Страница:
Идентичная этому ситуация сложилась и с печатными СМИ, где пальма первенства была отдана «желтой прессе», как самому эффективному способу манипулирования сознанием людей. Не остался в стороне и юмор, перед которым была поставлена все та же задача – уводить мысли людей подальше от серьезных умозаключений. Впрочем, все это можно объяснить не только мировым заговором против проигравшей холодную войну России, но и новыми мировыми реалиями, а именно – сменой эпох, когда вместо модерна пришел постмодерн. Последний резко сменил прежние идеологические ориентиры, формируя новую реальность, а с нею и нового человека. Какого? Послушаем на этот счет рассуждения журналистки С. Замлеловой: «Речь идет не столько об измельчении рода человеческого, сколько о повсеместной человеческой тяге к расслабленности. Свободе, всегда требующей усилий и чреватой муками, человек предпочел чувственное раскрепощение. Постмодернизм, призывающий подменять реальность разного рода имитациями, принес новое понимание свободы и радости. Человечество не хочет более постижения сущего, с него довольно немудреных удовольствий. Вот почему творчество обращается не к разуму, а к инстинктам… В эпоху постмодернизма в творчестве перестает цениться то, что ценилось в классическую эпоху…»
СССР дольше всех сопротивлялся наступлению постмодерна, но и он все-таки пал под его натиском. С этого момента инстинкты возобладали и у нас. Поэтому юмор скатился к примитивным темам «ниже пояса», впрочем, как и все остальные жанры и виды искусства. Даже сатира вульгаризировалась, превратившись в служанку все тех же инстинктов: ее миссией отныне стало: держать «на крючке» верховную власть, чтобы по возможности способствовать ее осмеянию, дискредитации в глазах обывателя. Хотя, скажем прямо, российская власть дискредитировала себя и без всякой сатиры. Вот почему в конце 90-х сложилась такая ситуация, когда управлять по-старому для российской элиты стало уже невозможно – страна могла попросту взорваться. Запад это понял, поэтому способствовал тому, чтобы на смену вконец растерявшему свою популярность (а также и здоровье) Борису Ельцину пришел более молодой и хваткий политик. Им стал бывший чекист (хотя известно, что бывших среди них не бывает) Владимир Путин, который стал президентом России в марте 2000 года.
Соглашаясь на эту рокировку, Запад прекрасно понимал все риски, которые могли этому сопутствовать. Ведь хотя Путин и был выходцем из прозападного собчаковского клана (в него же, например, входил и главный «прихватизатор» Анатолий Чубайс), однако в силу своих чекистских корней мог стать фигурой в какой-то мере самостоятельной. Однако за те десять лет, что Запад хозяйничал в России, ее элита (да и значительная часть населения) была уже настолько сильно опутана западными «цепями», что бояться выхода России из подчинения Западу не приходилось. Путин, конечно, мог взять курс на некое поднятие духа национального самосознания у россиян, но кардинально переломить ситуацию ему бы никто не дал. Впрочем, он тогда к этому и не стремился.
Приход к власти Путина несколько изменил вектор развития российской идеологии. В том числе и в области юмора. Нет, последний не стал исповедовать гуманистические и высокоморальные принципы, но в части политической сатиры резко изменился. Например, сошли на нет три ярких представителя этого жанра: Геннадий Хазанов, Михаил Грушевский и Виктор Шендерович.
Хазанов и Грушевский одними из первых начали пародировать широко известных политических деятелей нашей страны. На эту стезю они вступили еще в годы перестройки, в конце 80-х, пародируя Ленина, Сталина, Брежнева, Горбачева, Ельцина, Хасбулатова, Лебедя, Жириновского и др. В середине 90-х Хазанов несколько отошел от этого жанра, а Грушевский продолжил эксперименты в этом направлении. В 1994 году он выпустил сольную программу «Один за всех», куда вошли номера, в которых «звучали» голоса, как политиков, так и популярных артистов. Кстати, именно Грушевский первым на постсоветской эстраде начал пародировать (весьма по-дружески) Бориса Ельцина, за что удостоился статьи в центральной прессе («Первый, кто покусился на президента», журнал «Столица», 1993, № 52).
В этом же жанре тогда работал и другой сатирик-еврей – драматург Виктор Шендерович, который затеял на ТВ (на канале НТВ, принадлежавшем его соплеменнику, олигарху Владимиру Гусинскому, за спиной которого стояли США и их верный союзник Израиль) передачу «Куклы», где за политиков «говорил» Сергей Безруков. Это была одна из самых язвительных пародийно-сатирических передач, где действующих политиков, что называется, не жалели: иные пародии на них были настолько злыми, что вызывали оторопь у публики. Даже прародитель российских «Кукол» – английская телепередача с тем же названием – не позволяла себе таких острот, которые звучали у Шендеровича. Все это было закономерно, учитывая то, о чем речь шла выше: Запад весьма ревностно следил за собственными сатириками, зато российским позволял вести себя куда более раскованно, чтобы держать в известном напряжении российские власти.
Кстати, бытует мнение, что Ельцин был большим демократом, поэтому и не закрывал острые «Куклы». На самом деле это было не в его компетенции. Он хотя и был президентом, однако ему не позволялось вмешиваться в вопросы идеологии, за которые отвечали его западные хозяева. Вот он и не вмешивался.
Итак, деятельность Хазанова, Грушевского и Шендеровича на поле политсатиры длилась примерно десятилетие (1990—1999). Затем наступили иные времена, связанные с приходом к власти В. Путина. С его воцарением закатились звезды сначала Хазанова (в 98-м он ушел директорствовать в столичный Театр эстрады), Грушевского, а затем и «Кукол» Шендеровича (последняя была закрыта в 2003 году, как и другое его энтэвэшное детище – передача «Тушите свет!»). Злая и саркастическая пародии уходили в небытие, чтобы уступить место пародии иронической. Таким образом Путин отвоевал себе право не только отодвинуть от власти наиболее одиозных олигархов (Б. Березовского, В. Гусинского, М. Ходорковского), но и тех сатириков, которые могли покуситься на его харизму национального лидера.
Максим Галкин работал в жанре иронической пародии, поэтому именно его талант и окажется наиболее востребованным при новом правителе, именно ему будет определено свыше (с кремлевского верха) стать в новом десятилетии законодателем моды в жанре пародии. Ведь то, как он пародировал известных артистов или политиков, в целом не несло в себе явной или скрытой угрозы для последних, и даже более того – подспудно работало на увеличение их популярности. Эту манеру Галкина сразу распознал Задорнов, который в ту пору и сам работал в этом же стиле (более критичным он станет чуть позже), и осенью 1999 года даже назвал Галкина своим преемником (хотя сам сатирик уверяет, что это было сказано в шутку).
Итак, с уходом ельцинской эпохи должна была уйти в небытие и злободневная сатира. Отныне юмор должен был стать каким угодно – ироничным, стебанутым, даже похабным – но юмор на злобу дня из официального эфира должен был исчезнуть. И Максим Галкин здесь был далеко не одинок, поскольку вместе с ним на авансцену постельцинского юмора вышла большая плеяда молодых юмористов, которым помогли выйти на сцену корифеи жанра. Вот как об этом вспоминает один из них – Евгений Петросян:
«Когда я впервые увидел юного Максима Галкина на сцене, по-моему, это было в 97-м году, я сразу попросил его прийти ко мне в гримерку. Мне достаточно было трех минут его выступления, чтобы понять, что у нас в юмористическом жанре пополнение. Когда в 99-м году все газеты вторили одному уходящему из жанра артисту, что жанр юмора умер (речь идет о Геннадии Хазанове. – Ф. Р.), мы с Евгением Шебагутдиновым предложили в Комитете по культуре провести конкурс юмористов и разобраться – жанр все-таки умер или не умер, да здравствует жанр! Провели… И конкурс стал событийным. Можно сказать, мы открыли тогда имена нынешнего юмористического поколения. Лауреатами стали Максим Галкин, Сергей Дроботенко, Юрий Гальцев, Геннадий Ветров, Сергей Чванов, Игорь Касилов (сейчас двое последних – это «Новые русские бабки»), Виктор Разумовский и Александр Морозов, составлявшие клоунский ансамбль «Братья по разуму», Святослав Ещенко, Андрей Данилко – тогда еще юморист, братья Александр и Валерий Пономаренко, клоунские ансамбли «Лицедеи-Лицей» и «Унисон»…».
Это вполне естественно, что после ельцинского десятилетия бандитского беспредела в России должна была наступить эпоха с обратным показателем – время относительного спокойствия. И хотя колониальная зависимость России никуда деваться не собиралась и даже более того – должна была усилиться, однако все это должно было происходить завуалированно и сопровождаться патриотической риторикой. И юмор должен был из сферы политики перейти в сферу быта. Он должен был стать одним из элементов шоу-бизнеса, который начал реально складываться в России именно на закате ельцинской эпохи – в самом конце 90-х (если точнее – после дефолта августа 1998 года). Поэтому заработки юмористов (впрочем, как и всех остальных представителей шоу-бизнеса) должны были стать значительно выше, чем у их предшественников, поскольку только таким образом власти могли купить лояльность молодого поколения артистов. То есть властью декларировалось следующее: куй большие бабки любыми способами, но в большую политику не лезь.
Первый заметный номер Галкина о политиках был явлен широкой публике все тем же Задорновым в самом начале апреля 2000 года на «Кубке юмора». Галкин пародировал пятерых российских политических фронтмэнов, делавших «погоду» в то время: Бориса Ельцина, Виктора Черномырдина, Владимира Жириновского, Григория Явлинского, Егора Гайдара. К этому сонму политиков-мужчин была добавлена и одна женщина-оппозиционер – Валерия Новодворская. Скажем прямо, всех шестерых Максим копировал почти «в ноль» – то есть, весьма похоже на оригиналы. Причем речь идет как о голосовом сходстве, так и о внешнем. Неплохо выглядели и тексты, которые сочинил сам Галкин. Выигрышнее всех в этой компании смотрелся пенсионер Ельцин, которого Галкин изображал как снисходительного и доброго дедушку – отца русской демократии, который пытается примирить остальных персонажей друг с другом.
Говорят, Ельцину эта пародия понравилась, что уже было немаловажно. Он хотя и был пенсионером, однако на самом деле все еще «рулил» политикой через свою Семью – членов собственного клана, оставшихся во власти после его ухода. Если бы Галкин допустил оплошность и «высек» Бориса Николаевича, его карьера завершилась бы, едва начавшись. А так покровительство Ельцина позволило Галкину и дальше заниматься своим делом – пародировать действующих политиков. После того, как Ельцин «дал отмашку» Галкину, другим жертвам его пародий уже не оставалось ничего иного, как смириться со своей участью и разрешить молодому пародисту «трепать» свои лица на эстраде. Хотя обиженные, конечно же, были. Например, премьер-министр РФ Виктор Черномырдин какое-то время никак не мог смириться с тем, как представляет его на сцене Галкин: этаким косноязычным тугодумом. И порой при встречах выражал молодому артисту свое неудовольствие. По словам Галкина:
«В декабре 2000 года меня пригласили на новогодний прием в Кремль, к Путину. Как раз на том приеме меня заловил Черномырдин, он был с супругой… Увидел меня – а до этого я его (копируя голос Черномырдина) хорошо достал со сцены – и говорит: «О-о-о, во-о-от он!». А его супруга: «Витя, надо его здесь прямо убить, пока есть такая возможность…»
Но, как мы знаем, никто Галкина не убил, даже попытки такой не предпринимал, хотя покушался он, как уже отмечалось, на персоны весьма влиятельные. Однако повторимся: его ироничные пародии могли раздражать отдельных фигурантов, но не более того. Если бы они вызывали у них ненависть (как это было, к примеру, в случае с пародиями Шендеревича, которые возмутили Путина), то с Галкиным поступили бы точно так же, как и с «Куклами» – убрали бы с глаз долой. Его же, наоборот, не только пригласили в Кремль выступить перед самим Путиным, но и сделали корифеем жанра, причем руку к этому приложил главный телеканал страны – Первый, который из собственности олигарха Бориса Березовского постепенно перешел в руки Путина и К°. Впрочем, не будем забегать вперед.
Как мы знаем, приход к власти Путина положил конец чеченской войне. Однако незадолго до ее окончания – в феврале 2001 года – Галкину суждено было слетать в Грозный в качестве миссионера от культуры. По его словам:
«Я действительно был в Чечне, но не то чтобы на передовую выезжал… Меня пригласил Михаил Швыдкой (министр культуры РФ в 2000—2004 годах. – Ф.Р.), и мы полетели туда и были действительно под Грозным, аэропорт «Северный». И ребята очень хорошо реагировали. Это было в ангаре, конечно, условий не было никаких, был февраль, очень холодно, они все бедные мерзнут там, но они замечательно реагировали. Я выступал с тем же, с чем выступаю здесь, в Москве, в любом концерте, и выступали и там, и в палатках для раненых… И как они могут реагировать? Конечно, смеялись…»
Здесь обратим внимание на упомянутого вроде бы всуе Михаила Швыдкого – весьма влиятельного еврея в составе нового путинского правительства. С ним у Галкина было столько параллелей, что они просто не могли не стать если не близкими друзьями (этому мешала большая разница в возрасте – Швыдкой старше Галкина на три десятка лет), то, во всяком случае, большими симпатизантами друг друга. Во-первых, по родству крови. Во-вторых, у обоих отцами были военные. В-третьих, их связывали сразу два высших учебных заведения – РГГУ (Галкин был его студентом в 1993—1998 годах, а Швыдкой числился там же профессором) и МГУ (Галкин был там актером Студенческого театра, а Швыдкой является научным руководителем университетского факультета – Высшей школы культурной политики и управления в гуманитарной сфере). На основе этих параллелей они и сошлись, что сослужило Галкину хорошую службу: близость к Швыдкому и хорошее его расположение позволили ему расширить число полезных связей в высшем российском истеблишменте, и особенно на ТВ, где у Михаила Ефимовича множество влиятельных друзей. Что неудивительно, учитывая тот факт, что на ТВ Швыдкой впервые попал еще при Советской власти – в 1967 году, а ровно три десятилетия спустя (в 1997-м) стал сначала зампредом ВГТРК, а год спустя – и вовсе ее председателем (именно оттуда он в феврале 2000 года и «скакнул» в министерское кресло).
При посредничестве Михаила Задорнова Галкин попал в передачу «Вот и все 3000» на канале РЕН-ТВ, при помощи Евгения Петросяна – в «Смехопанораму» на Первом канале. Но это были разовые попадания, которые, по большому счету, погоды не делали. Чтобы стать по-настоящему медийным лицом, Галкину необходимо было стать телеведущим, который появлялся бы в «ящике» регулярно. И здесь помощь Швыдкого оказалась неоценимой. Дружба с ним помогла-таки Максиму пробиться на главный телеканал страны – на Первый не в разовом порядке, а на постоянной основе. Случилось это в самом конце 2000 года. Именно тогда Первый перекупил у НТВ популярную передачу «Кто хочет стать миллионером?» и отказался от услуг ее прежнего ведущего – Дмитрия Диброва.
Тогда вообще наступали такие времена, когда на смену замыленным еще в ельцинские времена телеперсонам, вроде того же манерного Дмитрия Диброва или отвязного Николая Фоменко, начали приходить новые персоны – более респектабельные Максим Галкин или Андрей Малахов (последний, кстати, проходил стажировку в США, что весьма показательно: кадры для «желтой» российской журналистики, как мы помним, «ковались» именно там). Причем оба они попали служить на Первый канал. Однако у Галкина это получилось чуть раньше: в качестве ведущего популярной передачи «Кто хочет стать миллионером?» он дебютировал в феврале 2001 года.
Обратим внимание на эту дату, поскольку это было временем, когда Галкина начали активно тянуть наверх. В декабре 2000-го его удостоили чести веселить кремлевских небожителей и тогда же он подписал контракт с Первым каналом. На тот момент на его банковском счету лежала уже не одна сотня тысяч долларов и до миллиона «баксов» не хватало всего-то чуть-чуть. Работа в «Миллионере» его в итоге и сделает долларовым миллионером, что тоже было закономерно: западные хозяева-оккупанты были заинтересованы в том, чтобы российские «звезды» были привязаны к доллару, получали их помногу, после чего должны были держать их в западных банках, дабы они работали на западную экономику. Типичный вариант колониальной зависимости.
Минута рекламы на Первом канале равнялась 50 тысячам долларов. В передаче «Кто хочет стать миллионером?» реклама занимала 20 минут эфирного времени. Получается – 1 миллион долларов. Из этих денег Галкину поначалу предназначалось 5 процентов – 50 тысяч долларов за передачу (чуть позже эти проценты станут стремительно расти). В месяц таковых выходило четыре передачи – 200 тысяч «баксов». В год на счет пародиста «капало» порядка 2 миллиона 400 тысяч долларов. Зарплата целой горбольницы за несколько месяцев работы. Или средней школы. Вот таким образом оценивался труд в постсоветской России: один пародист стоил в тысячу раз дороже, чем сотня врачей или учителей. Скажем прямо, не хилая экономика пришла на смену советской. Главное – «справедливая».
Вслед за первым галкинским миллионом начнут приходить и последующие, незначительную часть из которых он материализует в своем средневековом замке, расположенном в деревне с весьма неблагозвучным названием Грязь. Впрочем, об этом «чуде архитектуры» мы подробно поговорим в свое время, а пока вернемся к тому моменту, когда Галкин еще только подступался к своему многомиллионному состоянию.
Дебют в «Кто хочет стать миллионером?» совпал с другим заметным событием в жизни Галкина: вручением ему премии «Триумф». Здесь с полным основанием можно сказать, что награда нашла своего героя. В момент получения им этой награды, Галкин уже стоял на пороге своего будущего триумфа, начало которому и положила одноименная премия. Этапы этого пути выглядели следующим образом. Спустя несколько дней Максим дебютирует в передаче «Кто хочет стать миллионером?», в апреле удостоится юмористической премии «Золотой Остап» в Санкт-Петербурге, а в июле встретит женщину, которая и превратит всю его дальнейшую жизнь в один сплошной триумф. Имя этой особы мы все хорошо знаем – Алла Пугачева.
Часть вторая
Колониальная любовь
СССР дольше всех сопротивлялся наступлению постмодерна, но и он все-таки пал под его натиском. С этого момента инстинкты возобладали и у нас. Поэтому юмор скатился к примитивным темам «ниже пояса», впрочем, как и все остальные жанры и виды искусства. Даже сатира вульгаризировалась, превратившись в служанку все тех же инстинктов: ее миссией отныне стало: держать «на крючке» верховную власть, чтобы по возможности способствовать ее осмеянию, дискредитации в глазах обывателя. Хотя, скажем прямо, российская власть дискредитировала себя и без всякой сатиры. Вот почему в конце 90-х сложилась такая ситуация, когда управлять по-старому для российской элиты стало уже невозможно – страна могла попросту взорваться. Запад это понял, поэтому способствовал тому, чтобы на смену вконец растерявшему свою популярность (а также и здоровье) Борису Ельцину пришел более молодой и хваткий политик. Им стал бывший чекист (хотя известно, что бывших среди них не бывает) Владимир Путин, который стал президентом России в марте 2000 года.
Соглашаясь на эту рокировку, Запад прекрасно понимал все риски, которые могли этому сопутствовать. Ведь хотя Путин и был выходцем из прозападного собчаковского клана (в него же, например, входил и главный «прихватизатор» Анатолий Чубайс), однако в силу своих чекистских корней мог стать фигурой в какой-то мере самостоятельной. Однако за те десять лет, что Запад хозяйничал в России, ее элита (да и значительная часть населения) была уже настолько сильно опутана западными «цепями», что бояться выхода России из подчинения Западу не приходилось. Путин, конечно, мог взять курс на некое поднятие духа национального самосознания у россиян, но кардинально переломить ситуацию ему бы никто не дал. Впрочем, он тогда к этому и не стремился.
Приход к власти Путина несколько изменил вектор развития российской идеологии. В том числе и в области юмора. Нет, последний не стал исповедовать гуманистические и высокоморальные принципы, но в части политической сатиры резко изменился. Например, сошли на нет три ярких представителя этого жанра: Геннадий Хазанов, Михаил Грушевский и Виктор Шендерович.
Хазанов и Грушевский одними из первых начали пародировать широко известных политических деятелей нашей страны. На эту стезю они вступили еще в годы перестройки, в конце 80-х, пародируя Ленина, Сталина, Брежнева, Горбачева, Ельцина, Хасбулатова, Лебедя, Жириновского и др. В середине 90-х Хазанов несколько отошел от этого жанра, а Грушевский продолжил эксперименты в этом направлении. В 1994 году он выпустил сольную программу «Один за всех», куда вошли номера, в которых «звучали» голоса, как политиков, так и популярных артистов. Кстати, именно Грушевский первым на постсоветской эстраде начал пародировать (весьма по-дружески) Бориса Ельцина, за что удостоился статьи в центральной прессе («Первый, кто покусился на президента», журнал «Столица», 1993, № 52).
В этом же жанре тогда работал и другой сатирик-еврей – драматург Виктор Шендерович, который затеял на ТВ (на канале НТВ, принадлежавшем его соплеменнику, олигарху Владимиру Гусинскому, за спиной которого стояли США и их верный союзник Израиль) передачу «Куклы», где за политиков «говорил» Сергей Безруков. Это была одна из самых язвительных пародийно-сатирических передач, где действующих политиков, что называется, не жалели: иные пародии на них были настолько злыми, что вызывали оторопь у публики. Даже прародитель российских «Кукол» – английская телепередача с тем же названием – не позволяла себе таких острот, которые звучали у Шендеровича. Все это было закономерно, учитывая то, о чем речь шла выше: Запад весьма ревностно следил за собственными сатириками, зато российским позволял вести себя куда более раскованно, чтобы держать в известном напряжении российские власти.
Кстати, бытует мнение, что Ельцин был большим демократом, поэтому и не закрывал острые «Куклы». На самом деле это было не в его компетенции. Он хотя и был президентом, однако ему не позволялось вмешиваться в вопросы идеологии, за которые отвечали его западные хозяева. Вот он и не вмешивался.
Итак, деятельность Хазанова, Грушевского и Шендеровича на поле политсатиры длилась примерно десятилетие (1990—1999). Затем наступили иные времена, связанные с приходом к власти В. Путина. С его воцарением закатились звезды сначала Хазанова (в 98-м он ушел директорствовать в столичный Театр эстрады), Грушевского, а затем и «Кукол» Шендеровича (последняя была закрыта в 2003 году, как и другое его энтэвэшное детище – передача «Тушите свет!»). Злая и саркастическая пародии уходили в небытие, чтобы уступить место пародии иронической. Таким образом Путин отвоевал себе право не только отодвинуть от власти наиболее одиозных олигархов (Б. Березовского, В. Гусинского, М. Ходорковского), но и тех сатириков, которые могли покуситься на его харизму национального лидера.
Максим Галкин работал в жанре иронической пародии, поэтому именно его талант и окажется наиболее востребованным при новом правителе, именно ему будет определено свыше (с кремлевского верха) стать в новом десятилетии законодателем моды в жанре пародии. Ведь то, как он пародировал известных артистов или политиков, в целом не несло в себе явной или скрытой угрозы для последних, и даже более того – подспудно работало на увеличение их популярности. Эту манеру Галкина сразу распознал Задорнов, который в ту пору и сам работал в этом же стиле (более критичным он станет чуть позже), и осенью 1999 года даже назвал Галкина своим преемником (хотя сам сатирик уверяет, что это было сказано в шутку).
Итак, с уходом ельцинской эпохи должна была уйти в небытие и злободневная сатира. Отныне юмор должен был стать каким угодно – ироничным, стебанутым, даже похабным – но юмор на злобу дня из официального эфира должен был исчезнуть. И Максим Галкин здесь был далеко не одинок, поскольку вместе с ним на авансцену постельцинского юмора вышла большая плеяда молодых юмористов, которым помогли выйти на сцену корифеи жанра. Вот как об этом вспоминает один из них – Евгений Петросян:
«Когда я впервые увидел юного Максима Галкина на сцене, по-моему, это было в 97-м году, я сразу попросил его прийти ко мне в гримерку. Мне достаточно было трех минут его выступления, чтобы понять, что у нас в юмористическом жанре пополнение. Когда в 99-м году все газеты вторили одному уходящему из жанра артисту, что жанр юмора умер (речь идет о Геннадии Хазанове. – Ф. Р.), мы с Евгением Шебагутдиновым предложили в Комитете по культуре провести конкурс юмористов и разобраться – жанр все-таки умер или не умер, да здравствует жанр! Провели… И конкурс стал событийным. Можно сказать, мы открыли тогда имена нынешнего юмористического поколения. Лауреатами стали Максим Галкин, Сергей Дроботенко, Юрий Гальцев, Геннадий Ветров, Сергей Чванов, Игорь Касилов (сейчас двое последних – это «Новые русские бабки»), Виктор Разумовский и Александр Морозов, составлявшие клоунский ансамбль «Братья по разуму», Святослав Ещенко, Андрей Данилко – тогда еще юморист, братья Александр и Валерий Пономаренко, клоунские ансамбли «Лицедеи-Лицей» и «Унисон»…».
Это вполне естественно, что после ельцинского десятилетия бандитского беспредела в России должна была наступить эпоха с обратным показателем – время относительного спокойствия. И хотя колониальная зависимость России никуда деваться не собиралась и даже более того – должна была усилиться, однако все это должно было происходить завуалированно и сопровождаться патриотической риторикой. И юмор должен был из сферы политики перейти в сферу быта. Он должен был стать одним из элементов шоу-бизнеса, который начал реально складываться в России именно на закате ельцинской эпохи – в самом конце 90-х (если точнее – после дефолта августа 1998 года). Поэтому заработки юмористов (впрочем, как и всех остальных представителей шоу-бизнеса) должны были стать значительно выше, чем у их предшественников, поскольку только таким образом власти могли купить лояльность молодого поколения артистов. То есть властью декларировалось следующее: куй большие бабки любыми способами, но в большую политику не лезь.
Первый заметный номер Галкина о политиках был явлен широкой публике все тем же Задорновым в самом начале апреля 2000 года на «Кубке юмора». Галкин пародировал пятерых российских политических фронтмэнов, делавших «погоду» в то время: Бориса Ельцина, Виктора Черномырдина, Владимира Жириновского, Григория Явлинского, Егора Гайдара. К этому сонму политиков-мужчин была добавлена и одна женщина-оппозиционер – Валерия Новодворская. Скажем прямо, всех шестерых Максим копировал почти «в ноль» – то есть, весьма похоже на оригиналы. Причем речь идет как о голосовом сходстве, так и о внешнем. Неплохо выглядели и тексты, которые сочинил сам Галкин. Выигрышнее всех в этой компании смотрелся пенсионер Ельцин, которого Галкин изображал как снисходительного и доброго дедушку – отца русской демократии, который пытается примирить остальных персонажей друг с другом.
Говорят, Ельцину эта пародия понравилась, что уже было немаловажно. Он хотя и был пенсионером, однако на самом деле все еще «рулил» политикой через свою Семью – членов собственного клана, оставшихся во власти после его ухода. Если бы Галкин допустил оплошность и «высек» Бориса Николаевича, его карьера завершилась бы, едва начавшись. А так покровительство Ельцина позволило Галкину и дальше заниматься своим делом – пародировать действующих политиков. После того, как Ельцин «дал отмашку» Галкину, другим жертвам его пародий уже не оставалось ничего иного, как смириться со своей участью и разрешить молодому пародисту «трепать» свои лица на эстраде. Хотя обиженные, конечно же, были. Например, премьер-министр РФ Виктор Черномырдин какое-то время никак не мог смириться с тем, как представляет его на сцене Галкин: этаким косноязычным тугодумом. И порой при встречах выражал молодому артисту свое неудовольствие. По словам Галкина:
«В декабре 2000 года меня пригласили на новогодний прием в Кремль, к Путину. Как раз на том приеме меня заловил Черномырдин, он был с супругой… Увидел меня – а до этого я его (копируя голос Черномырдина) хорошо достал со сцены – и говорит: «О-о-о, во-о-от он!». А его супруга: «Витя, надо его здесь прямо убить, пока есть такая возможность…»
Но, как мы знаем, никто Галкина не убил, даже попытки такой не предпринимал, хотя покушался он, как уже отмечалось, на персоны весьма влиятельные. Однако повторимся: его ироничные пародии могли раздражать отдельных фигурантов, но не более того. Если бы они вызывали у них ненависть (как это было, к примеру, в случае с пародиями Шендеревича, которые возмутили Путина), то с Галкиным поступили бы точно так же, как и с «Куклами» – убрали бы с глаз долой. Его же, наоборот, не только пригласили в Кремль выступить перед самим Путиным, но и сделали корифеем жанра, причем руку к этому приложил главный телеканал страны – Первый, который из собственности олигарха Бориса Березовского постепенно перешел в руки Путина и К°. Впрочем, не будем забегать вперед.
Как мы знаем, приход к власти Путина положил конец чеченской войне. Однако незадолго до ее окончания – в феврале 2001 года – Галкину суждено было слетать в Грозный в качестве миссионера от культуры. По его словам:
«Я действительно был в Чечне, но не то чтобы на передовую выезжал… Меня пригласил Михаил Швыдкой (министр культуры РФ в 2000—2004 годах. – Ф.Р.), и мы полетели туда и были действительно под Грозным, аэропорт «Северный». И ребята очень хорошо реагировали. Это было в ангаре, конечно, условий не было никаких, был февраль, очень холодно, они все бедные мерзнут там, но они замечательно реагировали. Я выступал с тем же, с чем выступаю здесь, в Москве, в любом концерте, и выступали и там, и в палатках для раненых… И как они могут реагировать? Конечно, смеялись…»
Здесь обратим внимание на упомянутого вроде бы всуе Михаила Швыдкого – весьма влиятельного еврея в составе нового путинского правительства. С ним у Галкина было столько параллелей, что они просто не могли не стать если не близкими друзьями (этому мешала большая разница в возрасте – Швыдкой старше Галкина на три десятка лет), то, во всяком случае, большими симпатизантами друг друга. Во-первых, по родству крови. Во-вторых, у обоих отцами были военные. В-третьих, их связывали сразу два высших учебных заведения – РГГУ (Галкин был его студентом в 1993—1998 годах, а Швыдкой числился там же профессором) и МГУ (Галкин был там актером Студенческого театра, а Швыдкой является научным руководителем университетского факультета – Высшей школы культурной политики и управления в гуманитарной сфере). На основе этих параллелей они и сошлись, что сослужило Галкину хорошую службу: близость к Швыдкому и хорошее его расположение позволили ему расширить число полезных связей в высшем российском истеблишменте, и особенно на ТВ, где у Михаила Ефимовича множество влиятельных друзей. Что неудивительно, учитывая тот факт, что на ТВ Швыдкой впервые попал еще при Советской власти – в 1967 году, а ровно три десятилетия спустя (в 1997-м) стал сначала зампредом ВГТРК, а год спустя – и вовсе ее председателем (именно оттуда он в феврале 2000 года и «скакнул» в министерское кресло).
При посредничестве Михаила Задорнова Галкин попал в передачу «Вот и все 3000» на канале РЕН-ТВ, при помощи Евгения Петросяна – в «Смехопанораму» на Первом канале. Но это были разовые попадания, которые, по большому счету, погоды не делали. Чтобы стать по-настоящему медийным лицом, Галкину необходимо было стать телеведущим, который появлялся бы в «ящике» регулярно. И здесь помощь Швыдкого оказалась неоценимой. Дружба с ним помогла-таки Максиму пробиться на главный телеканал страны – на Первый не в разовом порядке, а на постоянной основе. Случилось это в самом конце 2000 года. Именно тогда Первый перекупил у НТВ популярную передачу «Кто хочет стать миллионером?» и отказался от услуг ее прежнего ведущего – Дмитрия Диброва.
Тогда вообще наступали такие времена, когда на смену замыленным еще в ельцинские времена телеперсонам, вроде того же манерного Дмитрия Диброва или отвязного Николая Фоменко, начали приходить новые персоны – более респектабельные Максим Галкин или Андрей Малахов (последний, кстати, проходил стажировку в США, что весьма показательно: кадры для «желтой» российской журналистики, как мы помним, «ковались» именно там). Причем оба они попали служить на Первый канал. Однако у Галкина это получилось чуть раньше: в качестве ведущего популярной передачи «Кто хочет стать миллионером?» он дебютировал в феврале 2001 года.
Обратим внимание на эту дату, поскольку это было временем, когда Галкина начали активно тянуть наверх. В декабре 2000-го его удостоили чести веселить кремлевских небожителей и тогда же он подписал контракт с Первым каналом. На тот момент на его банковском счету лежала уже не одна сотня тысяч долларов и до миллиона «баксов» не хватало всего-то чуть-чуть. Работа в «Миллионере» его в итоге и сделает долларовым миллионером, что тоже было закономерно: западные хозяева-оккупанты были заинтересованы в том, чтобы российские «звезды» были привязаны к доллару, получали их помногу, после чего должны были держать их в западных банках, дабы они работали на западную экономику. Типичный вариант колониальной зависимости.
Минута рекламы на Первом канале равнялась 50 тысячам долларов. В передаче «Кто хочет стать миллионером?» реклама занимала 20 минут эфирного времени. Получается – 1 миллион долларов. Из этих денег Галкину поначалу предназначалось 5 процентов – 50 тысяч долларов за передачу (чуть позже эти проценты станут стремительно расти). В месяц таковых выходило четыре передачи – 200 тысяч «баксов». В год на счет пародиста «капало» порядка 2 миллиона 400 тысяч долларов. Зарплата целой горбольницы за несколько месяцев работы. Или средней школы. Вот таким образом оценивался труд в постсоветской России: один пародист стоил в тысячу раз дороже, чем сотня врачей или учителей. Скажем прямо, не хилая экономика пришла на смену советской. Главное – «справедливая».
Вслед за первым галкинским миллионом начнут приходить и последующие, незначительную часть из которых он материализует в своем средневековом замке, расположенном в деревне с весьма неблагозвучным названием Грязь. Впрочем, об этом «чуде архитектуры» мы подробно поговорим в свое время, а пока вернемся к тому моменту, когда Галкин еще только подступался к своему многомиллионному состоянию.
Дебют в «Кто хочет стать миллионером?» совпал с другим заметным событием в жизни Галкина: вручением ему премии «Триумф». Здесь с полным основанием можно сказать, что награда нашла своего героя. В момент получения им этой награды, Галкин уже стоял на пороге своего будущего триумфа, начало которому и положила одноименная премия. Этапы этого пути выглядели следующим образом. Спустя несколько дней Максим дебютирует в передаче «Кто хочет стать миллионером?», в апреле удостоится юмористической премии «Золотой Остап» в Санкт-Петербурге, а в июле встретит женщину, которая и превратит всю его дальнейшую жизнь в один сплошной триумф. Имя этой особы мы все хорошо знаем – Алла Пугачева.
Часть вторая
Из грязи в князи
Колониальная любовь
В апреле 2001 года, когда Максим Галкин заполучил в свои руки «Золотого Остапа», Алла Пугачева была вот уже семь лет замужем за молодым певцом Филиппом Киркоровым. Свой брачный союз они скрепили в январе 1994 года, ошеломив им буквально всю страну. Никто из бывших жителей СССР не мог себе представить, что примадонна российской эстрады из всех возможных кандидатов (а их было много, причем среди них были люди достаточно солидные и состоятельные) выберет, пусть уже известного, но весьма женственного и нарциссообразного Филиппа Киркорова, годящегося ей в сыновья (ему в ту пору было 26 лет от роду, и он был моложе своей именитой супруги на 18 лет). Короче, уже тогда люди ломали головы над вопросом: со стороны Пугачевой это что – блажь или действительно любовь? Впрочем, в последнюю версию мало кто верил, предпочитая искать в этом поступке примадонны скорее материальные причины, чем романтические. Спустя много лет Пугачева и сама подтвердит эти выводы, заявив о своем браке с Киркоровым следующее:
«Всю жизнь не любила такой тип людей, такой тип поступков, мне вообще все в нем (Киркорове. – Ф. Р.) не нравилось и сейчас не нравится. Не знаю, что с моими мозгами было…»
На самом деле с мозгами у Аллы Борисовны как раз все было нормально. Замужество за Киркоровым с ее стороны было очень удачным и просчитанным ходом, который был выгоден ей буквально со всех сторон. Во-первых, он поднимал ее слегка подзабытое средствами массовой информации имя сразу на много ступеней вверх, во-вторых – объединял ее капиталы с капиталами рвущегося в «короли» эстрады Киркорова (эти капиталы Пугачева теперь могла не только удесятерить посредством впаривания новоявленного супруга всем медийным компаниям, но и заполучить в свое безраздельное пользование – то есть здесь она выступала как продюсер), и, наконец, в-третьих – любовь с человеком, годящимся ей в сыновья, должна была тешить физиологию примадонны как никакой иной брак.
Итак, со стороны Пугачевой это замужество было браком по расчету. Причем за ним стоял не только расчет самой примадонны, но и многих заинтересованных деятелей в лице политиков, олигархов и медиамагнатов, кои, будучи гражданами России, на самом деле были вассалами Запада, который их руками активно «подсаживал» россиян на «иглу» бульварщины. Напомним, что на дворе стояло начало 1994 года – время становления постсоветской олигархической России, государства, исповедующего идеи, весьма далекие от идей справедливости и гуманизма. Олигархическая Россия строилась на основе циничного и бессовестного грабежа миллионов людей, которых для легкости ограбления требовалось сначала массово оболванить, чтобы грабеж воспринимался ими не как преступление, а как благо. И здесь без активного участия СМИ обойтись было никак нельзя.
В итоге в России появилась своя «бульварная» или «желтая» пресса, которая включала в себя не только печатные СМИ, но также телевизионные и радийные. А как может существовать «желтая» пресса без своих «королей и королев сенсаций»? Никак. Поэтому в качестве такой королевы и была выбрана Алла Пугачева – безоговорочный фаворит зрительских симпатий еще с советских времен. Человек, который, собственно, и стоял у истоков зарождения советского скандального пиара еще в конце 70-х. С распадом СССР имя Пугачевой несколько померкло, отодвинутое в сторону более молодыми «звездами». Однако к началу 90-х стало ясно, что ни одна молодая «звезда» так и не сумела сравняться по популярности с Аллой Борисовной. К тому же среди поклонников Примадонны было значительное число бывших советских граждан, которых новым хозяевам жизни требовалось «перевоспитать» – превратить из «совков» в «хапков». И лучше Пугачевой проделать это никто бы не смог. Короче, скандальное замужество за Киркоровым (представителем той самой молодой поросли «звезд») гарантировало ей возвращение на первые страницы «желтых» (и не только) таблоидов. Короче, овчинка стоила выделки.
Итак, становление российской «желтой» журналистики происходило по лекалам западной. Последняя имела богатую историю: она сформировалась более столетия назад и за это время наработала огромный опыт не столько по части развлечения многомиллионных масс населения, сколько по части их оболванивания. Здесь она разительно отличалась от советских СМИ: те все-таки стремились в первую очередь просветить население, а не оболванить, в то время как западная – наоборот. Перед постсоветскими СМИ была поставлена задача взять за аналог именно западный вариант, поскольку болван – легкая добыча для любого мошенника, коих в олигархической России развелось несметное количество, причем как своих собственных, так и заграничных. Но главное – эти мошенники получили в свои руки власть.
Однако вернемся к нашим «баранам» – то бишь в поп-индустрию. В 80-е годы на Западе главным «королем» по части делания поп-сенсаций был американский певец Майкл Джексон. Без сомнения, не только один из талантливейших исполнителей, но и виртуоз по части оболванивания миллионов людей. Одна его «перекраска» из черного человека в белого дорогого стоила – во многом именно она (а не творчество) сделала из Джексона главного героя всех таблоидов. Даже люди, которые на дух не переносили его песни, вынуждены были жадно следить за выпусками новостей, чтобы убедиться в том, что это чудо возможно – смена цвета кожи, переход из цветных людей в белые.
Обратим внимание, что именно Майкл Джексон – первая звезда международного масштаба – прибыл в олигархическую Россию буквально накануне сенсационного замужества Аллы Пугачевой и Филиппа Киркорова. Случилось это в середине сентября 1993 года. Согласно легенде, Джексона пригласила никому не известная российская компания «Десса», которая не имела никакого отношения к шоу-бизнесу – это была фирма, занимающаяся торговыми поставками. На самом деле за «Дессой» стояли западные кукловоды, которые запустили Джексона в Россию именно для того, чтобы дать толчок развитию здесь медийного бизнеса не черного или белого цветов, а именно «желтого».
Против «Дессы» объединились практически все российские структуры шоу-бизнеса (фирмы, возглавляемые такими людьми, как Стас Намин, Борис Зосимов и др.), однако «Десса» победила их всех – предложила Джексону неподъемный для других гонорар в 1 миллион долларов. Однако в итоге «отбить» их так и не сумела, после чего вскоре после отъезда поп-короля прекратила свое существование. Как говорится, мавр сделал свое дело – мавр должен умереть.
Приезд Джексона способствовал зарождению в России «желтой» прессы и началу процесса активного делания «желтых» сенсаций нашими «поп-королями» и «поп-королевами». Вспомним, что случилось сразу после того, как Джексон вернулся в Америку. Уже в октябре 1993 года он сделал предложение дочери другого поп-идола Америки – Элвиса Пресли Лизе-Марии Пресли. И она это предложение приняла. Сделано это было не случайно. Незадолго до этого (в начале того же 93-го) Джексона уличили в педофилии – сексуальных домогательствах к 13-летнему подростку. Чтобы уйти от этих обвинений и спасти свой имидж, Джексон и женился на дочери Пресли. То есть это был изначально фиктивный брак. Он был зарегистрирован в мае 1994 года в Доминиканской Республике. В том же месяце состоялось и венчание Аллы Пугачевой и Филиппа Киркорова, которое по масштабам своей раскрутки в респектабельных и «желтых» (их тогда было еще не так много) изданиях России ничем не отличалось от сообщений о браке Джексона и Пресли. Однако перед венчанием было бракосочетание, которое состоялось на четыре месяца раньше – 13 января. Но вся история начиналась еще раньше.
«Всю жизнь не любила такой тип людей, такой тип поступков, мне вообще все в нем (Киркорове. – Ф. Р.) не нравилось и сейчас не нравится. Не знаю, что с моими мозгами было…»
На самом деле с мозгами у Аллы Борисовны как раз все было нормально. Замужество за Киркоровым с ее стороны было очень удачным и просчитанным ходом, который был выгоден ей буквально со всех сторон. Во-первых, он поднимал ее слегка подзабытое средствами массовой информации имя сразу на много ступеней вверх, во-вторых – объединял ее капиталы с капиталами рвущегося в «короли» эстрады Киркорова (эти капиталы Пугачева теперь могла не только удесятерить посредством впаривания новоявленного супруга всем медийным компаниям, но и заполучить в свое безраздельное пользование – то есть здесь она выступала как продюсер), и, наконец, в-третьих – любовь с человеком, годящимся ей в сыновья, должна была тешить физиологию примадонны как никакой иной брак.
Итак, со стороны Пугачевой это замужество было браком по расчету. Причем за ним стоял не только расчет самой примадонны, но и многих заинтересованных деятелей в лице политиков, олигархов и медиамагнатов, кои, будучи гражданами России, на самом деле были вассалами Запада, который их руками активно «подсаживал» россиян на «иглу» бульварщины. Напомним, что на дворе стояло начало 1994 года – время становления постсоветской олигархической России, государства, исповедующего идеи, весьма далекие от идей справедливости и гуманизма. Олигархическая Россия строилась на основе циничного и бессовестного грабежа миллионов людей, которых для легкости ограбления требовалось сначала массово оболванить, чтобы грабеж воспринимался ими не как преступление, а как благо. И здесь без активного участия СМИ обойтись было никак нельзя.
В итоге в России появилась своя «бульварная» или «желтая» пресса, которая включала в себя не только печатные СМИ, но также телевизионные и радийные. А как может существовать «желтая» пресса без своих «королей и королев сенсаций»? Никак. Поэтому в качестве такой королевы и была выбрана Алла Пугачева – безоговорочный фаворит зрительских симпатий еще с советских времен. Человек, который, собственно, и стоял у истоков зарождения советского скандального пиара еще в конце 70-х. С распадом СССР имя Пугачевой несколько померкло, отодвинутое в сторону более молодыми «звездами». Однако к началу 90-х стало ясно, что ни одна молодая «звезда» так и не сумела сравняться по популярности с Аллой Борисовной. К тому же среди поклонников Примадонны было значительное число бывших советских граждан, которых новым хозяевам жизни требовалось «перевоспитать» – превратить из «совков» в «хапков». И лучше Пугачевой проделать это никто бы не смог. Короче, скандальное замужество за Киркоровым (представителем той самой молодой поросли «звезд») гарантировало ей возвращение на первые страницы «желтых» (и не только) таблоидов. Короче, овчинка стоила выделки.
Итак, становление российской «желтой» журналистики происходило по лекалам западной. Последняя имела богатую историю: она сформировалась более столетия назад и за это время наработала огромный опыт не столько по части развлечения многомиллионных масс населения, сколько по части их оболванивания. Здесь она разительно отличалась от советских СМИ: те все-таки стремились в первую очередь просветить население, а не оболванить, в то время как западная – наоборот. Перед постсоветскими СМИ была поставлена задача взять за аналог именно западный вариант, поскольку болван – легкая добыча для любого мошенника, коих в олигархической России развелось несметное количество, причем как своих собственных, так и заграничных. Но главное – эти мошенники получили в свои руки власть.
Однако вернемся к нашим «баранам» – то бишь в поп-индустрию. В 80-е годы на Западе главным «королем» по части делания поп-сенсаций был американский певец Майкл Джексон. Без сомнения, не только один из талантливейших исполнителей, но и виртуоз по части оболванивания миллионов людей. Одна его «перекраска» из черного человека в белого дорогого стоила – во многом именно она (а не творчество) сделала из Джексона главного героя всех таблоидов. Даже люди, которые на дух не переносили его песни, вынуждены были жадно следить за выпусками новостей, чтобы убедиться в том, что это чудо возможно – смена цвета кожи, переход из цветных людей в белые.
Обратим внимание, что именно Майкл Джексон – первая звезда международного масштаба – прибыл в олигархическую Россию буквально накануне сенсационного замужества Аллы Пугачевой и Филиппа Киркорова. Случилось это в середине сентября 1993 года. Согласно легенде, Джексона пригласила никому не известная российская компания «Десса», которая не имела никакого отношения к шоу-бизнесу – это была фирма, занимающаяся торговыми поставками. На самом деле за «Дессой» стояли западные кукловоды, которые запустили Джексона в Россию именно для того, чтобы дать толчок развитию здесь медийного бизнеса не черного или белого цветов, а именно «желтого».
Против «Дессы» объединились практически все российские структуры шоу-бизнеса (фирмы, возглавляемые такими людьми, как Стас Намин, Борис Зосимов и др.), однако «Десса» победила их всех – предложила Джексону неподъемный для других гонорар в 1 миллион долларов. Однако в итоге «отбить» их так и не сумела, после чего вскоре после отъезда поп-короля прекратила свое существование. Как говорится, мавр сделал свое дело – мавр должен умереть.
Приезд Джексона способствовал зарождению в России «желтой» прессы и началу процесса активного делания «желтых» сенсаций нашими «поп-королями» и «поп-королевами». Вспомним, что случилось сразу после того, как Джексон вернулся в Америку. Уже в октябре 1993 года он сделал предложение дочери другого поп-идола Америки – Элвиса Пресли Лизе-Марии Пресли. И она это предложение приняла. Сделано это было не случайно. Незадолго до этого (в начале того же 93-го) Джексона уличили в педофилии – сексуальных домогательствах к 13-летнему подростку. Чтобы уйти от этих обвинений и спасти свой имидж, Джексон и женился на дочери Пресли. То есть это был изначально фиктивный брак. Он был зарегистрирован в мае 1994 года в Доминиканской Республике. В том же месяце состоялось и венчание Аллы Пугачевой и Филиппа Киркорова, которое по масштабам своей раскрутки в респектабельных и «желтых» (их тогда было еще не так много) изданиях России ничем не отличалось от сообщений о браке Джексона и Пресли. Однако перед венчанием было бракосочетание, которое состоялось на четыре месяца раньше – 13 января. Но вся история начиналась еще раньше.