Оскорбленный композитор
Александр Зацепин
Слава пришла к Зацепину еще во второй половине 60-х, когда его музыка зазвучала в гениальных комедиях Леонида Гайдая: «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» (1965), «Кавказская пленница» (1967), «Бриллиантовая рука» (1969). В итоге в начале 70-х одними из самых богатых композиторов в СССР, писавших эстрадную музыку, считались Арно Бабаджанян и Александр Зацепин. Поэтому любой исполнитель считал за счастье работать с ними. Не была исключением и Алла Пугачева, на которую Зацепин обратил внимание в октябре 1974 года на конкурсе артистов эстрады. Вот как он сам вспоминает об этом:
«В середине 70-х мой приятель Виталий Клейнот, хороший музыкант, помогавший мне тогда делать аранжировки к таджикскому фильму «Отважный Ширак», говорит:
– В ДК Горбунова проходит финал смотра самодеятельности. Там будет певица Алла Пугачева. Послушайте ее, она вам понравится.
Я пошел туда. Пугачева, кажется, пела «Посидим-поокаем» и что-то еще. И она мне понравилась. И голос понравился, красивый, и эмоциональность.
Я подошел к ней, поздравил и предложил работать.
– Давайте, – сказал, – запишем одну песню, а потом для кино будем записывать!
Она сразу же согласилась. И мы записали первую песню «И кто виноват». Я был очень доволен, как она спела. Песню крутили по радио.
Работать с ней было приятно. Я ей звонил:
– Зайди, у меня к новому фильму две песни есть!
Сижу за роялем, играю мелодию, напеваю своим противным, скрипучим голосом. Она слушает, очень быстро запоминает, память у нее колоссальная! Потом садится за рояль, тут же сама играет эту песню, находит себе тональность – выше или ниже, она говорит:
– А можно вот тут в принципе добавить еще что-то, чтобы ярче было?
Бывало, две-три ноты исправлю или показываю другие варианты: есть еще и такой запев, и такой припев. И мы вместе находим лучшее…
Она была худенькая, очень скромно одета. Очень талантливая! Я таких просто не видел…
Тогда еще не было такой техники, как сейчас. Например, дабл трек – двойное звучание. Раньше надо было спеть два раза, потом делали наложение, получается очень красиво. Так вот, большинство певиц не могли два раза спеть одинаково! То чуть короче, то чуть длиннее. А у Пугачевой всегда все точно, без ошибок!..»
В результате этого сотрудничества Пугачевой с Зацепиным (и поэтом Леонидом Дербеневым, о котором наш рассказ впереди) на свет родилась целая серия великолепных или просто хороших песен, которые прозвучали в нескольких кинолентах. Это были: х/ф «Центровой из поднебесья» (1977; песни – «Любовь одна виновата», «До свидания, лето», «Бубен шамана», «Угу-гу-гу»), т/ф «Отважный Ширак» (1977; песни – «Полно вокруг мудрецов», «Друг друга мы нашли», «Волшебник-недоучка»), х/ф «Повар и певица» (1978; песни – «Если долго мучиться», «Мы не любим друг друга», «Лунная вода»), т/ф «Фантазии Веснухина» (1978; песни – «Куда уходит детство», «Найди себе друга», «Рисуйте, рисуйте», «Голубой кот», «Колыбельная»).
В 1977 году, когда Пугачева начала сниматься в своем главном фильме – «Женщина, которая поет», – где у нее была главная роль, они с Зацепиным (и Дербеневым) явили миру еще несколько совместных песен: «У черты» («Ты не стал судьбой»), «Песенка про меня», «Про эстраду», «Этот мир», «Да». Однако эта же работа их в итоге и развела практически на всю оставшуюся жизнь. Почему?
Дело в том, что Пугачева вознамерилась дебютировать в этом фильме не только как актриса, но и как композитор (отметим, что на этом поприще она дебютировала еще в 1967 году с песней «Единственный вальс»). То есть она написала музыку к нескольким песням, которые теперь захотела пристроить в картину. Но сделать это было почти невозможно, учитывая тот факт, что Пугачева, во-первых, не была членом Союза композиторов, во-вторых, официальным композитором фильма был Александр Зацепин, который ни за что бы не стал терпеть рядом с собой конкурента, да еще непрофессионального композитора. Тогда, чтобы осуществить задуманное (композиторство приносило куда больший доход, чем исполнительство), Пугачева и Стефанович решили провернуть настоящую авантюру с элементами мистификации. Супруги решили приписать эти песни мифическому композитору Борису Горбоносу (имя ему придумал Стефанович: так звали его одноклассника). Он же придумал ему и душещипательную биографию, согласно которой Горбонос был юношей, прикованным к инвалидной коляске. Трюк сработал: сначала на него клюнул режиссер фильма Александр Орлов, потом и другие деятели, причастные к запуску фильма.
Что касается Зацепина, то и он был введен в заблуждение. С ним ситуация выглядела следующим образом. В один из дней Пугачева пришла к нему домой и попросила помочь ей записать пять ее собственных песен. Сказала: «Под моей фамилией это никто не возьмет, поэтому я придумала псевдоним – Борис Горбонос. Я тогда песни и на радио протолкну, и пластинку выпущу. А так скажут: «Пугачева – не член Союза композиторов, зачем нам ее песни!» Короче, Пугачева не сказала Зацепину, что эти песни она собирается пристроить в их совместную картину. Во всяком случае, так об этом пишет в своих мемуарах «Есть только миг» сам Зацепин. В итоге 22–24 августа 1977 года на квартире композитора Пугачева записала несколько своих песен: «Женщина, которая поет», «В рощи самшитовой», «Сонет Шекспира», «Приезжай». Именно эти записи и станут поводом к большому скандалу, который разведет в разные стороны двух талантливых людей.
«Во-первых, так не принято. Если ты композитор картины, то ты пишешь музыку и песни сам. Если приглашают еще кого-то, то обязательно с твоего согласия.
Во-вторых, тут получается, мягко говоря, не очень честно. Ведь Алла никому не сказала, что это ее песни. Речь шла об инвалиде, несчастном мальчике!..
И по студии поползли слухи: мол, черствый Зацепин не хочет помочь парализованному таланту! А я помалкиваю, что знаю правду, Аллу не выдаю… А тем временем литературный редактор почти перестал со мной здороваться, потому что я такой мерзавец, не хочу помочь инвалиду…
Мне было очень обидно. Я ей подарок сделал – записал песни (запись в студии, кстати, – дорогое удовольствие), а она в благодарность обманула меня, да еще и спекулирует на вымышленной чужой беде!..»
В итоге Зацепин явился к директору «Мосфильма» Сизову и заявил, что уходит из картины. На что директор буквально взмолился: «Александр Сергеевич, не губите! Вы же на студии 20 лет работаете и должны войти в наше положение. У нас одна картина уже закрылась. Если мы закроем и эту, нам сотрудникам зарплату будет нечем платить. К тому же этот Горбонос – парализованный юноша. Неужели вы не хотите ему помочь?». Зацепину стоило большого труда, чтобы и здесь не «расколоться». В итоге Сизов дал композитору обещание: имя Горбоноса не будет в титрах рядом с его именем, лишь в самом конце появится: «такието песни написаны Горбоносом». Короче, Зацепин остался на фильме, но дал зарок с Пугачевой больше дел никаких не иметь. Исходя из этого, он отказался предоставлять свою студию для записи финальной музыки к фильму, из-за чего эта запись проходила на «Мосфильме». Срочную партитуру для оркестра подготовил руководитель ансамбля «Ритм» Александр Авилов, который в те дни вместе со своей женой жил у Пугачевой.
Кстати, после разговора с Зацепиным Сизов отдал команду узнать конкретно, кто такой Борис Горбонос. Ведь «Мосфильм» был крупным государственным предприятием и не мог себе позволить дать промашку: а вдруг этот инвалид был каким-нибудь диссидентом? Разобраться с этим вопросом было поручено заместителю главного редактора студии Нине Глаголевой. Та вызвала к себе мужа Пугачевой Стефановича. «Ну, Саша, рассказывай, кто такой этот Горбонос?» – обратилась к нему Глаголева. Тот точь-в-точь повторил историю, которую уже рассказывала Пугачева: мол, юноша-инвалид, пишет замечательную музыку, живет в Люберцах. «С ним можно встретиться?» – спросила Глаголева. Стефанович похолодел: он-то думал, что одними расспросами все и закончится. «Можно, но…», – замялся режиссер. «Что но?» – «На предмет чего?». «Как чего?! Мы хотим заключить с ним договор, ведь его песни будут звучать в нашем фильме», – объяснила Глаголева. «Давайте я сам с ним встречусь и все улажу», – нашелся, наконец, что ответить Стефанович. На его счастье, Глаголева согласилась.
Далее режиссером и его женой была проведена очередная блестящая мистификация. Прихватив с собой фотографа Вячеслава Манешина и гримершу, четверка заперлась в кабинете художественного руководителя объединения музыкальных и комедийных фильмов (там работал Стефанович) и провела тайную фотосессию. Надев на Пугачеву свою рубашку, галстук и пиджак, Стефанович усадил ее за рояль. Гримерша наклеила на певицу усы, тем самым придав ей окончательно мужской вид. После этого фотограф щелкнул несколько раз фотоаппаратом. Эти фотографии на следующий день и были представлены Глаголевой. Она отнесла их Сизову. Тот сказал: «Симпатичный юноша» и дал окончательное «добро» на использование его песен в фильме.
13 февраля 1978 года из-под пера Пугачевой на свет родился документ, который вбил последний гвоздь в крышку гроба, где было похоронено творческое содружество певицы и композитора Александра Зацепина. В этом документе, направленном на имя главного редактора музыкальной редакции «Мосфильма» Е. Птичкина и режиссера фильма А. Орлова, Пугачева писала следующее:
«1. В к/к «Третья любовь» используются четыре написанные мной песни. Эти произведения зарегистрированы в ВААП под моим псевдонимом «Борис Горбонос». Кроме того, в фильме используются песни, написанные А. Зацепиным.
На основе законов об авторских правах, действующих в СССР; учитывая, что в интересах производства картины я выполнила беспрецедентное требование А. Зацепина о раскрытии моего псевдонима; чтобы определить в документе вклад каждого из нас в создание песен для фильма и исключить возможность конфликтов в будущем, прошу включить в титры картины «Третья любовь» титр, строго разграничивающий работу, выполненную мной, от работы А. Зацепина…». (Далее Пугачева перечисляет четыре свои и шесть зацепинских песен).
… Я даю согласие на использование моих песен в фильме только при условии, что моя работа и работа А. Зацепина будет разделена специальным титром…
2. Учитывая, что А. Зацепин, ранее взявший на себя обязательство по созданию фоновой музыки, несколько раз то «давал», то «забирал» назад свое разрешение на использование моих песен в фильме, выставляя все новые и новые условия; учитывая также то, что в окончательный монтаж фильма вошли мои песни, я полагаю, что наступило время заключить со мной договор на использование моих песен для фильма.
Это исключит возможность конфликтов между съемочной группой и А. Зацепиным в будущем, так как опыт работы показывает, что установленная договоренность с А. Зацепиным непрочна и наши взаимоотношения по созданию песен для фильма должны быть оформлены юридически…».
После разрыва отношений с Зацепиным Пугачева вынуждена была изъять из своего репертуара и все его песни. А это изрядная куча шлягеров («Любовь одна виновата», «До свидания, лето», «Волшебник-недоучка», «Этот мир», «Песенка про меня», «У черты» и др.), отсутствие которых могло сильно сказаться на популярности певицы. Вообще стоит отметить, что именно Зацепин «вылепил» Пугачеву как исполнительницу хитов: практически каждая его песня (в соавторстве с Л. Дербеневым) позволяла ей находиться на вершине народной любви. И когда они расстались, некоторые специалисты были уверены, что Пугачева теперь скатится вниз. Ошиблись. К тому времени подоспело ее сотрудничество с другими советскими композиторами-мужчинами (Э. Ханок, М. Минков, В. Резников, Р. Паулс), которые в разной степени снабдили ее новым количеством хитов. И ее слава благополучно продолжилась. Впрочем, разговор об этих мужчинах у нас предстоит впереди.
А что касается Зацепина, то с ним Пугачева все-таки помирилась, но произошло это не сразу – спустя много лет. И в январе 2002 года даже приняла участие в его юбилейных концертах (в честь 75-летия композитора). Правда, согласилась выступить с одним «но»: в них не должна была присутствовать София Ротару. Как заявил сам А. Зацепин: «Я не приглашал Софию Михайловну, потому что мне сказали, будто существуют какие-то трения между Пугачевой и Ротару. Зачем же я буду «сталкивать» их?…».
Первоначально Пугачева планировала исполнить на юбилейных концертах семь шлягеров. Но в самый последний момент внезапно сократила их количество до четырех. Некоторые артисты потом ворчали: дескать, ни себе ни людям… Оказалось, что эти «выкинутые» песни хотели исполнить многие артисты.
«В середине 70-х мой приятель Виталий Клейнот, хороший музыкант, помогавший мне тогда делать аранжировки к таджикскому фильму «Отважный Ширак», говорит:
– В ДК Горбунова проходит финал смотра самодеятельности. Там будет певица Алла Пугачева. Послушайте ее, она вам понравится.
Я пошел туда. Пугачева, кажется, пела «Посидим-поокаем» и что-то еще. И она мне понравилась. И голос понравился, красивый, и эмоциональность.
Я подошел к ней, поздравил и предложил работать.
– Давайте, – сказал, – запишем одну песню, а потом для кино будем записывать!
Она сразу же согласилась. И мы записали первую песню «И кто виноват». Я был очень доволен, как она спела. Песню крутили по радио.
Работать с ней было приятно. Я ей звонил:
– Зайди, у меня к новому фильму две песни есть!
Сижу за роялем, играю мелодию, напеваю своим противным, скрипучим голосом. Она слушает, очень быстро запоминает, память у нее колоссальная! Потом садится за рояль, тут же сама играет эту песню, находит себе тональность – выше или ниже, она говорит:
– А можно вот тут в принципе добавить еще что-то, чтобы ярче было?
Бывало, две-три ноты исправлю или показываю другие варианты: есть еще и такой запев, и такой припев. И мы вместе находим лучшее…
Она была худенькая, очень скромно одета. Очень талантливая! Я таких просто не видел…
Тогда еще не было такой техники, как сейчас. Например, дабл трек – двойное звучание. Раньше надо было спеть два раза, потом делали наложение, получается очень красиво. Так вот, большинство певиц не могли два раза спеть одинаково! То чуть короче, то чуть длиннее. А у Пугачевой всегда все точно, без ошибок!..»
В результате этого сотрудничества Пугачевой с Зацепиным (и поэтом Леонидом Дербеневым, о котором наш рассказ впереди) на свет родилась целая серия великолепных или просто хороших песен, которые прозвучали в нескольких кинолентах. Это были: х/ф «Центровой из поднебесья» (1977; песни – «Любовь одна виновата», «До свидания, лето», «Бубен шамана», «Угу-гу-гу»), т/ф «Отважный Ширак» (1977; песни – «Полно вокруг мудрецов», «Друг друга мы нашли», «Волшебник-недоучка»), х/ф «Повар и певица» (1978; песни – «Если долго мучиться», «Мы не любим друг друга», «Лунная вода»), т/ф «Фантазии Веснухина» (1978; песни – «Куда уходит детство», «Найди себе друга», «Рисуйте, рисуйте», «Голубой кот», «Колыбельная»).
В 1977 году, когда Пугачева начала сниматься в своем главном фильме – «Женщина, которая поет», – где у нее была главная роль, они с Зацепиным (и Дербеневым) явили миру еще несколько совместных песен: «У черты» («Ты не стал судьбой»), «Песенка про меня», «Про эстраду», «Этот мир», «Да». Однако эта же работа их в итоге и развела практически на всю оставшуюся жизнь. Почему?
Дело в том, что Пугачева вознамерилась дебютировать в этом фильме не только как актриса, но и как композитор (отметим, что на этом поприще она дебютировала еще в 1967 году с песней «Единственный вальс»). То есть она написала музыку к нескольким песням, которые теперь захотела пристроить в картину. Но сделать это было почти невозможно, учитывая тот факт, что Пугачева, во-первых, не была членом Союза композиторов, во-вторых, официальным композитором фильма был Александр Зацепин, который ни за что бы не стал терпеть рядом с собой конкурента, да еще непрофессионального композитора. Тогда, чтобы осуществить задуманное (композиторство приносило куда больший доход, чем исполнительство), Пугачева и Стефанович решили провернуть настоящую авантюру с элементами мистификации. Супруги решили приписать эти песни мифическому композитору Борису Горбоносу (имя ему придумал Стефанович: так звали его одноклассника). Он же придумал ему и душещипательную биографию, согласно которой Горбонос был юношей, прикованным к инвалидной коляске. Трюк сработал: сначала на него клюнул режиссер фильма Александр Орлов, потом и другие деятели, причастные к запуску фильма.
Что касается Зацепина, то и он был введен в заблуждение. С ним ситуация выглядела следующим образом. В один из дней Пугачева пришла к нему домой и попросила помочь ей записать пять ее собственных песен. Сказала: «Под моей фамилией это никто не возьмет, поэтому я придумала псевдоним – Борис Горбонос. Я тогда песни и на радио протолкну, и пластинку выпущу. А так скажут: «Пугачева – не член Союза композиторов, зачем нам ее песни!» Короче, Пугачева не сказала Зацепину, что эти песни она собирается пристроить в их совместную картину. Во всяком случае, так об этом пишет в своих мемуарах «Есть только миг» сам Зацепин. В итоге 22–24 августа 1977 года на квартире композитора Пугачева записала несколько своих песен: «Женщина, которая поет», «В рощи самшитовой», «Сонет Шекспира», «Приезжай». Именно эти записи и станут поводом к большому скандалу, который разведет в разные стороны двух талантливых людей.
«… большинство певиц не могли два раза спеть одинаково! То чуть короче, то чуть длиннее. А у Пугачевой всегда все точно, без ошибок!..»
Итак, в окончательном варианте фильма оказалось 9 песен: пять принадлежали Зацепину, четыре – мифическому Горбоносу, а на самом деле Пугачевой. Зацепин узнал об этом в конце ноября 1977 года, и ему это жутко не понравилось. По его же словам:«Во-первых, так не принято. Если ты композитор картины, то ты пишешь музыку и песни сам. Если приглашают еще кого-то, то обязательно с твоего согласия.
Во-вторых, тут получается, мягко говоря, не очень честно. Ведь Алла никому не сказала, что это ее песни. Речь шла об инвалиде, несчастном мальчике!..
И по студии поползли слухи: мол, черствый Зацепин не хочет помочь парализованному таланту! А я помалкиваю, что знаю правду, Аллу не выдаю… А тем временем литературный редактор почти перестал со мной здороваться, потому что я такой мерзавец, не хочу помочь инвалиду…
Мне было очень обидно. Я ей подарок сделал – записал песни (запись в студии, кстати, – дорогое удовольствие), а она в благодарность обманула меня, да еще и спекулирует на вымышленной чужой беде!..»
В итоге Зацепин явился к директору «Мосфильма» Сизову и заявил, что уходит из картины. На что директор буквально взмолился: «Александр Сергеевич, не губите! Вы же на студии 20 лет работаете и должны войти в наше положение. У нас одна картина уже закрылась. Если мы закроем и эту, нам сотрудникам зарплату будет нечем платить. К тому же этот Горбонос – парализованный юноша. Неужели вы не хотите ему помочь?». Зацепину стоило большого труда, чтобы и здесь не «расколоться». В итоге Сизов дал композитору обещание: имя Горбоноса не будет в титрах рядом с его именем, лишь в самом конце появится: «такието песни написаны Горбоносом». Короче, Зацепин остался на фильме, но дал зарок с Пугачевой больше дел никаких не иметь. Исходя из этого, он отказался предоставлять свою студию для записи финальной музыки к фильму, из-за чего эта запись проходила на «Мосфильме». Срочную партитуру для оркестра подготовил руководитель ансамбля «Ритм» Александр Авилов, который в те дни вместе со своей женой жил у Пугачевой.
Кстати, после разговора с Зацепиным Сизов отдал команду узнать конкретно, кто такой Борис Горбонос. Ведь «Мосфильм» был крупным государственным предприятием и не мог себе позволить дать промашку: а вдруг этот инвалид был каким-нибудь диссидентом? Разобраться с этим вопросом было поручено заместителю главного редактора студии Нине Глаголевой. Та вызвала к себе мужа Пугачевой Стефановича. «Ну, Саша, рассказывай, кто такой этот Горбонос?» – обратилась к нему Глаголева. Тот точь-в-точь повторил историю, которую уже рассказывала Пугачева: мол, юноша-инвалид, пишет замечательную музыку, живет в Люберцах. «С ним можно встретиться?» – спросила Глаголева. Стефанович похолодел: он-то думал, что одними расспросами все и закончится. «Можно, но…», – замялся режиссер. «Что но?» – «На предмет чего?». «Как чего?! Мы хотим заключить с ним договор, ведь его песни будут звучать в нашем фильме», – объяснила Глаголева. «Давайте я сам с ним встречусь и все улажу», – нашелся, наконец, что ответить Стефанович. На его счастье, Глаголева согласилась.
Далее режиссером и его женой была проведена очередная блестящая мистификация. Прихватив с собой фотографа Вячеслава Манешина и гримершу, четверка заперлась в кабинете художественного руководителя объединения музыкальных и комедийных фильмов (там работал Стефанович) и провела тайную фотосессию. Надев на Пугачеву свою рубашку, галстук и пиджак, Стефанович усадил ее за рояль. Гримерша наклеила на певицу усы, тем самым придав ей окончательно мужской вид. После этого фотограф щелкнул несколько раз фотоаппаратом. Эти фотографии на следующий день и были представлены Глаголевой. Она отнесла их Сизову. Тот сказал: «Симпатичный юноша» и дал окончательное «добро» на использование его песен в фильме.
13 февраля 1978 года из-под пера Пугачевой на свет родился документ, который вбил последний гвоздь в крышку гроба, где было похоронено творческое содружество певицы и композитора Александра Зацепина. В этом документе, направленном на имя главного редактора музыкальной редакции «Мосфильма» Е. Птичкина и режиссера фильма А. Орлова, Пугачева писала следующее:
«1. В к/к «Третья любовь» используются четыре написанные мной песни. Эти произведения зарегистрированы в ВААП под моим псевдонимом «Борис Горбонос». Кроме того, в фильме используются песни, написанные А. Зацепиным.
На основе законов об авторских правах, действующих в СССР; учитывая, что в интересах производства картины я выполнила беспрецедентное требование А. Зацепина о раскрытии моего псевдонима; чтобы определить в документе вклад каждого из нас в создание песен для фильма и исключить возможность конфликтов в будущем, прошу включить в титры картины «Третья любовь» титр, строго разграничивающий работу, выполненную мной, от работы А. Зацепина…». (Далее Пугачева перечисляет четыре свои и шесть зацепинских песен).
… Я даю согласие на использование моих песен в фильме только при условии, что моя работа и работа А. Зацепина будет разделена специальным титром…
2. Учитывая, что А. Зацепин, ранее взявший на себя обязательство по созданию фоновой музыки, несколько раз то «давал», то «забирал» назад свое разрешение на использование моих песен в фильме, выставляя все новые и новые условия; учитывая также то, что в окончательный монтаж фильма вошли мои песни, я полагаю, что наступило время заключить со мной договор на использование моих песен для фильма.
Это исключит возможность конфликтов между съемочной группой и А. Зацепиным в будущем, так как опыт работы показывает, что установленная договоренность с А. Зацепиным непрочна и наши взаимоотношения по созданию песен для фильма должны быть оформлены юридически…».
После разрыва отношений с Зацепиным Пугачева вынуждена была изъять из своего репертуара и все его песни. А это изрядная куча шлягеров («Любовь одна виновата», «До свидания, лето», «Волшебник-недоучка», «Этот мир», «Песенка про меня», «У черты» и др.), отсутствие которых могло сильно сказаться на популярности певицы. Вообще стоит отметить, что именно Зацепин «вылепил» Пугачеву как исполнительницу хитов: практически каждая его песня (в соавторстве с Л. Дербеневым) позволяла ей находиться на вершине народной любви. И когда они расстались, некоторые специалисты были уверены, что Пугачева теперь скатится вниз. Ошиблись. К тому времени подоспело ее сотрудничество с другими советскими композиторами-мужчинами (Э. Ханок, М. Минков, В. Резников, Р. Паулс), которые в разной степени снабдили ее новым количеством хитов. И ее слава благополучно продолжилась. Впрочем, разговор об этих мужчинах у нас предстоит впереди.
А что касается Зацепина, то с ним Пугачева все-таки помирилась, но произошло это не сразу – спустя много лет. И в январе 2002 года даже приняла участие в его юбилейных концертах (в честь 75-летия композитора). Правда, согласилась выступить с одним «но»: в них не должна была присутствовать София Ротару. Как заявил сам А. Зацепин: «Я не приглашал Софию Михайловну, потому что мне сказали, будто существуют какие-то трения между Пугачевой и Ротару. Зачем же я буду «сталкивать» их?…».
Первоначально Пугачева планировала исполнить на юбилейных концертах семь шлягеров. Но в самый последний момент внезапно сократила их количество до четырех. Некоторые артисты потом ворчали: дескать, ни себе ни людям… Оказалось, что эти «выкинутые» песни хотели исполнить многие артисты.
Оскорбленный поэт
Леонид Дербенев
Дербенев долгие годы работал с композитором Александром Зацепиным и, когда тот познакомился с Пугачевой, естественно, тоже стал сотрудничать с нею. Причем, если для Зацепина это были чисто деловые отношения, то Дербенев по-настоящему подружился с молодой певицей. И даже познакомил ее со своею супругой Верой Ивановной. Последняя вспоминает:
«В нашу квартиру на проспекте Мира Алла добиралась на общественном транспорте из Кузьминок. Своей машины у нее не было, несмотря на то что она уже была достаточно популярна: в 1975 году она приняла участие в международном фестивале песни «Золотой Орфей» в Болгарии и получила Гран-при за «Арлекино».
Помню, как-то мы с Аллой сидели у нас на кухне, ели суп, и вдруг Алла спрашивает: «Вера, что мне делать? Ко мне пачками приходят письма от девочек-провинциалок. Все интересуются, какой я пользуюсь косметикой, и просят что-нибудь им выслать. Да я бы им все отдала, но мне неудобно, ведь я крашу губы дешевой польской помадой, да и тушь у меня отечественная». Вот такой была Алла – милой и обаятельной. В еде она тоже была неприхотлива. Могла есть черный хлеб с маслом и запивать водой…
Мой муж относился к ней как к собственному ребенку. Только в последние годы они стали общаться на равных…»
Именно Дербенев расстроил помолвку Пугачевой с Константином Орбеляном, а также познакомил ее со вторым мужем – Александром Стефановичем. Правда, потом поэт сильно жалел о своем последнем поступке, поскольку с появлением возле певицы этого кинорежиссера их отношения постепенно разладились. И виной всему было уязвленное самолюбие. Именно Стефанович стал подталкивать Пугачеву к тому, чтобы «расширять горизонты» – исполнять песни на стихи других поэтов, в том числе классиков (В. Шекспира) и поэтов из числа запрещенных, вроде Осипа Мандельштама. А чуть позже грянул скандал с вымышленным Борисом Горбоносом, когда Пугачева разругалась с Зацепиным. Дербенев занял сторону последнего, хотя последней каплей, переполнившей его терпение, была другая история.
Она произошла в августе 1978 года, когда Пугачева отправилась на конкурс в Сопоте, где завоевала Гран-при – «Янтарного соловья» – за песню Бориса Рычкова и Леонида Дербенева «Все могут короли» (причем песню исполнила с воспалением легких). Помимо статуэтки «Соловья» победительнице вручили денежный приз – 20 тысяч злотых. Эти деньги требовалось поделить на троих авторов песни: композитора, поэта и исполнителя (кстати, Рычкова и Дербенева на фестиваль не выпустили родные «органы»). А Пугачева возьми и по доброте душевной сделала широкий жест – отдала все деньги в фонд строительства «Международного центра здоровья детей». Однако это задело авторов песни, которые посчитали, что прежде чем распоряжаться чужими деньгами, она должна была поставить в известность и их. Оба были не против помочь больным детям, но их задело другое: получалось, что власти не пустили их на фестиваль, а они им за это еще и деньги подарили. В итоге разгорелся нешуточный скандал, который имел далекие последствия. И снова послушаем В. Дербеневу:
«Алла заявила: «Денежный приз у меня украли – когда заработаю, отдам в рублях». Рычков позже взял положенную ему часть денег, а Дербенев отказался. На тот момент он собирался ехать в Польшу и очень рассчитывал на эти злотые. Вот тогда они с Аллой страшно разругались… Леониду Петровичу не понравилось, что Алла начала ему врать…
Более того, в этом же году должна была выйти пластинка Пугачевой с песнями Дербенева на музыку Зацепина. Название – «Все могут короли» – было оговорено заранее. Но в последний момент Стефанович сменил название на «Зеркало души». На тот момент супруг Пугачевой уже целиком «управлял». Более того, этот альбом задумывался как авторская работа Зацепина и Дербенева. Однако когда пластинка вышла, на ней оказалось несколько песен, автором которых числился все тот же Горбонос. Алла вставила туда эти песни без ведома Дербенева и Зацепина.
В 1979 году в газете «Московский комсомолец» в рубрике «Звуковая дорожка» подводили итоги года. Лучшей певицей стала Алла Пугачева. Лучшим поэтом-песенником назвали Леонида Дербенева. Лучшим композитором после Давида Тухманова был Александр Зацепин. И в этом же газетном выпуске Алла дала небольшой комментарий, который потряс Дербенева. «К сожалению, я должна распрощаться с Дербеневым и Зацепиным, больше их репертуар я петь не буду», – говорилось в заметке. Алла всегда была человеком слова. В следующие восемь лет она действительно не исполнила ни одного их хита. Дербенев, в свою очередь, в последующем интервью сообщил: «Мои планы больше с Пугачевой не связаны».
Вот так жестко, без обсуждения проблемы, они поставили крест на своих отношениях. Они решили, что смогут обойтись друг без друга. И действительно обошлись. У Аллы появились Паулс и Резник, Дербенев стал раскручивать Распутину и Киркорова. Хотя, надо заметить, Леня тяжело переживал этот разрыв…»
В течение восьми лет Пугачева и Дербенев не общались. Но в 1987 году легендарный поэт устроил в Театре эстрады свой первый и единственный творческий вечер. Пригласил на концерт и Пугачеву. И та согласилась. Всех зрителей, собравшихся в тот день в зале, до глубины души покорил эпизод, когда Пугачева, Дербенев и Зацепин, обнявшись, стояли на сцене. Дербенев даже расплакался от счастья. Он тогда даже произнес: «Господи, какие же мы дурные были, зачем нужны все эти амбиции? Сколько было упущено времени, столько не написано песен для Аллы, и все из-за каких-то дурацких обид».
«Сначала у Лени обнаружили язву – его положили в больницу при Администрации Президента. Алла с Филиппом навещали его чуть ли не каждый день. Когда выяснилось, что у Лени рак, то врачи решили проводить экстренную операцию. Но у него была редкая группа крови, которую никак не могли найти. «Что делать? – говорил Дербенев. – Я попробую позвонить Пугачевой. Алка все может». И действительно, через несколько часов в больницу доставили нужную кровь. На следующий день ему сделали операцию. Однако Леня прожил после этого недолго – 22 июня 1995 года он скончался.
После смерти директор Пугачевой лично занимался организацией поминок, а организацию сорока дней взяла на себя Маша Распутина. Из-за нее потом разгорелся скандал на вечере памяти Л. Дербенева. Киркоров и Пугачева должны были выступать, но за два дня до концерта заявили, что Филипп уехал в Питер на запись новых песен.
Концерт должны были транслировать по РТР, однако Алла запретила снимать выступления, так как она решила два года не появляться на экране. Мне было неудобно перед артистами, ведь концерт был благотворительный, все работали бесплатно, а телетрансляция – единственная возможность отблагодарить их. Алле было все равно. Пришлось уступить Пугачевой. Однако когда за несколько часов до начала концерта я приехала в Театр эстрады, организаторы мероприятия сообщили мне, что Пугачева отказалась принимать участие в этом концерте и уехала… А ведь она должна была вести это мероприятие, сценарий писался специально под нее.
Но концерт все-таки состоялся, а когда объявили исполнителей, задействованных в концерте, зрители стали кричать: «Пугачеву давай! Где Пугачева?!» Тогда на сцену вышел Лев Лещенко и обратился к залу: «Алла Борисовна по неизвестной никому причине отказалась выступать. Но ведь это вечер памяти Леонида Дербенева. Почитатели Пугачевой, пришедшие на концерт только ради нее, могут обратиться в кассу и получить свои деньги обратно». Из зала ушло только несколько человек.
Причиной отказа Пугачевой стала Маша Распутина. Когда Алла узнала, что финальную песню «Я вернусь» исполнит Распутина, она послала всех на три буквы и удалилась. А через несколько месяцев сама позвонила мне. И здесь всплыл всеми забытый спонсор Снустиков. Пугачева достаточно грубо разговаривала со мной, оскорбляла меня и даже угрожала. Из ее слов я поняла, что у нее вымогали какие-то деньги, ссылаясь на меня. Это могло быть связано с тем самым фондом «Аленький цветочек», который в свое время спонсировал Киркорова. И теперь они решили вытребовать деньги у Филиппа. Но я здесь была ни при чем! Позже мы встретились с Киркоровым, я попыталась установить истину, но Филипп сказал: «Алла Борисовна – женщина, которая не будет ни у кого и никогда просить прощения, даже если она понимает, что не права». Эх, сесть бы нам тогда с Аллой, взять два пол-литра – с одним не разберешься – и все выяснить. Но ей, наверное, этого не надо…»
«В нашу квартиру на проспекте Мира Алла добиралась на общественном транспорте из Кузьминок. Своей машины у нее не было, несмотря на то что она уже была достаточно популярна: в 1975 году она приняла участие в международном фестивале песни «Золотой Орфей» в Болгарии и получила Гран-при за «Арлекино».
Помню, как-то мы с Аллой сидели у нас на кухне, ели суп, и вдруг Алла спрашивает: «Вера, что мне делать? Ко мне пачками приходят письма от девочек-провинциалок. Все интересуются, какой я пользуюсь косметикой, и просят что-нибудь им выслать. Да я бы им все отдала, но мне неудобно, ведь я крашу губы дешевой польской помадой, да и тушь у меня отечественная». Вот такой была Алла – милой и обаятельной. В еде она тоже была неприхотлива. Могла есть черный хлеб с маслом и запивать водой…
Мой муж относился к ней как к собственному ребенку. Только в последние годы они стали общаться на равных…»
Именно Дербенев расстроил помолвку Пугачевой с Константином Орбеляном, а также познакомил ее со вторым мужем – Александром Стефановичем. Правда, потом поэт сильно жалел о своем последнем поступке, поскольку с появлением возле певицы этого кинорежиссера их отношения постепенно разладились. И виной всему было уязвленное самолюбие. Именно Стефанович стал подталкивать Пугачеву к тому, чтобы «расширять горизонты» – исполнять песни на стихи других поэтов, в том числе классиков (В. Шекспира) и поэтов из числа запрещенных, вроде Осипа Мандельштама. А чуть позже грянул скандал с вымышленным Борисом Горбоносом, когда Пугачева разругалась с Зацепиным. Дербенев занял сторону последнего, хотя последней каплей, переполнившей его терпение, была другая история.
Она произошла в августе 1978 года, когда Пугачева отправилась на конкурс в Сопоте, где завоевала Гран-при – «Янтарного соловья» – за песню Бориса Рычкова и Леонида Дербенева «Все могут короли» (причем песню исполнила с воспалением легких). Помимо статуэтки «Соловья» победительнице вручили денежный приз – 20 тысяч злотых. Эти деньги требовалось поделить на троих авторов песни: композитора, поэта и исполнителя (кстати, Рычкова и Дербенева на фестиваль не выпустили родные «органы»). А Пугачева возьми и по доброте душевной сделала широкий жест – отдала все деньги в фонд строительства «Международного центра здоровья детей». Однако это задело авторов песни, которые посчитали, что прежде чем распоряжаться чужими деньгами, она должна была поставить в известность и их. Оба были не против помочь больным детям, но их задело другое: получалось, что власти не пустили их на фестиваль, а они им за это еще и деньги подарили. В итоге разгорелся нешуточный скандал, который имел далекие последствия. И снова послушаем В. Дербеневу:
«Алла заявила: «Денежный приз у меня украли – когда заработаю, отдам в рублях». Рычков позже взял положенную ему часть денег, а Дербенев отказался. На тот момент он собирался ехать в Польшу и очень рассчитывал на эти злотые. Вот тогда они с Аллой страшно разругались… Леониду Петровичу не понравилось, что Алла начала ему врать…
Более того, в этом же году должна была выйти пластинка Пугачевой с песнями Дербенева на музыку Зацепина. Название – «Все могут короли» – было оговорено заранее. Но в последний момент Стефанович сменил название на «Зеркало души». На тот момент супруг Пугачевой уже целиком «управлял». Более того, этот альбом задумывался как авторская работа Зацепина и Дербенева. Однако когда пластинка вышла, на ней оказалось несколько песен, автором которых числился все тот же Горбонос. Алла вставила туда эти песни без ведома Дербенева и Зацепина.
В 1979 году в газете «Московский комсомолец» в рубрике «Звуковая дорожка» подводили итоги года. Лучшей певицей стала Алла Пугачева. Лучшим поэтом-песенником назвали Леонида Дербенева. Лучшим композитором после Давида Тухманова был Александр Зацепин. И в этом же газетном выпуске Алла дала небольшой комментарий, который потряс Дербенева. «К сожалению, я должна распрощаться с Дербеневым и Зацепиным, больше их репертуар я петь не буду», – говорилось в заметке. Алла всегда была человеком слова. В следующие восемь лет она действительно не исполнила ни одного их хита. Дербенев, в свою очередь, в последующем интервью сообщил: «Мои планы больше с Пугачевой не связаны».
Вот так жестко, без обсуждения проблемы, они поставили крест на своих отношениях. Они решили, что смогут обойтись друг без друга. И действительно обошлись. У Аллы появились Паулс и Резник, Дербенев стал раскручивать Распутину и Киркорова. Хотя, надо заметить, Леня тяжело переживал этот разрыв…»
В течение восьми лет Пугачева и Дербенев не общались. Но в 1987 году легендарный поэт устроил в Театре эстрады свой первый и единственный творческий вечер. Пригласил на концерт и Пугачеву. И та согласилась. Всех зрителей, собравшихся в тот день в зале, до глубины души покорил эпизод, когда Пугачева, Дербенев и Зацепин, обнявшись, стояли на сцене. Дербенев даже расплакался от счастья. Он тогда даже произнес: «Господи, какие же мы дурные были, зачем нужны все эти амбиции? Сколько было упущено времени, столько не написано песен для Аллы, и все из-за каких-то дурацких обид».
Леонид Дербенев
Увы, но этот эпизод так и остался эпизодом – возобновления сотрудничества так и не последовало. Хотя в середине 90-х Пугачева и Дербенев все-таки посотрудничали: певица написала музыку, а поэт стихи к песне «Бессонница». Прекрасная, скажем прямо, песня, но и этот факт не стал поводом к тому, чтобы Пугачева и Дербенев продолжили сотрудничество. Хотя дружба между ними возобновилась. По словам В. Дербеневой:«Сначала у Лени обнаружили язву – его положили в больницу при Администрации Президента. Алла с Филиппом навещали его чуть ли не каждый день. Когда выяснилось, что у Лени рак, то врачи решили проводить экстренную операцию. Но у него была редкая группа крови, которую никак не могли найти. «Что делать? – говорил Дербенев. – Я попробую позвонить Пугачевой. Алка все может». И действительно, через несколько часов в больницу доставили нужную кровь. На следующий день ему сделали операцию. Однако Леня прожил после этого недолго – 22 июня 1995 года он скончался.
После смерти директор Пугачевой лично занимался организацией поминок, а организацию сорока дней взяла на себя Маша Распутина. Из-за нее потом разгорелся скандал на вечере памяти Л. Дербенева. Киркоров и Пугачева должны были выступать, но за два дня до концерта заявили, что Филипп уехал в Питер на запись новых песен.
Концерт должны были транслировать по РТР, однако Алла запретила снимать выступления, так как она решила два года не появляться на экране. Мне было неудобно перед артистами, ведь концерт был благотворительный, все работали бесплатно, а телетрансляция – единственная возможность отблагодарить их. Алле было все равно. Пришлось уступить Пугачевой. Однако когда за несколько часов до начала концерта я приехала в Театр эстрады, организаторы мероприятия сообщили мне, что Пугачева отказалась принимать участие в этом концерте и уехала… А ведь она должна была вести это мероприятие, сценарий писался специально под нее.
Но концерт все-таки состоялся, а когда объявили исполнителей, задействованных в концерте, зрители стали кричать: «Пугачеву давай! Где Пугачева?!» Тогда на сцену вышел Лев Лещенко и обратился к залу: «Алла Борисовна по неизвестной никому причине отказалась выступать. Но ведь это вечер памяти Леонида Дербенева. Почитатели Пугачевой, пришедшие на концерт только ради нее, могут обратиться в кассу и получить свои деньги обратно». Из зала ушло только несколько человек.
Причиной отказа Пугачевой стала Маша Распутина. Когда Алла узнала, что финальную песню «Я вернусь» исполнит Распутина, она послала всех на три буквы и удалилась. А через несколько месяцев сама позвонила мне. И здесь всплыл всеми забытый спонсор Снустиков. Пугачева достаточно грубо разговаривала со мной, оскорбляла меня и даже угрожала. Из ее слов я поняла, что у нее вымогали какие-то деньги, ссылаясь на меня. Это могло быть связано с тем самым фондом «Аленький цветочек», который в свое время спонсировал Киркорова. И теперь они решили вытребовать деньги у Филиппа. Но я здесь была ни при чем! Позже мы встретились с Киркоровым, я попыталась установить истину, но Филипп сказал: «Алла Борисовна – женщина, которая не будет ни у кого и никогда просить прощения, даже если она понимает, что не права». Эх, сесть бы нам тогда с Аллой, взять два пол-литра – с одним не разберешься – и все выяснить. Но ей, наверное, этого не надо…»
Неуживчивый композитор
Эдуард Ханок
В китайском гороскопе сказано, что люди, рожденные в год Быка, часто пленяются людьми, рожденными в год Дракона, но очень быстро это пленение рассеивается и наступает разочарование. Именно это и произошло с Аллой Пугачевой (Бык) в ее отношениях с композитором Эдуардом Ханком (Дракон – 1940 год рождения). Хотя их мимолетное творческое сближение и подарило советской эстраде два превосходных хита: «Песня первоклассника» («То ли еще будет»; стихи – И. Шаферан) и «Ты возьми меня с собой» («Песенка журавлика»; стихи – И. Резник).
Ханок родился в Казахстане в семье военного. Однако школу будущий композитор закончил в Бресте. После чего поступил в Минское музыкальное училище имени М. И. Глинки. Этого ему показалось мало, после чего в конце 60-х он присовокупил к этому музыкальному диплому еще один – Московской консерватории имени П. И. Чайковского. Именно во время учебы в последней Ханок увлекся написанием эстрадной музыки, родив на свет два несомненных шлягера: «Зима» (слова – С. Островой, исполнитель – Эдуард Хиль) и «Верба» (слова – Ю. Рыбчинский, исполнитель – ВИА «Самоцветы). Вся страна тогда распевала «Потолок ледяной, дверь скрипучая…», сделав из 30-летнего Ханка популярного композитора.
Именно благодаря поэту Сергею Островому Ханок впервые живьем увидел Аллу Пугачеву. Правда, тогда она была еще мало кому известной певицей. Дело было в 1972 году на телепередаче, посвященной поэзии С. Острового (первую песню на его стихи Пугачева исполнила в 1966 году – это были «Дрозды» на музыку В. Шаинского). Вскоре после этой встречи в репертуаре Пугачевой (она тогда пела в дуэте с Юлием Слободкиным) появилась первая песня Ханка – «А я говорю».
Вторая встреча Пугачевой и Ханка произошла в 1978 году, когда Алла Борисовна уже гремела на всю страну. Впрочем, Ханок тоже гремел, написав несколько шлягеров для разных исполнителей. В 70-е «громче» всего звучали его песни «Разговоры» (стихи – Г. Серебряков) в исполнении Марии Пахоменко, «Качели» (стихи – В. Харитонов) в исполнении Льва Лещенко и «Спорит Вологда и спорит Кострома» (стихи – И. Шаферан) в исполнении ВИА «Пламя». Однако именно новая встреча с Пугачевой вознесет Ханка на «вторую волну» его популярности (по его же собственной теории).
В 1978 году Пугачева включила в свой репертуар две его песни: «То ли еще будет» («Песенка первоклассника») (стихи – И. Шаферан) и «Ты возьми меня с собой» («Песенка про журавлика») (стихи – И. Резник). В том же году Пугачева взяла Ханка на гастроли в Тольятти. Сам композитор вспоминает об этом следующим образом:
«В марте 78-го мы работали над песней «То ли еще будет» и уже назначили день записи. Я собрал музыкантов, оплатил студию – сидим, ждем. А Алла забыла о записи и не явилась! После этого (в апреле) уехала на гастроли в Тольятти и неожиданно вызвала туда меня. Встретили меня просто по-королевски, поселили в шикарном номере. А тут и она приехала с концерта. Я рванулся к ней. Она меня сразу остудила – взглядом, отношением. Молча так посмотрела, что я отскочил, как ошпаренный. Больше я к ней не подходил, и никаких репетиций, естественно, не было…
В Тольятти я принял участие в одном или двух концертах вместо абсолютно потерявшего «творческую форму» одного из ее друзей. Тогда во Дворцах спорта выступление звезды обязательно подавалось в соответствующем антураже, и хотя Пугачева, кажется, первая эту традицию поломала, уже тогда чувствовалось, что ей вся эта «тусовка» была в тягость.
В нашем общении сразу же наметилась линия «и не друг, и не враг, а так», к тому же я заметил у нее черту, которую потом обнаружил у себя: она не любит так называемых лобовых отношений. Встречаясь с новым человеком, Алла вначале возводит между ним и собой как бы стену, выпуская невидимые шипы, а потом уже «стелет розы»…
Находясь в тольяттинской гостинице, я вдруг вспомнил об одной простенькой песенке, связанной с моей неудачной работой на «Беларусьфильме». «Журавлик» был написан для телефильма «Зеленые фрегаты», но так никуда и не пошел, и, рискнув показать его Пугачевой, я неожиданно выиграл: она тут же села за инструмент и предложила свой (как оказалось, лучший) вариант этой песни. Так появились две наши первые и последние совместные работы: «То ли еще будет, ой-ей-ей…» и «Я хочу увидеть море, голубое, голубое…».
Правда, была еще песня «Солнышко смеется, ярко светит детям» – ею, если не ошибаюсь, в 79-м году дебютировала в передаче «Веселые нотки» Кристина, а за сценой, чтобы не вызвать переполоха, пряталась ее именитая мама…
Уже перед окончанием тольяттинских гастролей я зашел к Алле в номер. Она приехала с какого-то приема и была настроена очень благодушно. На столе лежало огромное по тем временам количество денег – сиреневые двадцатипятирублевки. Вдруг Алла поворачивается ко мне и спрашивает: «Ханок, ты сколько дней уже здесь?». Я отвечаю: «Семь!». Она говорит: «У нас в коллективе рабочий день стоит 25 рублей». С этими словами берет со стола деньги и отсчитывает мне семь бумажек по двадцать пять…».
Этот эпизод хорошо демонстрирует то, как изменилось материальное положение Аллы Пугачевой за каких-нибудь семь-восемь лет. Если в начале 70-х она была малооплачиваемой артисткой, получавшей всего 7 рублей за концерт, то теперь, что называется, «купалась в деньгах». Поэтому смешно слышать сегодня расхожую басню о том, что, дескать, советская власть недоплачивала поп-звездам. Да, с нынешним «денежным развратом» то время, конечно, не сравнить. Однако по советским меркам эстрадные звезды получали большие гонорары. Достаточно привести лишь несколько примеров. Об Алле Пугачевой мы уже говорили, поэтому послушаем других.
Игорь Гранов (руководитель вокально-инструментального ансамбля «Голубые гитары»): «Грех жаловаться – зарабатывали мы по советским меркам очень и очень прилично. Я до сих пор внутренне возмущаюсь, когда заводят разговоры про партийную власть, что всех она душила и «не пущала»… Да не было этого! Мы и зарабатывали, и жили хорошо, и за границу ездили. Да, за такую жизнь надо было бороться, но нужно было немного головой думать…».
Но вернемся к Алле Пугачевой и Эдуарду Ханку. Последний вспоминает:
«В 79-м Пугачева возобновила сотрудничество с Ильей Резником – поговаривали, из-за спора за авторство какой-то песни они разругались вдрызг. Это впоследствии навело меня на мысль о справедливости выражения: «От любви до ненависти (и обратно) один шаг», ибо годом ранее, собираясь записывать «Песенку про журавлика» (на стихи Резника), она буркнула мне что-то вроде: «Чтобы на записи я этого Резника не видела»… В общем, это не столь важно – главное, что их альянс привел к совместному суперхиту и Пугачева наконец заставила народ запеть: до этого ее песни в основном слушали.
Ханок родился в Казахстане в семье военного. Однако школу будущий композитор закончил в Бресте. После чего поступил в Минское музыкальное училище имени М. И. Глинки. Этого ему показалось мало, после чего в конце 60-х он присовокупил к этому музыкальному диплому еще один – Московской консерватории имени П. И. Чайковского. Именно во время учебы в последней Ханок увлекся написанием эстрадной музыки, родив на свет два несомненных шлягера: «Зима» (слова – С. Островой, исполнитель – Эдуард Хиль) и «Верба» (слова – Ю. Рыбчинский, исполнитель – ВИА «Самоцветы). Вся страна тогда распевала «Потолок ледяной, дверь скрипучая…», сделав из 30-летнего Ханка популярного композитора.
Именно благодаря поэту Сергею Островому Ханок впервые живьем увидел Аллу Пугачеву. Правда, тогда она была еще мало кому известной певицей. Дело было в 1972 году на телепередаче, посвященной поэзии С. Острового (первую песню на его стихи Пугачева исполнила в 1966 году – это были «Дрозды» на музыку В. Шаинского). Вскоре после этой встречи в репертуаре Пугачевой (она тогда пела в дуэте с Юлием Слободкиным) появилась первая песня Ханка – «А я говорю».
Вторая встреча Пугачевой и Ханка произошла в 1978 году, когда Алла Борисовна уже гремела на всю страну. Впрочем, Ханок тоже гремел, написав несколько шлягеров для разных исполнителей. В 70-е «громче» всего звучали его песни «Разговоры» (стихи – Г. Серебряков) в исполнении Марии Пахоменко, «Качели» (стихи – В. Харитонов) в исполнении Льва Лещенко и «Спорит Вологда и спорит Кострома» (стихи – И. Шаферан) в исполнении ВИА «Пламя». Однако именно новая встреча с Пугачевой вознесет Ханка на «вторую волну» его популярности (по его же собственной теории).
В 1978 году Пугачева включила в свой репертуар две его песни: «То ли еще будет» («Песенка первоклассника») (стихи – И. Шаферан) и «Ты возьми меня с собой» («Песенка про журавлика») (стихи – И. Резник). В том же году Пугачева взяла Ханка на гастроли в Тольятти. Сам композитор вспоминает об этом следующим образом:
«В марте 78-го мы работали над песней «То ли еще будет» и уже назначили день записи. Я собрал музыкантов, оплатил студию – сидим, ждем. А Алла забыла о записи и не явилась! После этого (в апреле) уехала на гастроли в Тольятти и неожиданно вызвала туда меня. Встретили меня просто по-королевски, поселили в шикарном номере. А тут и она приехала с концерта. Я рванулся к ней. Она меня сразу остудила – взглядом, отношением. Молча так посмотрела, что я отскочил, как ошпаренный. Больше я к ней не подходил, и никаких репетиций, естественно, не было…
В Тольятти я принял участие в одном или двух концертах вместо абсолютно потерявшего «творческую форму» одного из ее друзей. Тогда во Дворцах спорта выступление звезды обязательно подавалось в соответствующем антураже, и хотя Пугачева, кажется, первая эту традицию поломала, уже тогда чувствовалось, что ей вся эта «тусовка» была в тягость.
В нашем общении сразу же наметилась линия «и не друг, и не враг, а так», к тому же я заметил у нее черту, которую потом обнаружил у себя: она не любит так называемых лобовых отношений. Встречаясь с новым человеком, Алла вначале возводит между ним и собой как бы стену, выпуская невидимые шипы, а потом уже «стелет розы»…
Находясь в тольяттинской гостинице, я вдруг вспомнил об одной простенькой песенке, связанной с моей неудачной работой на «Беларусьфильме». «Журавлик» был написан для телефильма «Зеленые фрегаты», но так никуда и не пошел, и, рискнув показать его Пугачевой, я неожиданно выиграл: она тут же села за инструмент и предложила свой (как оказалось, лучший) вариант этой песни. Так появились две наши первые и последние совместные работы: «То ли еще будет, ой-ей-ей…» и «Я хочу увидеть море, голубое, голубое…».
Правда, была еще песня «Солнышко смеется, ярко светит детям» – ею, если не ошибаюсь, в 79-м году дебютировала в передаче «Веселые нотки» Кристина, а за сценой, чтобы не вызвать переполоха, пряталась ее именитая мама…
Уже перед окончанием тольяттинских гастролей я зашел к Алле в номер. Она приехала с какого-то приема и была настроена очень благодушно. На столе лежало огромное по тем временам количество денег – сиреневые двадцатипятирублевки. Вдруг Алла поворачивается ко мне и спрашивает: «Ханок, ты сколько дней уже здесь?». Я отвечаю: «Семь!». Она говорит: «У нас в коллективе рабочий день стоит 25 рублей». С этими словами берет со стола деньги и отсчитывает мне семь бумажек по двадцать пять…».
Этот эпизод хорошо демонстрирует то, как изменилось материальное положение Аллы Пугачевой за каких-нибудь семь-восемь лет. Если в начале 70-х она была малооплачиваемой артисткой, получавшей всего 7 рублей за концерт, то теперь, что называется, «купалась в деньгах». Поэтому смешно слышать сегодня расхожую басню о том, что, дескать, советская власть недоплачивала поп-звездам. Да, с нынешним «денежным развратом» то время, конечно, не сравнить. Однако по советским меркам эстрадные звезды получали большие гонорары. Достаточно привести лишь несколько примеров. Об Алле Пугачевой мы уже говорили, поэтому послушаем других.
Эдуард Ханок
Александр Градский: «Начиная с 1975 года я был одним из, может быть, двух-трех самых высокооплачиваемых артистов во Дворцах спорта. Мне платили 400–500 рублей за концерт (средняя зарплата в СССР тогда равнялась 130–150 рублям, причем цены были достаточно низкие. – Ф. Р.). Я получал полторы тысячи рублей в день за 3 двухчасовых концерта в трехоктавном диапазоне…».Игорь Гранов (руководитель вокально-инструментального ансамбля «Голубые гитары»): «Грех жаловаться – зарабатывали мы по советским меркам очень и очень прилично. Я до сих пор внутренне возмущаюсь, когда заводят разговоры про партийную власть, что всех она душила и «не пущала»… Да не было этого! Мы и зарабатывали, и жили хорошо, и за границу ездили. Да, за такую жизнь надо было бороться, но нужно было немного головой думать…».
Но вернемся к Алле Пугачевой и Эдуарду Ханку. Последний вспоминает:
«В 79-м Пугачева возобновила сотрудничество с Ильей Резником – поговаривали, из-за спора за авторство какой-то песни они разругались вдрызг. Это впоследствии навело меня на мысль о справедливости выражения: «От любви до ненависти (и обратно) один шаг», ибо годом ранее, собираясь записывать «Песенку про журавлика» (на стихи Резника), она буркнула мне что-то вроде: «Чтобы на записи я этого Резника не видела»… В общем, это не столь важно – главное, что их альянс привел к совместному суперхиту и Пугачева наконец заставила народ запеть: до этого ее песни в основном слушали.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента