Ну так вот – человечек знал, что его убьют. Это было не какое-то там расплывчатое гипотетическое утверждение из серии «Все мы смертны и рано или поздно сдвинем лыжи, тут уж ничего не поделаешь…», а конкретное: «Через три-четыре дня меня завалят».
Он не стал сучить ножками, вопить о несправедливости судьбы, не забился в угол, обмирая от страха. А в первую очередь, как он выразился, – «раздал долги». То есть позаботился о том, чтобы устроить дела людей, которые от него зависели. И на которых, по большому счету, ему было наплевать.
Не уверен, что я на его месте смог бы вести себя хотя бы наполовину так же стоически. Так что земной поклон тебе, Андрей Иванович. Жил как придется, а смерть принял с большим достоинством…
Гроб опустили и начали засыпать.
Вообще, похороны были очень скромные, никаких тебе обрядов, служителей культа или просто даже оркестра.
Самоубийца…
Тишина стояла в буквальном смысле гробовая, и даже через две оградки был слышен скрежет вонзающихся в землю лопат и глуховатый стук ударяющихся о крышку гроба комьев земли…
Представил вдруг – живо, как наяву: Андрей Иванович лежит с вечной своей ехидной ухмылкой, а на лицо ему сыплется земля…
Некоторое время бездумно стоял, вслушиваясь в этот душераздирающий стукоток… Потом забыл про конспирацию – такое смятение чувств навалилось, что совсем перестал соображать, – перелез через оградку, через вторую, подошел к могиле… У вдовы лицо каменное, взгляд безумный, такое впечатление, что она не понимает, что вообще сейчас происходит… Любила? Оказывается, и таких мелких пакостников кто-то любит…
Бросил горсть земли в могилу, взял за руку вдову, понес какой-то бред соболезнующего характера…
– А вы кто ему?
Это мать Андрея Ивановича. Из-за плеча безутешной вдовы, негромко, но требовательно.
Практичная дама. Такой момент, такой момент… Вроде бы убиваться надо, заходиться в рыданиях, в могилу лезть: на кого ты нас покинул, сынуля, сиротинушками оставил!!! Ммм-да…
– Я это… Ну…
А голова совсем не соображает – вопрос-то вроде простой, соврать что-нибудь и вся недолга… Друг детства? Мать наверняка бы знала… Коллега? Вон коллеги стоят, насупились, уставились подозрительно…
– …в общем – никто.
– ?!
А что сказать? «Я простой наркодилер, толкал „гердос“ под крепкой „крышей“ вашего сына»?!
– Понимаете… Я ему очень обязан. Очень. Ваш сын спас меня от тюрьмы…
Как правило, в сюжетах, близких к моему (из серии «как я стал драгдилером»), всегда присутствует какая-нибудь душераздирающая история слезоточивого характера. Вариантов море: дорогая операция смертельно больной матери, вызволение из цепких лап правосудия оступившегося младшего брата, спасение от кровожадных бандосов попавшей на «кидняк» сестрички – и далее в таком духе, семьдесят три страницы. Общая суть: внезапно и остро нужна куча денег для благого дела, а взять негде. Скрепя сердце и горько плача ночами от безысходности, переступаем через общечеловечьи принципы и начинаем творить зло: воруем, грабим, становимся наемными убивцами, сутенерами… Или просто барыгами: начинаем потихоньку торговать драгами. Наркотой, то бишь.
Не знаю, есть ли в таких историях какая-то доля истины, или все это сплошь художественное вранье… Но лично у меня никакого извинительного мотива нет. То есть денег, конечно, не хватало, как и всем вокруг, но не так уж, чтоб совсем совесть продать и пуститься во все тяжкие. Получается, что я гад? Давайте я вам коротенько расскажу, как я докатился до жизни такой, а вы сами решите, так оно или нет.
Для начала скажу пару слов о моем родном городе. Дальнейшие события будут разворачиваться именно здесь, поэтому, если кто не знает, есть смысл поверхностно ознакомиться с пейзажем.
Черный Яр – небольшой городок в ста километрах к северу от Москвы, уютно раскинувшийся по обеим берегам самой знаменитой русской реки. Это наукоград во всех отношениях: научно-исследовательский центр ядерной физики, к которому прилагается необъятный комплекс лабораторий и опытных площадок, собственный университет, давший миру немало знаменитостей, и «силиконовая долина» – обширный жилой массив, заселенный молодыми специалистами, учеными, компьютерщиками и прочей творческой интеллигенцией.
С момента основания и до 2000 года Черный Яр был «закрытым» городом. «Распечатали» его, как видите, аж пять лет назад, но в плане администрации и порядка жизни все осталось практически в исходном состоянии.
Пример: один знакомый недавно попробовал зарегистрировать на своей жилплощади нерусского друга детства, который приехал искать работу в столице. Казалось бы, чего такого, да? В Москве некоторые бабуси в одной комнате по сорок человек регистрируют за деньги, и никто на это не обращает внимания.
А тут – не дали. Мотивировали так: вы что, забыли, где живете? Вы, может быть, думаете, что у нас «первый отдел» упразднили?!
Знакомый возмутился: моя частная квартира, что хочу, то и делаю! Ну, тут вы не правы, сказали знакомому. Переезжайте в другой город – и пропишите у себя хоть весь Северный Кавказ. А у нас этот номер не пройдет. Жаловаться? Да на здоровье! Хоть в Комиссию ООН по правам человека…
Как видите, все по-прежнему строго, четко и с полоборота – у нас не забалуешь.
Я свой город люблю, но расхваливаю его вовсе не из-за этого. Просто хотел наглядно провести параллель: если то, о чем я расскажу ниже, есть у нас, можно себе представить, что творится в других городах, не обремененных сенью влияния «первых отделов».
Сколько себя помню, у нас всегда на подстанциях «Скорой помощи» потихоньку торговали «кислотой» (ангидрид уксусной кислоты). Многие знают, для чего сия вещица нужна, а кто не в курсе – это значит, что вы просто счастливый человек! Оставайтесь и далее в приятном неведении, спать крепче будете.
Я до недавнего времени работал врачом «Скорой помощи». В «кислотном» процессе не участвовал по чисто техническим причинам, но кухню знаю. Участвуют там сестра, фельдшер и охранник (торгуют, как правило, ночью) – с высокого благословения начальства, которому и уходит львиная доля дохода. Выездной бригаде места в этой приятной цепочке нет, она в полном составе (бригада, а не цепочка) со свистом пролетает.
Ну так вот, я как-то сдуру проявил смекалку и изобрел способ втихаря и помалу тырить общественный ангидрид. Не подумайте чего плохого – это вовсе не для продажи или, упаси господь, для себя! Для друга брал. Сугубо из альтруистских побуждений.
Есть у меня такой друг – Людвиг Зверев… Не буду распространяться на старую избитую тему насчет подмены понятий «друзья – приятели – собутыльники», все и так в курсе. Людвиг как раз друг, и, пожалуй, даже единственный в жизни. Остальные – так, приятели.
Да уж, Людвиг… Как говорится – светлая печаль моей жизни. Родители мечтали, чтобы он стал великим музыкантом, этак вот обозвали с благими намерениями и вовсе без злого умысла. Представляете, как дитя мучилось в процессе становления?! За одно лишь «погоняло» (без вариантов – «Люда»!) можно было проникнуться к предкам лютой ненавистью и потом мстить им всю жизнь.
Но Людвиг добрый. Он у нас – местная мать Тереза. А докатился до жизни такой, подозреваю, все же из-за имени. Потому что в детстве и юности постоянно приходилось всем доказывать, что он вовсе не Люда, а весь из себя «крутой чувак». Приходилось поступки совершать. Делать вещи, присущие «правильным пацанам», показывать, что тебе не «слабо». Вот и привык.
Людвиг – студент-недоучка. Мы с первого класса этак бодренько бежали вместе по жизни, легко и просто поступили в «мед», а в конце четвертого курса он сошел с дистанции. Не то чтобы остался на обочине – плетется помаленьку дальше… Но без прежнего задора и планов на будущее. Какие тут могут быть планы?! «Планы» – это детские шалости. Это уже пройденный этап. Людвиг давно и системно «торчит» на опиатах. А в последнее время, благодаря одной скотине, – конкретно подсел на героин. Да, скотина – это я. Прошу любить и жаловать…
Короче, для Людвига я периодически совершал мелкие служебные преступления: списывал препараты группы «А», выправлял ему левые «терки», а под завязку крал «кислоту». «Под завязку» – потому что это длилось недолго. Вычислили меня быстро и без особых хитростей. Это ведь если вся система работает, воровать легко: снизу продают, сверху списывают и актируют. А когда у них самих воруют, они это дело моментально высчитывают, потому что это уже не государственное, общее, а свое, кровное.
Если бы меня просто поймали за руку на месте преступления, можно было бы как-то вырулить. Сами понимаете, врачу нетрудно найти объяснение для единичного использования препарата ограниченного доступа. Но коллеги мои оказались натуральными иезуитами! Засекли – сразу шум подымать не стали, а решили развлечься шпионскими играми. Следили целый месяц, помимо воровства ангидрида, зафиксировали несколько эпизодов необоснованной выдачи рецептов на сильнодействующие лекарства (а попросту – те самые левые «терки») и пару списаний якобы применявшихся на экстренных вызовах обезболивающих инъекций.
Самое обидное – шпионила сестра из моей бригады, которой я доверял, как себе. Стучала, сволочь, как туземный бубен! Наверное, злобу лютую затаила за то, что не проявлял к ней должного мужского интереса. Она, в общем, дамочка ничего себе, но я как-то привык по жизни не мешать чувства с работой и всегда придерживался этого правила.
Короче, как бы там ни было – сдала она меня с потрохами.
Иезуиты и здесь не отказали себе в удовольствии: предъявили не все сразу, а поэтапно, эпизодами. Не зная, что у них на руках полный расклад, я подло врал и изворачивался, как тот уж в клюве у цапли. Истерично качал права:
– А сами-то вы, сами!!!
– А ты нас за руку ловил?
– Да чего тут ловить, и так все знают!
– А за клевету не желаешь привлечься?
– Какая, на фиг, клевета?! Да вы тут все уроды и хапуги, как я с вами работал – ума не приложу!!!
Потом анализировал: получалось, что выглядел я тогда мерзко. Мало того, что ворюга, так еще и этакий мелкий гадкий враль, и двуличный подлец. Всем улыбался, ручки жал, на корпоративных вечеринках блистал – а как прижали, так оно и поперло изо всех щелей. Как вспомню – краснею, хоть и прошло уже довольно много времени.
В общем, выперли меня «по-семейному». Тихо, без скандала, «по собственному желанию», с мотивацией «отсутствия достойного денежного содержания». Обычное дело по нашим временам. Не в их интересах было скандалить – я ведь не стал бы молчать, хотя мне и намекнули, этак прозрачно и недвусмысленно: разговорчивость в данном вопросе может оказаться весьма вредной для здоровья. Я просто тогда не совсем отдавал себе отчет, с чем имею дело…
Ну что можно сказать в свое оправдание? Наверное, ничего. Сам виноват, большой уже, надо было соображать, чем все это может кончиться.
Ничего, переживем. У нас в стране для такого, как я, всегда работа найдется…
А вообще, если отбросить глупую браваду, для меня это был удар. Как и для любого законопослушного товарища, который вырос в привычной системе координат и вдруг, в одночасье, из-за какой-то тупой случайности оказался вышиблен за пределы оной системы. Сидит с разинутым ртом, глазами хлопает… Вот так ни фига себе! Система координат едет дальше, а я остался на обочине…
Поехал сгоряча к Люде, с ходу устроил ему выволочку, в процессе которой основательно помял лицо. Из-за тебя все, гад!!!
Спустя полчаса помирились, сели анализировать ситуацию и, как водится, напились как свиньи.
К сведению: Людвиг у нас в буквальном смысле полиглот. Системные «опиюшники» алкоголь, как правило, не употребляют, а тех, кто пьет, презрительно называют «синяками». Мой уникальный людо-зверь с двух рук вмазывается всяким «хмурьем», глотает «колеса», до недавнего времени (пока я не стал барыгой) вовсю «отвинчивал», а при «отходняках» и на ремиссии непременно жрет водку. Литрами! Да, когда уже совсем ничего нет, может вспомнить былое и раскумариться травой. Большой спец по всякой вредной химии, ходячая энциклопедия психоактивных веществ и способов их добычи из вполне легальных препаратов.
До того как я стал барыгой, а Людвиг моими «ногами», он варил дома всякую гадость. У него, знаете ли, прекрасные условия для подобного рода деятельности. Впрочем, про условия чуть позже, но вот факт: результатами его экспериментов «двигалась» значительная масса торчащей братии, и никто ни разу не умер. Хотя овердозы и тривиальные отравления случались. Но тут уж ничего не поделаешь, такова специфика: если потребляешь всякую гадость, будь готов к самым непредсказуемым последствиям.
В процессе анализа я пришел к неприятному выводу: карьера врача для меня закончилась.
Людвиг не согласился: работать можно, просто теперь меня не возьмут на престижные места. А так как я и ранее не мог даже и надеяться попасть на престижные места (не в той семье родился, не в том кругу вращался), то мне ровным счетом не о чем беспокоиться. И вообще, радоваться надо. Чему? Ну как – чему? Из передряги выскочил легко, практически без потерь, и вообще, все у меня только начинается…
Людвиг у нас неисправимый добряк и оптимист. Это не лечится, видимо, врожденное.
Не менее десятка раз он пребывал в состоянии клинической смерти: как водится, это были овердозы, на которых вашему покорному слуге невольно пришлось поприсутствовать. Сценарий всегда один и тот же, действо стартует с неожиданного звонка в три часа ночи:
– Игореха, тут твой корень собирается кеды сдвинуть!!! Давай бегом!!!
– Ну, мать вашу трах-тередох-тередох… Чем «ставился»?
– Полтора квадрата «черняшки».
– Всего лишь?! Не понял – ремиссию развязал, что ли?
– Ну, это… кхм… на два пласта радедорма…
– Вот же уроды!
– Ну так че?
– Трясите, таскайте, бейте лицо. Еду…
Налоксон, капельница, такси, помчались. А куда деваться? Сам в «Скорой» работаю, в курсе: адреса «системных» известны (в нашей деревне все друг друга знают) – по вызову туда никто не поедет. Пусть сдыхает сволота, торчок поганый! Следует заметить: «системные» – народ опытный в таких делах, тривиальные передозы решают сами, подручными средствами. Если уж привлекают врача, значит, все – человек действительно одной ногой в могиле.
Ну так вот, за последние пять лет Людвиг не менее десятка раз побывал на Великом Пороге. Организм его, по-моему, на 99% состоит из ядовитой химии. И выглядит он под стать внутреннему своему содержанию: худющий, что ваш Кощей, кожа с синюшным или даже с зеленоватым оттенком, глаза как у некоего сказочного существа – огромные, зеленые, с каким-то мистическим флуоресцентным отливом.
По всем известным канонам психосоматической типологии Людвиг должен быть желчным истериком с явно выраженной предрасположенностью к МДП (маниакально-депрессивному психозу). Но он плевать хотел на каноны. В его ненормативным образом устроенных глазах всегда ровно горит безразмерная любовь к окружающему миру и величайшее удовольствие от того, что он в этом мире живет.
Кто его не знает, думают сначала – сумасшедший. Нормальный человек не может с такой любовью относиться к этому дурному миру и в таком полутрупном состоянии вовсю радоваться жизни. Если солнечно – может полдня сидеть на лавке и глупо улыбаться в пространство. Если снег идет – будет часами созерцать снежинки за стеклом и при этом хихикать, как деревенский дурачок. Удивительно, что все эти нирваны на ровном месте органично сочетаются с ясным мышлением и безупречной логикой. Интеллектуал, философ, обладает энциклопедическими знаниями. Лучшего собеседника я не встречал. За редкую по нынешним временам возможность умно и остро дискутировать на любые темы Людвигу можно простить все его странности и несуразности. Уникум, короче.
Необоснованно много времени уделил Людвигу? Да, если учесть, что ключевой роли он играть не будет, видимо, много. Просто, наверное, потому, что Зверев – мой единственный друг. И во мне постоянно живет великая досада, что этот друг – умница и очень способный товарищ – конченый торчок. Абыдна, да! Вокруг столько бездарей и посредственностей – и ничего, ни в одном глазу… А тут попадется весь из себя такой – один на десять тысяч – и надо же, тратит свой талант исключительно на то, чтобы травить себя всеми доступными способами и средствами! Загадка природы, блин…
Ладно, хватит причитать. Каждый сам кузнец своего счастья и возница колесницы своей судьбы.
В общем, я с этим торкнутым кузнецом насчет не совсем утраченных перспектив моей медицинской карьеры отчасти согласился. Но по поводу второй части резюме не совсем понял. Чему радоваться, конь ты наш троянский? И – ну-ка, поподробнее – чего это у нас там «только начинается»?
Людвиг, мечтательно таращась в окно, поделился планом…
Сказал и тут же усомнился – а правильно ли поймут? План ведь разный бывает! Вот уж точно, с кем поведешься…
Ну, скажем для точности: изложил свой перспективный план.
В далеком Джезказгане у него проживает тетушка, замужем за казахом, председателем колхоза имени какой-то матери, то ли совхоза. У них там все здорово: прекрасные климатические условия и полный правовой беспредел. Мы могли бы поехать туда, выращивать мак, доить ханку, резать «солому» и возить всю эту благодать сюда. Можно сказочно обогатиться.
Ну правильно, мог бы даже и не спрашивать! Кому что, а голому – одеться.
– Долго думал, укурок?
– А чего? Знаешь, какие бабки можно сделать? Вон, у меня в Торквелове хорошие знакомые – очень достойные люди – уже давно этим занимаются. И все в шоколаде. С ног до головы…
Торквелово – это тут рядышком, двадцать минут езды. Такой гадюшник, что любого нормального человека в дрожь бросает. Славится едва ли не на всю Россию, а по статистике двух областей железно сидит в тройке лидеров. «Достойные люди» – это цыгане, у которых Люда со товарищи покупают ханку и «солому». Торгуют всем, что можно колоть, вдыхать, глотать, сосать и лизать – другими словами, чем можно «трескаться», «ставиться» и «вмазываться». Будь моя воля и полномочия, давно бы спалил этот торчковый рай к чертовой матери.
Почему никто не принимает мер? Да какие тут меры, все повязано и проплачено. Правоохранительные органы сами же усердно крышуют все это дело. Как-нибудь будет досуг, расскажу – сейчас у нас о другом разговор.
– Если там все так благоприятно и круто, чего же ты до сих пор здесь? Взял бы кого-нибудь из своих корешей да поехал. Я тебе зачем?
– Из моих камрадов ты один не торкаешься, – улыбчиво щурясь, пояснил Людвиг. – «Огород» растить да «дербанить», в принципе, не бог весть какая сложность. Главное – возить. Торчка нельзя посылать с товаром через всю страну. Моментом спалится. А ты у нас такой умный, представительный, да при дипломе…
– Ну, брат, уважил! Спасибо за доверие… А что? «Кислоту» воровал, теперь, по логике, в самый раз наркокурьером подмолотить…
В общем, я от всей души послал Людвига в задницу и отправился устраивать свою новую жизнь. Ну, не то чтобы прямо с ходу (прямо с ходу я был крепко пьян), а сначала проспался, объяснился с женой, а уже потом отправился…
Спасибо добрым людям, оформили врачом юношеской сборной по футболу. Хлопцы там здоровые, как буйволы, если травмы случаются, все равно обращаются в ведомственную больницу, так что врач им нужен как метеорологический зонд багатурам Чингисхана. Зарплату и премии добрые люди делили промеж себя, а от меня требовалось всего лишь раз в квартал выехать с командой на соревнования.
Если кто совсем далек от медицины и не понял, зачем это мне, поясняю: для сохранения диплома. У нас ведь как: если не работаешь по специальности в течение определенного времени, диплом аннулируется.
Ну вот, о дипломе я позаботился, потом отправился искать, чем бы на жизнь заработать.
Вы будете смеяться, но я не нашел ничего более достойного, чем место в бригаде грузчиков на товарной станции пресловутого Торквелова. Тут рядом, двадцать минут.
Я сделал для себя удивительное открытие: оказывается, с работой у нас сложно! Искал две недели, обегал весь Черный Яр и окрестные населенные пункты – по нулям. Нормальные места давным-давно заняты, а ненормальных почему-то нет вовсе. Три утренние электрички с интервалом в двадцать минут увозят весь дееспособный люд в Москву. Все простые смертные трудятся там. Непростые – ученые и обслуживающий персонал режимных объектов, как выяснилось, пополнять свои ряды категорически не желают. Особенно за счет недобросовестных врачей.
А в Торквелове, как выяснилось, сложно с рабочими руками и крепкими спинами. То есть «офисные» вакансии, как и повсюду, давно укомплектованы, а хронически не хватает именно работяг (это те, кто занимается тяжелым физическим трудом). Все поголовно «торчат», работать никто не желает!
Платят там очень даже неплохо, за первый месяц я заработал в два с половиной раза больше, чем на «Скорой». Сначала думал, что об этом славном местечке никто не знает, но бригадир меня разубедил: оказывается, их объявления расклеены по всему Черному Яру.
Странно… Почему люди прутся в Москву (я знаю несколько товарищей, которые там работают как раз «такелажными рабочими»), когда тут под боком есть вполне сносная работа?
Потом как-то между делом привычно пофилософствовал на эту тему с Людой, и он мне раскрыл страшный секрет.
Людвиг считает, что подавляющее большинство черноярцев страдают неким заболеванием, которое он обозвал «наукоградовой спесью». Заболевание сложное и в суровых условиях провинциального климата лечению не поддается.
Надо же, я тут родился и вырос, а никогда даже и не подозревал, как у нас все запущено!
Основной симптом: «Мы не просто так – провинция, а самый крутой в мире наукоград! Мировой прогресс двигаем. В общем – всем встать, шапки долой!!!». И не важно, что из сорока тысяч горожан прогресс реально двигают всего лишь несколько десятков светлых голов. Мы же тут живем, значит, тоже причастны.
Так что понимать надо, это вам не хухры-мухры. Нерусских не регистрируем, работаем только у себя, на худой конец – в столице. До столицы мы еще можем снизойти. А ехать в какой-то торчковый тупичок (это от Москвы аж на двадцать километров дальше нас), да еще вкалывать там грузчиком… Это что, такая тупая шутка?!!!
Вот так-то.
В общем, стал я работать, помаленьку освоился. Меня эта страшная зараза, открытая медиком-недоучкой Людвигом, как-то не коснулась: то ли адаптированный мутант, то ли иммунитет, но ничего зазорного для себя я тут не видел. Ездить близко, платят сносно – жить можно.
Единственное: жить можно, пока молод и здоров. Поставили меня в бригаду «спортсменов» (все малопьющие, крепкие, от тридцати до сорока), за день мы делали три нормы «синюшных» бригад, состоящих из обычных алкашей. Поэтому и зарабатывали неплохо: «левого» боя стекла и порчи имущества у нас практически не было, начальство это ценило. Зато домой я приезжал абсолютно никакой. Особенно тяжело было поначалу, не привык на прежней работе поднимать что-либо тяжелее медицинского баула. Так что несколько лет в таком режиме поработать можно, а потом надо будет чего-нибудь соображать.
Итак, с добычей хлеба насущного более-менее я определился. Одновременно разобрался с любовью и семейной жизнью.
Увы, супруга моя нежная этот отборочный тур судьбы благополучно провалила.
Вот ведь парадокс получился! Приносил семь тысяч – терпела. «…Мой муж – доктор (не „врач“, а именно „доктор“!), выходец из семьи потомственных эскулапов…» Выперли – переживала, но в истерику не впадала. Люду хорошо знает, жалеет его, понимает прекрасно, почему все так получилось, верила – это временно, все образуется.
«Ты только никому не рассказывай, ладно?..– это насчет того, что я устроился грузчиком (а куда устроился – вообще жуть!), – …А то перед людьми неудобно. Хорошо?»
Хорошо, но не совсем понятно. Чего тут неудобного? Денег в два раза больше, плюс каждый раз с работы чего-то на халяву везу – не краду, так дают, за ударный труд. Все ночи – дома. Раньше, бывало, порой до десяти дежурств в месяц набегало! Это, считай, двадцать дней вылетало: сутки на смене, сутки восстанавливаешься.
Потом оказалось, что все это вовсе не временно, и формулировка «мой муж – грузчик в Торквелове» стала для нашей семейной идиллии роковой. Месяц, второй, на третий перевалило… Какая-то информированная подружка не пойми откуда узнала и тут же всех ввела в курс.
Он не стал сучить ножками, вопить о несправедливости судьбы, не забился в угол, обмирая от страха. А в первую очередь, как он выразился, – «раздал долги». То есть позаботился о том, чтобы устроить дела людей, которые от него зависели. И на которых, по большому счету, ему было наплевать.
Не уверен, что я на его месте смог бы вести себя хотя бы наполовину так же стоически. Так что земной поклон тебе, Андрей Иванович. Жил как придется, а смерть принял с большим достоинством…
Гроб опустили и начали засыпать.
Вообще, похороны были очень скромные, никаких тебе обрядов, служителей культа или просто даже оркестра.
Самоубийца…
Тишина стояла в буквальном смысле гробовая, и даже через две оградки был слышен скрежет вонзающихся в землю лопат и глуховатый стук ударяющихся о крышку гроба комьев земли…
Представил вдруг – живо, как наяву: Андрей Иванович лежит с вечной своей ехидной ухмылкой, а на лицо ему сыплется земля…
Некоторое время бездумно стоял, вслушиваясь в этот душераздирающий стукоток… Потом забыл про конспирацию – такое смятение чувств навалилось, что совсем перестал соображать, – перелез через оградку, через вторую, подошел к могиле… У вдовы лицо каменное, взгляд безумный, такое впечатление, что она не понимает, что вообще сейчас происходит… Любила? Оказывается, и таких мелких пакостников кто-то любит…
Бросил горсть земли в могилу, взял за руку вдову, понес какой-то бред соболезнующего характера…
– А вы кто ему?
Это мать Андрея Ивановича. Из-за плеча безутешной вдовы, негромко, но требовательно.
Практичная дама. Такой момент, такой момент… Вроде бы убиваться надо, заходиться в рыданиях, в могилу лезть: на кого ты нас покинул, сынуля, сиротинушками оставил!!! Ммм-да…
– Я это… Ну…
А голова совсем не соображает – вопрос-то вроде простой, соврать что-нибудь и вся недолга… Друг детства? Мать наверняка бы знала… Коллега? Вон коллеги стоят, насупились, уставились подозрительно…
– …в общем – никто.
– ?!
А что сказать? «Я простой наркодилер, толкал „гердос“ под крепкой „крышей“ вашего сына»?!
– Понимаете… Я ему очень обязан. Очень. Ваш сын спас меня от тюрьмы…
* * *
Перечитал кучу книг, пересмотрел километры кино в рамках темы. Не то чтобы люблю терзаться, но иногда бывает – накатывает. Что-то внутри меня восстает против всего того…Как правило, в сюжетах, близких к моему (из серии «как я стал драгдилером»), всегда присутствует какая-нибудь душераздирающая история слезоточивого характера. Вариантов море: дорогая операция смертельно больной матери, вызволение из цепких лап правосудия оступившегося младшего брата, спасение от кровожадных бандосов попавшей на «кидняк» сестрички – и далее в таком духе, семьдесят три страницы. Общая суть: внезапно и остро нужна куча денег для благого дела, а взять негде. Скрепя сердце и горько плача ночами от безысходности, переступаем через общечеловечьи принципы и начинаем творить зло: воруем, грабим, становимся наемными убивцами, сутенерами… Или просто барыгами: начинаем потихоньку торговать драгами. Наркотой, то бишь.
Не знаю, есть ли в таких историях какая-то доля истины, или все это сплошь художественное вранье… Но лично у меня никакого извинительного мотива нет. То есть денег, конечно, не хватало, как и всем вокруг, но не так уж, чтоб совсем совесть продать и пуститься во все тяжкие. Получается, что я гад? Давайте я вам коротенько расскажу, как я докатился до жизни такой, а вы сами решите, так оно или нет.
Для начала скажу пару слов о моем родном городе. Дальнейшие события будут разворачиваться именно здесь, поэтому, если кто не знает, есть смысл поверхностно ознакомиться с пейзажем.
Черный Яр – небольшой городок в ста километрах к северу от Москвы, уютно раскинувшийся по обеим берегам самой знаменитой русской реки. Это наукоград во всех отношениях: научно-исследовательский центр ядерной физики, к которому прилагается необъятный комплекс лабораторий и опытных площадок, собственный университет, давший миру немало знаменитостей, и «силиконовая долина» – обширный жилой массив, заселенный молодыми специалистами, учеными, компьютерщиками и прочей творческой интеллигенцией.
С момента основания и до 2000 года Черный Яр был «закрытым» городом. «Распечатали» его, как видите, аж пять лет назад, но в плане администрации и порядка жизни все осталось практически в исходном состоянии.
Пример: один знакомый недавно попробовал зарегистрировать на своей жилплощади нерусского друга детства, который приехал искать работу в столице. Казалось бы, чего такого, да? В Москве некоторые бабуси в одной комнате по сорок человек регистрируют за деньги, и никто на это не обращает внимания.
А тут – не дали. Мотивировали так: вы что, забыли, где живете? Вы, может быть, думаете, что у нас «первый отдел» упразднили?!
Знакомый возмутился: моя частная квартира, что хочу, то и делаю! Ну, тут вы не правы, сказали знакомому. Переезжайте в другой город – и пропишите у себя хоть весь Северный Кавказ. А у нас этот номер не пройдет. Жаловаться? Да на здоровье! Хоть в Комиссию ООН по правам человека…
Как видите, все по-прежнему строго, четко и с полоборота – у нас не забалуешь.
Я свой город люблю, но расхваливаю его вовсе не из-за этого. Просто хотел наглядно провести параллель: если то, о чем я расскажу ниже, есть у нас, можно себе представить, что творится в других городах, не обремененных сенью влияния «первых отделов».
Сколько себя помню, у нас всегда на подстанциях «Скорой помощи» потихоньку торговали «кислотой» (ангидрид уксусной кислоты). Многие знают, для чего сия вещица нужна, а кто не в курсе – это значит, что вы просто счастливый человек! Оставайтесь и далее в приятном неведении, спать крепче будете.
Я до недавнего времени работал врачом «Скорой помощи». В «кислотном» процессе не участвовал по чисто техническим причинам, но кухню знаю. Участвуют там сестра, фельдшер и охранник (торгуют, как правило, ночью) – с высокого благословения начальства, которому и уходит львиная доля дохода. Выездной бригаде места в этой приятной цепочке нет, она в полном составе (бригада, а не цепочка) со свистом пролетает.
Ну так вот, я как-то сдуру проявил смекалку и изобрел способ втихаря и помалу тырить общественный ангидрид. Не подумайте чего плохого – это вовсе не для продажи или, упаси господь, для себя! Для друга брал. Сугубо из альтруистских побуждений.
Есть у меня такой друг – Людвиг Зверев… Не буду распространяться на старую избитую тему насчет подмены понятий «друзья – приятели – собутыльники», все и так в курсе. Людвиг как раз друг, и, пожалуй, даже единственный в жизни. Остальные – так, приятели.
Да уж, Людвиг… Как говорится – светлая печаль моей жизни. Родители мечтали, чтобы он стал великим музыкантом, этак вот обозвали с благими намерениями и вовсе без злого умысла. Представляете, как дитя мучилось в процессе становления?! За одно лишь «погоняло» (без вариантов – «Люда»!) можно было проникнуться к предкам лютой ненавистью и потом мстить им всю жизнь.
Но Людвиг добрый. Он у нас – местная мать Тереза. А докатился до жизни такой, подозреваю, все же из-за имени. Потому что в детстве и юности постоянно приходилось всем доказывать, что он вовсе не Люда, а весь из себя «крутой чувак». Приходилось поступки совершать. Делать вещи, присущие «правильным пацанам», показывать, что тебе не «слабо». Вот и привык.
Людвиг – студент-недоучка. Мы с первого класса этак бодренько бежали вместе по жизни, легко и просто поступили в «мед», а в конце четвертого курса он сошел с дистанции. Не то чтобы остался на обочине – плетется помаленьку дальше… Но без прежнего задора и планов на будущее. Какие тут могут быть планы?! «Планы» – это детские шалости. Это уже пройденный этап. Людвиг давно и системно «торчит» на опиатах. А в последнее время, благодаря одной скотине, – конкретно подсел на героин. Да, скотина – это я. Прошу любить и жаловать…
Короче, для Людвига я периодически совершал мелкие служебные преступления: списывал препараты группы «А», выправлял ему левые «терки», а под завязку крал «кислоту». «Под завязку» – потому что это длилось недолго. Вычислили меня быстро и без особых хитростей. Это ведь если вся система работает, воровать легко: снизу продают, сверху списывают и актируют. А когда у них самих воруют, они это дело моментально высчитывают, потому что это уже не государственное, общее, а свое, кровное.
Если бы меня просто поймали за руку на месте преступления, можно было бы как-то вырулить. Сами понимаете, врачу нетрудно найти объяснение для единичного использования препарата ограниченного доступа. Но коллеги мои оказались натуральными иезуитами! Засекли – сразу шум подымать не стали, а решили развлечься шпионскими играми. Следили целый месяц, помимо воровства ангидрида, зафиксировали несколько эпизодов необоснованной выдачи рецептов на сильнодействующие лекарства (а попросту – те самые левые «терки») и пару списаний якобы применявшихся на экстренных вызовах обезболивающих инъекций.
Самое обидное – шпионила сестра из моей бригады, которой я доверял, как себе. Стучала, сволочь, как туземный бубен! Наверное, злобу лютую затаила за то, что не проявлял к ней должного мужского интереса. Она, в общем, дамочка ничего себе, но я как-то привык по жизни не мешать чувства с работой и всегда придерживался этого правила.
Короче, как бы там ни было – сдала она меня с потрохами.
Иезуиты и здесь не отказали себе в удовольствии: предъявили не все сразу, а поэтапно, эпизодами. Не зная, что у них на руках полный расклад, я подло врал и изворачивался, как тот уж в клюве у цапли. Истерично качал права:
– А сами-то вы, сами!!!
– А ты нас за руку ловил?
– Да чего тут ловить, и так все знают!
– А за клевету не желаешь привлечься?
– Какая, на фиг, клевета?! Да вы тут все уроды и хапуги, как я с вами работал – ума не приложу!!!
Потом анализировал: получалось, что выглядел я тогда мерзко. Мало того, что ворюга, так еще и этакий мелкий гадкий враль, и двуличный подлец. Всем улыбался, ручки жал, на корпоративных вечеринках блистал – а как прижали, так оно и поперло изо всех щелей. Как вспомню – краснею, хоть и прошло уже довольно много времени.
В общем, выперли меня «по-семейному». Тихо, без скандала, «по собственному желанию», с мотивацией «отсутствия достойного денежного содержания». Обычное дело по нашим временам. Не в их интересах было скандалить – я ведь не стал бы молчать, хотя мне и намекнули, этак прозрачно и недвусмысленно: разговорчивость в данном вопросе может оказаться весьма вредной для здоровья. Я просто тогда не совсем отдавал себе отчет, с чем имею дело…
Ну что можно сказать в свое оправдание? Наверное, ничего. Сам виноват, большой уже, надо было соображать, чем все это может кончиться.
Ничего, переживем. У нас в стране для такого, как я, всегда работа найдется…
А вообще, если отбросить глупую браваду, для меня это был удар. Как и для любого законопослушного товарища, который вырос в привычной системе координат и вдруг, в одночасье, из-за какой-то тупой случайности оказался вышиблен за пределы оной системы. Сидит с разинутым ртом, глазами хлопает… Вот так ни фига себе! Система координат едет дальше, а я остался на обочине…
Поехал сгоряча к Люде, с ходу устроил ему выволочку, в процессе которой основательно помял лицо. Из-за тебя все, гад!!!
Спустя полчаса помирились, сели анализировать ситуацию и, как водится, напились как свиньи.
К сведению: Людвиг у нас в буквальном смысле полиглот. Системные «опиюшники» алкоголь, как правило, не употребляют, а тех, кто пьет, презрительно называют «синяками». Мой уникальный людо-зверь с двух рук вмазывается всяким «хмурьем», глотает «колеса», до недавнего времени (пока я не стал барыгой) вовсю «отвинчивал», а при «отходняках» и на ремиссии непременно жрет водку. Литрами! Да, когда уже совсем ничего нет, может вспомнить былое и раскумариться травой. Большой спец по всякой вредной химии, ходячая энциклопедия психоактивных веществ и способов их добычи из вполне легальных препаратов.
До того как я стал барыгой, а Людвиг моими «ногами», он варил дома всякую гадость. У него, знаете ли, прекрасные условия для подобного рода деятельности. Впрочем, про условия чуть позже, но вот факт: результатами его экспериментов «двигалась» значительная масса торчащей братии, и никто ни разу не умер. Хотя овердозы и тривиальные отравления случались. Но тут уж ничего не поделаешь, такова специфика: если потребляешь всякую гадость, будь готов к самым непредсказуемым последствиям.
В процессе анализа я пришел к неприятному выводу: карьера врача для меня закончилась.
Людвиг не согласился: работать можно, просто теперь меня не возьмут на престижные места. А так как я и ранее не мог даже и надеяться попасть на престижные места (не в той семье родился, не в том кругу вращался), то мне ровным счетом не о чем беспокоиться. И вообще, радоваться надо. Чему? Ну как – чему? Из передряги выскочил легко, практически без потерь, и вообще, все у меня только начинается…
Людвиг у нас неисправимый добряк и оптимист. Это не лечится, видимо, врожденное.
Не менее десятка раз он пребывал в состоянии клинической смерти: как водится, это были овердозы, на которых вашему покорному слуге невольно пришлось поприсутствовать. Сценарий всегда один и тот же, действо стартует с неожиданного звонка в три часа ночи:
– Игореха, тут твой корень собирается кеды сдвинуть!!! Давай бегом!!!
– Ну, мать вашу трах-тередох-тередох… Чем «ставился»?
– Полтора квадрата «черняшки».
– Всего лишь?! Не понял – ремиссию развязал, что ли?
– Ну, это… кхм… на два пласта радедорма…
– Вот же уроды!
– Ну так че?
– Трясите, таскайте, бейте лицо. Еду…
Налоксон, капельница, такси, помчались. А куда деваться? Сам в «Скорой» работаю, в курсе: адреса «системных» известны (в нашей деревне все друг друга знают) – по вызову туда никто не поедет. Пусть сдыхает сволота, торчок поганый! Следует заметить: «системные» – народ опытный в таких делах, тривиальные передозы решают сами, подручными средствами. Если уж привлекают врача, значит, все – человек действительно одной ногой в могиле.
Ну так вот, за последние пять лет Людвиг не менее десятка раз побывал на Великом Пороге. Организм его, по-моему, на 99% состоит из ядовитой химии. И выглядит он под стать внутреннему своему содержанию: худющий, что ваш Кощей, кожа с синюшным или даже с зеленоватым оттенком, глаза как у некоего сказочного существа – огромные, зеленые, с каким-то мистическим флуоресцентным отливом.
По всем известным канонам психосоматической типологии Людвиг должен быть желчным истериком с явно выраженной предрасположенностью к МДП (маниакально-депрессивному психозу). Но он плевать хотел на каноны. В его ненормативным образом устроенных глазах всегда ровно горит безразмерная любовь к окружающему миру и величайшее удовольствие от того, что он в этом мире живет.
Кто его не знает, думают сначала – сумасшедший. Нормальный человек не может с такой любовью относиться к этому дурному миру и в таком полутрупном состоянии вовсю радоваться жизни. Если солнечно – может полдня сидеть на лавке и глупо улыбаться в пространство. Если снег идет – будет часами созерцать снежинки за стеклом и при этом хихикать, как деревенский дурачок. Удивительно, что все эти нирваны на ровном месте органично сочетаются с ясным мышлением и безупречной логикой. Интеллектуал, философ, обладает энциклопедическими знаниями. Лучшего собеседника я не встречал. За редкую по нынешним временам возможность умно и остро дискутировать на любые темы Людвигу можно простить все его странности и несуразности. Уникум, короче.
Необоснованно много времени уделил Людвигу? Да, если учесть, что ключевой роли он играть не будет, видимо, много. Просто, наверное, потому, что Зверев – мой единственный друг. И во мне постоянно живет великая досада, что этот друг – умница и очень способный товарищ – конченый торчок. Абыдна, да! Вокруг столько бездарей и посредственностей – и ничего, ни в одном глазу… А тут попадется весь из себя такой – один на десять тысяч – и надо же, тратит свой талант исключительно на то, чтобы травить себя всеми доступными способами и средствами! Загадка природы, блин…
Ладно, хватит причитать. Каждый сам кузнец своего счастья и возница колесницы своей судьбы.
В общем, я с этим торкнутым кузнецом насчет не совсем утраченных перспектив моей медицинской карьеры отчасти согласился. Но по поводу второй части резюме не совсем понял. Чему радоваться, конь ты наш троянский? И – ну-ка, поподробнее – чего это у нас там «только начинается»?
Людвиг, мечтательно таращась в окно, поделился планом…
Сказал и тут же усомнился – а правильно ли поймут? План ведь разный бывает! Вот уж точно, с кем поведешься…
Ну, скажем для точности: изложил свой перспективный план.
В далеком Джезказгане у него проживает тетушка, замужем за казахом, председателем колхоза имени какой-то матери, то ли совхоза. У них там все здорово: прекрасные климатические условия и полный правовой беспредел. Мы могли бы поехать туда, выращивать мак, доить ханку, резать «солому» и возить всю эту благодать сюда. Можно сказочно обогатиться.
Ну правильно, мог бы даже и не спрашивать! Кому что, а голому – одеться.
– Долго думал, укурок?
– А чего? Знаешь, какие бабки можно сделать? Вон, у меня в Торквелове хорошие знакомые – очень достойные люди – уже давно этим занимаются. И все в шоколаде. С ног до головы…
Торквелово – это тут рядышком, двадцать минут езды. Такой гадюшник, что любого нормального человека в дрожь бросает. Славится едва ли не на всю Россию, а по статистике двух областей железно сидит в тройке лидеров. «Достойные люди» – это цыгане, у которых Люда со товарищи покупают ханку и «солому». Торгуют всем, что можно колоть, вдыхать, глотать, сосать и лизать – другими словами, чем можно «трескаться», «ставиться» и «вмазываться». Будь моя воля и полномочия, давно бы спалил этот торчковый рай к чертовой матери.
Почему никто не принимает мер? Да какие тут меры, все повязано и проплачено. Правоохранительные органы сами же усердно крышуют все это дело. Как-нибудь будет досуг, расскажу – сейчас у нас о другом разговор.
– Если там все так благоприятно и круто, чего же ты до сих пор здесь? Взял бы кого-нибудь из своих корешей да поехал. Я тебе зачем?
– Из моих камрадов ты один не торкаешься, – улыбчиво щурясь, пояснил Людвиг. – «Огород» растить да «дербанить», в принципе, не бог весть какая сложность. Главное – возить. Торчка нельзя посылать с товаром через всю страну. Моментом спалится. А ты у нас такой умный, представительный, да при дипломе…
– Ну, брат, уважил! Спасибо за доверие… А что? «Кислоту» воровал, теперь, по логике, в самый раз наркокурьером подмолотить…
В общем, я от всей души послал Людвига в задницу и отправился устраивать свою новую жизнь. Ну, не то чтобы прямо с ходу (прямо с ходу я был крепко пьян), а сначала проспался, объяснился с женой, а уже потом отправился…
* * *
Чтобы не было иллюзий, скажу сразу: ни в одно медучреждение нашего города меня не взяли. Вернее, устроиться я пробовал в два основных, поочередно, там получил полный афронт по всем позициям и на этом остановился. Просто не было смысла пробовать дальше. Говорю же, у нас большая деревня, на одном конце кто-то вспорет воздух тугой струйкой несанкционированных газов – на другом будут носики морщить.Спасибо добрым людям, оформили врачом юношеской сборной по футболу. Хлопцы там здоровые, как буйволы, если травмы случаются, все равно обращаются в ведомственную больницу, так что врач им нужен как метеорологический зонд багатурам Чингисхана. Зарплату и премии добрые люди делили промеж себя, а от меня требовалось всего лишь раз в квартал выехать с командой на соревнования.
Если кто совсем далек от медицины и не понял, зачем это мне, поясняю: для сохранения диплома. У нас ведь как: если не работаешь по специальности в течение определенного времени, диплом аннулируется.
Ну вот, о дипломе я позаботился, потом отправился искать, чем бы на жизнь заработать.
Вы будете смеяться, но я не нашел ничего более достойного, чем место в бригаде грузчиков на товарной станции пресловутого Торквелова. Тут рядом, двадцать минут.
Я сделал для себя удивительное открытие: оказывается, с работой у нас сложно! Искал две недели, обегал весь Черный Яр и окрестные населенные пункты – по нулям. Нормальные места давным-давно заняты, а ненормальных почему-то нет вовсе. Три утренние электрички с интервалом в двадцать минут увозят весь дееспособный люд в Москву. Все простые смертные трудятся там. Непростые – ученые и обслуживающий персонал режимных объектов, как выяснилось, пополнять свои ряды категорически не желают. Особенно за счет недобросовестных врачей.
А в Торквелове, как выяснилось, сложно с рабочими руками и крепкими спинами. То есть «офисные» вакансии, как и повсюду, давно укомплектованы, а хронически не хватает именно работяг (это те, кто занимается тяжелым физическим трудом). Все поголовно «торчат», работать никто не желает!
Платят там очень даже неплохо, за первый месяц я заработал в два с половиной раза больше, чем на «Скорой». Сначала думал, что об этом славном местечке никто не знает, но бригадир меня разубедил: оказывается, их объявления расклеены по всему Черному Яру.
Странно… Почему люди прутся в Москву (я знаю несколько товарищей, которые там работают как раз «такелажными рабочими»), когда тут под боком есть вполне сносная работа?
Потом как-то между делом привычно пофилософствовал на эту тему с Людой, и он мне раскрыл страшный секрет.
Людвиг считает, что подавляющее большинство черноярцев страдают неким заболеванием, которое он обозвал «наукоградовой спесью». Заболевание сложное и в суровых условиях провинциального климата лечению не поддается.
Надо же, я тут родился и вырос, а никогда даже и не подозревал, как у нас все запущено!
Основной симптом: «Мы не просто так – провинция, а самый крутой в мире наукоград! Мировой прогресс двигаем. В общем – всем встать, шапки долой!!!». И не важно, что из сорока тысяч горожан прогресс реально двигают всего лишь несколько десятков светлых голов. Мы же тут живем, значит, тоже причастны.
Так что понимать надо, это вам не хухры-мухры. Нерусских не регистрируем, работаем только у себя, на худой конец – в столице. До столицы мы еще можем снизойти. А ехать в какой-то торчковый тупичок (это от Москвы аж на двадцать километров дальше нас), да еще вкалывать там грузчиком… Это что, такая тупая шутка?!!!
Вот так-то.
В общем, стал я работать, помаленьку освоился. Меня эта страшная зараза, открытая медиком-недоучкой Людвигом, как-то не коснулась: то ли адаптированный мутант, то ли иммунитет, но ничего зазорного для себя я тут не видел. Ездить близко, платят сносно – жить можно.
Единственное: жить можно, пока молод и здоров. Поставили меня в бригаду «спортсменов» (все малопьющие, крепкие, от тридцати до сорока), за день мы делали три нормы «синюшных» бригад, состоящих из обычных алкашей. Поэтому и зарабатывали неплохо: «левого» боя стекла и порчи имущества у нас практически не было, начальство это ценило. Зато домой я приезжал абсолютно никакой. Особенно тяжело было поначалу, не привык на прежней работе поднимать что-либо тяжелее медицинского баула. Так что несколько лет в таком режиме поработать можно, а потом надо будет чего-нибудь соображать.
Итак, с добычей хлеба насущного более-менее я определился. Одновременно разобрался с любовью и семейной жизнью.
Увы, супруга моя нежная этот отборочный тур судьбы благополучно провалила.
Вот ведь парадокс получился! Приносил семь тысяч – терпела. «…Мой муж – доктор (не „врач“, а именно „доктор“!), выходец из семьи потомственных эскулапов…» Выперли – переживала, но в истерику не впадала. Люду хорошо знает, жалеет его, понимает прекрасно, почему все так получилось, верила – это временно, все образуется.
«Ты только никому не рассказывай, ладно?..– это насчет того, что я устроился грузчиком (а куда устроился – вообще жуть!), – …А то перед людьми неудобно. Хорошо?»
Хорошо, но не совсем понятно. Чего тут неудобного? Денег в два раза больше, плюс каждый раз с работы чего-то на халяву везу – не краду, так дают, за ударный труд. Все ночи – дома. Раньше, бывало, порой до десяти дежурств в месяц набегало! Это, считай, двадцать дней вылетало: сутки на смене, сутки восстанавливаешься.
Потом оказалось, что все это вовсе не временно, и формулировка «мой муж – грузчик в Торквелове» стала для нашей семейной идиллии роковой. Месяц, второй, на третий перевалило… Какая-то информированная подружка не пойми откуда узнала и тут же всех ввела в курс.