Рассел Эрик Фрэнк. Ваш ход

   - Что происходит? - осведомился Тейлор.
   - Должно быть, Лагартин закончил игру.
   - Кто это?
   - Политический убийца, выбрал рамсид - игру в карты, - надзиратель глянул на часы. - Всего-то четыре часа, и поделом! Чем быстрее вынесешь дерьмо, тем меньше воняет.
   - Значит, казнь уже началась?..
   - Само собой, - ответил тюремщик, внимательно разглядывая узника. Нервничаешь, поди?
   Тейлор невесело хохотнул.
   Назавтра выяснилось, что матч не будет проводиться в камере, поскольку участие чужака со своей инопланетной игрой сделало схватку событием исключительным. Пленника провели по тюремным коридорам в большую комнату, посреди которой стояли стол и три стула. Еще шесть стульев выстроились в ряд у стены, и на них восседала шестерка ражих тюремщиков в форме и с оружием в руках. Команда явно была готова к выносу тела сразу же после финального хода. У противоположной стены обнаружился здоровенный черный корпус с двумя прямоугольными прорезями, в которых поблескивали линзы; судя по всему, там помещалась видеокамера. Из ящика доносилось какое-то тиканье и неясное бормотание.
   Тейлор выбрал себе место и сел, одарив замороженным взглядом вооруженную публику. Тощий субъект с блестящими крысиными глазками сел напротив. Толстобрюхий знакомец плюхнулся на оставшийся стул. Тейлор и Крысоглазый внимательно изучили друг друга, один с холодной уверенностью, другой с садистским наслаждением. Игровое поле - доска, из которой торчали три длинных деревянных стержня, - располагалось точно в середине стола. На левый стержень были нанизаны 64 деревянных диска, постепенно уменьшающихся в диаметре снизу вверх; любой младенец радостно признал бы в конструкции игрушечную пирамидку.
   Не теряя времени даром, Толстобрюхий объявил:
   - Эта террианская игра называется арки-маларки. Все диски необходимо переместить со стержня, на котором они сейчас находятся, на любой из двух пустых, причем в том же порядке: то есть самый большой должен быть внизу, самый маленький - наверху. Выигрывает тот, кто сделает последний ход. Игроки, вы оба меня поняли?
   - Да, - ответил Тейлор, а Крысоглазый в подтверждение хрюкнул.
   - Хорошо. Существуют три правила, которые должны неукоснительно соблюдаться. Первое. Ходят по очереди. Второе. Один ход - один диск. Третье. Класть больший диск на меньший запрещено. Правила понятны?
   - Да, - сказал Тейлор, а его партнер снова хрюкнул.
   Толстобрюхий вынул из кармана маленький белый мячик и небрежно бросил его на стол. Мячик подпрыгнул пару раз и упал на пол со стороны Крысоглазого.
   - Ваш ход.
   Не задумавшись ни на секунду, тот снял самый маленький диск с первого стержня и поместил его на третий. "Плохой ход", - подумал Тейлор. С непроницаемым лицом он переместил следующий диск на второй стержень. Самодовольно ухмыляясь без видимых причин, Крысоглазый снял маленький диск с третьего стержня и водрузил его поверх диска на втором стержне. Тейлор немедленно снял еще один диск с первого стержня и надел его на пустой третий.
   Примерно через час до Крысоглазого дошло, что первый стержень может быть не только источником дисков, но и полноправным участником игровых комбинаций. Его самодовольство испарилось вместе с ухмылкой, на лице проступило раздражение, усиливающееся по мере течения времени и растущей сложности игровой ситуации. Когда прозвучал "отбой", они все еще играли, лихорадочно снимая и переставляя диски, и ни один сколько-нибудь не продвинулся. К этому моменту Крысоглазый от всей души ненавидел первый стержень, особенно когда приходилось возвращать, а не снимать с него очередной диск. Толстобрюхий, сияя все той же приклеенной улыбкой, объявил перерыв до восхода солнца.
   Следующий день вылился в долгий, утомительный марафон - от рассвета до заката, с двумя перерывами на еду. Руки игроков так и летали, отвечая ходом на ход. Они явно соревновались в том, кто быстрее примет решение, так что у зрителей не было ни малейших оснований жаловаться на преднамеренное затягивание игры. Четыре раза Крысоглазый пытался положить больший диск на меньший, и Главный арбитр - в лице Толстобрюхого - неизменно призывал его к порядку.
   Миновал третий день, за ним четвертый, пятый и шестой. Мрачное подозрение на лице Крысоглазого сменялось неподдельным отчаянием, когда пирамида на первом стержне с удручающей регулярностью опять начинала расти. Дураком он, однако, не был, понимая, что дело все же как-то продвигается, но отвратительно медленно и чем дальше, тем хуже. В конце концов, вообще перестав думать о том, каким манером можно быстро свести игру к победе или к поражению, он на четырнадцатый день превратился в некое подобие бездушного автомата и лишь тупо переставлял диски с видом подносчика на тяжелой и грязной работе. Тейлор продолжал сохранять бесстрастие бронзового Будды.
   Ситуация обострилась на шестнадцатый день, и хотя Тейлор этого знать не мог, однако сразу ощутил общую атмосферу повышенного возбуждения и нервозности. Крысоглазый был мрачен как никогда, а Толстобрюхий просто раздувался от важности. Даже твердокаменные стражи обнаруживали слабые признаки умственной деятельности. Аудитория пополнилась четырьмя свободными от дежурства тюремными надзирателями. В ящике с видеокамерой возились и шумели сильнее, чем обычно. Не выразив никаких эмоций по этому поводу, Тейлор занял свое место. Бесконечное перемещение дисков со стержня на стержень, конечно, не лучший способ тратить драгоценные дни своей жизни, но альтернатива в виде столба с петлей гораздо хуже. Так что, имея веские основания продолжать, он так и поступил, перекладывая диск, когда наступала его очередь, и холодно наблюдая за противником, когда тот делал ответный ход.
   Вскоре после полудня Крысоглазый неожиданно вскочил, подбежал к стене и несколько раз в бешенстве пнул ее ногой, сопровождая эти действия громкими замечаниями относительно поразительного сходства террианской расы с кучей навоза. Затем он вернулся к столу и сделал очередной ход. В видеоящике снова завозились. Толстобрюхий мягко упрекнул его в затягивании игры демонстрацией похвального патриотизма. Крысоглазый продолжил свое дело с видом малолетнего правонарушителя, которого мамочка забыла поцеловать перед сном. Поздно вечером Толстобрюхий остановил игру, повернулся лицом к видеокамере и значительно произнес:
   - ЗАВТРА СЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ! Судя по его тону, это могло означать что угодно.
   Наутро, когда тюремщик принес завтрак, Тейлор сказал:
   - Что-то поздновато. В это время я уже должен играть.
   - Раньше полудня ты не понадобишься.
   - Вот как? В чем же дело?
   - Ты же вчера побил рекорд, - тюремщик смотрел на него с искренним восхищением. - До семнадцатого дня никто не дотянул, ты первый.
   - Надо полагать, мне выделили свободное утро, чтобы отпраздновать событие? Какое великодушие.
   - Не имею представления, почему игру отложили. Раньше такого никогда не случалось.
   - А что, они способны ее прекратить? - спросил Тейлор, ощущая неприятное стеснение в области шеи. - Думаешь, они могут официально объявить, что игра закончена?
   - Ни в коем случае! - надзирателю чуть не стало дурно при одной мысли о подобном исходе. - Мы не должны навлекать на себя проклятия мертвых. АБСОЛЮТНО НЕОБХОДИМО, чтобы приговоренный сам установил время своей казни.
   - Но почему?
   - Как почему? Потому что так было испокон веков!
   Он отправился разносить завтрак дальше, оставив Тейлора переваривать полученное объяснение. ТАК БЫЛО ИСПОКОН ВЕКОВ! Причина не хуже многих. Некоторые полагают, что даже лучше - стоит только вспомнить, сколько бессмысленностей и нелепиц совершается на Земле по единственной причине: ВСЕГДА ТАК ДЕЛАЛОСЬ. В этом смысле гомбарийцы ничуть не отличались от его собственного народа.
   Хотя слова тюремщика его немного успокоили, все же Тейлор чувствовал себя не в своей тарелке. Утро истекало, но ничего не происходило. После шестнадцати дней возни с дисками он видел их даже во сне - и вот теперь не мог насладиться неожиданным отдыхом. В этом была какая-то несправедливость. Тейлор не мог избавиться от подозрения, что власти найдут-таки способ прекратить игру, не оскорбив традицию слишком явным образом. Когда они его найдут... ЕСЛИ они его найдут, то не замедлят наградить кое-кого слишком тесным галстуком. К полудню Тейлор утвердился в своих подозрениях, но тут за ним пришли и отвели в привычную комнату. Игра возобновилась, словно ее не прерывали, однако продолжалась не более тридцати минут. Кто-то дважды постучал изнутри видеоящика, и Толстобрюхий тут же объявил перерыв. Озадаченного пленника вернули в камеру.
   Поздно вечером его вызвали еще раз. Тейлор шел неохотно, ощущая себя не в форме: эти внезапные вызовы куда сильнее действуют на нервы, чем многочасовые сеансы игры. До сегодняшнего дня он совершенно точно знал, что отправляется играть с Крысоглазым в арки-маларки, теперь же нет никакой уверенности. Вполне могут пригласить и на центральную роль в сцене, в буквальном смысле захватывающей дух.
   Войдя в комнату, он сразу понял, что ситуация изменилась. Игровая доска по-прежнему стояла в центре стола, но Крысоглазого не было - впрочем, как и вооруженной стражи. Его ожидали трое - Толстобрюхий, Паламин и некий приземистый, крепко сбитый тип, производивший странное впечатление: казалось, в реальном мире он пребывает лишь телесно. Толстобрюхий хранил оскорбленный вид честного бизнесмена, обремененного контрольным пакетом акций прогоревшей нефтяной компании. Паламин выглядел чрезвычайно недовольным и фыркал, как лошадь. Третий же, казалось, изучал некий феномен на другом конце Галактики.
   - Сесть, - выплюнул Паламин. Тейлор сел.
   - Марникот, скажите ему. Плотный субъект, частично вернувшись на Гомбар, начал педантичным тоном:
   - Понимаете ли, я почти не смотрю видео. Идиотское развлечение для плебеев, которым делать больше нечего.
   - Ближе к делу! - нетерпеливо бросил Паламин.
   - Однако, случайно услышав, что вы вот-вот побьете рекорд, - безмятежно продолжал Марникот, - я вчера вечером заглянул в видеоящик; Мне тут же все стало ясно. - Он сморщился и кратким жестом намекнул на дурной запах. - Чтобы закончить вашу игру, потребуется минимум два в шестьдесят четвертой степени минус один ход. - Совершив мгновенный полет в воображаемый мир, он благополучно вернулся и мягко закончил: - Это очень большое число.
   - ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ! - Паламин фыркнул так, что в ушах зазвенело.
   - Предположим, - продолжал Марникот, - игроки будут перемещать эти диски со всей доступной им скоростью, причем круглосуточно, без перерывов на сон и обед. Когда, по-вашему, завершится игра?
   - Приблизительно через шесть миллиардов террианских столетий, - спокойно ответил Тейлор, словно речь шла о четверге будущей недели.
   - Я не знаком с вашим летосчислением, но могу сообщить, что ни вы сами, ни тысяча поколений ваших прямых потомков до этого не доживут. Надеюсь, вы не станете спорить?
   - Не стану, - признал Тейлор.
   - И вы продолжаете утверждать, что это террианская игра?
   - Да.
   Марникот беспомощно развел руки в знак того, что ему больше нечего сказать. Паламин неприятно оскалился.
   - Мы не можем считать предложенное вами занятие подлинной игрой, если в нее никто не играет. Можете ли вы поклясться, что эта так называемая игра действительно практикуется на Терре?
   - Да.
   - Кто же эти?..
   - Это священнослужители Бенаресского храма.
   - И давно они играют?
   - Скоро две тысячи лет.
   - Из поколения в поколение?
   - Совершенно верно.
   - То есть каждый игрок тратит свою жизнь без надежды увидеть результат?
   - Именно так.
   - Тогда ЗАЧЕМ они это делают?! - взорвался Паламин.
   - О, это важная часть их религиозных убеждений: как только последний диск займет свое место, наступит конец света.
   - Они что, все ненормальные?
   - Не более чем игроки в алезик. В конце концов, в него играют столь же долго и тоже без всякой видимой пользы.
   - Но это не бесконечная игра, а серия отдельных партий! Даже при самом богатом воображении нельзя назвать игрой бессмыслицу, которую нельзя закончить.
   - В ваших правилах проведения игр говорится о необходимости результата. И ни слова о том, в какой срок он должен быть достигнут. Арки-маларки не бесконечная игра. Финал, несомненно, будет. Разве не так? - обратился Тейлор к Марникоту, исполнявшему роль непререкаемого авторитета.
   - Игра определенно конечна, - произнес последний, не в силах отрицать очевидный факт.
   - Значит, так! - взял тоном выше Паламин. - Значит, считаете себя умнее нас?
   - Без комментариев, - сказал Тейлор, всерьез сомневаясь в данном утверждении.
   - Но мы умнее! - гнусно усмехаясь, заявил Паламин. - Вы надули нас, и мы отплатим тем же. Игра конечна, стало быть, будет продолжена до победного конца. Вы станете играть недели, месяцы, годы, пока не скончаетесь от старости и хронического переутомления. Наступит время, когда при одном взгляде на эти проклятые диски вы начнете молить о милосердной смерти, но подобной чести не дождетесь! Вы будете играть. - Он триумфальным жестом указал на дверь. Увести! Разнося ужин, тюремщик предупредил:
   - Мне сообщили, что с завтрашнего утра игра пойдет регулярно. Не понимаю, зачем сегодня устроили неразбериху.
   - Чтобы пообещать мне судьбу худшую, чем смерть, - объяснил Тейлор. Тюремщик изумленно выкатил глаза. - Да-да. Я вел себя очень, очень плохо.
   Партнера, очевидно, посвятили в суть дела, поскольку он облекся в броню философского восприятия жизни, играя ровно, но без всякого интереса. Однако долгие часы однообразных движений мало-помалу разъедали панцирь равнодушия не хуже ржавчины, и неизбежное произошло. На пятьдесят второй день игры, около полудня, Крысоглазый обнаружил, что может сделать только одно: переместить большую часть дисков обратно на первый стержень, один за другим. Он сбросил деревянные кломпы, заменявшие ему башмаки, затем босиком четыре раза обежал комнату по кругу, жалобно блея, как овца. Толстобрюхий чуть не свернул шею, завороженно следя за ним. Когда два стражника выносили несчастного, он все еще продолжал блеять. Прихватить кломпы они забыли.
   Тейлор продолжал сидеть, уставясь на диски и стараясь подавить подступившую панику. И что теперь? Если Крысоглазый сдвинулся окончательно и бесповоротно, его могут объявить проигравшим, игру законченной, и настанет время тонкого шнурка. С другой стороны, незаконченная игра остается незаконченной, независимо от того, что одному из игроков прополаскивают мозги в психушке. Если официальные лица встанут на первую точку зрения, придется изо всех сил отстаивать вторую. Это может оказаться затруднительным, особенно когда тебя волокут к столбу. Единственная твердая опора - нежелание гомбарийцев разрушать вековые устои. Миллионы видеозрителей получат дурное впечатление о властях. Если подумать, и от глупого ящика для идиотов бывает польза!
   Опасения Тейлора оказались безосновательными. Гомбарийцы, твердо решив обратить его жизнь в утонченные адовы муки, позаботились о подготовке сменных игроков. Их рекрутировали из числа мелких преступников, чьи амбиции никогда не достигали уровня, награждаемого столбом с петлей. Так что после краткого перерыва появился очередной партнер. Это была личность с бегающими глазками и длинной физиономией, украшенной двойным подбородком, смахивающая на тупую, раскормленную ищейку. Чтобы связать несколько слов в стандартную фразу "я тут ни при чем, шеф", новичку приходилось совершать немалое интеллектуальное усилие. Целый месяц ушел на то, чтобы вдолбить ему правила (только один диск за один ход и никогда, никогда, НИКОГДА не класть больший диск на меньший!), но игра была продолжена.
   Тупой продержался неделю. Он переставлял диски медленно и боязливо, словно ждал немедленного наказания за неверный ход, выказывая явное раздражение, когда видеоящик - не слишком часто, но регулярно - издавал тикающие звуки, означающие прямую передачу. Тейлор уяснил, что по какой-то, известной лишь ему самому причине, новый партнер не желает демонстрировать собственную внешность всему населению планеты. На седьмой день Тупой решил, что с него достаточно. Без всякого предупреждения он выскочил из-за стола, подбежал к видеокамере и очень быстро проделал целую серию странных жестов. Тейлор, разумеется, ничего не понял, но Толстобрюхий чуть не свалился со стула, а стражников, как пружиной, выбросило с мест. Они вытащили Тупого за руки и за ноги, как лягушку.
   Следующим оказался свирепый субъект с квадратной челюстью. Он с размаху шлепнулся на стул, уставился на соперника и подвигал волосатыми ушами. Тейлор, не без оснований считая этот трюк одним из своих личных достижений, немедленно ответил тем же. Напарника чуть не хватил удар.
   - Гнусный террианский стукач! - прорычал он, побагровев. - Он забрасывает меня грязью! Я что, должен это терпеть?!
   - Прекратите бросать грязь, - распорядился Толстобрюхий.
   - Я только пошевелил ушами, - оправдался Тейлор.
   - Это то же самое, - загадочно пояснил арбитр. - Вы обязаны прекратить свои оскорбительные действия и сконцентрировать внимание на игре.
   Игра пошла своим чередом. Диски перемещались со стержня на стержень, день заднем, партнеры появлялись и исчезали, сменяя друг друга. Двухсотый день ознаменовался тем, что из-за стола поднялся сам Толстобрюхий и принялся трудолюбиво ломать стул, выказывая намерение разложить походный костер прямо на поду. Арбитра заботливо вывела стража, и тут же появился новый. Этот оказался еще объемистей, и Тейлор немедленно окрестил его Брюхо номер два.
   Он и сам не смог бы объяснить, как ему удавалось держаться. Но гомбарийцы ломались, а он держался - его ставка в игре была слишком велика. И все же ночами Тейлор с криком пробуждался от кошмаров, в которых тонул в темном, чужом океане, а диск величиной с мельничный жернов, надетый на шею, тянул его на дно. Счет дням он давно потерял, руки тряслись, как у пьяницы. К тому же время от времени тюрьму будоражили жуткие ночные вопли. Наконец Тейлор спросил у надзирателя, что это было.
   - Яско отказался идти добровольно. Пришлось избить его до полусмерти,
   - Его игра окончена?
   - Еще бы! Глупец поставил пятерку якорей против пятерки звезд. Как только он сообразил, что наделал, то попытался прикончить партнера. - Надзиратель неодобрительно покачал головой. - Такое поведение не приносит никакой пользы, скорее, наоборот. Преступник все равно попадет к столбу, только весь в синяках, а обозленные стражники попросят палача крутить помедленнее.
   - М-да! - Тейлор поспешно сменил тему. - Странно, что никто не выбрал мою игру.
   - Им просто не разрешили. По новому закону допускаются только гомбарийские игры.
   Когда тюремщик удалился, Тейлор растянулся на нарах, мечтая о тихой, спокойной ночи. Какая сегодня дата по земному календарю? Сколько времени он провел в тюрьме? И сколько еще осталось до того момента, когда он утратит контроль над собой и сойдет с ума? Что с ним сделают, если в безумии он не сможет продолжать игру? Много раз в мечтах Тейлор строил планы побега, но на деле в них не было никакого проку. Ну допустим, он как-нибудь выбрался бы из тюрьмы, невзирая на решетки, железные двери, запоры и вооруженную стражу. И что с того? Куда ни сунься, у него столько же шансов остаться незамеченным, как у кенгуру на улицах Нью-Йорка. Если бы существовала хоть какая-то возможность замаскироваться под гомбарийца... Но такой возможности не было. Все, что он мог сделать, - это играть и выигрывать время.
   И он играл. День за днем, с двумя перерывами на еду. На трехсотый день он вынужден был признать, что ощущает себя тряпкой, побитой молью. На четырехсотый он играл со стойким убеждением, что занимается этим по крайней мере пять лет и будет заниматься до конца жизни. Четыреста двадцатый день ничем не отличался от других, кроме того, что был последним. Но Тейлор этого не знал.
   На рассвете четыреста двадцать первого дня за ним никто не пришел. Прошло два часа - никаких известий. Может быть, они решили сломить его, применив тактику кошки, играющей с мышью? Не трогать, когда он ждет вызова, и вызывать, когда он совсем того не ожидает? Этакий психологический эквивалент пытки капающей водой. Наконец в коридоре появился надзиратель, и Тейлор бросился к решетке с вопросом. Тот ничего не знал и был удивлен не меньше узника.
   Принесли обед. Тейлор дожевывал последний кусок, когда по коридору прогромыхал полувзвод гвардейцев, возглавляемый офицером. Они открыли камеру и сняли с него оковы. Это было уже кое-что! Сначала он позволил себе роскошь потянуться всем телом, затем засыпал пришедших вопросами, на которые не получил ответов. Вся компания смотрела на него с отвращением, словно он покусился на рубин во лбу местного золотого божка.
   Его долго вели по коридорам и наконец вывели во двор. Посредине стояли шесть коротких стальных столбов, каждый с отверстием в верхней части и потрепанной циновкой - для коленопреклонения - у основания. Печатая шаг, гвардейцы направились прямо к ним. Тейлор ощутил, как его желудок перевернулся и подкатил к горлу. Полувзвод промаршировал мимо, направляясь к дальним воротам. Желудок вернулся на свое место и благодарно притих.
   За воротами ожидал армейский бронетранспортер, который тронулся с места сразу же, как только все погрузились, и окраинными улицами вывез их из города к космопорту, Тейлора вывели; конвоиры построились вокруг него. Все вместе они промаршировали через контрольный пункт прямо на взлетно-посадочное поле и там остановились. На поле, примерно полумилей дальше, стоял террианский корабль.
   Для боевого корабля он был слишком невелик, для разведчика - недостаточно строен и изящен.
   Разглядывая его с неподдельным восхищением, Тейлор решил, что это, должно быть, спасательный бот космокрейсера. Ему хотелось пуститься в пляс, распевая во все горло, хотелось бежать к кораблю, сломя голову, но гвардейцы окружили его тесным кольцом, не давая сдвинуться с места. Так прошло четыре часа. Наконец послышался характерный визг раздираемого воздуха, из небес выскользнул еще один бот и опустился рядом со своим двойником. Из люка начали спускаться какие-то фигуры, большей частью гомбарийцы. Конвоир пихнул Тейлора в спину, предлагая двигаться вперед.
   Кажется, на полпути состоялось что-то вроде официальной процедуры обмена. Мимо Тейлора, направляясь туда, откуда он пришел, проследовала цепочка мрачных гомбарийцев. На лицах тех, что щеголяли пышными воинскими атрибутами, застыла злоба генералов, разжалованных в полковники. Среди штатских Тейлор заметил Боркора и приветствовал старого знакомца энергичным шевелением ушей.
   Потом заботливые руки помогли ему подняться в шлюз, и Тейлор обнаружил себя в рубке корабля, набирающего высоту. Пылкий молодой лейтенант что-то долго объяснял, но до Тейлора доходила в лучшем случае половина.
   -...Сели, захватили два десятка местных и смылись с ними в пространство... пришлось объясняться знаками... к величайшему изумлению, вы еще живы... одного отпустили с предложением обмена. Девятнадцать гомбарийских задниц за одного землянина - более чем честная сделка, не так ли?
   - Да, конечно, - сказал Тейлор, впитывая глазами каждое пятнышко на переборках.
   - Чуть терпения - и мы на "Громовержце"... "Маклин" не смог вылететь из-за свары в секторе Сигни... на предельной скорости... раньше никак не могли. Лейтенант на мгновение умолк, глядя на него с уважением и симпатией. - Через несколько часов вы будете на пути домой. Хотите перекусить?
   - Нет, спасибо. Вот уж голодом меня там не морили.
   - Рюмочку?
   - Спасибо, позже. Лейтенант чуть огорчился.
   - Тогда, может быть, перекинемся в картишки? Тейлор просунул палец за воротник и оттянул его.
   - Мне очень жаль, но с некоторых пор у меня аллергия на игры.
   - О, это пройдет!
   - Скорее меня повесят, - сказал Тейлор.