Страница:
Он дал обещание Виллему и готов был всем пожертвовать, но не изменить своему слову.
Охотники ценили его преданную дружбу. Они уже успели убедиться, что без помощи Макоры они ничего не достигнут.
Вечером, накануне того дня, когда решено было снова устроить облаву, настроение у всех было приподнятое, и в знак уважения к человеку, для которого желания друзей стали превыше собственных, охотники распили с ним последнюю бутылку джина.
Они с удовольствием предвкушали завтрашний день, как вдруг появился Синдо и своими новостями разрушил все их планы.
Он только что вернулся с севера, где нашел было новый дом, когда его изгнал Макора. Он еще раз побывал в племени, у вождя которого охотники застрелили лошадей.
Синдо пришел туда украдкой, чтобы забрать жену и детей. Это ему удалось, а кроме того, ему удалось еще и кое-что разведать: он принес весть, что вождь зулусов, которого оскорбили охотники, все еще жаждет отомстить им за свои убытки и обиды.
Вождь посетил тирана Мосиликатсе, владыку всей этой части Африки, и поведал ему, что вождь племени макололо Макора, давнишний его враг, возвратился в свои прежние владения и похитил у него, вождя зулусов, друга благородного Мосиликатсе, его достояние: лошадей, ружья и рабов. Мосиликатсе тут же снарядил большой отряд и отдал приказ схватить Макору и его людей или же, по выражению Синдо, «прогнать его с этого света».
С часу на час враг будет здесь!
Предупреждение Синдо всех встревожило. Сейчас же во все стороны разослали разведчиков, чтобы не быть застигнутыми врасплох.
Вот она, опасность, которую с самого начала предвидел Макора!
Назавтра ранним утром разведчики сообщили, что воины Мосиликатсе и в самом деле приближаются. На ночь они остановились милях в пяти от лагеря охотников и не позже чем через час будут здесь.
Аренд и Гендрик поспешно вскочили на коней и галопом помчались навстречу врагу, чтобы взглянуть на него своими глазами. А тем временем остальные принялись укладывать свое добро, готовясь либо к бою, либо к бегству.
Молодые офицеры вернулись через полчаса и объявили, что сюда идут три сотни воинов. — Они идут на нас войной, в этом нет ни малейшего сомнения, — сказал Гендрик. — Мы подъехали к ним ярдов на сто. Завидев нас, они подняли крик и кинулись к нам, а когда мы поскакали назад, нам вдогонку полетели стрелы.
— Ну, чем скорее мы уедем отсюда, тем лучше, — сказал Ганс. — Их слишком много, нам их не одолеть.
— Похоже, что Макора иного мнения, — заметил Виллем.
Все повернулись к Макоре.
Вместе со своими людьми он готовился к решительному сражению.
— Спроси его, Конго, — сказал Виллем. — Он думает, мы их одолеем?
Конго перевел вождю вопрос Виллема и услышал в ответ, что победить воинов Мосиликатсе можно лишь превосходящими силами, а уж малым числом их никогда не одолеть.
— Так что же задумал Макора? Остаться здесь, чтобы нас всех перебили?
На это вождь ответил, что и он и его люди поступят так, как пожелает его друг Виллем.
— Тогда всем надо уходить, да поскорее, — сказал Виллем. — Я не желаю, чтобы хоть один человек погиб из-за меня.
Не теряя ни минуты, макололо снялись с места. Все произошло так внезапно, что им пришлось бросить вяленое мясо, на изготовление которого они положили столько трудов. Они отошли как раз вовремя. Виллем и Гендрик, отстав немного, увидели, что враг уже подходит к покинутому лагерю, готовый вступить в бой с макололо.
Теперь было ясно: они жаждали отомстить. Они так злобно кричали и размахивали руками, что у охотников не осталось на этот счет никаких сомнений: Виллем и Гендрик видели и слышали вполне достаточно. Дав шпоры коням, они нагнали воинов Макоры.
Глава 33. ОНИ УХОДЯТ ОТ ПОГОНИ
Глава 34. ТИРАНИЯ И ВЕРНОСТЬ
Глава 35. ДОБРЫЕ ВЕСТИ
Охотники ценили его преданную дружбу. Они уже успели убедиться, что без помощи Макоры они ничего не достигнут.
Вечером, накануне того дня, когда решено было снова устроить облаву, настроение у всех было приподнятое, и в знак уважения к человеку, для которого желания друзей стали превыше собственных, охотники распили с ним последнюю бутылку джина.
Они с удовольствием предвкушали завтрашний день, как вдруг появился Синдо и своими новостями разрушил все их планы.
Он только что вернулся с севера, где нашел было новый дом, когда его изгнал Макора. Он еще раз побывал в племени, у вождя которого охотники застрелили лошадей.
Синдо пришел туда украдкой, чтобы забрать жену и детей. Это ему удалось, а кроме того, ему удалось еще и кое-что разведать: он принес весть, что вождь зулусов, которого оскорбили охотники, все еще жаждет отомстить им за свои убытки и обиды.
Вождь посетил тирана Мосиликатсе, владыку всей этой части Африки, и поведал ему, что вождь племени макололо Макора, давнишний его враг, возвратился в свои прежние владения и похитил у него, вождя зулусов, друга благородного Мосиликатсе, его достояние: лошадей, ружья и рабов. Мосиликатсе тут же снарядил большой отряд и отдал приказ схватить Макору и его людей или же, по выражению Синдо, «прогнать его с этого света».
С часу на час враг будет здесь!
Предупреждение Синдо всех встревожило. Сейчас же во все стороны разослали разведчиков, чтобы не быть застигнутыми врасплох.
Вот она, опасность, которую с самого начала предвидел Макора!
Назавтра ранним утром разведчики сообщили, что воины Мосиликатсе и в самом деле приближаются. На ночь они остановились милях в пяти от лагеря охотников и не позже чем через час будут здесь.
Аренд и Гендрик поспешно вскочили на коней и галопом помчались навстречу врагу, чтобы взглянуть на него своими глазами. А тем временем остальные принялись укладывать свое добро, готовясь либо к бою, либо к бегству.
Молодые офицеры вернулись через полчаса и объявили, что сюда идут три сотни воинов. — Они идут на нас войной, в этом нет ни малейшего сомнения, — сказал Гендрик. — Мы подъехали к ним ярдов на сто. Завидев нас, они подняли крик и кинулись к нам, а когда мы поскакали назад, нам вдогонку полетели стрелы.
— Ну, чем скорее мы уедем отсюда, тем лучше, — сказал Ганс. — Их слишком много, нам их не одолеть.
— Похоже, что Макора иного мнения, — заметил Виллем.
Все повернулись к Макоре.
Вместе со своими людьми он готовился к решительному сражению.
— Спроси его, Конго, — сказал Виллем. — Он думает, мы их одолеем?
Конго перевел вождю вопрос Виллема и услышал в ответ, что победить воинов Мосиликатсе можно лишь превосходящими силами, а уж малым числом их никогда не одолеть.
— Так что же задумал Макора? Остаться здесь, чтобы нас всех перебили?
На это вождь ответил, что и он и его люди поступят так, как пожелает его друг Виллем.
— Тогда всем надо уходить, да поскорее, — сказал Виллем. — Я не желаю, чтобы хоть один человек погиб из-за меня.
Не теряя ни минуты, макололо снялись с места. Все произошло так внезапно, что им пришлось бросить вяленое мясо, на изготовление которого они положили столько трудов. Они отошли как раз вовремя. Виллем и Гендрик, отстав немного, увидели, что враг уже подходит к покинутому лагерю, готовый вступить в бой с макололо.
Теперь было ясно: они жаждали отомстить. Они так злобно кричали и размахивали руками, что у охотников не осталось на этот счет никаких сомнений: Виллем и Гендрик видели и слышали вполне достаточно. Дав шпоры коням, они нагнали воинов Макоры.
Глава 33. ОНИ УХОДЯТ ОТ ПОГОНИ
Макора и его спутники надеялись, что враг не станет далеко преследовать их, — он удовлетворится тем, что прогнал их, разрушит лагерь и вернется восвояси.
Но они ошиблись. Их преследовал отряд, посланный Мосиликатсе, для того чтобы расширить его владения, и нечего было надеяться, что тиран откажется от задуманного, не добившись успеха. Макора быстро понял это и теперь, не теряя ни минуты, спешил домой, чтобы вражеское нашествие не застало племя врасплох.
Макололо принадлежали к одному из самых развитых южноафриканских племен, поэтому охотников очень удивило, когда они увидели, как переполошила воинов Макоры весть о приближении отрядов Мосиликатсе. Макололо не готовились отразить врага, большинство из них помышляли лишь о бегстве.
Несколько слов Макоры объяснили охотникам эту загадку. Он рассказал своим белым гостям, что во всей Южной Африке нет воинов более грозных, чем матабили. Их вождь Мосиликатсе может собрать пять тысяч воинов, и нередко он приказывает своим военачальникам не давать врагу никакой пощады. Макора сказал, что и его воины не трусы, но воевать с Мосиликатсе ему, Макоре, не под силу. Если б он остался и принял бой, он потерял бы по меньшей мере половину своего племени. Кроме того, их обобрали бы дочиста и всех оставшихся в живых угнали бы в рабство и заставили пасти скот. Есть лишь один способ не поддаться тирану: увезти подальше все сколько-нибудь ценное. Только благодаря этому Макора и его народ уже несколько лет сохраняют свою независимость. Так придется поступить и сейчас.
На том и порешили, и, добравшись до своего селения, Макора, не мешкая, взялся за дело.
Торопливо собрали весь скот и погнали его прочь, а за ним двинулись мужчины, женщины и дети; каждый тащил свой скарб — слоновые бивни и все, что удалось захватить в такой спешке.
Впереди шли женщины и дети, а Макора со своими воинами двигался в арьергарде, готовый защитить их от любой неожиданности.
Чтобы переправиться через Лимпопо, требовалось время, а так как до ближайшего брода было около пяти миль, враг мог настичь их еще до того, как все окажутся на другом берегу. Так и случилось. Брод был довольно глубок, и скот не хотел идти в воду; многим животным приходилось помогать добираться до противоположного берега. На все это нужно было время, и, прежде чем они успели переправиться, поднялась тревога: с тыла приближался враг. Воины Мосиликатсе так привыкли к победам, что начали наступление прямо с ходу, хотя первыми подошли к реке всего человек двести.
Вооруженные дротиками и прикрываясь щитами, испуская пронзительные вопли, они с дикой свирепостью ринулись на Макору. Такую кровожадность порождает только многолетняя привычка к войне и насилию.
Но хотя макололо покинули свои дома, даже не попытавшись защитить их, теперь они показали себя истинными воинами.
Они ринулись навстречу матабили, и закипел рукопашный бой — и те и другие дрались, как черти. Можно было подумать, что главная забота Макоры — защищать своих белых друзей. Ясно было, что воинам приказано держаться между охотниками и врагом. Но Гендрик и Аренд, как и подобало молодым офицерам, не упустили случая показать свою силу и умение. Они открыли огонь по матабили. Их примеру тут же последовали Виллем и Ганс; впервые в жизни они брали на мушку не зверя, а человека.
Раздалось четыре выстрела, и четверо воинов Мосиликатсе упали на землю, еще двоих почти тотчас застрелили Макора, Синдо и еще один макололо, вооруженные мушкетами.
Укрывшись за своими лошадьми, охотники перезарядили ружья, и враг потерял еще четверых бойцов. Если бы нападающие могли подойти к охотникам, те скоро пали бы под тучей дротиков, но макололо не подпускали к ним врага.
Прикрываясь щитами, которыми они действовали с величайшей ловкостью, два воина-туземца могут бороться друг с другом очень долго, прежде чем один из них окажется побежденным.
Сейчас, однако, дело обстояло совсем иначе: четверо охотников брали врагов на мушку, и после каждого выстрела еще один матабили падал наземь. Вскоре ряды противника поредели. И матабили поняли, что огнестрельное оружие, к которому они издавна относились с презрением, в умелых руках — страшная сила.
Им уже было ясно, что зря они понадеялись на себя и вступили в бой, не дождавшись, пока подойдет все войско. Вот теперь и приходится отступать, оставляя на поле боя больше тридцати убитых.
В этой схватке Макора потерял всего шесть человек и был так рад этому, что едва не пустился преследовать врага в надежде завершить и упрочить победу. Но он знал, что любая его победа будет недолгой, что очень скоро перед ним окажутся тысячи врагов и что в конце концов ему придется отступать, поэтому он отказался от погони за растерявшимся противником и продолжал переправу.
Когда солнце село, племя со всем своим имуществом было уже в безопасности на противоположном берегу; воины заняли здесь надежные позиции, чтобы пресечь любую попытку матабили перебраться через реку, и племя двинулось дальше.
Теперь у Макоры не было ни клочка земли. Помогая своим белым друзьям, он лишился дома. Отныне он изгнанник, по пятам гонится мстительный враг, и нигде не ждут друзья. Племя его слишком немногочисленно, чтобы те, кто может повстречаться на пути, отнеслись к нему с уважением. Скоро все узнают, что злосчастных макололо преследует могучий Мосиликатсе, и тогда они будут изгнаны отовсюду, нигде не найдут покоя и пристанища, у них отнимут скот — их единственное богатство, а быть может, и жизнь.
Виллем и его спутники горько сожалели, что навлекли на своего защитника такую беду, а сам он, казалось, больше всего огорчался тем, что не сумел помочь друзьям.
Последними через реку перенесли тела павших в схватке воинов макололо; ночью их похоронили.
А убитые матабили остались там, где их застигла смерть, во власти хищных зверей.
Чтобы дать охотникам некоторое представление о нравах и обычаях врагов, Макора рассказал им, что матабили никогда не хоронят своих мертвецов, даже родных не хоронят. Сыновья оттаскивают тела родителей подальше от деревни и предоставляют их заботам гиен и стервятников. Всю ночь из-за реки доносились рычание, вой, шум драки; и воины макололо, охранявшие брод, не сомневались, что к утру на поле боя останутся одни лишь кости убитых врагов. Шум этот для ушей макололо звучал, как музыка, а сознание, что они победили прославленных воинов Мосиликатсе, едва не вознаградило их за потерю дома.
Но они ошиблись. Их преследовал отряд, посланный Мосиликатсе, для того чтобы расширить его владения, и нечего было надеяться, что тиран откажется от задуманного, не добившись успеха. Макора быстро понял это и теперь, не теряя ни минуты, спешил домой, чтобы вражеское нашествие не застало племя врасплох.
Макололо принадлежали к одному из самых развитых южноафриканских племен, поэтому охотников очень удивило, когда они увидели, как переполошила воинов Макоры весть о приближении отрядов Мосиликатсе. Макололо не готовились отразить врага, большинство из них помышляли лишь о бегстве.
Несколько слов Макоры объяснили охотникам эту загадку. Он рассказал своим белым гостям, что во всей Южной Африке нет воинов более грозных, чем матабили. Их вождь Мосиликатсе может собрать пять тысяч воинов, и нередко он приказывает своим военачальникам не давать врагу никакой пощады. Макора сказал, что и его воины не трусы, но воевать с Мосиликатсе ему, Макоре, не под силу. Если б он остался и принял бой, он потерял бы по меньшей мере половину своего племени. Кроме того, их обобрали бы дочиста и всех оставшихся в живых угнали бы в рабство и заставили пасти скот. Есть лишь один способ не поддаться тирану: увезти подальше все сколько-нибудь ценное. Только благодаря этому Макора и его народ уже несколько лет сохраняют свою независимость. Так придется поступить и сейчас.
На том и порешили, и, добравшись до своего селения, Макора, не мешкая, взялся за дело.
Торопливо собрали весь скот и погнали его прочь, а за ним двинулись мужчины, женщины и дети; каждый тащил свой скарб — слоновые бивни и все, что удалось захватить в такой спешке.
Впереди шли женщины и дети, а Макора со своими воинами двигался в арьергарде, готовый защитить их от любой неожиданности.
Чтобы переправиться через Лимпопо, требовалось время, а так как до ближайшего брода было около пяти миль, враг мог настичь их еще до того, как все окажутся на другом берегу. Так и случилось. Брод был довольно глубок, и скот не хотел идти в воду; многим животным приходилось помогать добираться до противоположного берега. На все это нужно было время, и, прежде чем они успели переправиться, поднялась тревога: с тыла приближался враг. Воины Мосиликатсе так привыкли к победам, что начали наступление прямо с ходу, хотя первыми подошли к реке всего человек двести.
Вооруженные дротиками и прикрываясь щитами, испуская пронзительные вопли, они с дикой свирепостью ринулись на Макору. Такую кровожадность порождает только многолетняя привычка к войне и насилию.
Но хотя макололо покинули свои дома, даже не попытавшись защитить их, теперь они показали себя истинными воинами.
Они ринулись навстречу матабили, и закипел рукопашный бой — и те и другие дрались, как черти. Можно было подумать, что главная забота Макоры — защищать своих белых друзей. Ясно было, что воинам приказано держаться между охотниками и врагом. Но Гендрик и Аренд, как и подобало молодым офицерам, не упустили случая показать свою силу и умение. Они открыли огонь по матабили. Их примеру тут же последовали Виллем и Ганс; впервые в жизни они брали на мушку не зверя, а человека.
Раздалось четыре выстрела, и четверо воинов Мосиликатсе упали на землю, еще двоих почти тотчас застрелили Макора, Синдо и еще один макололо, вооруженные мушкетами.
Укрывшись за своими лошадьми, охотники перезарядили ружья, и враг потерял еще четверых бойцов. Если бы нападающие могли подойти к охотникам, те скоро пали бы под тучей дротиков, но макололо не подпускали к ним врага.
Прикрываясь щитами, которыми они действовали с величайшей ловкостью, два воина-туземца могут бороться друг с другом очень долго, прежде чем один из них окажется побежденным.
Сейчас, однако, дело обстояло совсем иначе: четверо охотников брали врагов на мушку, и после каждого выстрела еще один матабили падал наземь. Вскоре ряды противника поредели. И матабили поняли, что огнестрельное оружие, к которому они издавна относились с презрением, в умелых руках — страшная сила.
Им уже было ясно, что зря они понадеялись на себя и вступили в бой, не дождавшись, пока подойдет все войско. Вот теперь и приходится отступать, оставляя на поле боя больше тридцати убитых.
В этой схватке Макора потерял всего шесть человек и был так рад этому, что едва не пустился преследовать врага в надежде завершить и упрочить победу. Но он знал, что любая его победа будет недолгой, что очень скоро перед ним окажутся тысячи врагов и что в конце концов ему придется отступать, поэтому он отказался от погони за растерявшимся противником и продолжал переправу.
Когда солнце село, племя со всем своим имуществом было уже в безопасности на противоположном берегу; воины заняли здесь надежные позиции, чтобы пресечь любую попытку матабили перебраться через реку, и племя двинулось дальше.
Теперь у Макоры не было ни клочка земли. Помогая своим белым друзьям, он лишился дома. Отныне он изгнанник, по пятам гонится мстительный враг, и нигде не ждут друзья. Племя его слишком немногочисленно, чтобы те, кто может повстречаться на пути, отнеслись к нему с уважением. Скоро все узнают, что злосчастных макололо преследует могучий Мосиликатсе, и тогда они будут изгнаны отовсюду, нигде не найдут покоя и пристанища, у них отнимут скот — их единственное богатство, а быть может, и жизнь.
Виллем и его спутники горько сожалели, что навлекли на своего защитника такую беду, а сам он, казалось, больше всего огорчался тем, что не сумел помочь друзьям.
Последними через реку перенесли тела павших в схватке воинов макололо; ночью их похоронили.
А убитые матабили остались там, где их застигла смерть, во власти хищных зверей.
Чтобы дать охотникам некоторое представление о нравах и обычаях врагов, Макора рассказал им, что матабили никогда не хоронят своих мертвецов, даже родных не хоронят. Сыновья оттаскивают тела родителей подальше от деревни и предоставляют их заботам гиен и стервятников. Всю ночь из-за реки доносились рычание, вой, шум драки; и воины макололо, охранявшие брод, не сомневались, что к утру на поле боя останутся одни лишь кости убитых врагов. Шум этот для ушей макололо звучал, как музыка, а сознание, что они победили прославленных воинов Мосиликатсе, едва не вознаградило их за потерю дома.
Глава 34. ТИРАНИЯ И ВЕРНОСТЬ
На следующее утро еще до того, как макололо двинулись в путь, на другом берегу показался большой отряд воинов Мосиликатсе. Как уже говорилось, женщин, детей и скот отправили еще раньше, и они должны были уходить как можно скорее, а большинство мужчин остались, надеясь задержать врага, чтобы племя выиграло еще один день пути. Черныша отправили сопровождать быков, нагруженных костью. Ему оказали величайшее доверие, и это отчасти утешило его: ведь ему опять пришлось оставить своих молодых хозяев на попечение Конго, который, по мнению Черныша, всегда был виновником всех бед.
Отправляясь в путешествие, охотники взяли с собой на всякий случай несколько запасных ружей; теперь их достали и держали наготове. Едва рассвело, матабили начали переправляться через Лимпопо. Опасаясь, что тиран разгневается, если узнает об их малодушии, они без оглядки кидались в реку.
Первые пятеро или шестеро были убиты, но это не охладило пыла остальных. Они как безумные прыгали с берега в поток и шли наперерез течению, хотя вода поднималась выше пояса.
Взобраться на противоположный берег можно было лишь небольшим ущельем или оврагом футов в десять шириной. Подняться по нему было бы нелегко, даже если бы наверху не ждал вооруженный противник, но, когда вас встречают градом стрел, уцелеть почти невозможно.
И все-таки матабили решились пойти навстречу грозной опасности и не стали с этим медлить.
Они шли и шли как одержимые, и скоро у входа в овраг собралась большая толпа. Но в узкое горло оврага не могло протиснуться много воинов сразу. Макора с первого взгляда оценил преимущества своей позиции и велел своим воинам удержать ее. С десяток матабили начали было подниматься по оврагу, но ни одному не удалось взобраться по его скользким откосам. Не имея твердой опоры, они почти не могли пользоваться дротиками и щитами, и скоро их мертвые тела понесло вниз по течению.
Те, кому удалось немного подняться по оврагу, натолкнулись на макололо, засевших по обеим сторонам его, и пали под ударами копий. А охотники то и дело перезаряжали ружья и стреляли по тем, кого не достигали копья. Не прошло и десяти минут, как матабили уже поняли, что и на сей раз поступили опрометчиво и не сумеют перебраться через реку, пока макололо остаются на другом берегу. Поняв это, они отступили на свой берег, и шум битвы вновь утих, слышались лишь злобные угрозы.
В этой второй схватке были ранены всего пятеро макололо — их ранило дротиками. Не имея возможности сойтись с противником врукопашную, матабили метали дротики издали. Макора, понимая, что, как только он оставит столь выгодную позицию, враг тотчас начнет его преследовать, решил обороняться здесь до последней возможности, чтобы женщины и дети могли уйти подальше от опасных мест.
Два часа кряду враждующие отряды оставались каждый на своем берегу и не начинали битвы. Шел лишь словесный бой. Они обменивались угрозами, насмешками, приглашениями перейти реку, но ни те, ни другие приглашений не принимали.
Наконец Макора и его воины решили, что пора сниматься с места и догонять отступающее племя. При этом нужно было как-то перехитрить матабили, чтобы те тотчас не переправились через реку и; не погнались за ними по пятам. Но Гендрик уже все обдумал и изложил свой план вождю.
— Пусть ваши воины отойдут, — сказал он Макоре. — Деревья скроют их от глаз врага, а у нас есть лошади, и мы сможем ускакать в любую минуту. Поэтому мы останемся и будем маячить на виду у врага, пока он не разгадает обман.
План был превосходен и легко осуществим. Макора сразу согласился.
— Только не торопитесь, — сказал Виллем. — Не отходите, пока я не начну стрелять. Я думаю, моя пушка бьет достаточно далеко. Нет-нет, да и свистнет у них над ухом пуля, и они будут знать, что мы еще здесь, и не заподозрят, что остальные ушли.
Виллем отполз в сторону, где берег немного выдавался вперед, прицелился в рослого матабили, стоявшего за рекой на самом виду, и выстрелил. С громким криком тот покачнулся и упал, а остальные поспешили спрятаться за кусты. А макололо, воспользовавшись смятением, без шума отошли; только вождь, Синдо и еще двое, у которых были лошади, остались вместе с охотниками охранять переправу.
Около часа оставались они у брода, а матабили ни разу не попытались выйти к реке. Их больше не было видно, и Макора, опасаясь, как бы они не снялись с места и не нашли где-нибудь другой брод, предложил не сторожить здесь больше и поскорее догнать племя. Это было вполне разумно: ведь если матабили в самом деле найдут другой брод, племя окажется в опасности. Поэтому решили уходить, но так, чтобы враг об этом не узнал.
На кустах развесили кое-какую одежду, постаравшись, чтобы с того берега казалось, будто здесь притаились люди, потом Виллем в последний раз выстрелил, и один за другим они, крадучись, отошли, сели на коней и скрылись за деревьями.
Примерно через час они нагнали пеших воинов, а еще немного погодя все племя снова было вместе. Вечерело. Поблизости оказалась вода, и они решили остановиться на ночлег. Макоре посчастливилось: он вовремя подоспел к своему племени. Опоздай он на каких-нибудь десять минут — и не миновать бы несчастья еще большего, чем все, что постигло их до сих пор: едва Макора приказал остановиться, как неподалеку от предполагаемого лагеря замечен был отряд матабили. Врагов было около сотни, и, не подоспей Макора со своими воинами, они немедленно напали бы на женщин и детей. Судя по тому, с какой стороны появился вражеский отряд, он, видно, перешел реку выше по течению. Матабили думали, что воины Макоры охраняют брод, и решили пока напасть на женщин и детей. Но, встретив здесь мужчин, они не решились вступить в бой, так как силы их были невелики, и держались на почтительном расстоянии. Скоро охотники еще увеличили это расстояние; верхом на конях, вооруженные ружьями, они стоили доброй сотни воинов. Они подскакали к матабили, дали по ним несколько выстрелов, и те поспешили убраться подальше. Отогнав врага, охотники вернулись в лагерь и застали Макору в большой тревоге. Он ни на что больше не надеялся, уверенный, что и сам он и его племя обречены на гибель. Виллем осведомился, почему дурные предчувствия больше прежнего одолевают вождя — ведь до сих пор в схватках с врагом успех был на его стороне. Макора ответил, что, уж наверно, Мосиликатсе послал против него не один отряд и, когда преследователи соединятся, не будет пощады ни ему самому, ни его племени, ни его друзьям. Потери врага в двух стычках слишком велики, чтобы можно было ждать от него хоть капли милосердия.
Макора объяснил еще, что ни один из воинов Мосиликатсе не отважится вернуться к своему повелителю, потерпев поражение: Молисикатсе предаст смерти и воинов и военачальников; они знают об этом и будут драться, презирая опасность, лишь бы победить.
— Есть только один выход, — продолжал Макора, — только одно может спасти мой несчастный народ: я должен пожертвовать собой. Если они поспешат на запад, то, пожалуй, еще успеют уйти от преследователей. Пусть попросят покровительства у великого вождя Себитуане, он сумеет защитить их. А я… — вздохнул Макора, — я не могу пойти с ними.
Охотники попросили объяснений и получили их. Давным-давно из-за какого-то недоразумения Макора навлек на себя гнев Себитуане, а Себитуане никогда не забывает и не прощает оскорблений, и если Макора пойдет к нему, тот, конечно, прикажет убить его.
Макора советовал охотникам уходить подальше от опасности: у них есть лошади и они смогут добраться домой. Виллем тотчас отверг этот великодушный совет, не приняли его и остальные, и каждый при этом старался как-то ободрить другого. На редкость верными оказались и соплеменники Макоры. Когда Макора посоветовал им уходить и предоставить своего вождя его судьбе, все как один воспротивились: воины громко закричали, что лучше они умрут вместе с ним, но не оставят Макору.
Впервые за всю свою жизнь наши охотники увидели вождя, которого огорчала чрезмерная любовь народа! Он предлагал им спасти свою жизнь ценой его собственной жизни — отдать его в руки Себитуане. Но все племя как один человек оказалось верным своему вождю, и все в один голос отвергли его великодушное предложение.
Отправляясь в путешествие, охотники взяли с собой на всякий случай несколько запасных ружей; теперь их достали и держали наготове. Едва рассвело, матабили начали переправляться через Лимпопо. Опасаясь, что тиран разгневается, если узнает об их малодушии, они без оглядки кидались в реку.
Первые пятеро или шестеро были убиты, но это не охладило пыла остальных. Они как безумные прыгали с берега в поток и шли наперерез течению, хотя вода поднималась выше пояса.
Взобраться на противоположный берег можно было лишь небольшим ущельем или оврагом футов в десять шириной. Подняться по нему было бы нелегко, даже если бы наверху не ждал вооруженный противник, но, когда вас встречают градом стрел, уцелеть почти невозможно.
И все-таки матабили решились пойти навстречу грозной опасности и не стали с этим медлить.
Они шли и шли как одержимые, и скоро у входа в овраг собралась большая толпа. Но в узкое горло оврага не могло протиснуться много воинов сразу. Макора с первого взгляда оценил преимущества своей позиции и велел своим воинам удержать ее. С десяток матабили начали было подниматься по оврагу, но ни одному не удалось взобраться по его скользким откосам. Не имея твердой опоры, они почти не могли пользоваться дротиками и щитами, и скоро их мертвые тела понесло вниз по течению.
Те, кому удалось немного подняться по оврагу, натолкнулись на макололо, засевших по обеим сторонам его, и пали под ударами копий. А охотники то и дело перезаряжали ружья и стреляли по тем, кого не достигали копья. Не прошло и десяти минут, как матабили уже поняли, что и на сей раз поступили опрометчиво и не сумеют перебраться через реку, пока макололо остаются на другом берегу. Поняв это, они отступили на свой берег, и шум битвы вновь утих, слышались лишь злобные угрозы.
В этой второй схватке были ранены всего пятеро макололо — их ранило дротиками. Не имея возможности сойтись с противником врукопашную, матабили метали дротики издали. Макора, понимая, что, как только он оставит столь выгодную позицию, враг тотчас начнет его преследовать, решил обороняться здесь до последней возможности, чтобы женщины и дети могли уйти подальше от опасных мест.
Два часа кряду враждующие отряды оставались каждый на своем берегу и не начинали битвы. Шел лишь словесный бой. Они обменивались угрозами, насмешками, приглашениями перейти реку, но ни те, ни другие приглашений не принимали.
Наконец Макора и его воины решили, что пора сниматься с места и догонять отступающее племя. При этом нужно было как-то перехитрить матабили, чтобы те тотчас не переправились через реку и; не погнались за ними по пятам. Но Гендрик уже все обдумал и изложил свой план вождю.
— Пусть ваши воины отойдут, — сказал он Макоре. — Деревья скроют их от глаз врага, а у нас есть лошади, и мы сможем ускакать в любую минуту. Поэтому мы останемся и будем маячить на виду у врага, пока он не разгадает обман.
План был превосходен и легко осуществим. Макора сразу согласился.
— Только не торопитесь, — сказал Виллем. — Не отходите, пока я не начну стрелять. Я думаю, моя пушка бьет достаточно далеко. Нет-нет, да и свистнет у них над ухом пуля, и они будут знать, что мы еще здесь, и не заподозрят, что остальные ушли.
Виллем отполз в сторону, где берег немного выдавался вперед, прицелился в рослого матабили, стоявшего за рекой на самом виду, и выстрелил. С громким криком тот покачнулся и упал, а остальные поспешили спрятаться за кусты. А макололо, воспользовавшись смятением, без шума отошли; только вождь, Синдо и еще двое, у которых были лошади, остались вместе с охотниками охранять переправу.
Около часа оставались они у брода, а матабили ни разу не попытались выйти к реке. Их больше не было видно, и Макора, опасаясь, как бы они не снялись с места и не нашли где-нибудь другой брод, предложил не сторожить здесь больше и поскорее догнать племя. Это было вполне разумно: ведь если матабили в самом деле найдут другой брод, племя окажется в опасности. Поэтому решили уходить, но так, чтобы враг об этом не узнал.
На кустах развесили кое-какую одежду, постаравшись, чтобы с того берега казалось, будто здесь притаились люди, потом Виллем в последний раз выстрелил, и один за другим они, крадучись, отошли, сели на коней и скрылись за деревьями.
Примерно через час они нагнали пеших воинов, а еще немного погодя все племя снова было вместе. Вечерело. Поблизости оказалась вода, и они решили остановиться на ночлег. Макоре посчастливилось: он вовремя подоспел к своему племени. Опоздай он на каких-нибудь десять минут — и не миновать бы несчастья еще большего, чем все, что постигло их до сих пор: едва Макора приказал остановиться, как неподалеку от предполагаемого лагеря замечен был отряд матабили. Врагов было около сотни, и, не подоспей Макора со своими воинами, они немедленно напали бы на женщин и детей. Судя по тому, с какой стороны появился вражеский отряд, он, видно, перешел реку выше по течению. Матабили думали, что воины Макоры охраняют брод, и решили пока напасть на женщин и детей. Но, встретив здесь мужчин, они не решились вступить в бой, так как силы их были невелики, и держались на почтительном расстоянии. Скоро охотники еще увеличили это расстояние; верхом на конях, вооруженные ружьями, они стоили доброй сотни воинов. Они подскакали к матабили, дали по ним несколько выстрелов, и те поспешили убраться подальше. Отогнав врага, охотники вернулись в лагерь и застали Макору в большой тревоге. Он ни на что больше не надеялся, уверенный, что и сам он и его племя обречены на гибель. Виллем осведомился, почему дурные предчувствия больше прежнего одолевают вождя — ведь до сих пор в схватках с врагом успех был на его стороне. Макора ответил, что, уж наверно, Мосиликатсе послал против него не один отряд и, когда преследователи соединятся, не будет пощады ни ему самому, ни его племени, ни его друзьям. Потери врага в двух стычках слишком велики, чтобы можно было ждать от него хоть капли милосердия.
Макора объяснил еще, что ни один из воинов Мосиликатсе не отважится вернуться к своему повелителю, потерпев поражение: Молисикатсе предаст смерти и воинов и военачальников; они знают об этом и будут драться, презирая опасность, лишь бы победить.
— Есть только один выход, — продолжал Макора, — только одно может спасти мой несчастный народ: я должен пожертвовать собой. Если они поспешат на запад, то, пожалуй, еще успеют уйти от преследователей. Пусть попросят покровительства у великого вождя Себитуане, он сумеет защитить их. А я… — вздохнул Макора, — я не могу пойти с ними.
Охотники попросили объяснений и получили их. Давным-давно из-за какого-то недоразумения Макора навлек на себя гнев Себитуане, а Себитуане никогда не забывает и не прощает оскорблений, и если Макора пойдет к нему, тот, конечно, прикажет убить его.
Макора советовал охотникам уходить подальше от опасности: у них есть лошади и они смогут добраться домой. Виллем тотчас отверг этот великодушный совет, не приняли его и остальные, и каждый при этом старался как-то ободрить другого. На редкость верными оказались и соплеменники Макоры. Когда Макора посоветовал им уходить и предоставить своего вождя его судьбе, все как один воспротивились: воины громко закричали, что лучше они умрут вместе с ним, но не оставят Макору.
Впервые за всю свою жизнь наши охотники увидели вождя, которого огорчала чрезмерная любовь народа! Он предлагал им спасти свою жизнь ценой его собственной жизни — отдать его в руки Себитуане. Но все племя как один человек оказалось верным своему вождю, и все в один голос отвергли его великодушное предложение.
Глава 35. ДОБРЫЕ ВЕСТИ
Охотников очень тяготила мысль, что они навлекли на Макору и его племя такое несчастье, и они старались найти какой-то выход, спасительный для всех.
Они посоветовали Макоре и племени искать убежища у баквейнов, живущих немного западнее, — это была ветвь того же могучего народа бечуанов, к которому принадлежали и макололо, — но Макора ответил, что там никто не даст им убежища. Баквейны побоятся прогневать тирана и, чтобы сохранить с ним добрые отношения, пожалуй, еще помогут его воинам уничтожить макололо. Охотники попробовали просить Макору уехать с ними на юг, тогда племя сможет отправиться в страну Себитуане, но Макора и слушать не стал. Нет, на это он не пойдет. Лучше смерть! Никогда он не бросит тех, кто так верен ему.
А кроме того, еще неизвестно, доберутся ли они до Себитуане. На рассвете может нагрянуть враг, а ведь с ними женщины, дети, скот — им не уйти от погони.
Своими соображениями Макора поделился кое с кем из племени, добавив, что у них есть еще бык, который ни за что не должен достаться врагу. Это самый жирный бык во всем стаде. Люди поняли его с полуслова, и не прошло двух часов, а бык уже был убит, зажарен и съеден.
Под вечер в полумиле от себя беглецы заметили костер и услышали громкие голоса. Они решили, что это расположились лагерем их враги и не нападают только потому, что не подошли еще основные силы.
Но опасения не оправдались. На рассвете беглецы с облегчением увидели на равнине две большие крытые повозки. Здесь же паслось несколько быков и лошадей. Повозки стояли неподалеку от лагеря Макоры и, как видно, приехали уже затемно. Несомненно, это остановились на ночлег белые охотники или торговцы.
Виллем и его друзья разом сели на коней и поскакали к повозкам и через несколько минут уже здоровались с вновь прибывшими. Как они и предполагали, это были торговцы — жители Порт-Наталя. Они ездили на север, а теперь возвращались домой. Им прислуживали кафры, которые сопровождали их из Наталя, и, кроме того, нескольких туземцев они прихватили с севера.
Наши охотники хотели разжиться у новых знакомых патронами и еще кое-чем необходимым, но тут их внимание привлек Макора — он словно вдруг сошел с ума. Хотя их отделяло от лагеря не меньше полумили, он что-то закричал своим воинам и стал отчаянно размахивать руками: то ли сообщал им что-то, то ли приказывал.
Встревоженные охотники огляделись по сторонам. Быть может, матабили снова пошли в наступление? Нет, ни одного врага не видно.
Наконец вождя услыхали в лагере, и все племя пришло в величайшее волнение. Тогда только и охотники поняли, что произошло. Оказалось, что кое-кто из туземцев, прибывших вместе с торговцами, был из страны Себитуане. Они всего несколько дней, как из дому. И от них Макора узнал, что Себитуане больше нет на свете. Он умер совсем недавно, и ныне всем народом маколодо полновластно правит его дочь Ма-Мочисане.
Теперь Макора может безбоязненно возвратиться к своему народу. Одно только пугало его: что подойдет многочисленное войско врага, с которым ему не совладать, и он больше не увидит родины.
Наконец-то его племя обретет спокойствие, надежную крышу над головой! Ободренные доброй вестью, все макололо от мала до велика с новыми силами принялись за дело: им не терпелось поскорей уйти из опасных мест.
Белых торговцев было трое, с ними девять туземцев, и все были прекрасно вооружены. Их помощь, особенно тех, у кого были ружья, очень выручила бы наших охотников в этот трудный час.
Виллем, который и не подозревал, что есть на свете люди, думающие лишь о себе и неспособные помочь другому, тотчас рассказал новым знакомым, какая опасность грозит ему и его друзьям, и сказал, что с минуты на минуту на них могут напасть их враги матабили. Он благодарил счастливый случай, пославший им помощь так кстати. Он воображал, что стоит торговцам услышать это, и их поддержка обеспечена: они тотчас возьмут отступающее племя под защиту.
Как же изумлены и возмущены были Виллем и его друзья, убедившись, что торговцы приняли его рассказ совсем не так, как он ждал! Не говоря ни слова, они кинулись запрягать быков. Не прошло и десяти минут, как они уже спешили на юго-восток, к Порт-Наталю.
Они были не из тех, кто станет рисковать собой и своим имуществом, кто лишнюю минуту пробудет с людьми, попавшими в беду.
Если бы в душе наших охотников и шевельнулось желание покинуть Макору в трудный час, поступок торговцев убил бы его в зародыше. Трусливое бегство этих людей только прибавило оставшимся решимости. Они сделают все возможное, чтобы враг не настиг их. И они без промедления двинулись в путь.
Мужчины, женщины и дети напрягали все силы, стараясь поскорей уйти от преследования. Они знали, что впереди у них долгий путь, а позади — сильный и беспощадный враг. Даже собаки и те, казалось, понимали, какая опасность нависла над их хозяевами, и старательно подгоняли стадо.
Племя шло допоздна и проделало за день немалый путь, а матабили вс„ не появлялись, и охотники начали думать, что они отказались от погони.
Хотя Виллем и его друзья были на лошадях, они устали куда больше, чем пешие макололо, которые давно привыкли к еще более тяжелым и долгим переходам.
Охотники с радостью остановились бы, им казалось, что дальнейшее бегство уже не имеет смысла. «Лишь дурак и безумец бегут, когда за ними никто не гонится», — думали они.
Но Макора думал иначе. Он не пренебрег ни одной мерой предосторожности: выставил вокруг лагеря часовых, выдвинул вперед заставы, чтобы никакая случайность не застала племя врасплох. Кажется, никогда еще с тех пор, как они начали отступать, он так не боялся вражеского нападения.
Охотники не могли понять, чем вызваны все эти предосторожности, и через Конго спросили об этом вождя.
И Макора снисходительно объяснил, что воины Мосиликатсе не успокоятся, пока не добьются своего. Уж конечно, они не откажутся от преследования, если не нанести им действительно серьезное поражение. Они только ждут подхода новых отрядов, чтобы общими силами покончить с Макорой и его племенем. Через два дня макололо достигнут родных мест и тогда будут в безопасности — вот почему Макора всячески старается оберечь свое племя и своих гостей. Долг перед людьми для него превыше собственной жизни.
Назавтра они двинулись в путь еще до рассвета и торопились как только могли.
Гендрик, Аренд и Ганс сопровождали Макору без особой охоты: им казалось, что в таком поспешном бегстве уже нет надобности.
— Ну, ничего, — подбадривал их Виллем. — Еще только два дня — и мы увидим новые края.
Незадолго до полудня они убедились, что Макора был прав: впереди неожиданно показался отряд матабили.
Он был слишком мал, чтобы помешать отступавшим идти своей дорогой, и, завидев их, тотчас скрылся.
Они посоветовали Макоре и племени искать убежища у баквейнов, живущих немного западнее, — это была ветвь того же могучего народа бечуанов, к которому принадлежали и макололо, — но Макора ответил, что там никто не даст им убежища. Баквейны побоятся прогневать тирана и, чтобы сохранить с ним добрые отношения, пожалуй, еще помогут его воинам уничтожить макололо. Охотники попробовали просить Макору уехать с ними на юг, тогда племя сможет отправиться в страну Себитуане, но Макора и слушать не стал. Нет, на это он не пойдет. Лучше смерть! Никогда он не бросит тех, кто так верен ему.
А кроме того, еще неизвестно, доберутся ли они до Себитуане. На рассвете может нагрянуть враг, а ведь с ними женщины, дети, скот — им не уйти от погони.
Своими соображениями Макора поделился кое с кем из племени, добавив, что у них есть еще бык, который ни за что не должен достаться врагу. Это самый жирный бык во всем стаде. Люди поняли его с полуслова, и не прошло двух часов, а бык уже был убит, зажарен и съеден.
Под вечер в полумиле от себя беглецы заметили костер и услышали громкие голоса. Они решили, что это расположились лагерем их враги и не нападают только потому, что не подошли еще основные силы.
Но опасения не оправдались. На рассвете беглецы с облегчением увидели на равнине две большие крытые повозки. Здесь же паслось несколько быков и лошадей. Повозки стояли неподалеку от лагеря Макоры и, как видно, приехали уже затемно. Несомненно, это остановились на ночлег белые охотники или торговцы.
Виллем и его друзья разом сели на коней и поскакали к повозкам и через несколько минут уже здоровались с вновь прибывшими. Как они и предполагали, это были торговцы — жители Порт-Наталя. Они ездили на север, а теперь возвращались домой. Им прислуживали кафры, которые сопровождали их из Наталя, и, кроме того, нескольких туземцев они прихватили с севера.
Наши охотники хотели разжиться у новых знакомых патронами и еще кое-чем необходимым, но тут их внимание привлек Макора — он словно вдруг сошел с ума. Хотя их отделяло от лагеря не меньше полумили, он что-то закричал своим воинам и стал отчаянно размахивать руками: то ли сообщал им что-то, то ли приказывал.
Встревоженные охотники огляделись по сторонам. Быть может, матабили снова пошли в наступление? Нет, ни одного врага не видно.
Наконец вождя услыхали в лагере, и все племя пришло в величайшее волнение. Тогда только и охотники поняли, что произошло. Оказалось, что кое-кто из туземцев, прибывших вместе с торговцами, был из страны Себитуане. Они всего несколько дней, как из дому. И от них Макора узнал, что Себитуане больше нет на свете. Он умер совсем недавно, и ныне всем народом маколодо полновластно правит его дочь Ма-Мочисане.
Теперь Макора может безбоязненно возвратиться к своему народу. Одно только пугало его: что подойдет многочисленное войско врага, с которым ему не совладать, и он больше не увидит родины.
Наконец-то его племя обретет спокойствие, надежную крышу над головой! Ободренные доброй вестью, все макололо от мала до велика с новыми силами принялись за дело: им не терпелось поскорей уйти из опасных мест.
Белых торговцев было трое, с ними девять туземцев, и все были прекрасно вооружены. Их помощь, особенно тех, у кого были ружья, очень выручила бы наших охотников в этот трудный час.
Виллем, который и не подозревал, что есть на свете люди, думающие лишь о себе и неспособные помочь другому, тотчас рассказал новым знакомым, какая опасность грозит ему и его друзьям, и сказал, что с минуты на минуту на них могут напасть их враги матабили. Он благодарил счастливый случай, пославший им помощь так кстати. Он воображал, что стоит торговцам услышать это, и их поддержка обеспечена: они тотчас возьмут отступающее племя под защиту.
Как же изумлены и возмущены были Виллем и его друзья, убедившись, что торговцы приняли его рассказ совсем не так, как он ждал! Не говоря ни слова, они кинулись запрягать быков. Не прошло и десяти минут, как они уже спешили на юго-восток, к Порт-Наталю.
Они были не из тех, кто станет рисковать собой и своим имуществом, кто лишнюю минуту пробудет с людьми, попавшими в беду.
Если бы в душе наших охотников и шевельнулось желание покинуть Макору в трудный час, поступок торговцев убил бы его в зародыше. Трусливое бегство этих людей только прибавило оставшимся решимости. Они сделают все возможное, чтобы враг не настиг их. И они без промедления двинулись в путь.
Мужчины, женщины и дети напрягали все силы, стараясь поскорей уйти от преследования. Они знали, что впереди у них долгий путь, а позади — сильный и беспощадный враг. Даже собаки и те, казалось, понимали, какая опасность нависла над их хозяевами, и старательно подгоняли стадо.
Племя шло допоздна и проделало за день немалый путь, а матабили вс„ не появлялись, и охотники начали думать, что они отказались от погони.
Хотя Виллем и его друзья были на лошадях, они устали куда больше, чем пешие макололо, которые давно привыкли к еще более тяжелым и долгим переходам.
Охотники с радостью остановились бы, им казалось, что дальнейшее бегство уже не имеет смысла. «Лишь дурак и безумец бегут, когда за ними никто не гонится», — думали они.
Но Макора думал иначе. Он не пренебрег ни одной мерой предосторожности: выставил вокруг лагеря часовых, выдвинул вперед заставы, чтобы никакая случайность не застала племя врасплох. Кажется, никогда еще с тех пор, как они начали отступать, он так не боялся вражеского нападения.
Охотники не могли понять, чем вызваны все эти предосторожности, и через Конго спросили об этом вождя.
И Макора снисходительно объяснил, что воины Мосиликатсе не успокоятся, пока не добьются своего. Уж конечно, они не откажутся от преследования, если не нанести им действительно серьезное поражение. Они только ждут подхода новых отрядов, чтобы общими силами покончить с Макорой и его племенем. Через два дня макололо достигнут родных мест и тогда будут в безопасности — вот почему Макора всячески старается оберечь свое племя и своих гостей. Долг перед людьми для него превыше собственной жизни.
Назавтра они двинулись в путь еще до рассвета и торопились как только могли.
Гендрик, Аренд и Ганс сопровождали Макору без особой охоты: им казалось, что в таком поспешном бегстве уже нет надобности.
— Ну, ничего, — подбадривал их Виллем. — Еще только два дня — и мы увидим новые края.
Незадолго до полудня они убедились, что Макора был прав: впереди неожиданно показался отряд матабили.
Он был слишком мал, чтобы помешать отступавшим идти своей дорогой, и, завидев их, тотчас скрылся.