Рич Валентин. Мушкетеры

   И только иногда скрепя сердце они вынуждены отдавать ребятам должное. Слышал ли, например, кто-нибудь пословицу "Истина глаголет устами взрослых"? Конечно же, не слышал. Потому что такой пословицы нет. Зато пословицу "Устами младенца глаголет истина" знает каждый.
   Или история с голым королем! Все взрослые вели себя в этой истории не слишком умно - и король, и министры, и многие другие. А кто сказал, что на самом деле никакого платья на короле нет? Может быть, всё-таки какой-нибудь взрослый? То-то же!
   Мы уж не говорим о том, как плохо пришлось бы вдове Дуглас, а может быть, даже и судье Тэтчеру, если бы не Том Сойер. Индеец Джо перерезал бы их, как куропаток.
   Так что нет ровно ничего удивительного в событиях, которые произошли ранним утром 5 января 196... года (ровно за месяц до того, как Матвей Белов пришёл к Леониду Серегину, а Леонид Серегин к Григорию Тарасюку) в пункте, находящемся немного севернее тридцатой параллели и немного восточнее тридцатого меридиана - неподалеку от Аравийской пустыни. Той самой Аравийской пустыни, которую проходят по географии в пятом классе.
   Халид не проходил географии в пятом классе. Впрочем, он не проходил её и в каком-либо предшествующем или последующем классе, как не проходил и никаких других предметов, поскольку вообще не учился в школе: по мнению отца Филиппа, посещать школу монастырскому пастушонку было вовсе не обязательно. Дедушка Джафар, упросивший отца Филиппа взять в монастырь Святого Гильома своего младшего внука, должен был радоваться уже тому, что Халид не умрет с голоду, как это случилось с половиной их племени.
   Итак, Халид никогда не учил географии. Но он отлично знал, что пустыня недалеко и что второй такой отвратительной козы, как эта рыжая Жозефина любимица господина настоятеля, - нет во всём белом свете. Поэтому надо было поторапливаться.
   Нет, Халид не боялся суковатого посоха отца Филиппа - вот уже год как его не бьют. Но за рыжую Жозефину придется отрабатывать ещё целый год! А он и так не знает, как вытерпеть до конца срока.
   Уже давно поднялось из-за скал горячее солнце, тени стали короче, а проклятой козы будто след простыл. Халид поднимался всё выше в горы, внимательно вглядываясь в каждую расселину, в каждый куст. Постепенно он добрёл до перевала - самой высокой точки маленького хребта, отделявшего приморскую долину от пустыни.
   Халид обернулся. Далеко внизу едва виднелись развалины древних построек и одиноко возвышалось остриё каменной пирамиды. Ни людей, ни животных - только бурые скалы да редкие пыльные кустики с обожжённой солнцем кожистой листвой окружали мальчика.
   - Э-э-ге! - крикнул он, сложив ладони рупором.
   Крик прокатился по скалам и заглох.
   Халид миновал голую верхушку горы, свернул с тропы и двинулся вниз к роднику - напрямик, обдирая бока об острые колючки кустарника. "Чёртова Жозефина! - думал мальчик. - Не провалилась же она в самом деле сквозь землю?"
   И только он так подумал, как его нога соскользнула с камня и повисла в воздухе. Едва удержавшись от падения, Халид взглянул вниз и, к своему величайшему удивлению, увидел довольно большую круглую дыру. Дна не было видно.
   Он поднял увесистый камень, швырнул его в дыру и прислушался. Из глубины донёсся глухой звук удара.
   - Если Жозефина провалилась сквозь землю именно здесь, то дело плохо! сказал Халид вслух.
   Вероятно, то же самое сказал бы или подумал на его месте любой взрослый, после чего спокойно побрёл бы дальше.
   Но Халиду ещё не исполнилось двенадцати лет. А известно, что в этом возрасте великий дух исследований поглощает человека целиком и полностью. Швырнув в дыру ещё два камня и постояв несколько минут на коленках на краю странного колодца, мальчик полез туда сам, цепляясь за шершавые стенки.
   С трудом одолев узкую горловину, Халид, исцарапав руки и ноги, на четвереньках прополз по узкому ходу куда-то вбок. Потом ход кончился, и сколько мальчик ни шарил кругом, он нигде не мог нащупать вторую стенку.
   Сначала он почти ничего не видел. Однако глаза его постепенно привыкли к полумраку, и Халид обнаружил, что он находится в большой пещере. Здесь было прохладно, но совершенно сухо.
   Он сделал несколько осторожных шагов вдоль стены. Под его ногой зашуршали какие-то камешки. Халид нагнулся, поднял один из них и поднес к глазам. Сердце у него так и заходило ходуном, руки похолодели, а по спине поползли мурашки: перед ним лежал не камешек, а глиняный черепок. Значит, в пещере уже были люди!
   Изо всех сил тараща глаза, Халид внимательно оглядел пещеру и заметил в дальнем углу две тёмные фигуры, похожие на человеческие, - одна стояла, а другая лежала. Мальчик прижался к стенке и, стараясь не дышать, так пристально всматривался в тёмный угол, что в конце концов перед глазами у него поплыли оранжевые круги.
   Сколько он простоял зажмурившись, неизвестно, но, когда снова открыл глаза, сразу же понял, что фигуры, принятые им за людей, вовсе не люди, а просто-напросто высокие кувшины.
   - Всемогущий аллах! - горячо прошептал Халид. - Всемогущий господь! - тут же поправился он. Переход мальчика в христианскую веру был одним из условий, поставленных дедушке Джафару отцом Филиппом. - Всемогущий господь! Пожалуйста, сделай так, чтобы эти кувшины были полны золотыми монетами. Здесь такое удобное место! Тебе ведь нетрудно, а дедушка расплатится со святым Гильомом за хлеб и возьмёт меня из монастыря домой. Очень тебя прошу!..
   Как это ни странно, бог выполнил просьбу Халида. Правда, если бы он как следует подумал, то, может быть, сделал всё немного иначе. Но то ли бог забыл, что мальчишка неграмотен, то ли просто очень торопился. Во всяком случае, когда Халид кинулся к кувшинам и запустил руку сначала в один, а затем в другой, никаких монет он не обнаружил.
   Но кувшины не были и пустыми. Из того, что стоял у стены, мальчик извлёк какой-то липкий свёрток. А кувшин, лежащий на полу, пришлось разбить. То, что было в нём спрятано, никак не хотело проходить сквозь горло. И оно было такое тяжёлое, что Халиду даже не удалось поставить кувшин стоймя.
   "Вот это, наверно, и есть золото!" - подумал мальчик.
   Завязав липкий свёрток в рубаху и обмотав рукава вокруг шеи, он полез наверх. Это оказалось не так уж трудно. Теперь узкий колодец был хорошо виден, и Халид легко находил выступы, в которые можно было упереться босыми ногами.
   Упрятав рубаху под куст, мальчик снова спустился вниз. Со второй находкой - тяжёлым продолговатым предметом, похожим на гирю, - пришлось повозиться. Наконец Халид взвалил гирю на плечо и с большим трудом вскарабкался наверх.
   Он отдышался, облизал сухие губы и стал рассматривать свои сокровища. Свёрток оказался рулоном из тонкой, очень старой, местами испорченной кожи. На ней были видны мелкие тёмные закорючки, ничуть не похожие ни на арабские буквы, которые показывал ему дедушка Джафар, ни на латинские, которые Халид видел в евангелии у отца настоятеля.
   Гиря оказалась вовсе не из золота. Даже не из серебра! А просто из меди, самой обыкновенной меди - видимо, очень давно нечищенной и потому покрытой толстым чёрно-зелёным налётом.
   Огорчённый тем, что бог не захотел выполнить его просьбу, да ещё в таком удобном месте, Халид долго сидел на корточках у входа в пещеру. Солнце начало клониться к западу.
   Медная гиря была слишком тяжёлой, чтобы таскать её по горам. И Халид, подумав, спрятал её неподалёку от входа в пещеру - в расщелине между скалами. А кожаный свёрток он решил захватить с собой. Кто знает, может быть, эта старая кожа чего-нибудь да стоит и господин настоятель согласится принять её вместо проклятой козы?..
   Глава вторая
   ФЕРНАН И ВСЕВЫШНИЙ
   В коридоре старенькой гостиницы задребезжал телефон. Просили постояльца из третьего номера - господина Фернана Гизе.
   Пожилой хозяин-араб не спеша поднялся на второй этаж и постучал в дверь.
   Очень высокий, худой европеец в белой рубашке, заправленной в грубые парусиновые брюки, легкими шагами спустился по скрипучей лестнице.
   Взяв трубку, он удивлённо поднял выгоревшие на солнце брови.
   - Господин настоятель? Какая приятная неожиданность! Чем обязан? Уж не собираетесь ли вы возвратить мою грешную душу в лоно матери-церкви?
   Фернан рассмеялся, не считая нужным хотя бы для приличия прикрыть ладонью трубку.
   Однако отец Филипп не обиделся. Он сказал, что не имеет ровным счётом ничего против отсутствия в раю господина Гизе. И добавил, что, поскольку на том свете они будут находиться, по всей вероятности, в разных местах, он хотел бы повидаться с уважаемым профессором на этом свете. И по возможности быстрее. Дело в том, что ему принесли любопытную рукопись. Судя по всему, очень древнюю.
   Фернан Гизе терпеть не мог настоятеля монастыря Святого Гильома. Правда, лично ему отец Филипп ещё не успел сделать ничего плохого. Но что за мерзость - именем бога обирать бедняков! Если среди священников и попадаются люди, искренне верящие в то, что они помогают окружающим, то отец Филипп никак не относился к их числу.
   Но древняя рукопись! От такого приглашения нельзя отказаться: может быть, с этого звонка начнёт разматываться клубочек, который приведет Фернана к пещерам, ради которых он торчит здесь уже почти год.
   ... Каких только профессий не бывает на свете! Фернан Гизе был спелеологом - специалистом по пещерам. Как шахтер, он много раз проникал глубоко под землю, где ему угрожали тысячетонные скалы, нависшие над головой. Как альпинист, он взбирался на отвесные кручи, ежеминутно рискуя сорваться вниз, в бездонную пропасть.
   Фернан изучал пещеры вовсе не из прихоти и не из спортивного интереса. Он неплохо разбирался в древнейшей истории и даже в тех временах, когда писаной истории ещё не существовало, знал несколько мёртвых языков Востока. Он помогал историкам проникнуть в то далёкое прошлое, когда ещё не существовало письменности. Ведь те, кто населял Землю пятнадцать - двадцать тысяч лет назад, не оставили о себе никаких известий, кроме рисунков на стенах пещер, в которых они жили.
   Едва окончив университет, Фернан нашёл в глубокой пещере в горах Южной Франции изображение целого стада отличных бизонов. Им было не меньше тридцати тысяч лет, этим бизонам.
   Какое удивительное чутьё было у первобытных охотников! Одним штрихом, одним силуэтом умели они показать не только силу, но и гордый характер могучего животного.
   После войны Фернану Гизе пришлось работать в Сахаре, в Мексике, в Перу везде, откуда приходили вести о новых рисунках на камне.
   Год назад он приехал сюда, чтобы поискать легендарные пещеры Махеда, упоминаемые в десятках малоазиатских рукописей, но так никем и не найденные.
   Собственно говоря, Фернану больше ничего и не оставалось теперь, как искать новые пещеры. Работать у себя в университете он больше не мог. Хорошо ещё, что его книгу издали во многих странах!..
   Когда Фернан Гизе написал книгу о наскальных рисунках первобытных людей и представил рукопись своим учёным коллегам, разгорелся скандал. Четыре профессора в один голос потребовали выбросить из будущей книги главу, в которой автор осмелился утверждать, будто было время, когда люди не верили ни в каких богов.
   Напрасно Фернан просил уважаемых коллег представить хоть одно доказательство того, что у синантропов или питекантропов существовала религия. Профессора были непреклонны. Какие ещё нужны доказательства, если всему миру ясно, что творение не может не знать своего творца!
   Гизе отказался портить книгу и отдал рукопись издателю, рискнувшему напечатать труд, не получивший официального одобрения.
   Через полгода книга вышла. А вскоре Фернан получил официальное уведомление о том, что должность, которую он занимал в университете пять лет, ликвидирована и что в настоящее время невозможно предоставить господину Гизе другую должность, достойную его обширных познаний.
   "Нет худа без добра! - решил Фернан, прочитав это послание. - Наконец-то я смогу заняться пещерами Махеда!"
   О пещерах Махеда он мечтал ещё в ранней юности. Правда, тогда он грезил спрятанными там сокровищами, а теперь его привлекали главным образом рисунки, которые могли оказаться на стенах этих издревле населённых людьми пещер.
   Несмотря на то что до сих пор поиски были безрезультатными, Фернан не отчаивался, надеясь на счастливый случай.
   Может быть, звонок отца Филиппа и был этим счастливым случаем?
   По дороге в монастырь Фернану вспомнилось его первое столкновение с господом, богом.
   Ему было лет десять, когда к ним в гости приехала бабушка.
   Отец ещё был на работе, и мать встретила бабушку на вокзале, привезла домой, усадила за обед, а сама побежала куда-то по делам.
   Когда Фернан поел, он, как воспитанный человек, сказал бабушке спасибо. Бабушка молча кивнула головой и принялась что-то шептать.
   Фернан очень удивился, но решил подождать, пока бабушка закончит это странное занятие. И только потом спросил её, с кем это она шепталась.
   Бабушка сказала:
   - Я благодарила всевышнего.
   - А кто такой всевышний? - спросил внук.
   Оказалось, что, по бабушкиным сведениям, всё в жизни не так просто, как кажется с первого взгляда. И кое над чем, оказывается, Фернан просто не задумывался - рос, как сорная трава.
   - Ты ешь обед, носишь одежду, живёшь в доме, - объясняла бабушка. - Всё это сделали для тебя другие - крестьяне, ткачи, каменщики. Ты благодарен им за это. Мама готовит тебе обед, и ты говоришь спасибо.
   Фернан согласился.
   - Но ведь ты пользуешься не только тем, что сделали для тебя другие люди, - продолжала бабушка. - Ты пользуешься землёй, воздухом, солнечным светом и теплом. Почему же тебе не приходит в голову поблагодарить того, кто создал их для тебя?
   - Да я бы с удовольствием, - сказал Фернан. - Только кого?
   - Творца! - торжественно объявила бабушка. - Творца, который трудился для тебя шесть дней. В первый день творения сказал бог: "Да будет свет". И стал свет. Во второй день творения сказал бог: "Да будет твердь". И стала твердь. И назвал бог твердь небом. В третий день создал бог сушу. В четвёртый - два светила: для дня и для ночи, солнце и луну...
   На этом месте Фернану очень захотелось спросить, какой же свет был в первый день, если ещё не было ни солнца, ни луны, но всё было так интересно, что он побоялся прерывать бабушку. Ещё рассердится и перестанет рассказывать.
   - На пятый день сказал бог: "Да произвёдет вода пресмыкающихся, да полетят птицы над землёю по тверди небесной". И настал шестой день. И сказал бог: "Сотворим человека по образу и подобию нашему, и да владычествует он над всею землёю!.."
   - Здорово придумано! - похвалил внук.
   Бабушка рассердилась. Она сказала, что это никто не придумывал, что так было на самом деле.
   - А в каком это было году? - спросил Фернан, надеясь застать бабушку врасплох.
   Но бабушка прикинула что-то в уме и сказала:
   - Ровно семь тысяч четыреста сорок три года тому назад!
   Вечером, когда пришел из школы отец - учитель ботаники, Фернан выложил всё, что узнал от бабушки.
   Отец строго сказал, что бабушка ошибается. Что бог - это неисследованные явления природы. В давние времена, пока люди вообще почти ничего не знали, богов было очень много. Бог воды, бог огня и разные другие. Постепенно люди узнавали, что на Земле рядом с ними всё идет само собой, без всякой божьей помощи. Тогда они поселили своих богов на высоких горах - поближе к небу, откуда светит солнце и льётся дождь. Греки - на Олимпе, тибетцы - на Джомолунгме, африканцы - на Килиманджаро.
   Но, забравшись на самые высокие горы, люди убедились, что и там никого, кроме них самих, нет. Тогда они вознесли богов ещё выше - на облака.
   Но теперь каждый пассажир самолета досконально знает, что на облаках никто не живёт...
   - А скоро - это наверняка произойдет ещё при твоей жизни - люди доберутся до Луны, до Марса. Потом до звёзд. И тогда верующим бабушкам придётся поселить своих богов в другие галактики...
   - Это всё понятно, - прервал отца Фернан. - А кто всё-таки сделал землю или, например, воду?
   - Никто! - ответил отец. - Они получились сами собой из других вещей. Впрочем, кое-что человек может повторить. Ну, скажем, сотворить воду - дело довольно простое...
   Через два дня Фернан прибежал домой из школы раньше обычного и, поцеловав бабушку, таинственно произнес:
   - Бабушка, хочешь, я тебе покажу чудо?
   Бабушка согласилась и ушла на кухню.
   Фернан принялся за дело. На столе появились наполненный водой аквариум, электрическая батарея, стеклянные банки, пробирка с едким натром, свечка и большая эмалированная миска.
   Когда бабушка вошла в комнату с грудой вымытой посуды, всё было готово.
   Старушка с ужасом поглядела на захламлённый стол, с которого Фернан к тому же забыл снять белую скатерть.
   - Смотри, бабушка! Вот в этой банке ничего нет - видишь? И в этой тоже ничего нет, да? И в миске только свеча. Смотри! Да будет вода!
   Бабушка нахмурилась и уже открыла рот, чтобы выругать внука, но не успела: Фернан сдвинул банки над горящей свечой.
   Трах-тарарах!
   Оглушительный взрыв вышиб банки у него из рук. С грохотом полетела на пол посуда, которую держала бабушка.
   Фернан подскочил к столу и, схватив миску, увидел на дне её маленькую лужицу.
   - И стала вода! - торжественно объявил он, поднося миску к бабушкину лицу.
   Бабушка недоверчиво поглядела на миску, даже понюхала её. Потом перевела взгляд на щеку Фернана, в которую вонзился кусочек стекла от разбитой банки, и укоризненно покачала головой:
   - Видишь, бог тебя наказал!
   Пожалуй, это был единственный случай, когда бог наказал его собственноручно. Во всех остальных случаях, когда Фернан вставал ему поперёк пути, бог предпочитал действовать через других. Иногда это ему удавалось. Например, в тот раз, когда Фернана выставили из университета.
   Глава третья
   ОТЕЦ ФИЛИПП ДЕЛАЕТ БИЗНЕС
   - Прошу!
   Отец Филипп, любезно улыбаясь пухлыми губами, распахнул дверь перед Фернаном.
   Дверь была маленькая - длинному французу пришлось нагнуться, чтобы не задеть головой притолоку. Трудно было предположить, что за потемневшей от времени дверью скрывается вполне современная келья - четырёхкомнатная, с высоченным, чуть не в три Фернановых роста, потолком, с выложенной розовым кафелем ванной, с отличной библиотекой. Келья, более похожая на номер-люкс в парижской гостинице, чем на обитель монаха, умертвляющего свою плоть...
   - Не угодно ли стаканчик бургундского? - спросил хозяин, перебирая чётки.
   Но Фернан не стал скрывать нетерпения и сказал, что предпочитает начать с того дела, ради которого он удостоился чести быть приглашённым в святую обитель.
   Отец Филипп усмехнулся, сощурив и без того узкие щелки глаз, и провел гостя в маленькую комнатку рядом со спальней. Там стоял простой сосновый стол, несколько грубых стульев и большой, как платяной шкаф, стальной сейф.
   Настоятель, повернувшись к гостю спиной, набрал номер, и дверца сейфа с лязгом распахнулась.
   Гизе не считал себя большим знатоком старинных манускриптов, и всё-таки первый же взгляд на кожаный свиток заставил его вздрогнуть. Не было никаких сомнений - эти чёткие, крупные знаки с острыми углами и штрихами одинаковой толщины могли относиться только к первому - второму векам до нашей эры.
   Многие буквы расплылись, многие совсем выцвели, но в лупу, которую Фернан тут же достал из кармана, были отлично видны углубления на месте исчезнувших знаков.
   Некоторые слова он понял сразу: "учитель", "праведный", "посланец". О смысле других мог только догадываться.
   Не обращая больше внимания на хозяина, Фернан принялся за работу.
   Через два часа ему стало ясно, что в руки отца Филиппа каким-то образом попал христианский документ, написанный... за двести - триста лет до христианства.
   - Не подделка? - не выдержал в конце концов отец настоятель, терпеливо молчавший в течение томительных часов, пока Фернан исследовал тёмную кожу. Или подделка?
   Фернан молчал. Ведь этот кусок старой кожи настолько ценен и так опасен для церкви, что он бесследно исчезнет, как только шефы отца настоятеля дознаются о находке. Что же делать?.. Как спасти рукопись?..
   - Не подделка ли это? - задумчиво повторил Фернан. - Не подделка ли... Послушайте, отец Филипп, а почему бы вам не обратиться с этим вопросом к кому-нибудь из ваших патронов в Ватикане? Ведь там отлично разбираются в древностях! А я могу и ошибиться.
   - За исключением его святейшества, каждый может ошибиться! - назидательно проговорил настоятель. - Нельзя беспокоить святых отцов всякими пустяками. Рукопись может быть не настоящей. Не откажите сказать ваше мнение. Я не останусь в долгу.
   - Не останетесь? - улыбнулся Фернан. - Это меня искренне радует. Десяток таких консультаций, и мне, может быть, всё-таки удастся попасть в рай. Как вы полагаете? Но я честный человек, господин Филипп. И не хочу брать деньги даром. Сегодня же пошлю телеграмму своим бывшим коллегам в Париж. Там есть большие знатоки манускриптов. Кто-нибудь не замедлит явиться и подтвердить мои слова. Гонорар мы разделим поровну...
   Маленькие глазки отца Филиппа в беспокойстве забегали по сторонам:
   - Я рассчитывал на вашу скромность, господин Гизе. Неужели вы способны разгласить чужую тайну?
   "Всё идет прекрасно!" - сказал себе Фернан. А вслух произнёс:
   - Разумеется, не способен. Но я должен быть абсолютно уверен, что не введу вас в заблуждение. Раз вы не хотите вмешивать в дело третьих лиц, я должен подробнее ознакомиться со всеми фактами, касающимися рукописи. Прежде всего мне совершенно необходимо выяснить, откуда она взялась!
   Помедлив минуту, отец Филипп произнес:
   - Мне принёс ее в уплату за козу Халид эль-Акбар.
   - Что за коза, что за Халид, чёрт возьми?
   Настоятель укоризненно покачал головой, услышав такое выражение. Однако пояснил:
   - Халид - это мальчик, пастух. А козу звали Жозефина. Он её потерял...
   - Чёрт с ней, с козой! - нетерпеливо вскричал Фернан. - Меня интересует не коза, а рукопись. Откуда ваш пастух её взял?
   - Говорит, что в пещере, - терпеливо ответил отец Филипп.
   - Чепуха! Сущая чепуха! - равнодушно отозвался Фернан. - Украл где-нибудь. А ну, давайте-ка сюда этого обманщика!
   - Напрасно хулите невиновного, - строго промолвил настоятель. - Я сам видел эту пещеру. И сосуд, в котором хранилась кожа...
   Он приоткрыл дверь и крикнул:
   - Халида сюда! Быстро!..
   Через час в комнату вошел худой мальчишка в облезлом, потерявшем цвет халате и грубых стоптанных башмаках. На опалённом дочерна лице выделялись только голубоватые белки глаз да белые зубы. Он остановился у стола с шапкой в руках и молча исподлобья поглядывал то на отца Филиппа, то на Фернана.
   - Повтори при господине Гизе, как ты потерял Жозефину! - приказал отец Филипп.
   Виноватым голосом, не поднимая глаз и запинаясь, Халид рассказал, как было дело. О пропавшей козе, о пещере, о кувшинах, о старой коже, которая лежит сейчас на столе у господина настоятеля. И о том, что если коза стоит намного дороже, чем кожа, то он, Халид, может не застать в живых дедушку Джафара...
   О медной гире Халид решил пока не говорить. Если хозяин и этот господин скажут, что кожа со значками стоит меньше, чем Жозефина, тогда можно будет принести и гирю.
   Фернан молча слушал сбивчивый рассказ Халида, недоверчиво покачивая головой.
   - Вот Фома неверный! - воскликнул отец Филипп. - Хотите убедиться? Пожалуйста. Сейчас же велю приготовить еду, и отправимся к пещере!
   Фернан посмотрел на мальчика. Тот проглотил слюну.
   - О времени поездки договоримся позже. А вот насчёт еды прикажите. Только не для меня, а для этого парня. Ему она, кажется, не помешает.
   Отец Филипп усмехнулся и перекрестил Халида.
   - Иди, сын мой, скажи Христофору, что я велел дать тебе хлеба...
   - Вы довольны? - снова усмехнулся отец Филипп, поворачиваясь к гостю, да так и застыл на месте: Фернан извлекал из кармана маленький фотоаппарат.
   Настоятель рванулся к рукописи. Но Фернан успел щёлкнуть затвором и, пряча аппарат в карман, спокойно сказал:
   - Отличный кадр. Настоятель монастыря Святого Гильома растопыренными руками защищает кожаный свиток. Даже буквы видны...
   Отец Филипп схватил кожу, сунул её в сейф, захлопнул стальную дверцу и срывающимся голосом крикнул:
   - Как это понимать?.. Священные законы гостеприимства...
   - Садитесь и слушайте, - жестко отрезал Фернан. - Поговорим как мужчина с мужчиной. Во-первых, мне приятно сообщить вам, что рукопись настоящая. Её примерная цена - двести тысяч долларов. Во-вторых, по справедливости она принадлежит не вам, а Халиду...
   - Пусть докажет! - крикнул настоятель. - Пусть докажет! Рукопись лежит в моём сейфе! Она - моя!
   - А как же заповедь "не укради"? - мирно спросил Фернан.
   - Вы мне больше не нужны, - так же мирно произнёс внезапно успокоившийся отец Филипп. - Сколько я вам должен за консультацию?
   - Помилуйте, какие пустяки, - улыбнулся Фернан. - Лучше я, с вашего разрешения, пошлю эту фотографию в канцелярию его святейшества.
   - С моего разрешения? - прошептал мгновенно побелевший отец Филипп, тяжело опускаясь на стул.
   - С разрешения или без разрешения - это, согласитесь, уже детали.
   - Вы не ученый, а обыкновенный вымогатель! Гангстер!
   - Зачем так грубо? - снова улыбнулся Фернан. - Я же не покушаюсь на ваше имущество.