Страница:
Он улыбнулся, заметив восхищенный взгляд девки и ее стремление угодить. Она кивнула и, пробормотав нечто почтительное, по команде Принца с силой опустила лопатку на ягодицы Красавицы. Как ни старалась та лежать смирно и тихо, в конце концов с губ ее сорвались стоны.
Дочь Корчмаря лупцевала Красавицу все сильней и сильней, а Принц получал удовольствие – неожиданно большее, нежели когда сам порол Красавицу. Все потому, что сейчас он видел принцессу со стороны: как колышется ее грудь, как льются слезы. Он видел, как дергает и вертит Красавица попкой, стараясь уйти от очередного звонкого шлепка.
Наконец, когда ягодицы Красавицы стали совсем красные, Принц велел дочери Корчмаря остановиться.
Он видел, как застыли в ожидании солдаты и горожане. Тогда он щелкнул пальцами, велев Красавице идти к нему.
– Так, достаточно, продолжайте ужинать и беседуйте, как ни в чем не бывало, – сказал Принц.
Некоторое время солдаты сидели молча, затем отвернулись, а люди снаружи зашептались, глядя на Красавицу. Та сидела на коленях подле своего господина, опустившись красными саднящими ягодицами на пяточки; длинные густые волосы скрывали пунцовые щеки.
Принц, очень задумчивый и по-прежнему неудовлетворенный, дал Красавице глотнуть вина. Затем подозвал дочь Корчмаря, похвалил девушку, наградил ее золотой монетой и забрал лопаточку.
Пришло время ложиться спать, и Принц, ведя Красавицу перед собой, отвесил ей пару легких и вместе с тем хлестких шлепков – чтобы поторапливалась. Вдвоем они направились в спальню на втором этаже.
– Омой ее, – приказал кому-то Принц, – и смажь ягодицы мазью. Если хочешь, поговори с принцессой. Ей с тобой разговаривать тоже дозволяется. Обращайся с ней с превеликим почтением.
Сказав это, Принц вышел из комнаты.
Красавица не смела обернуться. Затем она услышала, как закрылась дверь. Кто-то поднес тазик с водой и смочил в нем тряпку.
– Это я, дражайшая принцесса, – услышала она голос ровесницы, а точнее дочери Корчмаря.
Зарывшись лицом в подушку, Красавица подумала: «Это невыносимо». Она вдруг всем сердцем возненавидела Принца, но думать об этом не смела – гордость в ней почти умерла.
Девка присела рядом на кровать, и стоило грубой ткани ее фартука коснуться ягодиц Красавицы, как воспаленную кожу вновь ожгло болью.
Казалось, ягодицы разбухли до невероятных размеров и светятся позорным красным светом. Дочь Корчмаря наверняка чувствовала исходящий от них жар. Почему выбор Принца пал на нее? Ведь он и не подозревал, как девка перестаралась в стремлении ему угодить.
Дочь Корчмаря тем временем омыла Красавице плечи и шею, спину и ноги, даже стопы, стараясь только не задевать ягодицы и лоно.
Затем она, отжав тряпочку, легонько прикоснулась к попке Красавицы.
– Вам ужасно больно, моя дражайшая принцесса, – заметила она. – Простите, я не смела ослушаться Принца.
Красавице и правда было больно. На сей раз после порки точно останутся рубцы. Красавица застонала, и хотя к самой девке она испытывала ненависть – какой еще не питала ни к кому в своей короткой жизни, – мытье доставило ей некоторое утешение. Прохладная вода успокаивала зуд.
– Дражайшая принцесса, – сказала девка, бережно омывая ей попку, – вам тяжело, да, но Принц красив, и он всегда добивается своего. Смиритесь. Прошу, поговорите со мной. Вы ведь не презираете меня?
– Не презираю, – тихо и безжизненно ответила Красавица. – За что тебя ненавидеть или презирать?
– Мне пришлось вас выпороть. То еще получилось зрелище. Принцесса, позвольте сказать кое-что, хоть немного смягчить ваш гнев?
Закрыв глаза, Красавица щекой прижалась к подушке. Она не хотела слушать девку, однако в ее голосе отмечала почтение и кротость. Дочь Корчмаря и правда не желала оскорбить и ранить Красавицу, она испытывала к госпоже те же чувства, что и слуги при дворе, пусть она и выросла в глуши, пусть и порола Красавицу на глазах у грубых мужланов и толпы деревенщин. Красавица попыталась вспомнить лицо этой девушки, стоявшей в дверях кухни с отцом и матерью: маленькое круглое личико, обрамленное кудрявыми локонами темных волос, большие глаза, полные страха. Должно быть, в Принце она видела дикого зверя! Того, кто в любой момент может раздеть и высечь ее саму!.. Красавица улыбнулась. Теперь она с теплотой думала о девчушке, что сейчас нежно омывала ей саднящую попку.
– Ну хорошо, – ответила Красавица. – Слушаю тебя.
– Вы такая прекрасная, моя принцесса, такая красивая. Вы были прекрасны, даже когда я вас порола. Многие ли могут оставаться прекрасными, когда их истязают? – Она повторяла и повторяла слово «прекрасная», не в силах подобрать иного. – Вы были столь… изумительны, моя принцесса. Вы просто великолепно справились, оставаясь послушной его высочеству.
Красавица не ответила. Она попыталась вообразить себя на месте девки, с лопаточкой в руке… и тут же испугалась. Дочь Корчмаря видела ее так близко, видела покрасневшую плоть ягодиц, чувствовала, как с каждым ударом тело девушки вздрагивает и извивается у нее на коленях.
Красавица чуть не расплакалась.
Дочь Корчмаря тем временем принялась умащать ей ссадины мазью, первый раз коснувшись попки Красавицы голыми руками.
– О-оой, – простонала Красавица.
– Простите, – извинилась девка. – Я очень, очень осторожно…
– Ничего, продолжай. Вотри мазь как следует, – подбодрила ее Красавица. – На самом деле мне даже приятно. Больно, только когда ты отнимаешь пальцы.
Не скажешь же прямо, что ягодицы пылают от боли и зудят, что ссадины – будто раскаленная галька на коже, которую девушка щиплет.
– Вами все восхищаются, принцесса, – прошептала дочь Корчмаря. – Мы видели вашу красоту, видели вас неприкрытой, словно вам нечего было прятать… хотя вам действительно нечего стыдиться и прятать. Ваша красота способна повергнуть в обморок.
– Правда? Или ты просто меня утешаешь?
– О, я говорю чистую правду. Слышали бы вы богатых дам этим вечером, во дворе нашей корчмы. Они притворялись, будто не завидуют, но, раздетые, они вам и в подметки не годятся. А Принц, он такой прекрасный, такой…
– Да, да, – вздохнула Красавица.
Дочь Корчмаря закончила натирать мазью ягодицы и взялась за бедра. Она мяла их, чуть-чуть не доходя до волосков между ног. Было до того приятно, что Красавица разозлилась на себя. Получать наслаждение с девушкой?!
«Знал бы Принц», – подумала Красавица. Ему вряд ли понравится, что пленница получает наслаждение без его ведома. Еще накажет…
Красавица постаралась отделаться от тяжелых мыслей. Ей вдруг захотелось узнать, где сейчас ее господин.
– Завтра, – сказала дочь Корчмаря, – когда вы отправитесь в Замок Принца, вдоль дороги будут стоять те, кто хочет на вас полюбоваться. Слухи быстро разносятся по Королевству…
Услышав это, Красавица насторожилась.
– Ты уверена? – испуганно спросила она. Когда днем Красавица шла впереди кавалькады Принца, тишина весеннего леса помогла ей забыть о всадниках за спиной. Но завтра люди выстроятся вдоль деревенских улиц и будут жадно глазеть на нее. У Красавицы перехватывало дыхание, даже когда ее грудей или бедер всего лишь касалась грубая ткань юбки или чужая рука.
«Этого хочет Принц, – подумала Красавица. – Он хочет, чтобы мною любовались все».
– Людям так отрадно тебя видеть, – сказал Принц, когда они въехали в этот городок. Он подгонял Красавицу впереди себя, а она безудержно плакала, не смея поднять взгляда от земли, от множества туфель и сапог.
– Принцесса, вы столь красивы, что все, кто видел вас или еще увидит, будут рассказывать о вашей красоте внукам, – продолжала дочь Корчмаря. – Люди мечтают насладиться столь чудесным зрелищем. Вы их не разочаруете, ни в коем случае. Только представьте, каково это – никогда никого не разочаровывать… – Она задумчиво умолкла. – Вот бы мне видеть их лица.
– Ты не понимаешь, – прошептала Красавица, не в силах сдержаться. – Ты просто не знаешь…
– Еще как знаю, – возразила девка. – Уж поверьте. Через наш городок проезжали принцессы: все расфуфыренные, в золоте и каменьях, и я представляю, каково это – быть открытым для всех, будто цветок, когда тебя буквально едят взглядом. Но вы… вы сама красота. Редкая красота. И вы теперь принцесса, принадлежите Принцу, повинуетесь ему. Не стыдитесь этого, ведь вами повелевает такой роскошный Принц. Думаете, на свете не сыщется желающих на ваше место? Да многие женщины отдали бы все за вашу долю!
Неужели? Неужели найдутся такие? Красавица даже не думала об этом. Она снова вспомнила лесную тропинку и вслед за этим – порку в зале корчмы. Вспомнила, как все на нее глазели. В те минуты она беспомощно обливалась слезами, невольно подпрыгивая и раздвигая ноги всякий раз, как лопаточка опускалась ей на попку. Боль стала наименьшим из испытаний.
Красавица вообразила, как завтра пойдет по улицам, вдоль которых будут стоять толпы народа. Она вновь ощутит унижение, что лишает присутствия духа, боль, которая только усилится от того, что на нее все смотрят.
Открылась дверь. В комнату вошел Принц, и девка тот же миг подскочила и поклонилась ему.
– Ваше высочество, – прошептала она.
– Ты молодец, хорошо поработала, – похвалил девку Принц.
– Вы оказали мне великую честь, ваше высочество.
Принц подошел к кровати и за руку поднял Красавицу на ноги. Та смиренно потупила взор и, не зная, куда деть руки, завела их за голову. Принц явно остался доволен.
– Отлично, дорогая. Ну, разве твоя принцесса не прелестна? – спросил он у дочери Корчмаря.
– Еще как прелестна, ваше высочество.
– Ты поговорила с принцессой, утешила, пока омывала ее?
– Да, ваше высочество, я рассказала принцессе, как люди восхищены ею, как хотят…
– Да, да, полюбоваться на нее, – подсказал Принц.
Повисла тишина, и Красавица внезапно осознала: и Принц, и девка смотрят на нее. В присутствии одного из них она еще могла бы смириться с собственной наготой, но открыть свои груди и срам перед обоими…
Однако Принц будто прочел ее мысли и обнял Красавицу. Она, к стыду своему, затрепетала от наслаждения, когда он нежно стиснул ее саднящую плоть. Красавица залилась краской. Она вообще легко краснела. Неужто Принц не мог иным способом напомнить, что он сегодня сотворил с ней? Не сумей она сейчас усмирить вздымающуюся волну удовольствия, то заплакала бы.
– На колени, моя дорогая, – сказал Принц, слегка щелкнув пальцами.
Потрясенная, Красавица опустилась на грубые половицы. Ее взгляд уперся в черные сапоги Принца и грубые башмаки девки.
– Поцелуй ноги служанке, – велел Принц. – Выкажи ей свою благодарность за преданность.
Слезы выступили на глазах у Красавицы, когда она прижалась губами к поношенной коже девкиных башмаков. Она целовала их как можно нежнее, а сама девка в это время бормотала слова благодарности Принцу.
– Ваше высочество, я бы сама, если дозволите, поцеловала принцессу.
Принц, должно быть, согласно кивнул – потому что девка припала на колени и, пригладив Красавице волосы, поцеловала ее с величайшим почтением.
– Видишь столбики кровати? – указал он дочери Корчмаря на ложе. Сама Красавица успела заметить, что стойки поднимаются к балочному потолку. – Привяжи Красавицу к ним, за руки и за ноги, да так, чтобы я, лежа на кровати, мог любоваться принцессой снизу вверх. Возьми вот эти атласные ленты, они не натрут запястья и щиколотки. Узлы сделай потуже, чтобы держали вес принцессы, когда она уснет.
Красавица не поверила собственным ушам.
Она как в бреду поднялась на скамеечку у изножья кровати, безропотно подчиняясь командам девки, развела ноги. Дочь Корчмаря крепко привязала ей щиколотки и запястья атласными лентами к столбикам кровати. При этом руки оказались выше ног.
Так она и осталась висеть, распластанная, объятая ужасом. Принц обязательно увидит, как ей плохо, увидит, как из лона ее сочится любовная смазка, а Красавица, сгорая со стыда, будет не в силах даже прикрыть свою щелку или унять выделение сока… Уткнувшись себе в плечо, она тихонько заплакала.
Хуже всего было то, что Принц не собирался овладеть ею. Только ляжет на кровать под Красавицей, как бы дразня ее.
Принц велел девке убираться, и та, украдкой поцеловав Красавицу в бедро, ушла. Красавица осталась наедине с Принцем, не смея даже на него взглянуть.
– Ты моя прекрасная, моя послушная, – вздохнул Принц.
К вящему ужасу Красавицы, в ее истекающую смазкой и выставленную напоказ святая святых ткнулась рукоять лопаточки.
Красавица изо всех сил попыталась представить, что это происходит не с ней, однако сок лился из нее, выдавая болезненное наслаждение.
– Я многому тебя научил и очень тобою доволен, – сказал Принц. – Вот твое новое испытание, ты должна принести своему господину еще одну жертву. Я мог бы унять дикий огонь желания у тебя между ног, но предпочту оставить его полыхать. Уразумей, что лишь твой Принц способен одарить тебя блаженством, дать облегчение, которого ты сейчас жаждешь.
Красавица застонала, уткнувшись себе в плечо. Она испугалась, как бы бедра ее сами собой не раздвинулись.
Принц погасил свечи, и комната погрузилась в темноту.
У ног Красавицы перины прогнулись под весом Принца.
Тогда Красавица положила голову на руку и позволила себе безвольно повиснуть на столбиках кровати. Оставалось молиться, чтобы зуд между ног прошел, как унималась постепенно пульсирующая боль в ягодицах. Уже засыпая, проваливаясь в сон, Красавица успела подумать о толпах народа, что завтра будут глазеть на нее с обочин дороги по пути в Замок Принца.
Замок и Большой зал
Дочь Корчмаря лупцевала Красавицу все сильней и сильней, а Принц получал удовольствие – неожиданно большее, нежели когда сам порол Красавицу. Все потому, что сейчас он видел принцессу со стороны: как колышется ее грудь, как льются слезы. Он видел, как дергает и вертит Красавица попкой, стараясь уйти от очередного звонкого шлепка.
Наконец, когда ягодицы Красавицы стали совсем красные, Принц велел дочери Корчмаря остановиться.
Он видел, как застыли в ожидании солдаты и горожане. Тогда он щелкнул пальцами, велев Красавице идти к нему.
– Так, достаточно, продолжайте ужинать и беседуйте, как ни в чем не бывало, – сказал Принц.
Некоторое время солдаты сидели молча, затем отвернулись, а люди снаружи зашептались, глядя на Красавицу. Та сидела на коленях подле своего господина, опустившись красными саднящими ягодицами на пяточки; длинные густые волосы скрывали пунцовые щеки.
Принц, очень задумчивый и по-прежнему неудовлетворенный, дал Красавице глотнуть вина. Затем подозвал дочь Корчмаря, похвалил девушку, наградил ее золотой монетой и забрал лопаточку.
Пришло время ложиться спать, и Принц, ведя Красавицу перед собой, отвесил ей пару легких и вместе с тем хлестких шлепков – чтобы поторапливалась. Вдвоем они направились в спальню на втором этаже.
– Омой ее, – приказал кому-то Принц, – и смажь ягодицы мазью. Если хочешь, поговори с принцессой. Ей с тобой разговаривать тоже дозволяется. Обращайся с ней с превеликим почтением.
Сказав это, Принц вышел из комнаты.
Красавица не смела обернуться. Затем она услышала, как закрылась дверь. Кто-то поднес тазик с водой и смочил в нем тряпку.
– Это я, дражайшая принцесса, – услышала она голос ровесницы, а точнее дочери Корчмаря.
Зарывшись лицом в подушку, Красавица подумала: «Это невыносимо». Она вдруг всем сердцем возненавидела Принца, но думать об этом не смела – гордость в ней почти умерла.
Девка присела рядом на кровать, и стоило грубой ткани ее фартука коснуться ягодиц Красавицы, как воспаленную кожу вновь ожгло болью.
Казалось, ягодицы разбухли до невероятных размеров и светятся позорным красным светом. Дочь Корчмаря наверняка чувствовала исходящий от них жар. Почему выбор Принца пал на нее? Ведь он и не подозревал, как девка перестаралась в стремлении ему угодить.
Дочь Корчмаря тем временем омыла Красавице плечи и шею, спину и ноги, даже стопы, стараясь только не задевать ягодицы и лоно.
Затем она, отжав тряпочку, легонько прикоснулась к попке Красавицы.
– Вам ужасно больно, моя дражайшая принцесса, – заметила она. – Простите, я не смела ослушаться Принца.
Красавице и правда было больно. На сей раз после порки точно останутся рубцы. Красавица застонала, и хотя к самой девке она испытывала ненависть – какой еще не питала ни к кому в своей короткой жизни, – мытье доставило ей некоторое утешение. Прохладная вода успокаивала зуд.
– Дражайшая принцесса, – сказала девка, бережно омывая ей попку, – вам тяжело, да, но Принц красив, и он всегда добивается своего. Смиритесь. Прошу, поговорите со мной. Вы ведь не презираете меня?
– Не презираю, – тихо и безжизненно ответила Красавица. – За что тебя ненавидеть или презирать?
– Мне пришлось вас выпороть. То еще получилось зрелище. Принцесса, позвольте сказать кое-что, хоть немного смягчить ваш гнев?
Закрыв глаза, Красавица щекой прижалась к подушке. Она не хотела слушать девку, однако в ее голосе отмечала почтение и кротость. Дочь Корчмаря и правда не желала оскорбить и ранить Красавицу, она испытывала к госпоже те же чувства, что и слуги при дворе, пусть она и выросла в глуши, пусть и порола Красавицу на глазах у грубых мужланов и толпы деревенщин. Красавица попыталась вспомнить лицо этой девушки, стоявшей в дверях кухни с отцом и матерью: маленькое круглое личико, обрамленное кудрявыми локонами темных волос, большие глаза, полные страха. Должно быть, в Принце она видела дикого зверя! Того, кто в любой момент может раздеть и высечь ее саму!.. Красавица улыбнулась. Теперь она с теплотой думала о девчушке, что сейчас нежно омывала ей саднящую попку.
– Ну хорошо, – ответила Красавица. – Слушаю тебя.
– Вы такая прекрасная, моя принцесса, такая красивая. Вы были прекрасны, даже когда я вас порола. Многие ли могут оставаться прекрасными, когда их истязают? – Она повторяла и повторяла слово «прекрасная», не в силах подобрать иного. – Вы были столь… изумительны, моя принцесса. Вы просто великолепно справились, оставаясь послушной его высочеству.
Красавица не ответила. Она попыталась вообразить себя на месте девки, с лопаточкой в руке… и тут же испугалась. Дочь Корчмаря видела ее так близко, видела покрасневшую плоть ягодиц, чувствовала, как с каждым ударом тело девушки вздрагивает и извивается у нее на коленях.
Красавица чуть не расплакалась.
Дочь Корчмаря тем временем принялась умащать ей ссадины мазью, первый раз коснувшись попки Красавицы голыми руками.
– О-оой, – простонала Красавица.
– Простите, – извинилась девка. – Я очень, очень осторожно…
– Ничего, продолжай. Вотри мазь как следует, – подбодрила ее Красавица. – На самом деле мне даже приятно. Больно, только когда ты отнимаешь пальцы.
Не скажешь же прямо, что ягодицы пылают от боли и зудят, что ссадины – будто раскаленная галька на коже, которую девушка щиплет.
– Вами все восхищаются, принцесса, – прошептала дочь Корчмаря. – Мы видели вашу красоту, видели вас неприкрытой, словно вам нечего было прятать… хотя вам действительно нечего стыдиться и прятать. Ваша красота способна повергнуть в обморок.
– Правда? Или ты просто меня утешаешь?
– О, я говорю чистую правду. Слышали бы вы богатых дам этим вечером, во дворе нашей корчмы. Они притворялись, будто не завидуют, но, раздетые, они вам и в подметки не годятся. А Принц, он такой прекрасный, такой…
– Да, да, – вздохнула Красавица.
Дочь Корчмаря закончила натирать мазью ягодицы и взялась за бедра. Она мяла их, чуть-чуть не доходя до волосков между ног. Было до того приятно, что Красавица разозлилась на себя. Получать наслаждение с девушкой?!
«Знал бы Принц», – подумала Красавица. Ему вряд ли понравится, что пленница получает наслаждение без его ведома. Еще накажет…
Красавица постаралась отделаться от тяжелых мыслей. Ей вдруг захотелось узнать, где сейчас ее господин.
– Завтра, – сказала дочь Корчмаря, – когда вы отправитесь в Замок Принца, вдоль дороги будут стоять те, кто хочет на вас полюбоваться. Слухи быстро разносятся по Королевству…
Услышав это, Красавица насторожилась.
– Ты уверена? – испуганно спросила она. Когда днем Красавица шла впереди кавалькады Принца, тишина весеннего леса помогла ей забыть о всадниках за спиной. Но завтра люди выстроятся вдоль деревенских улиц и будут жадно глазеть на нее. У Красавицы перехватывало дыхание, даже когда ее грудей или бедер всего лишь касалась грубая ткань юбки или чужая рука.
«Этого хочет Принц, – подумала Красавица. – Он хочет, чтобы мною любовались все».
– Людям так отрадно тебя видеть, – сказал Принц, когда они въехали в этот городок. Он подгонял Красавицу впереди себя, а она безудержно плакала, не смея поднять взгляда от земли, от множества туфель и сапог.
– Принцесса, вы столь красивы, что все, кто видел вас или еще увидит, будут рассказывать о вашей красоте внукам, – продолжала дочь Корчмаря. – Люди мечтают насладиться столь чудесным зрелищем. Вы их не разочаруете, ни в коем случае. Только представьте, каково это – никогда никого не разочаровывать… – Она задумчиво умолкла. – Вот бы мне видеть их лица.
– Ты не понимаешь, – прошептала Красавица, не в силах сдержаться. – Ты просто не знаешь…
– Еще как знаю, – возразила девка. – Уж поверьте. Через наш городок проезжали принцессы: все расфуфыренные, в золоте и каменьях, и я представляю, каково это – быть открытым для всех, будто цветок, когда тебя буквально едят взглядом. Но вы… вы сама красота. Редкая красота. И вы теперь принцесса, принадлежите Принцу, повинуетесь ему. Не стыдитесь этого, ведь вами повелевает такой роскошный Принц. Думаете, на свете не сыщется желающих на ваше место? Да многие женщины отдали бы все за вашу долю!
Неужели? Неужели найдутся такие? Красавица даже не думала об этом. Она снова вспомнила лесную тропинку и вслед за этим – порку в зале корчмы. Вспомнила, как все на нее глазели. В те минуты она беспомощно обливалась слезами, невольно подпрыгивая и раздвигая ноги всякий раз, как лопаточка опускалась ей на попку. Боль стала наименьшим из испытаний.
Красавица вообразила, как завтра пойдет по улицам, вдоль которых будут стоять толпы народа. Она вновь ощутит унижение, что лишает присутствия духа, боль, которая только усилится от того, что на нее все смотрят.
Открылась дверь. В комнату вошел Принц, и девка тот же миг подскочила и поклонилась ему.
– Ваше высочество, – прошептала она.
– Ты молодец, хорошо поработала, – похвалил девку Принц.
– Вы оказали мне великую честь, ваше высочество.
Принц подошел к кровати и за руку поднял Красавицу на ноги. Та смиренно потупила взор и, не зная, куда деть руки, завела их за голову. Принц явно остался доволен.
– Отлично, дорогая. Ну, разве твоя принцесса не прелестна? – спросил он у дочери Корчмаря.
– Еще как прелестна, ваше высочество.
– Ты поговорила с принцессой, утешила, пока омывала ее?
– Да, ваше высочество, я рассказала принцессе, как люди восхищены ею, как хотят…
– Да, да, полюбоваться на нее, – подсказал Принц.
Повисла тишина, и Красавица внезапно осознала: и Принц, и девка смотрят на нее. В присутствии одного из них она еще могла бы смириться с собственной наготой, но открыть свои груди и срам перед обоими…
Однако Принц будто прочел ее мысли и обнял Красавицу. Она, к стыду своему, затрепетала от наслаждения, когда он нежно стиснул ее саднящую плоть. Красавица залилась краской. Она вообще легко краснела. Неужто Принц не мог иным способом напомнить, что он сегодня сотворил с ней? Не сумей она сейчас усмирить вздымающуюся волну удовольствия, то заплакала бы.
– На колени, моя дорогая, – сказал Принц, слегка щелкнув пальцами.
Потрясенная, Красавица опустилась на грубые половицы. Ее взгляд уперся в черные сапоги Принца и грубые башмаки девки.
– Поцелуй ноги служанке, – велел Принц. – Выкажи ей свою благодарность за преданность.
Слезы выступили на глазах у Красавицы, когда она прижалась губами к поношенной коже девкиных башмаков. Она целовала их как можно нежнее, а сама девка в это время бормотала слова благодарности Принцу.
– Ваше высочество, я бы сама, если дозволите, поцеловала принцессу.
Принц, должно быть, согласно кивнул – потому что девка припала на колени и, пригладив Красавице волосы, поцеловала ее с величайшим почтением.
– Видишь столбики кровати? – указал он дочери Корчмаря на ложе. Сама Красавица успела заметить, что стойки поднимаются к балочному потолку. – Привяжи Красавицу к ним, за руки и за ноги, да так, чтобы я, лежа на кровати, мог любоваться принцессой снизу вверх. Возьми вот эти атласные ленты, они не натрут запястья и щиколотки. Узлы сделай потуже, чтобы держали вес принцессы, когда она уснет.
Красавица не поверила собственным ушам.
Она как в бреду поднялась на скамеечку у изножья кровати, безропотно подчиняясь командам девки, развела ноги. Дочь Корчмаря крепко привязала ей щиколотки и запястья атласными лентами к столбикам кровати. При этом руки оказались выше ног.
Так она и осталась висеть, распластанная, объятая ужасом. Принц обязательно увидит, как ей плохо, увидит, как из лона ее сочится любовная смазка, а Красавица, сгорая со стыда, будет не в силах даже прикрыть свою щелку или унять выделение сока… Уткнувшись себе в плечо, она тихонько заплакала.
Хуже всего было то, что Принц не собирался овладеть ею. Только ляжет на кровать под Красавицей, как бы дразня ее.
Принц велел девке убираться, и та, украдкой поцеловав Красавицу в бедро, ушла. Красавица осталась наедине с Принцем, не смея даже на него взглянуть.
– Ты моя прекрасная, моя послушная, – вздохнул Принц.
К вящему ужасу Красавицы, в ее истекающую смазкой и выставленную напоказ святая святых ткнулась рукоять лопаточки.
Красавица изо всех сил попыталась представить, что это происходит не с ней, однако сок лился из нее, выдавая болезненное наслаждение.
– Я многому тебя научил и очень тобою доволен, – сказал Принц. – Вот твое новое испытание, ты должна принести своему господину еще одну жертву. Я мог бы унять дикий огонь желания у тебя между ног, но предпочту оставить его полыхать. Уразумей, что лишь твой Принц способен одарить тебя блаженством, дать облегчение, которого ты сейчас жаждешь.
Красавица застонала, уткнувшись себе в плечо. Она испугалась, как бы бедра ее сами собой не раздвинулись.
Принц погасил свечи, и комната погрузилась в темноту.
У ног Красавицы перины прогнулись под весом Принца.
Тогда Красавица положила голову на руку и позволила себе безвольно повиснуть на столбиках кровати. Оставалось молиться, чтобы зуд между ног прошел, как унималась постепенно пульсирующая боль в ягодицах. Уже засыпая, проваливаясь в сон, Красавица успела подумать о толпах народа, что завтра будут глазеть на нее с обочин дороги по пути в Замок Принца.
Замок и Большой зал
Когда они покидали постоялый двор, Красавица задыхалась от волнения и вся покраснела. Однако народу на улицы вышло не так уж и много – гораздо меньше, чем ее ждало вдоль дороги через пшеничное поле.
Принц послал вперед герольдов и, возложив на голову Красавице венок из белых цветов, сказал, что если поторопиться, то к полудню процессия уже достигнет Замка.
– Мое Королевство, – гордо сказал он, – начинается сразу за горами.
Из глубин души Красавицы поднялось непонятное пока еще чувство.
Принц уловил замешательство девушки и перед тем, как вскочить на коня, крепко поцеловал ее. Очень тихо, так чтобы слышала только его свита, он произнес:
– Когда мы окажемся в моем Королевстве, ты окончательно станешь моею. Будешь принадлежать мне безраздельно и отринешь прошлую жизнь. Посвятишь себя мне, всю без остатка.
Покидая городок, он ехал на своем великолепном жеребце сразу за Красавицей, что быстро шагала по теплому булыжнику мостовой.
Солнце припекало, и селяне – от мала до велика – высыпали на обочины дороги. Они глазели на Красавицу, тыкали в ее сторону пальцами, приподнимались на цыпочки, чтобы видеть ее лучше. А Красавица шла себе дальше по гальке, и полевые цветы щекотали ей стопы.
Она шла с высоко поднятой головой – как и велел Принц, – но глаза держала полузакрытыми. Прохладный ветерок ласкал ее обнаженное тело, и Красавица все думала о Замке Принца.
Из толпы раздавались приглушенные возгласы, лишний раз напоминая Красавице, что она обнажена. То и дело кто-то, чересчур осмелев, касался ее ноги, прежде чем Принц успевал щелкнуть кнутом.
Наконец они въехали на лесистый горный перевал. Здесь им встречались редкие группки крестьян, что глядели на принцессу из-за толстых веток дубов. По земле стелился туман, и Красавица чуть не спала на ходу. Ее груди, казалось, обвисли, размякли, а нагота вдруг перестала смущать.
Однако стоило впереди забрезжить солнечному свету и открыться бескрайней зеленой долине, как сердечко Красавицы забилось точно молоток.
Солдаты Принца возликовали, радуясь возвращению в родные земли. Впереди, на вершине утеса, у края глубокой пропасти возвышался Замок.
Размерами он намного превосходил родной дом Красавицы. Это нагромождение темных башен могло вместить весь мир, а его открытые ворота зияли голодным ртом у подъемного моста.
Со всех сторон к извилистой дороге бежали подданные Принца.
Из ворот, по мосту им навстречу выехала кавалькада всадников – под рев рожков, с развевающимися штандартами.
Воздух здесь был намного теплее. В долину совсем не задувал прохладный морской бриз. И света здесь было не в пример больше, чем в лесных деревеньках, что попадались по пути. Всюду Красавица видела крестьян в легких и ярких одеждах.
Когда они подъехали к замку, Красавица заметила, что на нее смотрят уже не простолюдины, к восхищению которых она привыкла, а настоящие лорды и леди.
Должно быть, она легонько вскрикнула и потупила взор, потому что Принц подъехал к ней и привлек ближе к себе.
– Смотри не подведи меня, Красавица, – прошептал он.
Они взошли по склону к мосту в Замок. Сбылись опасения Красавицы: на нее смотрели люди ее же сословия, в нарядах из белого бархата с золотой оторочкой и платьях праздничных цветов. Девушка не смела поднять глаз, заливаясь румянцем. Впервые ей захотелось молить Принца о пощаде, прикрыть наготу.
Одно дело, когда тебя выставляют напоказ перед немытой чернью, которая потом сложит легенды о твоей красоте, и другое – когда посмеиваются лорды и леди, надменно перешептываясь у нее за спиной.
Наконец Принц спешился и, велев Красавице опуститься на четвереньки, сказал, что именно так ей надлежит войти в Замок.
Остолбенев поначалу и зардевшись, она тем не менее исполнила волю Принца. Поглядывая краешком глаза на его сапоги и стараясь не отставать, Красавица пошла справа от хозяина по подъемному мосту.
Принц вел ее по широкому и длинному, погруженному в полумрак коридору. Красавица, не смея поднять глаз, видела вдоль стен подолы богатых платьев и блестящие туфли. Лорды и леди кланялись Принцу, шептали приветствия, слали ему воздушные поцелуи; а Красавица ползла рядом с ним на четвереньках, точно побитая зверюшка.
Наконец они вошли в Большой зал, с которым не сравнилась бы ни одна из комнат Замка Красавицы. В гигантском очаге ревел огонь, хотя сквозь высокие стрельчатые окна лился теплый солнечный свет. Толпа лордов и леди смыкалась позади Принца с Красавицей и следовала за ними к длинным столам, на которых уже стояли блюда и кубки. В воздухе витал густой аромат праздничного ужина.
Красавица предстала перед Королевой.
Мать Принца сидела в самом конце зала, на помосте. Ее накрытую вуалью голову венчала золотая корона, широкие рукава зеленого платья были расшиты жемчугом и золотой нитью.
Принц щелкнул пальцами, и Красавица подползла ближе к помосту. Королева спустилась и обняла сына.
– Это дочь наших вассалов из-за гор, матушка. Готова отбывать повинность. Она самая прекрасная на моей памяти и станет моей первой рабой любви. Я горжусь, что заявил на нее право.
– Еще бы. – В голосе Королевы звучали одновременно молодость и холод. Красавица не смела смотреть на местную правительницу, однако по-настоящему ее страшили слова Принца. «Она станет моей первой рабой любви». Красавица вспомнила загадочную и непонятную беседу Принца с ее родителями, в которой он упомянул их службу при своем дворе. Сердце девушки забилось чаще.
– Она само совершенство, – заметила Королева. – Это должен увидеть весь двор. Лорд Грегори!
Королева сделал изящный жест рукой, придворные гулко забормотали. Приблизился высокий седовласый мужчина; на ногах у него были сапоги из мягкой кожи, с высоким голенищем и оторочкой из меха горностая.
– Явите нашему двору новую девушку.
– Но матушка… – запротестовал Принц.
– Что такое? Ее видела чернь, значит, и мы увидим.
– Ей вставить кляп, ваше высочество? – спросил великан в сапогах с меховой оторочкой.
– Нет нужды. Хотя, если она вздумает говорить или кричать, мы ее накажем.
– Вы только взгляните на ее волосы, они же полностью ее скрывают, – сказал великан и, подняв Красавицу на ноги, убрал ей руки за голову. Стоя на виду у местной знати, Красавица начала плакать. Она боялась прогневать Принца; на его мать она тоже боялась смотреть, однако могла лицезреть монархиню во всей красе: из-под прозрачной вуали на плечи ей волнами ниспадали черные локоны. Глаза Королевы были того же черного цвета, что и у сына.
– Не трогайте ее волос, – с нотками ревности в голосе приказал Принц.
«О, мой Принц защищает меня!» – успела подумать Красавица, но тут сам Принц велел седому:
– Водрузите ее на стол, пусть все смотрят.
Посреди зала располагался прямоугольный стол, напоминающий алтарь. Красавицу заставили упасть на колени, лицом к помосту, где сел Принц, заняв место подле матери.
Седой лорд ловко подложил девушке под живот брусок из гладкого дерева, и только Красавица легла на него, как старик широко раздвинул и вытянул ей ноги. Когда он привязал их кожаными ремешками к углам стола, Красавица не сумела даже опустить колен. То же седой проделал и с ее руками. Красавица спрятала лицо и вновь расплакалась.
– Ты будешь молчать, – холодно предупредил лорд Грегори, – или при этом дворе станешь никем, уж я позабочусь. Королева может показаться снисходительной, но это лишь видимость. Она не позволила вставить тебе кляп в рот лишь потому, что все хотят видеть его раскрытым. Хотят видеть, как ты подавляешь в себе волю.
Потом он взял Красавицу за подбородок и сунул под него деревянную подставочку. Красавица теперь, сгорая от стыда, не могла опустить голову и вынуждена была созерцать Большой зал.
Лорды и леди аж привстали из-за столов; в камине жарко пылал огонь. Красавица наконец разглядела лорда Грегори, седого мужчину с худым угловатым лицом. Серые глаза его, однако, были не столь холодны, как его голос, и на мгновение ей даже почудилось, будто в них есть капелька теплоты.
Красавица представила, как она сейчас выглядит со стороны, и по телу пробежала сильная дрожь. На нее глазели все присутствующие. Девушка, чтобы не плакать, плотно сжала губы, ведь даже длинные волосы больше не скрывали ее.
– Такая молоденькая, такая маленькая, – едва слышно прошептал седой великан. – Испуг тебе не поможет. – В его голосе вроде бы даже звучала нежность. – Что есть страх? Всего-навсего неуверенность. Ты хочешь спрятаться, убежать… Не выйдет. Расслабь свои члены, зачем зря тратить силы?
Красавица, чуть успокоенная речью, прикусила губу. Верзила тем временем убрал у нее с лица прядки волос и потрогал лоб холодной рукой, словно ища признаки лихорадки.
– Лежи смирно, люди хотят взглянуть на тебя.
Взгляд Красавицы остекленел, но она все еще видела в отдалении два трона и на них – Королеву и Принца. Мать с сыном буднично беседовали, лорды и леди подходили к ним и, поклонившись монархине и наследнику, приближались к новой пленнице.
Красавица поежилась. Казалось, сам воздух лапает ее нагие ягодицы и пушок на лоне. Она попыталась немного опустить голову, однако твердая подставка не дала ей этого сделать. Оставалось лишь снова потупить взгляд.
Она уже слышала, как шуршат одежды лордов и леди. В золотых украшениях отражалось пламя очага и свечей, и фигуры Принца и его матери как будто начали дрожать в воздухе.
Красавица застонала.
– Тс-с, дорогуша, – шикнул на нее седой. Ой, как хорошо, что он стоит рядом.
– Подними взгляд и обрати его налево, – распорядился лорд Грегори, и на его губах расцвела улыбка. – Ну как?
Красавица не поверила своим глазам, однако не успела она сморгнуть слезы и присмотреться, как между нею и этим чудом встала огромная дама. Красавица чуть не ахнула, когда женщина принялась ее лапать.
Холодными пальцами леди мяла груди Красавицы и мяла их грубо. Красавица, дрожа, старалась изо всех сил не закричать, не расплакаться, ведь на нее смотрел весь двор. Тем временем сзади к ней зашел еще один лорд и раздвинул ей ноги, другой коснулся ее лица, третий больно ущипнул за ляжку.
Для них, казалось, не существовало остальных частей тела Красавицы – только срамные. Соски ее пульсировали, а руки дамы были по-прежнему холодны… или это сама Красавица пылала огнем? Вот кто-то начал мять ей попку, потом засунул палец в тугое, сокровенное отверстие.
Красавица стонала, не разжимая губ, и по ее щекам струились слезы.
В какое-то мгновение все мысли сосредоточились на том, что она успела мельком заметить – до того, как до нее дошла очередь из дам и лордов.
Вдоль стены Большого зала, на высоком уступе выстроился ряд обнаженных девушек.
Казалось, это было невозможно, однако Красавица и правда видела ряд сверстниц, и все они держали руки сомкнутыми за головой – как учил саму Красавицу Принц. В свете очага волосы у них на лонах поблескивали, соски розовели.
Красавица не могла понять охватившего ее чувства: то ли ужас, то ли радость, что она здесь не одна терпит неслыханное унижение.
Впрочем, отвлечься на эти мысли ей не дали: придворные облапали ее всю, целиком. Красавица резко вскрикнула, когда кто-то коснулся ее лона, взъерошил волосы на нем, а после – к вящему ужасу Красавицы – просунул два длинных пальца ей в утробу. Лицо Красавицы пылало, и она зажмурилась.
Утроба еще саднила после грубых ласк Принца. И хотя невидимые глазу пальцы действовали нежно, Красавица почувствовала боль.
Самое страшное было то, что на нее все глазели и перешептывались.
Принц послал вперед герольдов и, возложив на голову Красавице венок из белых цветов, сказал, что если поторопиться, то к полудню процессия уже достигнет Замка.
– Мое Королевство, – гордо сказал он, – начинается сразу за горами.
Из глубин души Красавицы поднялось непонятное пока еще чувство.
Принц уловил замешательство девушки и перед тем, как вскочить на коня, крепко поцеловал ее. Очень тихо, так чтобы слышала только его свита, он произнес:
– Когда мы окажемся в моем Королевстве, ты окончательно станешь моею. Будешь принадлежать мне безраздельно и отринешь прошлую жизнь. Посвятишь себя мне, всю без остатка.
Покидая городок, он ехал на своем великолепном жеребце сразу за Красавицей, что быстро шагала по теплому булыжнику мостовой.
Солнце припекало, и селяне – от мала до велика – высыпали на обочины дороги. Они глазели на Красавицу, тыкали в ее сторону пальцами, приподнимались на цыпочки, чтобы видеть ее лучше. А Красавица шла себе дальше по гальке, и полевые цветы щекотали ей стопы.
Она шла с высоко поднятой головой – как и велел Принц, – но глаза держала полузакрытыми. Прохладный ветерок ласкал ее обнаженное тело, и Красавица все думала о Замке Принца.
Из толпы раздавались приглушенные возгласы, лишний раз напоминая Красавице, что она обнажена. То и дело кто-то, чересчур осмелев, касался ее ноги, прежде чем Принц успевал щелкнуть кнутом.
Наконец они въехали на лесистый горный перевал. Здесь им встречались редкие группки крестьян, что глядели на принцессу из-за толстых веток дубов. По земле стелился туман, и Красавица чуть не спала на ходу. Ее груди, казалось, обвисли, размякли, а нагота вдруг перестала смущать.
Однако стоило впереди забрезжить солнечному свету и открыться бескрайней зеленой долине, как сердечко Красавицы забилось точно молоток.
Солдаты Принца возликовали, радуясь возвращению в родные земли. Впереди, на вершине утеса, у края глубокой пропасти возвышался Замок.
Размерами он намного превосходил родной дом Красавицы. Это нагромождение темных башен могло вместить весь мир, а его открытые ворота зияли голодным ртом у подъемного моста.
Со всех сторон к извилистой дороге бежали подданные Принца.
Из ворот, по мосту им навстречу выехала кавалькада всадников – под рев рожков, с развевающимися штандартами.
Воздух здесь был намного теплее. В долину совсем не задувал прохладный морской бриз. И света здесь было не в пример больше, чем в лесных деревеньках, что попадались по пути. Всюду Красавица видела крестьян в легких и ярких одеждах.
Когда они подъехали к замку, Красавица заметила, что на нее смотрят уже не простолюдины, к восхищению которых она привыкла, а настоящие лорды и леди.
Должно быть, она легонько вскрикнула и потупила взор, потому что Принц подъехал к ней и привлек ближе к себе.
– Смотри не подведи меня, Красавица, – прошептал он.
Они взошли по склону к мосту в Замок. Сбылись опасения Красавицы: на нее смотрели люди ее же сословия, в нарядах из белого бархата с золотой оторочкой и платьях праздничных цветов. Девушка не смела поднять глаз, заливаясь румянцем. Впервые ей захотелось молить Принца о пощаде, прикрыть наготу.
Одно дело, когда тебя выставляют напоказ перед немытой чернью, которая потом сложит легенды о твоей красоте, и другое – когда посмеиваются лорды и леди, надменно перешептываясь у нее за спиной.
Наконец Принц спешился и, велев Красавице опуститься на четвереньки, сказал, что именно так ей надлежит войти в Замок.
Остолбенев поначалу и зардевшись, она тем не менее исполнила волю Принца. Поглядывая краешком глаза на его сапоги и стараясь не отставать, Красавица пошла справа от хозяина по подъемному мосту.
Принц вел ее по широкому и длинному, погруженному в полумрак коридору. Красавица, не смея поднять глаз, видела вдоль стен подолы богатых платьев и блестящие туфли. Лорды и леди кланялись Принцу, шептали приветствия, слали ему воздушные поцелуи; а Красавица ползла рядом с ним на четвереньках, точно побитая зверюшка.
Наконец они вошли в Большой зал, с которым не сравнилась бы ни одна из комнат Замка Красавицы. В гигантском очаге ревел огонь, хотя сквозь высокие стрельчатые окна лился теплый солнечный свет. Толпа лордов и леди смыкалась позади Принца с Красавицей и следовала за ними к длинным столам, на которых уже стояли блюда и кубки. В воздухе витал густой аромат праздничного ужина.
Красавица предстала перед Королевой.
Мать Принца сидела в самом конце зала, на помосте. Ее накрытую вуалью голову венчала золотая корона, широкие рукава зеленого платья были расшиты жемчугом и золотой нитью.
Принц щелкнул пальцами, и Красавица подползла ближе к помосту. Королева спустилась и обняла сына.
– Это дочь наших вассалов из-за гор, матушка. Готова отбывать повинность. Она самая прекрасная на моей памяти и станет моей первой рабой любви. Я горжусь, что заявил на нее право.
– Еще бы. – В голосе Королевы звучали одновременно молодость и холод. Красавица не смела смотреть на местную правительницу, однако по-настоящему ее страшили слова Принца. «Она станет моей первой рабой любви». Красавица вспомнила загадочную и непонятную беседу Принца с ее родителями, в которой он упомянул их службу при своем дворе. Сердце девушки забилось чаще.
– Она само совершенство, – заметила Королева. – Это должен увидеть весь двор. Лорд Грегори!
Королева сделал изящный жест рукой, придворные гулко забормотали. Приблизился высокий седовласый мужчина; на ногах у него были сапоги из мягкой кожи, с высоким голенищем и оторочкой из меха горностая.
– Явите нашему двору новую девушку.
– Но матушка… – запротестовал Принц.
– Что такое? Ее видела чернь, значит, и мы увидим.
– Ей вставить кляп, ваше высочество? – спросил великан в сапогах с меховой оторочкой.
– Нет нужды. Хотя, если она вздумает говорить или кричать, мы ее накажем.
– Вы только взгляните на ее волосы, они же полностью ее скрывают, – сказал великан и, подняв Красавицу на ноги, убрал ей руки за голову. Стоя на виду у местной знати, Красавица начала плакать. Она боялась прогневать Принца; на его мать она тоже боялась смотреть, однако могла лицезреть монархиню во всей красе: из-под прозрачной вуали на плечи ей волнами ниспадали черные локоны. Глаза Королевы были того же черного цвета, что и у сына.
– Не трогайте ее волос, – с нотками ревности в голосе приказал Принц.
«О, мой Принц защищает меня!» – успела подумать Красавица, но тут сам Принц велел седому:
– Водрузите ее на стол, пусть все смотрят.
Посреди зала располагался прямоугольный стол, напоминающий алтарь. Красавицу заставили упасть на колени, лицом к помосту, где сел Принц, заняв место подле матери.
Седой лорд ловко подложил девушке под живот брусок из гладкого дерева, и только Красавица легла на него, как старик широко раздвинул и вытянул ей ноги. Когда он привязал их кожаными ремешками к углам стола, Красавица не сумела даже опустить колен. То же седой проделал и с ее руками. Красавица спрятала лицо и вновь расплакалась.
– Ты будешь молчать, – холодно предупредил лорд Грегори, – или при этом дворе станешь никем, уж я позабочусь. Королева может показаться снисходительной, но это лишь видимость. Она не позволила вставить тебе кляп в рот лишь потому, что все хотят видеть его раскрытым. Хотят видеть, как ты подавляешь в себе волю.
Потом он взял Красавицу за подбородок и сунул под него деревянную подставочку. Красавица теперь, сгорая от стыда, не могла опустить голову и вынуждена была созерцать Большой зал.
Лорды и леди аж привстали из-за столов; в камине жарко пылал огонь. Красавица наконец разглядела лорда Грегори, седого мужчину с худым угловатым лицом. Серые глаза его, однако, были не столь холодны, как его голос, и на мгновение ей даже почудилось, будто в них есть капелька теплоты.
Красавица представила, как она сейчас выглядит со стороны, и по телу пробежала сильная дрожь. На нее глазели все присутствующие. Девушка, чтобы не плакать, плотно сжала губы, ведь даже длинные волосы больше не скрывали ее.
– Такая молоденькая, такая маленькая, – едва слышно прошептал седой великан. – Испуг тебе не поможет. – В его голосе вроде бы даже звучала нежность. – Что есть страх? Всего-навсего неуверенность. Ты хочешь спрятаться, убежать… Не выйдет. Расслабь свои члены, зачем зря тратить силы?
Красавица, чуть успокоенная речью, прикусила губу. Верзила тем временем убрал у нее с лица прядки волос и потрогал лоб холодной рукой, словно ища признаки лихорадки.
– Лежи смирно, люди хотят взглянуть на тебя.
Взгляд Красавицы остекленел, но она все еще видела в отдалении два трона и на них – Королеву и Принца. Мать с сыном буднично беседовали, лорды и леди подходили к ним и, поклонившись монархине и наследнику, приближались к новой пленнице.
Красавица поежилась. Казалось, сам воздух лапает ее нагие ягодицы и пушок на лоне. Она попыталась немного опустить голову, однако твердая подставка не дала ей этого сделать. Оставалось лишь снова потупить взгляд.
Она уже слышала, как шуршат одежды лордов и леди. В золотых украшениях отражалось пламя очага и свечей, и фигуры Принца и его матери как будто начали дрожать в воздухе.
Красавица застонала.
– Тс-с, дорогуша, – шикнул на нее седой. Ой, как хорошо, что он стоит рядом.
– Подними взгляд и обрати его налево, – распорядился лорд Грегори, и на его губах расцвела улыбка. – Ну как?
Красавица не поверила своим глазам, однако не успела она сморгнуть слезы и присмотреться, как между нею и этим чудом встала огромная дама. Красавица чуть не ахнула, когда женщина принялась ее лапать.
Холодными пальцами леди мяла груди Красавицы и мяла их грубо. Красавица, дрожа, старалась изо всех сил не закричать, не расплакаться, ведь на нее смотрел весь двор. Тем временем сзади к ней зашел еще один лорд и раздвинул ей ноги, другой коснулся ее лица, третий больно ущипнул за ляжку.
Для них, казалось, не существовало остальных частей тела Красавицы – только срамные. Соски ее пульсировали, а руки дамы были по-прежнему холодны… или это сама Красавица пылала огнем? Вот кто-то начал мять ей попку, потом засунул палец в тугое, сокровенное отверстие.
Красавица стонала, не разжимая губ, и по ее щекам струились слезы.
В какое-то мгновение все мысли сосредоточились на том, что она успела мельком заметить – до того, как до нее дошла очередь из дам и лордов.
Вдоль стены Большого зала, на высоком уступе выстроился ряд обнаженных девушек.
Казалось, это было невозможно, однако Красавица и правда видела ряд сверстниц, и все они держали руки сомкнутыми за головой – как учил саму Красавицу Принц. В свете очага волосы у них на лонах поблескивали, соски розовели.
Красавица не могла понять охватившего ее чувства: то ли ужас, то ли радость, что она здесь не одна терпит неслыханное унижение.
Впрочем, отвлечься на эти мысли ей не дали: придворные облапали ее всю, целиком. Красавица резко вскрикнула, когда кто-то коснулся ее лона, взъерошил волосы на нем, а после – к вящему ужасу Красавицы – просунул два длинных пальца ей в утробу. Лицо Красавицы пылало, и она зажмурилась.
Утроба еще саднила после грубых ласк Принца. И хотя невидимые глазу пальцы действовали нежно, Красавица почувствовала боль.
Самое страшное было то, что на нее все глазели и перешептывались.