Прэтчетт Терри. Пирамиды (Плоский мир - 7)

   На самом деле Джелибейби был небольшим царством, целиком погруженным в свои интересы. Даже обрушивавшиеся на него бедствия были какими-то ненастоящими. Любое мало-мальски уважающее себя речное королевство постоянно страдает от страшных, сверхъестественных бедствий, тогда как Древнее Царство Джелибейби за последнюю сотню лет удостоилось лишь Нашествия Жабы<Хотя жаба действительно была большая. Прячась в воздуховодах, она целую неделю не давала людям спать>.
   Тем же вечером, когда корабль был уже далеко от дельты Джеля и держал курс через Круглое море на Анк-Морпорк, Теппик вспомнил о мешочке и решил исследовать его содержимое. С чисто отеческой любовью, но не чураясь при этом практических соображений, его величество благословил сына в долгий путь винной пробкой, жестянкой с супом из седла барашка, бронзовой монеткой неопределенного достоинства и банкой сардин, которые годились Теппику в дедушки.
   Хорошо известно, что, когда человек лицом к лицу сталкивается со смертью, чувства его моментально обостряются до чрезвычайности. Всегда считалось, что это помогает человеку найти нетривиальный выход из затруднительной ситуации. Это не так. Данное явление - классический пример эмоционального замещения. Чувства сосредоточиваются на чем угодно, кроме самой проблемы (в случае Теппика проблема представляла собой широкое, вымощенное булыжником пространство, протянувшееся примерно восьмьюдесятью футами ниже), в надежде, что трудности разрешатся сами собой.
   Беда в том, что порой они разрешаются не лучшим для вас образом.
   Как бы там ни было, Теппик вдруг со страшной отчетливостью и остротой ощутил окружающий мир. Лунный свет, сияющий на коньках крыш... Запах горячего хлеба, доносящийся из расположенной неподалеку пекарни... Жук, с мягким гудением пронесшийся куда-то вверх... Далекий детский плач и лай собаки. Нежно скользящий, почти неосязаемый воздух и абсолютное отсутствие какой-либо опоры под ногами...
   В тот год поступающих в Гильдию набралось больше семидесяти. Будущим убийцам предстоял сравнительно легкий вступительный экзамен; поступить в школу несложно, несложно и закончить ее (весь фокус заключается в том, чтобы не выйти из нее ногами вперед). Мальчишек, заполнивших двор Гильдии, роднили между собой по крайней мере две общие черты: у каждого был большой, намного больше его самого, сундук и на каждом неуклюже сидел большой, намного больше его самого, приобретенный на вырост костюм. Некоторые горячие головы даже прихватили с собой оружие, которое, впрочем, было конфисковано и отправлено домой в течение ближайших недель.
   Теппик внимательно разглядывал толпу. Бесспорно, он обладал явным преимуществом - единственный ребенок родителей, слишком занятых собственными делами, чтобы чересчур опекать его или хотя бы время от времени вспоминать о его существовании.
   Мать Теппика была приятной в обращении дамой, сосредоточенной на себе, как гироскоп. А еще она любила кошек. Не только поклонялась им, как и всякий житель царства, но искренне любила их. Теппик знал, что в речных царствах с симпатией относятся к кошкам, но, согласно его понятиям, животные эти должны напоминать скорее грациозные статуэтки, тогда как кошки матери были маленькими, брызжущими слюной, плоскомордыми желтоглазыми фуриями.
   Отец Теппика уделял много времени государственным заботам и периодически объявлял себя чайкой. Возможно, это происходило по причине общей рассеянности монарха. Теппик не раз ломал голову над тем, как родители вообще умудрились его зачать, ведь они буквально никогда не совпадали по фазе - в смысле взаимоотношений, не говоря уж о настроении.
   Однако что было, то было - таковое явно имело место. Ну а после рождения Теппику предоставили воспитываться самому методом проб и ошибок, с помощью ненавязчивых увещеваний и периодических подбадриваний сменявших друг друга наставников. Отец нанимал ему лучших учителей, и однажды - славное то было время - целую зиму в наставниках у Теппика пробыл преклонных лет браконьер, охотник на ибисов, который на самом деле забрел в царский сад в поисках случайно залетевшей туда стрелы.
   Теппику вспомнились шумные охоты в сопровождении гвардии, прогулки при лунном свете по мертвым аллеям некрополя, но лучше всего были поездки на шаланде-пиле - хитроумном, устрашающего вида сооружении, способном, не без риска для рулевых, превратить кишащую невинными утками заводь в море плавающего паштета.
   Наведывался он и в библиотеку, к запертым полкам - браконьер обладал еще несколькими навыками, обеспечивавшими ему неплохой заработок в ненастную погоду, - и часами предавался безмятежному чтению. В особенности Теппику нравилось сочинение, озаглавленное "Сквозь дворцовые ставни" - раритетное издание, перевод с халийского г-на X., с раскрашенными от руки иллюстрациями для особых любителей. Это было местами смущавшее Теппика, но крайне назидательное чтение, так что, когда томный юный наставник, присланный жрецами, предложил принцу познакомиться с некоторыми "борцовскими" приемами, пользовавшимися особой любовью у классических псевдополитанцев, Теппик, подумав над предложением, хорошенько огрел пылкого юношу шляпной вешалкой.
   Образованием Теппика никто специально не занимался. Оно снизошло на него само собой, подобно тому как образуется перхоть.
   В мире, окружающем мир его мыслей, пошел дождь. Еще одно новое впечатление. Теппик, разумеется, слышал о дожде, о том, как вода падает с неба маленькими капельками. Он просто не ожидал, что воды будет так много. В Джелибейби никогда не шел дождь.
   Учителя сновали в толпе мальчиков, похожие на вымокших, слегка потрепанных дроздов, но Теппик смотрел не на них - его взгляд завороженно следил за группой старших студентов, которые, приняв небрежные позы, стояли возле украшенного колоннами входа в школу. Они, как и учителя, были с ног до головы в традиционных цветах - их платья переливались всеми восемью оттенками черного.
   То были цвета с примесью серого, цвета, лежащие по ту сторону черноты, цвета, которые можно получить, если расщепить беспримесный черный в восьмигранной призме. Людям, лишенным чувства волшебного, описать эти цвета практически невозможно, но если уж и попытаться, то сначала нужно предложить слушателю покурить чего-нибудь запретного или взглянуть на крыло вороны.
   Критическим оком старшеклассники разглядывали новоприбывших.
   Теппик следил за ними не отрывая глаз. Костюмы их были скроены по последней моде, которая отдавала предпочтение приталенным камзолам с накладными плечами и остроносым башмакам. В целом, модники слегка смахивали на длинные разодетые гвозди.
   "Я стану таким же, как они", - подумал Теппик.
   И добавил: "Разве что оденусь получше".
   Ему припомнился дядюшка Вирт, сидящий на ступенях дворца и задумчиво оглядывающий Джель. "О сатине и коже забудь, - говорил он. - И о всяких дорогих побрякушках тоже. На тебе не должно быть ничего яркого, ничего, что могло бы скрипнуть или звякнуть. Лучше всего плотный шелк или бархат. В конечном счете не важно, в скольких погребениях ты будешь участвовать. Важно, чтобы никто из потенциальных погребенных не поучаствовал в твоем".
   Теппик двигался слишком быстро и необдуманно. Это его чуть не погубило, но это же помогло ему. Уже летя над безлюдной аллеей, он автоматически извернулся в воздухе, выбросил руки вперед и кончиками пальцев зацепился за выступ здания. Затормозив падение, он вонзил ногти в осыпающуюся кирпичную кладку и заскользил по отвесной стене вниз...
   - Эй, паренек!
   Теппик оглянулся. Рядом с ним стоял взрослый убийца с пурпурной учительской лентой через плечо. Первый убийца, которого ему довелось увидеть вблизи, не считая Вирта. Внешность у учителя была достаточно располагающая. Его легко можно было принять за доброго колбасника.
   - Это ты мне? - спросил Теппик.
   - Когда разговариваешь с учителем, надо вставать, - намекнул розоволицый.
   - Что? - изумленно переспросил Теппик.
   Нельзя сказать, что до сих пор дисциплина в его жизни играла важную роль. Большинство наставников бывали настолько обескуражены при виде фараона-чайки, усевшегося, подобно птице, на дверном косяке, что опрометью пробегали очередную тему и поспешно запирались в своих комнатах.
   - Что, сэр, - назидательно произнес учитель. Потом сверился с листком, который держал в руках.
   - Как тебя зовут, мальчик?
   - Принц Птеппик из Древнего Царства - Царства Солнца, - беззаботно ответил Теппик. - Я понимаю, ты несведущ в этикете, но вовсе не обязательно называть меня сэр. При обращении ко мне можно просто опуститься на колени и коснуться лбом земли.
   - Как ты сказал - Патеппик? - переспросил учитель.
   - Теппик.
   - Ах, Теппик, - сказал учитель и поставил в списке галочку против одного из имен. Потом одарил Теппика широкой, великодушной улыбкой.
   - Итак, ваше величество, - продолжал он, - меня зовут Грюнверт Найвор, и я - заведующий твоим отделением. Оно называется Змеиным. Насколько мне известно, на всем Диске существует по меньшей мере одиннадцать Царств Солнца, и к концу недели ты представишь мне краткий отчет о географическом местоположении каждого, политическом устройстве, столице или городе, в котором живет правительство, а также маршрут, ведущий в спальню одного из глав государств по твоему усмотрению. И учти, что во всем мире только одно Змеиное отделение. Всего доброго, мальчик.
   Он отвернулся и заботливо обратился к другому, съежившемуся от холода и непривычки ученику.
   - Он мужик ничего, - произнес кто-то за спиной у Теппика. - В библиотеке полно его книг. Я тебе покажу, если хочешь. Меня зовут Чиддер.
   Теппик обернулся. Перед ним предстал мальчик примерно одних с ним лет и роста, в черном костюме - просто черном, для первогодков, - выглядевшем так, словно ткань по кусочкам нанизывали на тощего, как гвоздь, Чиддера. Мальчик протянул руку. Теппик ответил ему учтивым взглядом.
   - Да?
   - Тебя-то как зовут, парень? Теппик привстал. Подобное обращение начинало выводить его из себя.
   - Парень? Видно, придется показать тебе, что в моих жилах течет кровь фараонов!
   Собеседник смотрел на него, ничуть не смущаясь, склонив голову набок. На лице его играла слабая улыбка.
   - Всем показывать - крови не хватит, - сказал он.
   Пекарня фасадом выходила на аллею, и несколько работников вышли подышать относительно прохладным предрассветным воздухом, перекурить и хоть ненадолго отдохнуть от своих огнедышащих печей. Обрывки их разговора, завитками дыма поднимаясь вверх, долетали до скрытого тенью Теппика, цепляющегося за чудесным образом подвернувшийся подоконник, в то время как ноги отчаянно выискивали в кирпичной кладке хоть какую-нибудь выемку или выступ.
   Что ж, неплохо, сказал он себе. Случалось влипать и похуже. Вспомнить хотя бы один из фасадов дворца патриция прошлой зимой, когда все водосточные желоба извергали потоки воды, а стены были сплошь покрыты наледью. А сейчас - три балла сложности, в лучшем случае три целых две десятых. Вам со стариной Чидди привычнее карабкаться по стенам, чем прогуливаться по городским улицам, ведь в конечном счете все зависит от угла зрения, от перспективы.
   Хорошенькая перспектива. Он бросил быстрый взгляд вниз, в семидесятифутовую бездну. Держись, парень, возьми себя в руки. Глядеть только на стену. Правой ногой он нащупал выемку, образовавшуюся на месте раскрошившейся известки, и, повинуясь внутреннему голосу (сам голос наблюдал за происходящим с безопасного расстояния), зацепился кончиком башмака.
   Теппик перевел дыхание, напрягся, пошарил рукой у пояса, вытащил кинжал и, прежде чем сила тяготения успела заявить о себе, воткнул его между кирпичей. Помедлил, задыхаясь и выжидая, пока сила тяготения вновь утратит к нему интерес, после чего постарался проделать то же самое со вторым кинжалом.
   Один из стоявших внизу пекарей, похоже, отпустил шутку и выковырял из уха кусочек известки. Пока его коллеги смеялись, Теппик стоял в лунном свете на двух тонких, как лучина, клатчских клинках, осторожно пробираясь ладонями к защелке окна, чей подоконник так выручил его.
   Окно было заперто. Разумеется, его можно было бы распахнуть сильным ударом, но тот же удар отбросит Теппика назад, в пустоту. Он вздохнул и, двигаясь с точностью часовщика, вытащил из чехла алмазный циркуль. Теппик медленно вычертил на пыльном стекле круг...
   - Ты должен нести его сам, - сказал Чиддер. - Такие здесь правила.
   Теппик взглянул на свой сундук. Интригующее начало.
   - Дома у нас есть специальные люди, - ответил он. - Евнухи, ну и так далее.
   - Надо было прихватить хотя бы одного из них с собой.
   - Они плохо переносят путешествия, - объяснил Теппик.
   На самом деле он непреклонно отвергал все предложения взять с собой маленькую свиту - Диос несколько дней даже дулся на него. Не подобает человеку, в чьих жилах течет царская кровь, отправляться в мир словно простолюдину. Но Теппик стоял на своем. Он был абсолютно уверен, что, когда убийца выходит на дело, его не сопровождает толпа служанок и дворецких. Однако теперь Теппик несколько поколебался в своих воззрениях. В виде эксперимента он рывком попытался приподнять сундук, и в конце концов ему удалось пристроить багаж на плече.
   - Похоже, люди у вас живут богато, - заметил Чиддер, неторопливо шагая рядом.
   - Не так чтобы очень, - после некоторого раздумья ответил Теппик. Большинство выращивают дыни, чеснок и всякое такое прочее. А еще стоят на улицах и кричат ура.
   - И твои родители тоже? - озадаченно переспросил Чиддер.
   - Они? Нет. Мой отец - фараон. А мать, кажется, была наложницей.
   - Я-то считал, что наложница - это такой овощ.
   - Вряд ли. Хотя мы никогда серьезно не говорили на эту тему. В общем, она умерла, когда я был еще маленький.
   - Ужас какой, - весело заметил Чиддер.
   - Однажды лунной ночью она решила поплавать верхом на бревне, а потом оказалось, что это крокодил.
   Из вежливости Теппик сделал вид, что не обратил внимания на реакцию собеседника.
   - А мой отец - по торговой части, - поделился Чиддер, когда они проходили под аркой.
   - Это, должно быть, интересно, - уважительно произнес Теппик. Он почувствовал, что совершенно изнемогает под грузом новых впечатлений, и добавил: - Сам я никогда этим не занимался, но мне кажется, что торговцы очень славные люди.
   На протяжении следующих двух часов или около того Чиддер, который своей легкой, изящной походкой шел по жизни так, словно все в ней было ему давным-давно известно, посвящал Теппика в тайны жилых бараков, классных комнат и водопровода. Водопровод он приберег напоследок - тому были все причины.
   - Как, вообще нет?
   - Ну, есть всякие ведра, бадьи, - уклончиво ответил Теппик, - и много-много слуг.
   - Какое-то оно устаревшее, ваше царство. Теппик кивнул.
   - Все из-за пирамид, - сказал он. - На них ушли последние деньги.
   - Дорогая, должно быть, штука.
   - Не особенно, - вздохнул Теппик. - Они ведь из простого камня. А камней у нас предостаточно. Камней и песка. Песка и камней. Тут нам нет равных. Если тебе когда-нибудь понадобятся камни или песок - обращайся к нам. А вот внутренние покои действительно дорого обходятся. Мы до сих пор не можем расплатиться за дедушкину пирамиду, а она еще не самая большая. Всего три зала.
   Теппик повернулся и выглянул в окно; они уже вновь успели вернуться в барак.
   - Все царство в долгах, - спокойно продолжал он. - Даже наши долги по уши в долгах. Вот почему я здесь. Надо хоть кому-то в семье немного подзаработать. Наследный принц не должен слоняться без дела и глазеть в потолок. Нужно отправляться в люди и приносить хоть какую-то пользу обществу.
   Чиддер облокотился на подоконник.
   - Неужели нельзя позаимствовать кое-что из ваших пирамид, если там столько всякой всячины? - спросил он.
   - Не говори глупостей.
   - Извини.
   Теппик мрачно разглядывал толпу внизу.
   - Много же здесь людей, - сказал он, чтобы сменить тему. - Никогда не думал, что мир такой большой. И холодный, - добавил он, зябко передернув плечами.
   - Ученики исчезают один за другим, - пожал плечами Чиддер. - Не выдерживают. Главное, знать, кто есть кто и что есть что. Видишь вон того парня?
   Чиддер указал на одного из старших студентов, которые по-прежнему лениво толпились возле колонн перед входом.
   - Того длинного? С физиономией, как нос твоего башмака?
   - Это Пролет. Будь с ним осторожен. Если он пригласит тебя перекусить в своем кабинете, не ходи.
   - А вон тот, маленький, с кудряшками, кто? - спросил Теппик, указывая на невысокого подростка, над которым склонилась болезненного вида дама.
   Слюнявя носовой платок, она вытирала грязные разводы на щеках паренька. Закончив с этой процедурой, она заботливо поправила ему узел галстука.
   Чиддер высунулся, чтобы получше его разглядеть.
   - Это новенький, - ответил он. - Зовут Артур. Все еще хватается за мамочкину юбку, как я погляжу. Он долго не продержится.
   - Не знаю, не знаю, - покачал головой Теппик. - Про нас то же самое говорят, а мы вон уже сколько тысяч лет держимся.
   Стеклянный круг провалился вовнутрь и со звоном разбился на полу, после чего на несколько секунд все замерло. Потом стало слышно, как тихо капает с масленки масло. Лежащая на подоконнике, рядом с трупиками васильков, тень оказалась рукой, которая с растительной медлительностью двигалась к оконной защелке.
   Раздался металлический скрежет защелки - и рама распахнулась совершенно бесшумно, как в потустороннем мире, где отсутствует трение.
   Теппик спрыгнул на пол и растворился во тьме.
   Минуту-другую в запыленном помещении стояла напряженная тишина, какая обычно возникает, когда кто-то осторожно крадется в потемках. Снова прожурчало масло, и задвижка люка ведущего на крышу, с тихим металлическим звуком отъехала в сторону.
   Теппик замер, переводя дыхание, и в этот самый миг до него донесся легкий шум. Шум звучал на частоте, едва уловимой человеческим слухом, однако сомнений быть не могло. Кто то ожидал его по ту сторону люка, и этот кто-то при жал рукой листок трепещущей на ветру бумаги.
   Теппик отвел руку от задвижки. Скользну, обратно по грязному, липкому полу и, касаясь рукой грубой деревянной стены, добрался до двери. На сей раз шансов у него было немного, но он все же открыл масленку и выдавил несколько бесшумных капель на дверные петли.
   Через мгновение он был уже снаружи. Крыса, лениво прогуливавшаяся по коридору, изумленно застыла на месте, когда мимо нее проплыла смутная, как привидение, тень Теппика.
   Еще одна дверь, путаный лабиринт затхлых кладовок, лестница. По всем расчетам, Теппик находился сейчас примерно ярдах в тридцати от люка. Дымохода нигде не было видно. Крыша наверняка вся простреливается.
   Встав на четвереньки, Теппик достал комплект ножей, бархатный чехол продолговатым пятном чернел в потемках. Он остановил выбор на ноже номер пять - это игрушка не для всякого, только для того, кто знает к ней подход.
   Затем высунулся и оглядел крышу, держа за спиной правую руку, в любой момент готовую распрямиться и, слив в едином движении усилия всего тела, послать несколько унций смертоносной стали в стремительный полет сквозь ночную мглу.
   Возле люка сидел Мерисет и разглядывал свою дощечку. Глаза Теппика скользнули по продолговатым очертаниям мостика, аккуратно прислоненного к парапету несколькими футами ниже.
   Он был абсолютно уверен, что не выдал себя ни единим звуком. Значит, экзаменатор услышал его взгляд.
   Старик поднял плешивую голову.
   - Благодарю, господин Теппик, - сказал он. - Можете продолжать.
   Теппик почувствовал, что весь покрылся холодной испариной. Он посмотрел на дощечку в руках экзаменатора, потом на него самого, потом на свой нож.
   - Да, сэр, - ответил он. И поскольку в сложившейся ситуации этого было явно недостаточно, добавил: - Спасибо, сэр.
   Первая ночь запомнилась Теппику навсегда. Спальня оказалась достаточно большой, чтобы вместить восемнадцать мальчиков, определенных в Змеиное отделение, и достаточно высокой для двух огромных дверей, из-под которых постоянно тянуло сквозняком. Злодей-дизайнер, может, и помышлял о комфорте, но разве только в том смысле, чтобы уничтожить даже малейший намек на него: ему удалось спланировать помещение так, что в нем всегда было холоднее, чем на улице.
   - Я думал, у каждого будет своя комната, - сказал Теппик.
   Чиддер, который сразу заявил права на самую теплую кровать во всем леднике, кивнул:
   - Потом будет.
   Он прилег и нахмурился.
   - Слушай, как думаешь, пружины специально натачивают?
   Теппик ничего не ответил. На самом деле пансионная кровать была гораздо удобнее того ложа, на котором ему приходилось спать дома. Его родители, люди знатные и родовитые, стремились к тому, чтобы их отпрыск жил в максимально естественных условиях, зная, что ему всегда может быть отказано в родительском благословении.
   Растянувшись на тощем матрасе, Теппик одно за другим вспоминал события прошедшего дня. Его записали в ряды убийц - пусть как простого ученика, - но за целых семь часов ни разу не дали притронуться к ножу. Конечно, завтра все будет по-другому...
   Чиддер наклонился к нему.
   - А где же наш Артур? - спросил он.
   Теппик взглянул на соседнюю кровать. На самой ее середине трогательно лежал маленький узелок с одеждой, но не было и следа предполагаемого хозяина пожитков.
   - Думаешь, сбежал? - поинтересовался Теппик, оглядывая полутемную спальню.
   - Может, и сбежал, - ответил Чиддер. - Здесь такое частенько случается. Эти маменькины сынки, когда им приходится первый раз уехать из дома...
   Дверь в конце комнаты медленно приоткрылась, и в проеме показалась спина Артура, который тянул за собой большого, изо всех сил упирающегося козла. Не расставаясь со своей добычей, Артур двигался по проходу между кроватями, каждый шаг давался ему с величайшим трудом.
   В течение нескольких минут мальчики, не проронив ни слова, наблюдали за тем, как он привязал животное к изголовью своей кровати, после чего высыпал на одеяло содержимое узелка - несколько черных свечей, пучок каких-то трав, связку черепов и кусок мела. Взяв мел, весь светясь и разрумянившись, как человек, задумавший свершить некое справедливое деяние, не важно какое, Артур дважды очертил свою кровать кругом, а затем, встав на полные, круглые колени, разложил перед собой самую отталкивающую на вид коллекцию оккультных символов, какую Теппику когда-либо приходилось видеть. Потом Артур водрузил на почетное место свечи и зажег их; свечи шипели и издавали странный запах, учуяв который, вы вряд ли захотели бы узнать, из чего они сделаны.
   Достав из кучи сваленных на постели пожитков короткий нож с красной рукоятью, Артур двинулся на козла...
   В затылок ему мягко шмякнулась подушка.
   - Чтоб ты сдох, набожный зануда! Артур выронил нож и заныкал. Разгневанный Чиддер привстал на кровати.
   - Это ты сделал, Сыроправ! - заорал он. - Я тебя видел!
   Сыроправ, тощий, кожа да кости, рыжеволосый юнец с лицом, слившимся в одну большую веснушку, без труда выдержал его взгляд.
   - Согласись, это чересчур, - примирительно сказал он. - Не дают человеку заснуть всякой своей религиозной мутью. Только сосунки молятся, перед тем как лечь в постельку, а мы пришли сюда, чтобы стать настоящими убийцами...
   - Заткнулся бы ты лучше, а? - крикнул Чиддер. - Если бы люди почаще молились, жить было бы значительно легче. Я, по крайней мере, частенько отлынивал, но...
   Удар подушки прервал его на полуслове. Чиддер выскочил из постели и, размахивая кулаками, набросился на рыжеволосого.
   Пока вся спальня толклась вокруг дерущихся, Теппик выскользнул из-под одеяла и, шлепая по полу босыми ногами, подошел к Артуру, который сидел на краешке своей кровати и тихонько всхлипывал.
   Теппик нерешительно погладил его по плечу, полагая, что подобные вещи способны утешить и приободрить человека.
   - Эй, парень, чего плакать из-за какой-то ерунды? - выдавил он грубоватым баском.
   - Но... я нарушил порядок рун, - прохныкал Артур. - И теперь уже ничего не исправишь! А значит, ночью придет Великий Ервь и намотает мои внутренности на свой жезл!
   - Правда?
   - И вырвет мои глаза. Так мама говорит!
   - Черт возьми! - восхищенно воскликнул Теппик. - Правда?
   Он страшно обрадовался, что кровать Артура стоит напротив и ему предстоит стать свидетелем столь неслыханного зрелища.
   - Что же это за религия такая?
   - Мы - строго авторизованные ервиане, - пояснил Артур и звучно высморкался. - А ты вроде не молишься... - заметил он. - Неужели у тебя нет своего бога?
   - Конечно есть, - неуверенно произнес Теппик, - можешь не сомневаться.
   - Ты не очень-то стремишься с ним поговорить.
   - Не могу, - покачал головой Теппик, - здесь не могу. Видишь ли, он меня не услышит.
   - Мой бог слышит меня везде! - с жаром ответил Артур.
   - А вот мой - вряд ли, даже если и нахожусь с ним в одной комнате, сказал Теппик. - Мученье, да и только.
   - Ты случайно не оффлианин? - спросил Артур.
   Оффлер был безухим Богом-Крокодилом.
   - Нет.
   - Так какому же богу ты тогда поклоняешься?
   - Не то чтобы поклоняюсь... - протянул Теппик, испытывая некоторую неловкость. - "Поклоняюсь" не то слово. Если уж об этом зашла речь, бог приходится мне отцом.
   Веки Артура, обведенные розовой каемкой, широко раскрылись.
   - Выходит, ты - Сын Божий? - прошептал он.
   - Там, откуда я родом, божественность входит в непременные атрибуты царя, - торопливо разъяснил Теппик. - Дел у него не слишком-то много. Жрецы - вот кто правит страной. А царь только следит за тем, чтобы река каждый год вовремя разливалась, и прислуживает Великой Небесной Корове. Точнее прислуживал...