Рыбаков Вячеслав. Прощание славянки с мечтой

   - Это нужно немедленно восстановить, - вполголоса проговорил Рен Боз.
   - Не безумствуйте, - так же тихо ответил Мвен Мас.
   - Но это немыслимо!
   - И тем не менее смиритесь, Рен, - уже жестче сказал Мвен Мас и взял физика за локоть. - Я не знаю, собирается ли этот человек присвоить рений, или требовать у Академии премию за экономию материала, но это уже не важно. Если вы распорядитесь напаивать рений обратно, ребята затянут работы минимум на неделю, и это время мы должны будем оплачивать пребывание здесь всей артели. Даже в случае удачи опыта мы не сможем с ними расплатиться.
   - Но масса контактов была вычислена мною с точностью до двадцать седьмого знака после запятой!
   - Остается уповать на Господа.
   Рен Боз громко втянул воздух носом.
   - Да не оставит Он нас в сей великий и тяжкий миг, - глухо проговорил он и несколько раз с силой перекрестился.
   Исполинский столб энергии пронзил атмосферу.
   Индикаторы забора мощности указывали на непрерывное возрастание концентрации энергии. Почти инстинктивно Мвен Мас подключил обе Ф-станции.
   Ему показалось, что приборы погасли, странный бледный свет наполнил помещение. Еще секунда, и тень смерти прошла по сознанию заведующего станциями, притупив ощущения. Мвен Мас боролся с тошнотворным головокружением, всхлипывая от усилий и ужасающей боли в позвоночнике.
   Вдруг точно разодралась колеблющаяся завеса, и Мвен Мас увидел свою мечту. Краснокожая женщина сидела на верхней площадке лестницы за столом из белого камня. Внезапно она увидела - ее широко расставленные глаза наполнились удивлением и восторгом. Женщина встала, с великолепным изяществом выпрямив свой стан, и протянула к африканцу раскрытую ладонь. Грудь ее дышала глубоко и часто, и в этот бредовый миг Мвен Мас вспомнил Чару Нанди. Мелодичный, нежный и сильный голос проник в сердце Мвена Маса:
   - Уот профит уд ю гэт фром дыс унтурпрайз? [Какую прибыль вы собираетесь извлечь из этого предприятия? (искаж. английский)]
   "Да ни хрена, блин", - успело пронестись в голове могучего негра, и в то же роковое мгновение сила, куда более могущественная, нежели сила любого из людей, скрутила его втрое и сплющила о нечто твердое. На месте видения вздулось зеленое пламя, по комнате пронесся сотрясающий свист.
   Когда расчистили заваленный обломками спуск в подземную камеру, могучий организм африканца безо всяких дорогостоящих лекарств справился с контузией.
   - Рен Боз?
   Начальник артели хмуро ответил:
   - Рен Боз жестоко изуродован. Вряд ли долго проживет.
   - Его надо спасти во что бы то ни стало! Это величайший ученый!
   - Мы в курсе. Мы уже предприняли ряд шагов.
   - Тогда ведите меня в переговорную. О, если бы за лечение взялся Аф Нут!
   И тут все снова помутилось в голове Мвена Маса.
   - Эвде Наль сообщите сами, - прошептал он, упал и после тщетных попыток приподняться, замер. Начальник артели сочувственно посмотрел на тело, так беспомощно распростертое сейчас на жесткой траве под усыпанным звездами фиолетовым небом, и двинулся к переговорному пункту.
   Центром внимания на обсерватории в Тибете сделался небольшой желтолицый человек с веселой улыбкой и необыкновенной повелительностью жестов и слов. Узнав, что наследственная карта Рена Боза еще не получена, Аф Нут разразился негодующими восклицаниями, но так же быстро успокоился, когда ему сообщили, что ее составляет и привезет сама Эвда Наль.
   Точное знание наследственной структуры каждого человека нужно для понимания его психического сложения. Выбор лечения не может быть точным без понимания наследственной структуры и условий, в которых жили предки. Когда Эвда Наль, спеша, выпрыгнула на землю из кабины спиролета, знаменитый хирург сбежал по ступеням походной операционной ей навстречу.
   - Наконец-то! - воскликнул он. - Я жду уже полтора часа.
   - Я пыталась выяснить ряд касающихся до меня финансовых вопросов, связанных с творческим наследием Рена на тот случай, если его не удастся спасти, - просто сказала психолог, подавая бумаги Афу Нуту, и они вместе вошли в безлюдное, ярко освещенное помещение под надувным сводом. - Всегда лучше разобраться заранее.
   - Это разумно, - хирург одобрительно покосился на Эвду и углубился в наследственную карту, опытным взглядом стремительно просматривая многочисленные графы. - Так... так... в течении тридцати поколений предков примесей русской крови не было... украинской крови не было... еврейской крови не было... армянской не было... азербайджанской не было... литовской не было... арабской не было... китайской не было... английской не было... так... так... - он мерно кивал седой головой в такт строчкам, которые пробегали его острые глаза. - Угу... хорошо, - он отложил карту. - Думаю, можно лечить. Вы вовремя успели. Но тут есть еще один момент... один нюанс, - он помедлил, не зная, как сказать.
   - Я слушаю вас, Аф, - стараясь сдерживать волнение, с достоинством произнесла Эвда Наль.
   - Я пошел навстречу дирекции Академии Пределов Знания, которая, по ходатайству здешней трудовой артели, попросила меня вылететь для спасения своего выдающегося сотрудника. Однако даже перелет сюда и развертывание операционной, не говоря уже об операции и пост-операционном уходе, Академия оплатить не сможет. Мой потенциальный пациент, находящийся сейчас в состоянии клинической смерти вот за этой стеной, и так израсходовал, и даже перерасходовал, отпущенные ему под его тему средства. К тому же я только час назад узнал, что ваш друг не позаботился даже застраховать себя на случай травм или смерти, хотя не мог не отдавать себе отчета в том, что его эксперимент связан со значительным риском. Я хочу знать, насколько Рен Боз кредитоспособен.
   - Рен зарабатывает в среднем около тысячи двухсот литров в год, осторожно сказала Эвда, и положила ладонь на сумочку, непроизвольно проверяя, хорошо ли она замкнута.
   - Для ученого это и много, и мало. Все зависит от того, сколько он при этом использует сам.
   Эвда горда распрямилась.
   - Рен вообще не пьет! - звонко отчеканила она.
   - Что ж, - задумчиво глядя на молодую женщину, произнес Аф Нут, - в данных обстоятельствах это ему на пользу. И все же... Вы его подруга и, как я понимаю, единственная наследница. Именно вы должны гарантировать мне, что мой труд будет в любом случае оплачен должным образом.
   - Чего вы хотите? - тихо спросила Эвда. Аф Нут со значением промолчал. - Долговое письмо?
   - Конечно.
   Предательская мелкая дрожь сотрясла прекрасное тело Эвды. Нетвердыми пальцами психолог достала из сумочки бланк и стило.
   - Сколько? - спросила она. Аф Нут назвал сумму. - Спас Вседержитель! - простонала Эвда, пошатнувшись, и ее нежные щеки стали белыми, как мрамор. Аф Нут пожал плечами.
   - Хорошо. Если вы опасаетесь, сделаем так. Вашему мужу потребуются две операции с интервалом более чем в сутки, вторая - вдвое дороже. Сейчас вы гарантируете оплату первой, а затем детально выясняете финансовое положение мужа и свое. Если вы не сможете платить дальше, я просто не стану делать вторую - вшивать обратно органы, которые сейчас извлеку для ускоренной искусственной регенерации.
   - Мне отступать некуда, - тихо вымолвила Эвда.
   Не успела она проставить дату, как хирург вырвал у нее расписку, тщательно прочитал, посмотрел на свет и засунул в нагрудный карман халата. Затем весело подмигнул и, крутнувшись на каблуках, вышел из помещения, чтобы начать готовиться к операции.
   Эвда долго смотрела на закрывшуюся дверь. Потом, едва не плача, пересчитала наличность. И она еще считала себя состоятельной женщиной! О, конечно, ей хватило бы на то, чтобы выменять кимоно с хроморефлексной росписью ткани или легковой спортивный спиралодиск "Мерседес", но даже суток работы аппарата гемодиализа Эвда не смогла бы финансировать. Ненависть к Рену Бозу переполняло все ее существо. Проклятый, невыносимый мальчишка! Идя на такой риск, не позаботился о том, чтобы заранее отказать ей свой бесценный домашний архив, который можно было бы втридорога продать Академии - теперь Академия в случае смерти сотрудника получит его задаром! Приходится выкладывать на операцию последние талоны, чтобы этого не допустить!
   После долгого бесцельного хождения из угла в угол гостиной Чара Нанди устало опустилась в широкое кресло, стоявшее у распахнутого в тропическую ночь окна. Снаружи царили мертвая тишина и тьма, лишь внизу, догнивая, чуть светились от плесени бесчисленные пни пальм, еще в начале века начисто сведенных по всей Малакке лесодробильным товариществом "Веда Конг и сыновья".
   Чара уже знала, что ее Мвен вполне оправился, но не могла решить, как теперь вести себя с любимым. Почему он не сказал ей? Почему она только теперь узнает все от посторонних людей? Неужели боялся, что она потребует своей доли выручки от патента? Нужна ли она ему, если он скрыл от нее свой странный, безумный подвиг? И сможет ли она облегчить его боль, самую страшную боль, какую может испытывать мужчина - боль поражения в схватке с косной материей, с темной, безликой энтропией мироздания? Не воспримет ли он ее участие как унизительную для себя жалость? Растерянность и нежность, удесятеряя друг друга, захлестывали ее ранимую, трепетную душу.
   Настойчивый звонок вызова прервал ее мучительные размышления. Чара медленно подняла руку и включила ТВФ.
   На зажегшемся гемисферном экране возник пожилой, коренастый человек с красивой проседью в тщательно уложенных волосах, в безупречно сидящей черной тройке, белоснежной рубашке и черном галстуке "бабочка". Чара вздрогнула: это был председатель кооператива "Онанизон" Кум Хват.
   - Мадам, - сказал он, - тысяча извинений за беспокойство. Но, видит Бог, мне не к кому больше обратиться. Я разыскиваю вашего друга, Мвена Маса, по срочному делу, а у него никто не отвечает. Не могли бы вы мне как-то помочь? Я буду крайне вам обязан.
   - Мвен Мас, - омертвело ответила Чара, - пьет Нектар Забвения в дегустационном зале фирмы "Сантори". Он сам осудил себя.
   Кум Хват изысканным движением поправил очки. Раскаленно сверкнула золотая оправа.
   - Боюсь, это все не так просто, - проговорил он и, заложив ногу на ногу, наклонился к экрану. - Ваш друг, мадам, вероятно, не вполне отдает себе отчет в серьезности того положения, в котором он очутился, - в глазах Кума Хвата полыхнула давно скрываемая ненависть. Он хлестнул себя по колену пачкой расписок, векселей и долговых обязательств. - Теперь он заплатит мне за все!
   И тогда Чара Нанди закричала.