Рэдклифф. Невинные сердца

***

   – Мистер Шредер! Пожалуйста, расскажите нам о ярмарке, которая начнется завтра, – попросила Кейт, когда, выкурив на крыльце по сигаре после ужина, ее отец с другом Таддеусом присоединились к женской компании в комнате для приемов.
   Прошел всего лишь месяц после их приезда в Новую Надежду, а у Кейт было такое чувство, будто она жила здесь всегда. Она еще не до конца научилась обходиться в повседневной жизни без тех удобств, которые были для нее привычными в Бостоне, но каждую такую трудность Кейт воспринимала как проверку на прочность. Она выглядела счастливой и была счастлива на самом деле.
   – Хм, это всего-навсего предлог для ковбоев заявиться в город и разнести тут все в пух и прах, – проворчала Ханна, берясь за шитье.
   – Не слушай Ханну, Кейт, – рассмеялся Таддеус. – Весенняя ярмарка – это одно из самых крупных событий в нашем городе. К нам стекаются владельцы ранчо и погонщики со многих сотен миль вокруг, и народу будет тьма-тьмущая, можете не сомневаться. Гостиница их всех не вмещает, а салун, ну… – он бросил взгляд на жену. – Пожалуй, порой они, конечно, немного буянят, но по сути они добрые, эти парни.
   – Господь всемогущий, а можно ли выходить на улицу? – спросила с тревогой Марта. Ее воображение уже нарисовало полчища ковбоев, без разбору мчащихся по улицам городка.
   – Ну будет тебе, Марта, – слегка упрекнул ее Мартин, понимая, что жене все еще было не по себе от этих особенностей жизни на Западе.
   – Привычный уклад и правда нарушается, – доброжелательно пояснил Таддеус. – В ярмарке участвует весь город. В последний день торгов состоится большое празднество рядом с церковью. Еще будут танцы. Почти все женщины будут готовить еду. Пироги моей Ханны славятся по всей Монтане.
   Ханна залилась краской и зашикала на мужа.
   – Я с нетерпением жду всего этого! – сказала Кейт с неподдельным восторгом. Рассказ о ярмарочной неделе звучал гораздо интереснее, чем чинные встречи после обеда, когда ей приходилось сидеть в полутемной гостиной и болтать о каких-нибудь пустяках с ухажерами, которым, похоже, не было никакого дела до того, о чем она думает. Какое счастье, что все это позади, – пусть хотя бы на какое-то время, с облегчением подумала Кейт.
   – На ярмарку приедут все-все владельцы ранчо? – поинтересовалась Кейт, у которой на уме, естественно, был вполне конкретный владелец ранчо. Вернее владелица.
   Девушки, которые жили в Новой Надежде, хотя, конечно, и отличались от бостонских подружек Кейт, в одном были с ними абсолютно схожи. И тех, и других готовили к замужней жизни. Кейт по достоинству ценила, сколько сил эти женщины тратили на то, чтобы их близкие могли нормально жить в этом суровом, безжалостном краю. Но когда она покорно училась у Ханны Шредер тому, как сохранить мясо безо льда или как лучше всего пошить наволочки из старой одежды, она думала про Джесси Форбс. У Джесси был собственный дом, и она перемещалась по городу, занимаясь делами, без сопровождения, о такой дерзкой выходке Кейт никогда не помышляла. Спокойная, невозмутимая владелица ранчо была не похожа ни на одну женщину, когда-либо встречавшуюся Кейт, и ей хотелось увидеть Джесси Форбс снова.
   – Все без исключения владельцы ранчо в Монтане соберутся в нашем городе, – подтвердил Таддеус Шредер.
   – Мне бы хотелось посмотреть на торги завтра, – сказала Кейт, вопросительно посмотрев на отца. – Мне можно, пап?
   – Я так понял, что это безопасно, да? – уточнил Мартин у Таддеуса, не обращая внимания на беспокойство, написанное на лице у жены. Он не мог не нарадоваться, видя, с какой легкостью Кейт привыкает к их новой родине. Хотя Мартин и знал, что Марта все еще пребывает в сомнениях, с каждым днем он все больше убеждался в том, что его решение перевести семью на Запад было верным. В самом деле, Кейт выглядела счастливей, чем когда-либо, и было совсем не похоже, что она страдает без привычного комфорта. Это служило хорошим доказательством тому, что в Новой Надежде они были на своем месте. Мартин погладил жену по руке и заверил ее: – Разумеется, если она пойдет не одна.
   Кейт хотелось настоять на том, что она может прекрасно справиться и сама, но она не стала спорить. Самое главное сейчас, что ей разрешили пойти. У нее еще будет время убедить родителей в том, что ей не требовалось сопровождение для прогулок по городу.
   – Конечно! – кивнул Таддеус. – Утром Джон Эмори отведет Кейт к загонам, в которые пригонят животных. К тому времени там уже будет кто-нибудь из тех, чьи ранчо находятся поблизости.
   Завтра утром в город начнут съезжаться владельцы ранчо. Кейт сдержанно улыбнулась, хотя внутри она вся кипела от волнения.
   – Спасибо. Это будет просто замечательно, – сказала она.

***

   Джону Шредеру уже доводилось видеть фотографов, проезжавших через их городок, и в редакции газеты у его отца даже висело несколько фотографий, но юноша еще никогда не наблюдал, как их делают. И уж подавно он не видел, чтобы чем-нибудь подобным занималась женщина.
   – Отец не говорил, что ты захочешь прихватить с собой полдома, – проворчал Джон, впрочем, по-доброму, и слегка покряхтел, поудобнее перехватывая тяжелые футляры, которые он нес в обеих руках.
   – О Джон! – рассмеялась Кейт и с нежностью посмотрела на него. – Разве я могла упустить такой шанс сделать снимки?
   – Ты точно уверена насчет всего этого? – спросил Джон. Он слышал, как в одном из чемоданов плескалась какая-то жидкость.
   В глубине души он был просто сражен тем, что фотографии, которые он увидел в доме у семьи Бичер, сделала Кейт. Она пыталась объяснить ему процесс фотографирования, уверяя, что там все довольно просто, но Джон все равно не уловил сути. Фотография казалась ему неразгаданной тайной, и причастность Кейт к этому таинству лишь еще больше возвышала девушку в его глазах.
   – Не волнуйся, – успокоила его Кейт. – Это оборудование моего отца, а я помогаю ему снимать и проявлять фотографии с самого детства. В конце концов, он потерял к этому интерес, зато я – нисколечко. Это единственная вещь, от которой я бы ни за что не отказалась. – Она оглянулась по сторонам. При виде резко вздымавшихся холмов и бескрайних небес Кейт подумала, что еще нигде не видела столь красивой природы. – Жду не дождусь, когда запечатлею хотя бы кусочек всего этого великолепия.
   – Ярмарка как ярмарка, ничего особенного, – хмыкнул Джон, но голос у него был веселым.
   Прохожие тепло приветствовали их. Местные жители уже привыкли видеть хорошенькую дочку Мартина и Марты Бичер, прогуливающуюся в компании Джона Шредера. Во время этих прогулок Джон считал себя самым везучим мужчиной в городе. Ради такого стоило таскать эти проклятые чемоданы хоть целый день.
   – Может, встанем вон под теми деревьями? – предложил он. – Оттуда будет видно помост, куда будут выводить лошадей во время торгов, и загоны через двор.
   Кейт кивнула в знак согласия. Она уже пребывала в изумлении от количества людей, наводнивших улицу. В воздухе витало заразительное возбуждение, потому что кругом что-то кричали мужчины, возбужденные лошади тихо ржали, остальные животные фыркали. Кейт не могла оторвать взгляда от крупных животных, толпившихся в загонах, от этой огромной массы, в которой сконцентрировалась неугомонная сила. Чувствовалось, что необузданная жизнь била в этом месте ключом, и это приводило Кейт в настоящий трепет.
   Ковбои, присматривавшие за животными в загонах, стояли группами, прислонившись к забору или к деревьям. Они мирно беседовали друг с другом, курили. Они вовсе не показались Кейт дикими, а именно такое впечатление у нее сложилось по зловещим рассказам Ханны. Впрочем, покрытые дорожной пылью погонщики не слишком заинтересовали Кейт. Она обводила взглядом толпу, высматривая не похожую на все остальные фигуру Джесси Форбс. Увы, она пока еще не приехала.
   Кейт пришлось довольствоваться фотографированием происходящего вокруг, и вскоре она с головой погрузилась в процесс. Она выставила несколько пластин, собираясь запечатлеть людей, спокойно дожидавшихся начала аукциона. Дело это было довольно трудоемкое: нужно было очень быстро фиксировать мокрые пластины, в противном случае их поверхность могла высохнуть, лишив ее изображения, которое девушка так тщательно ловила. Она уже выставляла последнюю пластину, когда услышала под ухом Джона.
   – Мисс Кейт, давайте-ка я лучше уберу эту штуковину отсюда, – убеждал ее Джон. – Здесь сейчас стадо погонят, вы чересчур близко стоите.
   – Еще пятнадцать секунд, и все, Джон, – спокойно ответила ему Кейт. – Экспозиция была отличная, пожалуй, лучшая за все утро, и она не собиралась ее губить. У нее ушел почти целый час на приготовление смеси из яичного концентрата и химикатов, которая наносилась на фотопластины, и еще больше времени – на экспозицию всех пластин. Она не могла позволить себе потратить пластину впустую или, хуже того, не получить снимка из-за спешки.
   – Пожалуйста, мисс Кейт! – крикнул Джон, дернув девушку за рукав.
   Кейт была под черной накидкой, наброшенной на камеру. Она услышала какие-то приглушенные крики справа от себя и почувствовала, как задрожала подставка камеры. Хотя громоподобный топот копыт становился все громче и громче, она даже представить не могла, что творилось поблизости.
   – Три, два, один… – прошептала она, закрыла затвор камеры и выбралась из-под накидки. После чего она воскликнула «ох!» и, остолбенев от страха, схватила Джона за руку.
   В каких-то футах двадцати от нее мчался сплошным потоком табун лошадей. Дюжина ковбоев скакала туда-сюда позади стада, направляя животных в открытый загон. Со всех сторон Кейт окружили мужчины, они кричали и размахивали своими шляпами. Ее окутали клубы пыли, и Кейт, спотыкаясь, стала отступать назад под прикрытие деревьев. Она кашляла и терла глаза, слезившиеся от пыли. У Джона хватило ума схватить камеру, когда он рванулся вслед за Кейт к деревьям. Он что-то кричал ей, но его слова невозможно было разобрать из-за криков людей и буйствовавших лошадей.
   Сквозь катившиеся из глаз слезы Кейт смотрела, как ковбои загоняли отставших животных в загон. Предводитель ковбоев наклонился в седле и захлопнул ворота, ведущие в загон. Потом, хлопнув громадную лошадь по шее и резко пришпорив ее, всадник помчался прямиком в сторону Кейт и Джона.
   Встревоженная Кейт подошла поближе к своему другу, видя, что ковбой скачет прямо на них, снова вздымая облака пыли. Она была уверена, что сейчас их просто затопчут. Когда несущаяся лошадь оказалась в считанных, как показалось Кейт, футах от них, она увидела, как наездник приподнялся в седле и слез с лошади до того, как она остановилась. Не успела Кейт перевести дух, как ковбой, вымазанный в грязи с головы до ног, схватил Джона за грудки.
   – Черт побери, Джон! Куда ты только смотрел, почему она оказалась так близко к загонам? Если бы от стада кто-нибудь отбился, он же мог наскочить на нее. У меня руки чешутся бросить тебя за ограждение, чтоб мои лошади вбили в тебя немного ума-разума!
   Джесси Форбс так рассвирепела, что толком ничего не видела перед собой. Ее сердце продолжало бешено колотиться после приступа паники, охватившей ее при виде Кейт, стоявшей прямо на ее пути, когда она гнала своих лошадей по главной улице. Мчавшиеся впереди кони уже начали заполнять дорогу, и Джесси едва успела направить своих пастухов между Кейт и несущимися галопом лошадьми. Еще минута – и девушка оказалась бы под их подковами.
   Лишь симпатия к мальчишке удержала Джесси от того, чтобы не сделать с Джоном Шредером кое-что похуже, чем просто потрясти его как следует. Она заставила себя отпустить парня и повернулась к Кейт, спросив у нее:
   – С вами все в порядке, мисс Бичер?
   Кейт стояла с раскрытым ртом. Ее больше удивило внезапное появление Джесси, чем миновавшая угроза в виде стремительно летевших неоседланных лошадей. Лицо Джесси было заляпано грязью, а ее правую щеку прочертила свежая царапина. Промокшая от пота, рубашка прилипла к ее груди. Женщина стояла, слегка расставив ноги и заткнув руки за пояс, на котором висела большая черная кобура. Ее сильные и по виду очень умелые руки, вцепившиеся в кожаный ремень, немного дрожали, и Кейт вдруг страстно захотелось взять явно взбудораженную Джесси за руку и поскорее успокоить ее, сказав, что она цела и невредима. Тут она заметила искаженное злостью лицо и почувствовала, что должна защитить своего молодого спутника.
   – Он тут ни при чем, – хриплым голосом запротестовала Кейт. В горле у нее пересохло и першило от пыли.
   Джесси, наконец, вспомнила о приличиях и сдернула с головы шляпу, выдавив улыбку, хотя ее трясло от злости.
   – А вот здесь вы ошибаетесь, мисс Бичер. Это как раз его вина. Он должен был присматривать за вами, ведь вы здесь новичок, а он уже знает, чего ожидать во время ярмарки.
   Джон сконфуженно кивнул головой. Страх, обуявший мальчишку, когда Джесси схватила его за одежду, прошел. На мгновение он подумал, что ему сейчас зададут хорошую трепку, подозревая, что, возможно, вполне заслуженную.
   – Твоя правда, Джесси. Она могла попасть…
   – Постойте-ка, – запальчиво вмешалась Кейт, сверкая глазами. – Я вам не беспомощный ребенок. У меня все в порядке с ногами, и я могла отойти, если б захотела! Я определенно не нуждаюсь в том, чтобы кто-то из вас решал, где мне стоять.
   Джесси и Джон безмолвно воззрились на девушку, Кейт, раскрасневшись, тоже сверлила их взглядом. Она заметила, как красивый рот Джесси начал растягиваться в улыбке, и ее гнев стал медленно таять. Потом Джесси запрокинула голову и расхохоталась. Спустя мгновение приступ смеха настиг и Кейт. Джон в полном недоумении смотрел на них обеих, словно они были не в себе.
   Напряжение отпустило Джесси, и она улыбнулась Кейт.
   – Кстати, а что это за штука такая у вас?
   – Это камера. Я пыталась запечатлеть атмосферу происходящего здесь, – ответила Кейт, обводя рукой улицу и загоны с животными.
   – Что ж, еще чуть-чуть – и вы бы прочувствовали эту атмосферу сильнее, чем собирались, мисс Бичер.
   – Зовите меня Кейт, – мягко попросила девушка.
   – Кейт, – повторила Джесси, и ее глаза сверкнули.
   – Ты поранилась, – заметила Кейт, разглядывая Джесси с легкой тревогой на лице.
   – Что? – переспросила в растерянности Джесси. Когда Кейт нежно провела рукой по припухшей царапине на ее щеке, женщина залилась румянцем и отвернула голову. – Это ерунда. Я меряюсь силами с новым жеребцом, которого имела несчастье приобрести. И мы еще не решили, кто из нас, собственно, главный.
   – Что-то я с трудом в это верю, – уверенно сказала Кейт, не отрывая взгляда от лица владелицы ранчо. Джесси произвела на нее неизгладимое впечатление: ей показалось, что у нее столько талантов, сколько Кейт только могла себе представить.
   Джесси не поняла, с чего это слова Кейт вызвали трепет у нее в груди. Она откашлялась и твердо сказала юноше:
   – Мне нужно проверить лошадей, Джон. Теперь заботься о Кейт как следует.
   – Постараюсь, – пробормотал парень с раскаянием в голосе.
   Кейт слегка тронула Джесси за рукав и, осмелев, спросила у нее:
   – А ты потом покажешь мне своих лошадей?
   Джесси напряглась. Черт, похоже, у нее затряслась рука от прикосновения девушки.
   – Да лошади и лошади, что на них смотреть, ничего особенного.
   – Они поразительны! – настаивала Кейт. Ей правда хотелось побольше узнать про ярмарку, но в целом ей нужен был предлог для того, чтобы провести побольше времени с этой жесткой и сильной, но в то же время удивительно нежной женщиной. Кейт была тронута заботой Джесси, хотя знала, что могла позаботиться о себе сама. – Мне действительно хотелось бы на них посмотреть.
   – Что ж, ладно, – сдалась Джесси. Просьба Кейт удивила ее. Вообще-то воспитанные молодые леди в большинстве своем не питали интереса к лошадям. С другой стороны, Кейт Бичер не показалась ей избалованной неженкой, особенно в тот момент, когда, сохраняя поразительное спокойствие, стояла неподалеку от дороги, по которой неслись разгоряченные лошади. – Почти все утро я буду занята взвешиванием. Если придешь сюда после полудня, я с радостью все тебе покажу.
   – Конечно, приду, – слегка улыбнулась Кейт.
   Приподняв на прощание шляпу, Джесси вскочила на лошадь и галопом поскакала обратно к загону, созывая на ходу своих людей. Кейт смотрела, как погонщики становятся вокруг нее, и думала, что Джесси выглядела самым удалым ковбоев среди них.

Глава четвертая

   Остаток утра Джесси провела в делах под временным навесом рядом с помостами для торгов, где она зарегистрировала своих лошадей и расплатилась со своими работниками. Она прекрасно знала, что большую часть заработка они спустят в течение следующей недели. Когда деньги кончатся, почти все из них по одиночке вернутся на ранчо, чтобы наняться на работу еще на год. А горстка остальных, поддавшихся охоте к перемене мест, захочет проверить, что там за следующим горным хребтом. Те, кто покидал город, почти никогда не возвращались обратно.
   Жизнь на границе была не сахар, так что Джесси не устраивала своим людям разносов за развлечения. Ей и самой нравилось играть в карты, причем чаще всего выигрыш доставался ей. Ни для кого не было секретом, что в салуне можно было найти не только игорные столы и хороший виски. Все городские жители знали, что «развеселые» девицы, которые жили на верхнем этаже гостиницы, зарабатывали себе на жизнь, приголубливая ковбоев. Джесси считала, что это ремесло лишь помогало женщинам выжить. Она принимала это как само собой разумеющееся, никого не порицая, так же, как мужчины принимали ее в своем кругу.
   – Не спусти все за один вечер, Сэм, – предупредила она своего ведущего погонщика, протягивая ему чек.
   – Да что вы, мэм! – воскликнул он, немножко робко глядя на хозяйку.
   – И проследи, чтобы парни не наломали дров на этой неделе. Я не хочу, чтобы весь город судачил, что ребята с ранчо Форбсов совсем удержу не знают.
   – Обязательно прослежу, мисс Джесси, – пылко пообещал здоровяк Сэм. В их команде было несколько пришлых ковбоев, но основной костяк проработал с Джесси Форбс уже не одну ярмарку, и все они гордились тем, что работают у нее. Она была справедливой и платила по высшему разряду. А ее способность бросать лассо и скакать верхом наравне с лучшими из них снискали ей уважение и преданность.
   Джесси отодвинула стул от расшатанного деревянного стола и стала собирать свою бухгалтерию.
   – Можешь передать ребятам, что эта неделя в их распоряжении, но я рассчитываю, что мы все вместе уедем отсюда в следующий понедельник.
   – Они будут рады это услышать, мэм, – усмехнулся Сэм. – Между ярмарками проходит целая пропасть времени.
   – Знаю, Сэм, знаю. – Джесси устало провела рукой по лицу. – Зато у нас отличные лошади, нам есть что показать, и я очень довольна всеми вами.
   Сэм покраснел, довольный похвалой. Он приподнял шляпу и развернулся, чтобы уйти, чуть не налетев на Кейт.
   – Простите, мисс, – извинился ковбой и ушел.
   – Я слишком рано? – спросила Кейт, подходя к столу с улыбкой.
   – Нет, я как раз только что закончила с делами, – ответила Джесси, улыбаясь в ответ. Она сложила бумаги, убрала их в седельную сумку и снова удрученно потерла лицо.
   – Но будет здорово, если ты дашь мне чуточку времени, потому что мне нужно помыться. Сейчас я чувствую себя такой же заезженной, как какая-нибудь одна из моих лошадей.
   До Кейт не сразу дошел смысл этого выражения, но, когда она посмотрела на Джесси повнимательнее, ей стало все ясно. Джесси была вся в пыли после перегона лошадей, а под ее темно-голубыми глазами залегли тени. Она была явно измотана.
   – Ты давно спала в нормальной постели? – спросила Кейт.
   Джесси пожала плечами.
   – На то, чтобы перегнать лошадей с высокогорья, где они зимуют, а потом дают приплод по весне, уходит добрая часть месяца. Всегда кто-то отобьется от стада и затеряется в каком-нибудь каньоне. Так что мне нужны все свободные руки на ранчо, чтобы собрать и перегнать стадо. В эту пору мало кому из нас доводится спать несколько часов подряд.
   – Мы можем встретиться в другой раз, – предложила Кейт, пытаясь скрыть разочарование. Она очень спешила, когда помогала матери с готовкой, чтобы потом быть свободной и провести остаток дня с Джесси.
   – О нет, – рассмеялась Джесси. – Разве я могу валяться в постели, когда может наклюнуться сделка, или… когда можно прогуляться просто так, для удовольствия, – смущенно закончила она.
   Кейт залилась краской, она была ужасно рада, хотя и без видимых на то причин.
   – Значит, ты остановилась в гостинице?
   – Да. Почти все сняли там себе по номеру на неделю, – подтвердила Джесси, и они пошли в центр города. Она взглянула на небо, только сейчас заметив, что день выдался необыкновенно хорошим. Джесси и припомнить не могла, когда еще стояла такая прекрасная погода, впрочем, у нее редко выдавалась свободная минута, чтобы восхищаться погодой. – Я быстро. Где мы встретимся, где тебе удобно?
   – Я прогуляюсь с тобой до гостиницы, если ты не против, – ответила Кейт, опасаясь, что Джесси может в конце концов и передумать.
   – Буду рада, если ты составишь мне компанию, – тихо сказала Джесси и с удивлением поняла, что это чистая правда. Она уже привыкла подолгу не разговаривать с людьми, за исключением, может быть, Джеда, с которым они обсуждали какие-нибудь проблемы на ранчо. Но мысль о том, чтобы пройтись с Кейт Бичер под теплым послеполуденным солнцем, показалась ей более чем приятной. – Кстати, вы, здесь уже обвыклись?
   – Пожалуй, не могу сказать, что мы полностью привыкли, – сказала со смехом Кейт. Они шли по направлению к гостинице, которая, судя по обилию людей, прохаживавшихся по улице и толпившихся на широких тротуарах поблизости, явно стала центром городской жизни. – Мой отец просто вне себя от радости, но маме все еще тяжело. Какие-то простые вещи, о которых мы раньше даже не задумывались, вроде домашней утвари или готовой одежды, здесь такая редкость. Ханна Шредер нам очень помогает, и мне кажется, я уже овладеваю необходимыми азами, но все это так далеко от того, что я ожидала.
   Джесси никогда не думала особо об этих вещах. Жизнь на ранчо была простой. Если какие-то инструменты, или другие вещи, они не могли купить, то они делали их сами или обходились без них. В другой одежде, кроме той, в которой она работала, Джесси не нуждалась. Дичь в их местах водилась в изобилии, а многие соседи занимались сельским хозяйством, так что у них, Джесси могла покупать продовольствие для себя и своих людей.
   – Могу представить, какой глушью кажется тебе это место, – задумчиво сказала Джесс.
   – Нет, – тихо ответила Кейт. – Здесь я чувствую свободу.
   Джесси услышала грустную нотку в голосе девушки и попыталась нарисовать себе другую жизнь, в которой она не могла свободно пойти туда, куда ей хотелось, или самостоятельно принимать решения. Такой вариант ей даже вообразить-то было трудно.
   – Работа здесь никогда не заканчивается, но в итоге ты знаешь, что всего добился сам и никому ничем не обязан. Мне кажется, как раз это и привлекает сюда многих. Поэтому, кстати, так много людей оседает здесь, даже когда это кажется глупым.
   – Глупым? – недоверчиво переспросила Кейт. – О нет, я так не думаю. Я бы назвала это храбростью. Это смелый и достойный восхищения поступок.
   Джесси вдруг ощутила прилив гордости, словно она совершила какой-то подвиг, и всего-то лишь из-за слов этой девушки. А вот это точно глупо. Но все равно, ей понравилось это чувство.
   Остаток пути до гостиницы они прошли в приятном молчании. Кейт увидела, как ковбои, толпой или по двое, входили в салун на первом этаже гостиницы и выходили из него, громко приветствуя приятелей, с которыми не виделись месяцами. Многие махали или кричали Джесси, а она, в свою очередь, почти со всеми здоровалась по имени. Из открытых дверей доносились звуки пианино, добавляя веселья в общий гвалт. Кейт направилась к створчатой двери, но Джесси остановила ее, взяв за руку.
   – Позади есть лестница, пойдем лучше туда. Тебе не следует быть в таком месте, – пояснила она и повела девушку по узкому переулку между гостиницей и госконторой, где регистрировались земельные сделки.
   – А тебе? – спросила Кейт, удивленная покровительственным отношением со стороны Джесси. Вместе с тем, от этого у нее потеплело на душе.
   – О, я совсем другое дело. С большинством из этих мужчин я перегоняла лошадей, а со многими еще и в карты играла. Парочку из них мне не раз и не два приходилось отвозить домой. Но никакая леди не захочет зайти в салун. К тому же ярмарка – это немного сумасшедшая пора.
   – Понимаю-понимаю, – серьезным тоном заявила Кейт.
   Джесси уловила легкую насмешку в голосе девушки и заметила, как по ее гладкому лицу промелькнула тень улыбки.
   – Прости, не хотела читать тебе мораль.
   – Это я тебя просто дразню, – рассмеялась Кейт и сжала руку Джесси. – Давай уже поднимемся наверх.
   Они поднялись по внешней деревянной лестнице на второй этаж и пошли по узкому коридору, вдоль которого было по полдюжины дверей с каждой стороны, к комнате Джесси. На неказистой железной койке лежал тонкий матрас, у стены стоял комод, на которой поставили кувшин с тазом, часть пола закрывал старый плетеный ковер. Джесси придвинула единственный в комнате стул к окну, чтобы Кейт могла наблюдать за тем, что происходило на улице.