Радзинский Эдвард Станиславович. Распутин

   22 декабря 1906 года последовало удовлетворение ходатайства крестьянина Распутина о разрешении впредь именоваться «Распутиным-Новых».
   Илиодор пересказывает со слов Распутина версию, которую, видимо, решено было сделать официальной: «Как только я показался в дверях, то наследник захлопал ручонками и залепетал: „Новый, новый, новый!“… Это были первые его слова. Тогда царь дал приказ именовать меня по фамилии не Распутин, а Новых».
   На самом деле в фамилии «Новых», возможно, был совсем иной подтекст (речь о нем впереди). Но так или иначе, Распутин получил право на новую фамилию.
   Однако жизнь не позволила. Жизнь вскоре вернет ему фамилию Распутин.
   С появлением Нового началась во дворце и новая – тайная – жизнь…
   Только через год Ники и Аликс решатся раскрыть тайну этой новой жизни великой княгине Ольге. «Осенью 1907 года Ники спросил меня, хочу ли я видеть настоящего русского крестьянина, – рассказывала она журналистке в далекой Канаде. – Распутин… повел его (Алексея. – Э. Р.) в комнату, и мы втроем последовали за ним… мы чувствовали себя как в церкви. В комнате Алексея не было электричества, и свет шел только от лампад перед иконами… Ребенок стоял рядом с гигантской тенью, низко опустившей голову… Распутин молился, и ребенок присоединился к его молитве».
   Именно тогда она узнала, что Распутин обещал «царям», будто их мальчик излечится от болезни. О том же говорила и Вырубова в своих показаниях: «Распутин предсказал, что мальчик со временем совсем выздоровеет… вырастет из болезни».
   Вера в выздоровление сына и дала им спокойствие. И еще – они увидели, как слабеет, гибнет грозная революция. Еще недавно в Петергофе на Николая, как на дичь, охотились революционеры, и Государь всея Руси писал матери: «Ты понимаешь мои чувства… не иметь возможности выезжать за ворота… И это у себя дома!.. Я краснею писать тебе об этом». Еще вчера хаос правил страной. И вот теперь, как и предсказал мужик, революцию удалось смирить.
   Начиналась новая жизнь. Все, как предрек им новый человек… Филипп был прежним «Нашим Другом». Распутин станет новым «Нашим Другом».
   В этом, видимо, и заключался для них тайный смысл фамилии.

ЕЩЕ ОДНА ИСТОРИЧЕСКАЯ ВСТРЕЧА

   Всю первую половину 1907 года Распутин продолжает посещать черногорских принцесс. Взрыв ярости Милицы как будто прошел (тем более что «цари» иногда встречаются с Распутиным в ее доме), она как будто простила мужика и не замечает, что теперь «отец Григорий» – тайный и частый гость в царском дворце. И по-прежнему славит провидца перед своими знакомыми, ибо уже поняла: это постоянное славословие нравится царице.
   Именно тогда во дворце Милицы и состоялась еще одна встреча, имевшая большое значение для судеб империи.
   В то время около царицы появилась молоденькая фрейлина Аня Танеева. Вскоре двор заговорил о пылкой дружбе Аликс и Ани. Милица тотчас начинает приглашать к себе новую фаворитку. Аня казалась наивной девочкой, до смешного копировавшей Государыню, – вела с Милицей бесконечные разговоры на любимые царицей мистические темы. И, естественно, захотела увидеть Распутина. Аня готовилась выйти замуж за флотского офицера Вырубова, и ей необходим был совет «отца Григория».
   Из показаний Вырубовой: «С Распутиным я познакомилась в 1907 году за несколько дней до свадьбы у Милицы Николаевны… Причем я слышала, что у нее с ним встречаются Государь и Государыня. Этому знакомству предшествовало чтение мистических книг на русском и французском, которыми меня ссужала Милица Николаевна и в которых доказывалось существование таких людей, которые, благодаря своей жизни, сделались провидцами… В первых числах марта 1907 года Милица Николаевна пригласила меня, предупредив, что у нее будет Распутин. Она приняла меня в гостиной одна, стала рассказывать о том, что бывают люди, одаренные даром свыше и обладающие даром провидения. На эту тему Милица Николаевна говорила со мной около часу и просила меня не удивляться, если она будет христосоваться с Распутиным… Я очень волновалась, тем более, что она сказала: „Попросите у него о чем хотите, он помолится. Он может все у Бога“… Распутин поцеловался с Милицей, а затем она представила его мне… Меня поразили его проницательные глаза, глубоко сидящие в глазных впадинах… Я, озабоченная браком, так как очень мало знала своего жениха, спросила, следует ли мне выходить замуж Распутин ответил, что советует выйти замуж, но что брак будет несчастлив…»
   Однако вскоре Распутин перестает посещать Милицу, И черногорская принцесса узнает, что мужик посмел высказать слова неодобрения о браке ее сестры с Николаем Николаевичем. И царица навещает ее теперь все реже и реже…
   Такого Милица не прощала.

ПОХОРОНЕННОЕ СЛЕДСТВИЕ

   Осенью 1907 года Распутин уехал в Покровское. С ним отправилась Лох-тина, а также его молодые поклонницы – незамужняя медицинская сестра Акилина Лаптинская, вдова инженера Хиония Берладская и жена коллежского секретаря Зинаида Манчтет (или Манштедт, как она именуется в других источниках).
   К тому времени Распутин купил в Покровском новый просторный дом. На родине мужик менялся – простодушный, неграмотный крестьянин оживал в нем, он становился словоохотлив, хвастался перед соседями, демонстрировал поклонявшихся ему петербургских «дамочек». Охотно рассказывал он и о «царях» и великих князьях, которые спрашивают советов у него – вчера еще битого и осмеянного односельчанами Гришки…
   Но в этот приезд его поджидал печальный сюрприз. Распутин узнал, что в селе появился инспектор из Тобольской Духовной консистории, который уже вызывал на допросы его постоянных собеседников – священников – и расспрашивал их о нем. И вскоре в новом доме был обыск, нашли и забрали письма «дамочек». Потом их самих вызвали к инспектору. И наконец на допрос повели самого Распутина.
   Так началось «дело» по уже знакомому ему обвинению в хлыстовстве. Четыре года назад он сумел отбиться от следователей консистории. И вот – его снова обвинили.
   Впоследствии председатель Государственной Думы Родзянко, бравший это «дело» из Синода, сообщил, что уже вскоре оно исчезло. Но «рукописи не горят»… Нынче, будто из небытия, в Тобольском архиве выплыла папка с надписью: «Дело Тобольской консистории по обвинению крестьянина слободы Покровской Тюменского уезда Григория Ефимовича Распутина-Новаго… в распространении им лжеучения, подобно хлыстовскому, и образования общества последователей своего лжеучения. Начато 6 сентября 1907 г.»
   В «деле» было отмечено: пока Распутин пребывал в Петербурге, Тобольскому епископу сообщили сведения, касавшиеся таинственного периода его странствий. По этим «собранным и проверенным… сведениям… названный крестьянин из своей жизни на заводах Пермской губернии вынес знакомство с учением ереси хлыстовской и ее главарями». Затем, «проживая в Петербурге, приобрел себе последовательниц, которые, по возвращении Распутина в слободу Покровскую, неоднократно приезжали к нему и подолгу жили в его доме». Также отмечалось, что «письма его последовательниц X. Берладской… О. Лохтиной и 3. Манчтет говорят… об особом учении Распутина», что эти последовательницы «водят Распутина под руки и… на глазах у всех он их часто обнимает, целует и ласкает… В верхнем этаже новоприобретенного Распутиным большого дома поздними вечерами бывают особенные молитвенные собрания… на этих собраниях он надевает полумонашеский черный подрясник и золотой наперсный крест… собрания эти иногда заканчиваются поздно и, по слухам, в бане при прежнем доме Распутина совершался „свальный грех“… Между жителями слободы Покровской ходят слухи, что Распутин учит хлыстовству…»
   Кто стоял за этим «делом», понять нетрудно. У Милицы, благодаря ее могуществу при дворе, были прочные связи в Синоде. И она, хорошо знавшая мистические учения, давно поняла тайну удивительного мужика. И это ее раздраженный голос слышен в обвинительном заключении, где говорится о «самомнении и сатанинской гордости» Распутина, о том, что он посмел принять на себя образ «необыкновенного наставника, молитвенника, советника и утешителя», что он, «человек малообразованный», решился «рассказывать о своих посещениях дворцов великих князей и других высокопоставленных особ…»
   На следствии Распутин конечно же отрицал свое хлыстовство. Отрицал и хождение в баню с женщинами, то есть то, что впоследствии будет признавать в Петербурге, о чем будет рассказывать знакомым. И «дамочки» за него стояли горой – и Берладская, и Лаптинская, и Лохтина, и находившиеся у Распутина в услужении Евдокия и Екатерина Печеркины ничего, кроме восторженных отзывов о высокой нравственности «отца Григория», следствию не дали. На вопрос инспектора о поцелуях Распутина Лаптинская важно объяснила тобольским провинциалам: «Это обыкновенное явление в интеллигентном кругу…»
   Но все это было лишь началом. Приехавший в Покровское инспектор Тобольской Духовной семинарии Д.Березкин в отзыве о ведении «дела» отметил, что следствие произведено «лицами, малосведущими в хлыстовстве», что обыскан был лишь жилой двухэтажный дом Распутина, хотя известно, что место, где происходят радения, «никогда не помещается в жилых помещениях… а всегда устраивается на задворках – в банях, в сараях, в подклетях… и даже в подземельях (он имел в виду ту самую таинственную „моленную под полом конюшни“ в старом распутинском доме. – Э. Р.)… Не описаны картины и иконы, найденные в доме, между тем в них обычно кроется разгадка ереси…» и так далее. После чего Тобольский епископ Антоний постановил произвести доследование по «делу», поручив его опытному противосектантскому миссионеру.
   Распутин был перепуган, вмиг превратился в бесправного, забитого крестьянина. Но Лохтина оценила ситуацию. Она поняла, что столь мощное давление могло быть организовано только кем-то очень могущественным – из столицы. И только из столицы его можно теперь остановить…
   Лохтина спешно выезжает в Петербург. И вскоре… следствие было прекращено, несмотря на недавнее распоряжение Антония. Чье-то очень высокое вмешательство навсегда похоронило в недрах Синода епископское расследование.
   Так Милица сделала роковую ошибку. Она решила использовать ситуацию, чтобы поставить на место мужика, она была уверена, что расследование по «делу о хлыстовстве» скомпрометирует Распутина, закроет ему дорогу во дворец. Но она ошиблась, ибо не могла представить себе степень его влияния на Семью.

ПЕРЕВОРОТ ВО ДВОРЦЕ

   Конечно же, Аликс легко вычислила, кто стоял за кулисами следствия, кто пытался отнять у нее «Божьего человека». И уже вскоре, судя по показаниям Феофана, «испортились добрые отношения между Милицей и Анастасией Николаевной, Петром и Николаем Николаевичем и царской семьей… Об этом мне проговорился сам Распутин. Из его нескольких фраз я заключил, что Распутин внушил мысль бывшему императору, будто они слишком влияют на государственные дела и задевают самостоятельность императора».
   Прихвастнул мужик – хотел показать свою силу… На самом деле эта мысль всецело завладела царицей, как только та разлюбила прежнюю подругу. Аликс и в нелюбви – цельная натура. Разлюбить – так пылко, яростно… И Распутин тотчас понял новое настроение «мамы» («мама» и «папа» – так он теперь звал этих мистических родителей, отца и мать Русской земли). Понял он и свою задачу – постоянно внушать эту мысль «мамы» – «папе», ибо Ники очень трудно менял привязанности и, как справедливо отмечала Вырубова, «продолжал верить великому князю Николаю Николаевичу».
   Теперь в Царской Семье вчерашние подруги стали именоваться так же, как прежде называли их недоброжелатели при дворе – «черные женщины». И уши царицы тотчас открылись всему, чего она не хотела слышать раньше.
   «По временам у меня шевелилась мысль о том, что Милица Николаевна познакомила Государыню с Распутиным для того, чтобы сделать его затем орудием для достижения своих целей», – показала Вырубова в «Том Деле». Теперь Аня «простодушно» рассказывала Аликс то, о чем думала сама царица. И они вместе негодовали на «черных женщин», посмевших организовать позорное расследование против «Божьего человека». Новая подруга охотно объяснила, откуда родятся гадкие слухи про Аликс «Все, что говорилось плохого про Государыню, исходило теперь от Милицы и Анастасии Николаевны… они говорили о том, что Государыня… психически ненормальна, что она слишком часто видится с Распутиным».
   Все поведала царице добрая Аня… И «черных женщин» навсегда отдалили от трона – более Аликс никогда не появится в их доме.
   А вскоре генеральша Богданович запишет в дневнике: «Радциг (камердинер Николая П. – Э. Р.) говорил, что между царем и великим князем Николаем'
   Николаевичем полное охлаждение, как между царицей и женой его Анастасией Николаевной».
   С черногорками Аликс рассталась без сожалений – ведь теперь она не была одинока. Она нашла ее – свою Подругу. Свою истинную Подругу.

ОПАСНАЯ ПОДРУГА

   В марте 1917 года в Чрезвычайную комиссию из сырой тюремной камеры привозили бывшую фрейлину царицы. Следствие пыталось выяснить у нее дворцовые тайны, загадку влияния Распутина. Между тем самой большой загадкой была она сама – Анна Вырубова. Подруга Аликс.
   «Недалекая… С трудом сдавшая экзамен на домашнюю учительницу… Ничем не интересующаяся… Трудно понять, какие отношения могли быть у нее с высоко образованной, энергичной царицей…» Таковы многочисленные показания свидетелей о Вырубовой. С этой характеристикой она и войдет в историю.
   Между тем достаточно прочитать протоколы ее допросов, чтобы почувствовать, сколь блистательно изворотлива и опасно умна эта женщина. С самого начала следствия она удивительно верно избрала свою роль – ту самую роль наивной, простодушной, недалекой Ани, которую с таким успехом играла в Царской Семье.
   Секретарь комиссии, поэт Блок, присутствовавший на допросах, напишет о ней: «Человек в горе и унижении становится ребенком… Вспомни Вырубову. Она врет по-детски».
   Что ж, в ее ситуации это была единственно возможная тактика – наивно, открыто лгать, демонстрируя свою детскую беспомощность, глупость и полное непонимание происходившего во дворце. Почти изумленно узнает она от следователя, что, оказывается, ее считали «фанатичной поклонницей Распутина»!
   – Так вы утверждаете, что интерес к Распутину у вас был, как ко многим другим в вашей жизни? – возмущается ее ложью следователь Гирчич. – Или все-таки он представлял для вас исключительный интерес?
   – Исключительный? Нет! – говорит она очень искренне и, срывая последующие вопросы, вдруг начинает по-бабьи жаловаться: – Жить при дворе, вы думаете, легко? Мне завидовали… Вообще, правдивому человеку трудно жить там, где масса зависти, клеветы. Я была проста, так что за эти двенадцать лет, кроме горя, я почти ничего не видела…
   Но следует новый важнейший вопрос:
   – Почему вы сожгли целый ряд документов?
   – Я почти ничего не жгла, – открыто, как бы беспомощно лжет она, заполнившая пеплом от сожженных бумаг огромный камин во дворце.
   Ее обвиняют в том, что она вместе с Распутиным назначала министров, принимала участие в политических играх. И опять она изумляется – они с Распутиным разговаривали только о религии… Ей предъявляют доказательства – ее переписку с Распутиным.
   – Почему же люди, не имеющие никакого отношения к политике, интересующиеся только молитвой и постом, находятся друг с другом в переписке политического содержания? – торжествует следователь.
   Она только вздыхает и говорит все так же наивно:
   – Ко мне все лезли со всякими вопросами…
   – Ну лезли, скажем, день, месяц, год; но тут – лезли много лет подряд!
   – Ужас что такое! – вздыхает она. – Мне вечно не было покоя от людей!
   И после всей этой лжи другой следователь, В. Руднев, допрашивавший Вырубову параллельно с Гирчичем, напишет удивительное: «Ее показания… дышали правдой и искренностью. Единственным недостатком показаний были ее чрезвычайное многословие и поразительная способность перескакивать с одной мысли на другую». А ведь Вырубова лгала в лицо и ему.
   Почему же он так написал?
   Вырубова воистину знала людей и сразу поняла разницу между двумя следователями. И выбрала с ними разную тактику. От дотошного Гирчича можно было оборониться только наивностью, глупостью. Руднева, сентиментального провинциала, который так соскучился по человеческому благородству, можно и нужно было сделать своим союзником. И она демонстрирует простодушную преданность падшей Царской Семье, давая понять, что лжет только ради них. Она дает следователю возможность оценить и свое христианское терпение в тюрьме – об этом ее терпении спешит рассказать Рудневу мать Вырубовой…
   Впоследствии Руднев вспоминал: «Ее чисто христианское всепрощение в отношении тех, от кого ей пришлось пережить в стенах Петропавловской крепости… это издевательство стражи, выразившееся в плевании в лицо, снимании с нее одежды и белья, сопровождавшемся битьем по лицу и другим частям тела… Нужно отметить, что обо всех издевательствах я узнал не от нее, а от ее матери… Вырубова подтвердила все с удивительной незлобивостью, объяснив: „Они не виноваты – не ведают, что творят“.
   При этом она просила следователя не наказывать виновных, чтобы не усугубить ее положения. И даже не выяснив, были ли вообще все эти издевательства, Руднев поверил Вырубовой.
   Но свой главный удар она приберегла напоследок Провинциальный следователь был в курсе того, о чем говорила вся Россия: Вырубова – «наложница царя и Распутина». И как бы заботясь о том, чтобы этот добрый человек узнал о ней всю правду, она настояла на медицинском освидетельствовании. Руднев был потрясен – Вырубова… оказалась девственницей! Теперь он верил ей до конца, он был готов закрыть глаза на «ложь во спасение», которую Вырубова говорила ему в лицо. И он подвел итог: «Никаким влиянием при дворе она не пользовалась и пользоваться не могла – слишком был велик перевес умственных и волевых качеств императрицы по сравнению с ограниченной, бесхарактерной, но беззаветно преданной и горячо любившей ее Вырубовой».
   Так Руднев писал о самой влиятельной женщине России! Бедный провинциал не мог даже подозревать, какие утонченные психологические игры вела его подследственная. Так он влился в многочисленный хор свидетелей, единодушно твердивших во время допросов о «простодушной и недалекой» Вырубовой. Правда, большинство этих свидетелей погибнет после Октября, а «простодушная и недалекая» уцелеет. Подруга царицы сумеет использовать и пролетарского писателя Горького, и вождя революции Троцкого, чтобы вырваться из камеры. А выйдя на свободу, скрываясь в Петрограде, она сумеет наладить переписку с царицей и даже… попытается ее освободить! И сумеет организовать собственное бегство из большевистской России!
   Женщина, назначавшая и свергавшая министров, управлявшая порой и стальной волей царицы, умела выглядеть простой русской дурехой. Эта удобная маска давно стала ее лицом.

ИГРЫ АНИ

   Когда Аня познакомилась с Распутиным, она уже была рядом с троном. Ее отец, маленький толстенький старичок, умевший говорить всем только приятные вещи, Александр Сергеевич Танеев, исполнял должность Главноуправляющего собственной Его Императорского Величества канцелярией. Эта должность была как бы фамильной – ее занимали при трех императорах дед и прадед Танеева. По материнской линии Аня получила в наследство и царские гены – среди ее предков был незаконный отпрыск императора Павла I.
   В 1904 году она была представлена Государыне, получила шифр и звание фрейлины. Аликс тотчас поняла – она встретила Подругу. В следующем году Аня уже сопровождает царицу на яхте «Полярная звезда».
   «Во время поездки императрица жаловалась, что у нее нет друзей вне семьи… что она чувствует себя чужой…» – говорила Вырубова на допросе. Она сразу поняла свою царственную подругу – в своих воспоминаниях наблюдательная Аня точно опишет цельную, властную натуру одинокой Аликс.
   Впрочем, наблюдательной она покажет себя только в своей книге… А во дворце у нее была другая роль, единственно возможная при характере Аликс: добрая, простодушная, преданная девочка, глядящая в рот императрице, восторженно поклонявшаяся ее уму, ее религиозности. Так Аня появилась в Царской Семье. И случилось это накануне прихода во дворец Распутина.
   И уже вскоре царь запишет об Ане в дневнике: «1906 год. 9 января… завтракали Сергей, А.А.Танеева». «4 февраля. Завтракала А.А.Танеева»… Молоденькая фрейлина стремительно становится действующим лицом царского дневника и всей жизни Семьи. И отодвигает от сердца царицы черногорских принцесс…
   При этом мудрая Аня ходит во дворец Милицы – прилежно учится мистике, которой так интересуется царица.
   В 1907 году Аня выходит замуж, точнее – вынуждена выйти замуж. Слишком опасны слухи вокруг тесной дружбы Ани и царицы – двор ревниво отнесся к новой фаворитке.
   Банкир Филиппов, находившийся в центре петербургской жизни, показал в «Том Деле»: «Дружба Вырубовой с Государыней… некоторыми из придворных сфер… объяснялась близостью на почве сексуальной психопатологии». О «неестественной дружбе» царицы и Ани не раз напишет со слов придворных в своем дневнике и генеральша Богданович.
   Чтобы покончить со слухами, преданная Аня решила принести себя в жертву – выйти замуж за незаметного лейтенанта Вырубова. Скромный морской офицер, правда, владел обширным поместьем…
   Из дневника Николая: «1907 год. 4 февраля… Анна Танеева представила своего будущего мужа Вырубова».
   Став замужней женщиной, она перестает быть фрейлиной – двор может успокоиться… «Бедная императрица рыдает, как московская купчиха, выдающая дочь замуж», – насмешливо писал Витте в своих мемуарах.
   Конечно же, царица просит ее поговорить с «провидцем» о грядущем браке. И «простодушная» Аня, сразу оценившая роль мужика во дворце (то, чего не поняла умная Милица), отправляется знакомиться с «отцом Григорием». Она принесет во дворец то, что так хочет услышать Аликс, – самые восторженные впечатления.
   Замужество не изменило ни жизни, ни положения Ани.
   Из показаний Вырубовой: «В 1907 году я вышла замуж за лейтенанта Александра Васильевича Вырубова, и по возвращении из свадебного путешествия мы сняли дачу сначала в Петергофе, затем в Царском (там находилась Семья. – Э. Р.)… Мой муж был зачислен в походную канцелярию (при царе. – Э. Р.), и в том же году мы сопровождали царскую семью на море». Подруги не расстаются ни на день – для того Вырубов и зачислен в канцелярию.
   В то время ее увидела певица А. Беллинг. «Я познакомилась с ней на музыкальном вечере… Она тогда только что вышла замуж и была счастлива… Муж ее, круглолицый брюнет, моряк, не отходил от нее и смотрел ей в глаза. Она без конца смеялась и, казалось, радовалась жизни… „Это ужасно смешно! – говорила она мне. – Вы вышли замуж девятого, а я одиннадцатого“. И заливалась заразительным смехом… Но несмотря на ее веселость, ласковый голос, милую улыбку и добрые глаза, не чувствовалось в ней искренности и чего-то такого, что… располагало бы к доверчивости… Однажды вечером, когда я пела… а Вырубова сидела, прикрыв лицо руками и слушала… вошли и доложили, что Анну Александровну „просят“. Она заволновалась и заторопилась. Через несколько мгновений она появилась на пороге гостиной в великолепном белом боа на шее, что ее делало очень эффектной, и с пышным букетом алых роз, который она передала мне, горячо поблагодарив, обняв и, как бы страдая, прижавшись к моей голове своею».
   Итак, все было – и свадебное путешествие, и счастье, и «смотревший ей в глаза» муж. Но…
   «Прожив с мужем полтора года, – показала Вырубова в Чрезвычайной комиссии, – я развелась, так как он, оказалось, страдает психической болезнью… Он уехал в Швейцарию, я забыла, в какой город… в лечебницу; потом мы развелись, так что я его с тех пор не видела».
   Следователь Руднев сочувственно вспоминал: «По словам матери Вырубовой, муж ее дочери оказался полным импотентом, при этом с крайне извращенной половой психикой, выражавшейся в различных проявлениях садизма, чем причинял ей нравственные страдания и вызывал чувство полного отвращения».
   Но как же – «была счастлива»? Как она могла полтора года жить с садистом и скрывать такую муку? А может быть, Вырубов все же не был законченным психопатом, сгинувшим в швейцарской клинике?
   Именно так бывший супруг Ани обзавелся новой семьей и с 1913 по 1917 год преспокойно жил в своем поместье, пользовался уважением соседей и даже был избран уездным предводителем дворянства. Так что понятно, почему двор весьма недоверчиво отнесся к причинам развода и с еще большим упорством заговорил на прежнюю тему.
   И все та же генеральша Богданович записывала в дневнике: «2 февраля 1908 года. Рассказывал Зилотти (помощник начальника Главного морского штаба. – Э. Р.), что всех поражает странная дружба молодой царицы с ее бывшей фрейлиной Танеевой, которая вышла замуж за Вырубова… Когда во время поездки в шхеры лодка наткнулась на камень, эту ночь царская семья проводила на яхте… Царь спал в рубке один, а в свою каюту царица взяла Вырубову и на одной с ней постели спала…»
   И далее Богданович излагает причину развода Вырубовой со слов княгини Долли Кочубей – урожденной герцогини Лейхтенбергской, родственницы Романовых: «Неестественная дружба существует между царицей и Танеевой… и что будто муж этой Танеевой… Вырубов нашел у нее письма от царицы, которые наводят на печальные размышления…» Генеральша будет часто возвращаться к этой теме: «б февраля 1909 года… У молодой царицы сильная неврастения… это приписывают ее аномальной дружбе с Вырубовой. Что-то неладное творится в Царском Селе…»