Страница:
Тем временем страсти в обществе продолжали накаляться. Все больше и больше американцев продолжали настаивать на скорейшем присоединении армии США к войскам союзников, явно симпатизируя Великобритании и Канаде. Канадская армия набирала рекрутов в Соединенных Штатах, проводя красочные шоу, собиравшие толпы зевак. Осенью 1916 года у Рейли выдалось несколько свободных часов, и он отправился на одно из таких представлений, которое было организовано Королевским авиакорпусом Канады. Захваченный блестящим выступлением и повинуясь внезапному душевному импульсу, Рейли принял решение, которое впоследствии не только перевернуло всю его жизнь, но и вознесло на пик собственной карьеры. Не помогли ни уговоры сэра Уильяма Уайсмена, ни мольбы майора Туэйтса. Рейли твердо решил, что принесет наибольшую пользу, находясь в союзных войсках.
Он отправился к Уайсмену за советом. Сэр Уильям покривился, но, понимая, что Рейли тверд в своих убеждениях, дал ему протекцию для поступления в Королевский авиакорпус Канады, который через несколько месяцев отправлялся в Англию. Мгновенно свернув свои дела, что тут же привело в неописуемую ярость братьев Живатовских, и простившись с Надин, которой посоветовал оставаться в Нью-Йорке по крайней мере до окончания войны, Рейли выехал в Торонто.
Через месяц-другой, уже прибыв в Англию, он столкнулся лицом к лицу с пятидесятисемилетним капитаном Мэнсфилдом Каммингом. Это была первая встреча Рейли с новым шефом СИС. Мэнсфилд выглядел весьма колоритно: могучее тело напоминало квадрат, белоснежные волосы подчеркивали смуглое лицо и в довершение картины капитан ходил на деревянном протезе. Нового шефа отличали проницательный ум, всегда приподнятое настроение и глаза, которые вполне могли бы принадлежать не стареющему джентльмену, а хорошенькой девушке. Было известно, что в свое время Камминг слыл заядлым автомобилистом, не признававшим малых скоростей, и однажды, попав в аварию, лишился ноги. В коридорах разведуправления ходила невероятная история о том, как Мэнсфилд, придавленный разбитым автомобилем, отсек себе ногу ножом, чтобы освободиться из-под обломков. Иногда, разговаривая с новым сотрудником, он доставал легендарный нож из ящика стола и словно случайно всаживал его в свой деревянный протез, чем приводил собеседника в полуобморочное состояние. Преданный службе, новый шеф СИС пользовался всеобщим глубоким уважением коллег. Таким вот человеком был новый босс Рейли, хотя, учитывая характер их взаимоотношений, слово «босс» следовало применять с большой долей допущения. В свою очередь, и сам Камминг никогда не считал Рейли сотрудником разведки, характеризуя его как «человека безудержной храбрости, гениального агента, но настолько таинственно-зловещего, что я сам никогда бы ему целиком не поверил».
В начале 1917 года Рейли получил звание капитана Королевского авиационного корпуса Канады. В течение следующих двенадцати месяцев или немногим больше он выполнил несколько заданий в Германии, которые по дерзости исполнения вряд ли вписывались в рамки того, что делали другие агенты.
Работавшие с ним люди давали совершенно противоречивую информацию относительно того, чем же конкретно занимался Рейли в тот отрезок времени. Правда, по большому счету и другие периоды его жизни также не отличались широкой оглаской. К сожалению, большинство из этих свидетелей погибли. Либо не представляется возможным проследить их дальнейший жизненный путь. Записи в архивах секретной службы о деятельности Рейли в тот период уничтожены. Часто хвастая грандиозностью грядущих планов, Сидней весьма скромно отзывался об уже проделанном, иногда приводя пословицу: «Чем больше шума от коровы, тем меньше она дает молока». О своей работе в Германии он отзывался крайне сдержанно.
Только через несколько лет после окончания Первой мировой войны постепенно начали всплывать различные истории о его работе на немецкой территории, причем в большинстве случаев они просачивались из самой Германии. Говорят, будто в германской верховной ставке деятельности Рейли боялись больше, чем атаки целого армейского корпуса. Некоторые газетные заметки о его немецких миссиях, опубликованные в 1920–1930 годах, вне всякого сомнения, содержали недостоверные сведения, однако настоящая правда оказалась значительно фантастичнее вымысла. Майор Томас Кольсон, сотрудник британской разведки и биограф Маты Хари, утверждал, что ни один из известных в мире шпионов не достигал класса работы Рейли.
Неуловимый агент действовал за линией фронта то в Бельгии, то в Германии, маскируясь то под крестьянина, то под немецкого солдата или офицера, используя поддельные документы, чаще всего отпускные удостоверения по болезни. Под таким документальным прикрытием он мог перемещаться по вражеской территории практически без ограничений.
Только однажды, проходя через бельгийскую деревню в крестьянской одежде, он был арестован и, как подозреваемый то ли в дезертирстве, то ли в шпионаже, был доставлен в военно-полевой суд. Пришлось разыграть деревенского идиота. Причем, пока глупо ухмылявшиеся немецкие солдаты высмеивали прикинувшегося придурком Рейли, он узнал немало ценных сведений о внутренних перемещениях немецких войск. Короткий промежуток времени он даже служил в германской армии. Призвавшись в качестве рядового, Рейли умудрился представиться к офицерскому званию. И он это делал, рискуя каждую минуту быть раскрытым и немедленно расстрелянным. Однако не только Рейли успешно работал в центральной Германии и за линией Западного фронта. Например, знакомый по Нью-Йорку, его коллега майор Туэйтс под видом немецкого офицера действовал в Кенигсберге, в Восточной Пруссии. Со своим безупречным знанием немецкого и русского языков он мог с одинаковой легкостью работать как в той, так и другой стране.
Существует несколько версий встречи Рейли с кайзером, однако история, изложенная в первой главе этой книги, претендует на наибольшую правдоподобность. Именно в штабе немецкого главнокомандования Рейли услышал о планах массированного уничтожения английских кораблей вражескими подводными лодками, и именно благодаря Рейли британское Адмиралтейство оказалось готовым к отражению коварного нападения.
Довольно часто газеты повторяли, что Рейли, имевший звание младшего офицера в немецком штабе, обладал такими блестящими способностями, что был прикомандирован к свите кайзера для обсуждения стратегических вопросов в составе высшего военного совета. Полагаю, что факты, изложенные в подобных статьях, мягко говоря, преувеличены.
Рассказ о жизни Рейли был бы более полным, если бы представилась возможность подробнее разобраться в отчетах о германских миссиях агента, однако мы излагаем его биографию независимо от официальных документов. Но даже через пятьдесят лет после окончания его тайной деятельности у немцев ЦРУ продолжает восхищаться смелостью и находчивостью агента. Даже если некоторые записи и не были уничтожены, они никогда не станут достоянием широкой общественности. Думаю, придется удовлетвориться утверждением Туэйтса, что слава, которую снискали себе многие шпионы, в действительности должна принадлежать одному Рейли.
Возможно, грядущим поколениям покажется, что Сидней Рейли окутан тайной лишь как разведчик. Это не так. Тайной была окутана вся его жизнь.
Глава 7
После Первой мировой войны, потрясшей весь мир, следующим важнейшим событием мирового значения стала революция в России. Чтобы понять всю серьезность очередного назначения Рейли, кстати самого главного в карьере агента, необходимо знать подоплеку российских бурных событий того времени, причиной которых и стала миссия в Москве.
Российские цари столетиями считались деспотами, и даже если Николай II проявлял меньше жестокости, чем его предшественники, то авторитарность последнего царя ничуть им не уступала. Одна из грандиозных ошибок Николая II заключалась в неправильном выборе лиц, которых он привлек к управлению государством. К их числу относился Распутин, настоящее порождение ада, под влиянием которого находилась склонная к истерии императрица. Царь Николай фактически потерял контроль над теми событиями, которые произошли в измученной войной стране в 1916 году. Храбрая, но скверно экипированная российская армия отступала под немецким натиском, пока в голодных городах люди стояли в огромных очередях за хлебом. В Петрограде представители аристократии и богатых слоев буржуазии продолжали жить в разгульной роскоши, упиваясь шампанским, давясь икрой, предаваясь разврату. Российская знать постепенно теряла свой интеллектуальный потенциал и деградировала в чувственных удовольствиях и неприкрытом эгоизме. Любовь к женщине постепенно сводилась к физиологическому изыску.
Безусловно, такая ситуация не могла сохраняться долго. Идя навстречу все громче раздававшимся протестам со стороны наиболее дальновидных политиков-либералов, Николай II сменил кабинет министров, который, однако, очень быстро зашел в тупик. Каждый новый министр оказывался столь же недееспособен, как и его предшественник. Российская социал-демократическая рабочая партия, почувствовав подходящую для себя ситуацию, приступила к широкомасштабной революционной агитации.
11 марта 1917 года в Петрограде вспыхнул бунт, быстро перекинувшийся на Москву, а уже 15 марта было сформировано новое, «демократическое» правительство во главе с князем Львовым, включавшее в себя либералов, конституционных монархистов и социал-революционеров. На следующий день царь отрекся от престола.
По большому счету все эти события носили относительно мирный характер. Война с немцами продолжалась, но словно зловещее предзнаменование грядущей катастрофы большевистские газеты уже расклеивались на всех улицах. Будущие хозяева России, в большинстве своем жившие за границей, паковали чемоданы, ожидая удобного момента для возвращения на родину.
В стране все сильнее росли революционные и антивоенные настроения. У власти находилось Временное правительство, возглавлявшееся эсером Керенским, который, сохраняя приверженность к «мирной революции» с одной стороны, активно стоял за продолжение войны «до победного конца» с другой. Дисциплина в российской армии продолжала ухудшаться. Солдаты ходили оборванные и голодные, как и большинство российских обывателей. Война продолжалась, «хлебные» очереди становились все длиннее. Ленин уже чистил ботинки, чтобы тайно приехать из Швейцарии в Петроград, а в конце октября большевики решили действовать.
Предварительно убив своих офицеров, солдаты начали дезертировать с фронта. Офицеры, которым удавалось избежать смерти, лишались звания и изгонялись из армии созданными большевиками солдатскими комитетами. Управление армией на местах взял на себя Реввоенсовет, в состав которого входили как большевики, так и меньшевики. Когда Керенский объявил Реввоенсовет вне закона, революционно настроенные солдаты, моряки и рабочие, действовавшие по указке Ленина, засевшего в Смольном, приступили к решительным выступлениям. Правительство Керенского было свергнуто, и к ноябрю 1917 года весь Петроград находился под контролем Ленина. Москва пала через несколько дней. Новое правительство, оказавшееся у власти, стало изо всех сил проводить политику, направленную на заключение мира с Германией.
Нет смысла описывать известные события, закончившиеся словами Ленина о том, что «социалистическая революция свершилась», но беспорядок и хаос, воцарившиеся в стране, были ужасны. Уже на следующий день Россия узнала, что частная собственность стала общественной, а неграмотные железнодорожники управляют государством. По городам и весям лихо «загуляли» банды анархистов, грабя и убивая всех, кто попадался им на пути.
Мир пребывал в шоке. После потери России как союзника в войне с Германией во Франции и Великобритании началась политическая неразбериха. Правительства обеих стран были совершенно убеждены, что большевистский режим недопустим и должен быть уничтожен. Кстати, в МИД Великобритании тогда не оказалось ни одного чиновника, который владел бы русским языком, а лорд Керзон, никогда не слышавший о Марксе, принялся наводить справки, какая разница в терминах «марксист» и «большевик». Работа СИС в России практически была парализована, если не считать одного-двух агентов, выполнявших незначительные миссии, а дипломаты из соображений безопасности были отозваны в Вологду.
В январе 1918 года Ллойд Джордж по линии МИД Великобритании направил в Москву Роберта Брюса Локкарта в качестве главы британского консульства. Его главная задача заключалась в том, чтобы, разобравшись в мутном водовороте российских событий, установить отношения с большевистским правительством и попытаться оставить Россию в состоянии войны с немцами.
Прекрасно зная и саму страну, и российские нравы, отлично владея русским языком, Локкарт без труда быстро установил контакт с большевистскими лидерами, и особенно с Троцким. Локкарт был абсолютно убежден в пагубных последствиях заключения сепаратного мира между Россией и Германией. Если бы новое советское правительство заключило договор с войсками союзников, полное прекращение войны превратилось бы в реальность. Так или иначе, Великобритания колебалась: военное министерство твердо верило, что и Ленин, и Троцкий – агенты германской разведки. Троцкий, в свою очередь, говорил: «Ллойд Джордж – человек, играющий в рулетку, который ставит фишки сразу на все номера», а по словам Ленина, британский премьер «буржуй, лгун и карточный шулер».
В феврале 1918 года, когда военная и экономическая ситуации в России достигли критической точки, германские войска рвались к Петрограду. К марту даже яростный агитатор Троцкий униженно согласился на прекращение военных действий, приняв в Брест-Литовске кабальные условия мирного договора. В том же месяце большевистское правительство переехало из Петрограда в Москву. С точки зрения географического положения в новой столице было безопаснее, хотя свергнутому царю Москва никогда особо не нравилась.
Несмотря на то что союзники – и Франция, и Англия – полагали, что большевистские лидеры не больше чем изменники, ведущие хитрую игру на стороне немцев, у новых хозяев России альтернативы заключению мира не было.
В Лондоне и Париже все чаще слышались призывы к интервенции даже без согласия советского правительства. К сожалению, Уайтхолл продолжал игнорировать предупреждения Локкарта о том, что с большевиками проще договориться, чем входить с ними в конфронтацию. Это же мнение разделял и французский генерал Лавернь, находившийся в то время в Москве и высказывавший серьезные опасения относительно интервенционных планов. Французский посол Нулан, отсиживавшийся за сотни миль в более-менее безопасной Вологде, заявил, что не вступает в сделки с головорезами.
Так или иначе, но Лондон закрепился в намерении осуществить интервенцию. Со всех точек зрения большевики должны либо разорвать сепаратный мир, либо потерять власть. Брюса Локкарта обвинили в пробольшевистских настроениях, а его доклады игнорировались. Пока разрабатывался план интервенции, британская разведка считала, что в России может произойти еще нечто, способное ускорить падение большевистского режима. Этим «нечто» считали Сиднея Рейли, который получил кодовое имя СТ-1.
Проконсультировавшись с Мэнсфилдом Каммингом, Ллойд Джордж пришел к выводу о том, что если и найдется человек, способный в одиночку свалить целый режим, то им может быть только Рейли. Степень важности его работы в Германии оценили по достоинству, теперь он понадобился для того, чтобы осуществить невозможное. Камминг обладал достаточно проницательным умом, чтобы осознавать, как сильно заинтересован сам Рейли в свержении нового режима.
Несмотря на то что Рейли слыл человеком левых убеждений, казалось, что он достаточно сильно ненавидит большевистских лидеров, считая их сборищем трусливых подонков. Учитывая этнический состав большевистского правительства, во внимание принимался и гипертрофированный антисемитизм агента. Во главе России теперь стояли армяне, целая орда евреев, поляки, грузины, которые в большинстве своем отсиживались в безопасности за границей, ожидая своего времени. И действительно, в 1918 году только шесть членов Центрального исполнительного комитета являлись чистокровными русскими.
В конце апреля, когда во главе с Литвиновым в Лондон прибыла делегация большевиков на переговоры с Ллойд Джорджем, Рейли уже направлялся в Москву, чтобы выполнить самую величайшую миссию в своей карьере.
Его появление в России не прошло без неожиданных неприятностей. Уже в Мурманске он сразу был арестован английскими военными моряками, контролировавшими в этом порту интересы Великобритании, и посажен под замок на борту королевского судна «Глория». Адмирал Кемп, который «отвечал» за Белое море, вызвал на допрос Рейли майора Стивена Эли, родившегося и выросшего в России. До апреля 1918 года майор был шефом британской разведки в России, и его отозвали в Лондон накануне. В результате допроса было установлено, что Рейли имеет зашифрованное сообщение для Роберта Брюса Локкарта на микроскопическом кусочке бумаги. Само сообщение было спрятано в пробке флакончика от аспирина. Дальнейшие вопросы к Рейли отпали сами собой. Более того, вскоре Сидней и Стивен стали близкими друзьями.
Сорокачетырехлетний Сидней Рейли наконец добрался до Петрограда и поразился тем изменениям, которые произошли в городе с тех пор, как он его покинул. Да, памятник Александру III все еще стоял на площади Николаевского вокзала, чистые воды Невы плескались вдоль гранитных берегов, и золотой шпиль Петропавловки пронзал синий атлас неба, но всегда оживленный Невский проспект был совершенно пуст, если не считать валявшихся на тротуарах лошадиных трупов. Рейли заторопился в Москву. Его остановка в Петрограде объяснялась лишь необходимостью встречи с новым резидентом британской разведки Эрнстом Бойсом, сменившим майора Стивена Эли.
7 мая 1918 года Рейли прибыл в новую столицу. Лето уже вступало в свои права, пыль узких московских улочек вызывала тошноту, однако запах родного воздуха вызвал у агента чувство бодрости. Москва выглядела прекрасным городом только в неясности раннего утра, когда отсутствие народа давало иллюзию былого великолепия. После восхода солнца, когда улицы наполнялись москвичами, сразу становились видны страшные перемены. Только босоногие мальчишки-цветочники, как и в дореволюционное время, настойчиво предлагали прохожим свой товар. Знакомое чувство предвкушения сложной работы прибавляло Рейли энергии.
Что бы агент ни делал раньше, он всегда предварительно изыскивал тысячу способов выполнения задания, находя самый приемлемый. Для начала следовало договориться с большевиками, а потом уже добиваться победы. Он сразу же отправился в Кремль и сообщил открывшему от изумления рот часовому, что требует немедленной встречи с Лениным. К сожалению, встрече этих двух людей никогда не суждено состояться. Тем не менее в Кремле заинтересовались человеком, просившим о встрече с такой настойчивостью. Поэтому его проводили к Бонч-Бруевичу. Рейли сообщил ближайшему ленинскому соратнику, что имеет личное поручение от Ллойда Джорджа получить информацию о целях и намерениях большевиков в области внешней политики. Он также добавил, что британское правительство осталось недовольным докладом Роберта Брюса Локкарта.
Дерзость, с которой Рейли добивался визита к высшему руководству кремлевской иерархии, не имела границ. Однако подобный маневр не достиг поставленной цели, и Рейли избрал более хитрую тактику дальнейших действий.
С документами на имя некоего мистера Константина, грека из Леванта, Рейли возвратился в Петроград, где встретился со старым другом Сашей Грамматиковым, жившим в сравнительной безопасности благодаря Владимиру Орлову. Орлов, в прошлом убежденный монархист и носивший тогда фамилию Орловский, сумел втереться в доверие к большевикам и добрался до должности начальника петроградской ЧК. Он поставил в паспорт Константина штамп о проверке на благонадежность, после чего Рейли мог ходить по городу, не опасаясь проверок. На всякий случай агент снял квартиру под вымышленным именем турецкого коммерсанта Массино. Квартира, которая располагалась в доме на Торговой улице, принадлежала старому «объекту» его страсти Елене Михайловне. В ней обосновался импровизированный «персональный штаб» агента. Не задавая лишних вопросов, Орлов проштамповал второй паспорт, хотя и не понял, зачем для прикрытия Рейли выбрал девичью фамилию Надин.
Таким образом, агент жил в Петрограде как Массино, а в Москве как Константин. В южную столицу из Питера приезжал лояльный к новой власти турок, который благополучно «исчезал», едва появившись в Москве. То же самое происходило и с греком Константином по прибытии в Петроград. Такая предосторожность была необходима, поскольку в обоих городах на каждом углу маячили мрачные люди в длинных серых шинелях с маузерами на боку – порождение «чрезвычайки» Феликса Дзержинского. Не умея толком ни читать, ни писать, они лишь сознавали свою принадлежность к официальным органам исполнительной власти. В этих условиях даже «законное» появление на улице было сопряжено с риском, а подозрительное поведение служило поводом для ареста.
«Главный штаб» агента в Москве расположился в Шереметьевском переулке у племянницы Грамматикова Тамары. Она была актрисой МХАТа и снимала квартиру по этому адресу вместе с двумя подругами, тоже работавшими в театре. Уже через несколько дней сексуальный магнетизм Рейли стал привлекать внимание всего женского трио. Во время работы в России агент накопил немалое число побед над женщинами, причем помимо любви они оказывали ему неоценимую помощь в работе. Но сейчас Рейли все чаще и чаще замечал, что предпочитает постель Тамары всем остальным.
В Москве Рейли удалось организовать секретную встречу лидеров контрреволюционных организаций, которых было немало в городе. Он был крайне удивлен, обнаружив, что антибольшевистские настроения проникли не только в среду интеллигентов: в число заговорщиков входило достаточное количество «чистокровных пролетариев». Последний факт лишний раз убедил агента, что выполнение его миссии вполне реально. И уж если его великий кумир Наполеон, молодой офицер-корсиканец, сумел покорить всю Францию, то почему бы ему самому не завоевать большевистскую Москву? Как говорил позже Роберт Брюс Локкарт, Рейли всегда оставался человеком с замашками Бонапарта.
Итак, прежде чем открыто выступить против Ленина, необходимо было заранее сформировать альтернативное правительство. Так, например, российскую армию он видел под началом бывшего царского генерала Юденича, Грамматиков мог бы возглавить министерство внутренних дел, а старый друг по бизнесу Скуберский – министерство связи. Важность последнего места определялась тем, что после выхода телеграфа, телефонов и железных дорог из-под контроля большевиков о начале мятежа немедленно следовало оповестить контрреволюционные организации по всей необъятной России. Рейли намеревался всколыхнуть всю страну одновременно. Это гарантировало бы успех всего его замысла и после переворота позволило бы быстро провести демократические выборы и сформировать новое правительство.
Практически весь июнь и июль Рейли планировал работу будущего российского руководства и организовывал контрреволюционные ячейки в Москве и Петрограде. Для большей эффективности в обоих городах появились тайные явки, о которых знал только он один. Доклады о своей работе он передавал одному из людей Бойса в Москве, который, в свою очередь, переправлял их в генеральное консульство Великобритании. Самого Бойса он случайно встретил в Петрограде в компании капитана Кроми, английского морского атташе, совсем недавно вернувшегося в Россию после эвакуации посольства в январе 1918 года. С Локкартом Рейли встречался крайне редко. Встречи с ним проходили в одном из московских «штабов» агента: было крайне важно не скомпрометировать главу британской миссии.
Антибольшевистские настроения в России продолжали расти, число агентов-провокаторов увеличилось в десятки раз. В случае провала у Рейли оставался только один выход – пуля в висок. Массовые аресты, проводимые ЧК, стали обыденным явлением, и путешествия между Петроградом и Москвой превратились в крайне опасное занятие. В конце концов, выход был найден. Орлов выписал Рейли чекистский мандат на имя «товарища Рейлинского, уполномоченного сотрудника ЧК». Теперь Сидней получил полную и неограниченную свободу действий.
И все-таки однажды он чуть было не попался. Чекисты вышли на конспиративную квартиру, в которой Рейли проводил время с одной из своих многочисленных подруг. Пришлось спасаться бегством в одних носках. Агент исчез, словно по мановению волшебной палочки, оставив чекистам костюм, сорочку, нижнее белье и ботинки. При этом у него хватило наглости вернуться обратно часом позднее, почти счастливо-безмятежным и переодетым в новый костюм. Но рассказать, как ему в тот раз удалось уйти, Рейли категорически отказался.
Он отправился к Уайсмену за советом. Сэр Уильям покривился, но, понимая, что Рейли тверд в своих убеждениях, дал ему протекцию для поступления в Королевский авиакорпус Канады, который через несколько месяцев отправлялся в Англию. Мгновенно свернув свои дела, что тут же привело в неописуемую ярость братьев Живатовских, и простившись с Надин, которой посоветовал оставаться в Нью-Йорке по крайней мере до окончания войны, Рейли выехал в Торонто.
Через месяц-другой, уже прибыв в Англию, он столкнулся лицом к лицу с пятидесятисемилетним капитаном Мэнсфилдом Каммингом. Это была первая встреча Рейли с новым шефом СИС. Мэнсфилд выглядел весьма колоритно: могучее тело напоминало квадрат, белоснежные волосы подчеркивали смуглое лицо и в довершение картины капитан ходил на деревянном протезе. Нового шефа отличали проницательный ум, всегда приподнятое настроение и глаза, которые вполне могли бы принадлежать не стареющему джентльмену, а хорошенькой девушке. Было известно, что в свое время Камминг слыл заядлым автомобилистом, не признававшим малых скоростей, и однажды, попав в аварию, лишился ноги. В коридорах разведуправления ходила невероятная история о том, как Мэнсфилд, придавленный разбитым автомобилем, отсек себе ногу ножом, чтобы освободиться из-под обломков. Иногда, разговаривая с новым сотрудником, он доставал легендарный нож из ящика стола и словно случайно всаживал его в свой деревянный протез, чем приводил собеседника в полуобморочное состояние. Преданный службе, новый шеф СИС пользовался всеобщим глубоким уважением коллег. Таким вот человеком был новый босс Рейли, хотя, учитывая характер их взаимоотношений, слово «босс» следовало применять с большой долей допущения. В свою очередь, и сам Камминг никогда не считал Рейли сотрудником разведки, характеризуя его как «человека безудержной храбрости, гениального агента, но настолько таинственно-зловещего, что я сам никогда бы ему целиком не поверил».
В начале 1917 года Рейли получил звание капитана Королевского авиационного корпуса Канады. В течение следующих двенадцати месяцев или немногим больше он выполнил несколько заданий в Германии, которые по дерзости исполнения вряд ли вписывались в рамки того, что делали другие агенты.
Работавшие с ним люди давали совершенно противоречивую информацию относительно того, чем же конкретно занимался Рейли в тот отрезок времени. Правда, по большому счету и другие периоды его жизни также не отличались широкой оглаской. К сожалению, большинство из этих свидетелей погибли. Либо не представляется возможным проследить их дальнейший жизненный путь. Записи в архивах секретной службы о деятельности Рейли в тот период уничтожены. Часто хвастая грандиозностью грядущих планов, Сидней весьма скромно отзывался об уже проделанном, иногда приводя пословицу: «Чем больше шума от коровы, тем меньше она дает молока». О своей работе в Германии он отзывался крайне сдержанно.
Только через несколько лет после окончания Первой мировой войны постепенно начали всплывать различные истории о его работе на немецкой территории, причем в большинстве случаев они просачивались из самой Германии. Говорят, будто в германской верховной ставке деятельности Рейли боялись больше, чем атаки целого армейского корпуса. Некоторые газетные заметки о его немецких миссиях, опубликованные в 1920–1930 годах, вне всякого сомнения, содержали недостоверные сведения, однако настоящая правда оказалась значительно фантастичнее вымысла. Майор Томас Кольсон, сотрудник британской разведки и биограф Маты Хари, утверждал, что ни один из известных в мире шпионов не достигал класса работы Рейли.
Неуловимый агент действовал за линией фронта то в Бельгии, то в Германии, маскируясь то под крестьянина, то под немецкого солдата или офицера, используя поддельные документы, чаще всего отпускные удостоверения по болезни. Под таким документальным прикрытием он мог перемещаться по вражеской территории практически без ограничений.
Только однажды, проходя через бельгийскую деревню в крестьянской одежде, он был арестован и, как подозреваемый то ли в дезертирстве, то ли в шпионаже, был доставлен в военно-полевой суд. Пришлось разыграть деревенского идиота. Причем, пока глупо ухмылявшиеся немецкие солдаты высмеивали прикинувшегося придурком Рейли, он узнал немало ценных сведений о внутренних перемещениях немецких войск. Короткий промежуток времени он даже служил в германской армии. Призвавшись в качестве рядового, Рейли умудрился представиться к офицерскому званию. И он это делал, рискуя каждую минуту быть раскрытым и немедленно расстрелянным. Однако не только Рейли успешно работал в центральной Германии и за линией Западного фронта. Например, знакомый по Нью-Йорку, его коллега майор Туэйтс под видом немецкого офицера действовал в Кенигсберге, в Восточной Пруссии. Со своим безупречным знанием немецкого и русского языков он мог с одинаковой легкостью работать как в той, так и другой стране.
Существует несколько версий встречи Рейли с кайзером, однако история, изложенная в первой главе этой книги, претендует на наибольшую правдоподобность. Именно в штабе немецкого главнокомандования Рейли услышал о планах массированного уничтожения английских кораблей вражескими подводными лодками, и именно благодаря Рейли британское Адмиралтейство оказалось готовым к отражению коварного нападения.
Довольно часто газеты повторяли, что Рейли, имевший звание младшего офицера в немецком штабе, обладал такими блестящими способностями, что был прикомандирован к свите кайзера для обсуждения стратегических вопросов в составе высшего военного совета. Полагаю, что факты, изложенные в подобных статьях, мягко говоря, преувеличены.
Рассказ о жизни Рейли был бы более полным, если бы представилась возможность подробнее разобраться в отчетах о германских миссиях агента, однако мы излагаем его биографию независимо от официальных документов. Но даже через пятьдесят лет после окончания его тайной деятельности у немцев ЦРУ продолжает восхищаться смелостью и находчивостью агента. Даже если некоторые записи и не были уничтожены, они никогда не станут достоянием широкой общественности. Думаю, придется удовлетвориться утверждением Туэйтса, что слава, которую снискали себе многие шпионы, в действительности должна принадлежать одному Рейли.
Возможно, грядущим поколениям покажется, что Сидней Рейли окутан тайной лишь как разведчик. Это не так. Тайной была окутана вся его жизнь.
Глава 7
Революции не делаются с приторными любезностями.
Лорд Литтон
После Первой мировой войны, потрясшей весь мир, следующим важнейшим событием мирового значения стала революция в России. Чтобы понять всю серьезность очередного назначения Рейли, кстати самого главного в карьере агента, необходимо знать подоплеку российских бурных событий того времени, причиной которых и стала миссия в Москве.
Российские цари столетиями считались деспотами, и даже если Николай II проявлял меньше жестокости, чем его предшественники, то авторитарность последнего царя ничуть им не уступала. Одна из грандиозных ошибок Николая II заключалась в неправильном выборе лиц, которых он привлек к управлению государством. К их числу относился Распутин, настоящее порождение ада, под влиянием которого находилась склонная к истерии императрица. Царь Николай фактически потерял контроль над теми событиями, которые произошли в измученной войной стране в 1916 году. Храбрая, но скверно экипированная российская армия отступала под немецким натиском, пока в голодных городах люди стояли в огромных очередях за хлебом. В Петрограде представители аристократии и богатых слоев буржуазии продолжали жить в разгульной роскоши, упиваясь шампанским, давясь икрой, предаваясь разврату. Российская знать постепенно теряла свой интеллектуальный потенциал и деградировала в чувственных удовольствиях и неприкрытом эгоизме. Любовь к женщине постепенно сводилась к физиологическому изыску.
Безусловно, такая ситуация не могла сохраняться долго. Идя навстречу все громче раздававшимся протестам со стороны наиболее дальновидных политиков-либералов, Николай II сменил кабинет министров, который, однако, очень быстро зашел в тупик. Каждый новый министр оказывался столь же недееспособен, как и его предшественник. Российская социал-демократическая рабочая партия, почувствовав подходящую для себя ситуацию, приступила к широкомасштабной революционной агитации.
11 марта 1917 года в Петрограде вспыхнул бунт, быстро перекинувшийся на Москву, а уже 15 марта было сформировано новое, «демократическое» правительство во главе с князем Львовым, включавшее в себя либералов, конституционных монархистов и социал-революционеров. На следующий день царь отрекся от престола.
По большому счету все эти события носили относительно мирный характер. Война с немцами продолжалась, но словно зловещее предзнаменование грядущей катастрофы большевистские газеты уже расклеивались на всех улицах. Будущие хозяева России, в большинстве своем жившие за границей, паковали чемоданы, ожидая удобного момента для возвращения на родину.
В стране все сильнее росли революционные и антивоенные настроения. У власти находилось Временное правительство, возглавлявшееся эсером Керенским, который, сохраняя приверженность к «мирной революции» с одной стороны, активно стоял за продолжение войны «до победного конца» с другой. Дисциплина в российской армии продолжала ухудшаться. Солдаты ходили оборванные и голодные, как и большинство российских обывателей. Война продолжалась, «хлебные» очереди становились все длиннее. Ленин уже чистил ботинки, чтобы тайно приехать из Швейцарии в Петроград, а в конце октября большевики решили действовать.
Предварительно убив своих офицеров, солдаты начали дезертировать с фронта. Офицеры, которым удавалось избежать смерти, лишались звания и изгонялись из армии созданными большевиками солдатскими комитетами. Управление армией на местах взял на себя Реввоенсовет, в состав которого входили как большевики, так и меньшевики. Когда Керенский объявил Реввоенсовет вне закона, революционно настроенные солдаты, моряки и рабочие, действовавшие по указке Ленина, засевшего в Смольном, приступили к решительным выступлениям. Правительство Керенского было свергнуто, и к ноябрю 1917 года весь Петроград находился под контролем Ленина. Москва пала через несколько дней. Новое правительство, оказавшееся у власти, стало изо всех сил проводить политику, направленную на заключение мира с Германией.
Нет смысла описывать известные события, закончившиеся словами Ленина о том, что «социалистическая революция свершилась», но беспорядок и хаос, воцарившиеся в стране, были ужасны. Уже на следующий день Россия узнала, что частная собственность стала общественной, а неграмотные железнодорожники управляют государством. По городам и весям лихо «загуляли» банды анархистов, грабя и убивая всех, кто попадался им на пути.
Мир пребывал в шоке. После потери России как союзника в войне с Германией во Франции и Великобритании началась политическая неразбериха. Правительства обеих стран были совершенно убеждены, что большевистский режим недопустим и должен быть уничтожен. Кстати, в МИД Великобритании тогда не оказалось ни одного чиновника, который владел бы русским языком, а лорд Керзон, никогда не слышавший о Марксе, принялся наводить справки, какая разница в терминах «марксист» и «большевик». Работа СИС в России практически была парализована, если не считать одного-двух агентов, выполнявших незначительные миссии, а дипломаты из соображений безопасности были отозваны в Вологду.
В январе 1918 года Ллойд Джордж по линии МИД Великобритании направил в Москву Роберта Брюса Локкарта в качестве главы британского консульства. Его главная задача заключалась в том, чтобы, разобравшись в мутном водовороте российских событий, установить отношения с большевистским правительством и попытаться оставить Россию в состоянии войны с немцами.
Прекрасно зная и саму страну, и российские нравы, отлично владея русским языком, Локкарт без труда быстро установил контакт с большевистскими лидерами, и особенно с Троцким. Локкарт был абсолютно убежден в пагубных последствиях заключения сепаратного мира между Россией и Германией. Если бы новое советское правительство заключило договор с войсками союзников, полное прекращение войны превратилось бы в реальность. Так или иначе, Великобритания колебалась: военное министерство твердо верило, что и Ленин, и Троцкий – агенты германской разведки. Троцкий, в свою очередь, говорил: «Ллойд Джордж – человек, играющий в рулетку, который ставит фишки сразу на все номера», а по словам Ленина, британский премьер «буржуй, лгун и карточный шулер».
В феврале 1918 года, когда военная и экономическая ситуации в России достигли критической точки, германские войска рвались к Петрограду. К марту даже яростный агитатор Троцкий униженно согласился на прекращение военных действий, приняв в Брест-Литовске кабальные условия мирного договора. В том же месяце большевистское правительство переехало из Петрограда в Москву. С точки зрения географического положения в новой столице было безопаснее, хотя свергнутому царю Москва никогда особо не нравилась.
Несмотря на то что союзники – и Франция, и Англия – полагали, что большевистские лидеры не больше чем изменники, ведущие хитрую игру на стороне немцев, у новых хозяев России альтернативы заключению мира не было.
В Лондоне и Париже все чаще слышались призывы к интервенции даже без согласия советского правительства. К сожалению, Уайтхолл продолжал игнорировать предупреждения Локкарта о том, что с большевиками проще договориться, чем входить с ними в конфронтацию. Это же мнение разделял и французский генерал Лавернь, находившийся в то время в Москве и высказывавший серьезные опасения относительно интервенционных планов. Французский посол Нулан, отсиживавшийся за сотни миль в более-менее безопасной Вологде, заявил, что не вступает в сделки с головорезами.
Так или иначе, но Лондон закрепился в намерении осуществить интервенцию. Со всех точек зрения большевики должны либо разорвать сепаратный мир, либо потерять власть. Брюса Локкарта обвинили в пробольшевистских настроениях, а его доклады игнорировались. Пока разрабатывался план интервенции, британская разведка считала, что в России может произойти еще нечто, способное ускорить падение большевистского режима. Этим «нечто» считали Сиднея Рейли, который получил кодовое имя СТ-1.
Проконсультировавшись с Мэнсфилдом Каммингом, Ллойд Джордж пришел к выводу о том, что если и найдется человек, способный в одиночку свалить целый режим, то им может быть только Рейли. Степень важности его работы в Германии оценили по достоинству, теперь он понадобился для того, чтобы осуществить невозможное. Камминг обладал достаточно проницательным умом, чтобы осознавать, как сильно заинтересован сам Рейли в свержении нового режима.
Несмотря на то что Рейли слыл человеком левых убеждений, казалось, что он достаточно сильно ненавидит большевистских лидеров, считая их сборищем трусливых подонков. Учитывая этнический состав большевистского правительства, во внимание принимался и гипертрофированный антисемитизм агента. Во главе России теперь стояли армяне, целая орда евреев, поляки, грузины, которые в большинстве своем отсиживались в безопасности за границей, ожидая своего времени. И действительно, в 1918 году только шесть членов Центрального исполнительного комитета являлись чистокровными русскими.
В конце апреля, когда во главе с Литвиновым в Лондон прибыла делегация большевиков на переговоры с Ллойд Джорджем, Рейли уже направлялся в Москву, чтобы выполнить самую величайшую миссию в своей карьере.
Его появление в России не прошло без неожиданных неприятностей. Уже в Мурманске он сразу был арестован английскими военными моряками, контролировавшими в этом порту интересы Великобритании, и посажен под замок на борту королевского судна «Глория». Адмирал Кемп, который «отвечал» за Белое море, вызвал на допрос Рейли майора Стивена Эли, родившегося и выросшего в России. До апреля 1918 года майор был шефом британской разведки в России, и его отозвали в Лондон накануне. В результате допроса было установлено, что Рейли имеет зашифрованное сообщение для Роберта Брюса Локкарта на микроскопическом кусочке бумаги. Само сообщение было спрятано в пробке флакончика от аспирина. Дальнейшие вопросы к Рейли отпали сами собой. Более того, вскоре Сидней и Стивен стали близкими друзьями.
Сорокачетырехлетний Сидней Рейли наконец добрался до Петрограда и поразился тем изменениям, которые произошли в городе с тех пор, как он его покинул. Да, памятник Александру III все еще стоял на площади Николаевского вокзала, чистые воды Невы плескались вдоль гранитных берегов, и золотой шпиль Петропавловки пронзал синий атлас неба, но всегда оживленный Невский проспект был совершенно пуст, если не считать валявшихся на тротуарах лошадиных трупов. Рейли заторопился в Москву. Его остановка в Петрограде объяснялась лишь необходимостью встречи с новым резидентом британской разведки Эрнстом Бойсом, сменившим майора Стивена Эли.
7 мая 1918 года Рейли прибыл в новую столицу. Лето уже вступало в свои права, пыль узких московских улочек вызывала тошноту, однако запах родного воздуха вызвал у агента чувство бодрости. Москва выглядела прекрасным городом только в неясности раннего утра, когда отсутствие народа давало иллюзию былого великолепия. После восхода солнца, когда улицы наполнялись москвичами, сразу становились видны страшные перемены. Только босоногие мальчишки-цветочники, как и в дореволюционное время, настойчиво предлагали прохожим свой товар. Знакомое чувство предвкушения сложной работы прибавляло Рейли энергии.
Что бы агент ни делал раньше, он всегда предварительно изыскивал тысячу способов выполнения задания, находя самый приемлемый. Для начала следовало договориться с большевиками, а потом уже добиваться победы. Он сразу же отправился в Кремль и сообщил открывшему от изумления рот часовому, что требует немедленной встречи с Лениным. К сожалению, встрече этих двух людей никогда не суждено состояться. Тем не менее в Кремле заинтересовались человеком, просившим о встрече с такой настойчивостью. Поэтому его проводили к Бонч-Бруевичу. Рейли сообщил ближайшему ленинскому соратнику, что имеет личное поручение от Ллойда Джорджа получить информацию о целях и намерениях большевиков в области внешней политики. Он также добавил, что британское правительство осталось недовольным докладом Роберта Брюса Локкарта.
Дерзость, с которой Рейли добивался визита к высшему руководству кремлевской иерархии, не имела границ. Однако подобный маневр не достиг поставленной цели, и Рейли избрал более хитрую тактику дальнейших действий.
С документами на имя некоего мистера Константина, грека из Леванта, Рейли возвратился в Петроград, где встретился со старым другом Сашей Грамматиковым, жившим в сравнительной безопасности благодаря Владимиру Орлову. Орлов, в прошлом убежденный монархист и носивший тогда фамилию Орловский, сумел втереться в доверие к большевикам и добрался до должности начальника петроградской ЧК. Он поставил в паспорт Константина штамп о проверке на благонадежность, после чего Рейли мог ходить по городу, не опасаясь проверок. На всякий случай агент снял квартиру под вымышленным именем турецкого коммерсанта Массино. Квартира, которая располагалась в доме на Торговой улице, принадлежала старому «объекту» его страсти Елене Михайловне. В ней обосновался импровизированный «персональный штаб» агента. Не задавая лишних вопросов, Орлов проштамповал второй паспорт, хотя и не понял, зачем для прикрытия Рейли выбрал девичью фамилию Надин.
Таким образом, агент жил в Петрограде как Массино, а в Москве как Константин. В южную столицу из Питера приезжал лояльный к новой власти турок, который благополучно «исчезал», едва появившись в Москве. То же самое происходило и с греком Константином по прибытии в Петроград. Такая предосторожность была необходима, поскольку в обоих городах на каждом углу маячили мрачные люди в длинных серых шинелях с маузерами на боку – порождение «чрезвычайки» Феликса Дзержинского. Не умея толком ни читать, ни писать, они лишь сознавали свою принадлежность к официальным органам исполнительной власти. В этих условиях даже «законное» появление на улице было сопряжено с риском, а подозрительное поведение служило поводом для ареста.
«Главный штаб» агента в Москве расположился в Шереметьевском переулке у племянницы Грамматикова Тамары. Она была актрисой МХАТа и снимала квартиру по этому адресу вместе с двумя подругами, тоже работавшими в театре. Уже через несколько дней сексуальный магнетизм Рейли стал привлекать внимание всего женского трио. Во время работы в России агент накопил немалое число побед над женщинами, причем помимо любви они оказывали ему неоценимую помощь в работе. Но сейчас Рейли все чаще и чаще замечал, что предпочитает постель Тамары всем остальным.
В Москве Рейли удалось организовать секретную встречу лидеров контрреволюционных организаций, которых было немало в городе. Он был крайне удивлен, обнаружив, что антибольшевистские настроения проникли не только в среду интеллигентов: в число заговорщиков входило достаточное количество «чистокровных пролетариев». Последний факт лишний раз убедил агента, что выполнение его миссии вполне реально. И уж если его великий кумир Наполеон, молодой офицер-корсиканец, сумел покорить всю Францию, то почему бы ему самому не завоевать большевистскую Москву? Как говорил позже Роберт Брюс Локкарт, Рейли всегда оставался человеком с замашками Бонапарта.
Итак, прежде чем открыто выступить против Ленина, необходимо было заранее сформировать альтернативное правительство. Так, например, российскую армию он видел под началом бывшего царского генерала Юденича, Грамматиков мог бы возглавить министерство внутренних дел, а старый друг по бизнесу Скуберский – министерство связи. Важность последнего места определялась тем, что после выхода телеграфа, телефонов и железных дорог из-под контроля большевиков о начале мятежа немедленно следовало оповестить контрреволюционные организации по всей необъятной России. Рейли намеревался всколыхнуть всю страну одновременно. Это гарантировало бы успех всего его замысла и после переворота позволило бы быстро провести демократические выборы и сформировать новое правительство.
Практически весь июнь и июль Рейли планировал работу будущего российского руководства и организовывал контрреволюционные ячейки в Москве и Петрограде. Для большей эффективности в обоих городах появились тайные явки, о которых знал только он один. Доклады о своей работе он передавал одному из людей Бойса в Москве, который, в свою очередь, переправлял их в генеральное консульство Великобритании. Самого Бойса он случайно встретил в Петрограде в компании капитана Кроми, английского морского атташе, совсем недавно вернувшегося в Россию после эвакуации посольства в январе 1918 года. С Локкартом Рейли встречался крайне редко. Встречи с ним проходили в одном из московских «штабов» агента: было крайне важно не скомпрометировать главу британской миссии.
Антибольшевистские настроения в России продолжали расти, число агентов-провокаторов увеличилось в десятки раз. В случае провала у Рейли оставался только один выход – пуля в висок. Массовые аресты, проводимые ЧК, стали обыденным явлением, и путешествия между Петроградом и Москвой превратились в крайне опасное занятие. В конце концов, выход был найден. Орлов выписал Рейли чекистский мандат на имя «товарища Рейлинского, уполномоченного сотрудника ЧК». Теперь Сидней получил полную и неограниченную свободу действий.
И все-таки однажды он чуть было не попался. Чекисты вышли на конспиративную квартиру, в которой Рейли проводил время с одной из своих многочисленных подруг. Пришлось спасаться бегством в одних носках. Агент исчез, словно по мановению волшебной палочки, оставив чекистам костюм, сорочку, нижнее белье и ботинки. При этом у него хватило наглости вернуться обратно часом позднее, почти счастливо-безмятежным и переодетым в новый костюм. Но рассказать, как ему в тот раз удалось уйти, Рейли категорически отказался.