Страница:
ЭКСПЕДИЦИЯ В МАРФИНО
Худсовет, после которого Кадыркун превратился в Каюма, состоялся в объединении "Время" 19 июня 1973 года. Первым на нем выступил сам постановщик будущего фильма Никита Михалков, который представил кинопробы, рассказал о том, почему на каждую роль было приглашено всего лишь по одному актеру (сценарий писался под определенных актеров), почему натурные съемки из Сибири и Дальнего Востока перенесены в Подмосковье и Грозный (производственно выгодно) и т. д. Затем выступили другие участники заседания.
О. Козлова: "Пробы и эскизы к фильму произвели большое впечатление, стилистически представили большую картину. Точно подобраны актеры, чувствуется эпоха, время, взволнованность. Поражает продуманность проб и всей работы. Но мне не очень понятен Кайдановский на роль Лемке..."
И. Сергиевская: "Мне очень понравился герой, он сделан не по стандарту. Все герои хорошо подобраны в ансамбле, интересен Засухин. Понравился Кайдановский, у меня он не вызвал никаких сомнений..."
Г. Рошаль: "Мне нравится, что каждому отдельному образу найдена своя мечта. Очень понравился Райкин, но не надо делать именно казаха. Есаул одна из интереснейших фигур, но надо понять его мечту... Не уловил я пока музыкальный строй картины...
Давно я не видел таких проб и такой продуманной сдачи постановочного проекта. Поздравляю группу с хорошим началом..."
Итог заседания: утвердили кинопробы и постановочный проект. До начала съемок оставались считанные недели.
Съемки фильма начались 11 июля почти на месяц раньше установленного срока. Снимать начали с павильонных сцен в декорации "Губком": Сарычев, Кунгуров и Липягин сидят в кабинете председателя, часы бьют 67 раз и замолкают только после того, как Сарычев швыряет в них бухгалтерскую книгу; на губкоме обсуждают кандидатуры людей, которым предстоит секретная миссия сопровождать золото в Москву.
25 июля группа перебазировалась в подмосковный город Марфино. Там в течение двух недель (до 10 августа) снимали натуру и часть павильонов. Причем в качестве последних использовались естественные интерьеры старых зданий (это позволило сэкономить на строительстве павильонов), в них снимались эпизоды: бывший кавалерист, а ныне начфин Забелин сидит в бухгалтерии среди кучи пыльных папок (папки на время съемок одолжили в тамошнем совхозе, а потом часть из них пропала, из-за чего возник серьезный скандал) и слушает отчет своего бухгалтера, но, недослушав его, внезапно вскакивает со своего места, выхватывает шашку и рвется на свободу со следующим страстным монологом: "А-а, вот она моя бумажная могила! Зарыли, закопали славного бойца-кавалериста!.."; в доме Шилова обнаружен обезображенный труп; Шилов пытается вспомнить обстоятельства своего исчезновения, но не может (лежа на кровати, он в отчаянии произносит: "Нет, ребята, ничего не помню, хоть убейте", на что Забелин отвечает истерикой: "Да тебя один раз уже убили, а вместо тебя другого подложили..."; Брылов через открытое окно в своей хате слушает доклад гонца (А. Адабашьян) о грозящей им опасности: "Отряд сабель триста. Ничего нельзя гарантировать. Когда прижмут к реке, - крышка..."; Брылов прикрывает окно занавесочкой и обращается к ротмистру: "Лемке, пора комиссару кишки выпускать. А потом тебе..."
На натуре были отсняты следующие эпизоды: Шилов падает в подворотне без сознания; Шилова везут в "Роллс-Ройсе" (автомобиль одолжили у коллег съемочной группы фильма "Агония"), по дороге он вспоминает про Ванюкина и совершает побег; Забелин собирает эскадрон и выступает перед ним с пламенной речью: "Бойцы! Грозные альбатросы революции! Еще прячется по углам недобитый враг, еще крадется по темным закоулкам нашей многострадальной родины черная измена. Еще появляются на ее многострадальном теле подлые змеиные укусы. Но мы всегда на страже. Защитим до последней капли нашей красной рабоче-крестьянской крови..."; выступление эскадрона; Кунгуров приезжает во двор, откуда только что выступил эскадрон, сообщает Сарычеву, что минувшей ночью в камере тюрьмы был убит Ванюкин и передает ему мундштук, найденный на месте убийства. "Это же Забелина!" произносит потрясенный находкой Сарычев.
Во время съемок эпизода "Проводы эскадрона" пострадал оператор-постановщик Павел Лебешев. Произошло это случайно. В тот момент, когда духовой оркестр грянул бравурный марш, лошади, запряженные в тачанку, внезапно испугались и понеслись во весь опор. Лебешев не успел отскочить в сторону, в результате чего получил сильнейший удар в грудь и потерял сознание. К счастью, госпитализации не понадобилось - оператор отлежался остаток дня в постели и на следующий день вновь встал за камеру.
ЧЕЧНЯ: СЪЕМКИ ВПЕРЕМЕШКУ СО СКАНДАЛАМИ
Вернувшись из Марфино, группа занялась упаковкой имущества, чтобы отправиться еще в одну экспедицию - в столицу Чечено-Ингушской АССР город Грозный. Отъезд состоялся в середине августа. 20 августа начались съемки на натуре в 40 километрах от Грозного - снимали декорацию "Таежный хутор", где дислоцировалась банда Брылова. Это там есаул говорит Лемке: "Знаете, а я вам не верю". "Отчего ж?" - удивляется ротмистр и задает Брылову вопрос: "Есаул, чтобы вы сделали, если бы у вас было 500 тысяч золотом?" Тогда же снимали "видения Брылова": пикник, где одна из дам, показывает в камеру язык. Кстати, вторая дама - это супруга режиссера Татьяна Михалкова. Как мы помним, молодые расписались в Москве, а вот свадьбу справили на съемках в Грозном. Жених договорился с властями города о регистрации, и молодых расписали в тот же день. Без положенного в таких случаях белого платья, фаты, черного костюма и пупсов на капоте. Праздновали всей съемочной группой, что называется, по-студенчески.
Из-за того, что в автобусных парках Грозного отсутствовали автобусы марки "ЛАЗ-695", для перевозки массовки пришлось пользоваться автобусами "ПАЗ", что вдвое превысило лимит по смете, отпущенный на экспедицию. При этом два автобуса возили солдат кавалерийского полка в город, в баню. Были задействованы две грузовые машины (их тоже взяли напрокат в Грозном): одна перевозила продукты для съемочной группы и сено для лошадей, вторая (тралер) - осветительную аппаратуру. В съемках участвовали 60 лошадей, все они принадлежали кавполку. Первоначально предполагалось, что часть лошадей можно будет взять напрокат у местного населения, но облисполком Чечено-Ингушской АССР незадолго до съемок издал постановление, согласно которому все лошади, находившиеся в частном пользовании, изымались, поэтому чеченских лошадей на съемках практически не было.
С 1 сентября начали снимать эпизоды с участием Константина Райкина: первую встречу Каюма с Шиловым (когда тот демонстрирует татарину фокус с золотой цепочкой, доставая ее изо рта, а затем под дулом пистолета, вопрошающего: "А золото где?"); истерику Каюма: "Я конь жалел. Бай, собак, лицо камча бил". - "Твой отец бай?" "Какай бай? Каюм женится хотел, деньга не был калым платить. Папка старый, мамка старый. Юрта худой стал, дождик мимо крыша капает. У меня халат не был. Кажный шакал халат носит. Я целый год без халат ходил..."
Однако, не успев начаться, съемки были остановлены из-за ЧП, случившегося в группе в начале сентября - из-за ротозейства администраторов погиб один из маляров. В тот роковой день он позволил себе выпить лишнего и самостоятельно передвигаться не мог. Но вместо того чтобы освободить его от работы, администратор приказал погрузить маляра в автобус и отправить на съемочную площадку: дескать, по дороге проспится. А в салоне автобуса находились канистры с бензином, а также пакля, мешковина и ветошь для протирки. По дороге пьяный маляр решил закурить и... сами понимаете, что произошло. Это ЧП переполнило чашу терпения съемочной группы, которая чуть ли не с первых дней страдала от безалаберной работы директора картины К. и его заместителей (например, во время съемок на Терском перевале была украдена тачанка, стоимостью 161 рубль 32 копейки, так как директор фильма и реквизитор не обеспечили ей должную охрану). 6 сентября коллектив фильма "Свой среди чужих..." в количестве 40 человек провел собрание, на котором административной группе был выражен вотум недоверия. Чтобы читателю было понятно, о чем именно идет речь, стоит ознакомиться с протоколом этого собрания более подробно.
Собрание открыл режиссер-постановщик фильма Н. Михалков, который сказал следующее: "Положение в группе - на грани катастрофы. Еще в Москве, в Марфино, мы столкнулись с безответственностью администрации - дом Шилова строил алкоголик и вор, впоследствии выгнанный, но объект сдали не в срок. В Марфино на площадке работал еще один человек - абсолютно несведущий в работе с людьми, который своей грубостью вызывал постоянные конфликты с группой, а профессиональная непригодность группы администрации привела к скандалу - не вернули взятые напрокат в совхозе папки с их важной документацией. Переезд в Грозный занял 15 дней, которые директор, самовольно переделав план, поставил днями подготовки. Ни одна декорация не готова, мы снимаем за счет качества. Неоднократно пытались беседовать с директором, но ситуация не меняется. Вчера было из ряда вон выходящее происшествие - приехавший кавалерийский полк оказался, по вине дирекции, без помещения для лошадей, негде размещать людей, никто не договаривался об их питании. Новый заместитель директора Ш. своим постоянным барским и бесцеремонным обращением с людьми вызвал всеобщее недовольство группы. Так больше работать невозможно".
М. Лянунова (реквизитор): "На декорации, вопреки уверениям администрации, до сих пор нет охраны. Вынуждена после съемки каждый день увозить реквизит на базу, а сегодня не дали машину, и я полтора часа после смены сидела одна на ящиках, а когда пришел грузовик, грузила все сама с водителем. Я считаю такое отношение возмутительным".
В. Летин (бригадир осветителей): "Декорация строилась 1,5 месяца, а до сих пор не готова. Материал достали плохой. Я считаю, что Г. отнесся к своим обязанностям спустя рукава. По приезде группы он вообще несколько дней не выходил на работу, угнал на сутки "ГАЗ-69", сам за рулем где-то катался. Такие люди, как он и Ш., в группе работать не имеют права. Странно, что директор берет их под защиту, особенно Ш. Он теперь у нас второй директор, руководит группой с балкона. Безобразно разместили конницу, этим занимался Ш., теперь запустил строительство моста".
Д. Эльберт (костюмер): "Хочу сказать несколько слов насчет костюмерной. Мы работаем в невыносимых условиях. В костюмерной сыро, душно, одна лампочка. Ш. две недели назад обещал вентиляторы, прорубить окно, но ничего не сделано. А К. вообще от всех дел устранился, Ш. же на вопросы грубо отвечает - "не ваше дело". Мне очень нравится группа и работать хотим, но сколько можно на хорошем отношении к творческой группе выезжать?"
А. Солоницын (актер): "Энтузиазм съемочной группы поражает, но работа административной группы на грани преступления. Я не буду говорить обо всем, скажу о том, что возмущает нас, актеров. Я работал на многих студиях, но такого не видел. Ни зарплат, ни суточных мы не получаем уже месяц. Удивлен, что это группа - "Мосфильмовская". Мы уже устали жить в таких условиях, когда каждый день к нам в номера подселяют незнакомых людей, когда мы вынуждены требовать того, что нам обязаны дать. Мы работаем, каждый день снимаем и по вечерам репетируем, но я предупреждаю, что в таких условиях больше сниматься не буду. Мне нравится замысел роли, но вместо работы я все время занят борьбой за существование".
Ю. Иванчук (режиссер): "Работа нашей дирекции преступна. Я хочу сказать несколько слов о том, что у нас произошло недавно. Любое дело делается без организации, и это уже привело к гибели человека. Они совершили преступление, отправив пьяного человека на работу, нарушив правила перевозки людей, погрузили в этот же автобус паклю, мешковину. А когда я предупредил Ш., что в таком виде и в так груженой машине отправлять человека нельзя, он мне ответил: "Это мое дело, ничего страшного, на площадке проспится". И если мы продолжим работать с этими людьми, произойдет еще одно преступление..."
Т. Романова (бухгалтер): "Я уже работала с Ш. на одной картине, послее нее его выгнали со студии с приказом, запрещающим заключать с ним договоры. Он совершенно безграмотный человек, не знающий даже, как правильно оформить табель. Вся его система работы - это заставить кого-то работать за себя..."
Представитель кавполка: "Прошу прощения, я не имею отношения к группе, но пришел на собрание, так как уже не знаю, к кому обратиться. Дело в том, что, пока идет это собрание, под станцией Петропавловской, прямо в поле, оставлены пять солдат с лошадьми, и меня прислали узнать, что делать, поскольку ни питания, ни ночлега у них нет. Я ходил к Ш., он сказал, что этим не занимается, послал к администратору площадки, но тот тоже ничего не знает. Вот я и решил идти сюда, может, это хоть кому-то из вас небезразлично".
После этого выступления присутствовавший на собрании директор картины вышел с представителем кавполка из комнаты для выяснения обстоятельств происшедшего. А собрание продолжалось. Его участники постановили: дождаться директора, заслушать его и уже после этого принять окончательное решение. Однако директор в комнату больше не вернулся. За ним отрядили профорга группы Летина. Но он вернулся и сообщил, что директор возвращаться не собирается. Дескать, он вместе с администратором находится в своем гостиничном номере и обвиняет собрание в преднамеренном сговоре и тенденциозности. В итоге общее собрание съемочной группы постановило: за преступно халатное отношение к выполнению служебных обязанностей, профессиональную безграмотность, повлекшую за собой срыв подготовки всех объектов и чрезвычайное происшествие с трагическим исходом, а также за оскорбление общего собрания просить генеральную дирекцию киностудии "Мосфильм" отстранить от работы и привлечь к административной ответственности директора фильма и администраторов Ш. и Г. Однако эту просьбу коллектива руководство киностудии удовлетворило только наполовину: заменив двух администраторов, директора картины оставили при его обязанностях. Свое решение мотивировали следующим аргументом: дескать, он хорошо зарекомендовал себя на прошлом фильме "Города и годы", просим найти с ним общий язык. Группе не оставалось ничего иного, как этот язык находить.
В десятых числах сентября съемки фильма продолжились. Снимали следующие эпизоды: ограбление поезда бандой Брылова; встреча Шилова с бандой; Шилов беседует с Брыловым: "Нехорошо, Шурик, совсем нехорошо. Я золотишко собрал, приготовил, а ты все себе захапал. Пятьсот тысяч в поезде везли? Везли. Поезд ты грабанул? Ты. Я все сделал, а ты делиться не хочешь. Нехорошо, Шурик, совсем нехорошо"; банда возвращается в таежный хутор; Шилов избивает Лемке (кстати, исполнитель роли Шилова Юрий Богатырев по жизни был человеком мягким и никого до этого даже пальцем не тронул, поэтому "избивать" Лемке-Кайдановского ему было поначалу трудно. Но после того как Михалков объяснил ему, что эта сцена должна выглядеть достаточно жестко, тот подчинился: ударил ротмистра сначала ногой по колену, а потом еще и ладонями по ушам, приговаривая: "Это тебе за сволочь, это тебе за хама", и в сердцах: "Убью тебя, паскуда". На что ротмистр со знанием дела отвечает: "Нет, дорогой, ты меня не убьешь, ты меня теперь беречь будешь. Нашего человека в ЧК знаю только я"; допрос Ванюкина (это там на вопрос Сарычева "Вы все поняли?", Ванюкин отвечает: "Оч-чень хорошо").
Чем же актеры, занятые в фильме, занимались вне съемочной площадки? Вспоминает А. Пороховщиков:
"В Грозном мы, когда не были заняты, ходили на базар. Я покупал длинные синенькие фаршированные баклажаны, по четыре штуки, а Толя Солоницын бежал в магазин и покупал две бутылки коньячного напитка. Жуткого вкуса, надо сказать, было питье, а коньяк покупать было дороговато. И через раз мы с Толей просыпались на этом базаре под утро. Над нами стояли бабки, а мы лежали на каких-то циновках. Эти сердобольные старушки нас уже выучили наизусть и добровольно взяли на себя заботу о нашем здоровье. Однажды я, проснувшись от кашля, открыл глаза и увидел над собою жаркое солнце и Толю, задыхающегося от кашля (у него уже тогда была проблема с легкими, к тому же он очень много курил). И я ему сразу сказал: "Толя, это что такое?.. Ты чего?! Давай я тебя отправлю к врачу - золотая голова!.." - тогда еще был жив профессор Соломон Абрамович Нэйфах, муж моей дальней родственницы, он как раз и занимался раком желудка, легких. - Давай, Толя, съездим в Ленинград к профессору Нэйфаху, он тебя посмотрит..." Толя буквально перебил меня своим отказом. Категорически - нет. Я тогда ничего не понял и даже растерялся. А теперь я понимаю, что люди, которые очень сильно больны и подсознательно чувствуют, сколько им осталось... очень хорошо понимают на что стоит тратить это время, а на что уже бессмысленно..."
В съемочной группе были люди, которые на базар практически не ходили, предпочитая посещать другие места Грозного. Например, Кайдановский, будучи заядлым книгоманом, буквально с первых же дней пребывания в чечено-ингушской столице отправился на поиски букинистических магазинов. Вскоре он набрел на книжный магазин, в котором частенько появлялись редкие книги, завел там знакомства и практически все свободное время посвящал походам туда.
Но вернемся на съемочную площадку фильма. Где-то в начале октября отсняли финальный эпизод картины: друзья, увидев Шилова, бегут ему навстречу. После этого экспедицию покинул Пороховщиков. 12 октября из-за непредвиденных обстоятельств группу на несколько дней покинул Шакуров - ему надо было съездить в Москву, чтобы озвучить роль в картине "Испытание". В его отсутствие группа снимала эпизоды под условным названием "Пограничная река". Съемки проходили на горной реке Аргун, где температура воды в те дни была всего плюс три градуса. А по сюжету сразу трем актерам - Богатыреву, Райкину и Кайдановскому - предстояло долгое время провести в воде. Первые двое окунулись в нее первыми. Снимали эпизод, когда Каюм пытается сбросить Шилова с обрыва в реку, но в итоге сам оказывается в ней, а Шилов бросается его спасать. Райкину в этом эпизоде надо было упасть со скалы высотой 12 метров в такое место, где крутился бурный водоворот. Кстати, когда спасатели предварительно проверяли это место - выясняли, какая там глубина, - одного из них водоворотом засосало под скалу. К счастью, его удалось спасти. Однако нечто подобное едва не случилось с самим Райкиным, правда, уже в другом месте бурной реки. И теперь уже спасателям пришлось спасать актера, который оказался на волосок от гибели.
Не менее сложными были съемки эпизода "На плоту": на нем Шилов, Каюм и Лемке пытаются догнать сбежавшего с золотом Брылова. Течение реки - 12 метров в секунду, и удержаться на плоту было крайне сложно. Поэтому в особо рискованных сценах снимались дублеры.
Затем снимались эпизоды финального боя Шилова с Брыловым: Лемке отказывается идти под пули, заявляя: "Нет, мне эти игры не нравятся. Я сторона нейтральная. Вы сражайтесь, а я подожду"; Каюм пытается спасти висящего на скале Шилова и получает от Брылова пулеметную очередь в спину; Лемке радостно вопит "Конец!", но Брылов наставляет на него пулемет и требует, чтобы тот поворачивал назад, на что Лемке отвечает возмущенной тирадой: "Щенок! А ну развяжи мне руки быстренько. Да я из-за этого золота сто раз под смертью ходил. Пакостник, ублюдок, недоросль! А ну брось свою игрушку, дурак, я тебе сейчас уши надеру!.."; Шилов последним патроном убивает Брылова; Лемке просит Шилова разрешить ему взглянуть на золото, заглядывает в саквояж и начинает истерически причитать: "Ну, зачем тебе это надо? Ну, скажи, я хочу это знать. Ну принесешь ты это золото, но они же тебя за это золото и расстреляют. Понимаешь? Вон же граница! Уходи, не будь же ты кретином. Это надо одному, а не всем. Такое бывает только раз в жизни. Только раз... Господи, ну почему же ты помогаешь этому кретину, а не мне?" На что Шилов философски замечает: "Потому что ты жадный, а даже бог велел делиться".
25 октября кавалерийский эскадрон, который участвовал в съемках, был отправлен обратно в Москву, однако один его солдат - Александр Кайдановский остался в Грозном, чтобы продолжать съемки. Ему вместе с Богатыревым еще предстояло отсняться в эпизодах под условным названием "Тайга" (когда они плутают по ней в поисках выхода).
БАКИНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Согласно первоначальным планам предполагалось снять всю натуру в Марфино и в Грозном. Но в начале ноября в Чечне внезапно испортилась погода и выпал обильный снег. Снимать в таких условиях стало невозможно, и группа запросила у Москвы разрешение передислоцироваться в более теплые края. Это было необходимо, поскольку ряд эпизодов на натуре еще не отсняли. Кроме того, из-за брака пленки полностью был "запорот" эпизод с ограблением поезда офицерами. В итоге выбор киношников пал на окрестности города Баку. Группа выехала туда в десятых числах ноября, а съемки начались 16 ноября.
В бакинской экспедиции сняли эпизоды: двор губкома (когда Сарычеву докладывают, что Шилов сбежал из-под стражи, а он заявляет: "А я в это не верю!"); разоблачение предателя в ЧК. Ограбление поезда снимали в течение нескольких дней (7 - 12 декабря). В итоге один этот эпизод "съел" из бюджета картины 9 тысяч рублей. 12 декабря был переснят эпизод "в дрезине" (офицеры ждут появления поезда с золотом, Лемке выбирается наружу, прерывая тем самым речь штабс-капитана, но объясняя свой поступок просто: "Мне все ясно. И потом там... одеколоном - как в солдатском бардаке").
В Москву съемочная группа вернулась 19 декабря. Спустя девять дней начались монтаж картины и съемка нескольких павильонных эпизодов.
11 января 1974 года вчерне смонтированный фильм был показан художественному совету объединения "Время". Практически всем участникам просмотра картина понравилась, за исключением одного человека, который бросил реплику: "Мне показалось, что это пародия на вестерн". Худсовет внес одну поправку: надо было доснять эпизод "убийство Ванюкина в тюрьме", поскольку в смонтированном материале его смерть сценически не обыгрывалась. Эпизод пересняли 23 января в мосфильмовском павильоне.
2 апреля фильм посмотрели в Госкино и внесли в него очередные поправки. Их исправление проходило сложно. Михалков приступил к ним 8 апреля, но закончить в отведенные несколько дней не смог, поскольку поправок было много - их сделали в Госкино, в генеральной дирекции "Мосфильма" и еще в технической комиссии, которая забраковала звук в отдельных эпизодах. 11 апреля Михалков попросил назначить перезапись, но смены в тот день не было - умер звукооператор Г. Коренблюм, и в тонстудии проходила гражданская панихида. На следующий день, проработав до обеденного перерыва и записав одну часть фильма, а также музыку к ней и исходные шумы, группа вновь приостановила работу. Теперь из-за поломки аппаратуры. Наконец, когда технику починили, внезапно заболел инженер записи, вместо него пришел другой, но тот долго не мог войти в курс дела, из-за чего дело двигалось крайне медленно. А сверху на Михалкова давили, требуя сдать фильм в отведенные сроки. Не выдержав давления, он 17 апреля написал письмо на имя генерального директора киностудии, в котором просил на него не давить: дескать, излишняя нервозность не может способствовать срокам, а тем более качеству окончания работ по картине.
Фильм был окончательно готов в начале мая. 22 мая состоялось заседание комиссии, которая дала картине 1-ю категорию по оплате (15 человек за 1-ю, четверо - за 2-ю).
По смете на фильм было выделено 480 тысяч рублей, но фактически израсходовано 501 599 рублей. Ведомость по зарплате актерского состава фильма зафиксировала следующие выплаты:
Н. Михалков - 2809 руб. за режиссуру и 725 руб. за роль;
Ю. Богатырев - 1102 руб. 50 коп.;
А. Кайдановский - 850 руб.;
А. Солоницын - 2060 руб.;
С. Шакуров - 1139 руб.;
А. Пороховщиков - 826 руб.;
К. Райкин - 504 руб.;
Н. Засухин - 560 руб.;
А. Калягин - 235 руб.
ОТ ХУЛЫ ДО ВОСТОРГА
В широкий прокат фильм вышел в ноябре 1974 года и вызвал весьма неоднозначную реакцию у критики. И все же подавляющая часть публикаций, посвященных фильму, была положительной. В таких изданиях, как: "Советская Сибирь" (5 ноября), "Советская Башкирия" (3 декабря), "Дагестанская правда" (22 декабря), "Литературная газета" (25 декабря), "Комсомольская правда" (4 января 1975 года) Никиту Михалкова поздравляли с удачным дебютом, сравнивали его фильм с лучшими образцами в жанре истерна. Воронежская газета "Молодой коммунар" (10 декабря) так и написала: "Фильм Михалкова работа талантливая, сильная и, безусловно, - оригинальная".
А вот ведущий рубрики "Киноглаз" в газете "Вечерний Минск" (номер от 15 ноября) имел на "Своего..." совсем иное мнение. Приведу лишь отрывок:
Худсовет, после которого Кадыркун превратился в Каюма, состоялся в объединении "Время" 19 июня 1973 года. Первым на нем выступил сам постановщик будущего фильма Никита Михалков, который представил кинопробы, рассказал о том, почему на каждую роль было приглашено всего лишь по одному актеру (сценарий писался под определенных актеров), почему натурные съемки из Сибири и Дальнего Востока перенесены в Подмосковье и Грозный (производственно выгодно) и т. д. Затем выступили другие участники заседания.
О. Козлова: "Пробы и эскизы к фильму произвели большое впечатление, стилистически представили большую картину. Точно подобраны актеры, чувствуется эпоха, время, взволнованность. Поражает продуманность проб и всей работы. Но мне не очень понятен Кайдановский на роль Лемке..."
И. Сергиевская: "Мне очень понравился герой, он сделан не по стандарту. Все герои хорошо подобраны в ансамбле, интересен Засухин. Понравился Кайдановский, у меня он не вызвал никаких сомнений..."
Г. Рошаль: "Мне нравится, что каждому отдельному образу найдена своя мечта. Очень понравился Райкин, но не надо делать именно казаха. Есаул одна из интереснейших фигур, но надо понять его мечту... Не уловил я пока музыкальный строй картины...
Давно я не видел таких проб и такой продуманной сдачи постановочного проекта. Поздравляю группу с хорошим началом..."
Итог заседания: утвердили кинопробы и постановочный проект. До начала съемок оставались считанные недели.
Съемки фильма начались 11 июля почти на месяц раньше установленного срока. Снимать начали с павильонных сцен в декорации "Губком": Сарычев, Кунгуров и Липягин сидят в кабинете председателя, часы бьют 67 раз и замолкают только после того, как Сарычев швыряет в них бухгалтерскую книгу; на губкоме обсуждают кандидатуры людей, которым предстоит секретная миссия сопровождать золото в Москву.
25 июля группа перебазировалась в подмосковный город Марфино. Там в течение двух недель (до 10 августа) снимали натуру и часть павильонов. Причем в качестве последних использовались естественные интерьеры старых зданий (это позволило сэкономить на строительстве павильонов), в них снимались эпизоды: бывший кавалерист, а ныне начфин Забелин сидит в бухгалтерии среди кучи пыльных папок (папки на время съемок одолжили в тамошнем совхозе, а потом часть из них пропала, из-за чего возник серьезный скандал) и слушает отчет своего бухгалтера, но, недослушав его, внезапно вскакивает со своего места, выхватывает шашку и рвется на свободу со следующим страстным монологом: "А-а, вот она моя бумажная могила! Зарыли, закопали славного бойца-кавалериста!.."; в доме Шилова обнаружен обезображенный труп; Шилов пытается вспомнить обстоятельства своего исчезновения, но не может (лежа на кровати, он в отчаянии произносит: "Нет, ребята, ничего не помню, хоть убейте", на что Забелин отвечает истерикой: "Да тебя один раз уже убили, а вместо тебя другого подложили..."; Брылов через открытое окно в своей хате слушает доклад гонца (А. Адабашьян) о грозящей им опасности: "Отряд сабель триста. Ничего нельзя гарантировать. Когда прижмут к реке, - крышка..."; Брылов прикрывает окно занавесочкой и обращается к ротмистру: "Лемке, пора комиссару кишки выпускать. А потом тебе..."
На натуре были отсняты следующие эпизоды: Шилов падает в подворотне без сознания; Шилова везут в "Роллс-Ройсе" (автомобиль одолжили у коллег съемочной группы фильма "Агония"), по дороге он вспоминает про Ванюкина и совершает побег; Забелин собирает эскадрон и выступает перед ним с пламенной речью: "Бойцы! Грозные альбатросы революции! Еще прячется по углам недобитый враг, еще крадется по темным закоулкам нашей многострадальной родины черная измена. Еще появляются на ее многострадальном теле подлые змеиные укусы. Но мы всегда на страже. Защитим до последней капли нашей красной рабоче-крестьянской крови..."; выступление эскадрона; Кунгуров приезжает во двор, откуда только что выступил эскадрон, сообщает Сарычеву, что минувшей ночью в камере тюрьмы был убит Ванюкин и передает ему мундштук, найденный на месте убийства. "Это же Забелина!" произносит потрясенный находкой Сарычев.
Во время съемок эпизода "Проводы эскадрона" пострадал оператор-постановщик Павел Лебешев. Произошло это случайно. В тот момент, когда духовой оркестр грянул бравурный марш, лошади, запряженные в тачанку, внезапно испугались и понеслись во весь опор. Лебешев не успел отскочить в сторону, в результате чего получил сильнейший удар в грудь и потерял сознание. К счастью, госпитализации не понадобилось - оператор отлежался остаток дня в постели и на следующий день вновь встал за камеру.
ЧЕЧНЯ: СЪЕМКИ ВПЕРЕМЕШКУ СО СКАНДАЛАМИ
Вернувшись из Марфино, группа занялась упаковкой имущества, чтобы отправиться еще в одну экспедицию - в столицу Чечено-Ингушской АССР город Грозный. Отъезд состоялся в середине августа. 20 августа начались съемки на натуре в 40 километрах от Грозного - снимали декорацию "Таежный хутор", где дислоцировалась банда Брылова. Это там есаул говорит Лемке: "Знаете, а я вам не верю". "Отчего ж?" - удивляется ротмистр и задает Брылову вопрос: "Есаул, чтобы вы сделали, если бы у вас было 500 тысяч золотом?" Тогда же снимали "видения Брылова": пикник, где одна из дам, показывает в камеру язык. Кстати, вторая дама - это супруга режиссера Татьяна Михалкова. Как мы помним, молодые расписались в Москве, а вот свадьбу справили на съемках в Грозном. Жених договорился с властями города о регистрации, и молодых расписали в тот же день. Без положенного в таких случаях белого платья, фаты, черного костюма и пупсов на капоте. Праздновали всей съемочной группой, что называется, по-студенчески.
Из-за того, что в автобусных парках Грозного отсутствовали автобусы марки "ЛАЗ-695", для перевозки массовки пришлось пользоваться автобусами "ПАЗ", что вдвое превысило лимит по смете, отпущенный на экспедицию. При этом два автобуса возили солдат кавалерийского полка в город, в баню. Были задействованы две грузовые машины (их тоже взяли напрокат в Грозном): одна перевозила продукты для съемочной группы и сено для лошадей, вторая (тралер) - осветительную аппаратуру. В съемках участвовали 60 лошадей, все они принадлежали кавполку. Первоначально предполагалось, что часть лошадей можно будет взять напрокат у местного населения, но облисполком Чечено-Ингушской АССР незадолго до съемок издал постановление, согласно которому все лошади, находившиеся в частном пользовании, изымались, поэтому чеченских лошадей на съемках практически не было.
С 1 сентября начали снимать эпизоды с участием Константина Райкина: первую встречу Каюма с Шиловым (когда тот демонстрирует татарину фокус с золотой цепочкой, доставая ее изо рта, а затем под дулом пистолета, вопрошающего: "А золото где?"); истерику Каюма: "Я конь жалел. Бай, собак, лицо камча бил". - "Твой отец бай?" "Какай бай? Каюм женится хотел, деньга не был калым платить. Папка старый, мамка старый. Юрта худой стал, дождик мимо крыша капает. У меня халат не был. Кажный шакал халат носит. Я целый год без халат ходил..."
Однако, не успев начаться, съемки были остановлены из-за ЧП, случившегося в группе в начале сентября - из-за ротозейства администраторов погиб один из маляров. В тот роковой день он позволил себе выпить лишнего и самостоятельно передвигаться не мог. Но вместо того чтобы освободить его от работы, администратор приказал погрузить маляра в автобус и отправить на съемочную площадку: дескать, по дороге проспится. А в салоне автобуса находились канистры с бензином, а также пакля, мешковина и ветошь для протирки. По дороге пьяный маляр решил закурить и... сами понимаете, что произошло. Это ЧП переполнило чашу терпения съемочной группы, которая чуть ли не с первых дней страдала от безалаберной работы директора картины К. и его заместителей (например, во время съемок на Терском перевале была украдена тачанка, стоимостью 161 рубль 32 копейки, так как директор фильма и реквизитор не обеспечили ей должную охрану). 6 сентября коллектив фильма "Свой среди чужих..." в количестве 40 человек провел собрание, на котором административной группе был выражен вотум недоверия. Чтобы читателю было понятно, о чем именно идет речь, стоит ознакомиться с протоколом этого собрания более подробно.
Собрание открыл режиссер-постановщик фильма Н. Михалков, который сказал следующее: "Положение в группе - на грани катастрофы. Еще в Москве, в Марфино, мы столкнулись с безответственностью администрации - дом Шилова строил алкоголик и вор, впоследствии выгнанный, но объект сдали не в срок. В Марфино на площадке работал еще один человек - абсолютно несведущий в работе с людьми, который своей грубостью вызывал постоянные конфликты с группой, а профессиональная непригодность группы администрации привела к скандалу - не вернули взятые напрокат в совхозе папки с их важной документацией. Переезд в Грозный занял 15 дней, которые директор, самовольно переделав план, поставил днями подготовки. Ни одна декорация не готова, мы снимаем за счет качества. Неоднократно пытались беседовать с директором, но ситуация не меняется. Вчера было из ряда вон выходящее происшествие - приехавший кавалерийский полк оказался, по вине дирекции, без помещения для лошадей, негде размещать людей, никто не договаривался об их питании. Новый заместитель директора Ш. своим постоянным барским и бесцеремонным обращением с людьми вызвал всеобщее недовольство группы. Так больше работать невозможно".
М. Лянунова (реквизитор): "На декорации, вопреки уверениям администрации, до сих пор нет охраны. Вынуждена после съемки каждый день увозить реквизит на базу, а сегодня не дали машину, и я полтора часа после смены сидела одна на ящиках, а когда пришел грузовик, грузила все сама с водителем. Я считаю такое отношение возмутительным".
В. Летин (бригадир осветителей): "Декорация строилась 1,5 месяца, а до сих пор не готова. Материал достали плохой. Я считаю, что Г. отнесся к своим обязанностям спустя рукава. По приезде группы он вообще несколько дней не выходил на работу, угнал на сутки "ГАЗ-69", сам за рулем где-то катался. Такие люди, как он и Ш., в группе работать не имеют права. Странно, что директор берет их под защиту, особенно Ш. Он теперь у нас второй директор, руководит группой с балкона. Безобразно разместили конницу, этим занимался Ш., теперь запустил строительство моста".
Д. Эльберт (костюмер): "Хочу сказать несколько слов насчет костюмерной. Мы работаем в невыносимых условиях. В костюмерной сыро, душно, одна лампочка. Ш. две недели назад обещал вентиляторы, прорубить окно, но ничего не сделано. А К. вообще от всех дел устранился, Ш. же на вопросы грубо отвечает - "не ваше дело". Мне очень нравится группа и работать хотим, но сколько можно на хорошем отношении к творческой группе выезжать?"
А. Солоницын (актер): "Энтузиазм съемочной группы поражает, но работа административной группы на грани преступления. Я не буду говорить обо всем, скажу о том, что возмущает нас, актеров. Я работал на многих студиях, но такого не видел. Ни зарплат, ни суточных мы не получаем уже месяц. Удивлен, что это группа - "Мосфильмовская". Мы уже устали жить в таких условиях, когда каждый день к нам в номера подселяют незнакомых людей, когда мы вынуждены требовать того, что нам обязаны дать. Мы работаем, каждый день снимаем и по вечерам репетируем, но я предупреждаю, что в таких условиях больше сниматься не буду. Мне нравится замысел роли, но вместо работы я все время занят борьбой за существование".
Ю. Иванчук (режиссер): "Работа нашей дирекции преступна. Я хочу сказать несколько слов о том, что у нас произошло недавно. Любое дело делается без организации, и это уже привело к гибели человека. Они совершили преступление, отправив пьяного человека на работу, нарушив правила перевозки людей, погрузили в этот же автобус паклю, мешковину. А когда я предупредил Ш., что в таком виде и в так груженой машине отправлять человека нельзя, он мне ответил: "Это мое дело, ничего страшного, на площадке проспится". И если мы продолжим работать с этими людьми, произойдет еще одно преступление..."
Т. Романова (бухгалтер): "Я уже работала с Ш. на одной картине, послее нее его выгнали со студии с приказом, запрещающим заключать с ним договоры. Он совершенно безграмотный человек, не знающий даже, как правильно оформить табель. Вся его система работы - это заставить кого-то работать за себя..."
Представитель кавполка: "Прошу прощения, я не имею отношения к группе, но пришел на собрание, так как уже не знаю, к кому обратиться. Дело в том, что, пока идет это собрание, под станцией Петропавловской, прямо в поле, оставлены пять солдат с лошадьми, и меня прислали узнать, что делать, поскольку ни питания, ни ночлега у них нет. Я ходил к Ш., он сказал, что этим не занимается, послал к администратору площадки, но тот тоже ничего не знает. Вот я и решил идти сюда, может, это хоть кому-то из вас небезразлично".
После этого выступления присутствовавший на собрании директор картины вышел с представителем кавполка из комнаты для выяснения обстоятельств происшедшего. А собрание продолжалось. Его участники постановили: дождаться директора, заслушать его и уже после этого принять окончательное решение. Однако директор в комнату больше не вернулся. За ним отрядили профорга группы Летина. Но он вернулся и сообщил, что директор возвращаться не собирается. Дескать, он вместе с администратором находится в своем гостиничном номере и обвиняет собрание в преднамеренном сговоре и тенденциозности. В итоге общее собрание съемочной группы постановило: за преступно халатное отношение к выполнению служебных обязанностей, профессиональную безграмотность, повлекшую за собой срыв подготовки всех объектов и чрезвычайное происшествие с трагическим исходом, а также за оскорбление общего собрания просить генеральную дирекцию киностудии "Мосфильм" отстранить от работы и привлечь к административной ответственности директора фильма и администраторов Ш. и Г. Однако эту просьбу коллектива руководство киностудии удовлетворило только наполовину: заменив двух администраторов, директора картины оставили при его обязанностях. Свое решение мотивировали следующим аргументом: дескать, он хорошо зарекомендовал себя на прошлом фильме "Города и годы", просим найти с ним общий язык. Группе не оставалось ничего иного, как этот язык находить.
В десятых числах сентября съемки фильма продолжились. Снимали следующие эпизоды: ограбление поезда бандой Брылова; встреча Шилова с бандой; Шилов беседует с Брыловым: "Нехорошо, Шурик, совсем нехорошо. Я золотишко собрал, приготовил, а ты все себе захапал. Пятьсот тысяч в поезде везли? Везли. Поезд ты грабанул? Ты. Я все сделал, а ты делиться не хочешь. Нехорошо, Шурик, совсем нехорошо"; банда возвращается в таежный хутор; Шилов избивает Лемке (кстати, исполнитель роли Шилова Юрий Богатырев по жизни был человеком мягким и никого до этого даже пальцем не тронул, поэтому "избивать" Лемке-Кайдановского ему было поначалу трудно. Но после того как Михалков объяснил ему, что эта сцена должна выглядеть достаточно жестко, тот подчинился: ударил ротмистра сначала ногой по колену, а потом еще и ладонями по ушам, приговаривая: "Это тебе за сволочь, это тебе за хама", и в сердцах: "Убью тебя, паскуда". На что ротмистр со знанием дела отвечает: "Нет, дорогой, ты меня не убьешь, ты меня теперь беречь будешь. Нашего человека в ЧК знаю только я"; допрос Ванюкина (это там на вопрос Сарычева "Вы все поняли?", Ванюкин отвечает: "Оч-чень хорошо").
Чем же актеры, занятые в фильме, занимались вне съемочной площадки? Вспоминает А. Пороховщиков:
"В Грозном мы, когда не были заняты, ходили на базар. Я покупал длинные синенькие фаршированные баклажаны, по четыре штуки, а Толя Солоницын бежал в магазин и покупал две бутылки коньячного напитка. Жуткого вкуса, надо сказать, было питье, а коньяк покупать было дороговато. И через раз мы с Толей просыпались на этом базаре под утро. Над нами стояли бабки, а мы лежали на каких-то циновках. Эти сердобольные старушки нас уже выучили наизусть и добровольно взяли на себя заботу о нашем здоровье. Однажды я, проснувшись от кашля, открыл глаза и увидел над собою жаркое солнце и Толю, задыхающегося от кашля (у него уже тогда была проблема с легкими, к тому же он очень много курил). И я ему сразу сказал: "Толя, это что такое?.. Ты чего?! Давай я тебя отправлю к врачу - золотая голова!.." - тогда еще был жив профессор Соломон Абрамович Нэйфах, муж моей дальней родственницы, он как раз и занимался раком желудка, легких. - Давай, Толя, съездим в Ленинград к профессору Нэйфаху, он тебя посмотрит..." Толя буквально перебил меня своим отказом. Категорически - нет. Я тогда ничего не понял и даже растерялся. А теперь я понимаю, что люди, которые очень сильно больны и подсознательно чувствуют, сколько им осталось... очень хорошо понимают на что стоит тратить это время, а на что уже бессмысленно..."
В съемочной группе были люди, которые на базар практически не ходили, предпочитая посещать другие места Грозного. Например, Кайдановский, будучи заядлым книгоманом, буквально с первых же дней пребывания в чечено-ингушской столице отправился на поиски букинистических магазинов. Вскоре он набрел на книжный магазин, в котором частенько появлялись редкие книги, завел там знакомства и практически все свободное время посвящал походам туда.
Но вернемся на съемочную площадку фильма. Где-то в начале октября отсняли финальный эпизод картины: друзья, увидев Шилова, бегут ему навстречу. После этого экспедицию покинул Пороховщиков. 12 октября из-за непредвиденных обстоятельств группу на несколько дней покинул Шакуров - ему надо было съездить в Москву, чтобы озвучить роль в картине "Испытание". В его отсутствие группа снимала эпизоды под условным названием "Пограничная река". Съемки проходили на горной реке Аргун, где температура воды в те дни была всего плюс три градуса. А по сюжету сразу трем актерам - Богатыреву, Райкину и Кайдановскому - предстояло долгое время провести в воде. Первые двое окунулись в нее первыми. Снимали эпизод, когда Каюм пытается сбросить Шилова с обрыва в реку, но в итоге сам оказывается в ней, а Шилов бросается его спасать. Райкину в этом эпизоде надо было упасть со скалы высотой 12 метров в такое место, где крутился бурный водоворот. Кстати, когда спасатели предварительно проверяли это место - выясняли, какая там глубина, - одного из них водоворотом засосало под скалу. К счастью, его удалось спасти. Однако нечто подобное едва не случилось с самим Райкиным, правда, уже в другом месте бурной реки. И теперь уже спасателям пришлось спасать актера, который оказался на волосок от гибели.
Не менее сложными были съемки эпизода "На плоту": на нем Шилов, Каюм и Лемке пытаются догнать сбежавшего с золотом Брылова. Течение реки - 12 метров в секунду, и удержаться на плоту было крайне сложно. Поэтому в особо рискованных сценах снимались дублеры.
Затем снимались эпизоды финального боя Шилова с Брыловым: Лемке отказывается идти под пули, заявляя: "Нет, мне эти игры не нравятся. Я сторона нейтральная. Вы сражайтесь, а я подожду"; Каюм пытается спасти висящего на скале Шилова и получает от Брылова пулеметную очередь в спину; Лемке радостно вопит "Конец!", но Брылов наставляет на него пулемет и требует, чтобы тот поворачивал назад, на что Лемке отвечает возмущенной тирадой: "Щенок! А ну развяжи мне руки быстренько. Да я из-за этого золота сто раз под смертью ходил. Пакостник, ублюдок, недоросль! А ну брось свою игрушку, дурак, я тебе сейчас уши надеру!.."; Шилов последним патроном убивает Брылова; Лемке просит Шилова разрешить ему взглянуть на золото, заглядывает в саквояж и начинает истерически причитать: "Ну, зачем тебе это надо? Ну, скажи, я хочу это знать. Ну принесешь ты это золото, но они же тебя за это золото и расстреляют. Понимаешь? Вон же граница! Уходи, не будь же ты кретином. Это надо одному, а не всем. Такое бывает только раз в жизни. Только раз... Господи, ну почему же ты помогаешь этому кретину, а не мне?" На что Шилов философски замечает: "Потому что ты жадный, а даже бог велел делиться".
25 октября кавалерийский эскадрон, который участвовал в съемках, был отправлен обратно в Москву, однако один его солдат - Александр Кайдановский остался в Грозном, чтобы продолжать съемки. Ему вместе с Богатыревым еще предстояло отсняться в эпизодах под условным названием "Тайга" (когда они плутают по ней в поисках выхода).
БАКИНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Согласно первоначальным планам предполагалось снять всю натуру в Марфино и в Грозном. Но в начале ноября в Чечне внезапно испортилась погода и выпал обильный снег. Снимать в таких условиях стало невозможно, и группа запросила у Москвы разрешение передислоцироваться в более теплые края. Это было необходимо, поскольку ряд эпизодов на натуре еще не отсняли. Кроме того, из-за брака пленки полностью был "запорот" эпизод с ограблением поезда офицерами. В итоге выбор киношников пал на окрестности города Баку. Группа выехала туда в десятых числах ноября, а съемки начались 16 ноября.
В бакинской экспедиции сняли эпизоды: двор губкома (когда Сарычеву докладывают, что Шилов сбежал из-под стражи, а он заявляет: "А я в это не верю!"); разоблачение предателя в ЧК. Ограбление поезда снимали в течение нескольких дней (7 - 12 декабря). В итоге один этот эпизод "съел" из бюджета картины 9 тысяч рублей. 12 декабря был переснят эпизод "в дрезине" (офицеры ждут появления поезда с золотом, Лемке выбирается наружу, прерывая тем самым речь штабс-капитана, но объясняя свой поступок просто: "Мне все ясно. И потом там... одеколоном - как в солдатском бардаке").
В Москву съемочная группа вернулась 19 декабря. Спустя девять дней начались монтаж картины и съемка нескольких павильонных эпизодов.
11 января 1974 года вчерне смонтированный фильм был показан художественному совету объединения "Время". Практически всем участникам просмотра картина понравилась, за исключением одного человека, который бросил реплику: "Мне показалось, что это пародия на вестерн". Худсовет внес одну поправку: надо было доснять эпизод "убийство Ванюкина в тюрьме", поскольку в смонтированном материале его смерть сценически не обыгрывалась. Эпизод пересняли 23 января в мосфильмовском павильоне.
2 апреля фильм посмотрели в Госкино и внесли в него очередные поправки. Их исправление проходило сложно. Михалков приступил к ним 8 апреля, но закончить в отведенные несколько дней не смог, поскольку поправок было много - их сделали в Госкино, в генеральной дирекции "Мосфильма" и еще в технической комиссии, которая забраковала звук в отдельных эпизодах. 11 апреля Михалков попросил назначить перезапись, но смены в тот день не было - умер звукооператор Г. Коренблюм, и в тонстудии проходила гражданская панихида. На следующий день, проработав до обеденного перерыва и записав одну часть фильма, а также музыку к ней и исходные шумы, группа вновь приостановила работу. Теперь из-за поломки аппаратуры. Наконец, когда технику починили, внезапно заболел инженер записи, вместо него пришел другой, но тот долго не мог войти в курс дела, из-за чего дело двигалось крайне медленно. А сверху на Михалкова давили, требуя сдать фильм в отведенные сроки. Не выдержав давления, он 17 апреля написал письмо на имя генерального директора киностудии, в котором просил на него не давить: дескать, излишняя нервозность не может способствовать срокам, а тем более качеству окончания работ по картине.
Фильм был окончательно готов в начале мая. 22 мая состоялось заседание комиссии, которая дала картине 1-ю категорию по оплате (15 человек за 1-ю, четверо - за 2-ю).
По смете на фильм было выделено 480 тысяч рублей, но фактически израсходовано 501 599 рублей. Ведомость по зарплате актерского состава фильма зафиксировала следующие выплаты:
Н. Михалков - 2809 руб. за режиссуру и 725 руб. за роль;
Ю. Богатырев - 1102 руб. 50 коп.;
А. Кайдановский - 850 руб.;
А. Солоницын - 2060 руб.;
С. Шакуров - 1139 руб.;
А. Пороховщиков - 826 руб.;
К. Райкин - 504 руб.;
Н. Засухин - 560 руб.;
А. Калягин - 235 руб.
ОТ ХУЛЫ ДО ВОСТОРГА
В широкий прокат фильм вышел в ноябре 1974 года и вызвал весьма неоднозначную реакцию у критики. И все же подавляющая часть публикаций, посвященных фильму, была положительной. В таких изданиях, как: "Советская Сибирь" (5 ноября), "Советская Башкирия" (3 декабря), "Дагестанская правда" (22 декабря), "Литературная газета" (25 декабря), "Комсомольская правда" (4 января 1975 года) Никиту Михалкова поздравляли с удачным дебютом, сравнивали его фильм с лучшими образцами в жанре истерна. Воронежская газета "Молодой коммунар" (10 декабря) так и написала: "Фильм Михалкова работа талантливая, сильная и, безусловно, - оригинальная".
А вот ведущий рубрики "Киноглаз" в газете "Вечерний Минск" (номер от 15 ноября) имел на "Своего..." совсем иное мнение. Приведу лишь отрывок: