Страница:
Они ждали пятнадцать или двадцать минут. Эмма выражала нетерпение; Стиви попросила ее включить приемник и поискать хорошую песню. Женщина не возвращалась. Стиви свернула две десятидолларовые бумажки и сунула их в изорванное одеяло, лежавшее наверху нагруженной тележки. Эмма подошла к тележке и вытащила одну обратно.
– Это нам поесть, – объяснила она. – Нельзя заботиться о других и забывать при этом о себе.
– Эмма…
– Я просила подаяния на еду для этой женщины, – сказала она. – Теперь я нищенка – моя мать вообще убила бы меня, если бы узнала. Так уж позвольте мне угостить вас с Мэдди мороженым.
– Ты в жизни никогда не голодала. Ты на пляж носишь золотое ожерелье.
– Стиви, тебе нужно убедить себя, что все в порядке, чтобы стать счастливой. И это правда так. Мы с Мэдди любим тебя. Ты хочешь спасти каждое существо, каждую потерявшуюся птицу. Ну а твои подруги хотят спасти тебя – что насчет этого? Пойдем, пора возвращаться на берег, ладно?
Верх машины опустили, солнце было великолепным; Мэдди была так рада вернуться после свидания со своей тетушкой, и она хотела поглядеть, что же случилось на побережье за время ее отсутствия. Они остановились у «Парадиз Айс-Крим» и спрятали в песке свой ликер – в честь бездомной женщины. Стиви чувствовала себя виноватой за эту разорительную трапезу. Мороженое казалось ей безвкусным, словно опилки. Когда Эмма увидела, как она отставила вазочку, она нагнулась к ней и стала кормить ее своей ложкой.
– Вот, маленькая птичка, – сказала она, глядя в глаза Стиви, будучи уверенной, что та проглотит полную ложку взбитых сливок, которую она сунула ей в рот. – Наслаждайся солнечным днем. Наслаждайся солнечным днем, – повторила Эмма, и что-то темное было в ее глазах, что заставило Стиви подумать, что это урок, который ее заставляют выучить. Почему быть счастливой так трудно? Может, девушки, у которых есть матери, чувствуют себя намного беспечнее? Она не могла забыть, как Эмма вытаскивает десятидолларовую бумажку из магазинной тележки…
Эти воспоминания проносились в голове Стиви, когда она кормила вороненка.
От Эммы мысли ее вернулись к Нелл и Джеку. Глаза мужчины казались потухшими – будто его избили.
Она погладила взъерошенные перья птицы. Если бы она могла спасти ему жизнь, помочь выжить, она сделала бы это ради Эммы и дочери, которую она оставила после себя.
А может быть, был другой, лучший способ.
Глава 6
Глава 7
– Это нам поесть, – объяснила она. – Нельзя заботиться о других и забывать при этом о себе.
– Эмма…
– Я просила подаяния на еду для этой женщины, – сказала она. – Теперь я нищенка – моя мать вообще убила бы меня, если бы узнала. Так уж позвольте мне угостить вас с Мэдди мороженым.
– Ты в жизни никогда не голодала. Ты на пляж носишь золотое ожерелье.
– Стиви, тебе нужно убедить себя, что все в порядке, чтобы стать счастливой. И это правда так. Мы с Мэдди любим тебя. Ты хочешь спасти каждое существо, каждую потерявшуюся птицу. Ну а твои подруги хотят спасти тебя – что насчет этого? Пойдем, пора возвращаться на берег, ладно?
Верх машины опустили, солнце было великолепным; Мэдди была так рада вернуться после свидания со своей тетушкой, и она хотела поглядеть, что же случилось на побережье за время ее отсутствия. Они остановились у «Парадиз Айс-Крим» и спрятали в песке свой ликер – в честь бездомной женщины. Стиви чувствовала себя виноватой за эту разорительную трапезу. Мороженое казалось ей безвкусным, словно опилки. Когда Эмма увидела, как она отставила вазочку, она нагнулась к ней и стала кормить ее своей ложкой.
– Вот, маленькая птичка, – сказала она, глядя в глаза Стиви, будучи уверенной, что та проглотит полную ложку взбитых сливок, которую она сунула ей в рот. – Наслаждайся солнечным днем. Наслаждайся солнечным днем, – повторила Эмма, и что-то темное было в ее глазах, что заставило Стиви подумать, что это урок, который ее заставляют выучить. Почему быть счастливой так трудно? Может, девушки, у которых есть матери, чувствуют себя намного беспечнее? Она не могла забыть, как Эмма вытаскивает десятидолларовую бумажку из магазинной тележки…
Эти воспоминания проносились в голове Стиви, когда она кормила вороненка.
От Эммы мысли ее вернулись к Нелл и Джеку. Глаза мужчины казались потухшими – будто его избили.
Она погладила взъерошенные перья птицы. Если бы она могла спасти ему жизнь, помочь выжить, она сделала бы это ради Эммы и дочери, которую она оставила после себя.
А может быть, был другой, лучший способ.
Глава 6
Когда Нелл с отцом вернулись домой после полуденной встречи на променаде, они нашли конверт, засунутый за дверной косяк. Нелл увидела двух нарисованных птичек и воскликнула:
– Это от Стиви!
Отец прочитал вслух следующее сообщение: «Мы с Тилли сердечно приглашаем вас на обед сегодня, в шесть часов». Оно было подписано инициалами СМ., а наверху письма была изображена кошка.
– Мы ведь можем, можем пойти? – заговорила Нелл.
– У меня много работы, – сказал отец.
– Работа, работа, работа! – воскликнула она, обхватив его руками, чувствуя надвигающиеся волны разочарования. – Что это за отдых? Я знаю – держу пари, что Франческа привезет бумаги, и ты опять будешь обедать с ней.
– Нет. Вообще-то я послал ей факс. – Он медленно улыбнулся, и Нелл поняла, что он склоняется на ее сторону.
– Да? – Нелл ухмыльнулась. – Тогда нам, правда, нет прощения! Мы идем к Стиви!
Так они и поступили. Ровно в шесть часов они подошли к холму Стиви. Нелл нарядилась в свой лучший желтый сарафан с вышитыми на нем белыми маргаритками, а на ее отце были легкие хлопчатобумажные брюки и голубая рубашка, и Нелл заметила, что он заправил за уши слишком длинные волосы и поэтому выглядел очень привлекательным, будто подстригся. Нелл несла с собой букет полевых цветов, которые она собрала на берегу, а ее отец – бутылку вина.
Они постучали в дверь-ширму. Тилли сидела за ней справа и издала злое, хоть и беззубое шипение. Нелл вздрогнула, а потом хихикнула.
– Ты, должно быть, Тилли, – сказал отец.
– Совершенно верно, – подтвердила Стиви, пропуская их в дом.
Она выглядела очень мило со своими темными, блестящими, гладко причесанными волосами, с похожими на птичьи крылья прядями, косо опускающимися на щеки. Она подвела глаза и надела белую блузку с голубыми джинсами. Нелл широко улыбнулась, подумав, что сказала бы Пегги, если бы могла увидеть Стиви теперь – такой красивой и радостной.
– Мы принесли вам цветы! – сказала Нелл, вручая ей свой букет. – Мы собрали его на берегу! Вы ведь ходили туда с мамой и тетей Мэдди? Вы тоже собирали там цветы, правда?
– Нелл, сбавь темп! – остановил ее отец.
Стиви была взволнованна. Она понимала, что Нелл протягивала ей нечто гораздо более ценное, чем несколько стеблей астр, вереска и дикой моркови, но что этим Нелл дает ей возможность вспомнить своих подруг. Она наклонилась к ней, посмотрела ей прямо в глаза и кивнула.
– Это именно там, где мы собирали цветы, – сказала она.
Нелл сразила отца улыбкой и торжествующим взглядом.
Стиви поднялась, глядя на бутылку в руках отца Нелл.
– Вы не хотели бы ее открыть, пока я поставлю цветы в воду? – спросила она.
– У вас есть бокалы?
Джек был рад чем-нибудь заняться. Стиви дала ему штопор и кивнула на полку с посудой. Он не мог найти среди бокалов двух одинаковых. Все они были разной высоты и размера – некоторые на ножках, другие короткие и круглые, одни из настоящего хрусталя, другие из цветного стекла. Будучи инженером и архитектором, он тяготел к порядку в таких вещах, предпочитая, чтобы они были подобраны и стояли симметрично. Стиви, ее дом, ее посуда выбивали его из равновесия. Он постарался подобрать два похожих, с ножками разной длины. Она попросила налить ей немного имбирного эля.
Нелл тоже пила имбирный эль. Джек наблюдал за ее лицом, пока Стиви украшала все три бокала ломтиками свежего персика, его дочь улыбалась так радостно, будто это был ее день рождения. Потом они прошли в гостиную, откуда открывалась широкая панорама побережья. Стиви достала сыр и печенье; она села в плетеную качалку, а Джек и Нелл уместились рядом на обитом ситцем двухместном диванчике. Старая кошка мурлыкала на руках у Стиви.
– Как птица? – спросил Джек.
– О, с ней все отлично, – ответила Стиви. – Съедает каждого попавшегося жука.
– Я слышала про птицу, – сказала Нелл. – От брата моей лучшей подруги.
– Ты уже обзавелась лучшей подругой? – спросила Стиви.
Джек заметил ее улыбку. Это была открытая, теплая улыбка, которая осветила все ее лицо.
– Есть! – воскликнула Нелл так энергично, что даже подскочила на диванчике и чуть не опрокинула сыр и печенье. Джек настойчиво похлопал ее по руке, умеряя ее энтузиазм. – Ее зовут Пегги Мак-Кейб!
– О, дочка Бэй, – сказала Стиви. – Ее брат Билли нанес мне визит сегодня утром.
– Один из тех хулиганов? – спросил Джек.
– Что? – удивилась Нелл.
Стиви рассмеялась:
– Они делают это каждый год – целая группа ребят разного возраста. Легенда о том, что я колдунья, родилась давно. Думаю, что это такой ритуал у мальчишек из Хаббард-Пойнта – смотреть в мое окно и стараться меня поймать, наверное, за колдовством – не знаю точно, но мне кажется, что это чрезвычайно их занимает.
– Они совсем тупые, – сказала Нелл. – Они вас не знают.
– Спасибо, Нелл, – кивнула она.
– Можно мы посмотрим птицу?
– Нелл… – произнес Джек предостерегающе.
– Конечно, – сказала Стиви. – Вы не хотите пойти, Джек?
У нее была лучистая улыбка. Ему хотелось пойти. Но еще больше ему хотелось дать Нелл побыть с ней лишнюю минуту – было очевидно, что так хочет Нелл.
– Все нормально, – сказал он. – Я составлю компанию Тилли.
Нелл подарила ему одобрительный взгляд и пошла по лестнице вслед за Стиви. Джек потягивал вино и пытался понять, почему он чувствует себя так неловко. Это же не было свиданием или чем-то вроде того. Это был обед с подругой детства его жены. Всего лишь. Он даже не знал Стиви – он узнал о ней от Нелл.
Джек опасался, что это причинит боль Нелл. Он был уверен, что Стиви умышленно этого не сделает, но он чувствовал потребность защитить дочь любым способом. С одной стороны, Нелл была не одна, с другой – как она будет спать сегодня ночью? Она была глубоко травмирована смертью матери, и Джек знал, что она привязалась к Стиви потому, что та была связана с Эммой. Но он признавал, что рад видеть ее такой счастливой.
Их голоса доносились с лестницы, он обожал слушать, как Нелл смеется. Он услышал голос птицы и голос Нелл, пытавшийся подражать этим звукам. Через несколько минут они вернулись, Нелл держалась за руку Стиви.
– Пап! Ты бы видел ее студию! Она держит мольберт в спальне! Там повсюду краски, и картины, и рисунки всех этих птиц, и, пап, на одной из них нарисована я! Как маленький крапивник!
– Класс! – сказал Джек, внимательно глядя на сияющее лицо дочери.
Его кольнуло, словно ножом, – слишком много она ждет от женщины, которую они едва знают.
– Это я ее вдохновила, – продолжала Нелл. – Я и мамочка.
– Правда? – спросил Джек.
Он поднял глаза, и его взгляд встретился со взглядом Стиви. За ее улыбкой он увидел печаль, которую заметил еще утром, когда она выглядела такой потерянной в этом слишком большом для нее халате. У него были далекие, почти забытые воспоминания, как Эмма читала одну из ее книг – о лебедях, кажется. Ей не нравилось, что Стиви писала о жестокости, существующей в мире птиц.
– Да, – ответила она.
– Ее мама тоже умерла, когда она была совсем маленькой, – сообщила Нелл.
– О! – произнес Джек и глотнул вина, потому что в момент лишился дара речи. Как могло случиться, что эта женщина и девочка могли так быстро столько рассказать друг другу? Сказала ли Стиви об этом Нелл наверху, прямо сейчас? И как она добилась, чтобы девочка при этом не заплакала? Обе – и Стиви, и Нелл, светились от радости, он не видел Нелл счастливее с тех пор… да он и сам не помнил, когда это было.
– Я сожалею, – сказал наконец Джек.
– С ней все было нормально, – сказала Нелл. – У нее тоже был прекрасный папа. Вроде тебя.
– Был, – подтвердила Стиви, кивая.
– Она собирается дать мне книгу про императорских пингвинов, – сказала Нелл. – Она сама ее написала! Там про ее отца и про нее, но, может, и о нас с тобой тоже!
– Класс! – повторил Джек второй раз за десять минут.
Они действительно успели много друг другу сказать во время этого путешествия наверх. Он посмотрел на Стиви и увидел ее фиалковые глаза, казавшиеся невероятно яркими в свете, льющемся из окна, открытого на запад. И снова вспомнил, что Эмма не одобряла ее книги.
Удивившись этому, он потянулся к своему бокалу.
Не имея собственных детей, Стиви не была уверена, что подать к обеду. У нее была любимая тетя Аида, сестра ее отца, которая вышла замуж за мужчину с маленьким сыном. Воспитывая Генри, Аида поняла для себя, что никогда не ошибешься, если подашь бифштекс, салат, картофельное пюре и шоколадный кекс на десерт. Надеясь на этот опыт, Стиви воспользовалась меню тети Аиды.
– Я люблю картофельное пюре, – сказала Нелл. – Папа, почему мы никогда не готовим его, только на День благодарения?
– Не знаю, – ответил Джек. – Думаю, потому, что мне казалось, ты любишь мороженый картофель фри.
– Как бифштекс? – спросила Стиви.
– Хороший, – сказала Нелл.
– Отличный, – подтвердил Джек.
Солнце садилось, разбрасывая золотые лучи по всей комнате. Стиви любила это время дня, и часто ее лучшие работы создавались в этот последний час светлого времени. То, что за обедом сегодня присутствовали друзья, было для нее необычным. Это было так давно…
Ей хотелось сделать что-то хорошее для семьи Эммы. Она уловила, что Джек выглядел захваченным врасплох, когда Нелл упомянула о картинах с крапивниками. Не следовало ли Стиви промолчать? Дети, лишившиеся матери, виделись ей повсюду, напоминая о собственной жизни, об Эмме и Нелл.
– Не хотите ли кекса? – предложила она, убирая со стола.
– Конечно, – сказал Джек, помогая ей.
– А можно я еще схожу к птице? – спросила Нелл.
– Если твой папа разрешит, – сказала Стиви, и Джек кивнул. Нелл захлопала в ладоши и бросилась вверх по лестнице.
Стиви приготовила кофе, и они с Джеком перешли в гостиную, подождать, пока он осядет. Тревожная линия его бровей напомнила Стиви отца. Она хотела спросить об Эмме, но боялась его расстроить. Начать разговор казалось таким трудным. Он откашлялся и, как будто читая собственные воспоминания, заговорил тихим голосом, чтобы Нелл не могла его слышать.
– Это была автомобильная авария, – сказал он. – В Джорджии, когда она возвращалась домой после уик-энда.
– О, Эмма! – прошептала Стиви, прижав руку ко рту.
– Нелл было восемь. Год назад. Это была первая поездка Эммы без нас, с тех пор как родилась Нелл.
– Она была одна?
Джек покачал головой. Он собрался было говорить, но замолчал. В этом промежутке времени – между вопросом Стиви и ответом, который он собирался дать, чувствовалось раздражение. Она видела это по выражению его глаз и рта. Он посмотрел на берег, на цветы, принесенные Нелл, потом на Стиви.
– Она была с моей сестрой, – сказал он.
– С Мэделин?
Джек кивнул.
– Мэдди – она… – спросила Стиви, чуть не потеряв способность говорить.
– Она была ранена, – сказал Джек. – Но сейчас с ней все хорошо.
– Мне так жаль, Джек, – произнесла Стиви.
Он кивнул, как будто ему больше нечего было сказать. Стиви пыталась представить себе, как это страшно, когда в одной аварии погибла жена и ранена сестра. Некоторое время они молчали, прислушиваясь к разговору Нелл с птицей наверху.
– А как вы, Стиви? – спросил он. – У вас есть дети? Вы так легко нашли общий язык с Нелл.
– Нет, – сказала она, ощутив странную пустоту и одновременно почувствовав, что ее слова лишь отчасти правда, – у меня нет детей.
– Но вы были замужем?
Она заколебалась. Это было невесело.
– Три раза, – произнесла она.
– О! – Он улыбнулся – воображал ли он себе это или всегда знал?
Она конфузилась из-за некоторых отзывов о ней в прессе: «Автора детских книг Стиви Мур в жизни сопровождают птицы, а не возлюбленные».
– Наверное, я не отношусь к типу замужних женщин, – сказала она, пытаясь обратить все в шутку так же, как иногда называла себя «Элизабет Тейлор с юго-востока Новой Англии».
– Хм, – пробормотал он, не улыбаясь, будто не поняв, что она хотела пошутить.
Странно, но его реакция понравилась ей.
Солнце окунулось в море еще ниже, бросая красноватый отблеск на берег и на залив. Джек смотрел на нее, и она видела в его глазах доброту. Он не находил ее ситуацию забавной, как иногда это делали другие. У Стиви были друзья в Нью-Йорке, которые называли ее «многомужней Стиви Мур». Однажды, развеселившись под воздействием вина, она сама назвала себя «серийной женой».
– А почему же вы… – начал он через несколько минут.
– Почему я три раза выходила замуж?
Он кивнул. Кофе, наконец, был готов, но никто из них не двинулся с места. Стиви обнаружила, что смотрит на пустую винную бутылку, думая о том, что в ней должно что-то остаться. Она вспомнила, как тетя Аида рассказывала ей, что ее старая ирландская бабушка предостерегала – никогда нельзя выпивать все до последней капли, иначе так и умрешь старой девой. «Если бы», – думала Стиви теперь.
– Ну вот, – сказала Стиви, – первый раз это был мальчик, с которым мы вместе учились в художественной школе. Второй раз – человек, который увез меня в Антарктиду смотреть на императорских пингвинов. А последний раз я вышла замуж за мужчину, который… – Она остановилась, подумав, как лучше выразить, что значил для нее Свен. «Разбил мою жизнь» – единственное, что она могла бы сказать.
– А почему они вас не удержали?
– Хотела бы я знать, – сказала Стиви.
Джек был вежлив и не поддразнивал ее, но он, казалось, понял, что она ушла от прямого ответа. Он ждал.
– Вы что-нибудь слышали о «географичности»? – спросила она, используя слово, которое она слышала, когда приходила в себя. – Это когда человек действительно чувствует себя в разладе с самим собой, но ему кажется, что переезды разрешат его проблему. И он переносит себя в другой город, в другой штат, в другую страну, надеясь, что там все будет по-другому и лучше. Он расстается с семьей и тянется к «географии».
– Я слышал об этом, – сказал он спокойно.
– Вот, а я тянулась к «матримониальности». Расторгнув один неудачный брак, или отношения, я надеялась, что следующий будет лучше.
Она стиснула руки, ощущая стыд от того, что принимает это все близко к сердцу. Через открытое окно слышался звук волн, бьющихся о берег. Зачем она рассказывает все это Джеку? Вероятно, потому, что они скоро разъедутся далеко – так, пляжное знакомство, не настоящая дружба.
– Хотелось бы, чтобы они были удачнее, – сказал Джек.
– Ну, мне было необходимо быть с кем-нибудь. Эмма все дразнила меня по этому поводу. Даже тогда, на берегу, когда мы были еще детьми.
– Не вините себя в этом, – проговорил он.
– Это так несправедливо, – сказала она, глядя на него. – У вас была Эмма – и ее так быстро отобрали. А я сама разрывала свои отношения…
– То, что я потерял Эмму, было несправедливо, – сказал он. – Это даже не стоит скрывать. Но не надо так жестко относиться к самой себе. Возможно, вы не заслужили собственных насмешек.
Она вспыхнула. Его взгляд был настойчивым, и на мгновение она почувствовала в нем защиту и вспомнила своего отца. Это ощущение поразило ее полной неожиданностью. Она улыбнулась, расслабляясь помимо своей воли. У нее так давно не было друга. То, что она несколько дней назад открыла дверь для Нелл, стало нечаянным подарком. Она посмотрела на Джека, удивленная тому смущению, которое чувствовалось в его напряженных плечах.
– Спасибо, – сказала она.
– Вы нас очень радушно приняли.
Они встали, собираясь пройти на кухню. Ее сердце тяжело забилось. Она почувствовала в обращенном на нее взгляде Джека что-то такое, что заставило ее обернуться назад, к берегу. Солнце теперь уже совсем село, пляж перестал отливать серебром, став почти черным. Небо становилось все более темным, и пульс у Стиви участился.
Взгляд, полный душевного волнения, промелькнувший между ней и Джеком, потряс Стиви. Он озадачил и смутил ее до глубины души. Она беспокойно думала, пытаясь понять, что бы такое сказать, чтобы снялось это напряжение. Тилли лежала на подоконнике снаружи, ворча на мышей, шуршавших в кустах. Стиви прикоснулась к ее голове кончиками пальцев, и кошка вскочила и умчалась.
– Я была бы рада увидеть Мэделин, – сказала Стиви.
Джек не ответил, и Стиви увидела, что его настроение мгновенно переменилось.
– Вы можете дать мне ее номер? Может быть, я смогла бы ей позвонить. А если она приедет повидаться с вами и с Нелл, то я хотела бы ее пригласить к себе.
– Она не хочет приезжать, – проговорил он тихо.
Стиви взглянула на его лицо и была поражена его выражением. Он казался смятенным и расстроенным.
– Нет?
– Лучше, чтобы она и Нелл сейчас не встречались. Если вы не возражаете, я не хотел бы говорить об этом.
Стиви была ошеломлена. Она не находила что ответить, совершенно озадаченная этой переменой. Боль в глазах Джека быстро исчезла, но она выражалась во всем. Он выглядел как будто оцепеневшим и не ощущал пристального взгляда Стиви.
– Думаю, кофе готов, – сказала она спустя минуту.
– Отлично, – ответил он, казалось, с облегчением.
И тут они услышали шаги Нелл наверху. Стиви извинилась и пошла ей навстречу.
Нелл разговаривала с вороной, прогуливаясь по комнате Стиви, и чувствовала себя совершенно счастливой. Папа беседовал со Стиви внизу, она слышала их голоса. Ей было спокойно и приятно думать, что они беседуют о ней и о ее матери. Стиви была почти что ее второй тетей!
Думалось, что Стиви понимает чувства Нелл – ведь она тоже потеряла мать, когда была совсем маленькой. Тоже похожей на маленького вороненка…
Нелл стояла перед клеткой, вглядываясь в широко раскрытые черные глаза птицы. Потом подошла к зеркалу. У нее были каштановые волосы и зеленые глаза, как у мамы. Может быть, мама даже бывала в этой комнате? Может быть, она и тетя Мэделин устраивали вечеринки со Стиви!
Может быть, Стиви уговорит ее отца простить… о, она едва ли может надеяться на это. Освещенная солнцем сзади, Нелл видела в зеркале свои зеленые глаза – глаза своей матери и загадывала свое самое огромное желание.
Тут она заметила фотографию, стоявшую на бюро. Она была в серебряной рамке, и на ней была женщина с маленькой девочкой. Они стояли у мольберта, обе держали кисти, серьезно глядя в объектив. Может, это Стиви и ее мать?
Услышав шаги на лестнице, Нелл повернулась. Стиви стояла в дверном проеме.
– Это вы? – спросила Нелл, указывая на фотографию.
– Да, – ответила Стиви.
– Со своей матерью?
– Нет, – сказала Стиви, – с сестрой моего отца.
– Она художница?
– Да, она живописец, – сказала Стиви. – Очень известный. Она писала большие картины, которые… были похожи на открытый космос.
– Что вы имеете в виду? Современное искусство, похожее вон на ту картину? – спросила Нелл, показывая на картину, выполненную только в двух цветах.
Она висела на стене за кроватью Стиви, и это был очень большой квадрат, состоявший из двух прямоугольников: белого и светло-голубого. Это и была вся картина.
Стиви засмеялась, как будто Нелл сказала что-то выдающееся.
– Точно, – сказала она. – Это из «Серии побережья» тети Аиды.
Нелл скосила глаза на картину. В комнате было темно, и Стиви включила лампу. Голубая часть была сверху.
– Синее небо, белый песок? – спросила Нелл.
– Ты бы понравилась тете Аиде, – улыбнулась Стиви, потрепав ее по плечу.
Нелл захихикала. Потом остановилась:
– Она… жива или нет?
– О, она жива, – сказала Стиви. – С ней все в порядке.
– Как и с моей тетей, – сказала Нелл.
– Да, – ответила Стиви, но улыбка исчезла с ее лица.
Сердце Нелл дрогнуло. О, ей так хотелось кое о чем спросить, и это придало ей храбрости.
– Стиви, – начала было она…
– Как насчет шоколадного кекса? – мягко перебила ее Стиви. – И дай-ка я найду книжку про пингвинов, которую я тебе обещала… – Она начала просматривать книжные полки, вглядываясь в каждый корешок.
– Стиви! – попыталась Нелл снова.
Будто зная, о чем хочет спросить ее Нелл, Стиви начала искать книгу еще старательнее. Она вытащила очки, похожие на те, что носил иногда отец, и надела их.
– Нелл! – позвал снизу отец. – Иди сюда. Уже поздно, и я думаю, нам надо идти домой.
– Где же эта книга? – забеспокоилась Стиви.
– Нелл, иди сюда! – крикнул ее отец уже громче.
– Она ведь ваша лучшая подруга, – вдруг быстро проговорила Нелл.
Стиви остановилась, но тут же продолжила поиски.
– Лучшая подруга с пляжа, – продолжала Нелл. – Такие подруги не перестают быть друзьями никогда…
– Вот она, – сказала Стиви, доставая тонкий томик с полки.
Она выглядела такой спокойной и мудрой, со своими темными волосами и в очках, что у Нелл внезапно возникло настойчивое желание броситься в ее объятия. Но она сдержала себя, даже когда слезы подступили к глазам.
– Моя тетя Мэделин, – заговорила Нелл, не сдерживая слез. – Мне так ее не хватает! Вы можете позвать ее! Она ваша подруга! Мэделин Килверт, как и раньше, та же фамилия, что и у нас! Мой отец ненавидит ее, но я-то ее люблю! Так же, как вы всегда любили вашу Аиду! – ее голос усилился до крика, и Нелл почувствовала, как Стиви обнимает ее. Стиви подняла ее, сжавшуюся в комочек, поцеловала в шею, как будто мама, как будто тетя Мэделин.
Ее горячие слезы текли по лицам обеих, ее всхлипывания сотрясали воздух. Она услышала шаги отца на лестнице и ощутила, как он забирает ее у Стиви. Нелл не понимала, то ли она ужасно устала, то ли переполнилась впечатлениями, то ли ее охватило горе от отсутствия женщин вокруг себя, она только слышала такие собственные рыдания, как будто наступил конец света, и слышала, как отец тихо шепчет:
– Все в порядке, Нелл. Не плачь, сладкая моя, не плачь…
– Мне так жаль, – услышала она голос Стиви.
– Все в порядке, – это уже встревоженный голос отца.
– Я хочу тетю Мэделин! – рыдала Нелл.
– Мне не надо было отпускать ее наверх, – сказала Стиви, – показывать ей картину…
– Она очень эмоциональна, – сказал отец.
Потом Стиви говорила что-то о понимании, не желая вновь показаться назойливой. Нелл почувствовала губы Стиви, прикасающиеся к ее мокрой от слез щеке, потом ощутила в своей руке твердый обрез книги. Обвив одной рукой шею отца, Нелл всхлипывала всю дорогу до дома, до их маленького арендованного коттеджа, крепко держа книгу Стиви о птенцах пингвинов и об их отцах, которые их так любили.
– Это от Стиви!
Отец прочитал вслух следующее сообщение: «Мы с Тилли сердечно приглашаем вас на обед сегодня, в шесть часов». Оно было подписано инициалами СМ., а наверху письма была изображена кошка.
– Мы ведь можем, можем пойти? – заговорила Нелл.
– У меня много работы, – сказал отец.
– Работа, работа, работа! – воскликнула она, обхватив его руками, чувствуя надвигающиеся волны разочарования. – Что это за отдых? Я знаю – держу пари, что Франческа привезет бумаги, и ты опять будешь обедать с ней.
– Нет. Вообще-то я послал ей факс. – Он медленно улыбнулся, и Нелл поняла, что он склоняется на ее сторону.
– Да? – Нелл ухмыльнулась. – Тогда нам, правда, нет прощения! Мы идем к Стиви!
Так они и поступили. Ровно в шесть часов они подошли к холму Стиви. Нелл нарядилась в свой лучший желтый сарафан с вышитыми на нем белыми маргаритками, а на ее отце были легкие хлопчатобумажные брюки и голубая рубашка, и Нелл заметила, что он заправил за уши слишком длинные волосы и поэтому выглядел очень привлекательным, будто подстригся. Нелл несла с собой букет полевых цветов, которые она собрала на берегу, а ее отец – бутылку вина.
Они постучали в дверь-ширму. Тилли сидела за ней справа и издала злое, хоть и беззубое шипение. Нелл вздрогнула, а потом хихикнула.
– Ты, должно быть, Тилли, – сказал отец.
– Совершенно верно, – подтвердила Стиви, пропуская их в дом.
Она выглядела очень мило со своими темными, блестящими, гладко причесанными волосами, с похожими на птичьи крылья прядями, косо опускающимися на щеки. Она подвела глаза и надела белую блузку с голубыми джинсами. Нелл широко улыбнулась, подумав, что сказала бы Пегги, если бы могла увидеть Стиви теперь – такой красивой и радостной.
– Мы принесли вам цветы! – сказала Нелл, вручая ей свой букет. – Мы собрали его на берегу! Вы ведь ходили туда с мамой и тетей Мэдди? Вы тоже собирали там цветы, правда?
– Нелл, сбавь темп! – остановил ее отец.
Стиви была взволнованна. Она понимала, что Нелл протягивала ей нечто гораздо более ценное, чем несколько стеблей астр, вереска и дикой моркови, но что этим Нелл дает ей возможность вспомнить своих подруг. Она наклонилась к ней, посмотрела ей прямо в глаза и кивнула.
– Это именно там, где мы собирали цветы, – сказала она.
Нелл сразила отца улыбкой и торжествующим взглядом.
Стиви поднялась, глядя на бутылку в руках отца Нелл.
– Вы не хотели бы ее открыть, пока я поставлю цветы в воду? – спросила она.
– У вас есть бокалы?
Джек был рад чем-нибудь заняться. Стиви дала ему штопор и кивнула на полку с посудой. Он не мог найти среди бокалов двух одинаковых. Все они были разной высоты и размера – некоторые на ножках, другие короткие и круглые, одни из настоящего хрусталя, другие из цветного стекла. Будучи инженером и архитектором, он тяготел к порядку в таких вещах, предпочитая, чтобы они были подобраны и стояли симметрично. Стиви, ее дом, ее посуда выбивали его из равновесия. Он постарался подобрать два похожих, с ножками разной длины. Она попросила налить ей немного имбирного эля.
Нелл тоже пила имбирный эль. Джек наблюдал за ее лицом, пока Стиви украшала все три бокала ломтиками свежего персика, его дочь улыбалась так радостно, будто это был ее день рождения. Потом они прошли в гостиную, откуда открывалась широкая панорама побережья. Стиви достала сыр и печенье; она села в плетеную качалку, а Джек и Нелл уместились рядом на обитом ситцем двухместном диванчике. Старая кошка мурлыкала на руках у Стиви.
– Как птица? – спросил Джек.
– О, с ней все отлично, – ответила Стиви. – Съедает каждого попавшегося жука.
– Я слышала про птицу, – сказала Нелл. – От брата моей лучшей подруги.
– Ты уже обзавелась лучшей подругой? – спросила Стиви.
Джек заметил ее улыбку. Это была открытая, теплая улыбка, которая осветила все ее лицо.
– Есть! – воскликнула Нелл так энергично, что даже подскочила на диванчике и чуть не опрокинула сыр и печенье. Джек настойчиво похлопал ее по руке, умеряя ее энтузиазм. – Ее зовут Пегги Мак-Кейб!
– О, дочка Бэй, – сказала Стиви. – Ее брат Билли нанес мне визит сегодня утром.
– Один из тех хулиганов? – спросил Джек.
– Что? – удивилась Нелл.
Стиви рассмеялась:
– Они делают это каждый год – целая группа ребят разного возраста. Легенда о том, что я колдунья, родилась давно. Думаю, что это такой ритуал у мальчишек из Хаббард-Пойнта – смотреть в мое окно и стараться меня поймать, наверное, за колдовством – не знаю точно, но мне кажется, что это чрезвычайно их занимает.
– Они совсем тупые, – сказала Нелл. – Они вас не знают.
– Спасибо, Нелл, – кивнула она.
– Можно мы посмотрим птицу?
– Нелл… – произнес Джек предостерегающе.
– Конечно, – сказала Стиви. – Вы не хотите пойти, Джек?
У нее была лучистая улыбка. Ему хотелось пойти. Но еще больше ему хотелось дать Нелл побыть с ней лишнюю минуту – было очевидно, что так хочет Нелл.
– Все нормально, – сказал он. – Я составлю компанию Тилли.
Нелл подарила ему одобрительный взгляд и пошла по лестнице вслед за Стиви. Джек потягивал вино и пытался понять, почему он чувствует себя так неловко. Это же не было свиданием или чем-то вроде того. Это был обед с подругой детства его жены. Всего лишь. Он даже не знал Стиви – он узнал о ней от Нелл.
Джек опасался, что это причинит боль Нелл. Он был уверен, что Стиви умышленно этого не сделает, но он чувствовал потребность защитить дочь любым способом. С одной стороны, Нелл была не одна, с другой – как она будет спать сегодня ночью? Она была глубоко травмирована смертью матери, и Джек знал, что она привязалась к Стиви потому, что та была связана с Эммой. Но он признавал, что рад видеть ее такой счастливой.
Их голоса доносились с лестницы, он обожал слушать, как Нелл смеется. Он услышал голос птицы и голос Нелл, пытавшийся подражать этим звукам. Через несколько минут они вернулись, Нелл держалась за руку Стиви.
– Пап! Ты бы видел ее студию! Она держит мольберт в спальне! Там повсюду краски, и картины, и рисунки всех этих птиц, и, пап, на одной из них нарисована я! Как маленький крапивник!
– Класс! – сказал Джек, внимательно глядя на сияющее лицо дочери.
Его кольнуло, словно ножом, – слишком много она ждет от женщины, которую они едва знают.
– Это я ее вдохновила, – продолжала Нелл. – Я и мамочка.
– Правда? – спросил Джек.
Он поднял глаза, и его взгляд встретился со взглядом Стиви. За ее улыбкой он увидел печаль, которую заметил еще утром, когда она выглядела такой потерянной в этом слишком большом для нее халате. У него были далекие, почти забытые воспоминания, как Эмма читала одну из ее книг – о лебедях, кажется. Ей не нравилось, что Стиви писала о жестокости, существующей в мире птиц.
– Да, – ответила она.
– Ее мама тоже умерла, когда она была совсем маленькой, – сообщила Нелл.
– О! – произнес Джек и глотнул вина, потому что в момент лишился дара речи. Как могло случиться, что эта женщина и девочка могли так быстро столько рассказать друг другу? Сказала ли Стиви об этом Нелл наверху, прямо сейчас? И как она добилась, чтобы девочка при этом не заплакала? Обе – и Стиви, и Нелл, светились от радости, он не видел Нелл счастливее с тех пор… да он и сам не помнил, когда это было.
– Я сожалею, – сказал наконец Джек.
– С ней все было нормально, – сказала Нелл. – У нее тоже был прекрасный папа. Вроде тебя.
– Был, – подтвердила Стиви, кивая.
– Она собирается дать мне книгу про императорских пингвинов, – сказала Нелл. – Она сама ее написала! Там про ее отца и про нее, но, может, и о нас с тобой тоже!
– Класс! – повторил Джек второй раз за десять минут.
Они действительно успели много друг другу сказать во время этого путешествия наверх. Он посмотрел на Стиви и увидел ее фиалковые глаза, казавшиеся невероятно яркими в свете, льющемся из окна, открытого на запад. И снова вспомнил, что Эмма не одобряла ее книги.
Удивившись этому, он потянулся к своему бокалу.
Не имея собственных детей, Стиви не была уверена, что подать к обеду. У нее была любимая тетя Аида, сестра ее отца, которая вышла замуж за мужчину с маленьким сыном. Воспитывая Генри, Аида поняла для себя, что никогда не ошибешься, если подашь бифштекс, салат, картофельное пюре и шоколадный кекс на десерт. Надеясь на этот опыт, Стиви воспользовалась меню тети Аиды.
– Я люблю картофельное пюре, – сказала Нелл. – Папа, почему мы никогда не готовим его, только на День благодарения?
– Не знаю, – ответил Джек. – Думаю, потому, что мне казалось, ты любишь мороженый картофель фри.
– Как бифштекс? – спросила Стиви.
– Хороший, – сказала Нелл.
– Отличный, – подтвердил Джек.
Солнце садилось, разбрасывая золотые лучи по всей комнате. Стиви любила это время дня, и часто ее лучшие работы создавались в этот последний час светлого времени. То, что за обедом сегодня присутствовали друзья, было для нее необычным. Это было так давно…
Ей хотелось сделать что-то хорошее для семьи Эммы. Она уловила, что Джек выглядел захваченным врасплох, когда Нелл упомянула о картинах с крапивниками. Не следовало ли Стиви промолчать? Дети, лишившиеся матери, виделись ей повсюду, напоминая о собственной жизни, об Эмме и Нелл.
– Не хотите ли кекса? – предложила она, убирая со стола.
– Конечно, – сказал Джек, помогая ей.
– А можно я еще схожу к птице? – спросила Нелл.
– Если твой папа разрешит, – сказала Стиви, и Джек кивнул. Нелл захлопала в ладоши и бросилась вверх по лестнице.
Стиви приготовила кофе, и они с Джеком перешли в гостиную, подождать, пока он осядет. Тревожная линия его бровей напомнила Стиви отца. Она хотела спросить об Эмме, но боялась его расстроить. Начать разговор казалось таким трудным. Он откашлялся и, как будто читая собственные воспоминания, заговорил тихим голосом, чтобы Нелл не могла его слышать.
– Это была автомобильная авария, – сказал он. – В Джорджии, когда она возвращалась домой после уик-энда.
– О, Эмма! – прошептала Стиви, прижав руку ко рту.
– Нелл было восемь. Год назад. Это была первая поездка Эммы без нас, с тех пор как родилась Нелл.
– Она была одна?
Джек покачал головой. Он собрался было говорить, но замолчал. В этом промежутке времени – между вопросом Стиви и ответом, который он собирался дать, чувствовалось раздражение. Она видела это по выражению его глаз и рта. Он посмотрел на берег, на цветы, принесенные Нелл, потом на Стиви.
– Она была с моей сестрой, – сказал он.
– С Мэделин?
Джек кивнул.
– Мэдди – она… – спросила Стиви, чуть не потеряв способность говорить.
– Она была ранена, – сказал Джек. – Но сейчас с ней все хорошо.
– Мне так жаль, Джек, – произнесла Стиви.
Он кивнул, как будто ему больше нечего было сказать. Стиви пыталась представить себе, как это страшно, когда в одной аварии погибла жена и ранена сестра. Некоторое время они молчали, прислушиваясь к разговору Нелл с птицей наверху.
– А как вы, Стиви? – спросил он. – У вас есть дети? Вы так легко нашли общий язык с Нелл.
– Нет, – сказала она, ощутив странную пустоту и одновременно почувствовав, что ее слова лишь отчасти правда, – у меня нет детей.
– Но вы были замужем?
Она заколебалась. Это было невесело.
– Три раза, – произнесла она.
– О! – Он улыбнулся – воображал ли он себе это или всегда знал?
Она конфузилась из-за некоторых отзывов о ней в прессе: «Автора детских книг Стиви Мур в жизни сопровождают птицы, а не возлюбленные».
– Наверное, я не отношусь к типу замужних женщин, – сказала она, пытаясь обратить все в шутку так же, как иногда называла себя «Элизабет Тейлор с юго-востока Новой Англии».
– Хм, – пробормотал он, не улыбаясь, будто не поняв, что она хотела пошутить.
Странно, но его реакция понравилась ей.
Солнце окунулось в море еще ниже, бросая красноватый отблеск на берег и на залив. Джек смотрел на нее, и она видела в его глазах доброту. Он не находил ее ситуацию забавной, как иногда это делали другие. У Стиви были друзья в Нью-Йорке, которые называли ее «многомужней Стиви Мур». Однажды, развеселившись под воздействием вина, она сама назвала себя «серийной женой».
– А почему же вы… – начал он через несколько минут.
– Почему я три раза выходила замуж?
Он кивнул. Кофе, наконец, был готов, но никто из них не двинулся с места. Стиви обнаружила, что смотрит на пустую винную бутылку, думая о том, что в ней должно что-то остаться. Она вспомнила, как тетя Аида рассказывала ей, что ее старая ирландская бабушка предостерегала – никогда нельзя выпивать все до последней капли, иначе так и умрешь старой девой. «Если бы», – думала Стиви теперь.
– Ну вот, – сказала Стиви, – первый раз это был мальчик, с которым мы вместе учились в художественной школе. Второй раз – человек, который увез меня в Антарктиду смотреть на императорских пингвинов. А последний раз я вышла замуж за мужчину, который… – Она остановилась, подумав, как лучше выразить, что значил для нее Свен. «Разбил мою жизнь» – единственное, что она могла бы сказать.
– А почему они вас не удержали?
– Хотела бы я знать, – сказала Стиви.
Джек был вежлив и не поддразнивал ее, но он, казалось, понял, что она ушла от прямого ответа. Он ждал.
– Вы что-нибудь слышали о «географичности»? – спросила она, используя слово, которое она слышала, когда приходила в себя. – Это когда человек действительно чувствует себя в разладе с самим собой, но ему кажется, что переезды разрешат его проблему. И он переносит себя в другой город, в другой штат, в другую страну, надеясь, что там все будет по-другому и лучше. Он расстается с семьей и тянется к «географии».
– Я слышал об этом, – сказал он спокойно.
– Вот, а я тянулась к «матримониальности». Расторгнув один неудачный брак, или отношения, я надеялась, что следующий будет лучше.
Она стиснула руки, ощущая стыд от того, что принимает это все близко к сердцу. Через открытое окно слышался звук волн, бьющихся о берег. Зачем она рассказывает все это Джеку? Вероятно, потому, что они скоро разъедутся далеко – так, пляжное знакомство, не настоящая дружба.
– Хотелось бы, чтобы они были удачнее, – сказал Джек.
– Ну, мне было необходимо быть с кем-нибудь. Эмма все дразнила меня по этому поводу. Даже тогда, на берегу, когда мы были еще детьми.
– Не вините себя в этом, – проговорил он.
– Это так несправедливо, – сказала она, глядя на него. – У вас была Эмма – и ее так быстро отобрали. А я сама разрывала свои отношения…
– То, что я потерял Эмму, было несправедливо, – сказал он. – Это даже не стоит скрывать. Но не надо так жестко относиться к самой себе. Возможно, вы не заслужили собственных насмешек.
Она вспыхнула. Его взгляд был настойчивым, и на мгновение она почувствовала в нем защиту и вспомнила своего отца. Это ощущение поразило ее полной неожиданностью. Она улыбнулась, расслабляясь помимо своей воли. У нее так давно не было друга. То, что она несколько дней назад открыла дверь для Нелл, стало нечаянным подарком. Она посмотрела на Джека, удивленная тому смущению, которое чувствовалось в его напряженных плечах.
– Спасибо, – сказала она.
– Вы нас очень радушно приняли.
Они встали, собираясь пройти на кухню. Ее сердце тяжело забилось. Она почувствовала в обращенном на нее взгляде Джека что-то такое, что заставило ее обернуться назад, к берегу. Солнце теперь уже совсем село, пляж перестал отливать серебром, став почти черным. Небо становилось все более темным, и пульс у Стиви участился.
Взгляд, полный душевного волнения, промелькнувший между ней и Джеком, потряс Стиви. Он озадачил и смутил ее до глубины души. Она беспокойно думала, пытаясь понять, что бы такое сказать, чтобы снялось это напряжение. Тилли лежала на подоконнике снаружи, ворча на мышей, шуршавших в кустах. Стиви прикоснулась к ее голове кончиками пальцев, и кошка вскочила и умчалась.
– Я была бы рада увидеть Мэделин, – сказала Стиви.
Джек не ответил, и Стиви увидела, что его настроение мгновенно переменилось.
– Вы можете дать мне ее номер? Может быть, я смогла бы ей позвонить. А если она приедет повидаться с вами и с Нелл, то я хотела бы ее пригласить к себе.
– Она не хочет приезжать, – проговорил он тихо.
Стиви взглянула на его лицо и была поражена его выражением. Он казался смятенным и расстроенным.
– Нет?
– Лучше, чтобы она и Нелл сейчас не встречались. Если вы не возражаете, я не хотел бы говорить об этом.
Стиви была ошеломлена. Она не находила что ответить, совершенно озадаченная этой переменой. Боль в глазах Джека быстро исчезла, но она выражалась во всем. Он выглядел как будто оцепеневшим и не ощущал пристального взгляда Стиви.
– Думаю, кофе готов, – сказала она спустя минуту.
– Отлично, – ответил он, казалось, с облегчением.
И тут они услышали шаги Нелл наверху. Стиви извинилась и пошла ей навстречу.
Нелл разговаривала с вороной, прогуливаясь по комнате Стиви, и чувствовала себя совершенно счастливой. Папа беседовал со Стиви внизу, она слышала их голоса. Ей было спокойно и приятно думать, что они беседуют о ней и о ее матери. Стиви была почти что ее второй тетей!
Думалось, что Стиви понимает чувства Нелл – ведь она тоже потеряла мать, когда была совсем маленькой. Тоже похожей на маленького вороненка…
Нелл стояла перед клеткой, вглядываясь в широко раскрытые черные глаза птицы. Потом подошла к зеркалу. У нее были каштановые волосы и зеленые глаза, как у мамы. Может быть, мама даже бывала в этой комнате? Может быть, она и тетя Мэделин устраивали вечеринки со Стиви!
Может быть, Стиви уговорит ее отца простить… о, она едва ли может надеяться на это. Освещенная солнцем сзади, Нелл видела в зеркале свои зеленые глаза – глаза своей матери и загадывала свое самое огромное желание.
Тут она заметила фотографию, стоявшую на бюро. Она была в серебряной рамке, и на ней была женщина с маленькой девочкой. Они стояли у мольберта, обе держали кисти, серьезно глядя в объектив. Может, это Стиви и ее мать?
Услышав шаги на лестнице, Нелл повернулась. Стиви стояла в дверном проеме.
– Это вы? – спросила Нелл, указывая на фотографию.
– Да, – ответила Стиви.
– Со своей матерью?
– Нет, – сказала Стиви, – с сестрой моего отца.
– Она художница?
– Да, она живописец, – сказала Стиви. – Очень известный. Она писала большие картины, которые… были похожи на открытый космос.
– Что вы имеете в виду? Современное искусство, похожее вон на ту картину? – спросила Нелл, показывая на картину, выполненную только в двух цветах.
Она висела на стене за кроватью Стиви, и это был очень большой квадрат, состоявший из двух прямоугольников: белого и светло-голубого. Это и была вся картина.
Стиви засмеялась, как будто Нелл сказала что-то выдающееся.
– Точно, – сказала она. – Это из «Серии побережья» тети Аиды.
Нелл скосила глаза на картину. В комнате было темно, и Стиви включила лампу. Голубая часть была сверху.
– Синее небо, белый песок? – спросила Нелл.
– Ты бы понравилась тете Аиде, – улыбнулась Стиви, потрепав ее по плечу.
Нелл захихикала. Потом остановилась:
– Она… жива или нет?
– О, она жива, – сказала Стиви. – С ней все в порядке.
– Как и с моей тетей, – сказала Нелл.
– Да, – ответила Стиви, но улыбка исчезла с ее лица.
Сердце Нелл дрогнуло. О, ей так хотелось кое о чем спросить, и это придало ей храбрости.
– Стиви, – начала было она…
– Как насчет шоколадного кекса? – мягко перебила ее Стиви. – И дай-ка я найду книжку про пингвинов, которую я тебе обещала… – Она начала просматривать книжные полки, вглядываясь в каждый корешок.
– Стиви! – попыталась Нелл снова.
Будто зная, о чем хочет спросить ее Нелл, Стиви начала искать книгу еще старательнее. Она вытащила очки, похожие на те, что носил иногда отец, и надела их.
– Нелл! – позвал снизу отец. – Иди сюда. Уже поздно, и я думаю, нам надо идти домой.
– Где же эта книга? – забеспокоилась Стиви.
– Нелл, иди сюда! – крикнул ее отец уже громче.
– Она ведь ваша лучшая подруга, – вдруг быстро проговорила Нелл.
Стиви остановилась, но тут же продолжила поиски.
– Лучшая подруга с пляжа, – продолжала Нелл. – Такие подруги не перестают быть друзьями никогда…
– Вот она, – сказала Стиви, доставая тонкий томик с полки.
Она выглядела такой спокойной и мудрой, со своими темными волосами и в очках, что у Нелл внезапно возникло настойчивое желание броситься в ее объятия. Но она сдержала себя, даже когда слезы подступили к глазам.
– Моя тетя Мэделин, – заговорила Нелл, не сдерживая слез. – Мне так ее не хватает! Вы можете позвать ее! Она ваша подруга! Мэделин Килверт, как и раньше, та же фамилия, что и у нас! Мой отец ненавидит ее, но я-то ее люблю! Так же, как вы всегда любили вашу Аиду! – ее голос усилился до крика, и Нелл почувствовала, как Стиви обнимает ее. Стиви подняла ее, сжавшуюся в комочек, поцеловала в шею, как будто мама, как будто тетя Мэделин.
Ее горячие слезы текли по лицам обеих, ее всхлипывания сотрясали воздух. Она услышала шаги отца на лестнице и ощутила, как он забирает ее у Стиви. Нелл не понимала, то ли она ужасно устала, то ли переполнилась впечатлениями, то ли ее охватило горе от отсутствия женщин вокруг себя, она только слышала такие собственные рыдания, как будто наступил конец света, и слышала, как отец тихо шепчет:
– Все в порядке, Нелл. Не плачь, сладкая моя, не плачь…
– Мне так жаль, – услышала она голос Стиви.
– Все в порядке, – это уже встревоженный голос отца.
– Я хочу тетю Мэделин! – рыдала Нелл.
– Мне не надо было отпускать ее наверх, – сказала Стиви, – показывать ей картину…
– Она очень эмоциональна, – сказал отец.
Потом Стиви говорила что-то о понимании, не желая вновь показаться назойливой. Нелл почувствовала губы Стиви, прикасающиеся к ее мокрой от слез щеке, потом ощутила в своей руке твердый обрез книги. Обвив одной рукой шею отца, Нелл всхлипывала всю дорогу до дома, до их маленького арендованного коттеджа, крепко держа книгу Стиви о птенцах пингвинов и об их отцах, которые их так любили.
Глава 7
На побережье пришло время июльской жары, с долгими жаркими днями и редкими легкими ветрами. Джек использовал утренние часы, когда Нелл была в прогулочной группе, для своей работы. Сидя под навесом веранды, он связался с Айвеном Романовом в Инвернессе, печатал страницы со своими соображениями об этом проекте, составлял планы для своего бостонского офиса, желая при этом одновременно находиться и в офисе с кондиционерами, и здесь.