Страница:
Отношение к еретикам.[Col. 1028] Тот же брат наш Епифаний известил нас, божественнейшая глава, что он получил от тебя замечание относительно еретиков Варсануфия, Исаии и Дорофея, которых мы будто бы принимаем за православных. Мы весьма изумились, что мы, смиренные, страждущие за Православие, еще сверх того терпим, благодаря еретикам. Да заградятся всякие уста, доносящие и клевещущие на нас! Мы – православные, хотя в других отношениях и грешные, блаженнейший, но в этом не делающие никакого отступления от апостольской веры, принимающие всякий поистине признанный Собор Вселенский и Поместный с изложенными на них святыми правилами, отвращающиеся от всякой ереси и еретика и анафематствующие их. Анафема Варсануфию, Дорофею и Досифею, которые преданы анафеме святым Софронием[311]. (99) Если будет и еще кто-нибудь другой соименный им, также еретик, с подобною ересью или другою, епископ ли, подвижник ли и кто бы он ни был, да будет анафема. И кто благовременно по необходимости не станет предавать анафеме всякого еретика, да будет участь его с ними! Ибо мы чисты от всякого еретического мудрования священнейшими молитвами твоими, святейший.
Еще извещаем и о том, что мы – хотя это не было объяснено в письме нашем, посланном с братом Евстафием, – писали к святой главе твоей чрез Епифания. Епифаний не солгал, и дело было так: мы действительно вручили ему письмо[312], а потом из страха пред императорами стерли его; он же, понимая [оставшиеся] значки, с радостью принес это к святым стопам твоим после нашего изгнания. Это подлинно уста смирения нашего и слово, излившееся от сердца нашего. Пусть не подозревает святая душа твоя чего-нибудь зазорного в этом сослужителе нашем, весьма верном во всем.
Брат наш и архиепископ Фессалоникийский распростертыми руками сердца принял приветствие твоего блаженства и чрез нас почтительно приветствует священнейшую главу твою.
35. К игумену Василию (I, 35)[313]
Василию, благоговейнейшему игумену и архимандриту Римскому, смиренный Платон, затворник[314], и Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский
Мы, смиренные, так ожидали получить письмо от твоего отеческого преподобия, как земля, жаждущая дождя своего, и, потеряв надежду, конечно же, скорбели. Но когда узнали (100) причину от Епифания, возлюбленнейшего и вернейшего нашего сына, и именно, что [это произошло] по необходимости, а не из презрения к нам, смиренным и весьма любящим твое благочестие, то оставили скорбь сердца и получили достаточную радость. Он известил нас, что ты остаешься одним и тем же в расположении и любви к нам и даже оказал еще больше доброты различным образом. Рассказом же о ревности [Col. 1029] по благочестию, какая присуща святой душе твоей, он занял весь слух наш. Благословен Господь сил (Пс. 23:10), поставивший тебя в первом из всех городов богосветлым светильником, распространяющим слово жизни обилием добрых дел, даровавший тебе язык, свободно возвещающий божественные истины Православия возвышенным проповеданием! Почему и просим помогать нашей Церкви как собственными силами, так и посредничеством пред святейшим апостольским [престолом]. Ибо ваше мужественное заступление за слово истины служит опорою поднебесной Церкви и ваша ревность обыкновенно всегда возбуждает всю вселенную к пламенному во Святом Духе исповеданию нашей веры. Поэтому пусть представит твое благоговение, какое в этом для вас основание для подвига за благочестие и какая похвала от Бога с достойными воздаяниями за Его защиту и исповедание; сохраняйте же и не переставайте проповедовать его, божественнейшие и достопочтенные отцы наши.Для этого мы и послали снова брата, кланяющегося твоим ногам, Епифания, чтобы он известил о наших обстоятельствах, как они хороши, по святым молитвам вашим, как мы, грешные, радуемся и благодушествуем среди гонений и в темницах, так что дерзаем говорить: нам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп. 1:29), чтобы он расположил вас к усерднейшей молитве об укреплении нас, немощных, и общей пользе, о которой у нас речи и уже в третий раз просьба к вам, святейшим, не о том, чтобы нам освободиться из заключения, – ибо это мы считаем не бесславием, но величайшей и превышающей наше недостоинство славою, – но чтобы достигалась общая польза, хотя мы из числа последних. Ибо всюду должно, как говорит Богослов, предпочитать полезному для себя самих полезное для многих[315]. А полезно было бы то, – в чем (101) и состоит наша цель и желание, – чтобы соборно были осуждены от верховнейшего апостольского престола, как было издревле и от начала, составившие собор против Евангелия Христова и подвергшие анафеме держащихся его и не принявших прелюбодеяния и сочетания прелюбодеев и прелюбодейного сборища, как икономию, допускаемую святыми, что [и] утверждают прелюбодеи, называя при этом беззаконных святыми. Ибо никто из святых не имел участия с прелюбодеем, не венчал прелюбодеев и не приобщал их Божественных Даров, в то время как они учили не давать таким ни крова, ни огня, хотя бы то были цари. Притом они оскорбили и Само Божество при священнодействии венчания и произнесли анафему на Него посредством анафематствования держащихся закона Его. Если же этого не будет, то мы испрашиваем, наконец, сильных молитв ваших, крепкого союза любви, могущественных ответов, чего, конечно, вы не откажетесь сделать для утешения малодушных и для укрепления [Col. 1032] немощных, святейшие и возлюбленные и приснопочитаемые отцы наши.
36. К Евпрепиану и находящимся с ним (I, 36)
Я твердо надеюсь, возлюбленные чада, что вы проводите мирную и богоустановленную жизнь. Поэтому обращу речь к самому необходимому. Что же это? Когда мы раскроем нечестивое их учение и покажем причины, по которым они анафематствовали нас вместе с другими, то совершенно обнаружится, что они – не просто какие-нибудь еретики, но отступники от Евангелия Божия, проклинатели святых и нарушители правил. Во-первых, они поступают против Ветхого и Нового Завета. Не прелюбы сотвори, говорит Закон, не возмеши имене Бога всуе (Исх. 20:14, 7); закон един да будет иудею[316] и пришелцу (Исх. 12:49). Потом Евангелие, (102) или Христос, говорит: вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам: и не взирай на женщину с вожделением (Мф. 5:27, 28); и еще: кто нарушит одну из заповедей сих малейших, тот малейшим наречется в Царстве Небесном (Мф. 5:19), то есть будет ввергнут в огонь, как толкуют отцы[317]. А эти, страшно и слышать, прелюбодеяние, запрещенное Законом и Благодатью даже до взгляда с пожеланием, нарушение не малой, но, можно сказать, первой в жизни и величайшей заповеди и притом употребление имени Божьего не всуе, но при таком беззаконном и нечестивом действии, то есть употребление имени Божьего при сочетании прелюбодеев, приобщение Таин Христовых и противное Богу венчание, совершенное виновником прелюбодеяния диаволом и его служителем, – назвали Божьей икономией, благой и спасительной для Церкви.
Второе не нуждается в продолжительном объяснении, делаясь ясным из предыдущего. Ибо анафематствовавшие тех, которые не принимают сочетания прелюбодеев и прелюбодеяния императора и беззакония всех, бывших и принимавших в том участие, за святую икономию, что иное сделали, как не анафематствовали святых, и прежде всего Предтечу и, справедливо сказать, хотя и страшно, – Самого Владыку святых? Ибо Он, без сомнения, запретил это, не принимает и не одобряет, но весьма угрожает неизбежным судом даже только имеющему общение с прелюбодеем, не таким-то или таким-то, но со всяким, кто бы то ни был: царь или вельможа, малый или великий. Закон един да будет, говорит Писание (Исх. 12:49), и одно Евангелие мы приняли; и кто бы ни стал изменять в этом Евангелии что-нибудь, хотя бы он был Ангел с неба (Гал. 1:8), у тебя достаточно твердое положение. А император разве больше Ангела? Миродержитель в этом мире не больше ли всех бесов и людей, управляющих по-мирски, (104) а не по-Божественному?[320] И, однако, что говорит апостол? Анафема да будет (Гал. 1:8). Ангелы не дерзают изменять, а если изменяют, то не остаются неанафематствованными, как дьявол и его отступническое общество; как же какой-нибудь человек, находящийся во плоти, изменяя и делая нововведения, и особенно такие нововведения, не будет чужд Богу?
Между тем кто не принимает запрещенного Богом (ибо должно снова начать речь оттуда, где она уклонилась), тот по приговору прелюбодеев или, лучше, антихристов уже предан анафеме. Если же [Col. 1036] о Господе они говорят, подобно иудеям, что Он изгоняет бесов силою веельзевула (Лк. 11:15), то что [скажут они] относительно рабов и служителей Его? Их они или признают не повиновавшимися законам Господним в их икономии, поставив сочетание прелюбодеев и общение с прелюбодеями в равной силе и на равной степени с икономией, и поэтому предали святых анафеме, как беззаконников и преступников заповедей, за что, конечно, сами должны быть преданы анафеме; или, признавая их хранителями законов, они, несчастные, анафематствовали самих себя, а не святых, присвоив себе имя святых в так называемой у них икономии при сочетании прелюбодеев; чрез это они опять анафематствовали святых словно они не святы, потому что, по их мнению, святые те, которые по возможности соблюдали и соблюдают икономию при сочетании прелюбодеев и общении с прелюбодействующим властителем, а те, которые не принимают способствующей прелюбодеянию икономии их и не следуют по стопам их, чужды Богу, беззаконники и нарушители заповедей.
Что сказать о третьем? Те, которые дерзнули открыто нарушить Евангелие и не хотевших нарушать его предали анафеме, станут ли заботиться о правилах, хотя и запечатленных Духом Святым и хотя определением [Col. 1037] их решается всё, относящееся к нашему спасению? Ибо у них нет священства, жертвы и прочих средств врачевания наших душевных болезней. Впрочем, для чего я говорю о правилах и делаю различие? Говорить о них и о Евангелии Христовом – одно и то же. Ибо Он Сам даровал ключи Царства Небесного великому Петру, сказав: что разрешишь и что свяжешь, будет то и другое (Мф. 16:19); также и всем апостолам: примите Духа Святаго; кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин. 20:22–23); и соответственно этому переводит власть к их преемникам, если только они будут так же поступать. Поэтому Василий и равные ему святые принимали эти правила как апостольские и следовали им, нисколько не изменяя их, но дополняя по нужде.
А эти на деле оказываются новыми лжеапостолами, когда совершенно не по установленным правилам святых, но вопреки постановленному от них, по своему произволу и решению иногда поступает каждый из епископов, разрешает то, чего по ним нельзя разрешать, и связывает то, чего по ним нельзя связывать. Это вы можете видеть совершаемым ежедневно. Святое осквернено, и прелюбодейный собор явно и тайно служит опорой для греха; низлагается не подлежащий низложению и рукополагается изверженный; подлежащий низлагающим правилам допускается (106) безнаказанно совершать священнослужение, и совершается возведение в степени по приказанию человеческому, а не по определению Бога и правил.
Но, увы мне, как прискорбно изображать все это! И кто из имеющих чувствительное сердце не станет скорбеть и воздыхать? И какой ум, взирая и вникая в это, не признает, что эта ересь отступила от Христа? Впрочем, для чего мне высказывать всё, что есть на уме, и преступать меру письма? Сказанное само собою очевидно, не приукрашено, не трудно для уразумения, потому что, с одной стороны, я не имею способности говорить высоко, но весьма некрасноречив, немногословен и малосведущ, имея и это самое по молитвам общего моего и вашего отца; а с другой – потому что некоторые из вас не могут понять отвлеченного изложения ереси; кроме того, слово истины просто, и эта ересь очевидна, чужда догматов и удобопонятна для младенца. Кому сказал Бог, того речь кратка. Они же неправо поступают, а право поступающих предают анафеме.
Да даст вам Господь благодать во всем, возлюбленные чада!
Чего будет требовать антихрист.Заградим слух свой, братия, чтобы нам как-нибудь не погибнуть от этого богохульства. А в оправдание себя они говорят, что в отношении к царям нужно не обращать внимания на законы евангельские. Вот другое предвозвещение антихриста! Что же значит: закон един да будет (Исх. 12:49)? Что значит: суд жесточайший преимущим (Прем. 6:5)? Что значит: Бог не взирает на лице человека (Гал. 2:6)? Кто же законодатель для царя?[318] Если по начальнику бывает и подчиненный, то евангельские законы будут и не для подчиненных. Ибо если [эти законы относятся] к нему, то и к ним, чтобы, подчиняясь одному закону и законодателю, они были покорными и мирными. Если же к нему не относятся, когда он хочет, – он же, может быть, не захочет соблюдать ни одного, – а к ним относятся, то одно из двух: или царь есть Бог (ибо только Божество не подлежит закону), или будет безначалие и раздор. Подлинно, где нет одного закона для всех, то как [может быть] мир, когда царь хочет одного, например прелюбодействовать или еретичествовать, а подданным заповедано не иметь участия с прелюбодеем, не участвовать в ереси и не преступать ничего, преданного Христом и апостолами? И как из этого не ясно, что антихрист уже при дверях? Ведь [Col. 1033] прелюбодеи не осмелятся сказать: «Неужели царь не может сделать и приказать, чтобы народ подчинился тому, что он беззаконно совершает?» Вот в этих словах их вполне выступает (103) антихрист. Ибо и этот, будучи царем, станет требовать только того, чего он хочет и что приказывает; и никакого различия не будет между ним и предшественниками его, кроме того, что он будет желать и требовать не того, чего они и [прежде] и теперь желали бы. Такой же произвол выказан и епископами на соборе. И как всякий здравомыслящий и не любящий споров не согласится, что это действительно так? Может ли быть что-нибудь хуже этой ереси до самого явления антихриста? Я не думаю, что оно уже наступило; но, начавшись отныне, оно достигнет своего конца в то время, и те, которые падут теперь, пали бы, если бы были и тогда, а те, которые силою Божией устоят в борьбе, были бы и в те дни победителями антихриста чрез смерть со Христом.
Немного таких, которые устоят.Но, о бедствие человеческое! Как ныне [уже] теперь обратили тыл! Как мы показываем, чем мы будем! Поэтому немного таких, которые устоят; поэтому будут Илия и Енох (не знаем, будет ли также Богослов и Евангелист)[319] помощниками человеческой немощи, предстоятелями и победоносцами в исповедании Христовом; поэтому сократятся дни того бедствия, которое уничтожается явлением Христовым (Мф. 24:22). Разумеющие, стойте, не отрицайтесь Христа отныне, ибо настоящее есть начало имеющего быть тогда.
Второе не нуждается в продолжительном объяснении, делаясь ясным из предыдущего. Ибо анафематствовавшие тех, которые не принимают сочетания прелюбодеев и прелюбодеяния императора и беззакония всех, бывших и принимавших в том участие, за святую икономию, что иное сделали, как не анафематствовали святых, и прежде всего Предтечу и, справедливо сказать, хотя и страшно, – Самого Владыку святых? Ибо Он, без сомнения, запретил это, не принимает и не одобряет, но весьма угрожает неизбежным судом даже только имеющему общение с прелюбодеем, не таким-то или таким-то, но со всяким, кто бы то ни был: царь или вельможа, малый или великий. Закон един да будет, говорит Писание (Исх. 12:49), и одно Евангелие мы приняли; и кто бы ни стал изменять в этом Евангелии что-нибудь, хотя бы он был Ангел с неба (Гал. 1:8), у тебя достаточно твердое положение. А император разве больше Ангела? Миродержитель в этом мире не больше ли всех бесов и людей, управляющих по-мирски, (104) а не по-Божественному?[320] И, однако, что говорит апостол? Анафема да будет (Гал. 1:8). Ангелы не дерзают изменять, а если изменяют, то не остаются неанафематствованными, как дьявол и его отступническое общество; как же какой-нибудь человек, находящийся во плоти, изменяя и делая нововведения, и особенно такие нововведения, не будет чужд Богу?
Между тем кто не принимает запрещенного Богом (ибо должно снова начать речь оттуда, где она уклонилась), тот по приговору прелюбодеев или, лучше, антихристов уже предан анафеме. Если же [Col. 1036] о Господе они говорят, подобно иудеям, что Он изгоняет бесов силою веельзевула (Лк. 11:15), то что [скажут они] относительно рабов и служителей Его? Их они или признают не повиновавшимися законам Господним в их икономии, поставив сочетание прелюбодеев и общение с прелюбодеями в равной силе и на равной степени с икономией, и поэтому предали святых анафеме, как беззаконников и преступников заповедей, за что, конечно, сами должны быть преданы анафеме; или, признавая их хранителями законов, они, несчастные, анафематствовали самих себя, а не святых, присвоив себе имя святых в так называемой у них икономии при сочетании прелюбодеев; чрез это они опять анафематствовали святых словно они не святы, потому что, по их мнению, святые те, которые по возможности соблюдали и соблюдают икономию при сочетании прелюбодеев и общении с прелюбодействующим властителем, а те, которые не принимают способствующей прелюбодеянию икономии их и не следуют по стопам их, чужды Богу, беззаконники и нарушители заповедей.
Диавол, ереси и антихрист.Так, с какой стороны тебе угодно и на какое слово этих нечестивых захочешь обратить внимание, вникни, благоразумный, и ты удивишься, усмотрев и нашедши бездну над бездною нечестия. Ибо ереси не прямо обнаруживают всё свое нечестие, но одни из них совершенно отступили от Евангелия, а другие, прикрываясь некоторыми изречениями Евангелия, вторгаются вместе с ними, выдают себя не противоречащими евангельским вещаниям, но по-видимому ратующими совершенно за них, придавая им такой, а не другой смысл и таким образом приписывая двусмысленность Божественным изречениям; и так как они отступают от правого разумения[321], то и названы ересями[322]. Но здесь явное отступление от веры, поскольку они не разумением ошибаются, но говорят: «И Христос сказал так и закон гласит то же, однако в отношении к царям должно быть [не] так, и преодолевается Евангелие»[323]. Посмотри, как началу соответствует конец. Со времени воплощения Христова (105) начались ереси, чуждые Евангелию[324]. Потом диавол, отраженный мало-помалу преуспевавшей благодатью, стал вторгаться прикровенно под видом самого Евангелия, порождал ереси до иконоборческой, прикрывая свою отраву Писанием и самыми его изречениями. Когда же он увидел, что люди внимают ему и уже приближается время скончания веков, то начал отныне, как и в начале, возжигать ненависть против самого Евангелия, дабы удобнее встретить антихриста, в котором он будет обитать, в котором откроется вся его жестокость и отвратительность и которого скоро умертвит Господь Своим явлением.
Что сказать о третьем? Те, которые дерзнули открыто нарушить Евангелие и не хотевших нарушать его предали анафеме, станут ли заботиться о правилах, хотя и запечатленных Духом Святым и хотя определением [Col. 1037] их решается всё, относящееся к нашему спасению? Ибо у них нет священства, жертвы и прочих средств врачевания наших душевных болезней. Впрочем, для чего я говорю о правилах и делаю различие? Говорить о них и о Евангелии Христовом – одно и то же. Ибо Он Сам даровал ключи Царства Небесного великому Петру, сказав: что разрешишь и что свяжешь, будет то и другое (Мф. 16:19); также и всем апостолам: примите Духа Святаго; кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин. 20:22–23); и соответственно этому переводит власть к их преемникам, если только они будут так же поступать. Поэтому Василий и равные ему святые принимали эти правила как апостольские и следовали им, нисколько не изменяя их, но дополняя по нужде.
А эти на деле оказываются новыми лжеапостолами, когда совершенно не по установленным правилам святых, но вопреки постановленному от них, по своему произволу и решению иногда поступает каждый из епископов, разрешает то, чего по ним нельзя разрешать, и связывает то, чего по ним нельзя связывать. Это вы можете видеть совершаемым ежедневно. Святое осквернено, и прелюбодейный собор явно и тайно служит опорой для греха; низлагается не подлежащий низложению и рукополагается изверженный; подлежащий низлагающим правилам допускается (106) безнаказанно совершать священнослужение, и совершается возведение в степени по приказанию человеческому, а не по определению Бога и правил.
Но, увы мне, как прискорбно изображать все это! И кто из имеющих чувствительное сердце не станет скорбеть и воздыхать? И какой ум, взирая и вникая в это, не признает, что эта ересь отступила от Христа? Впрочем, для чего мне высказывать всё, что есть на уме, и преступать меру письма? Сказанное само собою очевидно, не приукрашено, не трудно для уразумения, потому что, с одной стороны, я не имею способности говорить высоко, но весьма некрасноречив, немногословен и малосведущ, имея и это самое по молитвам общего моего и вашего отца; а с другой – потому что некоторые из вас не могут понять отвлеченного изложения ереси; кроме того, слово истины просто, и эта ересь очевидна, чужда догматов и удобопонятна для младенца. Кому сказал Бог, того речь кратка. Они же неправо поступают, а право поступающих предают анафеме.
Да даст вам Господь благодать во всем, возлюбленные чада!
37. К Иосифу, архиепископу Фессалоникийскому (I, 37)[325]
Ныне присланное ко мне письмо твое, исполненное смирения и мудрости твоей, любви ко мне, несчастному, и превышающей мое достоинство хвалы твоей, преблаженный брат и отец мой, содержит чистую [Col. 1040] и несмешанную истину, далеко светящуюся из световидной души твоей. Радостно приняв ее, я возблагодарил исполнившего желание мое Христа, Подателя всех благ. И как не благодарить? Ты, обогащенный ведением и ревностью о должном и, кроме того, истинный сын общего отца, мыслишь и поступаешь согласно с нами, нижайшими!
Это хорошо: для меня, когда буду выслушиваем, особенно вожделенно согласие нас обоих. Чрез него луч истины яснее блистает, а коварство или, лучше, ночное мерцание противящихся ею ослабляется и помрачается. Впрочем, найдя в (107) письмах разделение необходимого, прости, я изумился. Ибо это разделение не необходимого, а случайного, которое разделяется на три[326]: на большее, равное и меньшее. А первое [разделяется] на настоящее и будущее; потом настоящее подразделяется на постоянное и бывающее, а бывающее подразделяется на подлежащее и сказуемое; часто случающееся переходит в существующее, а это – в необходимое; но [последующее] не переходит обратно [в предыдущее], хотя и от него происходит. Ибо если что необходимо, то оно уже не есть случайно, а часто случающееся, переходя в существующее, бывает необходимым. Например, «всякий человек грамматик» и «некоторый человек грамматик». Первое случайно, ибо оно может быть; а второе необходимо, как скоро оно действительно существует; по смерти же его эта необходимая действительность прекращается; это, так сказать, есть, если есть, то есть дотоле, пока есть. А есть иное, что никогда не изменяется сравнительно с тем, что оно есть, например вечные блага, Ангел и душа. Итак, мы достигли того, чего искали: подпавшего правилу, касающемуся случайного, можно иногда наказывать за другие несчастные дела этого человека по правилу, постановленному касательно необходимого; а подпавшего последнему нельзя по случайному; это уже не допускается и равносильно невозможному, ибо все невозможное в обратном смысле то же, что и необходимое; например, необходимо, чтобы солнце сияло, и, напротив, невозможно, чтобы оно не сияло. Если же оно некогда не сияло, как говорит святость твоя, именно – при страдании Христовом (Лк. 23:45), не знаю, как бывает ночью, – то это чудесные, необыкновенные, не всегдашние явления, а сверхъестественные или преестественные, и, во-первых, это произошло при Домостроительстве Христовом, во-вторых, – при нынешнем беззаконии, которое совершилось отнюдь не в сокровенном месте и не мимоходом, но явно и принято само по себе в законе соборным деянием и изгнанием защищающих истину, как бы за преступление какого-либо из Божественных правил или, справедливее сказать, за тяжкую и нечестивую ересь.
(108) О, дерзость виновников этого! Но как им угрожает осуждение за презрение Божественных законов или, лучше, Евангелия и всех правил, так нам, смиренным, опасно оставлять без внимания что-нибудь из надлежащего. Какая может быть икономия в отношении к тем, которые служат вместе с сочетавшими прелюбодеев и председательствовали на соборе, утвердившем прелюбодеяние, как сказал божественный Василий? [Col. 1041] Ибо он говорит, что иногда и удалившиеся вместе с непокорными, если раскаются, принимаются в тот же чин[327], но не от нас, хотя бы они и раскаялись, но от равностепенных, по выражению божественного Дионисия[328].
Прочее предоставляю твоему благоразумию, которое может свято прозревать и то, что от нас скрывается. Хвала Богу за освобождение братий, если это справедливо. Хвала Богу и за богодарованное терпение твое, брат мой, в жестоких огорчениях от тамошних людей, не обрезанных духом. Не оставь меня постоянным напоминанием, которое пробуждает меня, спящего, еще и теперь нуждающегося в священных молитвах всех вообще и особенно отца нашего и твоих. Я узнал, что ты, благодатию Божией, составил некое произведение[329], и желал бы, если позволишь, прочитать его на пользу.
Это хорошо: для меня, когда буду выслушиваем, особенно вожделенно согласие нас обоих. Чрез него луч истины яснее блистает, а коварство или, лучше, ночное мерцание противящихся ею ослабляется и помрачается. Впрочем, найдя в (107) письмах разделение необходимого, прости, я изумился. Ибо это разделение не необходимого, а случайного, которое разделяется на три[326]: на большее, равное и меньшее. А первое [разделяется] на настоящее и будущее; потом настоящее подразделяется на постоянное и бывающее, а бывающее подразделяется на подлежащее и сказуемое; часто случающееся переходит в существующее, а это – в необходимое; но [последующее] не переходит обратно [в предыдущее], хотя и от него происходит. Ибо если что необходимо, то оно уже не есть случайно, а часто случающееся, переходя в существующее, бывает необходимым. Например, «всякий человек грамматик» и «некоторый человек грамматик». Первое случайно, ибо оно может быть; а второе необходимо, как скоро оно действительно существует; по смерти же его эта необходимая действительность прекращается; это, так сказать, есть, если есть, то есть дотоле, пока есть. А есть иное, что никогда не изменяется сравнительно с тем, что оно есть, например вечные блага, Ангел и душа. Итак, мы достигли того, чего искали: подпавшего правилу, касающемуся случайного, можно иногда наказывать за другие несчастные дела этого человека по правилу, постановленному касательно необходимого; а подпавшего последнему нельзя по случайному; это уже не допускается и равносильно невозможному, ибо все невозможное в обратном смысле то же, что и необходимое; например, необходимо, чтобы солнце сияло, и, напротив, невозможно, чтобы оно не сияло. Если же оно некогда не сияло, как говорит святость твоя, именно – при страдании Христовом (Лк. 23:45), не знаю, как бывает ночью, – то это чудесные, необыкновенные, не всегдашние явления, а сверхъестественные или преестественные, и, во-первых, это произошло при Домостроительстве Христовом, во-вторых, – при нынешнем беззаконии, которое совершилось отнюдь не в сокровенном месте и не мимоходом, но явно и принято само по себе в законе соборным деянием и изгнанием защищающих истину, как бы за преступление какого-либо из Божественных правил или, справедливее сказать, за тяжкую и нечестивую ересь.
(108) О, дерзость виновников этого! Но как им угрожает осуждение за презрение Божественных законов или, лучше, Евангелия и всех правил, так нам, смиренным, опасно оставлять без внимания что-нибудь из надлежащего. Какая может быть икономия в отношении к тем, которые служат вместе с сочетавшими прелюбодеев и председательствовали на соборе, утвердившем прелюбодеяние, как сказал божественный Василий? [Col. 1041] Ибо он говорит, что иногда и удалившиеся вместе с непокорными, если раскаются, принимаются в тот же чин[327], но не от нас, хотя бы они и раскаялись, но от равностепенных, по выражению божественного Дионисия[328].
Прочее предоставляю твоему благоразумию, которое может свято прозревать и то, что от нас скрывается. Хвала Богу за освобождение братий, если это справедливо. Хвала Богу и за богодарованное терпение твое, брат мой, в жестоких огорчениях от тамошних людей, не обрезанных духом. Не оставь меня постоянным напоминанием, которое пробуждает меня, спящего, еще и теперь нуждающегося в священных молитвах всех вообще и особенно отца нашего и твоих. Я узнал, что ты, благодатию Божией, составил некое произведение[329], и желал бы, если позволишь, прочитать его на пользу.
38. К чаду Арсению (I, 38)
Как я и ныне обрадовался, прочитав письмо твое, возлюбленнейший сын мой, не столько тому, что для тебя более открыта дверь сноситься с братьями, хотя и это вожделенно, сколько Божией благодати слова, которою ты заграждаешь необузданные уста еретиков! Итак, да приложит еще тебе Господь слово ведения и мудрости для обличения защитников нечестия, чтобы (109) тебе справедливо можно было воспевать вместе с божественным Давидом: уста моя отверзох, и привлекох Дух, яко заповедей Твоих не забых (Пс. 118:131, 176). Неистовавшие же прелюбодеи, напротив, делами своими как бы произносят следующие слова Писания: отступи от нас, путий Твоих ведети не хощем (Иов. 21:14). Ибо если бы они знали, то не нарушали бы заповедей Господних и, нарушив, не признавали бы соборно этих преступлений икономией, спасительной для Церкви Христовой, предавая анафеме не одобряющих этого. Такое учение столь нечестиво, что им не только нарушается Святое Евангелие, так как нарушением части естественно нарушается целое, но упраздняется и самое Домостроительство Христово, так как они противоположны одно другому. А что сочетание прелюбодеев, названное ими спасительной икономией, противоположно Божественному и направленному к истреблению греха Домостроительству[330], это очевидно для всякого. Впрочем, этот прелюбодейный собор исполнен и других преступлений, о которых скажет тебе брат Евпрепиан, если тебе случится опять увидеть его.
Нарушением части нарушается целое.
Нападение с двух сторон.Будь здоров и мужайся, сын мой, отражая невидимо нападающих [бесов] с обеих сторон силою веры, страха Божия и любви. Ибо когда они, нападая извне посредством производимых ими ересей, отражаются православным суждением, то коварные нападают внутри, стараясь похитить душевное сокровище. Да избавимся от их уловления, воздевая руки к Богу, при помощи молитв общего нашего отца и всех благочестивых, я и ты и все братия наши!