Прозоров Александр Дмитриевич. Ключ Времен (Ведун - 5)

   Путника звали Олег Середин. Несколько лет тому назад - или несколько веков тому вперед - жил он в обычном городе, трудился в обычном автопарке, пил вечерами пиво "Оболонь" и частенько гонял на мотоцикле. Отличало Олега лишь то, что он увлекался магией, а также искусством боя на мечах и иных видах древнего оружия, встречался с такими же фанатами, как и он сам, ковал клинки и доспехи и, конечно же, экспериментировал. Встречался с реконструкторами из других клубов, рубился на театрализованных турнирах, пару раз снимался в псевдоисторических кинофильмах. А кроме того - иногда пытался использовать на практике колдовские обряды и заклинания, о которых рассказывал Ворон, руководитель клуба, а по совместительству - и преподаватель сразу всех дисциплин. Вот и доколдовался: захотел однажды набраться знаний "на халяву". Узнать, зачем ему магия и мастерство рукопашного боя нужны. Магическая книга Белеса ответила на его вопрос четко и однозначно. Теперь Олег знал, зачем могут понадобиться магия и боевые навыки. Не знал только - стоит ли теперь возвращаться туда, где эти знания нужны разве что режиссерам кино.
   - Не везет... - приподнялся на стременах Олег, словно лишние десять сантиметров могли сыграть решающую роль, и огляделся по сторонам, ища отблески огня, которые выдадут близкое человеческое жилье. Но тьма вокруг не разрывалась ни единой искоркой.
   "Снова тучи надо мною
   Собралися в тишине;
   Рок завистливый бедою
   Угрожает снова мне..."
   пробормотал ведун пришедшие на ум грустные строки, но поэтический настрой трусливо испарился, стоило порыву ветра хлестнуть по лицу ведуна холодными нитями дождя. Олег опять потрепал гнедую по гриве:
   - Обидно. В кошельке столько серебра - хоть год на печи отлеживаться можно и одной белорыбицей копченой облопываться. И вас обоих отборным ячменем кормить и пивом вместо воды ублажать. А приходится ночевать на мокрой траве и жрать одну солонину без хлеба. И ведь берегиню местную в темноте не найдешь, ночь спокойную выпросить. Этак ляжешь к моховику возле логова, и будет он тебя всю ночь, как проклятого, по буреломам гонять... И чего меня сюда понесло? Нужно было в Погах непогоду пересидеть, благо половина девок засматривалась.
   Возле оставленной три дня назад деревеньки ему довелось убить волка. Самого обычного. Правда, волк был матерым, сильным зверем с совершенно белой шерстью.
   Потому-то местные мужики и не решались загнать и заколоть его сами сочли оборотнем, колдуном с болотного острова. На вече они порешили, что проще заплатить заезжему воину, нежели рисковать получить посмертное проклятье на свои головы. В результате капитал Олега пополнился на несколько серебряных чешуек*, а на ноге появилась новая ссадина.
   ______________
   * Чешуйка - мелкая новгородская серебряная монета.
   И ведь предлагали мужики остаться переждать непогоду! К вдовице симпатичной на постой определили. Нет, не послушался мудрого совета. Странное чувство томило его, словно кто-то в путь кликал. Никак не мог ведун усидеть на месте. Вот так и оказался на этой дороге, из-за ливней совершенно пустынной.
   - Не везет, - сделал окончательный вывод ведун и тронул пятками коня, посылая его вперед.
   Земля от дождя раскисла и представляла собой болото, которое протестующе чавкало под копытами. Промокшие шаровары противно липли к ногам, холодные капли, то и дело попадающие за шиворот, стекали по спине. Олег тоскливо оглянулся на обступавшие его скалы и торопливо натянул поводья: на высоте примерно его роста, на камне за скалами, плясали огненные блики.
   - Уже кое-что, - пробормотал ведун. - Коли люди добрые, так к огоньку должны пустить. Коли тати лесные... - Он нащупал рукоять сабли. - Коли тати, мы тоже что-нибудь придумаем.
   Олег спешился, откинул со лба мокрый волос и воодушевленно принялся карабкаться по скалам, придерживая рукой саблю. Вскоре впереди открылся вход в пещеру. Веселое пламя костра в центре довольно большой пустоты освещало упитанного бородатого мужичка в длинной рубахе, выпущенной поверх шерстяных штанов грубой вязки. Тот негромко напевал и помешивал в котелке какое-то варево, от которого распространялся одуряюще мясной запах. Олег невольно потянул носом.
   - Ну что стоишь там, ведун? Проходи, попробуй кашу. - Мужик обернулся и посмотрел Середину прямо в глаза. На вид ему было лет тридцать-сорок - с бородой и усами возраст не особо и определишь. Голубые глаза смотрели пронзительно, словно пробивая насквозь до самого сердца. Олег слегка смутился, так как полагал, что подобрался незаметно.
   - Приглашения жду, - недовольно буркнул он, входя в пещеру. - Мир вашему дому, хозяин.
   - Присаживайся к котлу, - кивнул мужик. - Небось, озяб с непогоды. Похлебай горяченького.
   - Да кони у меня там.
   - Ништо, - усмехнулся хозяин. - За конями ужо приглядят.
   - Да ну? - Ведун, не привыкший в этом мире к добрым сюрпризам, положил руку на рукоять сабли.
   - Небось, Олег, не пропадут лошадки, - усмехнулся мужик, с чувством облизывая ложку. - А на пустое брюхо и говорить тоскливо. Садись, угостись, чем боги поделились.
   - То верно. - После короткого колебания ведун отпустил саблю и вынул из шитого на заказ замшевого чехольчика серебряную ложку. - Да будет всегда сытость в этом хлебосольном доме.
   Не нужно было обладать большим умом, чтобы понять: если в этой пещере знали его имя, то и появления ведуна ждали. А коли ждали не с засадой, а с полным котелком - то по первому приближению хозяевам можно доверять.
   Мужичок, огладив пышную, лежащую лопатой бороду, тоже достал ложку, и они, придвинувшись к котелку, в две руки принялись наворачивать густое варево. Когда котелок опустел, хозяин аккуратно убрал ложку, опрокинул к стенке котелок, сгреб в кучу угли и повернулся к гостю:
   - Много слышал о тебе, ведун Олег.
   - Я тоже о себе немало наслушался, - скромно кивнул Середин.
   - Это хорошо, - ничуть не смутился мужик. - Потому как нужда в тебе возникла, ведун. У местного князя сын пропал, и пропал не без помощи волшбы непотребной. Возьмешься помочь ему? Я путь тебе укажу.
   Олег не успел ответить, так как в пещеру вошла девушка с луком в одной руке и подстреленным зайцем в другой. Она молча смерила взглядом ведуна и, не сказав ни слова, прошла в глубь пещеры.
   - Не было нужды охотиться в дождь, Кира. - Мужик кивнул на пустой котелок: - Почему каши не захотела?
   - Извини, волхв, - сказала она, не поднимая глаз.
   - Коней укрыла?
   - В соседнем гроте стоят. Воды им налила, овса позже задам.
   - Так как, ведун? - повернулся к Олегу мужик.
   - А никак, - отмахнулся Середин. - У князей, знамо дело, и без нас дружинников-волхвов в помощниках хватает. Обойдутся. А ты, стало быть, волхв? - Олег окинул мужика взглядом еще раз, но ничего нового не углядел: все та же русая борода лопатой, простецкая рубаха, волосы на лбу перехвачены тонким ремешком. - Не ожидал.
   - Не любишь, что ли, князей, ведун? - удивился ответу хозяин пещеры. Чай обидели чем?
   - Обидеть меня трудно, волхв, -улыбнулся Середин, - а любви к княжьему племени у меня и вправду нет. Гонору у них много, благодарности мало. Живут так, словно весь мир у них в должниках ходит. А я, понимаешь, в должниках пребывать не люблю. Все же странное для волхва место ты выбрал, мил человек. Ни святилища здесь, ни рощи.
   - Отчего странное, ведун? - пожал плечами волхв. - Место тихое, а святилище... Так для нас весь мир - святое место. Живу при дороге, путников исцеляю, порчу снимаю, скот от крикс да старухи-Морухи оберегаю, детей грамоте учу. Хорошее место. А на князя нашего ты зря наговариваешь. Наградит честь по чести. Из-за кровинушки своей над серебром давиться не станет.
   - Ну извини, коли с князем обидел. Да только не тянет меня в княжеские-то палаты. С простыми людьми и говорить проще, и ласки больше, и радость у них чище. А серебро... Ты знаешь, волхв. После того как переступаешь порог бедности, серебро перестает казаться столь уж важным в этом мире.
   - Бедности души, - тихо поправил хозяин пещеры.
   - Чего? - не понял Олег.
   - Бедность не в кошельке таится, ведун, - пригладил свою окладистую бороду волхв. - Бедность душевной токмо бывает. Коли у человека душа чистая да настоящая, он хоть и с голоду подыхать станет, а души своей за любые самоцветы не сменяет. А коли беден смертный душой, то будь у него хоть все подвалы златом забиты, а он все едино ради лишней гривны на любую подлость пойдет, нутром наружу вывернется, змеей подколодной ползать станет.
   - Это точно, - признал Середин. - Есть в мире люди, что все только на деньги переводят, а есть те, что успехи свои измеряют совестью. И стена меж ними столь крепкая, что одним других вовеки не понять.
   - Гладко стелешь, ведун, - довольно усмехнулся мужик. - А как в совести измеряются слезы детские? Серебром али голышами речными? Как душа того мужа ценится, что в неволе отрока бросает, руки помощи дать не желает?
   - По-разному, - вздохнул Середин, понимая, что его поймали на слове. Так!
   - Явился средь бела дня колдун, прямо в детинец... Как он выглядел, Кира?
   - Выше вас на голову, - ответила девушка, сдирая заячью шкуру. - Весь в черном. В меня огнем швырнул. Железо его не брало, отскакивало. Потом он закружился вихрем и исчез.
   - Ну огнем бросаться несложно, я вас научу, - небрежно сообщил мужик. Но вот как он от булата отмахивается, не знаю...
   - Куда ребенка унесли, известно? - перебил его ведун. - Что за колдун? Откуда взялся, чего хочет?
   - Откуда взялся, неведомо, - вздохнул волхв. - Недавно появился на рубежах Руси Полабской* и Новгородской республики. Мерзости всякие творит беспричинно. То в землях прусских мертвецов из земли подымет, то у чуди баб угонит, то у оттов скот в гадов земных обратит. Теперь вот до княжичей добрался. Чего добивается - неведомо, а логово свил в горах Аспида. Это где-то промеж Юрьевым и Пернавой, на юг от Мертвого озера.
   ______________
   * Полабская Русь - государство, существовавшее на территории современной Германии и западной Польши до конца XI века. Уничтожено в ходе немецкой агрессии на восток. Население частью уничтожено, частью онемечено. На сегодняшний день самобытность удалось сохранить только вендам (они же лужичане, по обл. Лужица в Германии).
   - Юрьев и Пернава - в наше время Тарту и Пярну называться стали, перевел для себя Середин. - Что-то я не помню никаких гор в Прибалтике.
   - Логово тайное, - кивнул волхв, - от глаз простых заговорено. Вот и не знает про него никто. Без слова путеводного и не найдешь. Так что, возьмешься за дело княжеское?
   - Посмотрим, - кивнул Олег. - Далеко идти-то к князю?
   - Недалече. Поутру вас обоих и провожу.
   - Обоих? - оглядел небольшую пещерку ведун, остановился взглядом на девушке. - Она пойдет с нами?
   - Да.
   Кира, закончив потрошить зайца, сунула тушку Олегу и сказала:
   - Я служу матери мальчика, ведун, и должна ей помочь вернуть сына. Если ты откажешься, я найду черного колдуна сама. Зажарь мясо, а я пойду задам овса коням.
   - Суровая леди, - покачал головой Середин. - Она со всеми такая или сделала для меня исключение?
   - Дикарка заморская, - отмахнулся заметно оживившийся волхв. - Зайца надо бы луком и сельдереем изнутри набить, дабы ароматом пропитался. И солью, солью с перцем натереть, а потом в капустные листья завернуть. Дай, я сделаю.
   Середин без сожаления расстался с зайцем, погрузившись в раздумья. Пару лет назад он совершил небольшую ошибку, разбудив от вековечного сна и упустив настоятеля древнего арийского храма. Потом пришлось дать обещание найти беглеца и уничтожить. Вот только приметы таинственного настоятеля оказались очень уж расплывчаты. Ясно, что он сильный и злобный колдун. И стремится во что бы то ни стало разрушить мир. К тому же он непременно должен иметь учеников.
   Здешний черный маг под приметы как будто подходил: украл ребенка из центра города на глазах вооруженной стражи, беспричинно изголялся над окрестными племенами. Ученики...
   - Скажи, волхв, у вашего колдуна есть ученики?
   - А кто его знает? - пожал плечами деловитый мужик, натирая солью мясную тушку. - Лазутчики есть, это точно. И в детинце княжеском есть. Кто-то ведь на княжича навел чародея латинянского. К тебе в попутчики наверняка набиваться станет. Ну да ты в дороге его распознаешь да милостью божией и зарежешь от греха... Сейчас в листья заверну и в угольки... Не остыли еще, горячие. Счас откушаем, сытом липовым запьем, да и баиньки ляжем. Шкуры у меня теплые, овчиные. А утро вечера мудренее...
   * * *
   Невесомой дымкой исчез сон, но Олег открывать глаза не спешил и пока только прислушивался. Все так же тяжелые капли дождя барабанили по скалам, порывы ветра со свистом врывались в маленькую пещерку и налетали на огонь костра. Пламя металось в каменных оковах очага, отбрасывая на сырые стены яркие блики, но тут же опадало, вздыхая тлеющими углями.
   Рядом прошелестели чьи-то легкие шаги, донесся тихий женский смех.
   Ведун медленно открыл глаза и огляделся. У противоположной стены спал волхв, завернувшись в теплую волчью шкуру, у костра тихо вздохнула во сне Кира. Но поразило Олега не это. Он оглянулся на шорох шагов и какое-то время молча хлопал глазами от удивления, Там, где еще вечером возвышалась - и Олег был в этом совершенно уверен - монолитная стена, сейчас виднелся темный проход, в конце которого яркими всполохами бился огонь. Середин неслышно поднялся, подхватил пояс, одним движением проверил, легко ли выходит сабля из ножен, и осторожно двинулся к таинственному проему.
   Коридор быстро вывел его к широкой пещере. Хотя, пожалуй, об этом месте лучше было бы сказать - зала. Стены странной залы сверху донизу покрывали надписи на незнакомом Олегу языке, и как он ни пытался, так и не смог ничего разобрать. Под самым потолком виднелись лепные украшения, которые отбрасывали угловатые тени.
   Вдоль стен огненной змеей струилось пламя, ярко освещая высокий камень в центре и хрупкую женскую фигурку. Настороженно поглядывая на застывшую спиной к нему женщину, Олег погладил ладонью серебряный крестик, привязанный к запястью левой руки. Обычно при приближении нечисти, колдунов, да и вообще любой нехристианской магии, он нагревался, предупреждая хозяина об опасности, но сейчас металл неприятно холодил руку, словно покрылся коркой льда.
   Платье женщины с тихим шорохом колыхнулось, и она обернулась к вошедшему. Высокая, невероятно красивая, с копной пышных смолисто-черных волос. Она окинула Олега взглядом огромных черных глаз и улыбнулась:
   - Здравствуй, ведун. Молва добрая о тебе идет по всей земле русской. Что ж ты молчишь? Не признал меня? Али сробел?
   Женщина так заразительно рассмеялась, что Олег невольно улыбнулся и сам.
   - Извини, красавица, но мы не встречались с тобой. - Нет, не смог бы он забыть такую даму, доведись повстречаться им раньше. - Как тебя зовут?
   Она удивленно изогнула черную бровь.
   - Люди по-разному кличут. Кто Марой, кто Мареной, а кто и Погибелью Ледяной. Вот уж не знала, что есть те, которые Мару не узнают. А ведь наши пути уже пересекались. Ах, ведун, сколько раз ты был на краю! Сколько раз я подходила к тебе с чашей. А однажды - помнишь? - ты с грифоном бессмертным столкнулся. Я ведь тогда почти дала испить тебе из моей чаши, протянула... Но ты невежлив оказался, вывернулся. - Она снова доброжелательно засмеялась.
   - Что за чаша такая?
   Смех оборвался, губы Мары скривились недобро.
   - Я покажу тебе, - шепнула она и подняла руку.
   Над ладонью Мары взвился вихрь, вспыхнул и сложился в легкоразличимые очертания человеческого черепа. Видение наполнялось красками, обретало объем. Олег удивленно моргнул. Нет, он не ошибся. Женщина действительно держала на ладони настоящий человеческий череп, окованный серебристым металлом. Серебро? Хотя почему бы и нет. Она ведь богиня, а не нежить.
   Однако череп продолжал меняться. Его очертания снова поплыли, как воск под лучами солнца. Верхняя часть провалилась, оставив пустоту, стенки покрылись рельефным узором. И снова Олег не уловил момента, когда трансформация закончилась.
   Мара держала перед ним небольшую серебряную чашу на короткой ножке. А внутри, вспыхивая рубиновыми искрами, плескалась тягучая жидкость.
   - Попробуй, ведун. Только пригуби.
   В бездонной глубине глаз богини вспыхивали такие же искры. Стены закружились вокруг Олега, и он с тихим ужасом понял, что не может отвести взгляд.
   - Ты будешь лучшим воином в дружине Велеса, - рассмеялась Мара и поднесла к губам Олега чашу.
   - Зачем торопишься, госпожа?
   Тихий голос волхва разорвал цепи наваждения. Олег встряхнулся, как пес, и проворно отскочил от Ледяной Богини.
   Но Мара, похоже, не очень расстроилась и улыбнулась волхву, как старому знакомому.
   - Опять ты мне мешаешь, Велислав. Ох, берегись, когда-нибудь и ты пригубишь мой напиток, - кокетливо подмигнула она волхву. - Но я не тороплюсь. Подожду. Я умею ждать... И всегда получаю желанное.
   - Дай мне испить полную чашу, - вышла из-за спины волхва Кира. - Я давно искала встречи с тобой, Темная Божиня.
   Но Мара покачала головой и обернулась к Олегу.
   - Не бойся, ведун, сегодня минует тебя моя чаша. Горькое в ней питье. Отчаяние вдов и несбывшиеся мечты невест смешались со слезами матерей.
   Чаша снова потеряла очертании, потекла с руки Мары белесым мороком и растаяла.
   Олег вдруг с невероятной ясностью ощутил одуряющее отчаяние, пустоту, которую не в силах заполнить ПРОСТО и ничто. Но он знал, что это не его чувства. Рядом стоял кто-то, кто не понаслышке ведал, что такое потеря любимого. Он медленно обернулся. Кира напряглась, как хищник перед прыжком, и сжала в побелевших пальцах большой обоюдоострый кинжал с широким клинком. Мара посмотрела на девушку и усмехнулась.
   Глаза женщин на миг встретились.
   - Вижу, кровоточит еще твоя рана. Не забыла своего Сирия? - В голосе Мары Олег ясно различил сострадание. А он, признаться, думал, что Ледяная Богиня не знает обычных чувств.
   - Болит сердечно, Темная Божиня, слезами кровавыми плачет, тоской лютой исходит. Зачем тогда обошла меня, а его забрала? Позволь мне пригубить питье из чаши. О милости прошу, Божиня! - Голос девушки сорвался на крик, взмыл к потолку, разбился о стены и, разлетевшись множеством отголосков, обрушился звонким эхом на притихших людей: - Прошу, Божиня... милости... прошу!..
   Олег смотрел на искаженное отчаянием лицо Киры и гадал: что же произошло с ней в прошлом? Какая тайна скрывалась за показным хладнокровием?
   - Я приду к тебе. Непременно, приду. Но позже, не сейчас. Забери ее, Велислав, избавь меня от соблазна, а ее - от тихого мира.
   Волхв кивнул, осторожно обнял девушку и повел из залы.
   Олег проводил их хмурым взглядом и, когда стихли шаги, обернулся к Маре.
   - Что с ней произошло?
   Богиня выудила из воздуха тонкий серебряный браслет и повертела его в пальцах.
   - Она сама тебе расскажет, если захочет. Ну да не о том сейчас речь.
   Мара приблизилась к Олегу, коснулась его ладони, и Середин невольно вздрогнул от обжигающего холода ее руки.
   - Возьми этот браслет, ведун. Глядишь - и пригодится когда.
   - Стоит ли? Чую, не к добру твои подарки, Ледяная Богиня.
   - А еще перстень этот возьми... - Владычица смерти надела ему, словно обручальное кольцо, простенькое оловянное, покрытое эмалью украшение. - Он повелевает моей стражей. В беде окажешься - проверни его вокруг пальца да позови: "Смерти!". И глаза сразу закрой. Не нужно никому видеть тех, кто является по этому зову. Лишь моли меня и Сварога, чтоб самому целым остаться.
   - Ничего себе, - охнул Середин. - Это в честь чего такая милость?
   - А с чего ты взял, что это милость?
   - Тогда зачем такие щедрые подарки? За что? Почему?
   - Есть пути, которые выбирают смертные, ведун, - вкрадчиво ответила Мара. - И есть пути, которые сами выбирают смертных...
   Олег снова подпал под чары Ледяной Богини, не в силах отвести взгляд от бездонной пустоты черных глаз - но на этот раз в ее руках не было серебряной чаши. Он почувствовал, как запястье сжал холодный металл браслета, и Мара отступила.
   Шаг за шагом она приближалась к ревущему пламени. Огненные языки жадно тянулись к ней, но словно спотыкались об окружающий богиню холод и бессильно опадали. Когда Мара почти коснулась пламени, воздух вокруг женской фигуры подернулся полупрозрачной дымкой. Женщина моргнула - наваждение отпустило ведуна, но властительница смерти уже почти исчезла.
   Несколько минут Середин непонимающе созерцал быстро гаснущий огонь, пока наконец не сообразил, что рискует остаться в полной темноте. Он встряхнулся и, не оглядываясь, покинул таинственную залу.
   Когда он ступил на пыльный пол пещеры Велислава, стена за его спиной беззвучно затянулась.
   Волхв сидел у разведенного заново костра и время от времени подкидывал сухие ветки и опавшие листья, в изобилии покрывавшие пол пещеры. У стены спала Кира, заботливо укрытая шкурой, в которую прежде кутался Велислав. Бородач немигающим взглядом смотрел на огонь и даже не обернулся, когда Олег подошел и сел рядом.
   Пронзительный взгляд ночной красавицы никак не шел у него из головы.
   "Не красавицы - богини, - мысленно поправил себя ведун. - Богини смерти..."
   Воспитанный в школе в лучших традициях материализма, Середин всегда воспринимал богов как нечто полумифическое и совершенно нереальное. И занятия магией, как ни странно, ничуть не поколебали этой уверенности. Ведь одно дело - нашептывать заговоры, произносить древние молитвы, и совсем другое - верить в существование того, кому они предназначены. Это как закон Архимеда: тело выталкивается из воды вне зависимости от того, реальным был античный ученый или вымышленным персонажем. Никто ведь не ожидает, выписывая формулы, вдруг обнаружить перед собой в плоти и крови грека в белой тоге? Вознося молитвы Сварогу или Макоше, ведун тоже никогда не рассчитывал здороваться с ними за руку или вести задушевную беседу. А тут вдруг...
   Олег положил руку на холодящий запястье браслет, покачал головой. Мара, Ледяная Богиня, является к нему ночью, как простая берегиня или какой-нибудь баечник... Подарки дарит... В конце концов, он ведь не хитроумный Одиссей, которого за что-то любила Афина Паллада, регулярно наведываясь в гости. Он храмов для Мары не строил, молитв ей не возносил, родственных связей иметь не может. Тогда почему?
   Олег не знал, сколько просидели они вот так, думая каждый о своем. Что пытался разглядеть волхв в глубине ярких всполохов костра?
   - Она никак не могла успокоиться, - прервал Велислав затянувшееся молчание. - Все оплакивала кого-то. Пришлось помочь уснуть горемычной. Волхв бросил на ведуна хмурый взгляд. - Я с вами пойду. Сами вы ни за что дорогу не сыщете, больно зелены еще. Может, и тебе моя наука пригодится. Мара тут еще вдруг появилась. Пришла, чашей поманила, да никого не взяла. Не к добру.
   - А ты с ней уже встречался?
   - Кто же с ней не встречался? - пожал плечами Велислав. - Только не все видят. Кому не дано, кто не узнает, кто узнать не желает. Посмотрим, какой еще ты в ворожбе мастер... Молва - одно, а человек - другое. Давай ложиться, ведун. Завтра медом вас напою, не чета зелью Мариному. И к князю пойдем - он тебя, поди, заждался.
   Волхв
   Дед, которым угостил с утра своих гостей Велислав, оказался самым что ни на есть хмельным, однако Середина это не очень огорчило: он тихо подозревал, что с гаишниками сегодня на дороге наверняка не встретится.
   - Снеди не предлагаю, - сообщил волхв, закидывая в котомку яйца, куриную полть, несколько клубней репы и бурдючок с медом. - От нее в брюхе тяжесть и шаг тяжелый.
   Он сунул за пазуху двух вяленых лещей и, выйдя из пещеры, сразу свернул с дороги на узкую тропинку. На поляне под скалами Кира ждала их с лошадьми уже навьюченными и оседланными. Однако ехать через лес верхом было невозможно, и Олег взял гнедую за повод.
   С раннего утра дождь прекратился, лучи солнца играли с дождевыми каплями, расцвечивая лес яркими красками, и путники коротали дорогу за разговорами.
   - Ты знаешь, ведун, что лес живой, населен мудрыми существами, - сказал волхв, отламывая лещу голову и зубами отдирая со спины полоску мяса. - Он может и другом быть, и ворогом страшным, может стать и постелью пуховой, и могилой безвременной. Его нужно любить и уважать, находить общий язык с мудрыми его обитателями.
   - Ну я бы не сказал, что, например, волк, который пытается загрызть меня ночью, блистает мудростью, - поморщился Олег. - Дать кистенем по голове - вот и вся мудрость.
   - Экий ты глупый! - Велислав сплюнул под куст попавшую в рот чешуйку. А еще ведуном называешься. Я же про духов лесных говорю да про вековую мудрость деревьев! Они тебя и заморочить, закружить могут насмерть. А могут и укрыть, от непогоды и булата спрятать.