Распе Рудольф Эрих. Приключения барона Мюнхаузена

   А нужно вам сказать, что как раз в этот день англичане праздновали мою победу над испанской армией и на радостях палили из всех пушек.
   К пушке, в которой я спал, подошел пушкарь и выстрелил.
   Я вылетел из пушки, как хорошее ядро, и, перелетев на другой берег реки, угодил во двор какого-то крестьянина. К счастью, во дворе было сложено мягкое сено. Я воткнулся в него головой в самую середину большого стога. Это спасло мне жизнь, но, конечно, я лишился сознания.
   Так, без сознания, пролежал я три месяца.
   Осенью сено вздорожало, и хозяин захотел продать его. Рабочие окружили мой стог и принялись ворошить его вилами. От их громких голосов я очнулся. Кое-как выкарабкавшись на вершину стога, я покатился вниз и, упав хозяину прямо на голову, нечаянно сломал ему шею, отчего он сразу скончался.
   Впрочем, никто особенно не плакал о нем. Он был бессовестный скряга и не платил своим работникам денег. К тому же он был жадный торгаш: продавал свое сено только тогда, когда оно сильно поднималось в цене.

СРЕДИ БЕЛЫХ МЕДВЕДЕЙ

   Мои друзья были счастливы, что я оказался в живых. Вообще у меня было много друзей, и все они нежно любили меня. Можете себе представить, как они обрадовались, когда узнали, что я не убит. Они давно считали меня мертвым.
   Особенно радовался знаменитый путешественник Финне, который как раз в это время собирался совершить экспедицию к Северному полюсу.
   Милый Мюнхаузен, я в восторге, что могу вас обнять! воскликнул Финне, едва я показался на пороге его кабинета. Вы должны немедленно ехать со мною в качестве моего ближайшего друга! Я знаю, что без ваших мудрых советов мне не будет удачи!
   Я, конечно, тотчас согласился, и через месяц мы уже были неподалеку от полюса.
   Однажды, стоя на палубе, я заметил вдали высокую ледяную гору, на которой барахтались два белых медведя.
   Я схватил ружье и прыгнул с корабля прямо на плывущую льдину.
   Трудно было мне карабкаться по гладким как зеркало ледяным утесам и скалам, ежеминутно скатываясь вниз и рискуя провалиться в бездонную пропасть, но, несмотря на препятствия, я добрался до вершины горы и подошел почти вплотную к медведям.
   И вдруг со мною случилось несчастье: собираясь выстрелить, я поскользнулся на льду и упал, причем стукнулся головой об лед и в ту же минуту лишился сознания. Когда через полчаса сознание вернулось ко мне, я чуть не вскрикнул от ужаса: огромный белый медведь подмял меня под себя и, разинув пасть, готовился поужинать мною.
   Ружье мое лежало далеко на снегу.
   Впрочем, ружье было тут бесполезно, так как медведь всей своей тяжестью навалился мне на спину и не давал шевельнуться.
   С большим трудом я вытащил из кармана мой маленький перочинный ножик и, недолго думая, отрезал медведю три пальца на задней ноге.
   Он заревел от боли и на минуту выпустил меня из своих страшных объятий.
   Воспользовавшись этим, я со своей обычной храбростью подбежал к ружью и выстрелил в лютого зверя. Зверь так и рухнул в снег.
   Но этим не кончились мои злоключения: выстрел разбудил несколько тысяч медведей, которые спали на льду недалеко от меня.
   Вы только представьте себе: несколько тысяч медведей! Они всей оравой направились прямо ко мне. Что мне делать? Еще минута и я буду растерзан свирепыми хищниками.
   И вдруг меня осенила блестящая мысль. Я схватил нож, подбежал к убитому медведю, содрал с него шкуру и напялил ее на себя. Да, я напялил на себя шкуру медведя! Медведи обступили меня. Я был уверен, что они вытащат меня из шкуры и разорвут на клочки. Но они обнюхивали меня и, приняв за медведя, мирно отходили один за другим.
   Скоро я научился рычать по-медвежьи и сосал свою лапу, совсем как медведь.
   Звери относились ко мне очень доверчиво, и я решил воспользоваться этим.
   Один доктор рассказывал мне, что рана, нанесенная в затылок, причиняет мгновенную смерть. Я подошел к ближайшему медведю и вонзил ему свой нож прямо в затылок.
   Я не сомневался, что, если зверь уцелеет, он немедленно растерзает меня. К счастью, мой опыт удался. Медведь упал мертвым, не успев даже вскрикнуть.
   Тогда я решил тем же способом разделаться и с остальными медведями. Это мне удалось без большого труда. Хотя они видели, как падали их товарищи, но так как они принимали меня за медведя, то и не могли догадаться, что их убиваю я.
   В какой-нибудь час я уложил несколько тысяч медведей.
   Совершив этот подвиг, я вернулся на корабль к моему приятелю Фиппсу и рассказал ему все.
   Он предоставил мне сотню самых дюжих матросов, и я повел их на льдину.
   Они содрали шкуры с убитых медведей и перетащили медвежьи окорока на корабль.
   Окороков было так много, что корабль не мог двинуться дальше. Нам пришлось вернуться домой, хотя мы не доехали до места своего назначения.
   Вот почему капитан Фиппс так и не открыл Северного полюса.
   Впрочем, мы не жалели об этом, потому что медвежье мясо, привезенное нами, оказалось удивительно вкусным.

ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЛУНУ

   Вернувшись в Англию, я дал себе слово никогда больше не предпринимать никаких путешествий, но не прошло и недели, как мне понадобилось снова отправиться в путь.
   Дело в том, что один мой родственник, человек немолодой и богатый, вбил себе почему-то в голову, будто на свете существует страна, в которой живут великаны.
   Он просил меня непременно отыскать для него эту страну и в награду обещал оставить мне большое наследство. Уж очень хотел посмотреть великанов!
   Я согласился, снарядил корабль, и мы отправились в Южный океан.
   По пути мы не встретили ничего удивительного, кроме нескольких летающих женщин, которые порхали по воздуху, как мотыльки. Погода была превосходная.
   Но на восемнадцатый день поднялась ужасная буря.
   Ветер был такой сильный, что вскинул наш корабль над водой и понес его, как пушинку, по воздуху. Все выше, и выше, и выше! Шесть недель носились мы над самыми высокими тучами. Наконец увидели круглый сверкающий остров.
   Это, конечно, была Луна.
   Мы нашли удобную гавань и вышли на лунный берег. Внизу, далеко, далеко, мы увидели другую планету с городами, лесами, горами, морями и реками. Мы догадались, что это покинутая нами земля.
   На Луне нас окружили какие-то огромные чудовища, сидевшие верхом на трехголовых орлах. Эти птицы заменяют жителям Луны лошадей.
   Как раз в то время лунный царь вел войну с императором Солнца. Он тотчас же предложил мне стать во главе его армии и повести ее в бои, но я, конечно, наотрез отказался.
   На Луне все гораздо больше, чем у нас на Земле.
   Мухи там величиною с овец, каждое яблоко не меньше арбуза.
   Вместо оружия жители Луны употребляют редьку. Она заменяет им копья, а когда нет редьки, они сражаются голубиными яйцами. Вместо щитов они употребляют грибы мухоморы.
   Видел я там несколько жителей одной далекой звезды. Они приезжали на Луну для торговли. Их лица были похожи на собачьи морды, а их глаза находились или на кончике носа, или внизу под ноздрями. У них не было ни век, ни ресниц, и, ложась спать, они закрывали глаза языком.
   Тратить время на еду лунным жителям никогда не приходится. В левой стороне живота есть у них особая дверца: они открывают ее и кладут туда пищу. Потом закрывают дверцу до другого обеда, который у них бывает раз в месяц. Они обедают всего двенадцать раз в году!
   Это очень удобно, но вряд ли земные обжоры и лакомки согласились бы обедать так редко.
   Лунные жители вырастают прямо на деревьях. Эти деревья очень красивые, у них ярко-пунцовые ветви. На ветвях растут огромные орехи с необыкновенно крепкой скорлупой.
   Когда орехи созревают, их осторожно снимают с деревьев и кладут на хранение в погреб.
   Чуть только царю Луны понадобятся новые люди, он приказывает бросить эти орехи в кипящую воду. Через час орехи лопаются, и из них выскакивают совсем готовые лунные люди. Этим людям не приходится учиться. Они сразу рождаются взрослыми и уже знают свое ремесло. Из одного ореха выскакивает трубочист, из другого шарманщик, из третьего мороженщик, из четвертого солдат, из пятого повар, из шестого портной.
   И каждый немедленно принимается за свое дело. Трубочист взбирается на крышу, шарманщик начинает играть, мороженщик кричит: «Горячее мороженое!» (потому что на Луне лед горячее огня), повар бежит на кухню, а солдат стреляет в неприятеля.
   Состарившись, лунные люди не умирают, но тают в воздухе, как дым или пар.
   На каждой руке у них один-единственный палец, но работают они им так же ловко, как мы пятерней.
   Голову свою они носят под мышкой и, отправляясь в путешествие, оставляют ее дома, чтобы она не испортилась в дороге.
   Они могут совещаться со своей головой, даже когда находятся далеко от нее!
   Это очень удобно.
   Если царь пожелает узнать, что думает о нем его народ, он остается дома и лежит на диване, а его голова незаметно пробирается в чужие дома и подслушивает все разговоры.
   Виноград на Луне ничем не отличается от нашего.
   Для меня нет никакого сомнения, что град, который падает порою на землю, есть этот самый лунный виноград, сорванный бурей на лунных полях.
   Если вы хотите попробовать лунного вина, соберите несколько градин и дайте им хорошенько растаять.
   Лунным жителям живот служит вместо чемодана. Они могут закрывать и открывать его, когда им вздумается, и класть в него все, что угодно. У них нет ни желудка, ни печени, ни сердца, так что внутри они совсем пустые.
   Глаза свои они могут вынимать и вставлять. Держа глаз, они видят им так хорошо, как будто он у них в голове. Если глаз испортится или потеряется, они идут на базар и покупают себе новый. Поэтому на Луне очень много людей, которые торгуют глазами. Там то и дело читаешь на вывесках: «Дешево продаются глаза. Большой выбор оранжевых, красных, лиловых и синих».
   Каждый год у лунных жителей новая мода на цвет глаз.
   В тот год, когда я был на Луне, в моде считались зеленые и желтые глаза.
   Но почему вы смеетесь? Неужели вы думаете, что я говорю вам неправду? Нет, каждое мое слово есть чистейшая истина, а если вы не верите мне, отправляйтесь сами на Луну. Там вы увидите, что я ничего не выдумываю и рассказываю вам одну только правду.

СЫРНЫЙ ОСТРОВ

   Не моя вина, если со мною случаются такие диковины, которых еще не случалось ни с кем.
   Это потому, что я люблю путешествовать и вечно ищу приключений, а вы сидите дома и ничего не видите, кроме четырех стен своей комнаты.
   Однажды, например, я отправился в дальнее плаванье на большом голландском корабле.
   Вдруг в открытом океане на нас налетел ураган, который в одно мгновенье сорвал у нас все паруса и поломал все мачты.
   Одна мачта упала на компас и разбила его вдребезги.
   Всем известно как трудно управлять кораблем без компаса.
   Мы сбились с пути и не знали, куда мы плывем.
   Три месяца нас бросало по волнам океана из стороны в сторону, а потом унесло неизвестно куда, и вот в одно прекрасное утро мы заметили необыкновенную перемену во всем. Море из зеленого сделалось белым. Ветерок доносил какой-то нежный, ласкающий запах. Нам стало очень приятно и весело.
   Вскоре мы увидели пристань и через час вошли в просторную глубокую гавань. Вместо воды в ней было молоко!
   Мы поспешили высадиться на берег и стали жадно пить из молочного моря.
   Между нами был один матрос, который не выносил запаха сыра. Когда ему показывали сыр, его начинало тошнить. И вот едва мы высадились на берег, как ему сделалось дурно.
   Уберите у меня из-под ног этот сыр! кричал он. Я не хочу, я не могу ходить по сыру!
   Я нагнулся к земле и все понял.
   Остров, к которому пристал наш корабль, был сделан из отличного голландского сыра!
   Да, да, не смейтесь, я рассказываю вам истинную правду: вместо глины у нас под ногами был сыр.
   Мудрено ли, что жители этого острова питались почти исключительно сыром! Но сыра этого не становилось меньше, так как за ночь его вырастало ровно столько, сколько было съедено в течение дня.
   Весь остров был покрыт виноградниками, но виноград там особенный: сожмешь его в кулаке из него вместо сока течет молоко.
   Жители острова высокие, красивые люди. У каждого из них по три ноги. Благодаря трем ногам они свободно могут держаться на поверхности молочного моря.
   Хлеб здесь растет печеный, прямо в готовом виде, так что жителям этого острова не приходится ни сеять, ни пахать. Я видел много деревьев, увешанных сладкими медовыми пряниками.
   Во время наших прогулок по Сырному острову мы открыли семь рек, текущих молоком, и две реки, текущие густым и вкусным пивом. Признаюсь, эти пивные реки понравились мне больше молочных.
   Вообще, гуляя по острову, мы видели много чудес.
   Особенно поразили нас птичьи гнезда. Они были невероятно огромны. Одно орлиное гнездо, например, было выше самого высокого дома. Оно было все сплетено из исполинских дубовых стволов. В нем мы нашли пять сотен яиц, каждое величиной с хорошую бочку.
   Мы разбили одно яйцо, и из него вылез птенец, раз в двадцать больше взрослого орла.
   Птенец запищал. К нему на помощь прилетела орлица. Она схватила нашего капитана, подняла его до ближайшего облака и оттуда швырнула в море.
   К счастью, он был отличный пловец и через несколько часов добрался до Сырного острова вплавь.
   В одном лесу я был свидетелем казни.
   Островитяне повесили на дереве трех человек вверх ногами. Несчастные стонали и плакали. Я спросил за что их так жестоко наказывают. Мне ответили, что они путешественники, которые только что вернулись из дальнего странствия и бессовестно лгут о своих приключениях.
   Я похвалил островитян за такую мудрую расправу с обманщиками, потому что я не выношу никакого обмана и всегда рассказываю одну только чистую правду.
   Впрочем, вы, должно быть, и сами заметили, что во всех моих рассказах нет ни одного слова лжи. Ложь мне отвратительна, и я счастлив, что все мои близкие всегда считали меня правдивейшим на земле человеком.
   Вернувшись на корабль, мы тотчас же подняли якорь и отплыли от чудесного острова.
   Все деревья, что росли на берегу, словно по какому-то знаку, дважды поклонились нам в пояс и снова выпрямились как ни в чем не бывало.
   Растроганный их необыкновенной любезностью, я снял шляпу и послал им прощальный привет.
   Удивительно вежливые деревья, не правда ли?

КОРАБЛИ, ПРОГЛОЧЕННЫЕ РЫБОЙ

   У нас не было компаса, и поэтому мы долго блуждали по незнакомым морям.
   Наш корабль то и дело окружали страшные акулы, киты и другие морские чудовища. Наконец мы натолкнулись на рыбу, которая была так велика, что, стоя возле ее головы, мы не могли увидеть ее хвоста. Когда рыба захотела пить, она распахнула пасть, и вода рекой потекла в ее глотку, таща за собой наш корабль. Можете себе представить, какую мы испытывали тревогу! Даже я, уж на что храбрец, а и то задрожал от страха.
   Но в животе у рыбы оказалось тихо, как в гавани. Весь рыбий живот был набит кораблями, давно уже проглоченными жадным чудовищем. О, если бы вы знали, как там темно! Ведь мы не видели ни солнца, ни звезд, ни луны.
   Рыба пила воду дважды в день, и всякий раз, когда вода вливалась в ее глотку, наш корабль вздымался на высоких волнах. В остальное время в животе было сухо.
   Дождавшись, когда вода схлынула, мы с капитаном сошли с корабля погулять. Тут мы встретили моряков всего мира: шведов, англичан, португальцев... В рыбьем животе их было десять тысяч. Многие из них жили там уже несколько лет. Я предложил собраться вместе и обсудить план освобождения из этой душной тюрьмы.
   Меня выбрали председателем, но как раз в ту минуту, когда я открыл собрание, проклятая рыба начала снова пить, и мы все разбежались по своим кораблям.
   На другой день мы снова собрались, и я внес такое предложение: связать две самые высокие мачты и, как только рыба откроет рот, поставить их торчком, чтобы она не могла сдвинуть челюсти. Тогда она так и останется с разинутой пастью, и мы свободно выплывем наружу.
   Мое предложение было принято единогласно.
   Двести самых дюжих матросов установили во рту у чудовища две высочайшие мачты, и оно не смогло закрыть рот.
   Корабли весело выплыли из брюха в открытое море. Оказалось, что в брюхе этой громадины было семьдесят пять кораблей. Можете себе представить, какой величины было туловище!
   Мачты мы, конечно, так и оставили в разинутой пасти рыбы, чтобы она больше никого не могла проглотить.
   Освободившись из плена, мы, естественно, пожелали знать, где мы находимся. Оказалось в Каспийском море. Это очень удивило нас всех, потому что Каспийское море закрытое: оно не соединяется ни с какими другими морями.
   Но трехногий ученый, которого я захватил на Сырном острове, объяснил мне, что рыба попала в Каспийское море через какой-нибудь подземный канал.
   Мы направились к берегу, и я поспешил на сушу, заявив своим спутникам, что больше никогда и никуда не поеду, что с меня довольно и тех передряг, которые я испытал в эти годы, а теперь я хочу отдохнуть. Мои приключения порядком утомили меня, и я решил зажить спокойной жизнью.

СХВАТКА С МЕДВЕДЕМ

   Но как только я вылез из лодки, на меня набросился огромный медведь. Это был чудовищный зверь необыкновенных размеров. Он растерзал бы меня в одно мгновение, но я схватил его за передние лапы и так сильно сжал их, что медведь заревел от боли. Я знал, что, если я отпущу его, он немедленно растерзает меня, и потому держал его лапы три дня и три ночи, покуда он не умер от голода. Да, он умер от голода, так как медведи утоляют свой голод лишь тем, что сосут свои лапы. А этот медведь никак не мог пососать своих лап и потому погиб голодной смертью. С тех пор ни один медведь не решается напасть на меня.