Пратчетт Терри. Шмяк!

   – Да? – Фред Колон навострил уши. – И что за секрет?
   – Понятия не имею. Пейзаж изо-ображен во всех подробностях. Может быть, поза одного из участников битвы указывает на тайную пещеру. Теории есть на любой вкус. Разные странные люди, с довольно неприятным, очень целеустре-емленным, выражением лица, приходят сюда с рулетками, но вряд ли они хоть что-нибудь обнаружат.
   – Может, один из таких и спер картину? – предположил Шнобби.
   – Сомневаюсь. Это довольно замкнутые личности, которые приносят с собой сандвичи и фляжку и торчат в музее целый день. Они обожают анаграммы и тайные знаки, и у каждого – своя те-еория и уйма прыщей. Вред они причиняют разве что друг другу. И потом, за-ачем им красть картину? Нам приятно, что ею интересуются. Сомневаюсь, что кто-нибудь из подобных индивидуумов пожелал бы забрать ее домой, поскольку она слишком велика, чтобы поместиться под кроватью. Знаете, Плут писал, что иногда ночью слышал крики. Предположительно, шум битвы. Очень, очень печально…
   – Такую картину точно не захочешь вешать над камином, – согласился Фред Колон.
   – Вот именно, сержант. Даже е-если у кого-нибудь найдется камин длиной в пятьдесят футов.
   – Спасибо, сэр. А, еще кое-что. Сколько в музее входов?
   – Три, – подумав, ответил сэр Рейнольд. – Но два всегда заперты.
   – Но если бы тролль…
   – Или гномы, – подсказал Шнобби.
   – …или, как указывает мой младший коллега, если бы гномы попытались вынести картину…
   – Горгульи, – с гордостью сказал сэр Рейнольд. – Две горгульи постоя-анно наблюдают за главным входом, сидя на крыше до-ома напротив, и еще по одной охраняют боковые двери. А днем здесь везде сотрудники, разумеется.
   – Может, вам это покажется глупым вопросом, сэр, но вы везде поискали?
   – Персонал искал все утро, сержант. Сверток должен быть очень большим и тяжелым. В музее полно скрытых закоулков, но картину непременно заметили бы.
   Колон отсалютовал.
   – Спасибо, сэр. Мы тут немножко оглядимся, если вы не против.
   – Ага… поищем амфоры, – добавил Шнобби Шноббс.
 
   Ваймс поудобнее устроился в кресле и посмотрел на проклятого вампира.
   Салли выглядела лет на шестнадцать – с трудом верилось, что она не намного младше Ваймса. У нее были короткие волосы (раньше Ваймс у вампиров такого не видел); она походила если не на мальчика, то, во всяком случае, на девушку, которая не прочь сойти за мальчика.
   – Прошу прощения за это… замечание, – сказал он. – Неделя выдалась тяжелая, и с каждым часом легче не становится.
   – Не надо так пугаться, – произнесла Салли. – Если угодно, происходящее нравится мне ничуть не больше, чем вам.
   – Я и не пугаюсь, – отрезал Ваймс.
   – Извините, мистер Ваймс. Но от вас пахнет страхом. Не слишком сильно, – добавила Салли. – Так, чуть-чуть. И ваше сердце забилось быстрее. Прошу прощения, если обидела. Я просто хотела, чтоб вы успокоились.
   Ваймс откинулся на спинку стула.
   – Лучше не пытайтесь меня успокоить, мисс фон Хампединг, – сказал он. – Когда кто-то это делает, я начинаю нервничать. Покой, видимо, мне просто не завезли. И попрошу не обсуждать мои запахи. Кстати, я – командор Ваймс либо – сэр. Но не «мистер Ваймс».
   – А я предпочитаю, чтобы меня называли Салли, – сказала вампирша.
   Они посмотрели друг на друга, в равной мере сознавая, что дело не клеится, и сомневаясь, что ситуацию можно как-то исправить.
   – Итак… Салли… вы хотите стать копом? – начал Ваймс.
   – То есть стражником? Да.
   – В вашем роду были стражники?
   Стандартный первый вопрос. Всегда полезно узнать, не впитал ли новобранец, так сказать, с молоком матери каких-нибудь представлений об обязанностях стражника.
   – Нет, только кровопийцы, – ответила Салли.
   Вновь последовала пауза.
   Ваймс вздохнул.
   – Слушайте, я хочу знать ровно одну вещь, – сказал он. – Вас уломали Джон Никакой-Не-Вампир Смит и Дорин Подмиггинс?
   – Нет, – возразила Салли. – Я сама к ним обратилась. Между прочим, я тоже не думала, что будет столько шуму.
   Ваймс удивился.
   – Вы подали заявление в Стражу!
   – Да, но я не понимаю, почему ко мне… такой интерес.
   – Я тут ни при чем. Это все ваша Лига воздержания.
   – Правда? Но это вашего патриция Ветинари цитируют газеты, – отрезала Салли. – Якобы в славные традиции городской Стражи входит дискриминация по видовому признаку.
   – Ха! Да, да, на мой взгляд, все стражники равны, но славные традиции Стражи, мисс фон Хампединг, преимущественно заключаются в том, чтобы укрываться от дождя, клянчить дармовое пиво с черного хода и вести двойную бухгалтерию!
   – То есть вы меня не примете? – уточнила Салли. – А я думала, вы не отказываетесь от кандидатов. Послушайте, я, вероятно, сильнее любого из ваших стражников, исключая троллей, я неглупа, готова работать как вол, и у меня идеальное ночное зрение. Я могу быть полезна. Я хочу быть полезна.
   – А вы умеете превращаться в летучую мышь?
   Салли, казалось, была шокирована.
   – Что? Ну и вопрос.
   – Не исключено, что наименее сложный, – сказал Ваймс. – И потом, это уж точно может оказаться полезным. Так умеете или нет?
   – Нет.
   – Ладно, проехали…
   – Я умею превращаться в стаю летучих мышей, – продолжала Салли. – В одну-единственную мышь – слишком трудно, потому что резко меняется масса тела, и, кстати, все равно не получится, если ты воздерживаешься. Лично у меня от этого болит голова.
   – Каково было ваше последнее место работы?
   – Я нигде не работала. Я занималась музыкой.
   Ваймс просветлел.
   – Правда? У наших ребят была идея устроить сводный оркестр…
   – Кто-нибудь здесь играет на виолончели?
   – Боюсь, что нет.
   Ваймс побарабанил пальцами по столу. В любом случае она еще не схватила его за горло, не правда ли? В том-то, конечно, и проблема. Вампиры просто душки… до той самой секунды, когда они внезапно перестают ими быть. Но, по правде говоря, сейчас Ваймс вынужден был признать: ему недоставало стражников, способных твердо держаться на ногах и договаривать фразы до конца. Проклятая усталость брала свое. Он постоянно держал патрули на улицах, просто чтобы приглушать кипение. Пока, конечно, обходилось случайными потасовками, камнями, разбитыми окнами и беготней, но снежный ком рос и рос, уподобляясь лавине на склоне. В такое время горожанам необходимо видеть стражников. Стража создает иллюзию того, что мир не сошел с ума.
   А Лига всячески поддерживала своих адептов. В их общих интересах было, чтобы никто из обладателей Черной ленточки не очнулся в незнакомой спальне с неприятным чувством сытости. Они будут присматривать за Салли…
   – В Страже нет места для случайных визитеров, – сказал Ваймс. – Сейчас мы слишком заняты, чтобы обеспечить вам нечто большее, нежели так называемая практика на рабочем месте, ха-ха. Вы с первого же дня окажетесь на улице. Э… а как у вас обстоят дела с дневным светом?
   – Ничего страшного, если на мне одежда с длинными рукавами и шляпа с широкими полями. В любом случае я ношу с собой набор.
   Ваймс кивнул. Набор включал совочек, щетку, пузырек с кровью и карточку с надписью:
 
   «Помогите, я рассыпался прахом и не могу восстать. Пожалуйста, соберите меня в кучку и разбейте пузырек. Я ношу Черную ленточку и не причиню вам вреда. Заранее благодарю».
 
   Командор снова побарабанил пальцами по столу. Салли смотрела на него.
   – Ладно, вы приняты, – наконец сказал Ваймс. – Для начала – на испытательный срок. Так уж положено. С документами разберитесь внизу с сержантом Задранец, за снаряжением и напутственным словом обратитесь к сержанту Детриту, только постарайтесь не смеяться. А теперь, когда вы добились чего хотели и мы уже разговариваем неофициально… объясните мне зачем.
   – Простите?
   – Вампир хочет стать стражником? – Ваймс откинулся на спинку кресла. – Честное слово, не понимаю… Салли.
   – Это интересная работа на свежем воздухе, которая позволяет служить обществу, командор Ваймс.
   – Хм… Если вы способны сказать это без улыбки, возможно, из вас все-таки получится стражник. Добро пожаловать в Стражу, младший констебль. Надеюсь, вы…
   Дверь хлопнула. Капитан Моркоу зашел в кабинет, увидел Салли и замялся.
   – Младший констебль фон Хампединг только что вступила в Стражу, капитан, – объяснил Ваймс.
   – Э… прекрасно… добрый день, мисс, – быстро сказал Моркоу и обернулся к Ваймсу. – Сэр, Бедролома убили.
 
   Анк-морпорские «лучшие из лучших» неторопливо шагали в сторону Ярда.
   – Что бы лично я сделал, – сказал Шнобби, – так это разрезал картину на маленькие кусочки, по несколько дюймов в длину.
   – Нет, Шнобби. Так избавляются от краденых бриллиантов.
   – Допустим. А как тебе такой вариант? Режешь эту махину на куски, размером примерно с обычную картину. Так? Потом на другой стороне каждого куска что-нибудь рисуешь, вставляешь в раму и оставляешь в музее. Несколько лишних картин в таком огроменном месте никто даже не заметит. А потом можно прийти и забрать, когда шум уляжется.
   – И как ты их вынесешь, Шнобби?
   – Ну, сначала надо раздобыть клей и длинную-длинную палку…
   Фред Колон покачал головой.
   – Представить себе не могу, Шнобби.
   – Ладно, тогда берешь краску того же цвета, что и стены, приклеиваешь картину к стене, где есть свободное место, а потом красишь сверху, чтоб оно выглядело как стена…
   – Ты где-нибудь там видел подходящий кусок стены, а?
   – Может, под рамой, которая осталась там висеть, сержант?
   – Черт возьми, Шнобби, а вот это умно, – сказал Фред, резко останавливаясь.
   – Спасибо, сержант. От тебя особенно приятно слышать.
   – Но все-таки картину еще нужно вынести, Шнобби.
   – Видал чехлы, сержант? Ей-богу, через пару недель оттуда спокойно выйдут несколько рабочих в комбинезонах, с большим белым свертком под мышкой, и никто ничего не заподозрит, потому что все будут думать, что картину сперли уже давным-давно.
   Несколько секунд висела тишина, а затем сержант Колон приглушенно сказал:
   – У тебя прямо-таки опасный ум, Шнобби. Очень опасный. А как же смыть с картины свежую краску?
   – Да запросто, – ответил Шнобби. – И я знаю, где раздобыть фартуки, как у маляров…
   – Шнобби! – в шоке воскликнул Фред.
   – Ладно, ладно, сержант. Уж и помечтать нельзя.
   – Мы получим премию, Шнобби. И уж мы ею распорядимся…
   – Снова как в воду глядишь, сержант?
   – Смейся, Шнобби, если угодно, но лучше посмотри по сторонам, – мрачно ответил Фред. – Сейчас всего-навсего дерутся шайки, но будет хуже, помяни мое слово. Ох уж мне эти свары из-за того, что стряслось тысячу лет назад! Не знаю, почему гномы и тролли не уберутся туда, откуда взялись, раз уж им не терпится!
   – Потому что большинство родились здесь, – заметил Шнобби.
   Фред презрительным смешком отмел географический фактор.
   – Война, Шнобби… хэх!.. Зачем она вообще нужна?
   – Не знаю, сержант. Чтобы освободить рабов?
   – Чепу… хм. Ну, допустим.
   – Чтобы защититься от тирана-агрессора?
   – Хорошо, допустим, но…
   – Спасти цивилизацию от орд…
   – В перспективе все равно никакого толку, вот что я тебе скажу, Шнобби, если ты замолкнешь на пять секунд, – перебил Фред Колон.
   – Да-а, но в перспективе хоть от чего-то есть толк?
 
   – Повтори еще раз, взвешивая каждое слово, пожалуйста, – попросил Ваймс.
   – Он мертв, сэр. Бедролом мертв. Гномы в этом уверены.
   Ваймс уставился на капитана. Потом на Салли. И сказал:
   – Я отдал приказ, младший констебль Хампединг. Ступай и займись делом.
   Когда девушка поспешно вышла, он сказал:
   – Надеюсь, ты тоже уверен, капитан…
   – Новость распространяется среди гномов, как… как… – начал Моркоу.
   – Спиртное? – подсказал Ваймс.
   – В общем, очень быстро. Говорят, он погиб вчера ночью. В дом Бедролома на Паточной улице забрался тролль и забил его насмерть. Я слышал, как наши гномы об этом говорили.
   – Моркоу, но если это правда, разве мы не знали бы? – поинтересовался Ваймс, и перед его мысленным взором предстали Ангва и Фред Колон со своими пророческими предупреждениями. «Гномам что-то известно. Гномы встревожились».
   – А разве мы не знаем, сэр? – спросил Моркоу. – Я ведь только что вам рассказал.
   – Я имею в виду – почему об этом не кричат на улицах? Почему не твердят о заказном политическом убийстве, о подлом преступлении? Кто тебе сказал?
   – Констебль Сталькрутссон и капрал Кольцедел. Надежные ребята. Кольцедела скоро повысят до сержанта. Э… и еще кое-что, сэр. Я спросил у них, почему мы не получили официального извещения, и Сталькрутссон сказал… вам не понравится, сэр… он сказал, что городским гномам запретили обращаться к Страже.
   Моркоу внимательно наблюдал за Ваймсом. Трудно было заметить смену выражения на лице командора, но отдельные крошечные мускулы вдруг напряглись.
   – Кто распорядился? – поинтересовался Ваймс.
   – Насколько я знаю, гном по имени Пламен. Это… можно сказать, переводчик Бедролома. Он говорит, гномы сами разберутся.
   – Но мы в Анк-Морпорке, капитан. И убийство есть убийство.
   – Да, сэр.
   – А мы – городская Стража, – продолжал Ваймс. – Так даже у нас на двери написано.
   – Честно говоря, сейчас там написано «Копы при дурки», но я кого-нибудь пошлю оттереть, – сказал Моркоу. – А я…
   – И если кого-нибудь убивают, отвечаем мы, – продолжал Ваймс.
   – Я понимаю, сэр, – осторожно отозвался Моркоу.
   – Ветинари знает?
   – По-моему, он не может не знать.
   – По-моему, тоже… – Ваймс ненадолго задумался. – А как насчет «Таймс»? Там работает уйма гномов.
   – Я бы удивился, если бы они вдруг проболтались людям, сэр. Я сам узнал только потому, что я гном, ну и потому, что Кольцедел очень хочет получить повышение. Если честно, я случайно услышал разговор. Поэтому сомневаюсь, чтобы гномы-печатники стали делиться с редактором.
   – Ты хочешь сказать, капитан, что даже гномы-стражники держат убийство в секрете?
   Моркоу явно пришел в ужас.
   – Нет, сэр!
   – Тогда…
   – Они просто не рассказывают об этом людям. Простите, сэр.
   «Главное – не орать, – внушал себе Ваймс. – Не лезть, что называется, в бутылку. Рассматривай случившееся как учебное упражнение. Выясни, почему мир не таков, как ты думал. Собери факты, усвой информацию, обдумай выводы. А потом уже лезь в бутылку. Но прицельно».
   – Гномы всегда были законопослушными гражданами, капитан, – сказал он. – Они даже платят налоги. И вдруг они решили не сообщать об убийстве?
   Моркоу увидел стальной блеск в глазах Ваймса.
   – На самом деле… – начал он.
   – Что?
   – Бедролом – глубинный гном, сэр. Настоящий. Он терпеть не может подниматься на поверхность. Говорят, он живет гораздо ниже подвального уровня…
   – Я в курсе. Дальше.
   – Как глубоко простираются наши полномочия, сэр? – спросил Моркоу.
   – Что? Так глубоко, как надо!
   – Э… то есть буквально всюду, сэр? Большинство городских гномов родом из Медянки, Лламедоса и Убервальда, – сказал Моркоу. – Там есть законы поверхности – и законы подземья. Конечно, здесь все по-другому… но так они смотрят на мир. И, разумеется, друзья Бедролома – тоже глубинные, а вы же знаете, как обычные гномы к ним относятся.
   «Да, они, черт возьми, обожествляют их, – подумал Ваймс, пощипывая себя за переносицу и закрывая глаза. – Кажется, хуже некуда…»
   – Допустим, – сказал он. – Но мы в Анк-Морпорке, и у нас свои законы. Что плохого, если мы просто справимся о здоровье уважаемого Бедролома? Мы имеем право постучать в дверь, ведь так? У Стражи есть веские причины нанести визит. Конечно, это только слухи, но если им поверят слишком многие, мы уже не сможем удержать толпу…
   – Отличная идея, сэр.
   – Ступай и скажи Ангве, что она пойдет со мной. И… Хэддок. И, например, Кольцедел. Ты, разумеется, тоже.
   – Э… боюсь, это не очень хорошая идея, сэр. Я знаю, что большинство глубинных гномов меня недолюбливают. Они полагают, что я слишком человек для того, чтобы быть гномом.
   – Правда?
   «Рост шесть футов три дюйма, – подумал Ваймс. – Усыновлен и воспитан гномами в маленькой горной шахте. Гномье имя Моркоу – Кзадбхат, что означает «Головостук»…»
   Он кашлянул.
   – Интересно, и с чего бы это?
   – Да, да, я знаю, что я… теоретически человек, сэр, но для гномов рост никогда не был главным критерием. Тем не менее Бедролом и его друзья меня не любят.
   – Очень жаль это слышать. Тогда я возьму с собой Шелли.
   – Вы с ума сошли, сэр? Вы же знаете, как они относятся к гномам, которые открыто признают свой пол!
   – Ладно, ладно, значит, пойдет сержант Детрит. В него-то они поверят?
   – Возможно, это сочтут провокацией, сэр… – с сомнением начал Моркоу.
   – Детрит – анк-морпорский стражник, капитан, точь-в-точь как ты и я! – перебил Ваймс. – Надеюсь, я-то вполне приемлем?
   – Да, сэр, конечно. Хотя они наверняка встревожатся.
   – Да? – Ваймс задумался. – Ну и хорошо. Детрит – слуга закона. У нас, знаешь ли, тут еще остались законы. И, насколько мне известно, их действие распространяется очень далеко… и глубоко. До самого низа.
 
   «Ну и чертову глупость я сморозил», – подумал Ваймс через пять минут, шагая по улицам во главе маленького отряда. Он сам себя клял за свои слова.
   Стража выживала благодаря хитрости. Именно так, и никак иначе. Ты строишь полицейское управление, вешаешь большие синие фонари, ставишь на виду в общественных местах здоровяков-констеблей и ходишь по городу, словно он принадлежит тебе. Но он тебе не принадлежит. Это все – дымовая завеса. Ты хитрость внедряешь в каждую голову этакого маленького стражника и полагаешься на то, что люди уступят, что они знают правила. На самом деле сотне хорошо вооруженных бойцов ничего не стоит стереть Стражу с лица земли, если знать, как правильно взяться за дело. Однажды какой-нибудь безумец поймет, что захваченный врасплох стражник умирает как самый обыкновенный человек – и тогда чары рухнут…
   Гномы Бедролома не верят в городскую Стражу? Это чревато. Возможно, привести с собой тролля – и впрямь провокация, но Детрит – гражданин Анк-Морпорка, черт побери, как и все остальные. Если…
   – Динь-дилинь-динь!
   Ах да. Неважно, насколько плохи дела, – всегда есть шанс, что станет еще хуже.
   Ваймс вытащил из кармана красивую коричневую коробочку и открыл крышку. Остроухая мордочка маленького зеленого бесенка уставилась на него с тоскливой, безнадежной улыбкой, которую, в ее различных вариациях, он уже привык побаиваться.
   – Доброе утро, Введи-Свое-Имя. Тебя приветствует бес-органайзер «Груша™» пятой модели. Чем могу… – начал бесенок очень быстро, в попытке сказать как можно больше, прежде чем его неизбежно перебьют.
   – Ей-богу, я ведь тебя выключил, – сказал Ваймс.
   – Ты грозил мне молотком, – с упреком произнес бесенок. Он со стуком задвигал крохотными рычажками и вдруг завопил: – Эй, слушайте, слушайте! Он угрожает молотком новейшему произведению науки и техники! Он даже не заполнил регистрационную карточку! Поэтому я зову его «Введи-Свое…»…
   – А я думала, вы избавились от этой штуки, сэр, – сказала Ангва, когда Ваймс захлопнул крышку. – Я думала, она… случайно сломалась.
   – Х-ха!.. – приглушенно донеслось из-под крышки.
   – Сибилла каждый раз покупает новый, – поморщившись, ответил Ваймс. – Притом усовершенствованной модели. Но на сей раз я его точно выключил!
   Крышка снова отскочила.
   – Я просыпаюсь, когда нужно о чем-нибудь напомнить! – провизжал бесенок. – Десять сорок пять, «позировать для проклятого портрета»!!!
   Ваймс застонал. Сэр Джошуа и портрет. Ему грозили неприятности. Он уже пропустил два сеанса. Но убийство гнома… это же очень важно.
   – Я не смогу, – пробормотал он.
   – Не хочешь ли воспользоваться удобной встроенной функцией передачи сообщений?
   – А что она дает? – с сильнейшим подозрением спросил Ваймс. Бес-органайзеры, которые покупала Сибилла, один за другим с успехом устраняли проблемы, которые проистекали исключительно от пользования ими.
   – Э… короче говоря, я очень быстро сбегаю с сообщением в ближайшую клик-башню, – с надеждой сказал бесенок.
   – И вернешься? – с не меньшей надеждой спросил Ваймс.
   – Разумеется!
   – Нет, спасибо.
   – Тогда, может быть, сыграешь в «Сплонг™»? Игра, специально разработанная для пятой модели, – взмолился бесенок. – Биты у меня прямо здесь. Нет? А как насчет суперпопулярной игры «Угадай, сколько ты весишь в свиньях»? Ну, или я могу насвистеть твой любимый мотивчик. Встроенная функция дает возможность запомнить полторы тысячи самых…
   – Научитесь наконец им пользоваться, сэр, – предложила Ангва, когда Ваймс вновь захлопнул крышку, заглушив протестующий голосок.
   – Одним я уже попользовался, – ответил Ваймс.
   – Да, подложили под дверь, – пробурчал за спиной Детрит.
   – Я просто не люблю технику! Все, конец дискуссии. Хэддок, сгоняй на Луннопрудную улицу. Передай мои извинения леди Сибилле, которая сидит в студии сэра Джошуа, и скажи, что мне очень жаль, но у нас тут дела, которые требуют максимального внимания.
   «И это правда, – подумал Ваймс, когда отряд двинулся дальше. – Возможно, они требуют даже больше внимания, чем я в состоянии им уделить. Ну и плевать. Непременно что-то будет, раз уж требуется так осторожничать лишь для того, чтобы выяснить, было ли убийство».
 
   Паточная улица принадлежала к числу тех мест, которые обычно колонизировали гномы – она граничила с наименее приятными частями города, но все-таки не относилась к ним. Пришелец немедленно замечал приметы гномьего быта: многочисленные окошки свидетельствовали о том, что двухэтажный дом превратили в трехэтажный без наращивания его в высоту, множество маленьких пони были запряжены в крошечные тележки, и, разумеется, уйма человечков-малоросликов с бородами и в шлемах, что также наводило на мысль.
   Гномы всегда копают. Это… гномий образ жизни. Здесь, подальше от реки, они добирались до подвального уровня, не рискуя оказаться по шею в воде.
   Тем утром они толпились повсюду. Они не то чтобы злились (насколько мог распознать Ваймс, поскольку открытая взгляду область между бровями и усами занимала всего несколько дюймов). Но он не привык видеть гномов просто стоящими на улице. Обычно они занимались тем, что работали не покладая рук. Нет, они не злились… но беспокоились. Чтобы это понять, не нужно было видеть лиц. Гномы в целом недолюбливали газеты, относясь к газетным новостям точно так же, как любитель сочного винограда относится к изюму. Новости они получали от сородичей – горячие, свежие, полные индивидуальных черточек и, несомненно, обрастающие в пересказе все новыми и новыми подробностями.
   Толпа на Паточной улице неуверенно ожидала слухов о предстоящем мятеже.
   Но все-таки она расступилась, чтобы пропустить Стражу. Присутствие Детрита вызвало прилив бормотаний, но тролль рассудительно предпочел пропустить их мимо ушей.
   – Чувствуете? – спросила Ангва, пока они шли по улице. – Вы чувствуете что-нибудь под ногами?
   – У меня не так развиты чувства, как у тебя, сержант, – напомнил Ваймс.
   – Под землей что-то непрерывно стучит, – сказала Ангва. – Я ощущаю, как дрожит мостовая. Как будто работает насос.
   – Наверное, осушают подвалы, – предположил Ваймс.
   «Нешуточное дело. Интересно, как далеко способны прорыться гномы? Анк-Морпорк преимущественно выстроен на Анк-Морпорке. Город стоял всегда».
   Если приглядеться повнимательнее, это была не случайная толпа, а очередь, которая вытянулась вдоль одной стороны улицы и медленно двигалась к боковой двери дома. Гномы хотели видеть грагов. «Пожалуйста, произнесите последнее напутствие над моим отцом. Пожалуйста, посоветуйте, продавать ли магазин. Пожалуйста, наставьте меня в моем ремесле. Я далеко от тех мест, где покоятся кости моих предков, пожалуйста, помогите мне остаться гномом…»
   В тревожные времена никто не хочет быть д’ркза. Строго говоря, большинство анк-морпорских гномов были д’ркза, что означало примерно – «ненастоящий гном». Они не жили глубоко под землей, не выходили исключительно по ночам, не добывали в шахтах металлы, позволяли дочерям демонстрировать хотя бы некоторые признаки своего пола и в ряде церемоний допускали небольшие небрежности. Но в воздухе витал запах Кумской долины. Неподходящее время, чтобы быть «почти гномом». Поэтому гномы прислушивались к грагам.
   Граги наставляли их на путь истинный.
   До сих пор Ваймс с этим мирился. До сих пор, впрочем, городские граги не одобряли убийств.
   Ваймсу нравились гномы. Из них получались надежные офицеры, и вдобавок гномы по природе отличались законопослушностью, по крайней мере в трезвом виде. Но теперь все они наблюдали за ним. Он буквально ощущал на себе их взгляды.
   Разумеется, испокон веков жители Анк-Морпорка охотнее всего торчали на улице, наблюдая за прохожими. Анк-Морпорк был мировым экспортером пронизывающих взглядов. Но сегодняшние взгляды казались Ваймсу не такими, как обычно. Улица стала если не враждебной, то чуждой. И все-таки это была анк-морпоркская улица. Разве Ваймс мог превратиться в чужака в родном городе?