– Так вы не хотите, чтобы я приехала? – капризно спросила она.
Я почувствовал, как моя рука крепко стиснула телефонную трубку, будто это была мамба – самая ядовитая африканская змея – и я должен задушить ее прежде, чем она меня укусит. "Женщины и" их сплетни тоже опасны, – подумал я. – Но женщины становятся еще опаснее, когда они перестают сплетничать..."
– Шерри, – решил я, – приезжайте немедленно, вы слышите?
– Сейчас приеду. Я вспомнила кое-что о том человеке, которого видела утром. Но все-таки я лучше приеду к вам и расскажу. Может быть, вы дадите мне чего-нибудь выпить.
– Я заморожу шампанское. Или хотя бы поставлю в холодильник джин. Но...
– Пока.
– Постойте минуту, Прежде чем вы... Шерри?
Она повесила трубку.
Я хотел сказать ей, чтобы она не бросалась сюда очертя голову, а была осторожна. Где-то поблизости мог быть тот самый человек, который знал, кто именно его заметил сегодня утром на съемочной площадке Слэйда, тот самый мужчина, о котором, как я догадывался, говорила Шерри.
Я положил трубку на рычаг, но тут же телефон зазвонил снова. Но это была не Шерри, пожелавшая сказать мне, что я бросил трубку, не попрощавшись. Это был старый отставной почтальон, который добыл некоторую информацию. Но она относилась совсем к другому делу и не имела никакого отношения к происходящему.
Когда я положил трубку после короткого и полезного разговора, Шерри все не выходила у меня из головы. Я чувствовал, как ком моих опасений все нарастает. Я попытался набрать ее номер с телефона, что стоял в гостиной, но не получил ответа. Очевидно, девушка была уже на пути ко мне. Может, я стал беспокойным, точно старая дева, а может быть, здесь не о чем было тревожиться. Тем более, что ее отель был всего в нескольких кварталах отсюда.
Телефон в спальне снова зазвонил. Прыжок туда. Это был Джим Грэй.
– Да, Джим. Есть что-нибудь?
– Да немного, – сказал мой осведомитель. – Но это подходит к тому, что вы говорили. Эту даму, актрису, прихлопнули из винтовки, верно? Верно. Так вот, тут один тип живет за городом и вполне подходит для такой работы. Его видели как раз тем утром.
Эксперт по мелкому оружию, но также большой специалист и по крупному. Все, что я знаю, – это его имя – Пит.
– Хорошая работа, Джим. Я у тебя в долгу. Что-нибудь еще?
– Да вроде нет.
– Ты знаешь, как он выглядит? Или на кого работает?
– Ничего про это. Мне повезло, что я хоть что-нибудь узнал. Я и не копал совсем, просто случайно подслушал: кто-то видел, как он выходил из автобуса.
– А откуда автобус, ты знаешь? – поинтересовался я.
– Нет. Но послушайте, я же не стану спрашивать у него о деталях того, что я подслушал. Ни за какую добавочную плату. Она оказалась бы, как вы говорите, посмертной.
– И тем не менее, ты получишь за это. Нет ничего больше о Джанте, а? Мне становится все интереснее, есть ли какая-нибудь связь между Алем Джантом и Джереми Слэйдом.
– Я своими средствами не смогу докопаться до этого, – ответил мой агент. – Но тут есть кое-что. Если вы сможете выжать что-нибудь из Лупоглазого, заставите его говорить, то, может, он и скажет что-нибудь.
– Лупоглазый? Этот тупоголовый... – засомневался я.
– Да. Он – чучело, все верно. Но он всегда возит этих парней и все слышит, ведь не заткнешь же ему уши. И все впитывает. Само собой, он ничего не выболтает насчет Джанта, пока вы не прижмете его. И, чем черт не шутит, может быть, он выведет вас на других парней. Только все это без меня, Скотт. – Джим немного помолчал. – А эта штука, радиоприемник с телевизором, – лучшая вещь, которую я когда-либо видел.
Я усмехнулся:
– Рад, что она понравилась тебе, дружище.
Телефон стоял возле моей кровати, а за ней, как раз на противоположной стороне комнаты, было окно, выходившее на улицу.
Я всегда держал его открытым. Сидя на краю кровати, я мог видеть улицу Норт-Россмор, которая отходила от "Спартана".
Глянув в окно, я тут же заметил светло-синий "корвет" Шерри, который она притормозила, подъезжая к "Спартану". Затем машина съехала к тротуару и исчезла из поля моего зрения.
Но я заметил еще кое-что, и у меня тут же пересохло в горле. За ней двигался еще один автомобиль. В нем самом не было ничего особенного. Но его водитель выключил фары и резко свернул к тротуару. Но он погасил свет, еще когда ехал по улице, и только потом подкатил к месту парковки.
Обычно делают как раз наоборот. Если только не хотят, чтобы их заметили, особенно в условиях спешки.
– Спасибо, Джим, – поблагодарил я. – Увидимся.
И положил трубку.
Тот, другой, автомобиль находился в поле моего зрения, до него было с полквартала. Это был темный седан, он походил на черный "империал". Из автомобиля пока никто не выходил. А Шерри теперь должна была уже идти по направлению к "Спартану".
Я подвинулся к окну, вытащил свой пистолет 38-го калибра и направил его на машину. Но ничего не случилось. Никто не вышел. Я не зафиксировал никакого движения.
Прошло несколько секунд. Из машины – с правой стороны, не с места водителя – вылез мужчина и направился через улицу. Если бы он сидел за рулем, то почти наверняка вышел бы с другой стороны. Значит, скорее всего, в автомобиле было двое. Кто бы они ни были.
Тот мужчина пересек улицу Норт-Россмор и направился к "Спартану". Зазвучал мелодичный звонок у входной двери. Шерри.
Я только начал отодвигаться от окна, как тот мужчина сошел с тротуара, быстро двинулся к дому, и я перестал его видеть.
Так вот оно.
Он шел к двери с задней стороны здания.
Я не смог найти благовидную причину, заставившую его избрать именно такой путь, который позволит ему миновать вестибюль и не проходить мимо столика дежурного. Но я подумал о паре плохих причин.
Я мог бы оказаться в глупом положении, если бы выяснилось, что это – съемщик помещения в нижнем этаже, где было три двери, и по какой-то причине он предпочитал именно этот путь. Но я никогда еще в этой жизни не оказывался в глупом положении, когда альтернативой могла оказаться смерть. Смерть для меня или для кого-нибудь другого. Так или иначе, но я чувствовал, что здесь что-то не то. Заломило в затылке, похолодело в животе, и возникло какое-то электрическое возбуждение, которое я ощущал каждой клеточкой своей кожи. И если подозрительный мужчина и на самом деле был съемщиком помещения с тремя дверьми на первом этаже, то каждая клетка моего организма мне врала.
Колокольчик зазвонил снова.
Я подбежал к двери, остановился перед ней, держа пистолет в руке, а потом резко распахнул. Там стояла Шерри, все было в порядке. Я торопливо убрал пистолет, но недостаточно быстро для того, чтобы она не успела его заметить. Я не дал ей времени даже пикнуть, схватил девушку за руку, втянул в комнату и захлопнул дверь.
Она открыла рот, ее громадные голубые глаза округлились, но я не дал ей заговорить первой.
– Спокойно, Шерри. Это может быть ложной тревогой, но... – Сейчас было не до объяснений. И я продолжил: – А теперь делайте то, что я вам скажу. Вон там, в спальне, – открытое окно. Станьте около него. Кто-то может подойти к этой двери, прямо за вами. Если это случится то может возникнуть некоторый шум. Черт возьми, я имею в виду стрельбу. Если так случится и я окликну вас, то оставайтесь на этом месте. Если же не окликну, прыгайте из окна спальни и бегите. Вы поняли?
Что-то в моем голосе, а может быть, и во внешнем виде заставило ее поверить мне. Она знала, что я не люблю шутить и это не розыгрыш – я был чертовски серьезен. Она кивнула, а потом шепотом повторила:
– Если будет шум и вы окликнете меня, то оставаться на месте. Если нет – выходить через окно.
Если этот человек идет сюда, то сейчас он должен уже подниматься по лестнице. Ему понадобится двадцать секунд, а может быть, вдвое больше. В зависимости от того, насколько быстро он движется.
– Еще одна вещь, – сказал я. – И очень важная. Не бегите по улице Норт-Россмор. Там, в автомобиле, который припаркован за вашим, может сидеть еще один человек. Не ходите тем путем. Бегите вдоль домов. Заходите в дома, в отель, куда хотите, и создавайте как можно больше шума. Вызывайте полицию.
Она кивнула:
– Хорошо, я так и сделаю. – Шерри снова нервно кивнула и побледнела. – Но... что, если вы не окликнете меня. Что... что все это значит, Шелл?
Я всегда умел сдерживать себя, но в эти секунды сделал это с трудом. Может быть, мне помогло то, каким тоном она это сказала. Или ее вопрос о том, что все это значит, – вопрос, над которым никогда не задумываешься в такие моменты, как этот. Или, может, свою роль сыграла память, совсем свежая, о недавних событиях, связанных с гибелью того большого парня.
Я ответил:
– Это значит, что вам нужно поживее двигаться.
Я подтолкнул ее к спальне, а сам стал к стене у двери и снова вытащил пистолет. Я чертыхался про себя. Бранился, потому что Шерри оказалась здесь, и если будет перестрелка и меня не убьют, а я был в этом уверен, то я убью того человека. А мне вовсе не хотелось смертей. Я даже бандита-сборщика не хотел тогда убивать. Но так уж вышло.
"Черт возьми, – думал я. – Если бы Шерри не было здесь, я мог бы выпрыгнуть в окно, обежать дом кругом и подкрасться к тому типу со спины. А теперь нам придется стоять лицом к лицу. Но пусть будет что будет".
Мысли проносились у меня в голове, как череда движущихся видений, и среди них – картинка того, как я прыгаю из окна и шлепаюсь на землю...
Итак, одна картинка по какой-то причине задержалась, подобно моментальному снимку.
И я подумал о том верзиле.
И придумал.
Это не была цепочка размышлений, подчиняющаяся какой-то логической последовательности – от А к В и далее к С, от начала, к середине и к концу, – а просто озарение.
В шести футах от меня стояло тяжелое кожаное кресло, в котором я любил посидеть удобно развалясь. Я подскочил к нему, двинул его по ковру и поставил напротив двери, спинкой к ней.
Потом побежал в спальню. Я рассчитал, что в моем распоряжении двадцать, а может быть, тридцать секунд. А сколько времени прошло, я не имел ни малейшего понятия. Ведь даже в обычное время так трудно измерять время секундами или долями секунд. Но я понимал, что время настало.
Я схватил большое зеркало, стоявшее у стены ванной, кинулся обратно и прислонил его к спинке кресла, так, чтобы оно стояло прямо. Потом прижался к стене у входной двери, глянул в зеркало и увидел дверь. Не свое отражение, а дверь. Когда дверь откроется, я увижу его, кем бы он ни был, а он увидит меня. Или, вернее, мое отражение.
Я был так поглощен этой работой, что не обращал внимания больше ни на что. И вдруг меня словно окатили холодной водой – посредине комнаты я увидел Шерри. Девушка стояла словно пригвожденная к полу и широко раскрытыми глазами смотрела на то, что я делаю.
Я сделал шаг по направлению к ней, и тут зазвучал дверной звонок.
Я ощутил какую-то слабость в коленках. Так часто случается после длительного напряженного состояния или после взрыва эмоций. Оно быстро проходит, но на этот раз появилось что-то очень быстро. Все могло пойти к чертям, а Шерри все стояла посередине комнаты.
Я кинулся к ней, скользя ногами по ковру.
– Проваливайте отсюда! – еле слышно скомандовал я, но это прозвучало словно крик. – Хотите, чтобы вас убили?
Она вздрогнула, но не сдвинулась с места.
А секунды таяли. Слишком много секунд. Я повернул голову к двери и крикнул:
– Да. Это ты, Поул?
Догадываюсь, что я сказал что-то в этом роде, но не совсем уверен в этом.
Потом я приблизил лицо вплотную к лицу Шерри и прошипел:
– Шерри, быстро в спальню!
В ее потемневших глазах отразилось нечто вроде паники. Казалось, девушка вот-вот потеряет сознание. Она широко открыла рот, а уголки ее губ задрожали, будто поверхность фирменного желе.
Я подумал, что актриса сейчас упадет в обморок прямо на меня. Но она все-таки устояла. Хотя я не удивился бы, действуй она как маньяк, которому безразлично, стоят ли там за дверью восемь головорезов с гранатами и пулеметами. Она даже попыталась улыбнуться.
И вот, едва я успел сказать ей: "Шерри, быстро в спальню!" – она ответила мне с дрожащими губами и глазами размером с чайное блюдце:
– Шелл... – девушка сглотнула подступивший к горлу ком, – я так и думала, что вы никогда не попросите меня...
Потом она повернулась и, словно призрак, заскользила по полу. В спальню. А я, теперь уже громко топая ногами по полу, направился к двери.
– Эй, одну секунду, Поул! – прокричал я что-то в этом духе. А вот мои последние два шага были тихими, как прежде: я скользил ногами по ковру. Но двигался быстро. Потом прижался к стене, с пистолетом в опущенной правой руке, левой же рукой стал поворачивать ручку двери. Медленно. Будто открываю дверь своему старому приятелю Поулу.
Но вот замок щелкнул, я быстро отдернул левую руку и уставился прямо в зеркало.
И дверь начала отворяться.
Глава 17
Глава 18
Я почувствовал, как моя рука крепко стиснула телефонную трубку, будто это была мамба – самая ядовитая африканская змея – и я должен задушить ее прежде, чем она меня укусит. "Женщины и" их сплетни тоже опасны, – подумал я. – Но женщины становятся еще опаснее, когда они перестают сплетничать..."
– Шерри, – решил я, – приезжайте немедленно, вы слышите?
– Сейчас приеду. Я вспомнила кое-что о том человеке, которого видела утром. Но все-таки я лучше приеду к вам и расскажу. Может быть, вы дадите мне чего-нибудь выпить.
– Я заморожу шампанское. Или хотя бы поставлю в холодильник джин. Но...
– Пока.
– Постойте минуту, Прежде чем вы... Шерри?
Она повесила трубку.
Я хотел сказать ей, чтобы она не бросалась сюда очертя голову, а была осторожна. Где-то поблизости мог быть тот самый человек, который знал, кто именно его заметил сегодня утром на съемочной площадке Слэйда, тот самый мужчина, о котором, как я догадывался, говорила Шерри.
Я положил трубку на рычаг, но тут же телефон зазвонил снова. Но это была не Шерри, пожелавшая сказать мне, что я бросил трубку, не попрощавшись. Это был старый отставной почтальон, который добыл некоторую информацию. Но она относилась совсем к другому делу и не имела никакого отношения к происходящему.
Когда я положил трубку после короткого и полезного разговора, Шерри все не выходила у меня из головы. Я чувствовал, как ком моих опасений все нарастает. Я попытался набрать ее номер с телефона, что стоял в гостиной, но не получил ответа. Очевидно, девушка была уже на пути ко мне. Может, я стал беспокойным, точно старая дева, а может быть, здесь не о чем было тревожиться. Тем более, что ее отель был всего в нескольких кварталах отсюда.
Телефон в спальне снова зазвонил. Прыжок туда. Это был Джим Грэй.
– Да, Джим. Есть что-нибудь?
– Да немного, – сказал мой осведомитель. – Но это подходит к тому, что вы говорили. Эту даму, актрису, прихлопнули из винтовки, верно? Верно. Так вот, тут один тип живет за городом и вполне подходит для такой работы. Его видели как раз тем утром.
Эксперт по мелкому оружию, но также большой специалист и по крупному. Все, что я знаю, – это его имя – Пит.
– Хорошая работа, Джим. Я у тебя в долгу. Что-нибудь еще?
– Да вроде нет.
– Ты знаешь, как он выглядит? Или на кого работает?
– Ничего про это. Мне повезло, что я хоть что-нибудь узнал. Я и не копал совсем, просто случайно подслушал: кто-то видел, как он выходил из автобуса.
– А откуда автобус, ты знаешь? – поинтересовался я.
– Нет. Но послушайте, я же не стану спрашивать у него о деталях того, что я подслушал. Ни за какую добавочную плату. Она оказалась бы, как вы говорите, посмертной.
– И тем не менее, ты получишь за это. Нет ничего больше о Джанте, а? Мне становится все интереснее, есть ли какая-нибудь связь между Алем Джантом и Джереми Слэйдом.
– Я своими средствами не смогу докопаться до этого, – ответил мой агент. – Но тут есть кое-что. Если вы сможете выжать что-нибудь из Лупоглазого, заставите его говорить, то, может, он и скажет что-нибудь.
– Лупоглазый? Этот тупоголовый... – засомневался я.
– Да. Он – чучело, все верно. Но он всегда возит этих парней и все слышит, ведь не заткнешь же ему уши. И все впитывает. Само собой, он ничего не выболтает насчет Джанта, пока вы не прижмете его. И, чем черт не шутит, может быть, он выведет вас на других парней. Только все это без меня, Скотт. – Джим немного помолчал. – А эта штука, радиоприемник с телевизором, – лучшая вещь, которую я когда-либо видел.
Я усмехнулся:
– Рад, что она понравилась тебе, дружище.
Телефон стоял возле моей кровати, а за ней, как раз на противоположной стороне комнаты, было окно, выходившее на улицу.
Я всегда держал его открытым. Сидя на краю кровати, я мог видеть улицу Норт-Россмор, которая отходила от "Спартана".
Глянув в окно, я тут же заметил светло-синий "корвет" Шерри, который она притормозила, подъезжая к "Спартану". Затем машина съехала к тротуару и исчезла из поля моего зрения.
Но я заметил еще кое-что, и у меня тут же пересохло в горле. За ней двигался еще один автомобиль. В нем самом не было ничего особенного. Но его водитель выключил фары и резко свернул к тротуару. Но он погасил свет, еще когда ехал по улице, и только потом подкатил к месту парковки.
Обычно делают как раз наоборот. Если только не хотят, чтобы их заметили, особенно в условиях спешки.
– Спасибо, Джим, – поблагодарил я. – Увидимся.
И положил трубку.
Тот, другой, автомобиль находился в поле моего зрения, до него было с полквартала. Это был темный седан, он походил на черный "империал". Из автомобиля пока никто не выходил. А Шерри теперь должна была уже идти по направлению к "Спартану".
Я подвинулся к окну, вытащил свой пистолет 38-го калибра и направил его на машину. Но ничего не случилось. Никто не вышел. Я не зафиксировал никакого движения.
Прошло несколько секунд. Из машины – с правой стороны, не с места водителя – вылез мужчина и направился через улицу. Если бы он сидел за рулем, то почти наверняка вышел бы с другой стороны. Значит, скорее всего, в автомобиле было двое. Кто бы они ни были.
Тот мужчина пересек улицу Норт-Россмор и направился к "Спартану". Зазвучал мелодичный звонок у входной двери. Шерри.
Я только начал отодвигаться от окна, как тот мужчина сошел с тротуара, быстро двинулся к дому, и я перестал его видеть.
Так вот оно.
Он шел к двери с задней стороны здания.
Я не смог найти благовидную причину, заставившую его избрать именно такой путь, который позволит ему миновать вестибюль и не проходить мимо столика дежурного. Но я подумал о паре плохих причин.
Я мог бы оказаться в глупом положении, если бы выяснилось, что это – съемщик помещения в нижнем этаже, где было три двери, и по какой-то причине он предпочитал именно этот путь. Но я никогда еще в этой жизни не оказывался в глупом положении, когда альтернативой могла оказаться смерть. Смерть для меня или для кого-нибудь другого. Так или иначе, но я чувствовал, что здесь что-то не то. Заломило в затылке, похолодело в животе, и возникло какое-то электрическое возбуждение, которое я ощущал каждой клеточкой своей кожи. И если подозрительный мужчина и на самом деле был съемщиком помещения с тремя дверьми на первом этаже, то каждая клетка моего организма мне врала.
Колокольчик зазвонил снова.
Я подбежал к двери, остановился перед ней, держа пистолет в руке, а потом резко распахнул. Там стояла Шерри, все было в порядке. Я торопливо убрал пистолет, но недостаточно быстро для того, чтобы она не успела его заметить. Я не дал ей времени даже пикнуть, схватил девушку за руку, втянул в комнату и захлопнул дверь.
Она открыла рот, ее громадные голубые глаза округлились, но я не дал ей заговорить первой.
– Спокойно, Шерри. Это может быть ложной тревогой, но... – Сейчас было не до объяснений. И я продолжил: – А теперь делайте то, что я вам скажу. Вон там, в спальне, – открытое окно. Станьте около него. Кто-то может подойти к этой двери, прямо за вами. Если это случится то может возникнуть некоторый шум. Черт возьми, я имею в виду стрельбу. Если так случится и я окликну вас, то оставайтесь на этом месте. Если же не окликну, прыгайте из окна спальни и бегите. Вы поняли?
Что-то в моем голосе, а может быть, и во внешнем виде заставило ее поверить мне. Она знала, что я не люблю шутить и это не розыгрыш – я был чертовски серьезен. Она кивнула, а потом шепотом повторила:
– Если будет шум и вы окликнете меня, то оставаться на месте. Если нет – выходить через окно.
Если этот человек идет сюда, то сейчас он должен уже подниматься по лестнице. Ему понадобится двадцать секунд, а может быть, вдвое больше. В зависимости от того, насколько быстро он движется.
– Еще одна вещь, – сказал я. – И очень важная. Не бегите по улице Норт-Россмор. Там, в автомобиле, который припаркован за вашим, может сидеть еще один человек. Не ходите тем путем. Бегите вдоль домов. Заходите в дома, в отель, куда хотите, и создавайте как можно больше шума. Вызывайте полицию.
Она кивнула:
– Хорошо, я так и сделаю. – Шерри снова нервно кивнула и побледнела. – Но... что, если вы не окликнете меня. Что... что все это значит, Шелл?
Я всегда умел сдерживать себя, но в эти секунды сделал это с трудом. Может быть, мне помогло то, каким тоном она это сказала. Или ее вопрос о том, что все это значит, – вопрос, над которым никогда не задумываешься в такие моменты, как этот. Или, может, свою роль сыграла память, совсем свежая, о недавних событиях, связанных с гибелью того большого парня.
Я ответил:
– Это значит, что вам нужно поживее двигаться.
Я подтолкнул ее к спальне, а сам стал к стене у двери и снова вытащил пистолет. Я чертыхался про себя. Бранился, потому что Шерри оказалась здесь, и если будет перестрелка и меня не убьют, а я был в этом уверен, то я убью того человека. А мне вовсе не хотелось смертей. Я даже бандита-сборщика не хотел тогда убивать. Но так уж вышло.
"Черт возьми, – думал я. – Если бы Шерри не было здесь, я мог бы выпрыгнуть в окно, обежать дом кругом и подкрасться к тому типу со спины. А теперь нам придется стоять лицом к лицу. Но пусть будет что будет".
Мысли проносились у меня в голове, как череда движущихся видений, и среди них – картинка того, как я прыгаю из окна и шлепаюсь на землю...
Итак, одна картинка по какой-то причине задержалась, подобно моментальному снимку.
И я подумал о том верзиле.
И придумал.
Это не была цепочка размышлений, подчиняющаяся какой-то логической последовательности – от А к В и далее к С, от начала, к середине и к концу, – а просто озарение.
В шести футах от меня стояло тяжелое кожаное кресло, в котором я любил посидеть удобно развалясь. Я подскочил к нему, двинул его по ковру и поставил напротив двери, спинкой к ней.
Потом побежал в спальню. Я рассчитал, что в моем распоряжении двадцать, а может быть, тридцать секунд. А сколько времени прошло, я не имел ни малейшего понятия. Ведь даже в обычное время так трудно измерять время секундами или долями секунд. Но я понимал, что время настало.
Я схватил большое зеркало, стоявшее у стены ванной, кинулся обратно и прислонил его к спинке кресла, так, чтобы оно стояло прямо. Потом прижался к стене у входной двери, глянул в зеркало и увидел дверь. Не свое отражение, а дверь. Когда дверь откроется, я увижу его, кем бы он ни был, а он увидит меня. Или, вернее, мое отражение.
Я был так поглощен этой работой, что не обращал внимания больше ни на что. И вдруг меня словно окатили холодной водой – посредине комнаты я увидел Шерри. Девушка стояла словно пригвожденная к полу и широко раскрытыми глазами смотрела на то, что я делаю.
Я сделал шаг по направлению к ней, и тут зазвучал дверной звонок.
Я ощутил какую-то слабость в коленках. Так часто случается после длительного напряженного состояния или после взрыва эмоций. Оно быстро проходит, но на этот раз появилось что-то очень быстро. Все могло пойти к чертям, а Шерри все стояла посередине комнаты.
Я кинулся к ней, скользя ногами по ковру.
– Проваливайте отсюда! – еле слышно скомандовал я, но это прозвучало словно крик. – Хотите, чтобы вас убили?
Она вздрогнула, но не сдвинулась с места.
А секунды таяли. Слишком много секунд. Я повернул голову к двери и крикнул:
– Да. Это ты, Поул?
Догадываюсь, что я сказал что-то в этом роде, но не совсем уверен в этом.
Потом я приблизил лицо вплотную к лицу Шерри и прошипел:
– Шерри, быстро в спальню!
В ее потемневших глазах отразилось нечто вроде паники. Казалось, девушка вот-вот потеряет сознание. Она широко открыла рот, а уголки ее губ задрожали, будто поверхность фирменного желе.
Я подумал, что актриса сейчас упадет в обморок прямо на меня. Но она все-таки устояла. Хотя я не удивился бы, действуй она как маньяк, которому безразлично, стоят ли там за дверью восемь головорезов с гранатами и пулеметами. Она даже попыталась улыбнуться.
И вот, едва я успел сказать ей: "Шерри, быстро в спальню!" – она ответила мне с дрожащими губами и глазами размером с чайное блюдце:
– Шелл... – девушка сглотнула подступивший к горлу ком, – я так и думала, что вы никогда не попросите меня...
Потом она повернулась и, словно призрак, заскользила по полу. В спальню. А я, теперь уже громко топая ногами по полу, направился к двери.
– Эй, одну секунду, Поул! – прокричал я что-то в этом духе. А вот мои последние два шага были тихими, как прежде: я скользил ногами по ковру. Но двигался быстро. Потом прижался к стене, с пистолетом в опущенной правой руке, левой же рукой стал поворачивать ручку двери. Медленно. Будто открываю дверь своему старому приятелю Поулу.
Но вот замок щелкнул, я быстро отдернул левую руку и уставился прямо в зеркало.
И дверь начала отворяться.
Глава 17
Он был профессионалом. Лучше многих. Настолько превосходил других, что я не смог бы его победить. Честно говоря, мне показалось, что он убьет меня.
У меня было оружие, и я был наготове. Но, прежде чем спустить курок, мне надо было убедиться. Не догадываться. Быть уверенным, что это и на самом деле не Поул. Или, по крайней мере, что это человек с оружием, а не просто человек.
Иначе нельзя было поступать, даже с этим подонком.
Он был здесь на работе, как профессиональный убийца. Или, скорее, как двойной убийца, принимая во внимание окончательный результат. И все, что он должен был сделать, – это увидеть нужного человека и пустить в него пулю.
Дверь открылась не полностью и все еще двигалась. Я видел только половину этого человека. Что означало: он тоже видит только половину меня. Но он тут же выстрелил. Прямо сквозь деревянную дверь, не дожидаясь, когда она совсем откроется.
Выстрел прозвучал так, словно взорвалась динамитная шашка. Будто мне стукнули по уху. Дверь дернулась, и треск от расщепленного дерева смешался со звоном разбитого стекла. И тут же грохнул второй выстрел. Ни паузы, ни колебаний. Серия выстрелов опытного убийцы: если первая пуля не сделает работу, то вторая докончит дело. А может, он имел в виду и что-то другое. Двойное правило этих подонков: не упускай своих шансов и не давай шанса другому.
Эхо от выстрелов гулко прокатилось вокруг по комнатам. Я остро ощутил запах пороха. Все это заняло менее секунды. И теперь, в наступившей тишине, слышался только звон от осыпающихся осколков стекла. Бандит уже вошел в комнату, держа перед собой пистолет, но на его лице отражалось смятение, недоумение и страх.
А мне даже не надо было выходить вперед. Я должен был только повернуться налево и оторвать спину от стены. А потом ткнуть его стволом кольта в бок, что я и сделал. Только ткнул и тут же убрал его: нельзя оставлять пистолет близко к нему и давать ему шанс.
Ткнул в бок и тут же сделал шаг назад, подальше от него. Но когда я сунул дуло ему в бок, то навалился на него всем телом. Может, я и не сломал ему ребро, но наверняка погнул, и он издал странный звук – "чух".
Держа пистолет с взведенным курком, я грозно спросил:
– Хочешь получить пулю?
Его рука, в которой был пистолет, дернулась. Но совсем слабо, даже трудно было это заметить. Но я понял, что он не хотел получить пулю.
Я говорил очень тихо. Настолько, что в обычных условиях он мог и не расслышать меня. Если вы не знали этого раньше, то можете убедиться в справедливости моих наблюдений вот в такие моменты: мы идем по жизни только наполовину живыми. Наши чувства притуплены, глаза затянуты пленкой, а уши заткнуты пробками. Но вот в такие моменты все наши чувства ненормально обостряются. Все вокруг становится ярче, громче, более четким. И жизнь кажется очень привлекательной. Может быть, это сама природа дает человеку лишний шанс, когда он находится в одном шаге от смерти. Это просто удивительно, хотя многие из нас, кого собираются убить, и не подозревают об этом.
Так или иначе, этот парень услышал меня.
Он меня услышал, когда я чуть слышно прошептал:
– У тебя пистолет на взводе, смотри не урони его.
Он не уронил. Очень медленно наклонился вперед. На его верхней губе заблестел пот. Он делал все правильно, медленно и осторожно, ни разу не повернув пистолет дулом в мою сторону. Он положил пистолет на пол так бережно, как мать ребенка, и выпрямился. А выпрямившись, глубоко вздохнул.
– Отбрось его ногой, – приказал я.
Парень ткнул пистолет ногой и отбросил его по ковру.
– А теперь подойди ко мне, Пит!
Он прошел в комнату, а я крикнул:
– Все в порядке, Шерри, оставайся там!
Я представил, как бы она выскочила из окна и неслась где-то по улице. Но сейчас важно было другое, надо было решить две важные задачи.
Я сказал:
– Ну-ка, посмотри туда, Пит, – и указал на дальнюю стену.
Он повернулся спиной ко мне. Я подобрал его пистолет. Это был обычный для бандитов и головорезов автоматический кольт 45-го калибра.
Я извлек патрон, потом вставил пустую обойму снова в тяжелую рукоятку кольта.
– Ну что, Пит? – спросил я его обычным тоном.
Он ничего не ответил.
Ну что же, если он не хотел разговаривать, то не было никакого смысла с ним возиться. Я перехватил кольт за ствол, размахнулся и ударил парня тяжелой рукояткой сзади по черепу. Пит отключился.
А я пошел из квартиры вниз, в холл, к задней лестнице, чтобы позаботиться о других вещах. У стены отеля "Спартан" было темно, но улица Норт-Россмор была слабо освещена. С пистолетом в руке я шел по направлению к улице, повторяя в обратном порядке путь, которым шел к моей двери Пит, или как его там зовут. Хотя я не видел никого в "империале", но готов поставить десять к одному, что там за рулем сидит человек и ждет, чтобы отпраздновать успех со своим приятелем. И я мог поручиться, что этот человек был не кто иной, как Лупоглазый – неповоротливый Гарелла.
Я вспомнил, что мне говорил Джим Грэй всего несколько минут назад. Если я сумею как следует прижать Лупоглазого, то он сможет сообщить мне многое из того, что я хотел бы знать, и массу других вещей, о которых я даже не догадываюсь. Тот быстрый стрелок валялся на полу в моей квартире, и у меня была минута или две, чтобы выжать из Лупоглазого то, что мне было нужно. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Но так и было.
Я побежал.
Было ясно, что если в той машине сидел человек, то он слышал выстрелы. Да и вся округа слышала их. Когда я выбегал из здания, то видел, как в отворенные двери высовываются головы. Я понимал, что тот человек ожидает, что его напарник вернется тем же путем, что и уходил. Вот почему я тоже пошел так же, вместо того чтобы напасть на него сзади, что могло и не сработать. Я вроде был не Шеллом Скоттом, а исполнял роль его убийцы. И если мне повезет, я смогу вскочить в этот "империал" прежде, чем его водитель поймет, что случилось.
Но трудно предусмотреть все. Я не учел, что у убийцы Шелла Скотта не было таких светлых волос...
По крайней мере, я догадался об этом, но поздно. Когда я начал пересекать улицу, моя голова была похожа на летучую мышь-альбиноса, летящую к нему. Естественно, он завел двигатель и нажал на газ.
Бандит, не зажигая фар, двинул машину на меня. Услышав звук мотора, я попытался замедлить бег и изменить направление.
Но было поздно.
Он ехал прямо на меня, передо мной блеснул большой хромированный бампер, а по сторонам, слева и справа, – фары. Все произошло так быстро, что у меня не было никаких шансов отпрыгнуть в сторону.
Мне некогда было обдумывать свой следующий шаг. Все было слишком неожиданно и для меня, и для него. Я сделал громадный прыжок вперед, я летел по воздуху, раскинув руки так, будто хотел схватить бандита сквозь ветровое стекло. И если несколько секунд назад ему казалось, что навстречу ему летит гигантская летучая мышь, то теперь он должен был подумать, что она превратилась в Дракулу, – потому что в эту долю секунды я увидел, как он бросил рулевое колесо и поднял руки, чтобы защитить глаза.
Вы видели классных гимнастов, которые так ловко выполняют упражнения на коне, перебирая руками, а потом с переворотом спрыгивают на землю, делая ногами красивые движения, будто при танце. Так вот, я делал нечто похожее.
Я не помню, какие мысли меня посетили в тот момент. Но, по-моему, я вообще ни о чем не думал. Бывают моменты, когда человек не должен зависеть от своих мозгов, и, похоже, я решал свою задачу, используя подсознание. И несмотря на то, что мне пришлось вертеться в воздухе, рискуя упасть, я узнал водителя, который с криком поднес руки к своим бесцветным глазам, как бы защищаясь от страшного зрелища. Это был Лупоглазый. А я в тот момент вовсе не был уверен, что мой маневр закончится успешно. Как я сказал, вы видели спортсменов, которые работают на гимнастическом коне. Так вот, я не был одним из них. У меня хватало мускулов, но я не был Нижинским[7]. Все это кончилось бы плохо, если бы сам Лупоглазый не помог мне.
Да, он мне помог.
Но он не хотел этого. Он собирался сбить меня с ног, задавить и, может быть, еще пару раз проехаться по мне. Но это если бы он на меня нападал.
Ну а теперь человек – летучая мышь сам атаковал его.
Что ему оставалось делать?
Естественно, защищаться.
Он быстро нажал на тормоз. Это мало помогло. Но для меня все-таки оказалось полезным. Шины автомобиля завизжали по асфальту, я интуитивно крепко вцепился в капот машины, а потом оттолкнулся от него, стараясь спастись от верной смерти.
Я сделал настоящий цирковой трюк в воздухе и плюхнулся на крышу "империала". Совсем не так, как Нижинский. И не так, как те ребята-гимнасты. А как мешок с цементом. Это вместо того, чтобы быть раздавленным передком "империала" и его хромированным бампером. Я упал на крышу, подскочил и съехал по ней. И "империал" выскользнул из-под меня.
А я грохнулся на асфальт. Мне показалось, что я приземлился одновременно плечами, задницей и головой. Я упал сразу на всю свою анатомию, и это было совсем не здорово.
Но все же я остался живым, хотя и был весь в синяках. С одной руки и правого уха была содрана кажа, растянуты мускулы бедра. И ощущалась острая боль, как бы это поделикатнее выразиться, в попе.
И все-таки мне повезло.
Лупоглазый даже не попытался подать машину назад, чтобы задавить меня. Он понимал, что с него хватит. Есть время для борьбы, и есть время для побега. А он достаточно боролся сегодня.
Я некоторое время посидел посередине улицы, потому что мне надо было прийти в себя. Время, чтобы обрести способность подняться. Мне удалось сделать это только со второй попытки. Потом я отыскал свой пистолет. А уж после заковылял к своей квартире.
Хорошо, что я не посидел там, на дороге, еще немного времени. Тот тип на полу начал понемногу дергаться. Повсюду валялось битое стекло. Это все, что осталось от моего проекта самостоятельно вставить зеркало.
Шерри нигде не было видно.
Я прохромал в спальню.
Она была там, стояла у окна, но спиной к нему.
– Шерри, все о'кей. Можете выходить к нам, в гостиную. Девушка молча упала в обморок.
И застала меня врасплох. Так озадачила. Как я уже говорил, нельзя все предусмотреть. Может быть, возня с ней потребует некоторого времени. Поэтому я вернулся в гостиную и еще раз стукнул Пита по затылку. А может быть, это был вовсе не Пит. Но какая разница: кто бы он ни был, он все равно перестал дергаться.
И я приступил к делу. Это не заняло много времени. Но мне сейчас было не до шуток, как и вообще в эту ночь. Я отыскал бренди, сделал сам хороший глоток, налил на два пальца в стакан и понес в спальню.
Шерри все еще без чувств лежала на полу. Я поднял ее и положил на кровать. Это оказалось не так уж легко.
Потом посмотрел на нее. Блондинка была великолепна. Абсолютно великолепна. Пленительная Шерри у меня в кровати. Наконец-то. А я стоял рядом со стаканом бренди. В комнате царил полумрак, как при горящей свече. Неплохо, да?
Я посмотрел на себя в разбитое зеркало. Да, я попортил свой гардероб. Впрочем, и себя тоже.
Шерри шевельнулась и вздохнула.
Я присел на край кровати рядом с ней.
Когда ее веки, затрепетав, открылись, я сказал:
– Привет. Расслабьтесь. Как насчет спиртного? Это подбодрит вас. Здесь немного бренди.
Я старался вести себя скромно. Но ведь, может, я спас ей жизнь. И свою тоже. А также захватил зловредного киллера. "Нечего наводить тень, надо играть в открытую", – подумал я.
Она ничего не ответила, села, немного поморгала и глубоко вздохнула. Потом подняла на меня голубые глаза, и ее лицо смягчилось. Я не был до конца уверен, но мне показалось, что на ее губах появилась легкая улыбка.
– Но, Шелл, – проговорила она. – Я не люблю бренди.
У меня было оружие, и я был наготове. Но, прежде чем спустить курок, мне надо было убедиться. Не догадываться. Быть уверенным, что это и на самом деле не Поул. Или, по крайней мере, что это человек с оружием, а не просто человек.
Иначе нельзя было поступать, даже с этим подонком.
Он был здесь на работе, как профессиональный убийца. Или, скорее, как двойной убийца, принимая во внимание окончательный результат. И все, что он должен был сделать, – это увидеть нужного человека и пустить в него пулю.
Дверь открылась не полностью и все еще двигалась. Я видел только половину этого человека. Что означало: он тоже видит только половину меня. Но он тут же выстрелил. Прямо сквозь деревянную дверь, не дожидаясь, когда она совсем откроется.
Выстрел прозвучал так, словно взорвалась динамитная шашка. Будто мне стукнули по уху. Дверь дернулась, и треск от расщепленного дерева смешался со звоном разбитого стекла. И тут же грохнул второй выстрел. Ни паузы, ни колебаний. Серия выстрелов опытного убийцы: если первая пуля не сделает работу, то вторая докончит дело. А может, он имел в виду и что-то другое. Двойное правило этих подонков: не упускай своих шансов и не давай шанса другому.
Эхо от выстрелов гулко прокатилось вокруг по комнатам. Я остро ощутил запах пороха. Все это заняло менее секунды. И теперь, в наступившей тишине, слышался только звон от осыпающихся осколков стекла. Бандит уже вошел в комнату, держа перед собой пистолет, но на его лице отражалось смятение, недоумение и страх.
А мне даже не надо было выходить вперед. Я должен был только повернуться налево и оторвать спину от стены. А потом ткнуть его стволом кольта в бок, что я и сделал. Только ткнул и тут же убрал его: нельзя оставлять пистолет близко к нему и давать ему шанс.
Ткнул в бок и тут же сделал шаг назад, подальше от него. Но когда я сунул дуло ему в бок, то навалился на него всем телом. Может, я и не сломал ему ребро, но наверняка погнул, и он издал странный звук – "чух".
Держа пистолет с взведенным курком, я грозно спросил:
– Хочешь получить пулю?
Его рука, в которой был пистолет, дернулась. Но совсем слабо, даже трудно было это заметить. Но я понял, что он не хотел получить пулю.
Я говорил очень тихо. Настолько, что в обычных условиях он мог и не расслышать меня. Если вы не знали этого раньше, то можете убедиться в справедливости моих наблюдений вот в такие моменты: мы идем по жизни только наполовину живыми. Наши чувства притуплены, глаза затянуты пленкой, а уши заткнуты пробками. Но вот в такие моменты все наши чувства ненормально обостряются. Все вокруг становится ярче, громче, более четким. И жизнь кажется очень привлекательной. Может быть, это сама природа дает человеку лишний шанс, когда он находится в одном шаге от смерти. Это просто удивительно, хотя многие из нас, кого собираются убить, и не подозревают об этом.
Так или иначе, этот парень услышал меня.
Он меня услышал, когда я чуть слышно прошептал:
– У тебя пистолет на взводе, смотри не урони его.
Он не уронил. Очень медленно наклонился вперед. На его верхней губе заблестел пот. Он делал все правильно, медленно и осторожно, ни разу не повернув пистолет дулом в мою сторону. Он положил пистолет на пол так бережно, как мать ребенка, и выпрямился. А выпрямившись, глубоко вздохнул.
– Отбрось его ногой, – приказал я.
Парень ткнул пистолет ногой и отбросил его по ковру.
– А теперь подойди ко мне, Пит!
Он прошел в комнату, а я крикнул:
– Все в порядке, Шерри, оставайся там!
Я представил, как бы она выскочила из окна и неслась где-то по улице. Но сейчас важно было другое, надо было решить две важные задачи.
Я сказал:
– Ну-ка, посмотри туда, Пит, – и указал на дальнюю стену.
Он повернулся спиной ко мне. Я подобрал его пистолет. Это был обычный для бандитов и головорезов автоматический кольт 45-го калибра.
Я извлек патрон, потом вставил пустую обойму снова в тяжелую рукоятку кольта.
– Ну что, Пит? – спросил я его обычным тоном.
Он ничего не ответил.
Ну что же, если он не хотел разговаривать, то не было никакого смысла с ним возиться. Я перехватил кольт за ствол, размахнулся и ударил парня тяжелой рукояткой сзади по черепу. Пит отключился.
А я пошел из квартиры вниз, в холл, к задней лестнице, чтобы позаботиться о других вещах. У стены отеля "Спартан" было темно, но улица Норт-Россмор была слабо освещена. С пистолетом в руке я шел по направлению к улице, повторяя в обратном порядке путь, которым шел к моей двери Пит, или как его там зовут. Хотя я не видел никого в "империале", но готов поставить десять к одному, что там за рулем сидит человек и ждет, чтобы отпраздновать успех со своим приятелем. И я мог поручиться, что этот человек был не кто иной, как Лупоглазый – неповоротливый Гарелла.
Я вспомнил, что мне говорил Джим Грэй всего несколько минут назад. Если я сумею как следует прижать Лупоглазого, то он сможет сообщить мне многое из того, что я хотел бы знать, и массу других вещей, о которых я даже не догадываюсь. Тот быстрый стрелок валялся на полу в моей квартире, и у меня была минута или две, чтобы выжать из Лупоглазого то, что мне было нужно. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Но так и было.
Я побежал.
Было ясно, что если в той машине сидел человек, то он слышал выстрелы. Да и вся округа слышала их. Когда я выбегал из здания, то видел, как в отворенные двери высовываются головы. Я понимал, что тот человек ожидает, что его напарник вернется тем же путем, что и уходил. Вот почему я тоже пошел так же, вместо того чтобы напасть на него сзади, что могло и не сработать. Я вроде был не Шеллом Скоттом, а исполнял роль его убийцы. И если мне повезет, я смогу вскочить в этот "империал" прежде, чем его водитель поймет, что случилось.
Но трудно предусмотреть все. Я не учел, что у убийцы Шелла Скотта не было таких светлых волос...
По крайней мере, я догадался об этом, но поздно. Когда я начал пересекать улицу, моя голова была похожа на летучую мышь-альбиноса, летящую к нему. Естественно, он завел двигатель и нажал на газ.
Бандит, не зажигая фар, двинул машину на меня. Услышав звук мотора, я попытался замедлить бег и изменить направление.
Но было поздно.
Он ехал прямо на меня, передо мной блеснул большой хромированный бампер, а по сторонам, слева и справа, – фары. Все произошло так быстро, что у меня не было никаких шансов отпрыгнуть в сторону.
Мне некогда было обдумывать свой следующий шаг. Все было слишком неожиданно и для меня, и для него. Я сделал громадный прыжок вперед, я летел по воздуху, раскинув руки так, будто хотел схватить бандита сквозь ветровое стекло. И если несколько секунд назад ему казалось, что навстречу ему летит гигантская летучая мышь, то теперь он должен был подумать, что она превратилась в Дракулу, – потому что в эту долю секунды я увидел, как он бросил рулевое колесо и поднял руки, чтобы защитить глаза.
Вы видели классных гимнастов, которые так ловко выполняют упражнения на коне, перебирая руками, а потом с переворотом спрыгивают на землю, делая ногами красивые движения, будто при танце. Так вот, я делал нечто похожее.
Я не помню, какие мысли меня посетили в тот момент. Но, по-моему, я вообще ни о чем не думал. Бывают моменты, когда человек не должен зависеть от своих мозгов, и, похоже, я решал свою задачу, используя подсознание. И несмотря на то, что мне пришлось вертеться в воздухе, рискуя упасть, я узнал водителя, который с криком поднес руки к своим бесцветным глазам, как бы защищаясь от страшного зрелища. Это был Лупоглазый. А я в тот момент вовсе не был уверен, что мой маневр закончится успешно. Как я сказал, вы видели спортсменов, которые работают на гимнастическом коне. Так вот, я не был одним из них. У меня хватало мускулов, но я не был Нижинским[7]. Все это кончилось бы плохо, если бы сам Лупоглазый не помог мне.
Да, он мне помог.
Но он не хотел этого. Он собирался сбить меня с ног, задавить и, может быть, еще пару раз проехаться по мне. Но это если бы он на меня нападал.
Ну а теперь человек – летучая мышь сам атаковал его.
Что ему оставалось делать?
Естественно, защищаться.
Он быстро нажал на тормоз. Это мало помогло. Но для меня все-таки оказалось полезным. Шины автомобиля завизжали по асфальту, я интуитивно крепко вцепился в капот машины, а потом оттолкнулся от него, стараясь спастись от верной смерти.
Я сделал настоящий цирковой трюк в воздухе и плюхнулся на крышу "империала". Совсем не так, как Нижинский. И не так, как те ребята-гимнасты. А как мешок с цементом. Это вместо того, чтобы быть раздавленным передком "империала" и его хромированным бампером. Я упал на крышу, подскочил и съехал по ней. И "империал" выскользнул из-под меня.
А я грохнулся на асфальт. Мне показалось, что я приземлился одновременно плечами, задницей и головой. Я упал сразу на всю свою анатомию, и это было совсем не здорово.
Но все же я остался живым, хотя и был весь в синяках. С одной руки и правого уха была содрана кажа, растянуты мускулы бедра. И ощущалась острая боль, как бы это поделикатнее выразиться, в попе.
И все-таки мне повезло.
Лупоглазый даже не попытался подать машину назад, чтобы задавить меня. Он понимал, что с него хватит. Есть время для борьбы, и есть время для побега. А он достаточно боролся сегодня.
Я некоторое время посидел посередине улицы, потому что мне надо было прийти в себя. Время, чтобы обрести способность подняться. Мне удалось сделать это только со второй попытки. Потом я отыскал свой пистолет. А уж после заковылял к своей квартире.
Хорошо, что я не посидел там, на дороге, еще немного времени. Тот тип на полу начал понемногу дергаться. Повсюду валялось битое стекло. Это все, что осталось от моего проекта самостоятельно вставить зеркало.
Шерри нигде не было видно.
Я прохромал в спальню.
Она была там, стояла у окна, но спиной к нему.
– Шерри, все о'кей. Можете выходить к нам, в гостиную. Девушка молча упала в обморок.
И застала меня врасплох. Так озадачила. Как я уже говорил, нельзя все предусмотреть. Может быть, возня с ней потребует некоторого времени. Поэтому я вернулся в гостиную и еще раз стукнул Пита по затылку. А может быть, это был вовсе не Пит. Но какая разница: кто бы он ни был, он все равно перестал дергаться.
И я приступил к делу. Это не заняло много времени. Но мне сейчас было не до шуток, как и вообще в эту ночь. Я отыскал бренди, сделал сам хороший глоток, налил на два пальца в стакан и понес в спальню.
Шерри все еще без чувств лежала на полу. Я поднял ее и положил на кровать. Это оказалось не так уж легко.
Потом посмотрел на нее. Блондинка была великолепна. Абсолютно великолепна. Пленительная Шерри у меня в кровати. Наконец-то. А я стоял рядом со стаканом бренди. В комнате царил полумрак, как при горящей свече. Неплохо, да?
Я посмотрел на себя в разбитое зеркало. Да, я попортил свой гардероб. Впрочем, и себя тоже.
Шерри шевельнулась и вздохнула.
Я присел на край кровати рядом с ней.
Когда ее веки, затрепетав, открылись, я сказал:
– Привет. Расслабьтесь. Как насчет спиртного? Это подбодрит вас. Здесь немного бренди.
Я старался вести себя скромно. Но ведь, может, я спас ей жизнь. И свою тоже. А также захватил зловредного киллера. "Нечего наводить тень, надо играть в открытую", – подумал я.
Она ничего не ответила, села, немного поморгала и глубоко вздохнула. Потом подняла на меня голубые глаза, и ее лицо смягчилось. Я не был до конца уверен, но мне показалось, что на ее губах появилась легкая улыбка.
– Но, Шелл, – проговорила она. – Я не люблю бренди.
Глава 18
Шерри и на самом деле еле заметно улыбнулась. И даже выпила вторую порцию бренди. Для такой девушки это было уже что-то. Гораздо большее, чем просто встретиться взглядами.
Я спросил:
– Хотите еще бренди, Шерри? Он не такой уж плохой. Это шерри-бренди...
– Он просто ужасен, – скривилась она.
– Да, пожалуй, и я так думаю. Просто я ударился головой.
– Бедненький.
– Сочувствие. Вот это мне нравится. Такая трогательная озабоченность...
– О, хватит. Вы живы...
Ее настроение вдруг испортилось. Голос прервался. Плечи затряслись, она прижала руки к лицу и горестно зарыдала. Зарыдала, заглушая жалобные звуки прижатыми к лицу ладонями.
Я спросил:
– Хотите еще бренди, Шерри? Он не такой уж плохой. Это шерри-бренди...
– Он просто ужасен, – скривилась она.
– Да, пожалуй, и я так думаю. Просто я ударился головой.
– Бедненький.
– Сочувствие. Вот это мне нравится. Такая трогательная озабоченность...
– О, хватит. Вы живы...
Ее настроение вдруг испортилось. Голос прервался. Плечи затряслись, она прижала руки к лицу и горестно зарыдала. Зарыдала, заглушая жалобные звуки прижатыми к лицу ладонями.