Посняков Андрей. Удар судьбы

   Лешка напрягся. А может, показаться? На бандюков вроде непохожи. Судя по одежке – хохлы или молдаване. Оба-на! У бородатого за поясом нож! Впрочем, даже не нож – кинжалище в украшенных блестящими камешками ножнах. А, это казаки, наверное.
   Пока Лешка решался, парни набрали во фляги воду и с шутками потащили их наверх. Говорили, кстати, по-русски! Ну, точно – казаки.
   – Здравствуйте, – натянув на лицо самую доброжелательную улыбку, Лешка выбрался из кустов.
   – Здорово, коль не шутишь! – бородач, казалось, ничуть не удивился, лишь прищурил глаза, но это, верно, от солнца.
   – Я из молодежного лагеря, – представился Лешка. – Вот, заплутал немного. Не подскажете, в какой стороне море или хотя бы шоссе?
   – Море? – незнакомец вдруг улыбнулся. – А мы как раз туда и едем. – Пошли, довезем.
   Довезем! Он сказал – довезем! Значит, у них есть машина, значит…
   Обрадованный до глубины души, Лешка вслед за бородачом выбрался из оврага… М-да-а… Машины-то не было. Были лошади.
   – Так ты русский, мил человек? – обернулся бородач.
   – Русский. Меня Алексей зовут.
   – А из каких мест будешь?
   – Мценский.
   – Ага, литовец, значит.
   Господи, да что же это, Мценск – Литва, что ли?
   – Я Федор, – усмехнулся незнакомец. – А то – Мишка с Терентием. – Он кивнул на парней. – Вот с Терентием на одной лошади и поедешь, только держись крепче.
   – Спасибо.
   – Тебе, Алексий, зачем к морю-то?
   – Да… там… Там лагерь у нас, палаточный.
   Федор ничего больше не сказал, лишь махнул рукой – поехали.
   Лешка взгромоздился на лошадь со второй попытки, уселся, крепко обхватив руками Терентия. Тот натянул поводья и легонько стегнул лошадь плетью. Сначала ехали шагом, но потом перешли на рысь. И Лешкино сердце вдруг замерло от восторга – впечатление было такое, словно бы он летел на мотоцикле, на заднем сиденье, со скоростью километров сто пятьдесят – и здорово, и страшно, и от тебя ничего не зависит. И неудобно на лошади-то. Ну, да лучше уж плохо ехать, чем хорошо идти. И Федор этот, и парни, можно сказать, производили вполне приличное впечатление. Говорили по-русски – правда, мало – не отказались подвезти, не набрасывались, не хватали, не заламывали руки. Значит, не бандиты – точно.
   Они выросли точно из-под земли – разноцветные шатры и палатки, вернее, крытые плотной тканью повозки. Вокруг расстилалась степь, рядом с повозками и шатрами паслись стреноженные кони, остро пахло навозом, какой-то похлебкой и только что выпеченным хлебом. Лешка почувствовал, как во рту загустела слюна.
   Они спешились около высокого шатра. Суетившиеся вокруг повозок люди – в смешных сапогах и рубахах – не обратили на Лешку почти никакого внимания, лишь поклонились спешившемуся Федору.
   – Накормите, – бросив поводья подбежавшему мальчишке, Федор кивнул на Лешку. – Поедет с нами в первой телеге. До моря.
   – Э… Федор, – несмело позвал юноша. – А где же все-таки море?
   – До моря день пути, – прищурился тот. – А ты думал – ближе?
   – Да-а, – Лешка улыбнулся. – Далеко ж я зашел. А скажите…
   – Не спрашивай пока ничего, – покачал головой Федор. – Лучше кушай – скоро в дорогу.
   Один из сидевших рядом с небольшим костерком мужичков жестом подозвал Лешку и, когда парень подошел, протянул ему миску какого-то варева, похожего на жидкую овсяную кашу с мясом и пахучим маслом. Впрочем, варево оказалось вкусным. Лешка съел аж две миски – настолько оголодал, – после чего заулыбавшийся мужичок откуда-то притащил большую деревянную кружку:
   – Пей, друже!
   Друже! Ну, точно – казаки!
   Поблагодарив, Лешка принялся с наслаждением пить. Чуть не захлебнулся – уж больно вкусное оказалось питье, чем-то походило на вино, но слабенькое. А может, это и было вино, просто сильно разбавленное холодной водою?
   Пока Лешка ел, казаки споро свернули свои шатры и уселись на лошадей или в телеги. Ничего себе казаки! Какой-то цыганский табор. А может, это и вправду – цыгане. Да нет, не похожи вроде бы. Юноша покрутил головой – в основном все тут были белобрысыми, светлобородыми, чернявых попадалось мало.
   – Пора, – сзади неслышно подошел Федор. – Вон телега, – он махнул рукой. – Поедешь с Саидой. Там и переоденешься.
   – Спасибо, но…
   Лешка хотел бы сказать, что он вовсе не нуждается ни в каком переодевании – и так хорошо, даже более чем, по этакой-то жаре. Ну, шорты, конечно, рваные. Так и что с того? Наоборот, еще и лучше – прохладнее. Да и модно.
   Федор его не слушал, ушел, громко распоряжаясь отъездом – видать, он был тут за главного. Пожав плечами, юноша отдал кружку подбежавшему мужичку – жаль, не познакомились, не поговорили – и быстро вскочил в отъезжающую телегу – крытый фургон, груженный какими-то тюками и бочками, запряженный рогатыми медлительными волами.
   Волами правила темноволосая девушка лет двадцати-двадцати пяти, тоненькая, смуглая, с приятным лицом и темными несколько раскосыми глазами.
   – Вы – Саида? – Лешка растянул губы в улыбке.
   – Саида, – девушка тоже улыбнулась и кивнула куда-то назад. – Там, на тюках, порты и рубаха. Одень.
   Лешка пожал плечами:
   – Да мне и так хорошо. Впрочем, если настаиваете…
   Одежонка оказалась такой же чудной, как и у всех прочих – широкие сверху и сужающиеся книзу штаны и просторная рубаха из грубой, похожей на стираную джинсовку ткани. А в общем, ничего, довольно удобно.
   Переодевшись, Лешка уселся впереди, рядом с девушкой. Уж что-что, а с девчонками-то он болтать умел, к тому же, кажется, Саида была здесь единственной, кто одевался обычно – короткие светло-зеленые брюки и расшитый блестящими чешуйками топик, между прочим, недешевый, Лешка как-то видал подобный на одной девчонке в дискотеке. Юноша скосил глаза, присмотрелся. Вообще, неплохо прикинута эта Саида – золотые серьги, кольца, цепочка, на ногах – какие-то кожаные плетеные башмачки, судя по всему – очень дорогие, – Лешка даже знал, как они называются – эксклюзивные! Интересно, кто она Федору? Жена? Любовница?
   – А почему вы на машинах не ездите? Выпендриваетесь? Или – просто так путешествуете, на лошадях? Вообще-то, да – прикольно.
   – Прикольно, – повернув голову, Саида заулыбалась и несколько раз повторила: – Прикольно. Прикольно. Прикольно!
   – А мы куда едем?
   – Увидишь, – Саида говорила безо всякого акцента.
   – Вы – русская?
   – Мы? Хм… Я – татарка.
   Лешка сконфузился:
   – Нет, вы не подумайте, я не с той мыслью спросил, что, мол, русские – самые-самые, татары тоже хорошие, вот у меня друг татарин, Рашид, фельдшер… А вы какую музыку слушаете? Наверное, попсу? А я вот рок люблю. Ну, там, «Ария», «Король и Шут», «Наив». Вам «Ария» нравится?
   – Музыку я люблю, – засмеялась Саида. – А говоришь ты смешно: все «вы» да «вы». Я ведь тут одна.
   – Ну, неудобно сразу на «ты». Я думаю, сперва получше познакомиться надо. Вы где живете?
   – На Москве. Вместе с Федором.
   – А Федор кто? Ну, вообще-то, я вижу, что человек не бедный.
   – Конечно, не бедный. Купец!
   Лешка усмехнулся:
   – Да я так и понял. А вы… ой, ты… ему жена? Тьфу-ты, опять ерунду сморозил… Какая, в принципе, разница?
   – Нет, не жена, – Саида ничуть не обиделась. – Можно сказать, служанка.
   – Ага, – понятливо кивнул Лешка. – Значит, Федор – новый русский. А вы… то есть ты – его менеджер, так?
   – Не очень понятно ты говоришь, – заметила девушка. – Сам-то откуда?
   – Из-под Мценска.
   – Ого! – Саида вскинула глаза. – Говорят, Сигизмунд Кейстутович, князь ваш, лют зело?
   Не выдержав, Лешка покрутил пальцем у виска:
   – Во! Надоели уже со своим князем! Ты еще литовцем меня обзови.
   – Не нравится?
   – Кому же понравится?
   – Тогда проситесь под руку Василия Васильевича, московского князя!
   – Кого?!
   – А, – Саида кивнула. – Так ты, наверное, Шемяке больше веришь?
   – Слушай, – взмолился Лешка. – Может, хватит, а? Давай лучше о музыке поговорим, а? Тебе кто больше нравится, Кипелов или Беркут? Ну, в смысле, не как мужчина… Что смотришь? Не знаешь, кто такой? Эх ты, темнота! А еще в Москве живешь. От «Фабрики» что ли фанатеешь? Ужас!
   – Я скоморохов люблю.
   – «Скоморохи»? Что-то не припомню такую группу. Из новых, наверное, или, наоборот, из старых. Саида, а мы сейчас куда едем?
   – Куда надо. Ты уже спрашивал.
   – К морю, значит?
   – Ну да, к морю.
   – Слушай, а ты бы не могла с Федором перетереть насчет меня? Ну, типа деньжат занять на билет? Ну, хоть до Воронежа, а уж там доберусь. Сама же говоришь, он богат, это твой Федор.
   – Да уж, не беден, – Саида внезапно нахмурилась. – Федор – не мой, у него есть жена.
   Ах, вот оно, значит, как!
   – Что ж, бывает.
   Лешка замолк, ничего не говорила и Саида, так они и ехали – молча. По обеим сторонам дороги тянулась все та же степь, изредка перемежаемая небольшими рощицами, которых постепенно становилось все больше – видать, и впрямь, подъезжали к морю или к какой-нибудь большой реке.
   Значит, Федор из Москвы. Экстравагантный новорусский чудак, а Саида – его подружка, но есть и жена. Интересно… Интересно, чем они все тут заняты?
   – Слышь, Саида. Федор, говоришь, торгует?
   Девушка молча кивнула.
   – А чем торгует? – не отставал Лешка.
   – Да всем, – Саида засмеялась. – Сукном, шелком, перцем – он же сурожанин, а они на Москве многими правами пользуются, еще старым князем жалованными.
   Во! Умереть – не встать! Опять князь какой-то. Может, они так Лужкова меж собой называют?
   – А ты сама в Москве родилась?
   – Нет, – Саида зло сплюнула на пыльную дорогу. – Не люблю Москву, ненавижу! Правители ее – сребролюбивые, жадные; сами меж собой сладить не могут – порядка нет – а все глазами хищными поглядывают на чужие земли, похотят под свои руце забрати, окаянное племя, хищники!
   – Вот и мне Москва не нравится, правильно ты говоришь – больно уж хищная. Сама-то давно в Москве?
   – Третье лето. – Девушка закашлялась – да и было с чего, серая дорожная пыль, поднимаясь из-под воловьих копыт, назойливо лезла в нос и глаза, забивалась в рот, противно скрипя на зубах. И это еще здесь, в первой телеге, что уж говорить о тех, кто ехал сзади.
   Несколько раз подъезжал Федор, накинувший поверх рубахи какой-то невероятно гламурный пиджак – длинный, блестящий с пуговицами из драгоценных камней – интересно, на сколько такой пиджачок потянет? Тыщ на десять баксов, уж никак не менее. Круто.
   Федор с Лешкой не заговаривал, лишь о чем-то спросил Саиду. Причем – не по-русски, а на каком-то непонятном языке, наверное на татарском. Ну, ясно, на татарском, на каком же еще-то?
   Вот, снова подъехал, заговорил. Саида отвечала, а Лешка вслушивался в непонятные слова, для себя отметив что-то не совсем обычное в этой недолгой беседе: вроде бы как Федор что-то приказывал, а Саида оправдывалась.
   – Шайтан, – когда купец отъехал, выругалась девушка и, тут же повернувшись к Лешке, поинтересовалась его родителями.
   – Да умерли они давно уже, – негромко отозвался тот. – Говорил же – детдомовский я, сирота.
   – Якши! – улыбнулась вдруг Саида. И Лешке почему-то очень не понравилась ее улыбка, уж больно хищной она была.
   – Ты из-под Мценска, сирота… А чем занимался?
   Ого! Девчонку явно потянуло на беседу. Ну и славно, все лучше, чем молча сидеть, кто знает, сколько там еще ехать?
   – В университете учился, – усмехнулся Лешка. – Социальные науки изучал. А летом трактористом подрабатывал
   Саида скривилась:
   – Ты литовскими словами не говори, Алексий, все одно я их не понимаю. Говори по-русски.
   – А я по-каковски?! По-английски, что ли?
   – Так чем ты занимался?
   – Сельским хозяйством! – не выдержав, Лешка повысил голос, заколебала уже эта Саида своей тупостью. – Это, надеюсь, понятно? Озимые, яровые, посевная…
   – Озимые? Посевная? Понятно, – несколько разочарованно, как показалось юноше, произнесла собеседница. – Так ты крестьянин.
   – Сама ты крестьянка, – разозлился Лешка. – Говорят тебе – тракторист.
   – Что ж, крестьянин так крестьянин, – задумчиво протянула девушка. – Такие тоже нужны. Плохо только – уж больно ты тощий.
   – Это почему ж плохо?
   Саида не успела ответить – впереди показалось море! Синее, блестящее от солнца, бескрайнее!
   – О нет, это не море, – девушка безжалостно оборвала Лешкину радость. – Лиман.
   – Ну, все равно… Вода!
   – Да, – согласилась Саида. – Вода – это славно.
   На самом берегу лимана виднелись белые домики, окруженные садами, какое-то приземистое здание с длинным забором и высокая башня, похожая на пожарную каланчу. Напротив домиков, меж перевернутыми кверху килем лодками сушились рыбачьи сети.
   Лешка закрутил головой, стараясь углядеть хоть кого-нибудь, однако деревня выглядела безлюдной, может быть, потому что – август, страда?
   – Все работают, – пояснила Саида. – Сейчас завернем на постоялый двор.
   – Слушай, – внезапно осенило Лешку. – А телефон там имеется? Ну, почта?
   – Все есть, – заверила девушка и, спрыгнув с телеги, потянула парня за руку. – Идем!
   – Куда? На почту?
   – Ну да! Скорей же, мы здесь не можем долго стоять – надо нагнать большой караван.
   – Что ж…
   Вслед за девчонкой Лешка побежал к призывно распахнувшимся в высоком глухом заборе воротам. За ними, на конях, скакали Федор и двое его парней – Мишка с Терентием. Ворот они достигли одновременно. Вышедший со двора дед – седобородый, в татарской одежке, – прижав руку к сердцу, поклонился гостям и вежливо пригласил внутрь.
   – Уважаемый, – попросил Лешка. – Можно от вас позвонить?
   Старик лишь поклонился, и за него ответила Саида – мол, можно, идем, покажу.
   Юноша пожал плечами: ну, идем так идем.
   Саида провела его через дом во внутренний дворик, окруженный резной галереей и, кивнув на небольшой пруд, предложила выкупаться.
   – Но я не хочу купаться, – удивленно запротестовал Лешка. – Мне бы на почту…
   Он и сам не знал – зачем ему вдруг так понадобилась почта. Скорее, просто хотел убедиться, что все нормально, что… короче, что существует телефон, междугородняя связь и прочее. На фоне всего случившегося очень уж хотелось в этом убедиться. Так, на всякий случай.
   – Нет, – жестко произнесла девушка. – Ты никуда не пойдешь таким грязным.
   – Да ладно! – отмахнувшись, Лешка повернул к дому.
   – Постой… – Саида схватила его за руку. – Да постой же!
   – Чего еще? Говорю же – срочно позвонить надо. Да минутное дело! И потом, если хочешь, искупаемся…
   – Я хочу сейчас… – взяв его за руки, прошептала Саида. – Пойдем, окунемся. Со мной.
   – С… с тобой?! – Лешка не знал, что и думать. Они, конечно, проболтали всю дорогу, но еще не стали настолько близки, чтобы… Хотя. Может быть, у этой девчонки и мыслей таких не было… какие сейчас вот пришли в голову Лешке. Подумаешь, искупаются вдвоем, и что с того? Может, одной ей просто скучно?
   – Ну?
   – А ты точно будешь?
   Улыбнувшись, Саида подбежала к пруду, обернулась… и, быстро сбросив одежду, кинулась в воду.
   – Ну, иди же!
   Однако! Как бы чего не вышло! Но… Покачав головой, Лешка, уже ни о чем таком не думая, стаскивал через голову рубаху. Плавки, впрочем, оставил, нырнул…
   Не так-то тут было и глубоко, пожалуй, по грудь, впрочем, юноша не обращал на это внимания – Саида выбралась на мраморный край пруда и разлеглась там, бесстыдно голая, выставив на обозрение потрясающую фигурку. Позвала:
   – Иди сюда!
   – А как же Федор?
   – Он мне не муж…
   Лешка осторожно уселся рядом, почувствовав, как горячая рука девушки погладила его по спине, нырнула в плавки…
   – Ой, Саида…
   – Какие у тебя странные шальвары… Снимай их… Нет, я сама…
   Лешка и сам не понимал, как очутился в объятиях знойной смуглоликой красавицы, лишь чувствовал тепло гибкого молодого тела, шелковистость кожи и горячий вкус поцелуя…
   – Ты славный муж, Алексий, – тяжело дыша, прошептала Саида. – Славный и красивый. Хочу, чтоб тебе повезло… Идем.
   Лешка потянулся к одежде.
   – О, нет, – засмеялась девушка. – Не надо одеваться, не надо.
   – Так что, так, что ли, пойдем?
   – Так… Я покажу тебе еще кое-что… не здесь… Сюда сейчас придут другие… идем.
   Пожав плечами, Лешка вошел в дом, очутившись в небольшой комнатке с узким топчаном, застеленным шелковым одеялом. Сквозь узкое оконце проникал дневной свет и было хорошо слышно, как во дворе пели птицы.
   – Ложись, – повелительно произнесла девушка.
   Лешка послушно улегся.
   – Перевернись на живот. Вот так…
   Ласковые прикосновения невесомых рук оказались настолько приятными, что юноша невольно ощутил себя наверху блаженства. Такой массаж ему еще никто никогда не делал, вообще не делал… А вот Саида – однако, похоже, она знала толк не только в сексе. Запахло чем-то чудесным, сладким и пряным, Лешка почувствовал, как в его кожу втирают вкуснопахнущий крем… или, нет – масло. Как в восточной сказке – благовонное масло. Да – «в сказку попал», или, как в прикольном фильме «Борат» – «на трон сел, на трон сел»…
   – Перевернись…
   Ласковые руки девушки прошлись по груди и бедрам, да так, что юноша сладострастно застонал и, больше не в силах сдерживаться, притянул к себе прекрасную массажистку… Та не сопротивлялась…
   – Ты – просто сказка! – отдышавшись, заметил Лешка. – Знаешь, я никогда не думал, что…
   – Тсс! – Саида приложила палец к распаленным губам молодого любовника. – Кто-то идет…
   Лешка встрепенулся:
   – Влипли!
   – О, не волнуйся…
   – Саида! – прогрохотал за стеной чей-то голос.
   – Я здесь, повелитель, – поспешно натягивая штаны, отозвалась девушка.
   – Ну, как там…
   Дальше они говорили по-татарски, и Лешка ничего не понимал, лишь подспудно чувствовал, что лучше б было сейчас убраться отсюда подальше.
   – Вставай, – когда беседа окончилась, обернулась к нему Саида. – Нет, одеваться не надо… Еще кое-что тебе покажу…
   – Как хочешь… А этот твой Фе…
   – Да не вспоминай ты его! Подойди-ка лучше к окну… Повернись… Ага!
   Лешку покоробило: показалось вдруг, что Саида смотрит сейчас на него так, как совсем недавно смотрел на свой живой товар толстый людокрад Хаимчи-бей.
   – Хорош! – погладив юношу по плечу, неожиданно улыбнулась прелестница. – Красавец! Ну. – Она торопливо оглянулась. – Пора, идем…
   Взяв юношу за руку, она повела его по длинной галерее. Лешке, конечно, не очень-то нравилось расхаживать черт-те знает где в чем мать родила, но… Некогда было и противиться! Едва обернулся спросить, как Саида втолкнула его в узкую дверь, ведущую в небольшой зал… полный народу!
   Здесь был и «новорусский» торговец Федор, и Терентий с Мишкой, и еще какие-то люди в чалмах и пестрых тюрбанах, крайне не понравившиеся юноше.
   – А, Алексий! – увидев его, осклабился Федор. – Вовремя.
   Лешка дернулся было назад – но ощутил кожей холодные острия копий.
   – Я полагаю, уважаемый Фариз, этот красивый молодой невольник заставит тебя забыть мой проигрыш!
   Терентий и Мишка вдруг крепко ухватили Лешку за руки, а какой-то худощавый мужик в белом тюрбане и с огненно-рыжей бородой, подойдя ближе, раскрыл парню рот и долго ощупывал зубы.
   – Да, – наконец произнес он. – Я его беру…

Глава 6
Август – сентябрь 1439 г. Крым
Домашнее хозяйство Ичибея Калы

   Главной добычей крымских татар были пленники…

В. Каргалов. Русь и кочевники

   …Якши!
   Лешка не помнил, как его выволокли из дома, как заковали в цепи, как бросили в какую-то жутко скрипящую арбу. Отчаянье било в виски кузнечными молотами, слесарными тисками давило грудь – значит, это все так и есть. Значит, четыреста тридцать девятый… Значит… А эта-то хороша, Саида… Предательница! Тварь! А, впрочем, он и сам был хорош… польстился… И что теперь? Да не все ли равно… Что будет… Пусть… Чего уж теперь… Пусть…
   Апатия овладела Лешкой, ему стало вдруг абсолютно все равно – где он и что с ним. Тысяча четыреста тридцать девятый год? Да и фиг с ним! Жалко, что ли… Он даже брезгливо отверг протянутый кусок лепешки – и в самом деле совсем не хотел есть, ну не было никакого аппетита.
   В арбу забрался рыжебородый.
   – Если ты не будешь есть, я велю содрать с тебя кожу, – буднично предупредил он, внимательно оглядывая юношу. – Мой друг, московский купец Федор-сурожанин, заплатил тобой свой старый долг, который я никак не рассчитывал получить. Стало быть – ты мне ничего не стоил. Однако, коль уж ты появился, я намерен этим воспользоваться, пополнив свою казну, иначе говоря – выгодно тебя продать. Ты же, если не будешь питаться, умрешь, тем самым нанеся мне убыток. Но, раз ты все равно умрешь, я должен получить пользу от твоей смерти – то есть жестоко казнить тебя в назиданье другим. Увидев, как ты будешь мучиться и просить смерти, призадумаются многие строптивцы, которых у меня, увы, немало. Я понятно объяснил?
   Лешка вздохнул:
   – Понятно.
   – Так будешь есть?
   – Буду.
   – Вот и славно, – рыжебородый усмехнулся. – Знай – у Фариза Абдула еще ни один раб не умирал по своей воле. Удивляешься, что не спрашиваю тебя – кто ты?
   – Нет, не удивляюсь, – юноша покачал головой. – Тебе ведь все рассказал этот гад, Федор, а ему – Саида…
   – Вах-вах, Саида, – пощелкал языком Фариз. – Красивая молодая женщина и, что характерно, умна – такое сочетание встречается очень редко. Хотя не реже, чем многие думают. Далеко пойдет Саида, да…
   – Если по башке не получит, – приподнявшись на локте, угрюмо усмехнулся невольник.
   Фариз рассмеялся – видать, шутка ему понравилась.
   – Это ничего, что ты раб, – философски заметил он. – Сегодня – ты, а завтра, быть может – я. На все воля Аллаха! Хочешь знать, что будет с тобой?
   – Догадываюсь… – Лешка вздохнул. – Впрочем, мне все равно.
   – Я, как ты, наверное, уже успел понять – купец, – Фариз Абдул поудобнее устроился на арбе, видать, любил поболтать. – Торгую рабами от Кафы и Сурожа до Ор-Капу. Тебе, кстати, не очень-то повезло.
   – Я заметил.
   Работорговец покачал головой:
   – Нет, я не в том смысле. Тебе не повезло, как рабу. Не понял? Поясню. Будь ты менее привлекателен, я б продал тебя в какой-нибудь богатый дом, однако никакой хозяин тебя не купит, опасаясь за свой гарем, либо тебя придется кастрировать, а это уж чересчур хлопотное дело, поверь мне. Значит, богатый дом для тебя отпадает! Остаются любители мальчиков – тоже не самый дурной выбор – однако для тебя и он недоступен, для этих пресыщенных и изнеженных богачей ты не слишком красив, к тому же – стар. Сколько тебе лет?
   – Двадцать! Даже – двадцать два, – услыхав про любителей мальчиков, Лешка нарочно прибавил возраст.
   – Вот видишь! А им нужны пятнадцатилетние. Жаль, жаль, – купец покачал головой. – Для тебя это могло бы быть весьма недурно, весьма. При известной сноровке и сообразительности, ты б со временем унаследовал и дом своего хозяина, и его дело. Такие случаи бывали, и предостаточно. Но тебе, увы, они не грозят, в силу уже указанных мною причин. Остается что?
   – Что?
   – Остается самое плохое – покупатель-бедняк!
   – Бедняк? Что, такие тоже рабов покупают?
   – И еще как! Кто будет работать, покуда хозяин в набеге? Кто будет смотреть за домом, поливать сад, копать колодцы и делать еще всякую массу весьма утомительных работ? И не убежишь – под присмотром. Из Крымской орды вообще не убежишь – незаметным никак не пересечешь перешеек, слава великому хану Хаджи-Гирею. Великий хан Кючюк-Мухаммед, да продлит Аллах его годы, все делает, чтоб ни один неверный не проник в сердце благословенного полуострова и чтоб ни один раб никогда бы не смог бежать оттуда!
   – Значит, ты продашь меня какому-нибудь бедняку, – угрюмо констатировал факт Лешка.
   – Не «какому-нибудь», а только тому, кто сможет заплатить за тебя приличную сумму.
   – Но откуда у бедняков деньги?
   – А это уж их дела. Нужен раб – пусть крадут, пусть продают дочерей, пусть добывают деньги. Ну, мне пора творить намаз… Прощай до вечера, и веди себя достойно. Не кручинься и помни – не человек хозяин своей судьбы, но судьба – человека.
   Спрыгнув с арбы, Фариз Абдул быстренько побежал к своим спешившимся охранникам, уже успевшим раскатать на пожухлой траве разноцветные молитвенные коврики.
   – Ла илаха илла Ллаху ва Мухаммадун расулу Ллахи-и-и-и…
 
   Как ни странно, беседа с работорговцем оказала на Лешку весьма благотворное действие. Особенно фраза – «не человек хозяин своей судьбы». Ах, не человек?! А вот посмотрим! В конце-то концов, разве он, Алексей Смирнов, выросший и возмужавший уже в двадцать первом веке, окажется неспособным переломить эту дурацкую судьбу? А вот увидим! Почему бы и не поиграть с ней, терять-то все равно нечего?! И в самом деле…
   Юноша даже повеселел, с удовольствием съел лепешку и, запив ее теплой затхлой водой из большой деревянной бочки, установленной на одной из повозок, неожиданно для самого себя почувствовал себя уж совсем хорошо. В конце концов, много ли человеку надо? А здесь, кроме всего прочего, были и обворожительные женщины, та же Саида. Змея, конечно, но все же… Ах, какое у нее тело! Пожалуй, даже куда как лучше, чем у почтальонши Ленки. Эх, Ленка, Ленка, жаль, не встретимся больше с тобою… Хотя почему б не встретиться? Болото, гроза, трактор – если эти три штуки сработали в одну сторону, то почему не могут сработать в другую? Придет время, и до болота, до трактора можно будет добраться, а там – чем черт не шутит? Лешка улыбнулся – вообще-то, если хорошо разобраться, его там никто и не ждал, в своем настоящем времени. Ну, пропал и пропал, никто и не пожалеет, не вспомнит. Ну – Василий Филиппович, воспитатель, тот – да. А остальные так… Бригадир, трактористы, та же Ленка. Ну, выпьют водки за помин души, да забудут. Сгинул, мол, в болотине хороший парень Лешка Смирнов, царствие ему небесное! Ах да, Рашид еще…