В общем, начальство понять можно: самое мягкое, что напрашивается как определение в данном случае, – утопия и прожектерство. Так что спасибо, что не обматерили, а просто рукой махнули – резвитесь себе на здоровье, только под ногами не путайтесь.
   А мудрый полковник Иванов, крепко поразмышляв на досуге, вник в ситуацию и верно уловил суть момента. Как там у нас команда обзывается? Оперативно-аналитическая группа неспецифического применения? Вот-вот... Полковник сам прошел путь от рядового до начальника оперативного отдела управления округа и прекрасно знал, что всеведущие и фантастически информированные генералы «опер. инфо» добывают отнюдь не своими руками, ушами и глазами. В добывании у нас испокон веку (что в армии, что в ведомствах – все едино) числятся рядовые, сержанты, лейтенанты и капитаны. Редко майоры и подполковники. Майоры, например, по большей части уже сидят на суммировании и анализе. Собрали в кучу, проанализировали, лишнее выкинули и передали далее, полковникам. Полковники скинулись, проанализировали, опять обрезали незначительные, на их взгляд, детали, что в строку не ложатся, и – генералу. То есть от первоисточника оперативных данных до верхнего уровня – огромная пропасть.
   А если в аппарате пожелали получить от людей с широкими лампасами не парадный еженедельный рапорт, а реальную информацию, в мельчайших деталях отражающую подлинную суть ситуации в районе боевых действий? И не просто получить, но и кардинально влиять на ход событий посредством использования данной информации? Угадайте с трех раз, что им подадут? Даже и сомневаться не стану: угадали! Молодец, возьмите с полки булку с маком.
   Думаю, не открою Америку, если скажу, что в каждом коллективе есть свои маленькие тайны, скрытые от начальника или командира – пусть даже самого умного, толкового и глубоко уважаемого подчиненными.
   Комбат например, может не знать, что часовой третьего поста по охране городка части, образно выражаясь, накануне вступил в сговор с товарищем по службе. И вчера в половине первого ночи пропустил на территорию городка малолетнюю шлюшку Инночку. Инночка задаром оказала благосклонность троим солдатикам (стихийная благотворительность порой принимает и не такие причудливые формы!) и убыла восвояси.
   Вот и весь секрет. Данный фактик, конечно, – мелочь, на состояние боеготовности не влияет, никому от этого хуже не стало, а может, даже и наоборот. От бушующей младой физиологии никуда не денешься, верно? Верно. Инночка потом еще несколько раз таким вот образом наведывается в часть, дарит[39] всем желающим свои ласки, и все идет вроде бы неплохо. «Барабаны» замполита в число счастливцев не входят, поскольку их давно «сосчитали», и потому информация остается в нижнем слое батальонного коллектива.
   А потом этот маленький секрет превращается в большую пакость (реальный случай из практики Иванова, в бытность его особистом отдельной части). Через некоторое время полтора десятка любвеобильных хлопцев узнают, что Инночка наградила их сифилисом. Денег на кондомы у солдат нет, сами понимаете, а Инночка вроде бы такая лапочка и учится на первом курсе медучилища... Вот и не убереглись.
   Далее – скупые строки оперативной сводки. В одну ненастную ночь бациллоносители отправляются к Инночке – разбираться (адрес известен). Порченная нимфа проживает в трущобах городской окраины, где обитает всякий сброд. Нимфу выволакивают в подъезд и начинают тривиально уничтожать физически. На шум выходят два уголовных авторитета, прибывшие на сходняк к местному смотрящему, живущему этажом ниже, и пытаются урезонить разбушевавшихся военных. Военные урезониваться не желают, отбирают у авторитетов оружие и наносят им тяжкие телесные повреждения. И быстро убывают в часть – побаловали, типа, и хватит.
   Спустя полчаса на КПП части прибывают в изрядном количестве «пацаны» побитых авторитетов – при оружии и амбициях. Дежурный, получивший ультимативное требование – немедля выдать мерзавцев!!! – вызывает «ответственного». «Ответственный» вступает в дискуссию, но по причине сонного настроения берет неверный тон и тут же, не отходя от кассы, получает в дыню и подымает в ружье ГБР[40] совместно с караулом. Прибывшие элементы вступают в соприкосновение с супостатом, возникает перестрелка, в результате которой с обеих сторон есть убитые и раненые.
   К утру часть в осаде. Местное УВД проводит операцию и с большим трудом «разруливает» ситуацию. Группу военных, виновных в происшествии, эвакуируют из городка на вертолете. Все командование снимают. А тутошний смотрящий на очередном сходняке накладывает на всех военнослужащих части крест.
   Вот такая залепуха, дорогие мои. А все началось с маленького шаловливого секрета, о котором не знал комбат...
   Группировка войск на Северном Кавказе состоит из великого множества подразделений и неких временных формирований, созданных для решения всевозможных задач. Если взять за основу, что в каждом подразделении существует хотя бы по одному маленькому секрету (наподобие вышеописанного), получается великое множество мелких секретов с тенденцией к непредсказуемому развитию. А если не по одному, а поболее? Представляете объем?!
   А еще бывают мелкие секреты вовсе не венерического свойства. Ушли, например, мужики за водкой на рынок при полном прикиде, а по возвращении кто-то заметил, что у них в «разгрузках» гранат не хватает. Кто-то из своих, начальство об этом так и не узнает. Во что это может вылиться в дальнейшем, подумайте сами – по аналогии с невинными шалостями хрестоматийной Инночки...
   – А ведь кто-то подсказал принцип, – утвердился в первоначальном мнении Иванов. – То ли там у них хороший психолог сидит, то ли тот, кто это придумал, сам служил некоторое время...
   Принцип прост – скомплектовать команду из армейских и ведомственных разбойников. Сорвиголов, головорезов, так называемой «отрицаловки».
   Мелкие секреты с крупной потенциальной перспективой большому начальству не доверяют, об этом мы с вами уже договорились. А кому доверяют? Да мало ли... Милым дамам, например. Дамы все понимают, на войне заменяют мать и подругу, перед ними каждый хочет казаться значимым и сильным.
   Но дам тут немного, поэтому больше доверяют «своим в доску» парням, которые имеют авторитет не в связи со спущенным сверху циркуляром, а ввиду целого ряда личностных факторов. Доверяют не только потому, что они мистера своего дела и со всех сторон прикроют твою задницу в бою (а это, кстати, очень важный фактор!), но и железно не сдадут твои мелкие пакости начальству. Потому что плевать хотели на начальство с пожарной вышки. И помогут советом, как в случае чего отмазаться, – у самих в этом плане опыта хоть отбавляй!
   Теперь соберем этих башибузуков в кучу, поставим им определенную задачу и... выведем из-под прямого руководства прежнего начальства. Вот вам нонсенс, от которого у генералов зачесались лбы! Команда оперативно подчиняется[41] специальному представителю президента по Южному федеральному округу, получает задачи непосредственно от него и больше ни перед кем отчитываться не обязана.
   А чтобы военные начальники подозрительно не косились и дрыны в колеса не совали, в официозе обозначим направление ее деятельности вполне военно и созвучно текущему моменту. Например, так: «проведение оперативно-разведывательных мероприятий с целью выявления и ликвидации условий и предпосылок террористической деятельности НВФ в СКР».
   Нормально? Ничего, пойдет. И, в общем-то, как раз в этом направлении команда и будет трудиться. Только с несколько иным акцентом. Отличным от официального.
   – Хорошо придумали! – подвел итог Иванов. – Молодцы – стратеги, мать их так. Вот только – как оно на самом деле выйдет, черт его знает. Неспроста ведь в народе стишок ходит: «...Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! А по ним – ходить...»
   В свете полученной от коллег информации, ужин с прекрасной дамой заранее был обречен на отсутствие эротических перспектив. Между тем Лиза вела себя примерно. Рассеянно смотрела куда-то вдаль, раскованно и лениво болтала и проявляла к Иванову нейтральную приязнь. Можно даже сказать, вела себя как дома, совершенно без напряжения. Врага в сотрапезнике не ощущала.
   «А может – сплетни? Может, врут все? Такая милая дивчина...»
   И полковник, обескураженный такой трогательной беззаботностью, решил все-таки разведать обстановку на предмет осуществления первоначального плана.
   – По коньячку? Замечательный кизлярский коньяк «Багратион» – ничем не хуже лучших французских...
   – С удовольствием. – Лиза легко опрокинула пятьдесят грамм, поморщилась и заела кислым яблоком. – Спасибо.
   – Замечательный коньяк, не правда ли? Люди делали для себя, это не то что на продажу...
   – Совершенно посредственный коньяк, – с детской непосредственностью отозвалась Лиза и вдруг печально вздохнула. – Коньяк – это не всегда напиток. Это повод. Это предопределение. В тот раз тоже все с коньяка начиналось...
   Что именно начиналось в тот раз, Иванов уточнять не стал. Но желание развивать командировочный роман вдруг разом пропало. Раз! И пропало. Вместе с вожделенным зудом в чреслах молодецких. И еще показалось, что барышня-чекистка с какой-то нездоровой опрятностью поправила кобуру с табельным оружием.
   «Да ну вас в задницу, милая девушка!!! – решил про себя Иванов. – Я, конечно, парень не робкого десятка... Но не в такой степени».
   После ужина полковник проверил прапоров – лежат, дышат, признаков протрезвления нет. Сделал несколько звонков, проинструктировал Лизу по поводу составления заявки на имущество связи, попросил не беспокоить и заперся в своем модуле.
   – Приступим, пожалуй...
   Запалив свечку, Иванов достал пачку мелованной бумаги с «шапкой» спецпредставителя президента по ЮФО, ручку со специальными химическими чернилами и каллиграфическим почерком вывел заглавие:
   "План подготовки и проведения оперативной разработки «Оборотень»...

Глава 4
КОСТЯ ВОРОНЦОВ

   24 августа 2002 г., с Новые Матаги
   – А тебе случайно погоны не жмут? Ты скажи прямо, ученый ты наш, – пережрали вчера с комендантом, ни хера не помню...
   Ну зачем вы так, Виктор Иваныч? Вам грубость не идет – вы же знаете. Я, между прочим, вчера сообщил вам свое мнение насчет чекистов. Так вы даже и слушать не...
   – Да хер на тех чекистов! Фули ты мне чекистами тычешь?! Ты был старшим, мать твою докторскую, ты за все отвечаешь! Грубость мне не идет! Чекисты! Тебе, мать твою е, служить надое...
   – Да надоело, блин! Пишите представление, пусть уволят к чертовой матери! Чем так служить...
   – Гхм... Ты че хамишь? Завалил все дело, сиди теперь да молчи в кармашек! Уволят... Хамить вы все мастера! Вы бы так работали!
   – Ну вот – ко всему прочему я еще и хам. Спасибо на добром слове...
   Начальника своего я уважаю и многое ему прощаю, потому что он умница. Но сейчас этот умница несносен, поскольку у него дурное настроение. Нет, даже не дурное, а просто мерзкое. Чтобы понять причины, психологом быть не обязательно – все слишком очевидно. Мрачное туманное утро, предвещающее сырое кавказское деми-сезонье, начальник – человек немолодой, много испытавший, ревматизмом мается... Администрация навязала журналюг, боятся, что при обмене мы будем плохо обращаться с местными жителями; чекисты бродят около, загадочно ухмыляются; подчиненный – моральный урод, даже пару трупов доверить нельзя... Рычаги стимулирования отсутствуют: представление писать он не станет, потому как в войсках у нас хронический некомплект офицеров, работать некому и, чтобы уволиться, надо крепко постараться. Например, выкушать литр водочки, прихватить гирлянду надутых кондомов и голышом явиться на аудиенцию к командующему, распевая при этом гимн Соединенных Штатов (командующий – патриот, натофоб и блюститель нравов).
   Начальник раскачивается с пятки на носок и печально смотрит вдаль. Мне по-человечески жаль его: все идет наперекосяк, выправить ситуацию он не в состоянии, а отменить обмен нельзя. В общем, приходится работать с тем, что есть.
   – Да не переживайте, Виктор Иваныч, – справимся. И не в таких переделках бывали! Инфо собрали, рекогносцировку провели... Поехали помаленьку, Жукова я по дороге ознакомлю...
   – Жуков в госпитале, – буркнул полковник. – Вчера из Аргуна возвращался – подстрелили. Так что болтать пойдешь один. Поехали...
   Вот так новость! Жуков – мой коллега. Высокий, хрупкий, благообразный очкарик сугубо интеллигентного типа, с лицом католического священника, ангельскими глазами и безграничным терпением. Одним своим видом внушает любому ублюдку симпатию. Обычно мы работаем вместе, используя проверенный метод антиподов, и все у нас получается. Я – антипод Жукова. Коренастый, невысокий, с физиономией регулярного исполнителя смертных приговоров, во взгляде легко читается (так Жуков утверждает) истинное отношение к собеседнику. Собеседники у нас еще те, и, как правило, отношение истинное у меня к ним одно: мы тут, конечно, разговариваем, но... с гораздо большим удовольствием я высадил бы тебе очередь в живот, мерзкий ублюдок! А по возможности, если обстановка позволяет, предварительно допросил бы в режиме "Б", простенько манипулируя телефонным аппаратом и сильно подогретым шомполом...
   Так что, предвкушаю, без Жукова мне с Турпалом придется попотеть.
   – Вот это ты попал, Константин...
   Выдвигались в следующем составе – с головы: Васин «бардачок»; «66-й» с трупом и двумя старейшинами из тейпа второго трупа, который захоронили; «УАЗ» с другими чекистами (еще трое пожаловали); «УАЗ» с журналистами; БТР моего начальника с живыми пленными и охраной; замыкающий БТР со спецназом сугубо журналистов охраны для. Итого шесть автоединиц.
   – Не обмен, а сплошная жопа, – мрачно заметил Вася перед началом движения. – Куда, на хер, с такой кавалькадой?
   Да, опять ты прав, Вася. Такая кавалькада Турпала вряд ли обрадует. Эти местные неформальные князьки такие капризные – ужас! Они и при нормальном течении дел найдут к чему придраться – каждый обмен – это куча проблем. А уж если ты чего не соблюл по договору – тогда держись!
   Комендант Шалунов, свой парень, свел меня с начальником местного райотдела. Начальник, знающий Турпала с детских лет (начальник – местный, они тут все друг друга знают), особых тайн не раскрыл, но и того, что он рассказал, было достаточно, чтобы сделать некоторые предварительные выводы по характеру и психотипу нашего инициатора.
   Турпал – младший брат Султана Абдулаева, известного полевого командира. Чем таким известного? Да своими зверствами в первую и вторую войну. Хитрый, умный, кровожадный – это братец. Так вот, Султан этот в первую РЧВ[42] выгнал Турпала из отряда и отправил пасти баранов. Доверительно вам сообщаю – это уникальный случай в чеченской истории, чтобы с родным братом – этак вот... За что выгнал? Вы не поверите. За жестокое обращение... с людьми! Про кяфиров[43] речь вообще не идет – они не люди. Турпал скверно обращался с подчиненными – истязал и унижал моджахедов своего взвода, а двоих вообще пристрелил без веской мотивации, за пустяки. Моджахеды жаловаться старшему брату не стали – воспитаны не так, но терпели недолго и в один прекрасный день попытались потихоньку отрезать придурковатому командиру головенку. Каким-то чудом Турпалу удалось спастись, но Султан испытывать судьбу не стал и поспешил избавиться от братишки.
   Во время второй войны в отряд его не взяли, а сразу предупредили – сиди дома, занимайся хозяйством. Вот он и занимается – выше я сообщал, чем именно. Любимое развлечение: покупает у моджахедов неперспективных[44] пленных, долго и вдумчиво пытает и медленно умерщвляет холодным оружием. Вот такой славный парень...
   На околице Новых Матагов нас поджидал благообразный улыбчивый дедок в новенькой белой «девятке».
   – Сто пудов – краденая. Турпал подогнал, не иначе, – враждебно прищурился Вася. – Родственник, что ли? Шлепнуть старого пидараса сразу после обмена, чтоб неповадно было...
   Видимо, на каком-то телепатическом плане ощущая вот эту Васину неприязнь, в комплекте к улыбчивому дедку прилагался хмурый глава местной администрации и пара его замов. Путешествовать с нами они не собирались, но, сославшись на приказ командующего о совместных мероприятиях, спросили фамилию моего начальника как старшего по обмену. И предупредили, что вверяют нам одного из очень уважаемых старейшин села, исчезновение которого может породить новый виток эскалации враждебности в отношениях между федеральным центром и гордым чеченским народом.
   – Вы за кого нас принимаете?! – обиделся мой начальник. – Какое, на хер, исчезновение?! Вон, гляди: пятеро журналюг на хвосте, двое вообще – импортные.
   – Обидеть не хотел. – Глава враждебно сверкнул антрацитовыми зрачками. – Просто предупредил. Идите с миром...
   Сразу за селом «девятка» свернула влево и неспешно покатила по едва различимой в высокой траве колее.
   Колонна построилась след в след, а Вася втянул голову в плечи и ежеминутно крестился: база «бардака» и БТР значительно шире вазовской, напороться на мину – как два пальца об асфальт!
   Вскоре выскочили к Аргуну – неширокой мутноватой речушке. Пеший брод, с нашей стороны – полого и чахлые деревца на фоне высокой травы, с той – забранная в густой кустарник круча и местами валуны. Дедок высунулся из «девятки», развалил личико в белозубой ухмылке, что-то крикнул.
   – Сусанин куев... – пробормотал Вася, ощупывая тревожным взором окрестности. – Куда ты завел нас – не видно ни зги!
   – Идите вперед, не е...те мозги! – живо подхватил Васин сержант – Гоша Галушкин и немедля взял деда на прицел.
   – Приехали! – Дед махнул рукой через брод. – Турпал зыдэс!
   – Сволочи... – слегка расстроился Вася. – Нехорошо получилось!
   – Один сюда идет! – сортирным голосом приказали с того берега – откуда-то из кустов левее самого большого валуна. – Без оружия! Говорить будем. Больше никто не идет! А то заложник убиват будем!
   – Попали, – окончательно определился Вася, не сумев нашарить взглядом крикуна. – Вот это жопа, так жопа...
   В двух словах объясняю тем, кто не в курсе, попадальную жопость ситуации: Турпал нас переиграл, а мы оказались к этому не готовы. Мы полагали, что тупой Турпал действует самостоятельно и с ним на обмене будут его крестьянские парни, которым до нормальных «духов» – как до... в общем, вы уже в курсе.
   А тут чувствуется рука Султана – старшего братца, который, судя по всему, принял участие в организации мероприятия. То есть даже пара удодов, допустим, со снайперской винтовкой и гранатометом, хорошо спрятанных в кустах (уж если Вася не заметил!) противоположного берега на заранее подготовленных позициях, – это ощутимый перевес и контроль положения. А если не пара? Нет, разумеется, наши сейчас тоже рассредоточатся, но... будет видно, кто куда залег, да и бережок с нашей стороны в этом плане здорово подкачал. И вовсе не по злому умыслу либо разгильдяйству так получилось, не надо кривить пухлые губы в гнусной ухмылке! Вы же помните, накануне разведывательно-поисковый Вася катался по окрестностям – рекогносцировкой баловался. Только катался исключительно по дорогам, потому как инженерно-саперный взвод ему не дали. Тут вне дорог столько всякой дряни понатыкано – еще с первой войны, что даже местные на полусогнутых перемещаются. А Вася, напомню, не местный. А еще был расчет, что Турпал – не камикадзе и для обмена также будет пользоваться дорогами. Ну и вот – в результате мы имеем, что имеем...
   – Чего ждем? – нервно крикнул мой начальник. – Воронцов – пошел! Мы тебя прикрываем!
   – Пошел, пошел... А вот бы – наоборот. Пошли бы вы все... а я бы вас прикрыл! – Я отдал Васе автомат, снял «разгрузку» и перекрестился. – В случае чего – труп положить в кабинете моего начальника на все трое суток. Пусть нюхает и страдает душевно.
   – Типун тебе! – буркнул Вася, принимая разгрузку. – НРС оставил?
   НРС[45] – Васин подарок на мой день рождения. Подарки боевых братьев я ценю и стараюсь с ними не расставаться. Особенно с такими, что могут пригодиться в трудную минуту.
   – Угу. Совсем уж без оружия – неприлично.
   – А если найдут?
   – Если до полного раздевания не дойдет – не найдут...
   Не знаю, как там у профессиональных переговорщиков, да при больших захватах заложников мирового масштаба, – но у нас в этом плане проще. У нас, как правило, режим цейтнота и мелкие местные особенности. Поэтому посредника, который на виду у врага оставил свое оружие и снял «разгрузку», обычно просто поверхностно охлопывают и оглаживают. Вдруг от волнения забыл пистоль за пазухой или пару гранат? Кроме того, прошу помнить, нохчи – гордые горные орлы. То есть если они не собираются отрезать вам яйца, то за попу и промежность при обыске трогать не станут. Это проверено...
   – Уверен?
   – Угу...
   – Ну, смотри. Удачи...
   Перебравшись на другой берег, я вымочил ноги выше колен и почувствовал себя некомфортно – утро-то прохладное. Впрочем, о каком комфорте можно говорить, когда попа твоя обжимает шершавую рукоять взведенного стреляющего ножа?! А еще прибавьте к этому такой приятный факт, что в вас целятся незримые супостаты. Сидят себе в кустиках, целятся, а ты – как слепой котенок. Ты их не видишь и понятия не имеешь, чего они там давеча покурили и что вообще у них на уме...
   – Стой! Нале-во! Пять шагов вперед. Руки на затылок! Стой спокойно...
   Чьи-то неласковые руки скоренько обхлопали меня, мельком пробежались по бедрам... Нижнюю часть попки и промежности вниманием не удостоили. Спасибо, супостаты!
   – Ремень вытащил. Штаны расстегнул. Быстро! Екнуло сердечко? Нет, это не то – не волнуйтесь.
   Это норма. Боец без ремня и с расстегнутыми штанами – наполовину калека. Одна рука у него все время занята поддержкой штанов, и можно не опасаться, что он героически прыгнет на вас, чтобы задушить в рукопашной схватке. А лучше вообще пуговицы на ширинке обрезать и располовинить резинку трусов. При определенных обстоятельствах мы точно так же поступаем с «чехами». Только они почему-то на это здорово обижаются...
   – Ремень на шею. Пуговицы оставляю – спасибо скажи. Повернись.
   А вот и Турпал ибн как его маму. Спасибо за пуговицы. Высокий, стройный молодой человек с красивой бородой и породистым чувственным носом. Большие глаза, взгляд спокойный, дружелюбная улыбка... Холеные запястья аристократа, руки не дрожат. Указательный палец правой руки, как положено по МБ (мерам безопасности), вытянут вдоль спусковой скобы пистолета «ТТ». В левом ухе – наушник радиопередающего устройства, к горлу прижат ларингофон, явно импортный. Спецназ, блин, – кино, видимо, часто смотрит.
   – Тебя как зовут?
   – Костя.
   – А меня – Турпал. Ну что, Костя, меняться будем?
   – А то! Зачем приехали-то?
   – Ну, молодец, Костя. Слушай меня, Костя...
   По-русски говорит правильно, с небольшим акцентом. Настроен нормально. Психопатом не выглядит. Напротив – симпатичный такой тип. Только лобик подкачал. Узколобый тип, линия волосяного покрова чуть ли не над бровями начинается. И глаза пустые. В общем, просто глуповатый малый, но спокойный и вполне на вид миролюбивый. Начальник райотдела запулил мне дезу? Смысла не вижу – мы, конечно, враги по определению, но в настоящий момент вроде как в одной упряжке. Или я чего недоглядел?
   – Посмотри туда...
   Посмотрел. Две дамы и солдат в «уазике», «уазик» в пятнадцати метрах от места нашего стояния, на краю небольшой лужайки, двери раскрыты. С нашего берега машину не видно, кустарник заслоняет. Рядом с «уазиком» трое: двое с автоматами, один с «ПК», стволы нацелены на пленных. Выглядят хлопцы вполне военно – сразу видно, что у брата одолжил. Чуть позади – джип. За джипом торчат еще двое: какой-то мелкий тип в маске, судя по всему, подросток, и округлый рыхловатый мужлан в «гражданке» и тюбетейке, на вид вполне миролюбивый и добрый. Черноволосый, бородатый, чем-то даже на раввина похож. Но зачем-то внимательно меня рассматривает. Я бы даже сказал, с каким-то нездоровым интересом. И что это во мне такого? Деталь: мужлан без оружия. Странно...
   Прапорщицы – женщины до тридцати, выглядят на все шестьдесят. Лохмотья обмундирования, опухшие лица, места живого нет. Я не закипаю, нет, – знаем мы, что такое плен, и не понаслышке. Пленная молодая женщина... это, братья мои, просто ужас. Даже и говорить не стоит, чего они там с ними вытворяли. То, что дожили до обмена, – просто чудо! Солдат – тощий пацаненок, тоже в лохмотьях, с потухшим взглядом зомби, правая рука на грязной перевязи.
   – Тебе все понятно, Костя?
   Мне все понятно, условия простые. Носилки есть? Пленные ходячие? Есть. Ходячие. Как-то недосуг было по ногам стрелять. Хорошо. Я стою здесь – гарант. Двое пленных берут один труп на носилках и тащат сюда. Потом возвращаются за вторым трупом на носилках.
   Вместе с ними уходит одна женщина. Когда пленные со вторым трупом доходят до середины речки, уходит вторая женщина. Мы с Турпалом выходим из-за кустов и стоим рядышком, в секторах наших спецов и Турпаловых снайперов. Как только пленные с трупом ступают на их берег, уходит солдат. Мы стоим, из наших никто не перемещается. Турпаловы люди грузятся, начинают движение. В этот момент Турпал ныряет в кусты, а я возвращаюсь.
   – Все понятно. Все толково придумал. И себя не обидел, и нас уважил. Только тут один маленький нюансик...
   – Маленький – кто?
   – Проблемка небольшая... Надо последовательность чуток подкорректировать.
   – Не понял? Что тебе не нравится, Костя?
   – Да нет, все нравится... Только тело – одно. Второго похоронили.
   – Ты шутишь, Костя?
   – Разве такими вещами шутят?
   – А мы как договаривались? Два живых – на два живых. Два трупа – на один живой...
   – Да мы и привезли – двоих! А в Шалунах Руслана Шарипова родственники забрали и похоронили. Выйди из кустов, глянь – вон старейшины его рода стоят. Они подтвердят...
   – Нет, я не понял – че за дела, Костя? – Турпал на упоминание о старейшинах не отреагировал. – Мы как договаривались?
   – Слушай, ну я же тебе говорю – тут старейшины...
   – Да че мне старейшины? Я с вами договаривался, при чем здесь старейшины?!
   – Погоди, брат. Ты послушай...
   – Я тебе не брат, Костя. Волк собаке братом не может быть. Ты слова выбирай.
   – О, господи... Ну, извини... Давай чисто по-человечьи... Мы тебе привезли два тела. Одного забрали люди, похоронили. Вон они стоят – ты выгляни, поговори с ними! Ты все равно бы отдал им тело. Считай, мы тебе время сэкономили. Помогли...
   – Мне от вас помощь не нужна. Я сам себе помогаю.
   – Хорошо, хорошо... Ну ты хоть со старейшинами...
   – И со старейшинами я говорить не собираюсь. Кто они мне такие? Я с вами договаривался. А вы не выполнили условия. – Турпал перестал улыбаться, в пустых глазах появились какие-то нездоровые огоньки. – И что мы теперь будем делать?
   Хороший вопрос. Главный мент Шалунов, похоже, был прав... А ты теперь думай, психолог хренов, как с этим маньяком прийти к консенсусу. Только быстро думай, времени в обрез. Вот засада! Почитать бы историю его болезни – коль скоро таковая (история, а не болезнь – болезнь налицо!) вообще существует в природе. Что же там у нас за психотравмирующий фактор родом из детства?...
   – Давай что-нибудь придумаем, Турпал... Давай так: ты погоди маленько, мы прокатимся обратно в Шалуны. Скажем старейшинам, что ты отказываешься верить на слово и... заставил нас выкопать тело Руслана Шарипова...
   Турпал склонил голову влево и напряженно замер, открыв рот. Создавалось впечатление, что в этот момент какой-то незримый абонент чего-то нашептывает ему в наушник. Я отметил, что мужлан в тюбетейке исчез – видимо, надоело любоваться панорамой – и залез в джип. Мне это не понравилось: показалось вдруг, что во всей этой неприличной ситуации присутствует некая роковая упорядоченность.
   – Ты умный, да, Костя? Ты издеваешься надо мной?
   Турпал выпрямил голову, нехорошо ухмыльнулся и презрительно посмотрел на меня сверху вниз.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента