Страница:
Лев Пучков
Тротиловый эквивалент
Глава 1
КОСТЯ ВОРОНЦОВ
3 марта 2003 г., ст. Червленная
...Добрый молодец могучий
Хочет милую лобзать.
Всю огладить, все пощупать
И с разбегу приласкать.
Приласкать не понарошку,
А солидно, не шутя!
Чтоб как зверь она завыла,
Зарыдала, как дитя.
А еще он хочет кушать,
Этот молодец боец,
Шашлычка или ватрушку,
Сгуща, на худой конец.
Но нельзя ему ни кушать,
Ни любимую обнять.
Потому что, вашу маму,
Надо службу исполнять...
Всем привет. Угадайте с трех раз, кто тут со мной? Раз, два... Что, вообще не имели чести быть представленными? Ну, извините. Тогда начнем с церемоний.
Позвольте представиться: майор Воронцов и капитан Вася. Мы — офицеры Российской империи, его величества народа верные псы. Я военный психолог, а Вася войсковой разведчик. Службу на Кавказе несем.
Вася в целом малый неплохой, но есть у него один недостаток: с некоторых пор парень серьезно страдает графоманией. Вот уже полгода он пишет военно эротический роман про похождения некоего могучего красавца майора Крюка.
Сюжет развивается с переменным успехом. То есть самого романа — страниц пять, не более. Зато вот такого рода дрянных стишков мы имеем уже три толстых блокнота. В соответствии с авторской идеей все эти бессмертные творения впоследствии будут каким то загадочным образом пришпилены к контексту, частично в прозе, частично облагорожены и доведены до совершенства в первоначальной форме.
Поначалу я нахваливал все его потуги, но потом мне это порядком надоело, и я стал Васю объективно критиковать. А он критику почему то не любит и реагирует на нее порой довольно болезненно. Такая вот маленькая слабость...
— Ну как?
— Ну, воще!
— В смысле?
— Да, блин, целая поэма.
— Ну, это так... Получилось так... А вообще, как?
— Да я говорю — нормально.
— Думаешь?
— Конечно. Утренняя эрекция — вполне здоровое явление. Зверский аппетит — тоже. Свежий воздух, нагрузка... Аномалий не наблюдаю.
— Не, это понятно... А стих?
— Стих... Гхм... Стих — полнейшая дрянь.
— Не понял?! Вот ни фига себе... Рифма же есть?
— Если рифма — самоцель, тогда конечно... А суть? Ты вслушайся только!
— И что?
— Ничего. Явственно прослушивается отчаянный вопль семенников и желудочные урчания. Короче, откровения сексуально озабоченного проглота.
— Ну ты... Сам то!
— А что — сам?
— Моральный урод!
— Угу... Мы вообще то рассматриваем образчик твоего творчества, я тут вообще ни при чем. Но ты, вне всякого сомнения, прав. Долгое общение с тобой, разумеется, не могло не наложить отпечатка на мои личностные качества. Как говорится: с кем поведешься...
— Да ты просто завидуешь!
— Чему?!
— Ну, ты такой умный — и ни хрена. А я такой дурак — и...
Пару слов о службе. Мы с Васей четвертый день торчим в засаде. Или, если выражаться более грамотно, ведем наблюдение, располагаясь на заранее оборудованной и замаскированной позиции. Сектор наблюдения: юго западная оконечность Червленной. Конкретного объекта наблюдения нет, поэтому наблюдаем сразу за четырнадцатью усадьбами, ворота которых выходят на одну улицу.
Если кто не в курсе, могу вкратце дать справку по странностям в названиях некоторых населенных пунктов республики Ичкерия. Никогда не задумывались, почему на левом берегу располагаются села с названиями преимущественно женского рода? Червленная, Николаевская, Калиновская, Савельевская, Мекенская, Наурская, Ищерская, Галюгаевская?
Дело в том, что с незапамятных времен по Тереку проходил рубеж, который казачье войско обороняло от враждебных горских племен. И названия этих сел имеют женский род, потому что изначально они закладывались как станицы. Потом случилась революция, которая изничтожила казачество как класс, а чуть погодя добрый дядя Никита подарил нохчам[1] порубежье. В общем, с течением времени в тех станицах не осталось ни единого потомка толстовских Лукашек. Сейчас там живут одни нохчи, но переименовывать станицы они не торопятся. Как думаете, почему? Я вам скажу свое мнение, рискуя при этом прослыть шовинистом, каковым на самом деле вовсе не являюсь. Это просто моя субъективная оценка ситуации и некоторых перспектив взаимоотношений двух разных народов, совершенно равноправных в своем стремлении к самоопределению.
Нохчи — в большинстве своем очень мудрый и практичный народ, а вовсе не банда диких чабанов, какими их принято изображать в массовой литературе. Зачем зря тратиться на таблички, новые карты и административные документы? Они ведь прекрасно понимают, что терпение России не безгранично и рано или поздно наступит момент, когда все вернется на круги своя. То есть войска из Чечни выведут совсем и дадут гордому народу полную независимость от всего (от нашей нефти, энергоносителей, наших денег, нашего бизнеса, рабов и так далее).
Демаркационная линия опять ляжет по Тереку, в станицах будут стоять либо казачьи, либо военные гарнизоны, а коренное население Чечни с любовью примется восстанавливать на российские репарации уничтоженные еще солдатами Ермолова аулы на правом берегу. В Россию нохчи будут гулять, как все нормальные импортные граждане, через пограничный контроль и только при наличии визы. А ежели кто рискнет форсировать речку в целях поживиться рабами или скотинкой, того накроют метким артиллерийским залпом.
Хватит, в конце концов, глумиться над чистыми и светлыми детьми природы!
Чего это наши придурковатые чиновники и политики устроили: банки, гостиничный бизнес, нефть, конверсия, оборонная промышленность, почти вся российская лотерея, работорговля, наркобизнес (это я перечислил сферы бизнеса, которыми чеченская мафия занимается в последнее десятилетие, — из проверенных официальных источников). Смотрите, сколько всякой дряни взвалили на плечи гордых горных орлов. Разве ж можно этак вот измываться над людьми? Так ведь и надорваться недолго! Пусть спокойно занимаются тем, что предначертано природой матерью. Скот выращивают, шкуры выделывают, сыры сбивают, ковры ткут... чего там у них еще? А! Кинжалы куют. И на досуге по берегу ползают. Только по своему берегу и не очень близко к водной кромке. Повторяю, я ни к чему такому не призываю, и, очень может быть, это мое личное заблуждение... Но вот как я и мои боевые братья видим наше грядущее мирное взаимососуществование:
«Алекс — Юстасу. Тчк. Злой чечен ползет на берег. Зпт. Точит свой кинжал.Тчк. Наши действия. Впр.»
«Юстас — Апексу. Тчк. Продолжаем сосать сгущ. Тчк. Наблюдаем бинокль, смотрим „привязку“ к ориентирам. Тчк. Ежели вдруг ненароком заползет полосу безопасности. Зпт. Передай координаты на батарею. Тчк.».
Неплохо, правда? И нам хорошо, и они от нас отдохнут...
Ладно, давайте по делу, а то я могу часами подобные лекции читать.
Итак, мы тут проводим вялотекущую специальную операцию, подчищаем очередной «конец» по разработке «Черная вдова». Разработка, в принципе, завершена еще в первой декаде января, но «концов» осталось достаточно. Почти по всем мы провели надлежащую профилактику — два месяца разгребались, и вот этот будет, пожалуй, последним.
«Конца» нашего зовут Лечи Усманов. Это человек известного амира — Сулеймана Дадашева, «куратор» одной из групп вдов шахидок, если будет позволено так выразиться. Данные о его существовании мы получили, когда допрашивали взятых разом основных фигурантов. Помимо данных, ничего более мы не получили, этот Лечи оказался весьма проворным малым и слинял с места проведения акции, почуяв, что их затея сорвалась. Два месяца о нем ничего не было слышно. Видимо, отсиживался в укромном месте. А недавно мы получили информацию, что имя нашего долгожданного товарища несколько раз мелькнуло в условном треугольнике Мекенская — Наурская — Чернокозово. То есть вылез на свет божий, осмотрелся, решил, что все улеглось, и взялся за старое.
По объекту поиска мы имеем следующее: фото, фоторобот, место проживания тейпа и две поведенческие установки. Фото с паспорта, когда объекту было еще шестнадцать. Сейчас Лечи уже тридцатник и выглядит он наверняка несколько иначе. Фоторобот составлен со слов очевидцев, и его, с некоторым допуском, можно использовать в качестве пипифакca: до того он страшный, усредненный и некачественный. При чем здесь допуск? Бумага для ориентировок у нас дюже нехороша, надо долго мять и катать в ладошках. Да и тушь там какая то свинцовая, с гигиеническими средствами и рядом не лежала.
Разыскивать что либо более конкретное нельзя, потому что можно элементарно спугнуть нашего славного парня. Он только очухался, стал на людях показываться, потихоньку занялся старым бизнесом. А добыча любых данных по подданному Ичкерии сопряжена с привлечением к этому делу местных органов власти, что неизбежно повлечет утечку информации.
Теперь по установкам. Установки сугубо житейского плана и оперативного искусства вообще не касаются, тут все обыденно и просто.
Первая: если нохча спустился с гор и работает неподалеку от места дислокации своего тейпа, он непременно будет навещать родных. И плевать ему на всероссийский розыск. Это уже неоднократно проверено на практике. Кроме того, Чечня — это не Россия. Это вообще другое измерение, тут даже законы гравитации действуют иначе.
Вторая: если нохча выжил на двух войнах, значит, он умный и осторожный. То есть он, конечно, будет навещать теплую Фатиму и любезных сердцу родственников, но при этом постарается избегать встреч с федералами. Особых усилий для этого прилагать не надо, федеральные посты у них обозначены на картах, а объездных путей здесь столько, что только ленивый не воспользуется ими.
Довожу диспозицию и последовательность работы в случае обнаружения искомого объекта.
Как вы уже знаете, я и Вася четвертый день развлекаемся созерцанием дворов Усмановского тейпа. Позиция наша оборудована на холмике, что отстоит от железнодорожного полотна в ста метрах на север. Полотно пролегает неподалеку от села, примерно в ста пятидесяти метрах от его юго западной оконечности. Позиция очень удобная и взята не наобум — тут Вася все предварительно облазил на брюхе, обстановку наносил на карту. Улица и не закрытые шифером фрагменты дворов тейпа Дадашевых видны как на ладони.
Не надо думать, что мы хладостойкие роботы и все это время валяемся тут в окопе. Это летними ночами можно таким вот образом развлекаться, и то если не очень долго и при наличии хороших спальников. А сейчас начало марта, кавказская промозглая зима еще только начинает размышлять насчет дембеля, постоянно дует ветер, и ночами тут очень уж студено. Поэтому мы выдвигаемся затемно от КПП на мосту № 1 через Терек на трассе Червленная — Грозный, маскируем наш «УАЗ» в двухстах метрах севернее, в посадках, и незаметно занимаем позицию. А с наступлением сумерек таким же манером отправляемся обратно. То есть наблюдение ведется только в светлое время суток.
У Васи обычный полевой бинокль «БИ 8», у меня бельгийский двадцатикратный, потому что я сейчас главнее. Моя задача, ни много ни мало — вычислить искомый объект и сообщить об этом коллегам. Еще у нас есть узконаправленный микрофон из Лизиного комплекта спецтехники. Микрофон мы используем утречком, особенно когда туман долго не желает рассеиваться. Нет, мы давно расстались с надеждой, что по улице будет кто то бегать и восторженно орать что то вроде «Лечи приехал! Всем строиться для приветствия!» Но на всякий случай пишем на диктофон разговоры, которые сумели отследить, и при помощи микрофона трижды поймали местные авто, зарулившие на трассу Ставрополь — Кизляр. В этом направлении сельчане ездят крайне редко, и определить по звуку, куда идет машина — в Грозный или в сторону Николаевской, не составляет труда. А вечерком Серега и Лиза, «чеченоговорящие» товарищи, разбирают наши записи.
После того как мы вычислим объект, нам следует оповестить всех, кого положено, затем сесть на «УАЗ» и не спеша выдвигаться к конечному пункту операции — тут по прямой пара километров.
В соответствии с прогнозом поведения объекта он должен следовать на своем транспорте по трассе Ставрополь — Кизляр в направлении Николаевской и далее. Но до Николаевской ему спокойно доехать не дадут. На КПП у «развязки» скучает группа «напугания»: Иванов, Глебыч, Лиза и вспомогательная команда в лице братьев Подгузных (это наши «пристегнутые» прапора тыловой ориентации). Группа Иванова, предупрежденная заблаговременно, прыгает на Васин «бардак»[2], выдвигается на полкило по направлению к Червленной и выставляет на открытом участке трассы шлагбаум.
Видимость там, даже по туману, вполне приличная. В соответствии с прогнозом поведения объекта, обнаружив дополнительный пост, он должен немедленно развернуться и дуть оттуда во все лопатки. А если я ошибся и это вовсе не объект, то он даст себя досмотреть. Если же я не ошибся и это все таки объект и он все же даст себя досмотреть (что маловероятно), умный Иванов должен «сосчитать» его по девиантному поведению и приблизительным приметам.
Однако не будем отвлекаться от основной версии: возьмем за основу, что объект развернется и скроется в тумане. Вот он скрылся, тревожно нахмурился, задумчиво почесал заднюю поверхность бедра... Но до «рабочего места» ему все же добираться как то надо, верно? Поэтому он наверняка поедет в обход.
Возвращаться к повороту на трассу Червленная — Грозный он вряд ли станет, потому что в этом случае ему придется ехать через охраняемый федералами мост.
Удобнее всего свернуть направо, в километре от «перехвата» Иванова, проскочить «железку» через старый переезд и — прямиком к броду через Терек, что имеется в трехстах метрах от моста № 1 выше по течению.
А у того брода торчит наша засада, выставляемая каждое утро: Петрушин, лейтенант Серега и две снайперские пары седьмого отряда спецназа. Ну и мы с Васей. К тому времени мы не то что успеем добраться к месту засады и замаскировать свой транспорт, но можем даже слегка замерзнуть ожидаючи.
Вот вам диспозиция и последовательность.
Теперь нюансы.
Как мне его вычислить? Нет, это понятно, что с двухсот пятидесяти метров, да через двадцатикратный бинокль — как два пальца об асфальт. Но тут, напомню, в секторе двенадцать дворов. В каждом по машине, а то и по две, за день десятки раз приезжают и уезжают какие то люди, многие просто сигналят, не выходя из салона, им открывают ворота, потом они заезжают во двор... А я с самого начала подозревал, что на машине Лечи не будет здоровенного транспаранта с надписью «Абрек Лечи Усманов. Куратор „шахидок» и лепший нукер Сулеймана Дадашева!"
Знаете, так и оказалось. Никаких транспарантов и даже табличек: обычные «Нивы», «Шохи», есть даже пара тройка импортных внедорожников — неплохо живет клан Дадашевых. Да, во дворах они ходят, лица мелькают, есть и некоторым образом схожие с ориентировкой и фото — но это же ведь родственники, они все похожи.
Так вот, вычислить объект я должен по ряду характерных особенностей поведения, свойственных скрывающемуся от правосудия абреку. Это Иванов так решил, еще на стадии подготовки к операции.
— И в чем, по вашему, будут выражаться эти особенности? — Меня такой подход чрезвычайно возмутил. — Он будет ползти по улице, разодетый в цвета джихада, и на каждом углу маскироваться под окурок с шалой[3]?
— Ну, ты же у нас ас, — невозмутимо пожал плечами Иванов. — Тебе виднее, какие особенности.
— О! — обрадовался Вася неожиданному словосочетанию. — Унасас! Наш веселый унасас Лечи вычислит на раз! Потому что этот Лечи — распоследний... Гхм... Ну, короче, вы поняли...
Вот так. Теперь, в общем, я лежу и пялюсь в бинокль. Особенности подмечаю.
За три дня в нашем секторе машин перекаталось — немерено. Но, что характерно, все в Грозный и обратно. По трассе Ставрополь — Кизляр, как я уже говорил, выдвигались лишь три транспорта. Иванов, опасаясь спугнуть нашего парня, перехват выставлять не стал. Но все три машины благополучно добрались до КПП и дали себя досмотреть. Не было там Лечи. А больше до той трассе никто не ездил, ни отсюда ни сюда. По крайней мере, в светлое время суток. Так что, если Лечи мотается по ночам, торчать нам тут до цветения мушмулы.
Другой нюанс. Иванов непременно хочет взять этого славного парня живьем.
Это несколько осложняет ситуацию. Товарищ с таким боевым опытом, да еще в сопровождении парочки себе подобных, вряд ли раскроет объятия нам навстречу и с благостной улыбкой на челе отдаст свое оружие.
И последнее — для тех, кто с нами незнаком. Что это за имена, которые мелькали выше? Вышеперечисленные товарищи, как и ваш покорный слуга, входят в команду номер девять. Официально она значится в штатном расписании как «оперативно аналитическая группа неспецифического применения», и никто из нас, в том числе и командир — полковник Иванов, до сих пор не догадался, за что же нас так обозвали. А чем мы занимаемся в действительности, узнаете по ходу повествования...
Но еще до того, как это случилось, в селе начались обычные перемещения сугубо бытового плана. Едва стали видны расплывающиеся силуэты усадеб, как будто кто дал команду: по улице разом поехали лошади с телегами, моторы там и здесь пробно заурчали, микрофон наш начал сообщать Васиным наушникам какие то праздные сельхозбеседы из сектора наблюдения.
— Вот так скажут чего нибудь важное, а мы и не поймем ни фига, — Вася вздохнул и задумчиво ощупал нагрудный карман с рацией. — А вечером может быть поздно... Может, сразу на рацию закоммутировать? Пусть Серый с Лизой переводят потихоньку...
— А если у Лечи радиочастотный сканер? — На мой взгляд, предложение разведчика выглядело как обычное утреннее проявление хронического недосыпа, усугубленного свежей критикой в отношении его бессмертного творения. — Может, лучше язык поучить?
— Щас, все бросил, пошел язык учить, — буркнул Вася. — Заодно ислам принял и обрезание сделал. По самый корень...
В половине девятого уже можно было рассмотреть здание комендатуры.
Комендатура располагается у пересечения трасс Ставрополь — Кизляр и Червленная — Грозный и от нашего места лежания отстоит примерно на четыреста метров (Вася по карте мерил). То есть видимость вполне даже приличная, работать — одно удовольствие. Спасибо тем, кто там, наверху, отвечает за метеоусловия. Еще бы низкую облачность убрали, вообще было бы здорово. А то давит. Свинцовое небо, без единого просвета, висит над тобой и, того и гляди, рухнет на голову. Отсюда и соответствующее настроение.
Привычно отметили выезд ИРД[4] из комендатуры. Суеверный Вася перекрестил вслед товарищей по несчастью и сделал скорбное лицо. Товарищи — камикадзе.
Полуживой «бардак», трое саперов, кинолог с собакой, пол отделения прикрытия — на пятикилометровый участок трассы, по которой ночью «духи» могут гулять целым батальоном и ставить где попало мины. Почему товарищи до сих пор работают за такие смешные деньги, никто не знает. Наверное, маньяки энтузиасты, иначе не объяснить.
За ИРД увязался табельный расчет «Safeland» — бронированный тральщик и две белые «Нивы» с эмблемами этой организации на бортах.
— Ага! — нехорошо прищурился Вася. — Сейфы херовы. Шпионы, блин. И куда командование смотрит?
«Safeland» — тоже привычное дело, они уже неделю «чистят» правый берег, от моста вверх по течению. Вася прав: дело, конечно, привычное, но не совсем понятное. Тут у нас раньше «HALO TRUST»[5] работала, якобы все подряд разминировала и готовила специалистов из местных, для очистки территории от взрывных устройств. Дело вроде бы благое и во всех отношениях полезное, но... наши чекисты эту «хейло» неоднократно ловили за руку. А может, за ногу. Но ловили, это факт. Помимо основных протокольных обязанностей, эта организация проводила полномасштабную топографическую разведку территории Чечни с привязкой населенных пунктов к натовской системе координат. Замечу, что топо съемка местности иностранцами — махровый шпионаж даже по стандартам всех натовских стран. Она необходима прежде всего военным, и с какой целью, ясно без комментариев. В Косово, кстати, «хейло» проводила такую же работу — до вторжения туда войск альянса.
А насчет персонала из местных вообще залепуха получилась. Этот «персонал», который англичане и подготовленные ими инструкторы обучали несколько кривобоко, в полном составе угодил в отряды НВФ[6] и занимался там отнюдь не разминированием. На учебном видеофильме, попавшем в ФСБ, один из таких инструкторов, Руслан Джабраилов, объясняет, как надо ставить противопехотные мины, готовить направленные взрывы, устраивать при помощи детонирующего шнура проходы в минных полях и так далее. Ни одного эпизода, связанного с разминированием, в этом фильме нет. Кстати, сам Джабраилов причастен к одному из недавних громких терактов в Грозном. Сейчас этот «мирный сапер» сидит по статье 205 УК РФ («Терроризм»). За три года своей деятельности в Чечне британцы обучили минно взрывному делу более 150 человек. Стоит заметить, что обучили весьма квалифицированно. Кроме того, они набирали группы наиболее продвинутых чеченов для отправки в Германию, где другая «благотворительная» организация — «Гербера» — готовила из них под Берлином спецов саперов.
В общем, как и следовало ожидать, за такие развлечения эту английскую благотворительность от нас с треском выдворили. Удивительно еще, как терпели целых три года! Видимо, хорошо платили кому надо.
А теперь в Чечне мирно трудится другая организация под эгидой Евросоюза — вот эта самая «Safeland» (дословно — безопасная земля). Штаб в Грозном, отделения в нескольких крупных населенных пунктах республики. Эти пока ни в чем таком замечены не были, активно сотрудничают с властью, то, что не рванули на месте, сдают в комендатуры, а персонал из местных состоит на строгом учете в УФСБ. Но наш информированный полковник Иванов утверждает, что эти ребята поддерживают постоянную связь с грузинским и сухумским филиалами «HALO TRUST», которыми руководит некий славный парень Мэтью Мидлмис. Этого парня полковник вроде бы даже знает лично и однозначно утверждает, что он... кадровый британский разведчик! Как вам это нравится?
Примерно через полчаса после убытия ИРД — в 9.25, начали проявляться те самые долгожданные особенности, на которые мы уже и надеяться перестали. Одну из усадеб, располагающихся в секторе наблюдения, покинула белая «Нива», доехала до юго западной окраины и встала на перекрестке. Из «Нивы» вышел мальчуган досаперного возраста (лет тринадцать, мины ставить пока рановато, но стрелять уже можно) и принялся прилежно изучать окрестности, приложив ладонь к бровям.
Вася тут же запыхтел и толкнул меня в бок.
— Вижу, — сказал я. — Погоди радоваться, мало ли...
Мальчуган минут пять покрутил головой, затем сказал что то в окно с приспущенным стеклом. Из «Нивы» вылез дед с биноклем и еще пару минут глазел по сторонам, поблескивая линзами. Мы на это время убрали свою оптику и замерли, стараясь не то что не шевелиться, а даже дышать пореже. Тутошние деды, даром что древние, но до того глазастые, что любую проблесковую активность и странности в привычном ландшафте вычисляют на раз. Раз! — вычислили. Два! — сообщили кому надо. И пропала засада. А зачастую и сами засадники. В общем, надо все время держать уши торчком и ни на секунду не расслабляться.
Стар и мал закончили наблюдать, «Нива» вернулась на исходную. Из этого же двора через пару минут вырулил серый «Ниссан Патрол», проскочил перекресток и уверенно взял курс на Николаевскую.
— А? — Вася достал из нагрудного кармана рацию и вопросительно посмотрел на меня.
— Случай, конечно, неординарный, — я добросовестно замялся, не торопясь выносить вердикт. — Лицо мы не видели... Это не позволяет утверждать с однозначной уверенностью... Но по остальным эвентуальным признакам...
— Короче, Склифосовский! — возмутился Вася. — Мы докладаем или где?
— Думаю — да, — кивнул я.
— Пятый — Первому!
— На приеме Первый, — живо ответил Иванов. — Есть?
— Есть! — возбужденно сверкнув глазенками, сообщил Вася в рацию. — «Ниссан Патрол», «мокрый асфальт», убыл с минуту назад. Номер грязный, не просекли.
...Добрый молодец могучий
Хочет милую лобзать.
Всю огладить, все пощупать
И с разбегу приласкать.
Приласкать не понарошку,
А солидно, не шутя!
Чтоб как зверь она завыла,
Зарыдала, как дитя.
А еще он хочет кушать,
Этот молодец боец,
Шашлычка или ватрушку,
Сгуща, на худой конец.
Но нельзя ему ни кушать,
Ни любимую обнять.
Потому что, вашу маму,
Надо службу исполнять...
Всем привет. Угадайте с трех раз, кто тут со мной? Раз, два... Что, вообще не имели чести быть представленными? Ну, извините. Тогда начнем с церемоний.
Позвольте представиться: майор Воронцов и капитан Вася. Мы — офицеры Российской империи, его величества народа верные псы. Я военный психолог, а Вася войсковой разведчик. Службу на Кавказе несем.
Вася в целом малый неплохой, но есть у него один недостаток: с некоторых пор парень серьезно страдает графоманией. Вот уже полгода он пишет военно эротический роман про похождения некоего могучего красавца майора Крюка.
Сюжет развивается с переменным успехом. То есть самого романа — страниц пять, не более. Зато вот такого рода дрянных стишков мы имеем уже три толстых блокнота. В соответствии с авторской идеей все эти бессмертные творения впоследствии будут каким то загадочным образом пришпилены к контексту, частично в прозе, частично облагорожены и доведены до совершенства в первоначальной форме.
Поначалу я нахваливал все его потуги, но потом мне это порядком надоело, и я стал Васю объективно критиковать. А он критику почему то не любит и реагирует на нее порой довольно болезненно. Такая вот маленькая слабость...
— Ну как?
— Ну, воще!
— В смысле?
— Да, блин, целая поэма.
— Ну, это так... Получилось так... А вообще, как?
— Да я говорю — нормально.
— Думаешь?
— Конечно. Утренняя эрекция — вполне здоровое явление. Зверский аппетит — тоже. Свежий воздух, нагрузка... Аномалий не наблюдаю.
— Не, это понятно... А стих?
— Стих... Гхм... Стих — полнейшая дрянь.
— Не понял?! Вот ни фига себе... Рифма же есть?
— Если рифма — самоцель, тогда конечно... А суть? Ты вслушайся только!
— И что?
— Ничего. Явственно прослушивается отчаянный вопль семенников и желудочные урчания. Короче, откровения сексуально озабоченного проглота.
— Ну ты... Сам то!
— А что — сам?
— Моральный урод!
— Угу... Мы вообще то рассматриваем образчик твоего творчества, я тут вообще ни при чем. Но ты, вне всякого сомнения, прав. Долгое общение с тобой, разумеется, не могло не наложить отпечатка на мои личностные качества. Как говорится: с кем поведешься...
— Да ты просто завидуешь!
— Чему?!
— Ну, ты такой умный — и ни хрена. А я такой дурак — и...
Пару слов о службе. Мы с Васей четвертый день торчим в засаде. Или, если выражаться более грамотно, ведем наблюдение, располагаясь на заранее оборудованной и замаскированной позиции. Сектор наблюдения: юго западная оконечность Червленной. Конкретного объекта наблюдения нет, поэтому наблюдаем сразу за четырнадцатью усадьбами, ворота которых выходят на одну улицу.
Если кто не в курсе, могу вкратце дать справку по странностям в названиях некоторых населенных пунктов республики Ичкерия. Никогда не задумывались, почему на левом берегу располагаются села с названиями преимущественно женского рода? Червленная, Николаевская, Калиновская, Савельевская, Мекенская, Наурская, Ищерская, Галюгаевская?
Дело в том, что с незапамятных времен по Тереку проходил рубеж, который казачье войско обороняло от враждебных горских племен. И названия этих сел имеют женский род, потому что изначально они закладывались как станицы. Потом случилась революция, которая изничтожила казачество как класс, а чуть погодя добрый дядя Никита подарил нохчам[1] порубежье. В общем, с течением времени в тех станицах не осталось ни единого потомка толстовских Лукашек. Сейчас там живут одни нохчи, но переименовывать станицы они не торопятся. Как думаете, почему? Я вам скажу свое мнение, рискуя при этом прослыть шовинистом, каковым на самом деле вовсе не являюсь. Это просто моя субъективная оценка ситуации и некоторых перспектив взаимоотношений двух разных народов, совершенно равноправных в своем стремлении к самоопределению.
Нохчи — в большинстве своем очень мудрый и практичный народ, а вовсе не банда диких чабанов, какими их принято изображать в массовой литературе. Зачем зря тратиться на таблички, новые карты и административные документы? Они ведь прекрасно понимают, что терпение России не безгранично и рано или поздно наступит момент, когда все вернется на круги своя. То есть войска из Чечни выведут совсем и дадут гордому народу полную независимость от всего (от нашей нефти, энергоносителей, наших денег, нашего бизнеса, рабов и так далее).
Демаркационная линия опять ляжет по Тереку, в станицах будут стоять либо казачьи, либо военные гарнизоны, а коренное население Чечни с любовью примется восстанавливать на российские репарации уничтоженные еще солдатами Ермолова аулы на правом берегу. В Россию нохчи будут гулять, как все нормальные импортные граждане, через пограничный контроль и только при наличии визы. А ежели кто рискнет форсировать речку в целях поживиться рабами или скотинкой, того накроют метким артиллерийским залпом.
Хватит, в конце концов, глумиться над чистыми и светлыми детьми природы!
Чего это наши придурковатые чиновники и политики устроили: банки, гостиничный бизнес, нефть, конверсия, оборонная промышленность, почти вся российская лотерея, работорговля, наркобизнес (это я перечислил сферы бизнеса, которыми чеченская мафия занимается в последнее десятилетие, — из проверенных официальных источников). Смотрите, сколько всякой дряни взвалили на плечи гордых горных орлов. Разве ж можно этак вот измываться над людьми? Так ведь и надорваться недолго! Пусть спокойно занимаются тем, что предначертано природой матерью. Скот выращивают, шкуры выделывают, сыры сбивают, ковры ткут... чего там у них еще? А! Кинжалы куют. И на досуге по берегу ползают. Только по своему берегу и не очень близко к водной кромке. Повторяю, я ни к чему такому не призываю, и, очень может быть, это мое личное заблуждение... Но вот как я и мои боевые братья видим наше грядущее мирное взаимососуществование:
«Алекс — Юстасу. Тчк. Злой чечен ползет на берег. Зпт. Точит свой кинжал.Тчк. Наши действия. Впр.»
«Юстас — Апексу. Тчк. Продолжаем сосать сгущ. Тчк. Наблюдаем бинокль, смотрим „привязку“ к ориентирам. Тчк. Ежели вдруг ненароком заползет полосу безопасности. Зпт. Передай координаты на батарею. Тчк.».
Неплохо, правда? И нам хорошо, и они от нас отдохнут...
Ладно, давайте по делу, а то я могу часами подобные лекции читать.
Итак, мы тут проводим вялотекущую специальную операцию, подчищаем очередной «конец» по разработке «Черная вдова». Разработка, в принципе, завершена еще в первой декаде января, но «концов» осталось достаточно. Почти по всем мы провели надлежащую профилактику — два месяца разгребались, и вот этот будет, пожалуй, последним.
«Конца» нашего зовут Лечи Усманов. Это человек известного амира — Сулеймана Дадашева, «куратор» одной из групп вдов шахидок, если будет позволено так выразиться. Данные о его существовании мы получили, когда допрашивали взятых разом основных фигурантов. Помимо данных, ничего более мы не получили, этот Лечи оказался весьма проворным малым и слинял с места проведения акции, почуяв, что их затея сорвалась. Два месяца о нем ничего не было слышно. Видимо, отсиживался в укромном месте. А недавно мы получили информацию, что имя нашего долгожданного товарища несколько раз мелькнуло в условном треугольнике Мекенская — Наурская — Чернокозово. То есть вылез на свет божий, осмотрелся, решил, что все улеглось, и взялся за старое.
По объекту поиска мы имеем следующее: фото, фоторобот, место проживания тейпа и две поведенческие установки. Фото с паспорта, когда объекту было еще шестнадцать. Сейчас Лечи уже тридцатник и выглядит он наверняка несколько иначе. Фоторобот составлен со слов очевидцев, и его, с некоторым допуском, можно использовать в качестве пипифакca: до того он страшный, усредненный и некачественный. При чем здесь допуск? Бумага для ориентировок у нас дюже нехороша, надо долго мять и катать в ладошках. Да и тушь там какая то свинцовая, с гигиеническими средствами и рядом не лежала.
Разыскивать что либо более конкретное нельзя, потому что можно элементарно спугнуть нашего славного парня. Он только очухался, стал на людях показываться, потихоньку занялся старым бизнесом. А добыча любых данных по подданному Ичкерии сопряжена с привлечением к этому делу местных органов власти, что неизбежно повлечет утечку информации.
Теперь по установкам. Установки сугубо житейского плана и оперативного искусства вообще не касаются, тут все обыденно и просто.
Первая: если нохча спустился с гор и работает неподалеку от места дислокации своего тейпа, он непременно будет навещать родных. И плевать ему на всероссийский розыск. Это уже неоднократно проверено на практике. Кроме того, Чечня — это не Россия. Это вообще другое измерение, тут даже законы гравитации действуют иначе.
Вторая: если нохча выжил на двух войнах, значит, он умный и осторожный. То есть он, конечно, будет навещать теплую Фатиму и любезных сердцу родственников, но при этом постарается избегать встреч с федералами. Особых усилий для этого прилагать не надо, федеральные посты у них обозначены на картах, а объездных путей здесь столько, что только ленивый не воспользуется ими.
Довожу диспозицию и последовательность работы в случае обнаружения искомого объекта.
Как вы уже знаете, я и Вася четвертый день развлекаемся созерцанием дворов Усмановского тейпа. Позиция наша оборудована на холмике, что отстоит от железнодорожного полотна в ста метрах на север. Полотно пролегает неподалеку от села, примерно в ста пятидесяти метрах от его юго западной оконечности. Позиция очень удобная и взята не наобум — тут Вася все предварительно облазил на брюхе, обстановку наносил на карту. Улица и не закрытые шифером фрагменты дворов тейпа Дадашевых видны как на ладони.
Не надо думать, что мы хладостойкие роботы и все это время валяемся тут в окопе. Это летними ночами можно таким вот образом развлекаться, и то если не очень долго и при наличии хороших спальников. А сейчас начало марта, кавказская промозглая зима еще только начинает размышлять насчет дембеля, постоянно дует ветер, и ночами тут очень уж студено. Поэтому мы выдвигаемся затемно от КПП на мосту № 1 через Терек на трассе Червленная — Грозный, маскируем наш «УАЗ» в двухстах метрах севернее, в посадках, и незаметно занимаем позицию. А с наступлением сумерек таким же манером отправляемся обратно. То есть наблюдение ведется только в светлое время суток.
У Васи обычный полевой бинокль «БИ 8», у меня бельгийский двадцатикратный, потому что я сейчас главнее. Моя задача, ни много ни мало — вычислить искомый объект и сообщить об этом коллегам. Еще у нас есть узконаправленный микрофон из Лизиного комплекта спецтехники. Микрофон мы используем утречком, особенно когда туман долго не желает рассеиваться. Нет, мы давно расстались с надеждой, что по улице будет кто то бегать и восторженно орать что то вроде «Лечи приехал! Всем строиться для приветствия!» Но на всякий случай пишем на диктофон разговоры, которые сумели отследить, и при помощи микрофона трижды поймали местные авто, зарулившие на трассу Ставрополь — Кизляр. В этом направлении сельчане ездят крайне редко, и определить по звуку, куда идет машина — в Грозный или в сторону Николаевской, не составляет труда. А вечерком Серега и Лиза, «чеченоговорящие» товарищи, разбирают наши записи.
После того как мы вычислим объект, нам следует оповестить всех, кого положено, затем сесть на «УАЗ» и не спеша выдвигаться к конечному пункту операции — тут по прямой пара километров.
В соответствии с прогнозом поведения объекта он должен следовать на своем транспорте по трассе Ставрополь — Кизляр в направлении Николаевской и далее. Но до Николаевской ему спокойно доехать не дадут. На КПП у «развязки» скучает группа «напугания»: Иванов, Глебыч, Лиза и вспомогательная команда в лице братьев Подгузных (это наши «пристегнутые» прапора тыловой ориентации). Группа Иванова, предупрежденная заблаговременно, прыгает на Васин «бардак»[2], выдвигается на полкило по направлению к Червленной и выставляет на открытом участке трассы шлагбаум.
Видимость там, даже по туману, вполне приличная. В соответствии с прогнозом поведения объекта, обнаружив дополнительный пост, он должен немедленно развернуться и дуть оттуда во все лопатки. А если я ошибся и это вовсе не объект, то он даст себя досмотреть. Если же я не ошибся и это все таки объект и он все же даст себя досмотреть (что маловероятно), умный Иванов должен «сосчитать» его по девиантному поведению и приблизительным приметам.
Однако не будем отвлекаться от основной версии: возьмем за основу, что объект развернется и скроется в тумане. Вот он скрылся, тревожно нахмурился, задумчиво почесал заднюю поверхность бедра... Но до «рабочего места» ему все же добираться как то надо, верно? Поэтому он наверняка поедет в обход.
Возвращаться к повороту на трассу Червленная — Грозный он вряд ли станет, потому что в этом случае ему придется ехать через охраняемый федералами мост.
Удобнее всего свернуть направо, в километре от «перехвата» Иванова, проскочить «железку» через старый переезд и — прямиком к броду через Терек, что имеется в трехстах метрах от моста № 1 выше по течению.
А у того брода торчит наша засада, выставляемая каждое утро: Петрушин, лейтенант Серега и две снайперские пары седьмого отряда спецназа. Ну и мы с Васей. К тому времени мы не то что успеем добраться к месту засады и замаскировать свой транспорт, но можем даже слегка замерзнуть ожидаючи.
Вот вам диспозиция и последовательность.
Теперь нюансы.
Как мне его вычислить? Нет, это понятно, что с двухсот пятидесяти метров, да через двадцатикратный бинокль — как два пальца об асфальт. Но тут, напомню, в секторе двенадцать дворов. В каждом по машине, а то и по две, за день десятки раз приезжают и уезжают какие то люди, многие просто сигналят, не выходя из салона, им открывают ворота, потом они заезжают во двор... А я с самого начала подозревал, что на машине Лечи не будет здоровенного транспаранта с надписью «Абрек Лечи Усманов. Куратор „шахидок» и лепший нукер Сулеймана Дадашева!"
Знаете, так и оказалось. Никаких транспарантов и даже табличек: обычные «Нивы», «Шохи», есть даже пара тройка импортных внедорожников — неплохо живет клан Дадашевых. Да, во дворах они ходят, лица мелькают, есть и некоторым образом схожие с ориентировкой и фото — но это же ведь родственники, они все похожи.
Так вот, вычислить объект я должен по ряду характерных особенностей поведения, свойственных скрывающемуся от правосудия абреку. Это Иванов так решил, еще на стадии подготовки к операции.
— И в чем, по вашему, будут выражаться эти особенности? — Меня такой подход чрезвычайно возмутил. — Он будет ползти по улице, разодетый в цвета джихада, и на каждом углу маскироваться под окурок с шалой[3]?
— Ну, ты же у нас ас, — невозмутимо пожал плечами Иванов. — Тебе виднее, какие особенности.
— О! — обрадовался Вася неожиданному словосочетанию. — Унасас! Наш веселый унасас Лечи вычислит на раз! Потому что этот Лечи — распоследний... Гхм... Ну, короче, вы поняли...
Вот так. Теперь, в общем, я лежу и пялюсь в бинокль. Особенности подмечаю.
За три дня в нашем секторе машин перекаталось — немерено. Но, что характерно, все в Грозный и обратно. По трассе Ставрополь — Кизляр, как я уже говорил, выдвигались лишь три транспорта. Иванов, опасаясь спугнуть нашего парня, перехват выставлять не стал. Но все три машины благополучно добрались до КПП и дали себя досмотреть. Не было там Лечи. А больше до той трассе никто не ездил, ни отсюда ни сюда. По крайней мере, в светлое время суток. Так что, если Лечи мотается по ночам, торчать нам тут до цветения мушмулы.
Другой нюанс. Иванов непременно хочет взять этого славного парня живьем.
Это несколько осложняет ситуацию. Товарищ с таким боевым опытом, да еще в сопровождении парочки себе подобных, вряд ли раскроет объятия нам навстречу и с благостной улыбкой на челе отдаст свое оружие.
И последнее — для тех, кто с нами незнаком. Что это за имена, которые мелькали выше? Вышеперечисленные товарищи, как и ваш покорный слуга, входят в команду номер девять. Официально она значится в штатном расписании как «оперативно аналитическая группа неспецифического применения», и никто из нас, в том числе и командир — полковник Иванов, до сих пор не догадался, за что же нас так обозвали. А чем мы занимаемся в действительности, узнаете по ходу повествования...
* * *
К восьми утра туман начал потихоньку рассеиваться. С северо востока налетали легкие порывы ветра, обещавшие вскоре утащить за Терек последние хлопья туманной взвеси и обеспечить нам с Васей сносные условия для наблюдения.Но еще до того, как это случилось, в селе начались обычные перемещения сугубо бытового плана. Едва стали видны расплывающиеся силуэты усадеб, как будто кто дал команду: по улице разом поехали лошади с телегами, моторы там и здесь пробно заурчали, микрофон наш начал сообщать Васиным наушникам какие то праздные сельхозбеседы из сектора наблюдения.
— Вот так скажут чего нибудь важное, а мы и не поймем ни фига, — Вася вздохнул и задумчиво ощупал нагрудный карман с рацией. — А вечером может быть поздно... Может, сразу на рацию закоммутировать? Пусть Серый с Лизой переводят потихоньку...
— А если у Лечи радиочастотный сканер? — На мой взгляд, предложение разведчика выглядело как обычное утреннее проявление хронического недосыпа, усугубленного свежей критикой в отношении его бессмертного творения. — Может, лучше язык поучить?
— Щас, все бросил, пошел язык учить, — буркнул Вася. — Заодно ислам принял и обрезание сделал. По самый корень...
В половине девятого уже можно было рассмотреть здание комендатуры.
Комендатура располагается у пересечения трасс Ставрополь — Кизляр и Червленная — Грозный и от нашего места лежания отстоит примерно на четыреста метров (Вася по карте мерил). То есть видимость вполне даже приличная, работать — одно удовольствие. Спасибо тем, кто там, наверху, отвечает за метеоусловия. Еще бы низкую облачность убрали, вообще было бы здорово. А то давит. Свинцовое небо, без единого просвета, висит над тобой и, того и гляди, рухнет на голову. Отсюда и соответствующее настроение.
Привычно отметили выезд ИРД[4] из комендатуры. Суеверный Вася перекрестил вслед товарищей по несчастью и сделал скорбное лицо. Товарищи — камикадзе.
Полуживой «бардак», трое саперов, кинолог с собакой, пол отделения прикрытия — на пятикилометровый участок трассы, по которой ночью «духи» могут гулять целым батальоном и ставить где попало мины. Почему товарищи до сих пор работают за такие смешные деньги, никто не знает. Наверное, маньяки энтузиасты, иначе не объяснить.
За ИРД увязался табельный расчет «Safeland» — бронированный тральщик и две белые «Нивы» с эмблемами этой организации на бортах.
— Ага! — нехорошо прищурился Вася. — Сейфы херовы. Шпионы, блин. И куда командование смотрит?
«Safeland» — тоже привычное дело, они уже неделю «чистят» правый берег, от моста вверх по течению. Вася прав: дело, конечно, привычное, но не совсем понятное. Тут у нас раньше «HALO TRUST»[5] работала, якобы все подряд разминировала и готовила специалистов из местных, для очистки территории от взрывных устройств. Дело вроде бы благое и во всех отношениях полезное, но... наши чекисты эту «хейло» неоднократно ловили за руку. А может, за ногу. Но ловили, это факт. Помимо основных протокольных обязанностей, эта организация проводила полномасштабную топографическую разведку территории Чечни с привязкой населенных пунктов к натовской системе координат. Замечу, что топо съемка местности иностранцами — махровый шпионаж даже по стандартам всех натовских стран. Она необходима прежде всего военным, и с какой целью, ясно без комментариев. В Косово, кстати, «хейло» проводила такую же работу — до вторжения туда войск альянса.
А насчет персонала из местных вообще залепуха получилась. Этот «персонал», который англичане и подготовленные ими инструкторы обучали несколько кривобоко, в полном составе угодил в отряды НВФ[6] и занимался там отнюдь не разминированием. На учебном видеофильме, попавшем в ФСБ, один из таких инструкторов, Руслан Джабраилов, объясняет, как надо ставить противопехотные мины, готовить направленные взрывы, устраивать при помощи детонирующего шнура проходы в минных полях и так далее. Ни одного эпизода, связанного с разминированием, в этом фильме нет. Кстати, сам Джабраилов причастен к одному из недавних громких терактов в Грозном. Сейчас этот «мирный сапер» сидит по статье 205 УК РФ («Терроризм»). За три года своей деятельности в Чечне британцы обучили минно взрывному делу более 150 человек. Стоит заметить, что обучили весьма квалифицированно. Кроме того, они набирали группы наиболее продвинутых чеченов для отправки в Германию, где другая «благотворительная» организация — «Гербера» — готовила из них под Берлином спецов саперов.
В общем, как и следовало ожидать, за такие развлечения эту английскую благотворительность от нас с треском выдворили. Удивительно еще, как терпели целых три года! Видимо, хорошо платили кому надо.
А теперь в Чечне мирно трудится другая организация под эгидой Евросоюза — вот эта самая «Safeland» (дословно — безопасная земля). Штаб в Грозном, отделения в нескольких крупных населенных пунктах республики. Эти пока ни в чем таком замечены не были, активно сотрудничают с властью, то, что не рванули на месте, сдают в комендатуры, а персонал из местных состоит на строгом учете в УФСБ. Но наш информированный полковник Иванов утверждает, что эти ребята поддерживают постоянную связь с грузинским и сухумским филиалами «HALO TRUST», которыми руководит некий славный парень Мэтью Мидлмис. Этого парня полковник вроде бы даже знает лично и однозначно утверждает, что он... кадровый британский разведчик! Как вам это нравится?
Примерно через полчаса после убытия ИРД — в 9.25, начали проявляться те самые долгожданные особенности, на которые мы уже и надеяться перестали. Одну из усадеб, располагающихся в секторе наблюдения, покинула белая «Нива», доехала до юго западной окраины и встала на перекрестке. Из «Нивы» вышел мальчуган досаперного возраста (лет тринадцать, мины ставить пока рановато, но стрелять уже можно) и принялся прилежно изучать окрестности, приложив ладонь к бровям.
Вася тут же запыхтел и толкнул меня в бок.
— Вижу, — сказал я. — Погоди радоваться, мало ли...
Мальчуган минут пять покрутил головой, затем сказал что то в окно с приспущенным стеклом. Из «Нивы» вылез дед с биноклем и еще пару минут глазел по сторонам, поблескивая линзами. Мы на это время убрали свою оптику и замерли, стараясь не то что не шевелиться, а даже дышать пореже. Тутошние деды, даром что древние, но до того глазастые, что любую проблесковую активность и странности в привычном ландшафте вычисляют на раз. Раз! — вычислили. Два! — сообщили кому надо. И пропала засада. А зачастую и сами засадники. В общем, надо все время держать уши торчком и ни на секунду не расслабляться.
Стар и мал закончили наблюдать, «Нива» вернулась на исходную. Из этого же двора через пару минут вырулил серый «Ниссан Патрол», проскочил перекресток и уверенно взял курс на Николаевскую.
— А? — Вася достал из нагрудного кармана рацию и вопросительно посмотрел на меня.
— Случай, конечно, неординарный, — я добросовестно замялся, не торопясь выносить вердикт. — Лицо мы не видели... Это не позволяет утверждать с однозначной уверенностью... Но по остальным эвентуальным признакам...
— Короче, Склифосовский! — возмутился Вася. — Мы докладаем или где?
— Думаю — да, — кивнул я.
— Пятый — Первому!
— На приеме Первый, — живо ответил Иванов. — Есть?
— Есть! — возбужденно сверкнув глазенками, сообщил Вася в рацию. — «Ниссан Патрол», «мокрый асфальт», убыл с минуту назад. Номер грязный, не просекли.