Рик Риордан. Красная пирамида

   – Там еще шла речь о постоянном хозяине, которого пока нет. Да?
   – Во всяком случае, так сказал тот… парень с куриными ногами…
   – Это был демон. Мелкий служитель хаоса. А если демоны устремились в мир смертных, времени у нас мало. Плохо, очень плохо.
   – Плохо, если бы ты жил в Финиксе.
   – Картер, наш враг не ограничится Финиксом. Смотри, как быстро он обретает силу… Напомни мне его слова про бурю.
   – Он сказал: «Я сотворю величайшую в мире бурю».
   Амос нахмурился.
   – Когда он говорил так в прошлый раз, появилась Сахара. «Величайшая буря» способна уничтожить Северную Америку. Он получит от хаоса столько энергии, что станет почти непобедимым.
   – О чем ты говоришь? И вообще, кто этот огненный человек?
   Амос махнул рукой, отметая мои вопросы.
   – Сейчас важнее другое: почему ты спал без изголовья?
   – Потому что жестко и неудобно. – Я посмотрел на Сейди, ища у нее поддержки. – Ты ведь тоже спала без этой штуки?
   – Нет, братец. Ошибаешься. – Она торжествующе закатила глаза. – Я сразу поняла: изголовье мне положили не просто так.
   Иногда я просто ненавижу чудовище, которое называется младшей сестрой. [О-ой! Ногу мне не дави своими сапожищами!]
   – Время сна – опасное время, – вздохнул Амос. – Сон – это дверь в Дуат.
   – Чудненько, – обрадовалась Сейди. – Еще один странный мир.
   – Да… можешь называть его и так, – согласился Амос. – Дуат – мир духов и магии. Он находится под нашим миром и состоит из многих слоев и участков. Вчера мы погрузились туда, чтобы попасть в Нью-Йорк, поскольку путешествовать через Дуат намного быстрее. Твое сознание, Картер, во время сна прошло через самые верхние слои Дуата, потому ты и видел сцену на горе. К счастью, тебе удалось остаться целым. Но чем глубже ты погружаешься в Дуат, тем с более ужасными существами сталкиваешься и тем сложнее вернуться обратно. Там есть целые миры, где обитают демоны. А есть дворцы, где пребывают боги в их чистейших формах. От них исходит такая сила, что человек может сгореть дотла. В Дуате есть тюрьмы для исчадий зла, чья природа не поддается никакому описанию. Есть бездонные бездны, заполненные силами хаоса, куда не отваживаются заглядывать даже боги. Твои магические силы стремительно пробуждаются, и тебе никак нельзя спать без защиты. Иначе ты становишься уязвимым для нападений из Дуата или… незапланированных путешествий туда. Изголовье защищено особыми заклинаниями. Они удерживают сознание в теле и не дают ему странствовать, как было этой ночью.
   У меня во рту появился противный металлический привкус.
   – Значит, я действительно… Он мог меня убить?
   С лица Амоса пропали все следы улыбки.
   – Способность твоей души к перемещениям доказывает, что развитие идет быстрее, чем я думал. Быстрее, чем должно бы. Если бы Красный властелин тебя заметил…
   – Красный властелин! – подхватила Сейди. – Это огненный человек?
   Амос встал.
   – Я должен разузнать поподробнее. Нельзя сидеть и ждать, пока он тебя найдет. И если на свой день рождения он устроит бурю, то при уровне его могущества…
   – Амос, ты никак решил отправиться в Финикс? – У меня онемело все во рту; я едва выговаривал слова. – Амос, мы видели, как он расправился с отцом. Вся папина магия оказалась детской забавой. У него полно демонов. С их помощью он становится сильнее. Он тебя попросту убьет!
   Амос сухо улыбнулся, как человек, который и сам понимает, куда собирается влезть. До чего он сейчас был похож на отца!
   – Не надо так быстро сбрасывать меня со счетов, – сказал Амос. – Я тоже владею магией. Твой рассказ – это одно. Но чтобы вызволить вашего отца и остановить Красного властелина, я должен многое увидеть своими глазами. Я буду действовать быстро и осторожно. Оставайтесь здесь и ждите меня. Маффин вас защитит.
   – Дядя, ты шутишь? Кошка нас защитит? Ты не можешь оставить нас здесь одних! А как же наша учеба?
   – Продолжим, когда я вернусь, – пообещал Амос. – Не волнуйтесь. Дом надежно защищен. Главное, никуда не выходите и ни под каким предлогом никому не открывайте дверь. И еще: что бы ни случилось, не входите в библиотеку. Это мой запрет. К заходу солнца я вернусь.
   Мы не успели и рта раскрыть, как Амос подошел к краю террасы и спрыгнул.
   – Нет! – завопила Сейди.
   Мы подбежали к перилам и посмотрели вниз. Там, в сотне футов от нас, поблескивала Ист-ривер. Амос бесследно исчез.
   В бассейне шумно плескался Филипп Македонский. Маффин прыгнула на перила и требовала, чтобы мы ее гладили и чесали за ушами.
   Итак, мы остались в странном доме, в обществе павиана, крокодила и египетской кошки. А весь окружающий мир даже не подозревал о грозящей ему опасности.
   – И что будем делать? – спросил я, глядя на Сейди.
   – А ты еще не догадался? – с вызовом спросила она. – Пойдем осматривать библиотеку.

7. Я роняю маленького человечка

   Сейди
   Честное слово, Картер иногда бывает настолько тупым, что удивляешься: неужели это мой брат?
   Если кто-то говорит: «Я запрещаю», что делает нормальный человек? Правильно, нарушает запрет. Я встала и пошла в библиотеку.
   – Постой! – окликнул меня Картер. – Нельзя же так просто…
   – Братец, дорогой! Твоя душа опять где-то гуляла, пока Амос говорил? Или ты все-таки слышал его слова? Могу объяснить по-своему. Египетские боги реальны. Красный властелин опасен. Его день рождения тоже реален и очень опасен. Рассказать тебе, что такое Дом жизни? Сборище перепуганных старых магов. Они ненавидят нашу семью, потому что отец бунтовал против их правил. Кстати, мог бы этому у него поучиться. Теперь оценим наше положение. Отец исчез. Какой-то злой бог собирается уничтожить весь мир, а наш дорогой дядя спрыгнул с террасы и тоже исчез. Наверное, устал от нас.
   Все это я выпалила на одном дыхании, отчего была вынуждена замолчать и сделать глубокий вдох. [Да, Картер, мне иногда тоже нужно дышать.]
   – Продолжаю. Я ничего не забыла? Ах да, у меня есть брат, в котором скрестились два древних могущественных рода, и все такое прочее. Но при своей силе он жутко боится пойти в библиотеку… Ну так идешь или нет?
   Картер заморгал, будто я его ударила. В общем-то, это и был удар.
   – Я… я просто подумал, что нам нужно быть осторожными, – пробубнил он.
   А братец-то мой всерьез испугался. Нет, я не упрекала его за это, но меня удивило его поведение. Как-никак он – мой старший брат. Старше меня на целых два года. Он больше знает и больше видел, путешествуя с отцом по всему миру. Младшим сестрам позволено колошматить старших братьев со всей силой, а те должны стойко переносить наши удары. Но тут я поняла: наверное… всего лишь наверное… я врезала ему слишком уж сильно.
   – Ты согласен, что мы должны помочь отцу? – спросила я. – У Амоса в библиотеке хранятся какие-нибудь магические штучки, иначе он бы не стал запирать двери. Ты же хочешь помочь отцу?
   Картер смущенно переминался с ноги на ногу.
   – Ну… конечно хочу.
   – Поэтому не будем, как пай-детки, дожидаться возвращения Амоса, а поищем, нет ли в его библиотеке чего-нибудь полезного.
   Картер перестал упираться. Одной проблемой меньше. Мы пошли в дальний конец зала. Но едва Хуфу увидел, куда мы идем, он спрыгнул с дивана и вместе с мячом оказался возле дверей библиотеки. Не думала, что павианы умеют так быстро бегать! Он начал тявкать на нас, показывая свои зубки. А зубки у него – будь здоров. Такие перекусят шею не только экзотической розовой птичке.
   Картер попробовал объяснить ему, зачем мы туда идем.
   – Не волнуйся, Хуфу, мы там ничего не возьмем. Мы просто хотим…
   – Агх, – ответил ему павиан, сердито царапая когтями баскетбольный мяч.
   Я поняла, что логика против Хуфу бессильна.
   – Смотри, Хуфу, что у меня есть. – Я помахала перед его носом большой желтой коробкой с овсяными хлопьями, которую предусмотрительно захватила со стола на террасе. – «Чирио». Кончается на «о» и невероятно вкусно!
   – Аггххх! – ответил Хуфу.
   Чувствовалось, ему очень хотелось получить это лакомство.
   – Хочешь? Вся коробка будет твоей, если ты вернешься на диван и сделаешь вид, что не заметил нас. Согласен?
   Я бросила коробку в направлении дивана. Хуфу прыгнул и поймал ее на лету. Заполучив коробку, он уселся на каминный выступ, разодрал картон и принялся сосредоточенно поглощать хлопья. Окружающий мир на время перестал для него существовать.
   Картер с завистью и восхищением посмотрел на меня.
   – Как ты…
   – Кое-кто из нас отличается предусмотрительностью. А теперь давай откроем двери.
   Легко сказать! Тяжеленные деревянные двери были обмотаны стальной цепью и обвешаны замками, исключавшими малейшую возможность снять цепь. Дядя явно перестарался.
   Картер хотел было повторить вчерашний трюк. Конечно, вчера это выглядело потрясающе, но сегодня его прием не сработал. Тогда брат подергал цепь и замки. Ну что? Убедился, что они не бутафорские?
   Мне в затылок снова впились ледяные иголочки. Кто-то нашептывал мне, как надо сделать.
   – Какие слова произносил Амос, когда расколотил блюдце?
   – Чтобы оно соединилось? Кажется, «хи-хем», – сказал Картер.
   – Другие, для разрушения.
   – А, это «ха-ди». Но для этого нужно владеть магией и знать иероглифы. И даже тогда…
   Я протянула руку. Указательный и средний пальцы я соединила вместе, потом прижала к ним и большой. Получилось что-то вроде ружейного ствола. Этому жесту меня никто не учил. Я даже не знала, почему именно так сложила пальцы.
   – Ха-ди, – произнесла я.
   Возле самого большого замка появился золотистый иероглиф.
 

 
   И двери взорвались. Взрывной волной Картера опрокинуло на пол. Обрывки цепей и обломки дверей разлетелись по всему Большому залу. Когда пыль осела, Картер встал и начал отряхиваться. Я устояла. Маффин толкалась тут же, одобряюще мурлыкая.
   – Как тебе удалось? – только и мог произнести Картер.
   – Сама не знаю, – созналась я. – Но вход в библиотеку открыт.
   – Слушай, а ты не перестаралась? Как мы объясним Амосу?
   – Мы применим второе заклинание, и двери соберутся и встанут на место.
   – Нет уж, хватит магии! – запротестовал Картер. – Взрыв нас едва не убил.
   Ты думаешь, если применить разрушительное заклинание против кого-то живого…
   – И думать не хочу!
   Братец даже вздрогнул. Я немножко понаслаждалась его испуганным видом, но заставила себя не улыбнуться.
   – Идем смотреть библиотеку.
   Честно говоря, я бы и не смогла никого взорвать. Сделав шаг, я вдруг почувствовала такую слабость, что едва не упала. Картер вовремя меня подхватил.
   – Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
   – Великолепно, – сказала я, хотя все было наоборот.
   У меня урчало в животе и зверски хотелось есть.
   – Но ты же умяла такой завтрак, – сказал Картер, когда я рассказала ему о своих ощущениях.
   Он был прав. И все равно я ощущала сильнейший голод. Но не идти же на террасу за едой. Еще неизвестно, как поведет себя Хуфу.
   – Ничего, я вытерплю.
   Картер недоверчиво на меня посмотрел.
   – Иероглифы у тебя получились золотистыми. У отца и Амоса они голубые. Почему?
   – Возможно, у каждого свой цвет, – предположила я. – У тебя они будут, например, розовыми.
   – Очень смешно, – огрызнулся Картер.
   – Идем, розовый маг.
 
   Библиотека оказалась настолько удивительной, что я почти забыла про слабость и головокружение. Мы попали в круглый зал, похожий на колодец. Он уходил глубоко в скалу. Это показалось мне странным – ведь особняк Амоса был выстроен на крыше фабричного склада. Но я уже привыкла, что нормальные представления здесь не действовали.
   Мы стояли на платформе. Вниз на три этажа спускалась лестница. Стены, пол и куполообразный потолок были покрыты красочными картинами, изображающими людей, богов и чудовищ. Похожие картины я видела в папиных книгах. (Нет, не дома у деда с бабушкой. Но иногда я ходила в большой книжный магазин на Пикадилли. Там был раздел Древнего Египта. Я листала книжки, написанные отцом. Меня не интересовало то, что в них написано. Я это делала ради… «поддержания родственных отношений».) Но в книгах иллюстрации были тусклые и невыразительные. А в библиотеке все сияло так, будто художники закончили работу совсем недавно. Настоящая картинная галерея.
   – Как красиво, – сказала я.
   На потолке мерцало голубое звездное небо, но оно не было просто синей поверхностью. Я пригляделась и увидела очертания женского тела. Небесная женщина лежала на боку; синие контуры ее туловища, рук и ног были усеяны точками звезд. Внизу, на полу библиотеки, была другая роспись, сделанная в зеленых и коричневых тонах. Она изображала мужчину, только его тело покрывали леса, холмы и города. По его груди змеилась река.
   Но в этой удивительной библиотеке почему-то не было книг. И даже книжных стеллажей не было. В стенах тянулись ряды круглых норок, и в каждой лежало что-то вроде пластмассового контейнера.
   Углов в круглом зале не могло быть, но зато я увидела четыре точки и почему-то догадалась, что они обозначают стороны света. В каждой точке на пьедестале стояла глиняная статуя. Их высота была вдвое меньше человеческого роста. Одежда статуй состояла из юбочек и сандалий. У них были черные блестящие волосы, подстриженные клинышком. Такими же черными линиями были обведены их глаза. Я и не знала, что уже тогда у египтян существовали карандаши для глаз.
   [Картер подсказывает, что никакие это не карандаши, а особый порошок под названием «коль». Велика важность!]
   Продолжаю. В руках у одной статуи были перо и свиток. Другая держала не то ящик, не то шкатулку. У третьей я увидела посох с загнутым концом. Руки четвертой были пусты.
   – Смотри!
   Картер показывал туда, где в центре, на длинном каменном столе лежал отцовский рюкзак. Брат хотел уже спуститься за рюкзаком, но я удержала его.
   – Постой. А как насчет ловушек?
   – Ловушек? – поморщился Картер.
   – Разве в египетских гробницах не было ловушек?
   – Были, но редко. И потом, это не гробница. Чаще египтяне использовали силу проклятий. Огненное проклятие, обезьянье проклятие…
   – Замечательные названия.
   Картер начал спускаться. Вообще-то я всегда иду первой. Но если кому-то не терпится получить жгучую сыпь по всему телу или столкнуться с магической обезьяной, – я за право старшинства. Пожалуйста, Картер.
   Но спуск оказался самым обычным. Никаких приключений. Картер расстегнул молнию рюкзака. И опять – ни ловушек, ни проклятий. Он достал странную шкатулку, которую мы мельком видели в Британском музее.
   Шкатулка была деревянной и такой длинной, что туда свободно поместился бы французский батон. Крышку украшали такие же картинки, как и на стенах библиотеки: боги, чудовища и люди, идущие боком.
   – Это что, у египтян был такой способ передвижения? – не выдержала я. – Они ходили боком, выставив руки и ноги? Тоже мне, великая цивилизация!
   Картер посмотрел на меня особым взглядом. Особым, потому что взгляд говорил: «Боже, какая же ты дура!»
   – Сейди, это ведь не фотография. Это символическое изображение. В реальной жизни они так не ходили.
   – А тогда почему их рисовали такими?
   – Потому что рисунки они считали частью магии. Человека изображали так, чтобы были видны все руки и ноги. Иначе в загробной жизни он мог оказаться без руки или ноги.
   – И почему лица повернуты в профиль? Ни одной картинки, где лицо было бы целиком. Кстати, они не боялись, что в загробной жизни у них останется только половина лица?
   Мой вопрос озадачил Картера. Вот так, братец!
   – Знаешь, наверное, они боялись, чтобы картинка не получилась слишком реалистичной. А то можно превратиться в того, кто на тебя смотрит.
   – Надо же, сколько страхов! Но хоть чего-то они не боялись?
   – Младших сестер. Если младшие сестры оказывались очень болтливыми, египтяне бросали их крокодилам.
   Я разинула рот. Честное слово, я успела забыть особенности юмора моего братца.
   – Давай открывай шкатулку, – сказала я и хорошенько ущипнула Картера.
   Он вынул какой-то белый комок, похожий на жвачку. Я уже хотела съязвить, но Картер пояснил:
   – Натуральный воск.
   Я тоже запустила руку в шкатулку и вытащила деревянное перо, дощечку с углублениями для чернил и три баночки с чернилами черного, красного и золотистого цветов.
   – Доисторический письменный прибор, – сообщила я, будто мы собирались продавать все это на аукционе.
   Картер извлек несколько мотков коричневой веревки, черную матовую фигурку кошки и толстый рулон бумаги. Нет, не бумаги. Папируса. Я вспомнила: отец рассказывал, что египтянам было незачем изобретать бумагу. Им ее заменяли высушенные листья речного тростника. Мне сразу подумалось: может, у них был и туалетный папирус? Толстый и грубый! Если так, то неудивительно, что они двигались боком.
   Последней я вытащила из шкатулки уродливую восковую фигурку.
   – Фу! – вырвалось у меня.
   Фигурка изображала человечка. Похоже, скульптор торопился и не очень думал о красоте пропорций. Руки человека были скрещены на груди, рот открыт, а вот ноги… ноги ему обрезали по самые колени. Вокруг пояса у него был обвязан клок человеческих волос.
   Маффин прыгнула на стол и обнюхивала фигурку. Не знаю, чем он ей так понравился.
   – Ничего особенного, – огорченно вздохнул Картер.
   – А что ты думал найти? Волшебную палочку? Конечно, странный набор: воск, туалетный папирус и этот уродец.
   – Я думал, мы найдем хоть какие-то объяснения тому, что случилось с отцом. Как нам теперь его вернуть? И кто этот огненный человек, которого он освободил?
   Я взяла восковую фигурку.
   – Слушай, ты, маленький прыщавый тролль! Ты же все видел и слышал. Рассказывай, что знаешь.
   Я мяла фигурку в руках. Восковой человечек стал мягким и теплым, как живой человек.
   – Отвечаю на твой призыв, – вдруг сказал он.
   Я вскрикнула и выронила фигурку. Человечек упал, ударившись головой о каменный стол. Думаю, на моем месте и вы бы его уронили.
   – Ой! – завопил он.
   Маффин решила его обнюхать. Человечек стал ругаться на непонятном языке. Наверное, на древнеегипетском. Когда это не помогло, он заверещал по-английски:
   – Пошла прочь! Я тебе не мышь!
   Я подхватила кошку и спустила на пол.
   Лицо Картера побелело и сделалось похожим на воск.
   – Кто ты? – спросил он человечка.
   – Шабти, кто же еще! – ответил человечек, потирая вмятину на голове.
   Оживший кусок воска! Кто бы мог подумать!
   – Хозяин зовет меня Клецкой, но я нахожу такое имя оскорбительным. Вы можете звать меня Высшей-Силой-Сокрушающей-Своих-Врагов!
   – Договорились, Клецка, – сказала я.
   По-моему, он нахмурился, если, конечно, восковые физиономии умеют хмуриться.
   – Как вам удалось меня пробудить? Это по силам только хозяину.
   – А хозяин, надо понимать, наш отец? – спросила я. – Джулиус Кейн?
   – Да, он, – буркнул Клецка. – Вы довольны? Я исполнил то, что вы хотели?
   Картер тупо смотрел на меня, а я, кажется, начинала что-то понимать.
   – Вот что, Клецка. Если я тебя пробудила, значит, обладаю такой же силой, как твой хозяин. Я сделала это не для забавы. Я велела тебе рассказать все, что ты видел и слышал.
   Клецка скрестил свои уродливые ручонки.
   – Да, это так. Но я не игрушка для твоих забав. Я не знаю, каким образом тебе удалось меня пробудить, но хозяину это очень не понравится. Он разорвет вас на кусочки.
   Наконец у Картера прорезался голос.
   – Клецка, ты слышал: хозяин – наш отец. Он исчез. С помощью магии его куда-то переместили. Куда, мы не знаем. Нам нужна твоя помощь.
   – Хозяин исчез? – Клецка заулыбался во весь свой восковой рот. – Наконец-то я свободен! Слышите, желторотики?
   Он метнулся к краю стола, но забыл, что у него нет ног. Это его не остановило. Клецка полз, помогая себе руками, и радостно кричал:
   – Свободен! Свободен!
   Он шумно шлепнулся на пол и пополз дальше, радуясь своей свободе. Мне это надоело. Я схватила Клецку и бросила его обратно в шкатулку. Он пробовал вылезти, но стенки были достаточно высокими. Может, отец намеренно сделал его безногим?
   – Пленили! – вопил он. – Меня пленили!
   – А ну, заткнись! – прикрикнула я. – Теперь я – твоя хозяйка. И ты будешь отвечать на мои вопросы.
   – Почему ты так решила? – удивился Картер.
   – Потому что у меня хватило сил и ума пробудить его.
   – Это чистая случайность!
   Когда мне надо, я великолепно умею не замечать своего братца.
   – Прежде всего, Клецка, что такое шабти?
   – А если я скажу, ты меня выпустишь?
   – И не подумаю. А отвечать ты все равно будешь, – тоном хозяйки заявила я.
   Клецка шумно вздохнул.
   – Шабти означает «ответчик». Даже глупейшие из рабов это знают.
   Картер прищелкнул пальцами.
   – Вспомнил! Египтяне делали такие фигурки из воска или глины. Это слуги для загробной жизни. Когда умершему хозяину было нужно, они просыпались и выполняли его повеления. А он мог оттягиваться по полной. Шабти сделают все, что он прикажет. И так – целую вечность.
   – Вот они, типичные рассуждения людей! – заверещал Клецка. – Бездельничать, заставляя работать нас. Дела в загробной жизни – только часть обязанностей шабти. Мы выполняли множество повелений хозяев и в этой жизни. Без нас маги тыкались бы, как слепые котята. Если ты столько знаешь, зачем спрашиваешь у меня?
   – Здесь вопросы задаем мы, – напомнила я. – Зачем отец отрезал тебе ноги?
   – Потому что вы, люди, боитесь нас. Боитесь восковых фигурок. Ваш рослый папочка оттяпал мне ноги, чтобы я не убежал и не воплотился в другом теле. Он боялся, что тогда я попытаюсь его убить. Маги – жестокие существа. Они калечат фигурки, чтобы управлять нами. Но они нас боятся!
   – И ты бы попытался убить нашего отца, если бы он сделал тебя с ногами?
   – Возможно, – признался Клецка. – Кому нравится быть слугой? Теперь ты отвяжешься от меня?
   – И не подумаю, – сказала я. – Ты не ответил на главный вопрос. Что случилось с нашим отцом?
   Клецка пожал плечами.
   – Откуда я знаю? Вижу только, что в шкатулке недостает его жезла и посоха.
   – Посох – это палка, превратившая в змею? – спросил Картер. – Он сгорел. А жезл… это штука вроде бумеранга?
   – Штука вроде бумеранга! – передразнил его Клецка. – Клянусь вечными богами Египта, до чего же ты глуп! Да, это и есть жезл.
   – Жезл разнесло в щепки, – сказала я.
   – Как это случилось? Расскажите, – потребовал Клецка.
   Картер рассказал ему всю историю. Не знаю, надо ли было это делать. Но восковая фигурка высотой в десять сантиметров едва ли представляла для нас угрозу.
   – Так это замечательно! – воскликнул Клецка.
   – Значит, наш отец еще жив? – спросила я.
   – Нет! – ответил радостно Клецка. – Он почти наверняка мертв. Пять богов в Дни демонов получили свободу? Великолепно! И всякий, кто вступит в поединок с Красным властелином…
   – Подожди! – одернула я его. – Я тебе велела рассказать о случившемся.
   – Ха-ха! Я должен рассказывать только то, что знаю. Делать обоснованные предположения – это совсем другое задание. Объявляю свою миссию выполненной!
   И он превратился в комок безжизненного воска.
   Я взяла Клецку в руки и несколько раз встряхнула.
   – Выкладывай мне свои обоснованные предположения!
   Клецка молчал.
   – Может, у него что-то вроде таймера? – сказал Картер. – Рассчитан на одно задание в день. А может, ты что-то сломала.
   – Картер, ты способен посоветовать что-нибудь дельное? Что нам теперь делать?
   Он обвел глазами четыре статуи на пьедесталах.
   – А может…
   – Поискать другого шабти?
   – Стоит попробовать.
 
   Если статуи и были ответчиками, то они никуда не годились. Мы брали их в руки, хотя это вам не восковая фигурка. Мы тыкали в них пальцами, выкрикивали приказы, просили по-хорошему. И никаких ответов.
   Я настолько разозлилась, что уже была готова применить заклинание «ха-ди» и разбить этих керамических упрямцев на миллион кусков. Но я устала и проголодалась. Еще одно заклинание, и я, чего доброго, рухну замертво.
   Наконец мы решили проверить норки в стенах. Увидев пластмассовые цилиндры, я сразу вспомнила банк, где клиентов обслуживают прямо в машине. Там такие цилиндры выпрыгивали из пневмотрубок. Только в здешних лежали не деньги, а папирусные свитки. Некоторые были совсем новенькими, другие казались древними. На каждом цилиндре были нарисованы иероглифы и (что весьма кстати) добавлены надписи по-английски.
   – «Книга Небесной коровы», – вслух читал Картер. – Ну и название! А это что? «Небесный барсук». Зачем это нам?
   – Не знаю. А вот еще названьице: «Книга об убийстве Апофиса».
   Из угла донеслось громкое мяуканье Маффин. Я повернула голову. Моя киса стояла с горящими глазами и высоко поднятым хвостом.
   – Что это с ней? – удивилась я.
   – Твое животное, тебе лучше знать, – отмахнулся Картер.
   – Может, она где-то слышала про Апофиса?
   – Сомневаюсь, – покачал головой Картер. – Вообще-то это такой здоровенный змей. С ним у древних египтян была связана куча разных бедствий.
   Маффин понеслась по лестнице обратно в Большой зал. Кошки – существа непредсказуемые.
   Картер достал еще один контейнер.
   – Сейди, взгляни-ка сюда.
   Он вынул длинный свиток. Чувствовалось, очень древний. По папирусу тянулись ровные ряды иероглифов.
   – Можешь это прочитать? – спросил Картер.