Страница:
Раззаков Федор
Ингрид Бергман - Бросившая все ради любимого
Федор Раззаков
Ингрид Бергман: Бросившая все ради любимого
Ингрид родилась 29 августа 1915 года в Стокгольме. Когда ей было два с половиной года, умерла мать, одиннадцать лет спустя из жизни ушел и отец. Девочку взяла на воспитание ее родная тетя, но и она через год скончалась. Настала очередь дяди Отто, который был строгих правил. Когда в 1933 году Ингрид исполнилось 18 и она изъявила желание стать актрисой, дядя выступил против: он считал, что все актрисы лишь немногим отличаются от проституток. Но так как основную часть дохода он получал из трастового фонда Ингрид (отец, умирая, оставил дочери хорошее наследство), ему пришлось смириться с желанием племянницы. Вскоре Ингрид поступила учиться в Королевскую драматическую школу Стокгольма.
С первых же дней своего пребывания в школе Ингрид зарекомендовала себя как талантливая ученица. Спустя каких-нибудь два месяца после зачисления директор школы Альф Шеберг пошел на беспрецедентный шаг: ввел ее в свой спектакль "Преступление". Правда, за спиной Ингрид люди шушукались, что пойти на это директора подвигла тайная любовь к ученице, желание сделать ее своей любовницей. Может, так оно и было, однако ничего у Шеберга не вышло, поскольку Ингрид влюбилась... в своего партнера по спектаклю 41-летнего Эдвина Адольфсона. И тот, несмотря на то, что был женат и имел детей, ответил девушке взаимностью. В один из дождливых вечеров, сразу после окончания репетиции, он пригласил Ингрид на чашечку кофе. А в ближайшее воскресенье выкроил несколько часов, чтобы встретиться с нею и прогуляться по узким улочкам Старого города. Прогулка длилась не больше часа, после чего Эдвин предложил зайти к своему приятелю, жившему неподалеку. Это был хитрый ход, применяемый Эдвином каждый раз, когда в его сети попадала очередная простушка. Приятель каждые выходные уезжал из города на дачу, оставляя Эдвину ключи от своих городских владений. Лучшего места для любовных свиданий нельзя было придумать. Короче, Ингрид приняла приглашение своего кавалера и уже спустя пару часов распрощалась со своей дественностью раз и навсегда. Так началась их тайная связь, которая длилась около двух месяцев. А поздней осенью того же года всеми помыслами Ингрид уже завладел другой мужчина.
Им стал 27-летний дантист Петер Арон Линдстром. Своим знакомством друг с другом они были обязаны кузине Ингрид, которая была пациенткой Петера и однажды в знак благодарности за труды пригласила его к себе домой на обед. Там же оказалась и Ингрид. Как сама она будет вспоминать позднее, дантист показался ей стариком (интересно, что она тогда думала про свою связь с актером, которому шел 42-й год?!), но у него было несколько преимуществ: он был холост, жил в отдельной квартире, имел в личном пользовании автомобиль и звание профессора медицины. Кроме этого, он не уступал Эдвину ни в обаянии, ни в манере держаться. Ингрид в свою очередь тоже понравилась Петеру, и он стал за ней ухаживать. Девушка приняла эти ухаживания, но в то же время не прервала и своей связи с Эдвином. Создавшаяся ситуация ее вполне устраивала: в общении с Петером она получала духовное удовлетворение, а с Эдвином - сексуальное. Причем последний знал о встречах его партнерши с дантистом, но не ревновал - ему вполне хватало физического обладания возлюбленной. Что касается Петера, то он ни сном ни духом не ведал о своем сопернике, поскольку был увлечен своей карьерой и научной деятельностью.
Всю зиму и весну 1934 года Ингрид вынуждена была разрываться между двумя своими любовниками. График ее встреч с ними выглядел следующим образом: раз в неделю она встречалась с Петером, раз в две недели с Эдвином. Потом наступило лето, свободного времени у Петера было намного больше, и их встречи с Ингрид стали происходить чаще. Каждую субботу они вместе обедали и танцевали, а по воскресеньям гуляли у залива и ездили на живописный островок Дьюргарден, бывший охотничий заповедник королевской семьи, ставший теперь парком развлечений. Встречи обычно заканчивались в холостяцкой квартире Петера.
Когда Эдвин узнал, что Ингрид стала больше времени уделять дантисту, а его игнорировать, он внезапно понял, что может потерять ее. Поскольку подобное развитие событий совершенно не входило в его планы, он решил форсировать события. Став директором готовящегося к съемкам комедийного фильма "Граф из Мункбро", предложил Ингрид единственную женскую роль в нем. А на роль ее киношного возлюбленного назначил... самого себя. Ингрид, естественно, согласилась. Съемки длились шесть недель, и хотя Ингрид была задействована только в двенадцати съемочных днях (ее гонорар составлял чуть более 150 долларов), она каждый день приходила на съемочную площадку и с упоением наблюдала за происходящим. Именно тогда она поняла, что отныне стала рабой кинематографа. Поэтому в конце августа явилась к директору драматической школы и заявила о своем уходе, признавшись, что начала работу над второй картиной и заключила контракт на участие в третьей. Что касается ее отношений с Эдвином, то она их прервала. Как говорится, все, что от него требовалось, Эдвин уже сделал. Отныне всеми помыслами девушки завладел один мужчина - Петер Линдстром. Как признается она позднее: "Это не была любовь с первого взгляда, но нечто такое, что со временем стало очень важным и без чего мы оба не могли жить. И хотя мне нравились многие молодые люди в театре, я чувствовала, что могу больше положиться на его здравый смысл".
В конце января 1935 года на экраны Швеции вышел первый фильм с участием Ингрид Бергман - "Граф из Мункбро". Ему сопутствовал успех и роль Ингрид не осталась незамеченной. Как писали критики, в ее игре не было ни следа неестественности, ни единого фальшивого жеста или слова, ни намека на скованность. Окрыленная успехом, Ингрид вместе с Петером отправилась на целую неделю в Норвегию кататься на лыжах. А когда вернулась, с головой окунулась в кинематограф. В те дни она снималась в своей очередной картине - "Вальпургиева ночь", причем ее партнером по съемкам вновь оказался Эдвин. Согласно легенде, он предпринял попытки вернуть свою бывшую возлюбленную, но она ему вежливо отказала, поскольку уже сделала окончательный выбор в пользу Петера. Говорят, Эдвин не сильно огорчился, поскольку никогда не был обделен вниманием других молоденьких актрис.
12 марта 1936 года из жизни ушел дядя Ингрид Отто, который на протяжении долгого времени был ей вместо отца. Эта смерть еще больше сблизила ее с Петером, который принял самое живое участие в постигшем ее горе. Как признавалась сама Ингрид: "Я помню, каким внимательным был Петер. Его доброта и предупредительность глубоко тронули меня. Вскоре я поняла, что в этом нет ничего необычного. Он был очень благородным и всегда готовым прийти на помощь. Люди самого разного возраста, молодые и старые, искали у него совета или просто изливали ему свои горести. Все говорили, что они очень рады, что мне посчастливилось найти такого чудесного человека. И я тоже была рада".
В начале июля Ингрид и Петер отправились в Германию, где жила тетка актрисы Адлер (кстати, мать Ингрид была немкой), и объявили там о своей помолвке. 7 июля состоялось их венчание, причем проходило оно в той же церкви, где некогда венчались родители Ингрид. Осенью, когда они были уже в Швеции, супруги повторно венчались в приходской церкви в Стеде, пригласив на церемонию только родных и близких. Однако пронюхавшие об этом журналисты (им сообщил об этом местный житель) тоже примчались к месту действия. На следующий день снимки новобрачных появились во всех шведских газетах. Ингрид к тому времени была уже достаточно популярной актрисой и имела полное право на такую рекламу.
Стоит отметить, что если Ингрид практически без колебаний согласилась выйти замуж за Петера, то вот он какое-то время сомневался, стоит ли связывать свою судьбу с актрисой. Даже просил совета у одной своей знакомой, к мнению которой всегда прислушивался. Знакомая специально встретилась с Ингрид, пообщалась с ней и затем донесла свое мнение Петеру: "Да, с такой женщиной ты многим рискуешь". И все же он решился, видимо, рассчитывая справиться с предполагаемыми трудностями такого брака. Он взял с Ингрид слово, что она будет во всем подчиняться ему, в том числе и в вопросах своей профессиональной карьеры. Ингрид легко согласилась с этим условием, поскольку во всем доверяла мужу: она видела, что он обладает чутьем предпринимателя, а сама была совершенно неопытна в деловой сфере. Как удачно выразилась одна из ее подруг: "Она была сильной женщиной, ищущей еще более сильного мужчину". Сама Ингрид объясняла это так: "Ну да, возможно, он был продолжением моего отца. Полагаю, что я искала второго отца. Петер учил и организовывал меня... Мной всегда руководили мужчины: сначала отец, потом дядя Отто, потом мои режиссеры. И затем Петер, взявший меня под строгий контроль. Вместо того, чтобы учить меня быть независимой, поступать самостоятельно, он связал меня своей постоянной помощью, тем, что делал все сам, принимал за меня решения. Но должна признать: это я во всем виновата, потому что с самого начала беспрестанно обращалась к Петеру за советом и руководством и полностью полагалась на него..."
2 октября 1937 года Ингрид начала работу над своим восьмым фильмом "Единственная ночь". И вновь ее партнером стал Эдвин Адольфсон. Бывшие любовники играли двух возлюбленных, и в процессе съемок у них было несколько любовных сцен, где они страстно целовались. Однако их отношения заканчивались сразу после того, как раздавалась команда "Стоп". Изменять мужу Ингрид не собиралась. Съемки фильма завершились 20 декабря, после чего Ингрид и Петер должны были отправиться в путешествие по Норвегии. Однако неотложные дела Петера в клинике сорвали эти планы. Чтобы жена не сильно огорчалась, он подарил ей роскошную горжетку из чернобурки и пообещал взять длительный отпуск следующим летом. Вдобавок ко всему, свой подарок Ингрид сделали и кинозрители, которые назвали Бергман самой популярной актрисой 1937 года (за Ингрид было подано 15 208 голосов, второе место заняла сама Грета Гарбо, собравшая 10 946 голосов).
Между тем слава Бергман вышла далеко за пределы Швеции. Сначала на нее обратили внимание в Германии (как мы помним, она была наполовину немка). Сам министр пропаганды Геббельс восторгался талантом актрисы и мечтал, чтобы она снималась в фильмах киностудии УФА, одной из крупнейших в Европе. Бергман согласилась, причем во многом из-за того, что хотела угодить своей родной тетке Мутти, которая проживала в Германии. В начале 1938 года она заключила договор на участие в двух фильмах УФА. Тогда же на Бергман обратили внимание и в Голливуде. Здесь невольным протеже актрисы стал... обыкновенный лифтер. Он был знаком с помощницей известного голливудского продюсера Дэвида Селзника и как-то в разговоре похвалился ей, что вся Швеция буквально сходит с ума по фильму "Интермеццо", где главную роль играет талантливая актриса Ингрид Бергман. Помощница фильм посмотрела и тоже оказалась под впечатлением игры Бергман. Тут же об этом было доложено Селзнику, но тот какое-то время колебался приглашать в Голливуд новую звезду, поскольку с головой был занят двумя проектами - фильмами "Унесенные ветром" и "Ребекка".
А Бергман снялась на родине в фильме "Лицо женщины". Во время работы над ним она поняла, что забеременела. И сообщила об этом мужу. В тот же вечер они отметили это событие ужином с шампанским в кафе "Ройяль". Эта беременность вынудила боссов УФА поторопиться с началом съемок: вместо конца мая они начались в начале апреля. Фильм назывался "Четыре подружки". Съемки продлились почти два месяца, и все это время Ингрид жила в уютном загородном доме с тремя немецкими актрисами, ее киношными подругами по фильму. Завершив съемки, Ингрид (она была на пятом месяце беременности) вместе с мужем отправилась на автомобиле в Париж, а оттуда в Монте-Карло. В начале июля супруги вернулись в Стокгольм, где Ингрид стала готовиться к рождению ребенка. 20 сентября 1938 года на свет появилась девочка, которой родители дали имя Фридель Пиа - первое в честь матери Ингрид, а второе было составлено из инициалов (Петер, Ингрид, Арон). И еще одно радостное событие произошло в те дни. На следующий день после родов к Ингрид в больницу приехала интеллигентная дама, которая представилась помощницей Дэвида Селзника. Она сообщила актрисе, что в Голливуде хотят купить права на фильм "Интермеццо" и подписать контракт лично с Бергман. Ингрид была на вершине счастья, однако муж остудил ее пыл: по его словам, требовалось тщательно изучить условия контракта, прежде чем его подписывать. В итоге переговоры длились больше месяца. Наконец Петер разрешил своей жене подписать контракт с Голливудом. По нему Ингрид должна была сыграть главную роль в голливудском римейке "Интермеццо" и получать за это 2 500 доларов в неделю (приличные деньги, учитывая, что Вивьен Ли за "Унесенных ветром" платили вдвое меньше). Позднее в контракт будут внесены некоторые дополнения. Ингрид могла быть занята ежегодно в двух картинах, получая при этом 2 812,5 долларов в неделю. Через пять лет ее недельный гонорар должен был составлять 5 000 долларов.
Утром 20 апреля 1939 года Бергман в сопровождении помощницы Селзника Кей Браун прибыла на пароходе в Нью-Йорк (муж с ребенком остались в Стокгольме). Оттуда на автомобиле они отправились в Лос-Анджелес, в роскошный особняк Селзника в Беверли-Хиллз. Увиденное там произвело на гостью неизгладимое впечатление: в доме был бассейн, огромная столовая, несколько спален, гостиных, библиотека и даже кинозал! "Неужели и я смогу когда-нибудь жить в такой роскоши?" - подумала Ингрид, взирая на это богатство. В тот момент хозяина дома на месте не оказалось (он работал в Калвер-Сити над "Унесенными ветром"), поэтому все заботы о гостье взяла на себя его жена Айрин. Она выделила ей несколько гостевых комнат, а вечером повела на ужин в ресторан "Бичкоумбер". Ингрид провела приятный вечер в компании голливудских звезд в лице Мириам Хопкинс, Ричарда Бартелмеса и Грейс Мур. Короче, адаптация Ингрид к голливудской действительности проходила как нельзя лучше.
Через несколько дней состоялась первая встреча Ингрид с Селзником. Она едва не закончилась ссорой. Дело в том, что Сэлзник, привыкший понукать актерами, попытался проделать это и с Бергман. Он с ходу начал выдавать ей свои рекомендации: дескать, фамилию Бергман надо сменить на более американизированную, брови малость общипать, зубы выпрямить и т. д. Когда наконец Селзник замолчал, Бергман холодно заметила, что ничего из вышеперечисленного делать не собирается. Мол, если я вам не нравлюсь такая, какая я есть, нам лучше вообще ничего не затевать. Забудем обо всем. Я уеду первым же поездом. Для Селзника ответ Бергман был подобно ушату холодной воды. До этого ни один артист не позволял разговаривать с ним в подобном тоне. Но именно это и понравилось ему в Бергман. В итоге он засунул свою гордыню подальше и тут же отрекся от всех претензий, высказанных им до этого. Он даже нашел в словах гостьи вполне здравую суть. "Черт возьми, а почему и в самом деле не оставить ее такой, какая она есть? - подумал Селзник. - Естественных звезд в Голливуде еще не было".
Спустя неделю после этой встречи Селзник устроил прием в честь Бергман, на который пришли почти три десятка гостей, причем сплошь одни знаменитости. На той тусовке были замечены: Эролл Флин, Гэри Купер, Лоретта Янг, Тайрон Пауэр, Кэри Грант, Спенсер Трейси, Шарль Буайе, Кларк Гейбл, Энн Шеридан, Клодетт Кольбер и др. В середине мая Бергман съехала от Селзника и поселилась в роскошном доме в Беверли-Хиллз по адресу: 260, Кэмден-Драйв. В доме были четыре спальни, гостиная, большой сад и все такое прочее. Причем Ингрид поначалу пыталась отбрыкаться от столь роскошных хором, но ее быстро убедили в том, что в Голливуде так принято: мол, ее звездный статус требует приличных условий жизни. Однако и в дальнейшем актриса вела себя так же: когда начались съемки "Интермеццо", она стала беспокоиться по поводу расходов на ее костюмы (предлагала не выбрасывать их, а подлатать), не хотела переезжать в новую гримерную, куда более роскошную, чем прежняя и т. д. Короче, к голливудской роскоши Бергман привыкала со скрипом.
Премьера римейка "Интермеццо" состоялась 6 октября 1939 года, когда Бергман уже не было в Америке - она находилась на родине. Однако Селзник позвонил ей по телефону и с радостью сообщил, что фильм имел огромный успех и что Бергман в Америке безоговорочно признали новой звездой. В подтверждение своих слов он зачитал ей отрывок из рецензии, опубликованной в "Нью-Йорк таймс", в которой говорилось: "Ингрид Бергман оказалась прелестной женщиной и чудесной актрисой. Ее игра удивляет зрелостью и в то же время свободна от стилистических штампов: манерничанья, неестественных поз, голосовых модуляций, которые у искушенной актрисы становятся привычным набором..."
Вскоре после этого Бергман продлила контракт с Селзником, причем ее не смутил даже такой пункт, по которому тот имел право продавать ее другим киностудиям, но она с этого не имела бы ни цента. Во многом это объяснялось тем, что Ингрид хотела уехать из Европы, которую охватил пожар мировой войны. Переезд удалось осуществить в начале 1940 года, причем первыми в Америку приехали Ингрид и Пиа, а Петер пока оставался в Швеции, чтобы уладить все формальности, связанные с переездом. В мае он приехал на три недели в США, чтобы навестить жену и дочь. Во время этого визита Ингрид заметила первые трещины в их супружестве. Занятые своими делами (она кино, он - врачебной практикой), они превратились в вежливых друзей, объединенных лишь общей любовью к дочери. Той страсти, которая была между ними каких-нибудь три-четыре года назад, уже не осталось. Как пишет биограф актрисы Д. Спото: "Петер продолжал ошибочно думать, что его жена при всех ее талантах не обладает ни высоким интеллектом, ни здравым смыслом, ни способностью принимать верное решение. Он искренне заблуждался, считая, что у этой восхитительной женщины в голове гуляет ветер. Другими словами, Петер предполагал, что ее очевидное желание опираться на совет мужчины свидетельствует об отсутствии или, по крайней мере, недостатке зрелости и решительности..." Не случайно именно в тот период по Голливуду стали ходить слухи, что у Бергман завелся любовник. Слухи базировались на нескольких предположениях: во-первых, Бергман подолгу не видела своего мужа, во-вторых - мучилась бездельем (в течение продолжительного времени ее не снимали) и в-третьих - такая красивая женщина просто не имела права оставаться одна.
Почти два года Бергман находилась в простое, поскольку никак не удавалось найти для нее подходящую роль. Наконец в 1940 году такая роль нашлась: это была Иви Петерсен в экранизации повести Роберта Стивенсона "Доктор Джекил и мистер Хайд". Во время работы над ним Бергман влюбилась. Причем ее избранником стал исполнитель роли ее возлюбленного актер Спенсер Трейси. Однако эта любовь не стала взаимной, поскольку Трейси хотя и жил отдельно от жены Луизы Тредвел, матери его глухонемого сына, однако разводится с ней не собирался и затевать роман с партнершей по съемкам, да еще иностранкой, тоже. Он хорошо относился к Бергман, но дальше дружбы их отношения не пошли. Ингрид горевала недолго и вскоре увлеклась другим человеком, режиссером, снимавшим фильм, - Виктором Флемингом, за которым в Голливуде давно закрепилось мнение как о грубияне и бабнике. К примеру, свою жену он частенько поколачивал и подшучивал над ней самым безобразным образом: поймав за обеденным столом муху, он макал ее в соус и съедал, нарочито чавкая, чтобы его жену вывернуло наизнанку. Если это происходило, то он считал свою проделку удачной. Ингрид, естественно, про эту сторону облика своего возлюбленного ничего не знала, а увлеклась лишь чисто внешней его стороной - Флеминг был мужчиной импозантным. Однако, согласно легенде, Флеминг тоже не решился ответить взаимностью актрисе-иностранке.
Тем временем весной 1941 года Петеру поступило предложение работать в медицинской школе города Рочестера, и он согласился. Поскольку Ингрид вынуждена была часто отлучаться на съемки, трехлетняя Пия переехала из Калифорнии к отцу. Ингрид с легкостью приняла этот отъезд, поскольку главным в ее жизни была все-таки не семья, а ее карьера в кино. Как позднее признается Пиа: "Реальная семья никогда не была для нее такой же реальной, как то, что происходило на съемочной площадке. Когда она не работала, то считала, что тратит напрасно время". Правда, на момент переезда дочери Ингрид опять томилась без дела - работы в театре или кино для нее не было. Поэтому осень того года она провела в Рочестере. Ингрид занималась дочерью, а также много читала и вязала свитера и юбки для кукол дочери. Надо ли говорить, что такая жизнь ее буквально изматывала? В те дни она писала Селзнику: "Я просто не могу выносить безделья. Более чем когда-либо я чувствую, что надо работать, делать какое-то дело. Мне очень грустно..."
Однако стоящей работы все никак не подворачивалось. Была у Селзника задумка снять фильм про Жанну д'Арк, но этот проект так и не осуществился. И тут в апреле Селзнику наконец удалось договориться с компанией "Уорнер бразерс" задействовать Бергман в фильме "Касабланка". Причем, согласно договора, на этой картине Селзник зарабатывал 125 000 долларов, а Бергман всего 35 000. Но Ингрид была рада любой возможности вернуться на экран, поэтому даже не стала оспаривать свой гонорар. Оставив мужа и дочь в Рочестере, Ингрид в начале мая приехала в Голливуд и поселилась в уютной квартире на Саут-Сполдинг-Драйв.
По воспоминаниям самих участников съемок, работа над фильмом выглядела как нечто невообразимое. Никто понятия не имел, куда движется картина и даже актерам листки с диалогами вручались буквально за несколько часов до начала съемок. Поэтому Бергман работала над своей ролью с тяжелым сердцем, считая, что ввязалась в авантюру. Определенную долю нервозности вносили и обстоятельства личного характера. По Голливуду стали распространяться слухи, что у Бергман развивается не только киношный, но и настоящий роман с ее партнером по съемочной площадке Хемфри Богартом. И хотя ничего подобного на самом деле не происходило, однако нашлись люди, кто поверил этому. Например, супруга Богарта актриса Мейо Мэтот. Она и раньше подозревала мужа в многочисленных изменах, устраивала ему дома всевозможные выволочки, а теперь и вовсе будто с цепи сорвалась - скандал следовал за скандалом. В итоге все это приведет к развалу некогда крепкой семьи.
К удивлению всех участников "Касабланки", фильм получился на редкость удачным и имел у зрителей фантастический успех (сам президент Рузвельт был большим поклонником ленты и специально заказал ее копию для своего домашнего кинотеатра). Более того, фильм будет признан классикой американского кино и встанет в один ряд с такими лентами, как "Унесенные ветром" и "Гражданин Кейн". А игра Бергман и Богарта будет названа бесподобной.
На волне этого успеха Бергман рассчитывала, что теперь без работы не останется. Увы, ожидания не оправдались. Она должна была сниматься в главной роли в картине "По ком звонит колокол", но роль отдали другой актрисе - Вере Зориной. Во многом в этом была вина мужа Ингрид Петера. Как мы помним, он вел все ее дела (Ингрид даже платье не могла себе купить без его ведома) и вел их достаточно жестко. Он считал, что его супруга является выдающейся актрисой и рассчитывал на то, что суммы ее гонораров вырастут в соответствии с этим звездным статусом. Причем сама Ингрид порой ничего не ведала о его финансовых запросах, выбиваемых под ее имя, поскольку Петер не считал нужным даже сообщать ей об этом. В результате между ним и Селзником постоянно происходили стычки, которые и отражались затем на творческой карьере Бергман. Правда, надо отдать должное Селзнику, он плохо относился к мужу актрисы, но саму Ингрид боготворил. Именно поэтому он по ходу съемок "По ком звонит колокол" отстранил Веру Зорину от участия в картине и взял на главную роль Бергман. Об этом его настоятельно просили и участники съемок - режиссер Сэм Вуд и актер Гэри Купер. Кстати, последнему, слывшему большим ловеласом, затем приписали бурный роман с Бергман во время съемок. И хотя реальных подтверждений этому нет, однако роман на самом деле мог иметь место. У обоих актеров в тот период были нелады в личной жизни (например, Ингрид все больше угнетало ее подчиненное по отношению к мужу положение,) оба были оторваны от своих половин (съемки проходили в горах Сьерры-Невады). Косвенно на это указывает и тот факт, что Бергман уговорила Селзника позволить ей следующей весной сняться еще в одном фильме "Уорнер бразерс" - "Саратогская железнодорожная ветка". Догадываетесь, кто играл в нем главную мужскую роль? Конечно, Гэри Купер! Правда, творческого удовлетворения от работы над этим фильмом актеры не получили. "Ветка" оказалась самой дорогой в то время картиной "Уорнер бразерс" (96 сцен, более 11 000 бутафорских предметов, десятки роскошных платьев XIX века), но в прокате потерпела провал. К моменту завершения съемок завершился и роман Бергман и Купера.
Заработав в течение года 100 тысяч долларов (после уплаты всех налогов на руках у актрисы осталось 25 тысяч), Ингрид захотела купить дом в Беверли-Хиллз, к северу от бульвара Сансет. Однако Петер наложил временное вето на эти планы, поскольку в те дни был занят своей врачебной карьерой и не мог позволить жене совершить такую дорогую покупку без своего участия. Петер продолжал жестко контролировать буквально каждый шаг своей жены, выдавая ей на руки весьма незначительные суммы (и это при том, что главным добытчиком в семье была именно она). Однажды она пошла с подругой купить себе платье и у нее не хватило наличных. Ингрид было крайне неловко и перед подругой, и перед продавцами. Но что-то изменить в своих отношениях с мужем Ингрид была не в состоянии. Как признается она позднее: "Сказать по правде, я боялась Петера, и, конечно, это безумие - быть замужем за человеком, которого боишься".
Ингрид Бергман: Бросившая все ради любимого
Ингрид родилась 29 августа 1915 года в Стокгольме. Когда ей было два с половиной года, умерла мать, одиннадцать лет спустя из жизни ушел и отец. Девочку взяла на воспитание ее родная тетя, но и она через год скончалась. Настала очередь дяди Отто, который был строгих правил. Когда в 1933 году Ингрид исполнилось 18 и она изъявила желание стать актрисой, дядя выступил против: он считал, что все актрисы лишь немногим отличаются от проституток. Но так как основную часть дохода он получал из трастового фонда Ингрид (отец, умирая, оставил дочери хорошее наследство), ему пришлось смириться с желанием племянницы. Вскоре Ингрид поступила учиться в Королевскую драматическую школу Стокгольма.
С первых же дней своего пребывания в школе Ингрид зарекомендовала себя как талантливая ученица. Спустя каких-нибудь два месяца после зачисления директор школы Альф Шеберг пошел на беспрецедентный шаг: ввел ее в свой спектакль "Преступление". Правда, за спиной Ингрид люди шушукались, что пойти на это директора подвигла тайная любовь к ученице, желание сделать ее своей любовницей. Может, так оно и было, однако ничего у Шеберга не вышло, поскольку Ингрид влюбилась... в своего партнера по спектаклю 41-летнего Эдвина Адольфсона. И тот, несмотря на то, что был женат и имел детей, ответил девушке взаимностью. В один из дождливых вечеров, сразу после окончания репетиции, он пригласил Ингрид на чашечку кофе. А в ближайшее воскресенье выкроил несколько часов, чтобы встретиться с нею и прогуляться по узким улочкам Старого города. Прогулка длилась не больше часа, после чего Эдвин предложил зайти к своему приятелю, жившему неподалеку. Это был хитрый ход, применяемый Эдвином каждый раз, когда в его сети попадала очередная простушка. Приятель каждые выходные уезжал из города на дачу, оставляя Эдвину ключи от своих городских владений. Лучшего места для любовных свиданий нельзя было придумать. Короче, Ингрид приняла приглашение своего кавалера и уже спустя пару часов распрощалась со своей дественностью раз и навсегда. Так началась их тайная связь, которая длилась около двух месяцев. А поздней осенью того же года всеми помыслами Ингрид уже завладел другой мужчина.
Им стал 27-летний дантист Петер Арон Линдстром. Своим знакомством друг с другом они были обязаны кузине Ингрид, которая была пациенткой Петера и однажды в знак благодарности за труды пригласила его к себе домой на обед. Там же оказалась и Ингрид. Как сама она будет вспоминать позднее, дантист показался ей стариком (интересно, что она тогда думала про свою связь с актером, которому шел 42-й год?!), но у него было несколько преимуществ: он был холост, жил в отдельной квартире, имел в личном пользовании автомобиль и звание профессора медицины. Кроме этого, он не уступал Эдвину ни в обаянии, ни в манере держаться. Ингрид в свою очередь тоже понравилась Петеру, и он стал за ней ухаживать. Девушка приняла эти ухаживания, но в то же время не прервала и своей связи с Эдвином. Создавшаяся ситуация ее вполне устраивала: в общении с Петером она получала духовное удовлетворение, а с Эдвином - сексуальное. Причем последний знал о встречах его партнерши с дантистом, но не ревновал - ему вполне хватало физического обладания возлюбленной. Что касается Петера, то он ни сном ни духом не ведал о своем сопернике, поскольку был увлечен своей карьерой и научной деятельностью.
Всю зиму и весну 1934 года Ингрид вынуждена была разрываться между двумя своими любовниками. График ее встреч с ними выглядел следующим образом: раз в неделю она встречалась с Петером, раз в две недели с Эдвином. Потом наступило лето, свободного времени у Петера было намного больше, и их встречи с Ингрид стали происходить чаще. Каждую субботу они вместе обедали и танцевали, а по воскресеньям гуляли у залива и ездили на живописный островок Дьюргарден, бывший охотничий заповедник королевской семьи, ставший теперь парком развлечений. Встречи обычно заканчивались в холостяцкой квартире Петера.
Когда Эдвин узнал, что Ингрид стала больше времени уделять дантисту, а его игнорировать, он внезапно понял, что может потерять ее. Поскольку подобное развитие событий совершенно не входило в его планы, он решил форсировать события. Став директором готовящегося к съемкам комедийного фильма "Граф из Мункбро", предложил Ингрид единственную женскую роль в нем. А на роль ее киношного возлюбленного назначил... самого себя. Ингрид, естественно, согласилась. Съемки длились шесть недель, и хотя Ингрид была задействована только в двенадцати съемочных днях (ее гонорар составлял чуть более 150 долларов), она каждый день приходила на съемочную площадку и с упоением наблюдала за происходящим. Именно тогда она поняла, что отныне стала рабой кинематографа. Поэтому в конце августа явилась к директору драматической школы и заявила о своем уходе, признавшись, что начала работу над второй картиной и заключила контракт на участие в третьей. Что касается ее отношений с Эдвином, то она их прервала. Как говорится, все, что от него требовалось, Эдвин уже сделал. Отныне всеми помыслами девушки завладел один мужчина - Петер Линдстром. Как признается она позднее: "Это не была любовь с первого взгляда, но нечто такое, что со временем стало очень важным и без чего мы оба не могли жить. И хотя мне нравились многие молодые люди в театре, я чувствовала, что могу больше положиться на его здравый смысл".
В конце января 1935 года на экраны Швеции вышел первый фильм с участием Ингрид Бергман - "Граф из Мункбро". Ему сопутствовал успех и роль Ингрид не осталась незамеченной. Как писали критики, в ее игре не было ни следа неестественности, ни единого фальшивого жеста или слова, ни намека на скованность. Окрыленная успехом, Ингрид вместе с Петером отправилась на целую неделю в Норвегию кататься на лыжах. А когда вернулась, с головой окунулась в кинематограф. В те дни она снималась в своей очередной картине - "Вальпургиева ночь", причем ее партнером по съемкам вновь оказался Эдвин. Согласно легенде, он предпринял попытки вернуть свою бывшую возлюбленную, но она ему вежливо отказала, поскольку уже сделала окончательный выбор в пользу Петера. Говорят, Эдвин не сильно огорчился, поскольку никогда не был обделен вниманием других молоденьких актрис.
12 марта 1936 года из жизни ушел дядя Ингрид Отто, который на протяжении долгого времени был ей вместо отца. Эта смерть еще больше сблизила ее с Петером, который принял самое живое участие в постигшем ее горе. Как признавалась сама Ингрид: "Я помню, каким внимательным был Петер. Его доброта и предупредительность глубоко тронули меня. Вскоре я поняла, что в этом нет ничего необычного. Он был очень благородным и всегда готовым прийти на помощь. Люди самого разного возраста, молодые и старые, искали у него совета или просто изливали ему свои горести. Все говорили, что они очень рады, что мне посчастливилось найти такого чудесного человека. И я тоже была рада".
В начале июля Ингрид и Петер отправились в Германию, где жила тетка актрисы Адлер (кстати, мать Ингрид была немкой), и объявили там о своей помолвке. 7 июля состоялось их венчание, причем проходило оно в той же церкви, где некогда венчались родители Ингрид. Осенью, когда они были уже в Швеции, супруги повторно венчались в приходской церкви в Стеде, пригласив на церемонию только родных и близких. Однако пронюхавшие об этом журналисты (им сообщил об этом местный житель) тоже примчались к месту действия. На следующий день снимки новобрачных появились во всех шведских газетах. Ингрид к тому времени была уже достаточно популярной актрисой и имела полное право на такую рекламу.
Стоит отметить, что если Ингрид практически без колебаний согласилась выйти замуж за Петера, то вот он какое-то время сомневался, стоит ли связывать свою судьбу с актрисой. Даже просил совета у одной своей знакомой, к мнению которой всегда прислушивался. Знакомая специально встретилась с Ингрид, пообщалась с ней и затем донесла свое мнение Петеру: "Да, с такой женщиной ты многим рискуешь". И все же он решился, видимо, рассчитывая справиться с предполагаемыми трудностями такого брака. Он взял с Ингрид слово, что она будет во всем подчиняться ему, в том числе и в вопросах своей профессиональной карьеры. Ингрид легко согласилась с этим условием, поскольку во всем доверяла мужу: она видела, что он обладает чутьем предпринимателя, а сама была совершенно неопытна в деловой сфере. Как удачно выразилась одна из ее подруг: "Она была сильной женщиной, ищущей еще более сильного мужчину". Сама Ингрид объясняла это так: "Ну да, возможно, он был продолжением моего отца. Полагаю, что я искала второго отца. Петер учил и организовывал меня... Мной всегда руководили мужчины: сначала отец, потом дядя Отто, потом мои режиссеры. И затем Петер, взявший меня под строгий контроль. Вместо того, чтобы учить меня быть независимой, поступать самостоятельно, он связал меня своей постоянной помощью, тем, что делал все сам, принимал за меня решения. Но должна признать: это я во всем виновата, потому что с самого начала беспрестанно обращалась к Петеру за советом и руководством и полностью полагалась на него..."
2 октября 1937 года Ингрид начала работу над своим восьмым фильмом "Единственная ночь". И вновь ее партнером стал Эдвин Адольфсон. Бывшие любовники играли двух возлюбленных, и в процессе съемок у них было несколько любовных сцен, где они страстно целовались. Однако их отношения заканчивались сразу после того, как раздавалась команда "Стоп". Изменять мужу Ингрид не собиралась. Съемки фильма завершились 20 декабря, после чего Ингрид и Петер должны были отправиться в путешествие по Норвегии. Однако неотложные дела Петера в клинике сорвали эти планы. Чтобы жена не сильно огорчалась, он подарил ей роскошную горжетку из чернобурки и пообещал взять длительный отпуск следующим летом. Вдобавок ко всему, свой подарок Ингрид сделали и кинозрители, которые назвали Бергман самой популярной актрисой 1937 года (за Ингрид было подано 15 208 голосов, второе место заняла сама Грета Гарбо, собравшая 10 946 голосов).
Между тем слава Бергман вышла далеко за пределы Швеции. Сначала на нее обратили внимание в Германии (как мы помним, она была наполовину немка). Сам министр пропаганды Геббельс восторгался талантом актрисы и мечтал, чтобы она снималась в фильмах киностудии УФА, одной из крупнейших в Европе. Бергман согласилась, причем во многом из-за того, что хотела угодить своей родной тетке Мутти, которая проживала в Германии. В начале 1938 года она заключила договор на участие в двух фильмах УФА. Тогда же на Бергман обратили внимание и в Голливуде. Здесь невольным протеже актрисы стал... обыкновенный лифтер. Он был знаком с помощницей известного голливудского продюсера Дэвида Селзника и как-то в разговоре похвалился ей, что вся Швеция буквально сходит с ума по фильму "Интермеццо", где главную роль играет талантливая актриса Ингрид Бергман. Помощница фильм посмотрела и тоже оказалась под впечатлением игры Бергман. Тут же об этом было доложено Селзнику, но тот какое-то время колебался приглашать в Голливуд новую звезду, поскольку с головой был занят двумя проектами - фильмами "Унесенные ветром" и "Ребекка".
А Бергман снялась на родине в фильме "Лицо женщины". Во время работы над ним она поняла, что забеременела. И сообщила об этом мужу. В тот же вечер они отметили это событие ужином с шампанским в кафе "Ройяль". Эта беременность вынудила боссов УФА поторопиться с началом съемок: вместо конца мая они начались в начале апреля. Фильм назывался "Четыре подружки". Съемки продлились почти два месяца, и все это время Ингрид жила в уютном загородном доме с тремя немецкими актрисами, ее киношными подругами по фильму. Завершив съемки, Ингрид (она была на пятом месяце беременности) вместе с мужем отправилась на автомобиле в Париж, а оттуда в Монте-Карло. В начале июля супруги вернулись в Стокгольм, где Ингрид стала готовиться к рождению ребенка. 20 сентября 1938 года на свет появилась девочка, которой родители дали имя Фридель Пиа - первое в честь матери Ингрид, а второе было составлено из инициалов (Петер, Ингрид, Арон). И еще одно радостное событие произошло в те дни. На следующий день после родов к Ингрид в больницу приехала интеллигентная дама, которая представилась помощницей Дэвида Селзника. Она сообщила актрисе, что в Голливуде хотят купить права на фильм "Интермеццо" и подписать контракт лично с Бергман. Ингрид была на вершине счастья, однако муж остудил ее пыл: по его словам, требовалось тщательно изучить условия контракта, прежде чем его подписывать. В итоге переговоры длились больше месяца. Наконец Петер разрешил своей жене подписать контракт с Голливудом. По нему Ингрид должна была сыграть главную роль в голливудском римейке "Интермеццо" и получать за это 2 500 доларов в неделю (приличные деньги, учитывая, что Вивьен Ли за "Унесенных ветром" платили вдвое меньше). Позднее в контракт будут внесены некоторые дополнения. Ингрид могла быть занята ежегодно в двух картинах, получая при этом 2 812,5 долларов в неделю. Через пять лет ее недельный гонорар должен был составлять 5 000 долларов.
Утром 20 апреля 1939 года Бергман в сопровождении помощницы Селзника Кей Браун прибыла на пароходе в Нью-Йорк (муж с ребенком остались в Стокгольме). Оттуда на автомобиле они отправились в Лос-Анджелес, в роскошный особняк Селзника в Беверли-Хиллз. Увиденное там произвело на гостью неизгладимое впечатление: в доме был бассейн, огромная столовая, несколько спален, гостиных, библиотека и даже кинозал! "Неужели и я смогу когда-нибудь жить в такой роскоши?" - подумала Ингрид, взирая на это богатство. В тот момент хозяина дома на месте не оказалось (он работал в Калвер-Сити над "Унесенными ветром"), поэтому все заботы о гостье взяла на себя его жена Айрин. Она выделила ей несколько гостевых комнат, а вечером повела на ужин в ресторан "Бичкоумбер". Ингрид провела приятный вечер в компании голливудских звезд в лице Мириам Хопкинс, Ричарда Бартелмеса и Грейс Мур. Короче, адаптация Ингрид к голливудской действительности проходила как нельзя лучше.
Через несколько дней состоялась первая встреча Ингрид с Селзником. Она едва не закончилась ссорой. Дело в том, что Сэлзник, привыкший понукать актерами, попытался проделать это и с Бергман. Он с ходу начал выдавать ей свои рекомендации: дескать, фамилию Бергман надо сменить на более американизированную, брови малость общипать, зубы выпрямить и т. д. Когда наконец Селзник замолчал, Бергман холодно заметила, что ничего из вышеперечисленного делать не собирается. Мол, если я вам не нравлюсь такая, какая я есть, нам лучше вообще ничего не затевать. Забудем обо всем. Я уеду первым же поездом. Для Селзника ответ Бергман был подобно ушату холодной воды. До этого ни один артист не позволял разговаривать с ним в подобном тоне. Но именно это и понравилось ему в Бергман. В итоге он засунул свою гордыню подальше и тут же отрекся от всех претензий, высказанных им до этого. Он даже нашел в словах гостьи вполне здравую суть. "Черт возьми, а почему и в самом деле не оставить ее такой, какая она есть? - подумал Селзник. - Естественных звезд в Голливуде еще не было".
Спустя неделю после этой встречи Селзник устроил прием в честь Бергман, на который пришли почти три десятка гостей, причем сплошь одни знаменитости. На той тусовке были замечены: Эролл Флин, Гэри Купер, Лоретта Янг, Тайрон Пауэр, Кэри Грант, Спенсер Трейси, Шарль Буайе, Кларк Гейбл, Энн Шеридан, Клодетт Кольбер и др. В середине мая Бергман съехала от Селзника и поселилась в роскошном доме в Беверли-Хиллз по адресу: 260, Кэмден-Драйв. В доме были четыре спальни, гостиная, большой сад и все такое прочее. Причем Ингрид поначалу пыталась отбрыкаться от столь роскошных хором, но ее быстро убедили в том, что в Голливуде так принято: мол, ее звездный статус требует приличных условий жизни. Однако и в дальнейшем актриса вела себя так же: когда начались съемки "Интермеццо", она стала беспокоиться по поводу расходов на ее костюмы (предлагала не выбрасывать их, а подлатать), не хотела переезжать в новую гримерную, куда более роскошную, чем прежняя и т. д. Короче, к голливудской роскоши Бергман привыкала со скрипом.
Премьера римейка "Интермеццо" состоялась 6 октября 1939 года, когда Бергман уже не было в Америке - она находилась на родине. Однако Селзник позвонил ей по телефону и с радостью сообщил, что фильм имел огромный успех и что Бергман в Америке безоговорочно признали новой звездой. В подтверждение своих слов он зачитал ей отрывок из рецензии, опубликованной в "Нью-Йорк таймс", в которой говорилось: "Ингрид Бергман оказалась прелестной женщиной и чудесной актрисой. Ее игра удивляет зрелостью и в то же время свободна от стилистических штампов: манерничанья, неестественных поз, голосовых модуляций, которые у искушенной актрисы становятся привычным набором..."
Вскоре после этого Бергман продлила контракт с Селзником, причем ее не смутил даже такой пункт, по которому тот имел право продавать ее другим киностудиям, но она с этого не имела бы ни цента. Во многом это объяснялось тем, что Ингрид хотела уехать из Европы, которую охватил пожар мировой войны. Переезд удалось осуществить в начале 1940 года, причем первыми в Америку приехали Ингрид и Пиа, а Петер пока оставался в Швеции, чтобы уладить все формальности, связанные с переездом. В мае он приехал на три недели в США, чтобы навестить жену и дочь. Во время этого визита Ингрид заметила первые трещины в их супружестве. Занятые своими делами (она кино, он - врачебной практикой), они превратились в вежливых друзей, объединенных лишь общей любовью к дочери. Той страсти, которая была между ними каких-нибудь три-четыре года назад, уже не осталось. Как пишет биограф актрисы Д. Спото: "Петер продолжал ошибочно думать, что его жена при всех ее талантах не обладает ни высоким интеллектом, ни здравым смыслом, ни способностью принимать верное решение. Он искренне заблуждался, считая, что у этой восхитительной женщины в голове гуляет ветер. Другими словами, Петер предполагал, что ее очевидное желание опираться на совет мужчины свидетельствует об отсутствии или, по крайней мере, недостатке зрелости и решительности..." Не случайно именно в тот период по Голливуду стали ходить слухи, что у Бергман завелся любовник. Слухи базировались на нескольких предположениях: во-первых, Бергман подолгу не видела своего мужа, во-вторых - мучилась бездельем (в течение продолжительного времени ее не снимали) и в-третьих - такая красивая женщина просто не имела права оставаться одна.
Почти два года Бергман находилась в простое, поскольку никак не удавалось найти для нее подходящую роль. Наконец в 1940 году такая роль нашлась: это была Иви Петерсен в экранизации повести Роберта Стивенсона "Доктор Джекил и мистер Хайд". Во время работы над ним Бергман влюбилась. Причем ее избранником стал исполнитель роли ее возлюбленного актер Спенсер Трейси. Однако эта любовь не стала взаимной, поскольку Трейси хотя и жил отдельно от жены Луизы Тредвел, матери его глухонемого сына, однако разводится с ней не собирался и затевать роман с партнершей по съемкам, да еще иностранкой, тоже. Он хорошо относился к Бергман, но дальше дружбы их отношения не пошли. Ингрид горевала недолго и вскоре увлеклась другим человеком, режиссером, снимавшим фильм, - Виктором Флемингом, за которым в Голливуде давно закрепилось мнение как о грубияне и бабнике. К примеру, свою жену он частенько поколачивал и подшучивал над ней самым безобразным образом: поймав за обеденным столом муху, он макал ее в соус и съедал, нарочито чавкая, чтобы его жену вывернуло наизнанку. Если это происходило, то он считал свою проделку удачной. Ингрид, естественно, про эту сторону облика своего возлюбленного ничего не знала, а увлеклась лишь чисто внешней его стороной - Флеминг был мужчиной импозантным. Однако, согласно легенде, Флеминг тоже не решился ответить взаимностью актрисе-иностранке.
Тем временем весной 1941 года Петеру поступило предложение работать в медицинской школе города Рочестера, и он согласился. Поскольку Ингрид вынуждена была часто отлучаться на съемки, трехлетняя Пия переехала из Калифорнии к отцу. Ингрид с легкостью приняла этот отъезд, поскольку главным в ее жизни была все-таки не семья, а ее карьера в кино. Как позднее признается Пиа: "Реальная семья никогда не была для нее такой же реальной, как то, что происходило на съемочной площадке. Когда она не работала, то считала, что тратит напрасно время". Правда, на момент переезда дочери Ингрид опять томилась без дела - работы в театре или кино для нее не было. Поэтому осень того года она провела в Рочестере. Ингрид занималась дочерью, а также много читала и вязала свитера и юбки для кукол дочери. Надо ли говорить, что такая жизнь ее буквально изматывала? В те дни она писала Селзнику: "Я просто не могу выносить безделья. Более чем когда-либо я чувствую, что надо работать, делать какое-то дело. Мне очень грустно..."
Однако стоящей работы все никак не подворачивалось. Была у Селзника задумка снять фильм про Жанну д'Арк, но этот проект так и не осуществился. И тут в апреле Селзнику наконец удалось договориться с компанией "Уорнер бразерс" задействовать Бергман в фильме "Касабланка". Причем, согласно договора, на этой картине Селзник зарабатывал 125 000 долларов, а Бергман всего 35 000. Но Ингрид была рада любой возможности вернуться на экран, поэтому даже не стала оспаривать свой гонорар. Оставив мужа и дочь в Рочестере, Ингрид в начале мая приехала в Голливуд и поселилась в уютной квартире на Саут-Сполдинг-Драйв.
По воспоминаниям самих участников съемок, работа над фильмом выглядела как нечто невообразимое. Никто понятия не имел, куда движется картина и даже актерам листки с диалогами вручались буквально за несколько часов до начала съемок. Поэтому Бергман работала над своей ролью с тяжелым сердцем, считая, что ввязалась в авантюру. Определенную долю нервозности вносили и обстоятельства личного характера. По Голливуду стали распространяться слухи, что у Бергман развивается не только киношный, но и настоящий роман с ее партнером по съемочной площадке Хемфри Богартом. И хотя ничего подобного на самом деле не происходило, однако нашлись люди, кто поверил этому. Например, супруга Богарта актриса Мейо Мэтот. Она и раньше подозревала мужа в многочисленных изменах, устраивала ему дома всевозможные выволочки, а теперь и вовсе будто с цепи сорвалась - скандал следовал за скандалом. В итоге все это приведет к развалу некогда крепкой семьи.
К удивлению всех участников "Касабланки", фильм получился на редкость удачным и имел у зрителей фантастический успех (сам президент Рузвельт был большим поклонником ленты и специально заказал ее копию для своего домашнего кинотеатра). Более того, фильм будет признан классикой американского кино и встанет в один ряд с такими лентами, как "Унесенные ветром" и "Гражданин Кейн". А игра Бергман и Богарта будет названа бесподобной.
На волне этого успеха Бергман рассчитывала, что теперь без работы не останется. Увы, ожидания не оправдались. Она должна была сниматься в главной роли в картине "По ком звонит колокол", но роль отдали другой актрисе - Вере Зориной. Во многом в этом была вина мужа Ингрид Петера. Как мы помним, он вел все ее дела (Ингрид даже платье не могла себе купить без его ведома) и вел их достаточно жестко. Он считал, что его супруга является выдающейся актрисой и рассчитывал на то, что суммы ее гонораров вырастут в соответствии с этим звездным статусом. Причем сама Ингрид порой ничего не ведала о его финансовых запросах, выбиваемых под ее имя, поскольку Петер не считал нужным даже сообщать ей об этом. В результате между ним и Селзником постоянно происходили стычки, которые и отражались затем на творческой карьере Бергман. Правда, надо отдать должное Селзнику, он плохо относился к мужу актрисы, но саму Ингрид боготворил. Именно поэтому он по ходу съемок "По ком звонит колокол" отстранил Веру Зорину от участия в картине и взял на главную роль Бергман. Об этом его настоятельно просили и участники съемок - режиссер Сэм Вуд и актер Гэри Купер. Кстати, последнему, слывшему большим ловеласом, затем приписали бурный роман с Бергман во время съемок. И хотя реальных подтверждений этому нет, однако роман на самом деле мог иметь место. У обоих актеров в тот период были нелады в личной жизни (например, Ингрид все больше угнетало ее подчиненное по отношению к мужу положение,) оба были оторваны от своих половин (съемки проходили в горах Сьерры-Невады). Косвенно на это указывает и тот факт, что Бергман уговорила Селзника позволить ей следующей весной сняться еще в одном фильме "Уорнер бразерс" - "Саратогская железнодорожная ветка". Догадываетесь, кто играл в нем главную мужскую роль? Конечно, Гэри Купер! Правда, творческого удовлетворения от работы над этим фильмом актеры не получили. "Ветка" оказалась самой дорогой в то время картиной "Уорнер бразерс" (96 сцен, более 11 000 бутафорских предметов, десятки роскошных платьев XIX века), но в прокате потерпела провал. К моменту завершения съемок завершился и роман Бергман и Купера.
Заработав в течение года 100 тысяч долларов (после уплаты всех налогов на руках у актрисы осталось 25 тысяч), Ингрид захотела купить дом в Беверли-Хиллз, к северу от бульвара Сансет. Однако Петер наложил временное вето на эти планы, поскольку в те дни был занят своей врачебной карьерой и не мог позволить жене совершить такую дорогую покупку без своего участия. Петер продолжал жестко контролировать буквально каждый шаг своей жены, выдавая ей на руки весьма незначительные суммы (и это при том, что главным добытчиком в семье была именно она). Однажды она пошла с подругой купить себе платье и у нее не хватило наличных. Ингрид было крайне неловко и перед подругой, и перед продавцами. Но что-то изменить в своих отношениях с мужем Ингрид была не в состоянии. Как признается она позднее: "Сказать по правде, я боялась Петера, и, конечно, это безумие - быть замужем за человеком, которого боишься".