Прэтчетт Терри. Маскарад (Плоский мир)

   Будущее грозило вот-вот раздавить ее.
   Периодически она ловила себя на том, что когда хочет выругаться, то восклицает "дрянь!" или "ах, чтоб тебя!", а письма пишет на розовой бумаге.
   Она приобрела репутацию спокойной, правильной девушки, на которую всякий может положиться в трудную минуту.
   Агнесса знала, что ее ждет впереди. Очень скоро она научится готовить песочное печенье не хуже, чем это делает ее мать, и тогда все - на каких-либо надеждах можно будет ставить крест.
   Так и появилась на свет Пердита. Где-то Агнесса слышала, что внутри каждой толстухи живет стройная красавица * . Этой красавице она и дала замечательное имя Пердита. Пердита делала то, на что сама Агнесса никогда не осмелилась бы по причине чудесного характера. Свои письма Пердита писала на черной бумаге - ну, или писала бы, если бы такое сошло ей с рук. И Пердита не краснела на каждом шагу. Совсем напротив, ее отличала загадочная бледность. Пердита была так интересна в своей заблудшести. Так привлекательна в своей греховности! И красилась она темно-вишневой губной помадой! Лишь изредка Агнессе приходило в голову, что Пердита, быть может, такая же дура, как и она сама.
   ______________
   * Которая сама не своя до шоколадных конфет.
   Неужели единственной альтернативой было присоединиться к ведьмам? Порой она ощущала, хоть и смутно, их интерес. Ну, это как будто чувствуешь на себе чей-то испытующий взгляд, но не видишь, кто на тебя смотрит. Хотя один раз она заметила, как нянюшка Ягг критически рассматривает ее - примерно так же разглядывают подержанную кобылу.
   Агнесса и сама осознавала, что какой-то талант у нее есть. Иногда она предвидела то, что должно произойти, хотя знание это было весьма путаным, а следовательно, бесполезным - оно обретало четкую форму, только когда событие уже произошло. А еще у нее был голос. Необычный голос. Она всегда с удовольствием пела, и голос был полностью послушен ей. Он делал все, что она хотела.
   Но как живут ведьмы? О, нянюшка Ягг очень милая старушка - этакий вечно бодрый живчик. Зато все прочие ведьмы какие-то ненормальные: они двигаются поперек мира, а не параллельно ему, как обычные люди... Взять, к примеру, старую мамашу Дипбаж, для которой прошлое и будущее - открытая книга, зато в настоящем она слепа как крот. Или вот Милли Хорош из Ломтя: она заикается, а из ушей у нее течет. А уж что до матушки Ветровоск...
   О да. Самая прекрасная профессия в мире? Все ведьмы - брюзгливые старухи, у которых нет ни друзей, ни подруг.
   И они вечно рыщут в поисках таких же ненормальных, как они сами.
   Но с Агнессой Нитт им не обломится.
   Она сыта по горло жизнью в Ланкре. И ведьмами. И жизнью Агнессы Нитт. Поэтому она... сбежала.
   С виду ни за что нельзя было сказать, что нянюшка Ягг - прирожденная бегунья. Тем не менее она передвигалась с обманчивой быстротой, разбрасывая тяжелыми башмаками кучи листьев.
   С неба доносились гусиные клики. Небосклон пересекла еще одна стая. Птицы так торопились успеть за летом, что в баллистической спешке их крылья были почти неподвижны.
   У хижины матушки Ветровоск был заброшенный вид. От домика веяло пустотой.
   Обежав дом, нянюшка ворвалась в заднюю дверь, затопала вверх по ступенькам, увидела исхудалое тело на постели, мгновенно сделала соответствующие выводы, схватила с мраморного умывальника кувшин с водой, ринулась назад...
   Резко взметнувшись вверх, матушкина рука схватила ее за запястье.
   - Я всего-навсего решила вздремнуть, - матушка открыла глаза. - А твой топот, Гита, разбудил бы даже медведя в спячке.
   - Надо срочно заварить чай! Ты сама должна увидеть... - выдохнула нянюшка. От облегчения она едва не осела на пол.
   Матушка Ветровоск была достаточно умна, чтобы не задавать лишних вопросов.
   Однако чашка хорошего чая не готовится в спешке. Нянюшка Ягг нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока матушка раздувала огонь, вылавливала из ведра с водой лягушат, кипятила воду и настаивала сухие листья.
   - Я не буду делать никаких выводов, - произнесла нянюшка, наконец усаживаясь на табурет. - Просто налей чашку чая и сама погляди.
   В целом ведьмы довольно-таки пренебрежительно относились к гаданию по чайным листьям. Ну что чаинки могут знать о будущем? Они не более чем объект, на котором успокаивается взгляд. А всю работу делает ум. В качестве такого "успокоительного" подойдет практически что угодно. Пылинки на поверхности лужи, кора ветки... в общем, что угодно. Например, нянюшка Ягг хорошо предсказывала будущее по пене в пивной кружке. Пена неизменно показывала, что нянюшке вот-вот предстоит насладиться освежительным напитком, и почти наверняка бесплатно.
   - Помнишь молодую Агнессу Нитт? - спросила нянюшка, пока матушка Ветровоск разыскивала молоко.
   Матушка нахмурилась.
   - Ту Агнессу, которая еще называет себя Пердитихой?
   - Пердитой Икс, - поправила нянюшка.
   Человек имеет право поменять свою жизнь, и нянюшка это право уважала. Матушка пожала плечами.
   - Толстуха. С копной волос. Когда ходит, ноги выворачивает наружу. Часто слоняется по лесу и поет. Хороший голос. Любит читать. Самое крепкое словцо, что я от нее слышала, - "дрянь". Стоит кому-то на нее посмотреть, заливается краской. Носит черные перчатки с отрезанными пальцами.
   - А помнишь, мы как-то говорили, что она, быть может... подойдет?
   - Гм, ты права, в ней есть что-то этакое, - согласилась матушка. - Вот только... имя неудачное.
   - Ее отца звали Послед, - задумчиво произнесла нянюшка Ягг. - Их было три сына: Перед, Серед и Послед. С фантазией в этом семействе всегда были проблемы.
   - Я говорила про Агнессу, - ответила матушка. - Лично мне это имя напоминает бахрому на коврике.
   - Наверное, поэтому она и назвала себя Пердитой.
   - Это еще хуже.
   - Ты сосредоточилась? - спросила нянюшка.
   - Да, пожалуй, сосредоточилась.
   - Отлично. А теперь посмотри на чаинки.
   Матушка заглянула в чашку.
   Драматический эффект вышел не особо ярким - наверное, из-за того, что нянюшка несколько переборщила с напряжением. И все же матушка тихонько присвистнула.
   - М-да. Вижу, - произнесла она.
   - И ты тоже?
   - Угу.
   - Похоже на... череп?
   - Угу.
   - А глазищи? Лично я чуть не обо... я очень удивилась, когда увидела эти глазищи.
   Нянюшка аккуратно поставила чашку на блюдце.
   - Ее мамаша показала мне письма, которые она пишет родным, - продолжала она. - Я их прихватила с собой. Холодок по коже идет, когда читаешь эти письма, Эсме. Ее ждет что-то очень плохое. Но она девушка из Ланкра. Одна из наших. А мы, ланкрцы, своих в беде не бросаем.
   - Чаинки не умеют предсказывать будущее, - голос матушки звучал спокойно. - Это всем известно.
   - Кроме самих чаинок.
   - Ну да, надо быть совсем слабоумным, чтобы пытаться спорить с чайной заваркой.
   Нянюшка Ягг перевела взгляд на пачку писем Агнессы. Детский, округлый почерк...... - такой почерк обычно свойствен человеку, который в детстве честно и прилежно копировал буквы в прописях, но, повзрослев, редко брал в руку перо, а потому почерк его так и не изменился. Кроме того, автор писем аккуратно разлиновал бумагу тонкими карандашными линиями.
   "Дарогая мамачка, надеюсь, это письмо благаполучно дайдет до тебя, патаму што я его тебе пасылаю. Я в Анк-Мопорке, и у меня все харошо. Меня еще не изнасиловали!! Жыву я по адресу улица Паточной Шахты, 4, место хорошее, и..."
   Матушка взяла в руки следующее письмо.
   "Дарогая мамачка, надеюсь, у тебя все харошо. У меня все отлично, толька деньги тают. Для заработка я пою в тавернах, но мне неочень много платят. Поэтому я пошла в Гильдию Белашвеек, штобы взять какоенибудь шытье. Штобы показать, што я, умею, я прихватила коекакие сваи вышывки. И ты ПАРАЗИШСЯ, другова слова не найти..."
   А вот еще одно послание...
   "Дарогая мамачка, наконец у меня есть харошие новости. На следущей неделе в Опере будут правадить слушания..."
   - Что такое "опера"? - осведомилась матушка Ветровоск.
   - Это как театр, только там все время поют.
   - Ха! Театр! - мрачно прокомментировала матушка.
   - Это мне мой Невчик как-то рассказывал. Говорит, там все время распевают на иностранных языках. А еще он сказал, что за все представление не понял ни слова.
   - Твой Невчик много чего не понимает. И что, интересно, он делал в Опере?
   - Отбивал черепицу с крыши, - довольным голосом ответила нянюшка.
   Воровство, совершенное кем-то из представителей семейства Ягг, воровством не считалось.
   - Из этих писем не много-то почерпнешь. Девушка приехала в город, образовывается там. - Матушка задумчиво наклонила голову набок. - Однако этого слишком мало для...
   Раздался неуверенный стук в дверь. Это был Шон Ягг, младший сын нянюшки и единственный представитель всех общественных служб Ланкра. На данный момент к его лацкану был приколот значок почтальона; процесс доставки почты в Ланкре заключался в том, что Шон снимал мешок с письмами с гвоздя, куда его вешал возчик почтовой кареты, и потом, когда у него появлялось свободное время, разносил почту по домам. Хотя многие ланкрцы сами являлись к мешку и брали себе то письмо, которое понравится.
   Приветствуя матушку Ветровоск, Шон уважительно прикоснулся к шлему.
   - Сегодня много писем, мам, - произнес он, обращаясь к нянюшке Ягг. Э-э. И все они адресованы... Э-э... В общем, ты лучше сама посмотри, мам. Он протянул нянюшке кипу конвертов.
   - Ланкрской Ведьме, - громко прочитала она.
   - Стало быть, это мне, - твердо заявила матушка Ветровоск и взяла письма.
   - Гм. Мне, пожалуй, пора, - нянюшка попятилась к двери.
   - Ума не приложу, и кому это пришло в голову писать мне, - произнесла матушка, вскрывая один из конвертов. - Но слава такая штука, быстро разносится по земле...
   Матушка сосредоточилась на тексте.
   - "Дарагая Ведьма, - прочла она, - пишу, штобы сказать тебе, как мне панравился рицепт Знаменитаго Марковноустричново Пирога. Мой муж..."
   Нянюшка Ягг успела преодолеть только половину расстояния до тропинки, как вдруг ее башмаки налились страшной тяжестью, пригвоздив нянюшку к земле.
   - Гита Ягг, а ну, немедленно вернись!
   Агнесса предприняла еще одну попытку. В Анк-Морпорке она никого не знала, а ей нужно было хоть с кем-то поговорить, пусть даже ее при этом не будут слушать.
   - Наверное, самое главное, почему я уехала оттуда, так это из-за ведьм, - начала она.
   Кристина повернулась к ней. Глаза девушки расширились, губки изумленно приоткрылись.
   Наверное, именно так должен выглядеть очаровательный шар для боулинга.
   - Из-за ведьм?! - выдохнула она.
   - Ну да, - утомленно произнесла Агнесса. Вот так всегда. На упоминание о ведьмах люди всегда реагируют одинаково - с изумленным восхищением. Ведьмы? Вот здорово! Ага, здорово, попробовали бы пожить с ними рядом...
   - Из-за самых настоящих ведьм?! Которые творят заклинания и летают на помеле?!
   - Творят и летают.
   - Ничего удивительного, что ты сбежала!!
   - Что? А... нет... я не о том. Принято считать, будто бы ведьмы все до одной плохие, злые, коварные и так далее, но тут все гораздо хуже...
   - То есть они, ведьмы, на самом деле куда хуже?!
   - Понимаешь, они почему-то уверены, что все-все на свете знают. И могут решать за человека, что хорошо для него, а что - нет!
   На маленьком лобике Кристины собрались морщинки. Это с ней случалось в тех редких случаях, когда она задумывалась над вещами более сложными, чем, к примеру, вопросы типа: "Как тебя зовут?"
   - Но разве это так уж пло...
   - Они... повсюду суют свои носы. Считают, будто бы тем самым творят добро! А их хваленое ведьмовство? Да нет никакого ведьмовства. Все их чары это элементарное надувательство! Самые умные нашлись! Думают, им все можно!
   Кристина даже пошатнулась - с такой силой были произнесены последние слова.
   - О, дорогая!! - воскликнула она. - Значит, они чего-то хотели от тебя?! Чтобы ты что-то сделала?!
   - Они хотят, чтобы я кое-кем стала. Но я не пойду у них на поводу!
   Кристина ошеломленно уставилась на нее. После чего чисто автоматически выкинула из своей очаровательной головки все ненужное.
   - Ну и ладно!! - весело кивнула она. - А теперь, по-моему, нам пора познакомиться с нашим новым домом!!
   Взгромоздившись на скрипучий табурет, нянюшка Ягг сняла с верхней полки продолговатый, завернутый в бумагу предмет.
   Матушка, скрестив руки на груди, следила за ее действиями суровым взглядом.
   - Дело-то в том, - щебетала нянюшка, чувствуя, как этот взгляд пронизывает ее насквозь, - что мой последний муж, он однажды, как сейчас помню, это было после обеда, так вот, однажды он и говорит мне: "Знаешь, мать, а ведь стыдно было бы, если бы все твои знания ушли вместе с тобой то есть когда ты уйдешь. Почему бы тебе не перенести что-нибудь на бумагу?" И с тех пор время от времени я что-то калякала на бумажках, а потом вдруг подумала: неплохо бы сделать все это красиво -.....ну и отослала свои записи в Анк-Морпорк, там есть такие специальные люди, которые возятся с ещегодниками, и прикинь, взяли с меня всего ничего, а недавно прислали вот это, лично мне нравится, на славу постарались, ты сама посмотри, какие аккуратненькие получились буквочки...
   - Так ты, стало быть, книжку написала! - не ослабляя интенсивности взгляда, прокомментировала матушка.
   - О, это так, сборничек рецептов, - откликнулась нянюшка смиренней некуда. Таким голосом обычно просят у суровых судий о снисхождении.
   - Да что ты смыслишь в стряпне? Ты ведь в жизни ничего не готовила.
   - Неправда, у меня тоже есть фирменные блюда.
   Матушка перевела свой испепеляющий взор на здоровенный том, что возлежал теперь у нее на руках.
   "Радость Домовводства", - громко прочла она. - Автор - Ланкрская Ведьма. Ха! А почему ты собственное имя на обложку не поставила? На книгах надо ставить имя настоящего автора, чтобы все знали, кто написал этот бред.
   - Это мой псевдотический ним, - объяснила нянюшка. - Господин Козлингер, ну, тот самый, главный по ещегодникам, сказал, что так будет гораздо таинственнее, а людям нравится таинственность.
   Матушка перевела взгляд-буравчик на надпись внизу обложки. Там очень маленькими буквами было написано: "СХХVIIое Пириздание. Продано Более Двацати Тысятч Икзимпляров! Мы Исдаем Синсации. Пол Доллара".
   - И ты послала им деньги, чтобы они напечатали эту чушь?
   - Так, пустяки, пару долларов, - махнула рукой нянюшка. - Но ты посмотри, работа какая! А кроме того, деньги мне потом вернули. Даже с лихвой - они обсчитались на три доллара в мою пользу.
   Матушка Ветровоск инстинктивно не доверяла книгам, но цифрам не доверяла еще больше. Она пребывала в глубоком убеждении, что все написанное, скорее всего, чистое вранье, а стало быть, и цифры грешат тем же самым. Кроме того, именно к цифрам обычно прибегают люди, вознамерившиеся вас обсчитать.
   Беззвучно шевеля губами, матушка размышляла о цифрах.
   - О, - наконец сказала она очень тихим и спокойным голосом. - И на этом все? Больше ты этому Козлингеру не писала?
   - Боги упаси. Иначе мне бы пришлось отдавать лишнее. Целых три доллара, не забывай! А их бы обязательно потребовали взад.
   - Ну да, ну да, понимаю...
   Матушка все еще пребывала в мире цифр. Она пыталась сообразить, сколько это может стоить - сделать такую книжку. Вряд ли особо много: есть ведь нечто вроде печатных мельниц, они и выполняют за вас всю работу.
   - В конце концов, три доллара это тебе не хухры-мухры, - нарушила ход ее размышлений нянюшка.
   - С этим я абсолютно согласна, - ответила матушка. - У тебя случайно не найдется карандаша? Ты ведь у нас грамотная, книжки строчишь!
   - У меня есть грифельная доска.
   - Давай сюда.
   - Просто держу ее под рукой. Вдруг увижу во сне какой-нибудь особый деликатес, чтобы тогда проснуться и сразу записать рецепт. Ха-ха.
   - Ха-ха, - неопределенно откликнулась матушка.
   Грифель заскользил по серой досточке. Бумага тоже должна что-то стоить. И наверняка продающему книгу надо заплатить пару пенни... На доске принялись выстраиваться столбики угловатых цифр.
   - Давай я еще чайку приготовлю, а? - предложила нянюшка, явно испытывая облегчение от того, что все так благополучно закончилось.
   - Гм-м-м? - промычала матушка. Внимательно изучив результат, она дважды подчеркнула его. - Но ты ведь получила удовольствие? - вдруг спросила она. Ну, то есть от своей писанины?
   Из-за двери, ведущей в буфетную, высунулось радостная голова нянюшки Ягг.
   - О да! - воскликнула нянюшка. - Деньги для меня не важны,
   - А считать ты никогда не умела? - с той же задумчивостью продолжала матушка, обводя итоговую цифру в кружок.
   - Эсме, ты ведь меня знаешь, - весело чирикнула нянюшка. - Терпеть не могу эти задачки. Сколько будет, если от двух фартингов отнять одну миску с бобами...
   - Ну и хорошо. Потому что, согласно моим расчетам, господин Козлингер должен тебе гораздо больше, чем три доллара. Это если по-честному.
   - Не в деньгах счастье, Эсме. Главное - здоровье, а остальное все...
   - Итак, согласно моим расчетам и если по-честному, он должен тебе от четырех до пяти тысяч долларов, - так же спокойно произнесла матушка.
   В буфетной что-то грохнуло.
   - В общем, хорошо, что для тебя счастье не в деньгах, - рассуждала матушка Ветровоск. - Иначе тебе было бы совсем кисло. Ну, то есть если бы для тебя деньги что-то значили.
   Из-за края двери вынырнуло бледное лицо нянюшки Ягг.
   - Не может быть!
   - Четыре-пять тысяч - это очень приблизительно. Скорее всего даже больше.
   - Да быть того не может!
   - Просто берешь цифры, складываешь, вычитаешь, делишь...
   Нянюшка Ягг, охваченная благоговейным ужасом, взирала на собственные пальцы.
   - Но это ведь целое...
   Она прервалась. "Состояние" - единственное слово, которое сейчас приходило ей на ум, но оно несколько не соответствовало ситуации. Ведьмы не оперируют понятиями рыночной экономики.
   И, честно говоря, не только ведьмы - все население Овцепиков живет себе поживает и даже не подозревает о том, что где-то существует такая штука, как экономика. Пятьдесят долларов тут уже считаются целым состоянием. А сто долларов - это, это... это два состояния.
   - В общем, это очень много денег, - слабым голосом закончила нянюшка. Что бы я стала делать с такими деньжищами?
   - Откуда мне знать? - пожала плечами матушка Ветровоск. - А с тремя долларами ты что сделала?
   - Положила в копилку на камине, - ответила нянюшка Ягг.
   Матушка одобрительно кивнула. Подобную финансовую политику она одобряла.
   - Честно говоря, ума не приложу, и чего столько шуму из-за какой-то поваренной книги, - добавила она. - Обычный сборник рецептов, ничего осо...
   В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь, как нянюшка Ягг переминается с ноги на ногу.
   - Гита, это ведь самый обычный сборник рецептов? - наконец произнесла матушка голосом, исполненным подозрительности и еще более зловещим от того, что матушка сама еще не совсем поняла, что именно тут не так.
   - О да! - поспешила ответить нянюшка, упорно избегая матушкиного взгляда. - Да. Обычные рецепты и все такое. Да.
   Матушка буравила ее взглядом.
   - Только рецепты?
   - Да. Конечно. О да. Ну и... кое-какие кулинарные анекдотцы.
   Матушка не сводила с нее глаз. В конце концов нянюшка сдалась.
   - Э-э... Посмотри рецепт под названием Знаменитый Морковно-Устричный Пирог, - произнесла она. - Двадцать пятая страница.
   Матушка зашелестела страницами. Ее губы начали беззвучно проговаривать буквы. А потом:
   - Понятно. Что-нибудь еще?
   - Э-э... Алтеевые Пальчики с Корицей... Семнадцатая страница.
   Матушка прочла и этот рецепт.
   - И?
   - Э-э... Сельдереевый Восторг... Десятая страница.
   Матушка ознакомилась и с этим.
   - Лично меня этот твой рецепт в восторг не привел, - произнесла она. Дальше.
   - Э-э... Ну, еще Забавные Пудинги и Натортные Украшения. Они все собраны в главе шестой, там можно читать подряд. Я их даже проиллюстрировала.
   Матушка обратилась к шестой главе. Пару раз ей пришлось перевернуть книгу вверх ногами.
   - Ты про что сейчас читаешь? - поинтересовалась нянюшка Ягг.
   Как-никак, она ведь была автором, а нет на свете такого автора, который бы не жаждал поскорее узнать реакцию читателей.
   - Про Клубничную Выкрутку.
   - А-а! Очень смешная штука.
   Однако матушке, судя по всему, было не смешно. Она аккуратно закрыла книгу.
   - Гита, - сказала она, - ответь мне на очень важный вопрос. Есть ли в этой книге хоть одна страница, хотя бы один рецепт, который так или иначе не был бы связан с... известным процессом?
   Нянюшка Ягг, красная, как яблоко, надолго задумалась.
   - Овсянка, - наконец произнесла она.
   - Неужели?
   - Да. Э-э. Хотя, пожалуй, нет, туда ведь надо добавлять мою специальную медовую смесь, а поэтому...
   Матушка перекинула пару страниц.
   - А что ты скажешь на это? Невинные Пампушки?
   - Ну-у-у, готовить ты их начинаешь как самые невинные пампушки, нянюшка снова начала переминаться с ноги на ногу, - но потом они превращаются в Искусительные Булочки.
   Матушка опять принялась рассматривать обложку. "Радость Домовводства"...
   - И ты все это собрала и послала в Анк-Морпорк?
   - Как-то само собой получилось, честно.
   Нельзя сказать, что матушка Ветровоск была ветераном на полях любовных сражений. Скорее, она выступала в роли стороннего зрителя, внимательно наблюдавшего за происходящим со стороны, и поэтому была в курсе всех правил. Ничего удивительного, что книжонка идет нарасхват, как пирожки с пылу с жару. Какой рецепт ни открой, везде говорится, как этого пылу-жару поддать. Странно, что страницы не жгутся.
   И автором значится некая "Ланкрская Ведьма". А дольнему миру - и нечего тут скромничать - прекрасно известно, кто есть Ланкрская Ведьма. Стало быть, книгу написала матушка Ветровоск.
   - Гита Ягг, - зловеще произнесла она.
   - Да, Эсме?
   - Гита Ягг, посмотри мне в глаза.
   - Прости меня, Эсме.
   - Здесь написано "Ланкрская Ведьма".
   - Я не подумала, Эсме.
   - Ты немедленно отправишься в город, встретишься с господином Козлингером и прекратишь это безобразие, ясно? Я не хочу, чтобы люди смотрели на меня и думали о Банановом Изумлении. Более того, я не верю в Банановое Изумление. А еще мне бы очень не хотелось, чтобы, когда я иду по улице, вслед мне неслись всякие скользкие шуточки о бананах.
   - Да, Эсме.
   - Поэтому для верности я отправлюсь с тобой.
   - Хорошо, Эсме.
   - И мы поговорим с этим человеком о твоих деньгах.
   - Ладно, Эсме.
   - Заодно заглянем к молодой Агнессе, посмотрим, все ли у нее в порядке.
   - Конечно, Эсме.
   - Но действовать нужно дипломатично. Нам ни к чему, чтобы люди думали, будто мы суем нос в чужие дела.
   - Разумеется, Эсме.
   - Я никогда не совала свой нос в чужие дела, в этом меня никто не упрекнет.
   - Нет, Эсме.
   - Ты хотела сказать: "Нет, Эсме, в этом тебя никто не упрекнет" ? Я правильно поняла твою реплику?
   - О да, Эсме.
   - Ты уверена?
   - Абсолютно уверена, Эсме.
   - Отлично.
   Матушка выглянула в окно, окинула взглядом умирающие листья, серое небо и с удивлением почувствовала, что ее тоска куда-то подевалась. Всего лишь накануне будущее казалось мрачной бездной одиночества. А сегодня оно сулит множество изумления (пусть даже и бананового), ужасы, всякие опасности...
   Разумеется, не матушке Ветровоск, кому-то другому.
   Нянюшка Ягг, снова скрывшись в буфетной, тихонько улыбнулась сама себе.
   Агнесса кое-что знала о театре. В Ланкр периодически заезжала одна бродячая труппа. Сцена у них была раза в два больше положенной на землю двери, а "кулисы" состояли из куска мешковины, за которым один, актер обычно пытался переодеть штаны и парик одновременно, в то время как второй актер, скажем в обличье короля, торопливо дымил самокруткой.
   Здание Оперы было почти таким же большим, как дворец патриция, но гораздо более роскошным. Оно занимало площадь в добрых три акра. При нем была конюшня для двадцати лошадей, а в подвале жили два слона; Агнесса любила проводить там время, потому что по сравнению с ней слоны были просто огромными, и это придавало ей уверенности.
   За сценой располагались комнаты с высокими потолками, где хранили декорации для множества спектаклей. А еще где-то в здании размещалась балетная школа. Как раз в эту самую минуту на сцене несколько девочек в уродливых шерстяных гамашах выполняли ежедневные упражнения.
   Внутреннее устройство здания Оперы - по крайней мере, устройство задника сцены - наводило Агнессу на мысли о будильнике, который ее брат однажды разобрал в надежде найти заветный тик-так. Это было уже почти и не здание вовсе, а некая машина. Декорации, занавеси, веревки свисали из мрака, напоминая ужасных существ, что поселились в заброшенном подвале. Сцена была лишь крошечной частью этой машины, пятачком света в огромном, запутанном, мрачном лабиринте, полном сложных и важных механизмов...
   Откуда-то сверху, из темноты, покачиваясь на воздушных волнах, приплыл клок пыли и упал ей на плечо. Агнесса смахнула его.
   - По-моему, я слышала чей-то голос, - произнесла она.
   - Это, наверное, Призрак!! - воскликнула Кристина. - У нас ведь есть свой Призрак, ты знаешь?! О, ты заметила, я сказала "у нас"!! Ну разве это не чудесно?!
   - Человек в белой маске, - кивнула Агнесса.
   - О?! Так ты, значит, слышала о нем?!
   - Что? О ком?
   - О Призраке?!
   Вот дрянь, подумала Агнесса. Она опять попалась. Думала, что ее прошлое осталось позади... и попалась. Надо быть осторожнее. Она знала некоторые вещи, а откуда - сама не знала, просто знала, и все. Такое зачастую выводит людей из равновесия. И это определенно выводило из равновесия ее.