Страница:
Владимир и Олег Пресняковы
Половое покрытие (первоначальный вариант)
(пьеса)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА :
Николай, 19 лет, студент.
Андрей, 19 лет, студент, друг Николая.
Игорь Игоревич, 17 лет, хозяин квартиры, снимаемой Николаем и Андреем.
Труп, обнаруженный под линолеумом Николаем и Андреем во время ремонта в
квартире.
Аркадий, сосед Николая и Андрея.
Гиря, жена Аркадия.
Компания, празднующая свадьбу и похищающая труп из квартиры Николая и
Андрея :
жених, невеста, отец невесты, мать невесты, отец жениха, свидетель,
свидетельница, гости–мужчины, гости–женщины.
Пассажиры с чемоданами в аэропорту.
Пассажир с газетой, одетый как труп и похожий на него лицом.
Мальчик Лёха.
1–ая, 2–ая, 3–я стюардессы.
Женщина с грудным ребёнком.
Женщина со свеклой, оказавшаяся мамой Игоря Игоревича.
Пятеро милиционеров, один из которых ведёт разговор по сотовому.
Николай, 19 лет, студент.
Андрей, 19 лет, студент, друг Николая.
Игорь Игоревич, 17 лет, хозяин квартиры, снимаемой Николаем и Андреем.
Труп, обнаруженный под линолеумом Николаем и Андреем во время ремонта в
квартире.
Аркадий, сосед Николая и Андрея.
Гиря, жена Аркадия.
Компания, празднующая свадьбу и похищающая труп из квартиры Николая и
Андрея :
жених, невеста, отец невесты, мать невесты, отец жениха, свидетель,
свидетельница, гости–мужчины, гости–женщины.
Пассажиры с чемоданами в аэропорту.
Пассажир с газетой, одетый как труп и похожий на него лицом.
Мальчик Лёха.
1–ая, 2–ая, 3–я стюардессы.
Женщина с грудным ребёнком.
Женщина со свеклой, оказавшаяся мамой Игоря Игоревича.
Пятеро милиционеров, один из которых ведёт разговор по сотовому.
Первое действие
(Комната. Пахнет краской и пылью. На полу мешки со шпатлёвкой, вёдра. К стене прислонён огромный мохнатый валик с удлинённой ручкой. Потолок вымыт и кое–где зачищен наждачкой – скоро его будут белить. Книжные полки и телевизор накрыты газетами. Чуть сбоку, рядом с диваном, ворох одежды: джинсы, носки, рукава, воротники. За столом в центре комнаты сидит юноша и пишет письмо; каждую фразу он зачитывает вслух, при этом лицо его мимикой отображает те события и переживания, о которых юноша пишет.)
Николай : Здравствуй, мама!
Половые акты больше не приносят мне прежней радости. Пыхтю, как паровоз, а удовольствия никакого. Трагически погиб ваш младший сын и мой брат Александр. Мы ждали на подземной станции метро. Я на минуту отвлёкся и гляжу – нет его. Долго потом кликал: «Александр! А–лек–са–ндыр!». А Александр уж с полчаса как по метрополитену катался, только на колёсах. Намотало нашего Сашу на колёса. Опознал я его по шрамику на подбородке – помните, мама, как вы с папой подшутили над Сашкой и сказали ему, что прыщи надо наждачкой тереть, и больше их не будет, – и как он натёр себе подбородок, да так, что шрамик на всю жизнь и остался, – вот по этому шрамику и опознал его, а иначе никак – 45 кг кишков и волосы. Подтолкнул кто Александра под состав или сам он спотыкнулся – мне это очень смутным представляется. Да и какая теперь разница! Человека уже не вернуть! Извините, что не пригласил вас на похороны, я ведь знаю, у вас хозяйство – и надо копать картошку, сейчас самая пора. У меня всё в порядке, сдал сессию, теперь отдыхаю. Я стал жить с Андреем, моим сокурсником, помнишь, с которым я приезжал прошлым летом к вам в деревню. Вы ещё постелили нам вместе, а потом всё смеялись. Мы сняли однокомнатную квартиру – вдвоём веселей. Сейчас делаем в ней ремонт, а как кончим, так обязательно пригласим вас в гости.
Мама – пишите мне – как вы, как папа, а то вот вы же ведь уже очень старые. А пока всё – ваш сын Николай. (Произносит дату постановки, складывает письмо в конверт, запечатывает его. В комнату входит Андрей. Он передвигается мелкими шагами, подпрыгивая, как будто у него связаны ноги. На самом деле Андрей просто боится уронить на пол рулоны обоев, которые он прижимает к груди, а также пакеты из строительного магазина, свешивающиеся с обеих рук Андрея; один пакет он зажимает подмышкой.)
Николай : А, это ты!
Андрей : Сибаритствуешь, гнидастик, а я стройматериалы закупаю, так что рук не хватает, – помоги хоть принять!
(Николай подскакивает к Андрею, один за другим снимает с него пакеты, заглядывает в самый тяжёлый – тот, что был подмышкой – и начинает его разбирать – подолгу и с удивлением разглядывая каждый свёрток.)
Николай : Паркет купил, клея для обоев, о, – это что, говядинка?
Андрей : На рынке купил, и главное не очень дорого, – ты лучше смотри, обои какие – (разворачивает один рулон – на листе необычный рисунок: расположенные то там, то здесь многочисленные жопы) – моющиеся!
Николай : Давай пельмешков наделаем… домашних… ?
Андрей : Давай, ты тесто раскатывай, а я мясо крутить буду.
(Николай заводит на столе возню с тестом: он сыплет муку, разбивает яйца, вылепливает большой белый кругляш, перекатывает его, мнёт, разрезает на колбаски. Андрей пристраивается тут же: он собирает мясорубку; выкладывая на стол мясо, он замечает письмо Николая).
Андрей : Письмо матери отписал?
Николай : (продолжая возиться с тестом) Ей!
Андрей : А я тоже хочу письмо написать матери, да только не своей, а всего английского народа (закладывает в мясорубку куски мяса, вращает ручку, всё быстрее и быстрее) – хорошо крутится, о я говядинку купил!
Николай : Кому ты написать–то хочешь?
Андрей : Английской королеве… (читает воображаемое письмо вслух):
«Здравствуйте, королева. Моё имя вам ничего не скажет, – а ваше говорит мне о многом. И работа у вас тяжёлая, ведь вы – мать всего английского народа. Знаете что, бросайте всё, берите всю вашу семью, сына Чарльза и приезжайте к нам – отдохнёте и вообще. Ждём вас по адресу: г. Екатеринбург, дом Ипатьева. P. S. Прихватите кухарку и личного доктора». (Произнося письмо, Андрей развивает фантастическую скорость прокрутки мяса, Николай не сводит глаз с мясорубки и вываливающегося из неё фарша. Вдруг Андрей начинает принюхиваться.) Запах какой от фарша…
Николай : Это не от фарша, а вон откуда пахнет (показывает на пол) – как линолеум сковырнули, так и пошёл этот запах, я ещё вчера заметил.
Андрей : Ой, бугров сколько в поле, – ведь всё выравнивать придётся – придёт хозяин квартиры, скажем ему, чтоб цену сбавил, а то здесь работ – полон рот.
Николай : Что ты, как женщина, стонешь: «Работ – полон рот!» Сделаем! Надо – значит надо! А хозяину и правда скажем, чтоб цену сбавил. Что же тут воняет? (отходит от стола, подхватывает торчащий конец линолеума, заглядывает под него). Гляди, тряпица какая–то, не вытаскивается – может, монеты золотые кто спрятал (тянет что–то из–под линолеума, падает).
Андрей : Так золото не пахнет – так только кал пахнет! Кал ты нашёл, а не золото!
Николай : Кал в тряпки не заворачивают и под линолеум не прячут! (Николай поднимается и снова начинает возню с находкой – в это время к нему подходит Андрей, неся перед собой большую чашку с фаршем; по пути Андрей без конца перемешивает фарш и пробует его).
Андрей (протягивая и всовывая в рот Николаю ложку с мясом) : На, попробуй, нужно соли добавить?
(Николай, заглатывая фарш, вытягивает наконец «тряпицу» – это труп; лицо его слегка подалось синевой, а сквозь одежду, которая уже местами истлела, прямо на глазах у изумлённых друзей начала проступать жижка гнилой человеческой плоти, долгое время пролежавшей в сырости. Опомнившись, Николай принимается блевать. Глядя на него и на мёртвое тело начинает блевать и Андрей – в это же время раздаются звонки в дверь – Андрей блюёт в чашку с фаршем).
Николай (блюя и плача) : Откуда здесь мог взяться труп?!
Андрей (крича) : Его убили и под линолеум закатали – золото! Говорил тебе – пусть линолеум остаётся, а ты всё: «Паркет, паркет – как в офисе». Теперь и нас замочат – как в офисе. Иди дверь открой!
Николай : А его куда?
Андрей : Положи на диван – скажем, что это брат зашёл в гости и лёг отдыхать!
Николай (пристраивая труп на диване) : Так брат погиб же!
Андрей : А тебе какая разница. Этот вот тоже погиб! Главное выпроводить побыстрей того, кто трезвонит в дверь, а там решим, как назовём его – братом или сестрой!
(Николай бежит открывать дверь, Андрей всовывает телу в руки газету – так оно выглядит живее. В комнату входят Николай и мужчина с бородкой и чемоданчиком – в чёрном берете.)
Игорь Игоревич : Здравствуйте, други.
Андрей : Здравствуйте, Игорь Игоревич. А мы вас только на следующей неделе ждали.
Игорь : А я решил сегодня заглянуть, посмотреть, как устроились на новом месте.
Николай : И деньги за квартиру мы тоже хотели вам на следующей неделе…
Игорь : А я и не за деньгами, а так… по делу. (Обращаясь к телу) Здравствуйте.
Николай : Это брат мой – он в гости пришёл и устал. Он – инвалид.
Игорь : А – так он не погиб или я что–то путаю. В метро – у вас – какой–то родственник сгинул – вы говорили..?
Николай : У меня, но это не он, а его брат, то есть, мой брат, а его друг, – а он жив и сейчас отдыхает, после метро, – нашёлся, он там терялся, а сегодня вернулся.
Игорь : Ну да и впрочем не важно.
Андрей : Садитесь, Игорь Игоревич, у нас есть сок персиковый, и печенье «Roma» – хотите?
Игорь : Не откажусь.
(Едят и пьют, но по чуть–чуть, каждый переживая за своё. У Игоря Игоревича на лице проступает холодный пот.)
Игорь : Извините, я должен выйти в туалет.
Андрей : Пожалуйста, пожалуйста, ведь квартира ваша.
(Игорь Игоревич улыбается, пукает и уходит.)
Николай (плачущим голосом) : Я боюсь, мне страшно, мне страшно.
Андрей : Перестань, перестань я тебе сказал.
Николай : Я теперь на этот диван не лягу и по полу ходить не буду по этому.
Андрей : Его надо куда–то деть.
Николай : Может, обратно, под линолеум?
Андрей : Послушай, а квартира–то Игоря Игоревича – он её хозяин – труп свежий – значит…
Кто–то с женой : Извините, мы без стука – так как стали стучать, а дверь открыта – Аркадий, а это супруга моя Гиря – мы ваши соседи, зашли, так сказать, наладить отношения и вообще… по делу.
Николай : Проходите, садитесь.
(Все рассаживаются и смотрят друг на друга долго и с напряжением.)
Аркадий : Гиря после аборта – поэтому не разговаривает – женский шок, так сказать. Вы не обращайте внимания.
(Из туалета доносятся стоны Игоря Игоревича.)
Аркадий : Вы вдвоём?
Андрей : Да.
Аркадий : А мы с Гирей всё тоже вдвоём да вдвоём. Мы, собственно, поэтому и зашли. Знаете, расписались, когда ещё молодые были – не думали о разнообразностях половых отношений. А сейчас это всё и попёрло – знаете, от монотонности.
(Николай начинает плакать.)
Аркадий : Дочь нажили, но это так… обычно, традиционно, так сказать. Надо отметить, дочь вся в мать Гири, грубо выражаясь, в бабушку. Не при людях будет сказано – девочка в 4 классе, а грудь уже как у взрослой. Мать–то Гири, бабушка дочки, в свои 68 грудь имеет как у молодой опластавшейся женщины, и что самое удивительное – с молоком! К ней до сих пор грудных детей носят на прокорм. Представляете, 68–летняя старуха, дряблая, как соха лишайная, а держит дитятю и кормит своими молодыми грудями. Этим и на жизнь зарабатывает. А я вообще так считаю – каждый должен сам на жизнь зарабатывать – доказывать своё существование. Я и дочь так рощу. Ей ещё с первого класса – когда она уже стала личностью – было объяснено и показано, что я, как отец, свой родительский долг выполнил – она появилась на свет, первого сентября куплено было ей: одна пара плавочек, две пары колготок – утеплённые для зимы и с лайкрой для лета; кроликовая шапка; пальто перешили из моего старого – воротник ей Гиря сделала из моих вязаных носков – без изысков – но зимняя одежда есть! Выполнил я свой отцовский долг? – выполнил! А дальше, дочь, – сказал я ей – крутись, доказывай своё существование! До третьего класса хвостом вертела – думала, это всё шутки. А как уж стала вырастать из этой одежды, поняла, что с папки больше ничего не стребовать, – а значит – надо вертеться, зарабатывать! Плавки–то жать стали, колготочки–то на коленках – поистёрлись! Дак ведь она чего удумала–то, головастая! Чем сейчас четвероклашке заработать? Машины пацаны моют – девчонок туда не пускают; на панель – рано как бы ещё. Так она подбила одноклассниц устроиться на кладбище – могилы рыть. Вот теперь я её стал замечать! Теперь – она человек!
Андрей : А к тем, кто здесь раньше жил, вы часто заходили?
(Пока Аркадий произносит свой монолог, Гиря жрёт печенье и давится. Вопрос Андрея заставляет её остановиться.)
Николай : И по какому вы собственно делу, у нас ремонт, и нам не особо есть когда…
Аркадий : Дак вот это всё от монотонности. Вы вот вместе давно?
Андрей : Прилично!
Аркадий : А мы с Гирей передачу посмотрели по центральному телевидению. Так вот в Европе что придумали – когда монотонность и чтобы семью не разрушать – можно меняться.
Николай : Чем меняться?
Аркадий : Сожителями, мужем, женой. Но только по ночам – а утром будьте любезны обратно в семью. И всё прилично, всё по договорённости, и вроде как разнообразие вносится.
Николай : А от нас вы чего хотите?
Аркадий : Давайте меняться. Я вам – Гирю, а вы мне – вас (смотрит на Николая).
Николай : Для чего?
Аркадий : Для сожительства. Да вы не волнуйтесь – это же не измена, а утром всё встанет на свои места, только на ночь ведь, как в Европе.
(Вдруг Гиря взвизгивает, очень громко затягивает какую–то оперную арию, потом выкрикивает: «Ангажемент в Мариинском!», срывает со стола скатерть, накидывает её на себя и убегает.)
Аркадий : Извините, мы вынуждены откланяться – ждём междугороднего звонка из Карпат от бабушки (из подъезда доносится лай Гири). Гиря, нельзя, фу! Извините (убегает).
(Андрей и Николай бросаются к трупу – подхватывают его, но тут входит Игорь Игоревич – студенты кидают труп обратно и садятся.)
Игорь : А вот и я! други!
Николай : Игорь Игоревич, нам так неловко – но мы ограничены во времени!
Игорь : Все мы в чём–нибудь ограничены. Вот я в пятом классе писал сочинение на тему «Лето с бабушкой». Я написал, как – отдыхая в Сочи, я познакомился с одной бабушкой–нудисткой, как мы обнимались и катались, слившись в поцелуях, по пляжу, и песок забивался нам… (тут Игорь Игоревич обращает внимание на развороченный линолеум) о, а что это вы с линолеумом наделали!
Андрей : Ремонт.
Игорь : А я, собственно, хотел бы вас попросить не проводить ремонт, я поэтому и пришёл.
Николай : Дак как же – это же вам лучше, когда мы съедем, у вас жилплощадь, как новая, будет.
Игорь : Когда хочешь сделать как лучше, всегда только хуже получается (Игорь Игоревич берёт с пола свой чемоданчик и ставит его на стол; чемоданчик раскрывается, оттуда вываливаются шприцы).
Андрей : Что это у вас, Игорь Игоревич, полный портфель шприцов?
Николай : Вы больны?
Игорь : Был болен, а теперь выздоровел. Только вот привычка к уколам осталась. Так. Теперь вам вовек не расплатиться – квартирку–то подпортили (собирает шприцы, вытирает со лба проступивший пот). Что–то совсем худо мне – кабачков с утра съел и вот – потею и потею. У вас жгутика не найдётся?
Николай : Нет – вот у меня ремень тоненький, – может – сойдёт за жгутик (сдёргивает с брюк ремень).
Игорь : Спасибо, сейчас я схожу в туалет, а потом мы вернёмся к нашим баранам (уходит).
(Раздаются вопли – в комнату вбегает полная женщина «в годах» и вопит: «Сюда, сюда – тут молодёжь» – рыжая, она похожа на жопу орангутана. За ней вбегают жених, невеста – в руках у них бутылки со спиртным и рога, предназначенные для обильных возлияний; следом за ними вносятся многочисленные гости с салатами в тарелках.)
Жених : О–о–э–э–ы–ы! Мы соседи, соседи ваши сверху (хрюкает и харкается).
Мужик в костюме : Парни, понимаете, дочь женится – дочь! Это ж раз в жизни!
(Гости разливают по рогам водку; свидетель тискается со свидетельницей – невеста подходит к дивану, спотыкается о свесившуюся с него ногу трупа, падает и начинает заигрывать с трупом – надевает на него фату; кто–то танцует, пожилые гости осматривают и оценивают квартиру; один, выбрав из публики более–менее симпатичную девушку, сосредоточенно смотрит на неё и дрочит. Шумно и весело.)
Мать невесты : Им штрафную! Штрафную! А–а–а–а–а! (Рвёт на себе блузку, лифчик и принимается за юбку. К Андрею и Николаю подбегают гости–мужчины, хватают их за руки и крепко держат – отец невесты и жених вливают им в рот наполненные водкой рога – по 2,5 литра на каждого. Влив, они подхватывают невесту, труп и вместе с остальными гостями убегают, – Андрей и Николай, задыхаясь, ползают по полу. В комнату входит Игорь Игоревич. Он разыгрывает из себя Терминатора – двигается, как искалеченный в схватке с другим Терминатором робот, – потом ржёт – из вены на его руке и из жопы торчат шприцы – ему хорошо, и он артистичен!)
Игорь (глядя на ползающих Андрея и Николая) : О–о–о! Да у вас астма (Игорь Игоревич голосом изображает звуковой сигнал мчащейся на выручку пострадавшим «скорой помощи»; из чемоданчика он достаёт два шприца, подбегает к Андрею и Николаю и делает им уколы. Затем Игорь Игоревич находит в ворохе одежды фартучек, одевает его на себя, садится за стол и, напевая: «Дон–диги–дон, диги–дон. Юх–ху!», – начинает лепить пельмени. Андрей и Николай встают с пола и также садятся за стол – друг против друга).
Игорь : Брат ваш – хам! Дочитал газетку и ушёл, даже не попрощался.
Николай : Он не ушёл, его украли!
Андрей : Его надо вернуть, они споят его, и на нём отпечатки наших пальцев, когда всё раскроется – мы окажемся виноватыми!
Игорь : Видите, други, как шатка жизнь человеческая. Он ходит на работу – у него появляется жена, дети, утром – завтрак, вечером – семейный ужин. И вот человек уже думает, что так всегда всё и будет – но нет, вдруг его похищают, или у него начинается зуд в гениталиях – ни с того, ни с сего зудит и зудит, зудит и зудит, или его закатывают под линолеум, и тогда всё – вся схема рушится – ужин не приносит удовольствия, от жены хочется того, что она уже не может дать (достаёт из–под фартучка пистолет и кладёт его на стол) – мы положим конец киднепингу в нашем городе – кто украл вашего брата?
Николай : Соседи сверху – у них свадьба!
Игорь (снимая пистолет с предохранителя) : Действуем по следующей схеме: первыми входите вы – говорите, что в открытое окно их квартиры попал ваш футбольный мяч, проходите за стол и узнаёте, куда спрятан ваш брат, – потом врываюсь я – отвлекаю гостей столицы – а вы скрываетесь с братом – встречаемся здесь и варим пельмени! (Все встают.) Вперёд, други! Обвиняется свадьба! (Убегают.)
Николай : Здравствуй, мама!
Половые акты больше не приносят мне прежней радости. Пыхтю, как паровоз, а удовольствия никакого. Трагически погиб ваш младший сын и мой брат Александр. Мы ждали на подземной станции метро. Я на минуту отвлёкся и гляжу – нет его. Долго потом кликал: «Александр! А–лек–са–ндыр!». А Александр уж с полчаса как по метрополитену катался, только на колёсах. Намотало нашего Сашу на колёса. Опознал я его по шрамику на подбородке – помните, мама, как вы с папой подшутили над Сашкой и сказали ему, что прыщи надо наждачкой тереть, и больше их не будет, – и как он натёр себе подбородок, да так, что шрамик на всю жизнь и остался, – вот по этому шрамику и опознал его, а иначе никак – 45 кг кишков и волосы. Подтолкнул кто Александра под состав или сам он спотыкнулся – мне это очень смутным представляется. Да и какая теперь разница! Человека уже не вернуть! Извините, что не пригласил вас на похороны, я ведь знаю, у вас хозяйство – и надо копать картошку, сейчас самая пора. У меня всё в порядке, сдал сессию, теперь отдыхаю. Я стал жить с Андреем, моим сокурсником, помнишь, с которым я приезжал прошлым летом к вам в деревню. Вы ещё постелили нам вместе, а потом всё смеялись. Мы сняли однокомнатную квартиру – вдвоём веселей. Сейчас делаем в ней ремонт, а как кончим, так обязательно пригласим вас в гости.
Мама – пишите мне – как вы, как папа, а то вот вы же ведь уже очень старые. А пока всё – ваш сын Николай. (Произносит дату постановки, складывает письмо в конверт, запечатывает его. В комнату входит Андрей. Он передвигается мелкими шагами, подпрыгивая, как будто у него связаны ноги. На самом деле Андрей просто боится уронить на пол рулоны обоев, которые он прижимает к груди, а также пакеты из строительного магазина, свешивающиеся с обеих рук Андрея; один пакет он зажимает подмышкой.)
Николай : А, это ты!
Андрей : Сибаритствуешь, гнидастик, а я стройматериалы закупаю, так что рук не хватает, – помоги хоть принять!
(Николай подскакивает к Андрею, один за другим снимает с него пакеты, заглядывает в самый тяжёлый – тот, что был подмышкой – и начинает его разбирать – подолгу и с удивлением разглядывая каждый свёрток.)
Николай : Паркет купил, клея для обоев, о, – это что, говядинка?
Андрей : На рынке купил, и главное не очень дорого, – ты лучше смотри, обои какие – (разворачивает один рулон – на листе необычный рисунок: расположенные то там, то здесь многочисленные жопы) – моющиеся!
Николай : Давай пельмешков наделаем… домашних… ?
Андрей : Давай, ты тесто раскатывай, а я мясо крутить буду.
(Николай заводит на столе возню с тестом: он сыплет муку, разбивает яйца, вылепливает большой белый кругляш, перекатывает его, мнёт, разрезает на колбаски. Андрей пристраивается тут же: он собирает мясорубку; выкладывая на стол мясо, он замечает письмо Николая).
Андрей : Письмо матери отписал?
Николай : (продолжая возиться с тестом) Ей!
Андрей : А я тоже хочу письмо написать матери, да только не своей, а всего английского народа (закладывает в мясорубку куски мяса, вращает ручку, всё быстрее и быстрее) – хорошо крутится, о я говядинку купил!
Николай : Кому ты написать–то хочешь?
Андрей : Английской королеве… (читает воображаемое письмо вслух):
«Здравствуйте, королева. Моё имя вам ничего не скажет, – а ваше говорит мне о многом. И работа у вас тяжёлая, ведь вы – мать всего английского народа. Знаете что, бросайте всё, берите всю вашу семью, сына Чарльза и приезжайте к нам – отдохнёте и вообще. Ждём вас по адресу: г. Екатеринбург, дом Ипатьева. P. S. Прихватите кухарку и личного доктора». (Произнося письмо, Андрей развивает фантастическую скорость прокрутки мяса, Николай не сводит глаз с мясорубки и вываливающегося из неё фарша. Вдруг Андрей начинает принюхиваться.) Запах какой от фарша…
Николай : Это не от фарша, а вон откуда пахнет (показывает на пол) – как линолеум сковырнули, так и пошёл этот запах, я ещё вчера заметил.
Андрей : Ой, бугров сколько в поле, – ведь всё выравнивать придётся – придёт хозяин квартиры, скажем ему, чтоб цену сбавил, а то здесь работ – полон рот.
Николай : Что ты, как женщина, стонешь: «Работ – полон рот!» Сделаем! Надо – значит надо! А хозяину и правда скажем, чтоб цену сбавил. Что же тут воняет? (отходит от стола, подхватывает торчащий конец линолеума, заглядывает под него). Гляди, тряпица какая–то, не вытаскивается – может, монеты золотые кто спрятал (тянет что–то из–под линолеума, падает).
Андрей : Так золото не пахнет – так только кал пахнет! Кал ты нашёл, а не золото!
Николай : Кал в тряпки не заворачивают и под линолеум не прячут! (Николай поднимается и снова начинает возню с находкой – в это время к нему подходит Андрей, неся перед собой большую чашку с фаршем; по пути Андрей без конца перемешивает фарш и пробует его).
Андрей (протягивая и всовывая в рот Николаю ложку с мясом) : На, попробуй, нужно соли добавить?
(Николай, заглатывая фарш, вытягивает наконец «тряпицу» – это труп; лицо его слегка подалось синевой, а сквозь одежду, которая уже местами истлела, прямо на глазах у изумлённых друзей начала проступать жижка гнилой человеческой плоти, долгое время пролежавшей в сырости. Опомнившись, Николай принимается блевать. Глядя на него и на мёртвое тело начинает блевать и Андрей – в это же время раздаются звонки в дверь – Андрей блюёт в чашку с фаршем).
Николай (блюя и плача) : Откуда здесь мог взяться труп?!
Андрей (крича) : Его убили и под линолеум закатали – золото! Говорил тебе – пусть линолеум остаётся, а ты всё: «Паркет, паркет – как в офисе». Теперь и нас замочат – как в офисе. Иди дверь открой!
Николай : А его куда?
Андрей : Положи на диван – скажем, что это брат зашёл в гости и лёг отдыхать!
Николай (пристраивая труп на диване) : Так брат погиб же!
Андрей : А тебе какая разница. Этот вот тоже погиб! Главное выпроводить побыстрей того, кто трезвонит в дверь, а там решим, как назовём его – братом или сестрой!
(Николай бежит открывать дверь, Андрей всовывает телу в руки газету – так оно выглядит живее. В комнату входят Николай и мужчина с бородкой и чемоданчиком – в чёрном берете.)
Игорь Игоревич : Здравствуйте, други.
Андрей : Здравствуйте, Игорь Игоревич. А мы вас только на следующей неделе ждали.
Игорь : А я решил сегодня заглянуть, посмотреть, как устроились на новом месте.
Николай : И деньги за квартиру мы тоже хотели вам на следующей неделе…
Игорь : А я и не за деньгами, а так… по делу. (Обращаясь к телу) Здравствуйте.
Николай : Это брат мой – он в гости пришёл и устал. Он – инвалид.
Игорь : А – так он не погиб или я что–то путаю. В метро – у вас – какой–то родственник сгинул – вы говорили..?
Николай : У меня, но это не он, а его брат, то есть, мой брат, а его друг, – а он жив и сейчас отдыхает, после метро, – нашёлся, он там терялся, а сегодня вернулся.
Игорь : Ну да и впрочем не важно.
Андрей : Садитесь, Игорь Игоревич, у нас есть сок персиковый, и печенье «Roma» – хотите?
Игорь : Не откажусь.
(Едят и пьют, но по чуть–чуть, каждый переживая за своё. У Игоря Игоревича на лице проступает холодный пот.)
Игорь : Извините, я должен выйти в туалет.
Андрей : Пожалуйста, пожалуйста, ведь квартира ваша.
(Игорь Игоревич улыбается, пукает и уходит.)
Николай (плачущим голосом) : Я боюсь, мне страшно, мне страшно.
Андрей : Перестань, перестань я тебе сказал.
Николай : Я теперь на этот диван не лягу и по полу ходить не буду по этому.
Андрей : Его надо куда–то деть.
Николай : Может, обратно, под линолеум?
Андрей : Послушай, а квартира–то Игоря Игоревича – он её хозяин – труп свежий – значит…
Кто–то с женой : Извините, мы без стука – так как стали стучать, а дверь открыта – Аркадий, а это супруга моя Гиря – мы ваши соседи, зашли, так сказать, наладить отношения и вообще… по делу.
Николай : Проходите, садитесь.
(Все рассаживаются и смотрят друг на друга долго и с напряжением.)
Аркадий : Гиря после аборта – поэтому не разговаривает – женский шок, так сказать. Вы не обращайте внимания.
(Из туалета доносятся стоны Игоря Игоревича.)
Аркадий : Вы вдвоём?
Андрей : Да.
Аркадий : А мы с Гирей всё тоже вдвоём да вдвоём. Мы, собственно, поэтому и зашли. Знаете, расписались, когда ещё молодые были – не думали о разнообразностях половых отношений. А сейчас это всё и попёрло – знаете, от монотонности.
(Николай начинает плакать.)
Аркадий : Дочь нажили, но это так… обычно, традиционно, так сказать. Надо отметить, дочь вся в мать Гири, грубо выражаясь, в бабушку. Не при людях будет сказано – девочка в 4 классе, а грудь уже как у взрослой. Мать–то Гири, бабушка дочки, в свои 68 грудь имеет как у молодой опластавшейся женщины, и что самое удивительное – с молоком! К ней до сих пор грудных детей носят на прокорм. Представляете, 68–летняя старуха, дряблая, как соха лишайная, а держит дитятю и кормит своими молодыми грудями. Этим и на жизнь зарабатывает. А я вообще так считаю – каждый должен сам на жизнь зарабатывать – доказывать своё существование. Я и дочь так рощу. Ей ещё с первого класса – когда она уже стала личностью – было объяснено и показано, что я, как отец, свой родительский долг выполнил – она появилась на свет, первого сентября куплено было ей: одна пара плавочек, две пары колготок – утеплённые для зимы и с лайкрой для лета; кроликовая шапка; пальто перешили из моего старого – воротник ей Гиря сделала из моих вязаных носков – без изысков – но зимняя одежда есть! Выполнил я свой отцовский долг? – выполнил! А дальше, дочь, – сказал я ей – крутись, доказывай своё существование! До третьего класса хвостом вертела – думала, это всё шутки. А как уж стала вырастать из этой одежды, поняла, что с папки больше ничего не стребовать, – а значит – надо вертеться, зарабатывать! Плавки–то жать стали, колготочки–то на коленках – поистёрлись! Дак ведь она чего удумала–то, головастая! Чем сейчас четвероклашке заработать? Машины пацаны моют – девчонок туда не пускают; на панель – рано как бы ещё. Так она подбила одноклассниц устроиться на кладбище – могилы рыть. Вот теперь я её стал замечать! Теперь – она человек!
Андрей : А к тем, кто здесь раньше жил, вы часто заходили?
(Пока Аркадий произносит свой монолог, Гиря жрёт печенье и давится. Вопрос Андрея заставляет её остановиться.)
Николай : И по какому вы собственно делу, у нас ремонт, и нам не особо есть когда…
Аркадий : Дак вот это всё от монотонности. Вы вот вместе давно?
Андрей : Прилично!
Аркадий : А мы с Гирей передачу посмотрели по центральному телевидению. Так вот в Европе что придумали – когда монотонность и чтобы семью не разрушать – можно меняться.
Николай : Чем меняться?
Аркадий : Сожителями, мужем, женой. Но только по ночам – а утром будьте любезны обратно в семью. И всё прилично, всё по договорённости, и вроде как разнообразие вносится.
Николай : А от нас вы чего хотите?
Аркадий : Давайте меняться. Я вам – Гирю, а вы мне – вас (смотрит на Николая).
Николай : Для чего?
Аркадий : Для сожительства. Да вы не волнуйтесь – это же не измена, а утром всё встанет на свои места, только на ночь ведь, как в Европе.
(Вдруг Гиря взвизгивает, очень громко затягивает какую–то оперную арию, потом выкрикивает: «Ангажемент в Мариинском!», срывает со стола скатерть, накидывает её на себя и убегает.)
Аркадий : Извините, мы вынуждены откланяться – ждём междугороднего звонка из Карпат от бабушки (из подъезда доносится лай Гири). Гиря, нельзя, фу! Извините (убегает).
(Андрей и Николай бросаются к трупу – подхватывают его, но тут входит Игорь Игоревич – студенты кидают труп обратно и садятся.)
Игорь : А вот и я! други!
Николай : Игорь Игоревич, нам так неловко – но мы ограничены во времени!
Игорь : Все мы в чём–нибудь ограничены. Вот я в пятом классе писал сочинение на тему «Лето с бабушкой». Я написал, как – отдыхая в Сочи, я познакомился с одной бабушкой–нудисткой, как мы обнимались и катались, слившись в поцелуях, по пляжу, и песок забивался нам… (тут Игорь Игоревич обращает внимание на развороченный линолеум) о, а что это вы с линолеумом наделали!
Андрей : Ремонт.
Игорь : А я, собственно, хотел бы вас попросить не проводить ремонт, я поэтому и пришёл.
Николай : Дак как же – это же вам лучше, когда мы съедем, у вас жилплощадь, как новая, будет.
Игорь : Когда хочешь сделать как лучше, всегда только хуже получается (Игорь Игоревич берёт с пола свой чемоданчик и ставит его на стол; чемоданчик раскрывается, оттуда вываливаются шприцы).
Андрей : Что это у вас, Игорь Игоревич, полный портфель шприцов?
Николай : Вы больны?
Игорь : Был болен, а теперь выздоровел. Только вот привычка к уколам осталась. Так. Теперь вам вовек не расплатиться – квартирку–то подпортили (собирает шприцы, вытирает со лба проступивший пот). Что–то совсем худо мне – кабачков с утра съел и вот – потею и потею. У вас жгутика не найдётся?
Николай : Нет – вот у меня ремень тоненький, – может – сойдёт за жгутик (сдёргивает с брюк ремень).
Игорь : Спасибо, сейчас я схожу в туалет, а потом мы вернёмся к нашим баранам (уходит).
(Раздаются вопли – в комнату вбегает полная женщина «в годах» и вопит: «Сюда, сюда – тут молодёжь» – рыжая, она похожа на жопу орангутана. За ней вбегают жених, невеста – в руках у них бутылки со спиртным и рога, предназначенные для обильных возлияний; следом за ними вносятся многочисленные гости с салатами в тарелках.)
Жених : О–о–э–э–ы–ы! Мы соседи, соседи ваши сверху (хрюкает и харкается).
Мужик в костюме : Парни, понимаете, дочь женится – дочь! Это ж раз в жизни!
(Гости разливают по рогам водку; свидетель тискается со свидетельницей – невеста подходит к дивану, спотыкается о свесившуюся с него ногу трупа, падает и начинает заигрывать с трупом – надевает на него фату; кто–то танцует, пожилые гости осматривают и оценивают квартиру; один, выбрав из публики более–менее симпатичную девушку, сосредоточенно смотрит на неё и дрочит. Шумно и весело.)
Мать невесты : Им штрафную! Штрафную! А–а–а–а–а! (Рвёт на себе блузку, лифчик и принимается за юбку. К Андрею и Николаю подбегают гости–мужчины, хватают их за руки и крепко держат – отец невесты и жених вливают им в рот наполненные водкой рога – по 2,5 литра на каждого. Влив, они подхватывают невесту, труп и вместе с остальными гостями убегают, – Андрей и Николай, задыхаясь, ползают по полу. В комнату входит Игорь Игоревич. Он разыгрывает из себя Терминатора – двигается, как искалеченный в схватке с другим Терминатором робот, – потом ржёт – из вены на его руке и из жопы торчат шприцы – ему хорошо, и он артистичен!)
Игорь (глядя на ползающих Андрея и Николая) : О–о–о! Да у вас астма (Игорь Игоревич голосом изображает звуковой сигнал мчащейся на выручку пострадавшим «скорой помощи»; из чемоданчика он достаёт два шприца, подбегает к Андрею и Николаю и делает им уколы. Затем Игорь Игоревич находит в ворохе одежды фартучек, одевает его на себя, садится за стол и, напевая: «Дон–диги–дон, диги–дон. Юх–ху!», – начинает лепить пельмени. Андрей и Николай встают с пола и также садятся за стол – друг против друга).
Игорь : Брат ваш – хам! Дочитал газетку и ушёл, даже не попрощался.
Николай : Он не ушёл, его украли!
Андрей : Его надо вернуть, они споят его, и на нём отпечатки наших пальцев, когда всё раскроется – мы окажемся виноватыми!
Игорь : Видите, други, как шатка жизнь человеческая. Он ходит на работу – у него появляется жена, дети, утром – завтрак, вечером – семейный ужин. И вот человек уже думает, что так всегда всё и будет – но нет, вдруг его похищают, или у него начинается зуд в гениталиях – ни с того, ни с сего зудит и зудит, зудит и зудит, или его закатывают под линолеум, и тогда всё – вся схема рушится – ужин не приносит удовольствия, от жены хочется того, что она уже не может дать (достаёт из–под фартучка пистолет и кладёт его на стол) – мы положим конец киднепингу в нашем городе – кто украл вашего брата?
Николай : Соседи сверху – у них свадьба!
Игорь (снимая пистолет с предохранителя) : Действуем по следующей схеме: первыми входите вы – говорите, что в открытое окно их квартиры попал ваш футбольный мяч, проходите за стол и узнаёте, куда спрятан ваш брат, – потом врываюсь я – отвлекаю гостей столицы – а вы скрываетесь с братом – встречаемся здесь и варим пельмени! (Все встают.) Вперёд, други! Обвиняется свадьба! (Убегают.)
Действие второе
(Комната, длинный стол, гости, в центре – жених и невеста, рядом с ними – труп, все молчат. Раздаётся скрип двери, входят Андрей и Николай. Свадьба играет «в молчанку». У всех плотно сомкнуты губы.)
Мать невесты : Мальчики пришли!
Все : Проговорилась! Проговорилась!
Мать невесты : Ой, да ведь гости пришли, это не считается!
Какой–то мужик : Э нет! Милости просим, подставляйте пеку!
(Мать невесты встаёт раком в центре комнаты, все сидящие за столом начинают кидать в неё фрукты, стараясь попасть ей в жопу, особенно старается жених. Вдруг кто–то за столом вскрикивает: «Какая водка горькая!» Все: «Горькая, горький, горь–ко – горь–ко – горь–ко!» Жених пьёт и, закусывая, целуется с невестой.)
Мать невесты : Ой, у меня ведь горячее стынет!
Невеста : Усадите гостей! (Наваливается на стол грудью.) Усадите гостей!
(Андрей и Николай усаживаются за стол. Папа жениха кусает невесту за задницу.)
Невеста : Папа! Ажни сквозь плавки прокусываете!
Жених (обращаясь к женщине за столом) : Этесь зе тересь ме ви где жти ве лёдер пинесь иззе!
Женщина : Ну и сам дурак, сейчас машину дешевле можно нанять!
(Жених вздыхает, садится.)
Отец невесты : Свидетели, ведите свадьбу!
(Встаёт свидетельница, у неё насморк и она никак не может справиться с обильно текущими соплями; нервничая, свидетельница то и дело подтягивает колготки; своему голосу она пытается придать бодрое и чуть легкомысленное звучание.)
Свидетельница :
Свидетель :
Свидетель : А теперь конкурсы!
(Свидетель, чтобы ничего не перепутать, подглядывает в папочку; такая же папочка со сценарием свадебной вечеринки есть и у свидетельницы.)
Свидетель :
Невеста : Папа – вы профессионал, это не честно.
Отец невесты : А ты честно замуж вышла, когда тут половина гостей от жениха твоего ребёнка ждёт?
(Невеста начинает плакать и пить.)
Свидетельница : Сразу видно – артист, с каламбура начал, читайте, Тарзан Рафаилович.
Тарзан Рафаилович :
(Свидетельница подносит отцу невесты наполненный водкой рог, он выпивает и начинает задыхаться; свидетели продолжают вести свадьбу.)
Свидетель :
(Свидетельница вносит боксёрские перчатки.)
Невеста : Да вы что, да не!
Свидетельница : Это ж в шутку, давай.
Женщина за столом : Ну, если невеста победит, покупай жених ей шубу.
Жених : Не наспала она ещё на шубу!
(Все гости ржут, невеста и свидетельница надевают перчатки.)
Свидетель (выступая в качестве судьи) : Бокс!
(Стол–стадион ревёт. Девушки вначале смеются и нежно, делая вид, что боксируют, тискаются. Затем свидетельница, неловко разворачиваясь, попадает кулаком в плечо невесты. Та принимает это за преднамеренный удар и в ответ бьёт свидетельницу по пупку, лишая её небольшого шанса на детородство.)
Свидетельница : Да ты что по пузырю–то!
(Свидетельница наносит удар в правую грудь невесты, та прекращает дышать, сгибается пополам. Гости–болельщики кричат: «Шай–бу! Шай–бу!» Жених собирает деньги на тотализатор, все делают ставки. Невеста, разгибаясь, ударяет свидетельницу в челюсть, та спиной опрокидывается на стол, сметая еду на пол. Но в результате шока свидетельница не чувствует боли, она ревёт, как Кинг–Конг, и несётся на невесту. На её пути становится свидетель – она разбивает о его голову бутылку, с проломленной головой свидетель падает. Свидетельница принимается дубасить невесту – обе вопят; начинается профессиональный бой с элементами тайского бокса. Побеждает невеста, свидетельница валяется под столом. Стадион аплодирует.)
Жених : За победу!
(Все пьют, в комнату вбегает мать невесты с криком: «Сульфе! Сульфе!» Сзади неё показывается Игорь Игоревич.)
Игорь : Я пришёл познать жизнь! (Выстреливает в зрительный зал, плотно прижимая ствол к спине матери невесты; пуля проходит на вылет, и из дырки в груди женщины начинает струиться кровь.) На пол, студенты!
(Андрей и Николай падают на пол. Игорь Игоревич добивает одним выстрелом ползающую свидетельницу, на него бросаются отец невесты и жених. Игорь Игоревич сшибает отца невесты ударом ноги, стреляет в голову жениха; отец невесты подбирается к Игорю Игоревичу сзади, Игорь Игоревич, не поворачиваясь, выстреливает в отца невесты, направляя пистолет взад себя. Затем он поочерёдно стреляет в сидящих за столом гостей, они откидываются назад, как зайчики и белки в тире. Каждый выстрел сопровождается возгласами, доносящимися из–за сцены: «Уау! Уау!». Игорь Игоревич понимает, что работает на публику, – стреляя, он принимает картинные позы, вызывая всё больший восторг воображаемой аудитории; наконец, все попадали – Игорь Игоревич не сделал ни одного промаха, браво! За столом – труп, Николай, Андрей. К ним подсаживается Игорь Игоревич.)
Игорь : За освобождённых детей Боливии! (наливает себе водки, пьёт).
Николай : Вы говорили, что просто отвлечёте гостей!
Игорь : А я что сделал, малыш? Так, как я, их уже никто не отвлечёт!
Андрей : Может, стоит вызвать скорую, сейчас так много новейшего оборудования. Их ещё можно спасти. Правда, они будут уже не такими весёлыми, но всё–таки…
Игорь : Я должен вам открыть мою страшную тайну, други (Андрей и Николай с напряжением смотрят на Игоря Игоревича; тот смолкает и долго ничего не говорит)… Это я убил Джона Леннона. Он валялся на мостовой и кричал: «Нет, нет, не надо!» Но я был беспощаден, и тёплый ливерпульский дождь приятно мочил мой пах (щурится и смотрит вдаль).
Андрей (Николаю) : Совсем ему худо. А с этим что будем делать?
Николай : С братом?
Андрей : С сестрой!
Николай : А что с ним?
Игорь : Вот так свадьба! Брата вашего–то они завалили. Тело–то девать надо куда–нибудь. С этих взятки гладки, и убийство брата на нас валить будут! Тело надо прятать!
Андрей : Ваша правда, Игорь Игоревич. И ведь на нём отпечатки наших пальцев!
Игорь : О–о–о! Как только обнаружится, что на вашем брате ваши же пальчики – небо в клетку, друзья в полоску! И лучшие студенческие годы вы проведёте в заключении, а когда придёт время вручения диплома – вы даже этого не увидите, потому что в этот момент вас поставят раком…
Николай : Давайте отвезём труп в аэропорт.
Игорь и Андрей (хором) : Зачем?!
Николай : Тогда нас никто не заподозрит! Как будто он решил лететь в Карпаты и попал под самолёт!
Мать невесты : Мальчики пришли!
Все : Проговорилась! Проговорилась!
Мать невесты : Ой, да ведь гости пришли, это не считается!
Какой–то мужик : Э нет! Милости просим, подставляйте пеку!
(Мать невесты встаёт раком в центре комнаты, все сидящие за столом начинают кидать в неё фрукты, стараясь попасть ей в жопу, особенно старается жених. Вдруг кто–то за столом вскрикивает: «Какая водка горькая!» Все: «Горькая, горький, горь–ко – горь–ко – горь–ко!» Жених пьёт и, закусывая, целуется с невестой.)
Мать невесты : Ой, у меня ведь горячее стынет!
Невеста : Усадите гостей! (Наваливается на стол грудью.) Усадите гостей!
(Андрей и Николай усаживаются за стол. Папа жениха кусает невесту за задницу.)
Невеста : Папа! Ажни сквозь плавки прокусываете!
Жених (обращаясь к женщине за столом) : Этесь зе тересь ме ви где жти ве лёдер пинесь иззе!
Женщина : Ну и сам дурак, сейчас машину дешевле можно нанять!
(Жених вздыхает, садится.)
Отец невесты : Свидетели, ведите свадьбу!
(Встаёт свидетельница, у неё насморк и она никак не может справиться с обильно текущими соплями; нервничая, свидетельница то и дело подтягивает колготки; своему голосу она пытается придать бодрое и чуть легкомысленное звучание.)
Свидетельница :
(Все наливают и пьют. Встаёт свидетель.)
Хороша невеста и прекрасна,
Надо всем налить и выпить нам,
Чтобы не было у ней коросты
И не обращаться к докторам!
Свидетель :
(Все наливают и пьют.)
А ещё домохозяйка у ней мать,
(обращаясь к жениху) И когда ты станешь мужем ей,
Будешь ты её (пауза) в кровати спать,
Будешь удовлетворён ей–ей!
Свидетель : А теперь конкурсы!
(Свидетель, чтобы ничего не перепутать, подглядывает в папочку; такая же папочка со сценарием свадебной вечеринки есть и у свидетельницы.)
Свидетель :
Отец невесты : Как бывший артист филарьмонии (отрыгивает)…
Кто из гостей нам угодно знать
Стихи умеет сочинять?
Кто стихов прочтёт нам строку,
Поднесём тому мы стопку!
Невеста : Папа – вы профессионал, это не честно.
Отец невесты : А ты честно замуж вышла, когда тут половина гостей от жениха твоего ребёнка ждёт?
(Невеста начинает плакать и пить.)
Свидетельница : Сразу видно – артист, с каламбура начал, читайте, Тарзан Рафаилович.
Тарзан Рафаилович :
Свидетель (хлопая) : Приз, приз папе!
Я всю ночь ласкал глиста
За интимные места (Ржёт, все наливают и пьют).
(Свидетельница подносит отцу невесты наполненный водкой рог, он выпивает и начинает задыхаться; свидетели продолжают вести свадьбу.)
Свидетель :
Внесите перчатки!
Испытать чтоб силу той
У кого сегодня свадьба
Предлагаем бокса бой
Со свидетельницей Танькой!
(Свидетельница вносит боксёрские перчатки.)
Невеста : Да вы что, да не!
Свидетельница : Это ж в шутку, давай.
Женщина за столом : Ну, если невеста победит, покупай жених ей шубу.
Жених : Не наспала она ещё на шубу!
(Все гости ржут, невеста и свидетельница надевают перчатки.)
Свидетель (выступая в качестве судьи) : Бокс!
(Стол–стадион ревёт. Девушки вначале смеются и нежно, делая вид, что боксируют, тискаются. Затем свидетельница, неловко разворачиваясь, попадает кулаком в плечо невесты. Та принимает это за преднамеренный удар и в ответ бьёт свидетельницу по пупку, лишая её небольшого шанса на детородство.)
Свидетельница : Да ты что по пузырю–то!
(Свидетельница наносит удар в правую грудь невесты, та прекращает дышать, сгибается пополам. Гости–болельщики кричат: «Шай–бу! Шай–бу!» Жених собирает деньги на тотализатор, все делают ставки. Невеста, разгибаясь, ударяет свидетельницу в челюсть, та спиной опрокидывается на стол, сметая еду на пол. Но в результате шока свидетельница не чувствует боли, она ревёт, как Кинг–Конг, и несётся на невесту. На её пути становится свидетель – она разбивает о его голову бутылку, с проломленной головой свидетель падает. Свидетельница принимается дубасить невесту – обе вопят; начинается профессиональный бой с элементами тайского бокса. Побеждает невеста, свидетельница валяется под столом. Стадион аплодирует.)
Жених : За победу!
(Все пьют, в комнату вбегает мать невесты с криком: «Сульфе! Сульфе!» Сзади неё показывается Игорь Игоревич.)
Игорь : Я пришёл познать жизнь! (Выстреливает в зрительный зал, плотно прижимая ствол к спине матери невесты; пуля проходит на вылет, и из дырки в груди женщины начинает струиться кровь.) На пол, студенты!
(Андрей и Николай падают на пол. Игорь Игоревич добивает одним выстрелом ползающую свидетельницу, на него бросаются отец невесты и жених. Игорь Игоревич сшибает отца невесты ударом ноги, стреляет в голову жениха; отец невесты подбирается к Игорю Игоревичу сзади, Игорь Игоревич, не поворачиваясь, выстреливает в отца невесты, направляя пистолет взад себя. Затем он поочерёдно стреляет в сидящих за столом гостей, они откидываются назад, как зайчики и белки в тире. Каждый выстрел сопровождается возгласами, доносящимися из–за сцены: «Уау! Уау!». Игорь Игоревич понимает, что работает на публику, – стреляя, он принимает картинные позы, вызывая всё больший восторг воображаемой аудитории; наконец, все попадали – Игорь Игоревич не сделал ни одного промаха, браво! За столом – труп, Николай, Андрей. К ним подсаживается Игорь Игоревич.)
Игорь : За освобождённых детей Боливии! (наливает себе водки, пьёт).
Николай : Вы говорили, что просто отвлечёте гостей!
Игорь : А я что сделал, малыш? Так, как я, их уже никто не отвлечёт!
Андрей : Может, стоит вызвать скорую, сейчас так много новейшего оборудования. Их ещё можно спасти. Правда, они будут уже не такими весёлыми, но всё–таки…
Игорь : Я должен вам открыть мою страшную тайну, други (Андрей и Николай с напряжением смотрят на Игоря Игоревича; тот смолкает и долго ничего не говорит)… Это я убил Джона Леннона. Он валялся на мостовой и кричал: «Нет, нет, не надо!» Но я был беспощаден, и тёплый ливерпульский дождь приятно мочил мой пах (щурится и смотрит вдаль).
Андрей (Николаю) : Совсем ему худо. А с этим что будем делать?
Николай : С братом?
Андрей : С сестрой!
Николай : А что с ним?
Игорь : Вот так свадьба! Брата вашего–то они завалили. Тело–то девать надо куда–нибудь. С этих взятки гладки, и убийство брата на нас валить будут! Тело надо прятать!
Андрей : Ваша правда, Игорь Игоревич. И ведь на нём отпечатки наших пальцев!
Игорь : О–о–о! Как только обнаружится, что на вашем брате ваши же пальчики – небо в клетку, друзья в полоску! И лучшие студенческие годы вы проведёте в заключении, а когда придёт время вручения диплома – вы даже этого не увидите, потому что в этот момент вас поставят раком…
Николай : Давайте отвезём труп в аэропорт.
Игорь и Андрей (хором) : Зачем?!
Николай : Тогда нас никто не заподозрит! Как будто он решил лететь в Карпаты и попал под самолёт!