Пратчетт Терри. Патриот

   …Кружева и лосины… разве это одежда для стражника? Латы с вмятинами, сальные кожаные бриджи и грязная рубаха, вся в пятнах крови, предпочтительно чужой… вот что надо… как приятно ощущать сквозь подошвы булыжники, с этим ощущением в тебя словно входят новые силы…
   За спиной у Ваймса ряды начали сминаться. Подлаживаясь под его шаг, процессия замедлила ход.
   …Ха, надежная опора и опорная надежа, фу-ты ну-ты… у того посыльного из дворца, старика, который притащил эту церемониальную штуковину, он спросил: «Короля нет, так что ж, теперь кто угодно будет на меня опираться?..» — но слова упали в окаменевшие уши… и все равно, ну и дурацкий же жезл, обрубок дерева с серебряным набалдашником на конце… даже у констебля приличный меч, а с этим что делать — РАЗМАХИВАТЬ!. . о боги, минули месяцы, с тех пор как он в последний раз так долго ходил по улицам… а сегодня народу не протолкнуться… наверное, парад какой затеяли…
 
   — О боги! — воскликнул в толпе капитан Моркоу. — Что он делает?
   Рядом агатский турист раз за разом нажимал на рычажок иконографа.
   Внезапно командор Ваймс остановился, с отсутствующим выражением лица сунул свой жезл под мышку и потянулся к шлему.
   Глянув снизу вверх на Моркоу, турист вежливо подергал его за рубашку.
   — Прошу прощения, сэр, что он сейчас делает?
   — М-м… он… он вынимает…
   — О, только не ЭТО, — прошептала Ангва.
   — …Вынимает из шлема церемониальную пачку сигар, — заключил Моркоу. — О!.. А теперь он, он теперь зажигает…
   Турист еще несколько раз нажал на рычажок.
   — Настоящая историческая традиция?
   — Очень памятная, — пробормотала Ангва.
   Толпа умолкла. Никто не хотел нарушать сосредоточенность Ваймса. Тысячи людей затаили дыхание, воцарилась великая наэлектризованная тишина.
   — А сейчас что он делает? — спросил Моркоу.
   — Ты что, не видишь? — удивилась Ангва.
   — С закрытыми глазами — нет, не вижу. Бедный командор…
   — Он… он только что выдул кольцо…
   — …Первое за сегодняшний день, он ВСЕГДА пускает кольцо…
   — …А теперь он опять зашагал вперед… взялся за жезл, подбросил, поймал, подбросил, опять поймал, ну, знаешь, как обычно он подбрасывает меч, когда размышляет… Вид у него, надо сказать, очень довольный…
   — По-моему, он абсолютно счастлив и от души наслаждается происходящим, — заметил Моркоу.
   Толпа забеспокоилась. Процессия за спиной Ваймса полностью остановилась. Некоторые — наиболее впечатлительные участники шествия, не понимающие, что теперь делать, или те, кто слишком усердно прикладывался к университетскому, весьма неплохому, шерри, — стали оглядываться в поисках предметов, которые можно было бы подбрасывать и ловить. В конце концов, они ведь участвовали в Традиционной Церемонии, а в Традиционной Церемонии нет места для тех, кто придерживается принципа «я не делаю того, что выглядит нелепо или смехотворно».
   — Он просто устал, — сказал Моркоу. — Последнее время командор даже дома не появлялся. И днем и ночью на службе. Сама знаешь, какой он: все любит делать сам.
   — Будем надеяться, патриций тоже понимает это.
   — О, его светлость… Он ведь понимает, а?
   Послышались смешки. Ваймс принялся перебрасывать жезл из одной руки в другую.
   — Он может подбросить меч так, чтобы тот целых три раза провернулся в воздухе, и поймать его…
   Ваймс вдруг поднял голову. Сощурился. Его жезл со стуком запрыгал по ^булыжнику и закатился в лужу.
   А потом Ваймс побежал.
   Моркоу недоуменно смотрел ему вслед, тщетно пытаясь сообразить, что же такое Ваймс увидел.
   — На Барбикане… — наконец пробормотал он. — Вон в том окне… видишь, там кто-то есть! Прошу прощения… простите… извините… — Он принялся проталкиваться сквозь толпу.
   Ваймс уже превратился в крошечную фигурку. Виден был лишь алый плащ, развевающийся на ветру.
   — Ну и что? Многие забираются повыше, чтобы лучше разглядеть шествие, — хмыкнула Ангва. — Что такого особенного?..
   — Там никого не должно быть! — Теперь, когда они наконец вырвались из толпы, Моркоу тоже пустился бегом. — Мы запечатали входы в башню!
   Ангва осмотрелась. Все взгляды уличных зевак сосредоточились на суматохе, творящейся впереди, а на стоящую рядом телегу никто не обращал внимания. Вздохнув, Ангва с выражением высокомерного безразличия на лице скрылась за телегой. Раздалось еле слышное «ох», вслед за которым последовал слабый, но отчетливо органический звук, потом — приглушенное «ваф», а потом — громкое бряцанье от упавших на булыжную мостовую доспехов.
 
   Ваймс и сам не знал, почему вдруг сорвался с места. Это было настоящее шестое чувство. Словно бы мозг какой-то задней долей выхватил из эфира предупреждающий сигнал, что вот-вот произойдет нечто очень плохое, и, не имея времени на тщательную обработку поступившей информации, просто взял на себя управление спинным мозгом.
   Забраться на Барбикан никто не мог. Эти полуворота-полубашню возвели еще в те времена, когда Анк-Морпорк не относился к атакующим армиям исключительно как к толпе потенциальных клиентов, которые что-нибудь да купят. Частично Барбикан еще использовался, однако в целом он представлял собой шести-семиэтажную гору развалин, соединенных лестницами, на прочность которых не положился бы ни один разумный человек. В ветреные ночи сверху падали целые куски кладки, снабжая наиболее оборотистую часть анк-морпоркцев строительным материалом. Барбикан избегали даже горгульи.
   Смутный гул толпы за спиной прорезали крики. Ваймс не стал оглядываться. Что бы там ни происходило, Моркоу с этим разберется.
   Мимо что-то стремительно пролетело. Это «что-то» очень походило на волка, в число предков которого затесалась длинношерстная клатчская борзая — одно из тех грациозно-воздушных созданий, что состоят сплошь из нюха и летящей по ветру шерсти.
   Волчица огромными прыжками скрылась внутри Барбикана.
   Когда Ваймс наконец вбежал в полуразрушенные ворота, волчицы нигде не было видно. Однако ее отсутствие не вызвало у него интереса — из-за куда более неотложного присутствия трупа, распластавшегося на груде каменных глыб.
   Ваймс всегда говорил (точнее, всегда говорил, что всегда говорил, а с начальством не спорят): ; иногда маленькая деталь, самая что ни на есть крошечная деталька, на которую в обычных обстоятельствах никто бы и внимания не обратил, хватает ваши чувства за горло и вопит: «Заметь меня!»
   В воздухе витал острый запах. А в провале между двумя глыбами бледнел зубок гвоздичной луковицы.
 
   Было пять часов. Ваймс и Моркоу ждали в приемной зале патриция. Тишина не нарушалась ничем, кроме знаменитого неравномерного тиканья часов.
   Через некоторое время Ваймс произнес:
   — Дай-ка еще раз глянуть.
   Моркоу послушно вытащил бумажный квадратик. Ваймс посмотрел на листок. Так и есть, ошибки быть не может. Он сунул бумажку себе в карман.
   — Э-э… Зачем это вам, сэр?
   — Что?
   — Иконограмма, что я одолжил у туриста.
   — Понятия не имею, о чем ты.
   — Но вы же…
   — Слушай, капитан, скажу честно: разговоры о всяких несуществующих вещах очень мешают продвижению по служебной лестнице.
   — О!
   Часы словно бы затикали громче.
   — Вы о чем-то думаете, сэр.
   — Время от времени я задаю своим мозгам такую работу, капитан. Как ни странно.
   — Но о чем вы думаете, сэр?
   — О том, о чем они хотят, чтобы я думал.
   — А кто такие они?
   — Пока не знаю. Всему свое время.
   Звякнул колокольчик.
   Ваймс поднялся.
   — Знаешь, я всегда говорил и не устаю повторять… — начал было он.
   Моркоу принялся полировать рукавом шлем.
   — Да, сэр. «Все в чем-то виноваты, особенно те, которые не виноваты ни в чем», сэр.
   — Нет, не это…
   — Э-э… ну тогда: «Всегда имей в виду, что можешь чудовищно заблуждаться»?
   — Опять нет.
   — Тогда, может: «Как вообще получилось, что Шнобби стал стражником?» Эту фразу, сэр, вы частенько повторяете.
   — Да нет же! «Всегда прикидывайся дураком» — вот что я имел в виду.
   — А, это! Ну конечно, сэр. Теперь буду помнить, что вы всегда это говорите, сэр.
   Оба взяли шлемы на изгиб руки. Ваймс постучал.
   — Войдите, — отозвались изнутри.
   Патриций стоял у окна.
   А еще в кабинете стояли или сидели лорд Ржав и другие. Ваймс никогда не понимал, по какому принципу отбирались так называемые гражданские вожди. Они появлялись словно бы из ниоткуда, подобно гвоздям в подметках.
   — А, Ваймс… — нарушил молчание Витинари.
   — Сэр.
   — Давай не будем ходить вокруг до около, Ваймс. Прошлой ночью твои люди все тщательно проверили. Как же этот человек там оказался? По волшебству?
   — Не могу сказать, сэр.
   Моркоу, застывший по стойке «смирно», сморгнул.
   — Твои люди ведь ПРОВЕРЯЛИ Барбикан?
   — Никак нет, сэр.
   — НЕ ПРОВЕРЯЛИ?
   — Никак нет, сэр. Барбикан проверял я сам.
   — Значит, ты сам, лично, проверил Барбикан, да, Ваймс? — уточнил Боггис из Гильдии Воров.
   В эту секунду капитан Моркоу чуть ли не кожей ощутил мысли Ваймса.
   — Верно… Боггис. — Отвечая, Ваймс даже не повернул головы. — Но… мы считаем, что кто-то проник туда через заколоченные окна, сняв предварительно доски, а потом поставив их обратно. Кое-где стерта пыль и…
   — Однако ты, Ваймс, ничего этого не заметил?
   Ваймс вздохнул.
   — Доски приколотили на место столь аккуратно, что даже посреди бела дня было трудно заметить это. Не говоря уже о ночи.
   «И не то чтобы мы заметили это, — добавил он про себя. — Ангва сперва унюхала запах». Лорд Витинари уселся за свой стол.
   — Ситуация весьма опасна, Ваймс.
   — Да, сэр?
   — Его высочество очень серьезно ранен. А принц Кадрам, по нашим сведениям, вне себя от ярости.
   — Он НАСТАИВАЕТ на том, чтобы его брат не покидал посольства, — встрял лорд Ржав. — Это преднамеренное оскорбление. Как будто у нас в городе нет хороших хирургов.
   — Вот тут они не правы, — согласился Ваймс. — Многие из них к тому же отличные парикмахеры.
   — Ты надо мной издеваешься, Ваймс?
   — Разумеется нет, милорд. Ни у одного чужеземного хирурга я не видел на полу таких чистых опилок, как у наших городских.
   Ржав бросил на него бешеный взгляд. Патриций кашлянул.
   — Итак, командор, личность убийцы уже выяснена? — спросил он.
   Моркоу ожидал, что Ваймс сейчас поправит: «Предполагаемого убийцы, сэр», но…
   — Да, сэр, — вместо этого произнес командор. — Это… это БЫЛ Осей Шок, сэр. Других имен у него вроде не было. Жил на Рыночной улице. Время от времени выполнял всякую скользкую работенку. Был одинок. Ни родственников, ни друзей обнаружить не удалось. Ведется расследование.
   — И это все? — протянул лорд Низз.
   — Потребовалось некоторое время, чтобы идентифицировать его личность, сэр, — флегматично ответил Ваймс.
   — Неужели? Это почему же?
   — Чтобы не вдаваться в технические подробности, в целом потому, что ему можно было даже не делать гроб. Сунуть меж двух амбарных дверей, и делов-то.