Страница:
Лев Пучков
Архив клана
© Пучков Л.Н., 2012
© ООО «Издательство Астрель», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© ООО «Издательство Астрель», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
* * *
Все, что написано в этой книге, – сказка.
Не ищите в ней какие-то совпадения и аналоги.
Для особо информированных приключенцев, диггеров и сталкеров дополнительно сообщаю: все объекты выдуманы.
Все «залазы» приведены произвольно и не имеют ничего общего с реальными местами проникновения на объекты.
Проект B.U.N.K.E.R.
Дело № 3
Кэш-эшелон
(Архив клана)
Не ищите в ней какие-то совпадения и аналоги.
Для особо информированных приключенцев, диггеров и сталкеров дополнительно сообщаю: все объекты выдуманы.
Все «залазы» приведены произвольно и не имеют ничего общего с реальными местами проникновения на объекты.
Проект B.U.N.K.E.R.
Дело № 3
Кэш-эшелон
(Архив клана)
…По-моему, мы сели не на тот поезд…
Алекс Дорохов – озарение
Пролог
Первого июля в полдень на террасе яхт-клуба «Пенумбра» состоялось необычное собрание.
На собрании присутствовали вожди двенадцати могущественнейших кланов России. Никто не прислал вместо себя представителя, все прибыли лично, независимо от состояния здоровья и занятости, бросив важные дела и отдых в далеких странах.
На повестке дня стоял один вопрос: «ШАНТАЖ».
Да, именно так, заглавными буквами.
К этому грубому и неприятному слову можно было смело добавить целый сонм эпитетов: «дерзкий», «невероятный», «немыслимый», «чудовищный» – и так далее, по возрастающей, поскольку это в самом деле был беспрецедентный шантаж за всю новейшую историю России.
Генерал Ковров, в недавнем прошлом сам вождь клана, разгромленного некоторое время назад, по воле случая и праву наследования получил в своё распоряжение солидный массив компрометирующих материалов на всех здесь присутствующих и теперь предлагал им как следует поразмыслить и заплатить за спокойствие немалые деньги.
Для того чтобы вождям лучше думалось, Ковров прислал каждому образчик материалов, после ознакомления с которым стало ясно, что деньги, конечно, негодяй просит немалые, но… платить есть за что.
Особенность ситуации состояла в том, что обычно такого рода сделки проводят в индивидуальном порядке, стремясь избежать огласки.
Ковров же предупредил каждого из двенадцати вождей, что будет делать то же самое в отношении остальных одиннадцати. Таким образом, воленс-ноленс сформировался «Клуб двенадцати шантажируемых», которые в итоге сочли нужным собраться, чтобы посмотреть друг другу в глаза, выяснить намерения и, если повезет, попробовать выработать нечто вроде общего алгоритма действий против негодяя-шантажиста, посмевшего бросить вызов реальным правителям Российской империи.
Имелась ещё одна особенность: шантажист предъявил очень странные требования по части оплаты. Ценные бумаги, чеки, переводы и прочие безналичные формы расчётов его не устраивали.
Он требовал живые деньги.
Учитывая тот факт, что сумма из всех двенадцати долей получалась поистине огромной, возникала беспрецедентная ситуация, из которой каждый присутствующий мог извлечь огромные же дивиденды.
Как бы удачно ни прошел обмен в формате «деньги – компромат», шантажисту потом каким-то образом придется вывозить всю эту огромную сумму из страны.
И вот тут ожидалось самое интересное.
Если удастся договориться и заключить некое соглашение, все присутствующие смогут потом безболезненно вернуть свои деньги назад.
Если же в ходе обмена кто-то по ряду причин окажется в более выигрышном положении, тогда вполне отчетливо возникает перспектива из разряда «Победитель получает всё!».
Перспектива очень заманчивая для кого-то одного и крайне неприятная для все остальных.
И все прекрасно понимали: Ковров, толковый подонок, намеренно создал такую ситуацию, выдвинув столь странные требования и оповестив всех участников «Клуба двенадцати…».
Это была своего рода изощренная месть за поражение и попытка поссорить кланы. Деньги, конечно, не последние, и вряд ли из-за этого начнутся клановые войны, но проблемы и нюансы непременно возникнут.
Поэтому нужно было предметно обсудить ситуацию и сразу расставить акценты в наиболее опасных местах.
– Итак, коллеги, приступим, – начал собрание председательствующий. – На повестке дня один вопрос…
На собрании присутствовали вожди двенадцати могущественнейших кланов России. Никто не прислал вместо себя представителя, все прибыли лично, независимо от состояния здоровья и занятости, бросив важные дела и отдых в далеких странах.
На повестке дня стоял один вопрос: «ШАНТАЖ».
Да, именно так, заглавными буквами.
К этому грубому и неприятному слову можно было смело добавить целый сонм эпитетов: «дерзкий», «невероятный», «немыслимый», «чудовищный» – и так далее, по возрастающей, поскольку это в самом деле был беспрецедентный шантаж за всю новейшую историю России.
Генерал Ковров, в недавнем прошлом сам вождь клана, разгромленного некоторое время назад, по воле случая и праву наследования получил в своё распоряжение солидный массив компрометирующих материалов на всех здесь присутствующих и теперь предлагал им как следует поразмыслить и заплатить за спокойствие немалые деньги.
Для того чтобы вождям лучше думалось, Ковров прислал каждому образчик материалов, после ознакомления с которым стало ясно, что деньги, конечно, негодяй просит немалые, но… платить есть за что.
Особенность ситуации состояла в том, что обычно такого рода сделки проводят в индивидуальном порядке, стремясь избежать огласки.
Ковров же предупредил каждого из двенадцати вождей, что будет делать то же самое в отношении остальных одиннадцати. Таким образом, воленс-ноленс сформировался «Клуб двенадцати шантажируемых», которые в итоге сочли нужным собраться, чтобы посмотреть друг другу в глаза, выяснить намерения и, если повезет, попробовать выработать нечто вроде общего алгоритма действий против негодяя-шантажиста, посмевшего бросить вызов реальным правителям Российской империи.
Имелась ещё одна особенность: шантажист предъявил очень странные требования по части оплаты. Ценные бумаги, чеки, переводы и прочие безналичные формы расчётов его не устраивали.
Он требовал живые деньги.
Учитывая тот факт, что сумма из всех двенадцати долей получалась поистине огромной, возникала беспрецедентная ситуация, из которой каждый присутствующий мог извлечь огромные же дивиденды.
Как бы удачно ни прошел обмен в формате «деньги – компромат», шантажисту потом каким-то образом придется вывозить всю эту огромную сумму из страны.
И вот тут ожидалось самое интересное.
Если удастся договориться и заключить некое соглашение, все присутствующие смогут потом безболезненно вернуть свои деньги назад.
Если же в ходе обмена кто-то по ряду причин окажется в более выигрышном положении, тогда вполне отчетливо возникает перспектива из разряда «Победитель получает всё!».
Перспектива очень заманчивая для кого-то одного и крайне неприятная для все остальных.
И все прекрасно понимали: Ковров, толковый подонок, намеренно создал такую ситуацию, выдвинув столь странные требования и оповестив всех участников «Клуба двенадцати…».
Это была своего рода изощренная месть за поражение и попытка поссорить кланы. Деньги, конечно, не последние, и вряд ли из-за этого начнутся клановые войны, но проблемы и нюансы непременно возникнут.
Поэтому нужно было предметно обсудить ситуацию и сразу расставить акценты в наиболее опасных местах.
– Итак, коллеги, приступим, – начал собрание председательствующий. – На повестке дня один вопрос…
Глава 1
Алекс Дорохов: О вреде оргий в служебное время
Помнится, доктор сказал: «…здесь нужен хороший насос и мощный «фен» на авиадвигателе – и через сутки можно будет ходить в туфлях…»
Надо было поспорить с ним на самый дорогой коньяк. При всей своей обстоятельности доктор – человек азартный и обожает заключать пари по любому поводу. Не будь я профаном по инженерной части, мог бы легко выиграть, ибо наш непогрешимый док немного не угадал: на осушку бункера ушел без малого месяц. Все это время мы вахтовым методом воевали с дренажной системой (надо же ведь было и верхние помещения в порядок приводить) и пока не одержали окончательную победу, каждый день понемногу натекало, так что насос практически не выключался. И несмотря на тщательную просушку, в бункере до сих пор сыро, как в каком-нибудь прибрежном готическом склепе.
Впрочем, не дадим сиюминутной инженерной проблеме выбить нас из общепринятой формулы повествования и начнем, как все приличные люди, с приветствия и представления.
Здравствуйте, дорогие мои!
Я – Алекс Дорохов, штатный картограф подразделения «Бункер» Федеральной службы по надзору за ВГОиК (важными государственными объектами и коммуникациями). Служба, как следует из названия, пытается осуществлять надзор за вышепоименованными объектами, а «Бункер» выполняет специфические задачи разной степени сложности.
У нашего подразделения есть база. Неплохо звучит, да? Не буду, однако, вводить вас в заблуждение: «база» – это всего лишь служебное наименование, доставшееся нам в наследство от подразделения береговой охраны. В реальности это сравнительно небольшое одноэтажное строение, расположенное в лесопарковой зоне на обрывистом берегу Москвы-реки, с колодцем, останками забора и довольно вместительным бункером – как вы уже знаете, насквозь сырым и пока что непригодным для использования.
Вот, собственно, и вся база.
Вот, собственно, все приветствие и представление: ближе познакомимся по ходу повествования, а теперь давайте вернемся к делам насущным.
Итак, сегодня 4 июля, воскресенье, и мы с коллегами с самого утра… Нет, не подумайте плохого, мы не празднуем День независимости США (мы патриоты), не гуляем на пленэре и вообще, несмотря на выходной, функционируем в режиме рабочего дня.
Сегодня с самого утра мы пытаемся разгадать неожиданную шараду эвакуационного тоннеля.
Наш инженер Спартак не зря предавался тяжким возлияниям совместно с матерым коллегой от морпехов: на каком-то этапе вдумчивой попойки коллега расчувствовался и подарил Спартаку план бункера со всеми сопутствующими коммуникациями. До недавнего времени этот план мирно пылился среди прочих ненужных бумаг, но в пятницу Степа поставил мне задачу привести в порядок документацию подразделения, а вчера вечером я добрался-таки до плана и стал перечерчивать его заново. По-другому не получалось: план был весь в пятнах и разводах – создавалось впечатление, что инженеры на него то ли килькой в томате капали, то ли в непосредственной близости от плана метали друг в друга маринованные помидоры. Перечерчивая план, я обратился к Спартаку за консультацией по нижнему левому фрагменту, который пострадал более других, и тут выяснилось, что там отображен эвакуационный тоннель, о существовании которого никто из нас даже не догадывался.
Если верить плану, тоннель пролегает сразу за южной стеной бункера и соединяет колодец во дворе с Москвой-рекой. Попасть в тоннель, однако, пока что не представлялось возможным: мы простукали каждый сантиметр южной стены (четыре помещения и коридор) и не обнаружили никаких намеков на дверь или люк. Увы, план-то нам, конечно, подарили, а вот экспликацию к нему не дали (если она вообще существовала в природе), так что пришлось полагаться на собственную интуицию. Движимые охотничьим азартом, мы обшарили весь бункер в поисках рычагов, кнопок или любых других приспособлений, способных приводить в действие предполагаемую потайную дверь, но ничего не нашли.
– Может, и нет никакого тоннеля? – усомнился Степа.
– А на плане его для прикола изобразили? – хмыкнул инженер. – Думаю, просто небрежно искали. Надо разбивку по сегментам сделать и еще разок попробовать.
Схематично разбив бункер на сегменты, мы вновь приступили к поискам, теперь уже по методике: тщательно отработали помещение, заштриховали сегмент на плане, двинулись дальше.
В процессе поисковой деятельности я сделал удивительное открытие: оказывается, наш «деревенский колодец» на самом деле таковым лишь ловко прикидывается. То есть это отнюдь не устройство для подъема питьевой воды, а основная вентиляционная шахта бункера, в которую выходят сразу три воздуховода. Еще одно открытие состояло в том, что для моих коллег истинное назначение колодца открытием вовсе не являлось.
– Это стандарт, – сказал Степа, когда насквозь пропыленный Юра в обнимку с ворохом мумифицированных птиц вылез из нижнего воздуховода и сообщил, что решетка выходит в колодец. – Колодец – «вша» (вентиляционная шахта), это норма.
– Точно, – подтвердил инженер. – Кстати, диаметр колодца довольно большой, так что у него могли быть какие-то вспомогательные функции помимо ВШ.
Я живо вспомнил странные охи, вздохи и причмокивания, временами доносившиеся из колодца, сопоставил все это со сторонними событиями и пришел к выводу, что к эротической мистике данные явления никакого отношения не имеют, поскольку всегда случаются в тот момент, когда мимо нас по Москве-реке проплывают теплоходы.
Я поделился своими наблюдениями с коллегами, и Спартак с ходу сделал вывод, что колодец соединяется с тоннелем посредством сифона. А коль скоро тоннель выходит в реку, вода в колодце вовсе не из водяного пласта, а просто речная. То есть она не такая уж и холодная, так что…
– Не надо на меня так смотреть, – насторожился чуткий Юра. – Сразу говорю: я туда не полезу. Если уж так приспичило, сам ныряй. Или вон Алекса попроси…
– А в чем проблема?
– Да мало ли… Вдруг там решетка в нижней части сифона?
– Или с той стороны ватерлиния под свод, – поддержал его Степа. – У нас есть данные об уровне тоннеля?
Увы, у нас не было данных о тоннеле вообще. Мы даже не знали наверняка, существует ли он на самом деле или это всего лишь гипотеза инженера, основанная на корявом плане и моих наблюдениях за некими акустическими странностями.
– В общем, нырять никто не будет, – решительно заявил Степа. – Это неоправданный риск. Добудем акваланг, тогда уже можно будет попробовать.
После этого инженер и Юра пошли проверять берег, а мы со Степой без особого энтузиазма продолжили поиски в бункере.
Тот факт, что колодезная вода на самом деле оказалась речной, меня здорово огорчил: вообще-то мы привозим воду в бутылях, но когда она заканчивается, запросто черпаем из колодца и завариваем чай.
У меня и раньше были смутные подозрения на этот счет (вода воняла мазутом), а сейчас все окончательно встало на свои места. Резюме: мы регулярно пили чай из грязной речной воды (это же не родник где-нибудь на Алтае, а Москва-река!) и умывались ею.
Замечательно. Теперь надо будет проверяться на паразитов и кишечную палочку.
– Да не бери в голову, – успокоил меня Степа, когда я в порыве огорчения поделился своими соображениями. – Мы эту воду кипятили, все выглядят здоровыми, в «скворечник» никто не бегает, так что – ничего страшного. Если тебе этого мало, как доктор приедет, поговори с ним об этом. А сейчас забей на всё и продолжай искать пятый угол…
Вскоре вернулись инженер с Юрой и доложили об отсутствии результата. Собственно берега нет: высокий вертикальный обрыв, уходящий в воду, у самого уреза покрыт густыми зарослями колючего кустарника. Если предположить, что тоннелем не пользовались несколько лет, портал мог зарасти так, что при обычном спуске на веревке не сразу и отыщешь – даже при наличии точной трассировки (что при отсутствии точных данных о тоннеле маловероятно).
Вывод: нужна лодка. Проплыть поближе к берегу с шестом и буквально методом тыка прощупать заросли в предполагаемой зоне нахождения портала.
– Или нырнуть с аквалангом, – подытожил Степа. – У нас нет ни того ни другого, так что пока эту тему закроем: мы и так целый день убили на поиск пятого угла. Все свободны… кроме дежурного. Алекс, отойдем, у меня к тебе дело…
Дело было простое, но неожиданное и неприятное.
На базе у нас дежурят четверо: Стёпа, Юра, Спартак и я. Доктор и Ольшанский в «мирное время» работают в индивидуальном разряде, так что их не привлекаем. Степа, как рачительный командир, берет на себя воскресенье, а мы произвольно делим оставшиеся шесть дней недели, получается по два дежурства на брата. Это, в общем-то, необременительно, учитывая, что нервы и мышцы напрягать не надо, а нужно всего лишь переночевать на базе.
Но каждое воскресенье у меня традиционный фуршет с творческой интеллигенцией в клубе «Шалаш Мусагета». Для меня это очень важное мероприятие, я на нём отдыхаю душой и получаю моральную компенсацию за неделю пребывания в обществе отмороженных солдафонов. У солдафонов в этот день тоже регулярно случается что-то праздничное или важное.
А Степа не зря берет на себя воскресенье: в этот день у его пассии обычно самый разгар работы. Понимаете, о чём я? Если не совсем (не читали материалы двух предыдущих дел), я расшифрую: у Степы роман с Анютой, дочуркой Ганса.
Нет, так звучит вовсе не интересно и как-то даже обесцвеченно, если вы с нами только знакомитесь, вам это ничего не скажет.
Разрисуем: у нашего Рыжего Степы роман с Рыжей Дочкой Рыжего Ганса. Одним словом, вот такая сплошь рыжая любофф.
А сегодня, видишь ли, эта рыжая мерзавка внезапно взяла отгул и теперь тащит нашего терминатора на какой-то низкопробный плебейский концерт. И терминатор – вот ведь стыд и гнев от лица всего мужского племени – послушно тащится. И просит меня подежурить за него.
Одним словом, мой традиционный фуршет накрылся. Я не могу отказать Степе, он для меня почти что Бог!
Чёрт, вот ведь некстати…
Получалось это из рук вон. Я был в расстроенных чувствах, хотел есть и боролся с коварными мыслями насчет «бросить всё к известной матери и уйти в самоволку».
Увы, в самоволку мне нельзя. У нас тут хранится оружие, экипировка и оборудование. Так что я, скорее, сторож, нежели дежурный по подразделению.
Если у вас в жизни не было ситуаций подобного рода, могу сообщить по секрету: нет более унылой и тягостной служебной нагрузки, чем внезапное воскресное дежурство. Особенно эта нагрузка тягостна, если есть с чем сравнивать. Мои друзья сейчас пьют «Бадвайзер», вкушают запеченную на углях форель и предаются эстетическим изыскам в компании художественно раскованных дев без комплексов, а я тут страдаю в лишениях, как последний отщепенец… Я ведь даже не взял из дома свою фирменную колбасу!
Нет, совсем умереть с голоду не получится: у нас тут пара коробок армейских сухарей полувековой давности, сахар и чай. Кстати, о чае…
Вспомнив о сегодняшнем неприятном открытии, я быстро сопоставил пару фактов и, похолодев от нехорошего предчувствия, побежал на «камбуз».
Увы, предчувствие меня не обмануло.
Вот вам пара фактов: четыре пятилитровые бутылки с питьевой водой привезли в пятницу. В настоящий момент три из них были пусты, а в четвертой воды осталось на полтора стакана.
Подведем итог: в то время как всё мое окружение – коллеги и друзья – ударно отдыхает, предается возлияниям и чревоугодию и плотно общается с прекрасными дамами, я нахожусь в ситуации, схожей с тюремным заключением. Я голоден, у меня нет питьевой воды, покидать объект нельзя, а впереди восемнадцать часов дежурства. Кроме того, я довольно давно не был с женщиной, и теперь сугубо механическим путем проблема уже не решается, поскольку вожделение женского присутствия и ярких ответных эмоций гораздо сильнее элементарной физиологической потребности.
В общем, вот эта вода (вернее, отсутствие оной) меня добила: я почувствовал себя брошенным и забытым. И очевидно, в порядке гиперкомпенсации решился на сумасбродный поступок.
Я позвонил Еве.
– Дикая глухомань, куча оружия, секретный бункер, тайный тоннель, тайный колодец – и ни одной живой души в округе. Только ты и я.
– Ты повторяешься. Тайный тоннель и тайный колодец? Ты меня разводишь?
– Хорошо, перефразирую: колодец с сюрпризами. Так пойдет?
– А что за сюрпризы?
– Не могу сказать.
– Почему?!
– О таких вещах нельзя говорить по телефону.
– Ух ты… Ты врешь, чтобы меня завлечь? Что у тебя там реально есть из того, что ты перечислил?
– Всё, что назвал, – всё есть.
– Да ладно!
– В общем, приоткрою завесу: это секретная правительственная база. Ву копрене?
– Ух ты! Лейтенант, как ты попал на правительственную базу? Ты там что, диверсию устраиваешь?
– Нет, я тут работаю. Ты приедешь?
– Да! Что привезти?
– Записывай…
То, что я вам сейчас расскажу, может в равной степени не понравиться как добродетельным бойскаутам, так и отъявленным мачо. Уповаю, однако, что обычные парни без особых комплексов – то есть такие, как я, – меня поймут и одобрят.
Я уже больше месяца испытываю глубокие чувства к Мане – секретарше нашего шефа. Но Маня девушка строгая и неприступная, и она пока что в полной мере не осознала, какое это для неё великое счастье. Она держит меня на дистанции, а я некоторым образом мужчина – существо гормонально зависимое и потому испытываю регулярную потребность в теплообмене. То есть я дарю тепло женщине, она ответно дарит мне то же самое, иногда не просто тепло, а жар или даже всепожирающее пламя – это уж как повезет, – и это именно то самое главное, что нельзя подменить никакими ручными работами.
Это было для бойскаутов.
Теперь для мачо: в нашем тандеме, если его можно так назвать, безоговорочно доминирует Ева. Кстати, для озабоченных: нет, фамилия у неё отнюдь не Браун, а несколько проще.
Ева – нимфоманствующая экстремалка, или экстремальная нимфоманка – называй хоть так, хоть этак, суть одна. Она дочь очень крутых родителей, замужем за очень крутым дядечкой, который старше её в три раза, и ей постоянно скучно. Муж двадцать четыре часа в сутки занят своим огромным бизнесом (у него сеть ресторанов), их брак без каких-либо условностей можно назвать сугубо династическим, так что нашей бедняжке приходится развлекаться самостоятельно.
Вот она и развлекается.
Познакомились мы с ней прошлой осенью на полигоне нашей части. Ева приехала туда в компании жирных генералов, которые хорохорились перед ней, словно молодые петушки, а я, как нормальное дежурное чмо, помогал нашему НШ (начальнику штаба) организовать стрелковые забавы для дорогих гостей.
Забавы были вполне стандартные: шашлык, водка, стрельба из различных видов оружия по разным группам мишенной обстановки без смены рубежа – прямо от ПУ (пункта управления), а местами и из самого пункта.
После седьмой или восьмой рюмашки – точно не засекал – стали палить куда попало, массированным огнем испортили «дви́жки» (движущиеся мишени) на дальнем рубеже и закономерно спугнули операторов: кто-то из генералов сдуру влупил по «пульту» (комната управления на втором этаже, там и есть, собственно, пульт) и наши сержанты благоразумно удрали в тыл.
НШ, тоже изрядно подквашенный, сам поднялся на «пульт», а меня послал проверить «дви́жки» на дальнем рубеже.
Я категорически не посылался и требовал твердых гарантий.
Мне не раз доводилось обслуживать такие мероприятия, так что я в курсе, как это бывает: пошлют оператора, примут между делом еще два по сто, забудут и начнут палить. Придется потом в траншее валяться, пока у гостей не кончатся патроны, и молить своего ангела-хранителя об отведении дурного рикошета.
Гарантии мне не дали, зато пригрозили военным судом и немедленным расстрелом, но я уперся и не желал сдаваться без боя.
Не знаю, чем бы всё это кончилось, но тут очень вовремя вмешалась Ева – наименее пьяная из всех присутствующих – и предложила себя в роли гаранта. Ей якобы втемяшилось посмотреть, как устроены «дви́жки», она полагала, что по траншее бегают солдаты и «таскают фанеру на палочке». Хе-хе…
Позже я догадался, что это был всего лишь предлог, но в тот момент принял всё за чистую монету, и предложение это показалось мне хоть и неразумным, но выгодным для меня. Пусть посмотрит, как бегает вагонетка с мишенями по рельсам, а генералы поостерегутся палить, потому что на рубеже, помимо меня, будет знатная дама.
Примечательно, что никто из присутствующих возражать не стал: гости наши уже были в той кондиции, когда грань между допустимым и неприемлемым становится расплывчатой, а местами и вовсе неразличимой. В итоге я взял рацию, и мы с Евой отправились на дальний рубеж.
Стояла злая осень, прелая листва жизнеутверждающе пахла свежей могилой, рядом со мной была привлекательная молодая женщина, взбудораженная, словоохотливая и улыбчивая – похоже, стрельба и необычная обстановка вкупе с алкоголем крепко её завели, но в тот момент я не обращал на всё это внимания.
Меня больше беспокоили генералы: я всё время оглядывался, опасаясь, что наши гости могут в любой момент нарушить «перемирие» и откроют по нам огонь.
К счастью, неисправность была пустяковая, иначе мне пришлось бы отправляться на поиски операторов, удравших как минимум на один из постов оцепления: специалист из меня еще тот.
Хотя теперь уже и не знаю, к счастью ли?
В любом случае, я быстро устранил неисправность и сообщил по рации НШ, чтобы он попробовал покатать «дви́жки».
Вот это я сделал напрасно.
Очевидно, в той ситуации было бы разумнее рацией не пользоваться вообще, а вернуться в пункт управления и доложить об устранении неисправности очно.
Увы, мудрость приходит с опытом, а опыт далеко не всегда бывает полезным и безопасным.
После моего доклада вагонетка с мишенями поехала по траншее прочь, а спустя несколько секунд началось…
Нет, я сейчас даже и не скажу, что там было: то ли вид движущихся мишеней пробудил в генералах бесконтрольный охотничий инстинкт, то ли эти мерзавцы приняли на грудь еще пару раз и вообще перестали соображать, но возле ПУ вдруг раздались боевые вопли и по мишеням был открыт ураганный огонь.
Мы упали на дно траншеи, заползли за отбойник, в который упирались рельсы, и затаились, тесно прижавшись друг к другу. По-другому там не получалось: места мало, неглубоко, страшно даже голову поднять.
Вот тут-то и произошло то историческое надругательство, положившее начало нашим странным отношениям.
Я был напуган, всецело сосредоточен на обстановке и поэтому не сразу сообразил, что она со мной делает. А когда сообразил, было уже поздно: моё естество помимо воли вошло в резонанс с внезапно пробудившейся в Еве дикой сущностью и слилось с нею в коротком, но потрясающе ярком, головокружительном единении, похожем на экстатический припадок.
Ева скакала на мне, подобно ковбою на родео, не стонала, а скорее рычала, исступлённо, с подвывом – она брала меня неистово и яростно, как обезумевший от боя солдат, внезапно напоровшийся во вражьем обозе на юную маркитантку. Ей было совершенно наплевать, что над траншеей свистят пули и нас в любой момент может поразить рикошетом. Она с головой ушла в водоворот всепоглощающей страсти и утащила меня за собой, мгновенно зарядив своей бешеной энергией, которая наполнила мои чресла титанической силой и напрочь вышибла остатки цивилизованности: я ощущал себя первобытным зверем, дико взрыкивал и готов был в любое мгновение взорваться от переполнявших меня чувств…
Позже, когда мы познакомились поближе, я спросил Еву, почему в тот день она выбрала именно меня. Там ведь хватало мужиков, причем гораздо более важных и значимых, я по сравнению с ними – буквально полный ноль.
Честная Ева ответила с подкупающей прямолинейностью:
– А кого ещё? Один-единственный молодой, розовый, непьющий-некурящий, среди жирных вонючих старикашек-алкашей… Тут и выбирать-то было нечего: ты был просто вне конкуренции…
– Здравствуйте, е…ливый лейтенант.
Извините, ради бога: Ева вполне воспитанная дама, просто это такая роль. Ева любит вне официоза ввернуть грязное словечко и с интересом наблюдает, как приличные люди на это реагируют. Её это забавляет.
Ещё она любит в пьяном виде угонять и разбивать чужие машины, но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз, полагаю даже, очень скоро вам представится случай взглянуть на это безобразие самолично.
Надо было поспорить с ним на самый дорогой коньяк. При всей своей обстоятельности доктор – человек азартный и обожает заключать пари по любому поводу. Не будь я профаном по инженерной части, мог бы легко выиграть, ибо наш непогрешимый док немного не угадал: на осушку бункера ушел без малого месяц. Все это время мы вахтовым методом воевали с дренажной системой (надо же ведь было и верхние помещения в порядок приводить) и пока не одержали окончательную победу, каждый день понемногу натекало, так что насос практически не выключался. И несмотря на тщательную просушку, в бункере до сих пор сыро, как в каком-нибудь прибрежном готическом склепе.
Впрочем, не дадим сиюминутной инженерной проблеме выбить нас из общепринятой формулы повествования и начнем, как все приличные люди, с приветствия и представления.
Здравствуйте, дорогие мои!
Я – Алекс Дорохов, штатный картограф подразделения «Бункер» Федеральной службы по надзору за ВГОиК (важными государственными объектами и коммуникациями). Служба, как следует из названия, пытается осуществлять надзор за вышепоименованными объектами, а «Бункер» выполняет специфические задачи разной степени сложности.
У нашего подразделения есть база. Неплохо звучит, да? Не буду, однако, вводить вас в заблуждение: «база» – это всего лишь служебное наименование, доставшееся нам в наследство от подразделения береговой охраны. В реальности это сравнительно небольшое одноэтажное строение, расположенное в лесопарковой зоне на обрывистом берегу Москвы-реки, с колодцем, останками забора и довольно вместительным бункером – как вы уже знаете, насквозь сырым и пока что непригодным для использования.
Вот, собственно, и вся база.
Вот, собственно, все приветствие и представление: ближе познакомимся по ходу повествования, а теперь давайте вернемся к делам насущным.
Итак, сегодня 4 июля, воскресенье, и мы с коллегами с самого утра… Нет, не подумайте плохого, мы не празднуем День независимости США (мы патриоты), не гуляем на пленэре и вообще, несмотря на выходной, функционируем в режиме рабочего дня.
Сегодня с самого утра мы пытаемся разгадать неожиданную шараду эвакуационного тоннеля.
Наш инженер Спартак не зря предавался тяжким возлияниям совместно с матерым коллегой от морпехов: на каком-то этапе вдумчивой попойки коллега расчувствовался и подарил Спартаку план бункера со всеми сопутствующими коммуникациями. До недавнего времени этот план мирно пылился среди прочих ненужных бумаг, но в пятницу Степа поставил мне задачу привести в порядок документацию подразделения, а вчера вечером я добрался-таки до плана и стал перечерчивать его заново. По-другому не получалось: план был весь в пятнах и разводах – создавалось впечатление, что инженеры на него то ли килькой в томате капали, то ли в непосредственной близости от плана метали друг в друга маринованные помидоры. Перечерчивая план, я обратился к Спартаку за консультацией по нижнему левому фрагменту, который пострадал более других, и тут выяснилось, что там отображен эвакуационный тоннель, о существовании которого никто из нас даже не догадывался.
Если верить плану, тоннель пролегает сразу за южной стеной бункера и соединяет колодец во дворе с Москвой-рекой. Попасть в тоннель, однако, пока что не представлялось возможным: мы простукали каждый сантиметр южной стены (четыре помещения и коридор) и не обнаружили никаких намеков на дверь или люк. Увы, план-то нам, конечно, подарили, а вот экспликацию к нему не дали (если она вообще существовала в природе), так что пришлось полагаться на собственную интуицию. Движимые охотничьим азартом, мы обшарили весь бункер в поисках рычагов, кнопок или любых других приспособлений, способных приводить в действие предполагаемую потайную дверь, но ничего не нашли.
– Может, и нет никакого тоннеля? – усомнился Степа.
– А на плане его для прикола изобразили? – хмыкнул инженер. – Думаю, просто небрежно искали. Надо разбивку по сегментам сделать и еще разок попробовать.
Схематично разбив бункер на сегменты, мы вновь приступили к поискам, теперь уже по методике: тщательно отработали помещение, заштриховали сегмент на плане, двинулись дальше.
В процессе поисковой деятельности я сделал удивительное открытие: оказывается, наш «деревенский колодец» на самом деле таковым лишь ловко прикидывается. То есть это отнюдь не устройство для подъема питьевой воды, а основная вентиляционная шахта бункера, в которую выходят сразу три воздуховода. Еще одно открытие состояло в том, что для моих коллег истинное назначение колодца открытием вовсе не являлось.
– Это стандарт, – сказал Степа, когда насквозь пропыленный Юра в обнимку с ворохом мумифицированных птиц вылез из нижнего воздуховода и сообщил, что решетка выходит в колодец. – Колодец – «вша» (вентиляционная шахта), это норма.
– Точно, – подтвердил инженер. – Кстати, диаметр колодца довольно большой, так что у него могли быть какие-то вспомогательные функции помимо ВШ.
Я живо вспомнил странные охи, вздохи и причмокивания, временами доносившиеся из колодца, сопоставил все это со сторонними событиями и пришел к выводу, что к эротической мистике данные явления никакого отношения не имеют, поскольку всегда случаются в тот момент, когда мимо нас по Москве-реке проплывают теплоходы.
Я поделился своими наблюдениями с коллегами, и Спартак с ходу сделал вывод, что колодец соединяется с тоннелем посредством сифона. А коль скоро тоннель выходит в реку, вода в колодце вовсе не из водяного пласта, а просто речная. То есть она не такая уж и холодная, так что…
– Не надо на меня так смотреть, – насторожился чуткий Юра. – Сразу говорю: я туда не полезу. Если уж так приспичило, сам ныряй. Или вон Алекса попроси…
– А в чем проблема?
– Да мало ли… Вдруг там решетка в нижней части сифона?
– Или с той стороны ватерлиния под свод, – поддержал его Степа. – У нас есть данные об уровне тоннеля?
Увы, у нас не было данных о тоннеле вообще. Мы даже не знали наверняка, существует ли он на самом деле или это всего лишь гипотеза инженера, основанная на корявом плане и моих наблюдениях за некими акустическими странностями.
– В общем, нырять никто не будет, – решительно заявил Степа. – Это неоправданный риск. Добудем акваланг, тогда уже можно будет попробовать.
После этого инженер и Юра пошли проверять берег, а мы со Степой без особого энтузиазма продолжили поиски в бункере.
Тот факт, что колодезная вода на самом деле оказалась речной, меня здорово огорчил: вообще-то мы привозим воду в бутылях, но когда она заканчивается, запросто черпаем из колодца и завариваем чай.
У меня и раньше были смутные подозрения на этот счет (вода воняла мазутом), а сейчас все окончательно встало на свои места. Резюме: мы регулярно пили чай из грязной речной воды (это же не родник где-нибудь на Алтае, а Москва-река!) и умывались ею.
Замечательно. Теперь надо будет проверяться на паразитов и кишечную палочку.
– Да не бери в голову, – успокоил меня Степа, когда я в порыве огорчения поделился своими соображениями. – Мы эту воду кипятили, все выглядят здоровыми, в «скворечник» никто не бегает, так что – ничего страшного. Если тебе этого мало, как доктор приедет, поговори с ним об этом. А сейчас забей на всё и продолжай искать пятый угол…
Вскоре вернулись инженер с Юрой и доложили об отсутствии результата. Собственно берега нет: высокий вертикальный обрыв, уходящий в воду, у самого уреза покрыт густыми зарослями колючего кустарника. Если предположить, что тоннелем не пользовались несколько лет, портал мог зарасти так, что при обычном спуске на веревке не сразу и отыщешь – даже при наличии точной трассировки (что при отсутствии точных данных о тоннеле маловероятно).
Вывод: нужна лодка. Проплыть поближе к берегу с шестом и буквально методом тыка прощупать заросли в предполагаемой зоне нахождения портала.
– Или нырнуть с аквалангом, – подытожил Степа. – У нас нет ни того ни другого, так что пока эту тему закроем: мы и так целый день убили на поиск пятого угла. Все свободны… кроме дежурного. Алекс, отойдем, у меня к тебе дело…
Дело было простое, но неожиданное и неприятное.
На базе у нас дежурят четверо: Стёпа, Юра, Спартак и я. Доктор и Ольшанский в «мирное время» работают в индивидуальном разряде, так что их не привлекаем. Степа, как рачительный командир, берет на себя воскресенье, а мы произвольно делим оставшиеся шесть дней недели, получается по два дежурства на брата. Это, в общем-то, необременительно, учитывая, что нервы и мышцы напрягать не надо, а нужно всего лишь переночевать на базе.
Но каждое воскресенье у меня традиционный фуршет с творческой интеллигенцией в клубе «Шалаш Мусагета». Для меня это очень важное мероприятие, я на нём отдыхаю душой и получаю моральную компенсацию за неделю пребывания в обществе отмороженных солдафонов. У солдафонов в этот день тоже регулярно случается что-то праздничное или важное.
А Степа не зря берет на себя воскресенье: в этот день у его пассии обычно самый разгар работы. Понимаете, о чём я? Если не совсем (не читали материалы двух предыдущих дел), я расшифрую: у Степы роман с Анютой, дочуркой Ганса.
Нет, так звучит вовсе не интересно и как-то даже обесцвеченно, если вы с нами только знакомитесь, вам это ничего не скажет.
Разрисуем: у нашего Рыжего Степы роман с Рыжей Дочкой Рыжего Ганса. Одним словом, вот такая сплошь рыжая любофф.
А сегодня, видишь ли, эта рыжая мерзавка внезапно взяла отгул и теперь тащит нашего терминатора на какой-то низкопробный плебейский концерт. И терминатор – вот ведь стыд и гнев от лица всего мужского племени – послушно тащится. И просит меня подежурить за него.
Одним словом, мой традиционный фуршет накрылся. Я не могу отказать Степе, он для меня почти что Бог!
Чёрт, вот ведь некстати…
* * *
Выпроводив коллег, я в течение получаса стоически пытался работать с документацией.Получалось это из рук вон. Я был в расстроенных чувствах, хотел есть и боролся с коварными мыслями насчет «бросить всё к известной матери и уйти в самоволку».
Увы, в самоволку мне нельзя. У нас тут хранится оружие, экипировка и оборудование. Так что я, скорее, сторож, нежели дежурный по подразделению.
Если у вас в жизни не было ситуаций подобного рода, могу сообщить по секрету: нет более унылой и тягостной служебной нагрузки, чем внезапное воскресное дежурство. Особенно эта нагрузка тягостна, если есть с чем сравнивать. Мои друзья сейчас пьют «Бадвайзер», вкушают запеченную на углях форель и предаются эстетическим изыскам в компании художественно раскованных дев без комплексов, а я тут страдаю в лишениях, как последний отщепенец… Я ведь даже не взял из дома свою фирменную колбасу!
Нет, совсем умереть с голоду не получится: у нас тут пара коробок армейских сухарей полувековой давности, сахар и чай. Кстати, о чае…
Вспомнив о сегодняшнем неприятном открытии, я быстро сопоставил пару фактов и, похолодев от нехорошего предчувствия, побежал на «камбуз».
Увы, предчувствие меня не обмануло.
Вот вам пара фактов: четыре пятилитровые бутылки с питьевой водой привезли в пятницу. В настоящий момент три из них были пусты, а в четвертой воды осталось на полтора стакана.
Подведем итог: в то время как всё мое окружение – коллеги и друзья – ударно отдыхает, предается возлияниям и чревоугодию и плотно общается с прекрасными дамами, я нахожусь в ситуации, схожей с тюремным заключением. Я голоден, у меня нет питьевой воды, покидать объект нельзя, а впереди восемнадцать часов дежурства. Кроме того, я довольно давно не был с женщиной, и теперь сугубо механическим путем проблема уже не решается, поскольку вожделение женского присутствия и ярких ответных эмоций гораздо сильнее элементарной физиологической потребности.
В общем, вот эта вода (вернее, отсутствие оной) меня добила: я почувствовал себя брошенным и забытым. И очевидно, в порядке гиперкомпенсации решился на сумасбродный поступок.
Я позвонил Еве.
* * *
– Что ты можешь мне предложить?– Дикая глухомань, куча оружия, секретный бункер, тайный тоннель, тайный колодец – и ни одной живой души в округе. Только ты и я.
– Ты повторяешься. Тайный тоннель и тайный колодец? Ты меня разводишь?
– Хорошо, перефразирую: колодец с сюрпризами. Так пойдет?
– А что за сюрпризы?
– Не могу сказать.
– Почему?!
– О таких вещах нельзя говорить по телефону.
– Ух ты… Ты врешь, чтобы меня завлечь? Что у тебя там реально есть из того, что ты перечислил?
– Всё, что назвал, – всё есть.
– Да ладно!
– В общем, приоткрою завесу: это секретная правительственная база. Ву копрене?
– Ух ты! Лейтенант, как ты попал на правительственную базу? Ты там что, диверсию устраиваешь?
– Нет, я тут работаю. Ты приедешь?
– Да! Что привезти?
– Записывай…
То, что я вам сейчас расскажу, может в равной степени не понравиться как добродетельным бойскаутам, так и отъявленным мачо. Уповаю, однако, что обычные парни без особых комплексов – то есть такие, как я, – меня поймут и одобрят.
Я уже больше месяца испытываю глубокие чувства к Мане – секретарше нашего шефа. Но Маня девушка строгая и неприступная, и она пока что в полной мере не осознала, какое это для неё великое счастье. Она держит меня на дистанции, а я некоторым образом мужчина – существо гормонально зависимое и потому испытываю регулярную потребность в теплообмене. То есть я дарю тепло женщине, она ответно дарит мне то же самое, иногда не просто тепло, а жар или даже всепожирающее пламя – это уж как повезет, – и это именно то самое главное, что нельзя подменить никакими ручными работами.
Это было для бойскаутов.
Теперь для мачо: в нашем тандеме, если его можно так назвать, безоговорочно доминирует Ева. Кстати, для озабоченных: нет, фамилия у неё отнюдь не Браун, а несколько проще.
Ева – нимфоманствующая экстремалка, или экстремальная нимфоманка – называй хоть так, хоть этак, суть одна. Она дочь очень крутых родителей, замужем за очень крутым дядечкой, который старше её в три раза, и ей постоянно скучно. Муж двадцать четыре часа в сутки занят своим огромным бизнесом (у него сеть ресторанов), их брак без каких-либо условностей можно назвать сугубо династическим, так что нашей бедняжке приходится развлекаться самостоятельно.
Вот она и развлекается.
Познакомились мы с ней прошлой осенью на полигоне нашей части. Ева приехала туда в компании жирных генералов, которые хорохорились перед ней, словно молодые петушки, а я, как нормальное дежурное чмо, помогал нашему НШ (начальнику штаба) организовать стрелковые забавы для дорогих гостей.
Забавы были вполне стандартные: шашлык, водка, стрельба из различных видов оружия по разным группам мишенной обстановки без смены рубежа – прямо от ПУ (пункта управления), а местами и из самого пункта.
После седьмой или восьмой рюмашки – точно не засекал – стали палить куда попало, массированным огнем испортили «дви́жки» (движущиеся мишени) на дальнем рубеже и закономерно спугнули операторов: кто-то из генералов сдуру влупил по «пульту» (комната управления на втором этаже, там и есть, собственно, пульт) и наши сержанты благоразумно удрали в тыл.
НШ, тоже изрядно подквашенный, сам поднялся на «пульт», а меня послал проверить «дви́жки» на дальнем рубеже.
Я категорически не посылался и требовал твердых гарантий.
Мне не раз доводилось обслуживать такие мероприятия, так что я в курсе, как это бывает: пошлют оператора, примут между делом еще два по сто, забудут и начнут палить. Придется потом в траншее валяться, пока у гостей не кончатся патроны, и молить своего ангела-хранителя об отведении дурного рикошета.
Гарантии мне не дали, зато пригрозили военным судом и немедленным расстрелом, но я уперся и не желал сдаваться без боя.
Не знаю, чем бы всё это кончилось, но тут очень вовремя вмешалась Ева – наименее пьяная из всех присутствующих – и предложила себя в роли гаранта. Ей якобы втемяшилось посмотреть, как устроены «дви́жки», она полагала, что по траншее бегают солдаты и «таскают фанеру на палочке». Хе-хе…
Позже я догадался, что это был всего лишь предлог, но в тот момент принял всё за чистую монету, и предложение это показалось мне хоть и неразумным, но выгодным для меня. Пусть посмотрит, как бегает вагонетка с мишенями по рельсам, а генералы поостерегутся палить, потому что на рубеже, помимо меня, будет знатная дама.
Примечательно, что никто из присутствующих возражать не стал: гости наши уже были в той кондиции, когда грань между допустимым и неприемлемым становится расплывчатой, а местами и вовсе неразличимой. В итоге я взял рацию, и мы с Евой отправились на дальний рубеж.
Стояла злая осень, прелая листва жизнеутверждающе пахла свежей могилой, рядом со мной была привлекательная молодая женщина, взбудораженная, словоохотливая и улыбчивая – похоже, стрельба и необычная обстановка вкупе с алкоголем крепко её завели, но в тот момент я не обращал на всё это внимания.
Меня больше беспокоили генералы: я всё время оглядывался, опасаясь, что наши гости могут в любой момент нарушить «перемирие» и откроют по нам огонь.
К счастью, неисправность была пустяковая, иначе мне пришлось бы отправляться на поиски операторов, удравших как минимум на один из постов оцепления: специалист из меня еще тот.
Хотя теперь уже и не знаю, к счастью ли?
В любом случае, я быстро устранил неисправность и сообщил по рации НШ, чтобы он попробовал покатать «дви́жки».
Вот это я сделал напрасно.
Очевидно, в той ситуации было бы разумнее рацией не пользоваться вообще, а вернуться в пункт управления и доложить об устранении неисправности очно.
Увы, мудрость приходит с опытом, а опыт далеко не всегда бывает полезным и безопасным.
После моего доклада вагонетка с мишенями поехала по траншее прочь, а спустя несколько секунд началось…
Нет, я сейчас даже и не скажу, что там было: то ли вид движущихся мишеней пробудил в генералах бесконтрольный охотничий инстинкт, то ли эти мерзавцы приняли на грудь еще пару раз и вообще перестали соображать, но возле ПУ вдруг раздались боевые вопли и по мишеням был открыт ураганный огонь.
Мы упали на дно траншеи, заползли за отбойник, в который упирались рельсы, и затаились, тесно прижавшись друг к другу. По-другому там не получалось: места мало, неглубоко, страшно даже голову поднять.
Вот тут-то и произошло то историческое надругательство, положившее начало нашим странным отношениям.
Я был напуган, всецело сосредоточен на обстановке и поэтому не сразу сообразил, что она со мной делает. А когда сообразил, было уже поздно: моё естество помимо воли вошло в резонанс с внезапно пробудившейся в Еве дикой сущностью и слилось с нею в коротком, но потрясающе ярком, головокружительном единении, похожем на экстатический припадок.
Ева скакала на мне, подобно ковбою на родео, не стонала, а скорее рычала, исступлённо, с подвывом – она брала меня неистово и яростно, как обезумевший от боя солдат, внезапно напоровшийся во вражьем обозе на юную маркитантку. Ей было совершенно наплевать, что над траншеей свистят пули и нас в любой момент может поразить рикошетом. Она с головой ушла в водоворот всепоглощающей страсти и утащила меня за собой, мгновенно зарядив своей бешеной энергией, которая наполнила мои чресла титанической силой и напрочь вышибла остатки цивилизованности: я ощущал себя первобытным зверем, дико взрыкивал и готов был в любое мгновение взорваться от переполнявших меня чувств…
Позже, когда мы познакомились поближе, я спросил Еву, почему в тот день она выбрала именно меня. Там ведь хватало мужиков, причем гораздо более важных и значимых, я по сравнению с ними – буквально полный ноль.
Честная Ева ответила с подкупающей прямолинейностью:
– А кого ещё? Один-единственный молодой, розовый, непьющий-некурящий, среди жирных вонючих старикашек-алкашей… Тут и выбирать-то было нечего: ты был просто вне конкуренции…
* * *
В половине седьмого вечера оранжевый «Gallardo Superleggera» Евы влетел на территорию нашей базы и приземлился у крыльца. Для такого случая «влетел» и «приземлился» – это почти что не метафора, Ева мчится как выпущенный из пушки снаряд, а при скорости ниже 100 километров в час у неё начинается сплин.– Здравствуйте, е…ливый лейтенант.
Извините, ради бога: Ева вполне воспитанная дама, просто это такая роль. Ева любит вне официоза ввернуть грязное словечко и с интересом наблюдает, как приличные люди на это реагируют. Её это забавляет.
Ещё она любит в пьяном виде угонять и разбивать чужие машины, но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз, полагаю даже, очень скоро вам представится случай взглянуть на это безобразие самолично.