Страница:
Джек Ритчи
Мне дорого ваше доверие
* * *
Майк Ниланд не соглашался платить двести тысяч долларов. А раз так, то и получал Сэма Гордона назад... по кусочкам.В открытой картонке, что стояла на его рабочем столе, на катышке ваты покоился человеческий мизинец.
— Это пришло вчера, — произнес Ниланд. — Сегодня, надо думать, доставят еще что-нибудь в этом же духе. — Он взглянул наручные часы. — Почта будет в полвторого.
Несколько секунд я внимательно разглядывал палец, после чего опустился на стул. Мне предстояло поработать в качестве детектива — нечто новое, непривычное и совершенно для меня неожиданное. В мои обычные функции входило устранять людей по поручению Ниланда, а не находить их.
— А почему вы отказываетесь заплатить? — спросил я.
Майк запыхтел своей длинной, тонкой сигарой.
— Да кто он такой для меня, этот Гордон? Так, бездельник в смокинге. Я плачу ему полторы сотни в неделю только за то, чтобы он следил за порядком в «Голубой морене». Спроси меня — я сейчас даже не вспомню, какого цвета у него глаза.
— Карие, — сказала Ева, жена Ниланда. И улыбнулась — лениво, едва заметно. — Я всегда обращаю внимание на глаза людей.
Судя по упаковке и надписям на ней, посылка была отправлена с почтового отделения в Северном Ланкастере, с самой границы штата, в десять тридцать вчера вечером.
— По какой причине кто-то мог решить, что вы отдадите за Гордона выкуп в двести тысяч?
— Не исключено, что он болтал о себе больше, чем того заслуживает, — пожал плечами Ниланд. — Вот кто-то и сделал вывод, что он мне словно брат родной.
Я перечитал записку. Печатные буквы в ней были нацарапаны простым карандашом:
У НАС ЕЩЕ КОЕ-ЧТО ОТ ГОРДОНА ОСТАЛОСЬ. РЕГУЛЯРНУЮ ДОСТАВКУ ГАРАНТИРУЕМ. БУДЕТЕ ГОТОВЫ РАССТАТЬСЯ С 200.000 — ПОМЕСТИТЕ В «ОБОЗРЕНИЕ», В КОЛОНКУ ПРОПАЖ И НАХОДОК СЛЕДУЮЩУЮ ИНФОРМАЦИЮ: ПРОПАЛ ТЕРЬЕР. ЧЕРНЫЙ С БЕЛЫМИ ПЯТНАМИ. ОТЗЫВАЕТСЯ НА КЛИЧКУ ВИЛЛИ. МЫ С ВАМИ СВЯЖЕМСЯ.
— А что, если обратиться в полицию? — сказал я, сам не веря в серьезность своего вопроса.
Ниланд рассмеялся:
— Дэнни, если бы дело было достаточно банальным — убийством, например, — я бы еще мог шутки ради позволить этим ребятам в полицейской форме повозиться с ним. Я тоже, как и все добропорядочные граждане, плачу кое-какие налоги. Да и потом — несколько капитанов полиции от различных участков зарабатывают у меня побольше, чем они получают от городских властей. Но расследованием похищений занимаются федеральные службы. В последнее время мне пришлось сильно расширить дело, которым я занимаюсь. Только позволь этим молодцам переступить через порог, и они тут же примутся вынюхивать по всем углам... Двадцать лет жизни ушло у меня на создание своей организации, и я не допущу, чтобы все рухнуло в одночасье из-за какого-то паршивого Гордона. Поэтому я и не горю желанием давать подписки ФБР. Или участвовать в телевикторине, отвечая на вопросы Конгресса.
Так вот в чем дело. Выходит, у кого-то все же имелись основания требовать от Ниланда деньги — по той простой причине, что он не захочет выносить сор из избы.
Грациозным движением руки Ева поправила роскошный шиньон золотисто-желтых волос.
— В таком случае, — Произнесла она, — почему бы тебе не дать им то, что они требуют? Не думаю, что двести тысяч разорят тебя. По-моему, такой урон вообще никак не скажется на твоем бюджете.
— Тем не менее, это сумма вполне значительная. И мне не хотелось бы, чтобы подобные игры со мной вошли у кого-то в привычку. Дай я сейчас слабину — и у некоторых людей с большим самомнением может появиться уверенность, что выколачивание денег из Майка Ниланда — это такой новый вид спорта — для закрытых помещений, не более того. — Он сдвинул брови. — Дорого бы я дал, чтобы узнать, кому в голову могла прийти такая шальная мысль. Как только выяснишь это, Дэнни, — обратился он ко мне, — немедленно ликвидируй этих людей любым способом. На свой вкус и выбор.
— А что, если сначала вызволить Гордона, — заметила. Ева, постукивая концом незажженной сигареты по поверхности стола, — а потом выйти на похитителей?
— У Гордона на руках все еще девять пальцев, — усмехнулся я, — и десять на ногах. Да и после этого найдется, что отрезать. Значит, время у нас пока есть. Допустим, Майк заплатит сейчас же. Тогда те парни, что держат у себя Гордона, скроются, и потом ищи-свищи их по всему белу свету. А пока они вынуждены сидеть и выжидать, не покидая пределов нашего штата.
Ева обратила на меня взор своих серых очей.
— Вот уж поистине человек с ледяной кровью в жилах, — произнесла она, но в ее устах это прозвучало как комплимент.
— Точно! — расхохотался Ниланд, — Поручи Дэнни любую работу, а сна она ему все равно не испортит.
— Под вашим руководством трудится целая организация, — сказал я, — Когда вы не пользуетесь моими услугами, я думаю, вы прибегаете к помощи каких-то других людей?
— Разумеется. Но они натуральные придурки. Все как один. И в том, что это так, есть моя вина, потому что подбираю этих людей тоже я. Не выношу, когда в моей системе, бок о бок со мной, вертится кто-то чересчур сообразительный. — Он внимательно поглядел на меня. — Я ценю тебя, Дэнни, и поручаю наиболее деликатные операции. Я знаю: у тебя достаточно мозгов в голове, чтобы не совершать грубых просчетов и не подводить своего босса. Но мне не хотелось бы эксплуатировать тебя нещадно. И без того волнений хватает.
— Как давно исчез Гордон?
— Неделю назад. По их условиям, я должен был уложить двести тысяч в чемоданчик и оставить его в прошлый вторник, в одиннадцать вечера, на перекрестке дороги «Джей» и Сорок Первой автострады, что в десяти милях от города. Я сделал вид, будто на все согласен. Подкинул сверток с «куклой» — пачками нарезанной газетной бумаги — на то самое место, а поблизости разместил троих своих парней. Они выследили этого типа и схватили его как раз в тот момент, когда он притормозил свою помятую тачку и взял в руки сверток. Потом мы отвезли его в укромное местечко с хорошей звукоизоляцией и кое о чем порасспросили. Зовут его Банни, но сам он — пустышка, ничто. В жизни не слыхал, кто такой Гордон. В этом я убежден, ибо он готов был поведать нам все что угодно, вплоть до девичьей фамилии собственной бабушки, если в это нас интересовало. Он твердил одно: ему позвонили и посудили полсотни за небольшую услугу — подобрать сверток, отвезти его к себе и не выходить из комнаты, пока ему снова не позвонят. Он не мог даже описать этих людей.
— Вы подсадили своего человека в комнату Банни?
Ниланд кивнул:
— Конечно. Но это ничего не дало. Как раз там, где пересекаются «Джей» и Сорок Первая, есть парочка невысоких холмов. Да и луна в тот вечер светила как сумасшедшая. Должно быть, они следили за нами и видели, как был взят Банни. На следующий день я получил записку. Там говорилось, что если я попробую выкинуть еще один такой номер, они перережут Гордону глотку.
— Кому известно об исчезновении Гордона?
— Мне, тебе, Еве... Да еще тем троим, что брали Банни. Особым умом они не отличаются, но язык держать за зубами умеют, Я вовсе не заинтересован в распространении таких новостей.
— Эти трое в курсе, что вам по почте приходят такие посылочки?
— Нет. И ни в коем случае не должны об этом знать. Гордон — такой же работник, как и они сами. Вряд ли они придут в восторг, если прослышат о тех злоключениях, которые выпадают на долю моих подчиненных. — Ниланд закурил новую сигару. — Сэм Гордон работал в «Голубей морене». Это одно из моих заведений на самой границе округа. Он женат. На некоей Дороти. Но та еще не подозревает о случившемся. Люди, похитившие Гордона, не позаботились о том, чтобы как-то ее информировать. Понимают, должно быть, что двумястами тысячами долларов у нее не разживешься. Я сказал ей, что отправил Гордона в Сан-Франциско с незначительным поручением и что какое-то время ему придется пожить там.
— Она вам поверила? Ведь Гордон «уехал» без вещей, не попрощавшись.
— Я объяснил, что у него просто было мало времени. Дело, мол, для меня безотлагательное.
— Как выглядит этот Гордон?
— Футов шесть ростом. Белые, здоровые зубы. А так — без особых примет. Я же говорю тебе: я этого человека практически и не знал.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошел пожилой служащий в форменной куртке.
— Ваша почта, мистер Ниланд.
Майк взял у него письма и маленькую посылочку, кивком головы показав, что тот может быть свободен. Ева Ниланд встала с кресла.
— Ампутированные пальцы я уже видел. Больше не хочу.
Она перекинула через руку пальто и тоже вышла. Перочинным ножиком Ниланд разрезал веревочку на посылке. Затем сорвал упаковочную бумагу и поднял крышку.
— Другого я и не ожидал.
Внутри снова оказался палец. По сгибу сустава я догадался, что ом отрезан с правой руки. Почтовая марка говорила мне о том, что пакет отправили вчера вечером из Гриффина, небольшого городка на берегу реки в двадцати милях к западу. Записки на этот раз не было. Отправитель знал, что Ниланд уже получил его послание.
Я водрузил на голову шляпу.
— Начну, пожалуй, с «Голубой морены».
Ниланд согласно кивнул:
— Давай. Я позвоню туда до твоего приезда, скажу, чтобы тебе помогли в случае необходимости.
Я вышел из комнаты и пересек огромный зал «Попугая». Так именовался клуб, который Ниланд считал своей штаб-квартирой. Кроме «Попугая», в одном нашем округе он владел по меньшей мере полудюжиной подобных заведений. Сейчас, до начала вечерней игры, зал был совершенно пуст, и только за дальним столом сидел механик. Сняв с рулетки колесо, он проверял точность углов и уровней.
* * *
«Голубая морена» расположилась у подножия холмов, в двадцати милях за чертой, города. Здание внешне напоминало ресторан, стоящий вблизи автострады и обслуживающий автотуристов, но сегодня такими штуками уже никого не проведешь.В Просторном помещении бара было прохладно. За исключением самого бармена и еще одного — светловолосого худощавого мужчины, там никого не было.
Первым заговорил худой:
— Вы Реган? — Я кивнул головой. — Ниланд звонил сюда предупредил о вашем приходе. Меня зовут Вэн Кемп. Управляю здесь делами под началом у Майка. — Он заказал два бурбона. — Чем могу быть полезен?
— Расскажите о Сэме Гордоне. Все, что знаете.
Он поднял одну бровь:
— У Сэма неприятности?
— Возможно.
Больше я ни слова не добавил, и он пожал плечами.
— Многого о нем не расскажешь. Здесь его уже неделю никто не видел. Работа у него простая, дате очень. Ходит, красуется, в смокинге, ничем от посетителей не отличается. Ну, так-то он парень здоровый, вроде вас. Непьющий. А в нерабочее время я с ним вообще не встречаюсь. Вот, пожалуй, и все. Особо близких отношений с обслугой вроде него я не поддерживаю.
Бармен принес два бокала и ушел за стойку.
— А в чем все-таки дело? — спросил Вэн Кемп.
— Ниланд разве не сказал?
— Нет.
Я отпил глоток из бокала.
— Ну, тогда это и вам знать ни к чему.
Он вновь пожал плечами.
— Хорошо. Ни к чему так ни к чему.
— Когда вы видели Гордона в последний раз?
— Неделю назад.
— Как, по-вашему, где он может сейчас находиться?
— Не могу сказать. Может, в запое.
— Вы утверждаете, что он не пьет.
— В служебное время не пьет, — с легким раздражением ответил мой собеседник, — а чем он занимается; когда свободен, я представления не имею.
— А кто имеет?
— Его жена, должно быть. Почему бы вам не задать этот вопрос Дороти?
— Сколько еще человек в вашем заведении выполняют те же обязанности, что и Гордон?
— Трое. Джо, Фред и Пит.
— А как зовут жену Джо?
— Я почем знаю?
— А жену Пита?
До него дошло, куда я клоню.
— Как-то вечером Гордон пришел сюда с Дороти и представил ее мне.
— У вас отменная память. Или эта женщина произвела на вас такое сильное впечатление?
Он бросил на меня быстрый взгляд.
— Давайте-ка поговорим лучше о Гордоне. Или он вас уже не интересует?
Я обвел глазами вместительный зал, где мы сидели.
— Настоящий бизнес кипит у вас наверху? Именно там стоят игорные столы? — Он кивнул. — Неплохо тут у вас...
Он сразу, посерьезнел:
— Ясное дело, неплохо. Строилось все на мои средства и так, как я этого хотел.
Я улыбнулся ему.
— Но сейчас вы всего лишь управляющий в подчинении Ниланда. Он купил у вас это место?
Вэн Кемп поднял свой бокал.
— Можно сказать и так.
— И какой-то неприятный осадок в душе все же остался, не правда ли?
В эту секунду к нам приблизился бармен.
— Господин Ниланд звонит. Он просит к телефону вас, мистер Реган.
Я прошел к аппарату, расположенному на стене с обратной стороны бара, и взял в руку болтавшуюся на проводе трубку.
— Реган у телефона.
Ниланд был явно возбужден.
— Эти мерзавцы послали записку жене Гордона.
— Она звонила вам?
— Да. Сказала, что сообщит в полицию, если я сейчас же не возвращу ей мужа.
— Вы не могли бы уговорить ее подождать хотя бы еще пару дней?
— Мне с трудом удалось выторговать у нее несколько часов. Она уже знает, что Гордона возвращают по частям, и ей это как-то не очень понравилось.
— Хотите, чтобы я с ней сейчас же поговорил?
— Да, Дэнни. Ничего другого придумать не могу. Я пообещал ей, что ты подъедешь.
Придерживая пачку одной рукой, я осторожно вытряхнул из нее кончик сигареты.
— Ну, а если я так ничего и не добьюсь?
Он ответил не сразу:
— Тогда, по-видимому, мне придется заплатить. Другого выбора у меня нет.
Он назвал мне адрес Дороти Гордон и положил трубку.
* * *
Дороти жила в одном из старых многоквартирных домов из красного кирпича в восточной части города. Когда она отворила дверь, я увидел два огромных темных глаза на небольшом личике. Еще чуть-чуть, и ее можно было бы назвать симпатичной.Она относилась к той категории женщин, которые в минуты сильного душевного волнения теребят в руках носовые платочки.
— Вы мистер Реган?
— Да. И я хочу помочь вам.
— Никто не в силах мне помочь, кроме мистера Ниланда. Он должен, должен уплатить деньги, которые от него требуют.
— Почему вы так думаете?
Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Почему? Да потому, что они отрезают...
— Я не о том. Почему вы решили, что уплатить должен только Ниланд?
— Но ведь у него есть деньги, не так ли?
— Так думают и те люди, которые держат у себя вашего мужа. Но вы уверены, что Сэм Гордон стоит того, чтобы Ниланд платил за него двести тысяч?
Она была в буквальном смысле потрясена моими словами.
— Сэм ведь работал на него...
— Вряд ли им удалось обменяться и полусотней слов за целый год.
— Но... Но я бы сама выплатила эти деньги, если б они у меня были.
— Верно, потому что это ваш муж. А для Ниланда он никто.
На журнальном столике стояла фотография в рамке. У Сэма Гордона были волнистые волосы. И он слегка улыбался. Надо полагать, сам он считал такую улыбочку неотразимой. Парней с его внешностью обычно снимают в кино разъезжающими на доисторических колесницах. Даже по физиономии можно было догадаться, что у этого человека довольно внушительная мускулатура, Дороти Гордон вновь принялась теребить руками платочек.
— Если мистер Ниланд не заплатит, я обращусь прямо в полицию.
— И как только об этом узнают похитители, они тут же уничтожат вашего мужа.
Руки ее отчаянно двигались.
— Но что же мне остается делать? Я не хочу, что бы они… вытворяли подобное с Сэмом!
— Сколько лет вы женаты?
Она промокнула платочком глаза.
— Три года.
— И как давно он работает?
— Последний год. С тех пор как...
Она вдруг умолкла.
— С тех пор, как у вас кончились деньги?
— А вот это уже вас не касается! — вспыхнула Дороти.
Я подумал: интересно, какую же сумму она принесла ему в качестве приданого? Мужик, который считает себя таким красавчиком, что явствовало из его фотоулыбочки, никогда не женится просто так, по любви.
— Я все-таки заявлю обо всем в полицию, — произнесла она, показывая, что приняла окончательное решение.
— Дайте мне немного времени. Часа два.
— Для чего! Вы все равно не вернете мне моего мужа.
— Я попробую. Всего лишь пару часок. До пяти.
Она, казалось, была в растерянности, будто ожидала, что кто-то другом должен решить за нее этот вопрос.
— Послушайте, — вновь обратился к ней я. — Если я не появлюсь у вас с какими-то результатами к пяти часам, можете звонить в полицию. А теперь позвольте мне взглянуть на их записку.
Она подошла, к письменному столу во французском стиле, стоявшему у стены, и вернулась с бумагой в руках. Я увидел все те же печатные буквы:
МИССИС ГОРДОН, ВАШ МУЖ У НАС, И МЫ ХОТИМ ЗА НЕГО 200.000 ДОЛЛАРОВ. ТАКУЮ СУММУ МОЖЕТ ВЫПЛАТИТЬ МАЙК НИЛАНД. НО ОН СЛИШКОМ УПРЯМ. ВАШ МУЖ УЖЕ ЛИШИЛСЯ ДВУХ ПАЛЬЦЕВ, НО МОЖЕТ ПОТЕРЯТЬ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ. ЗА ПОДРОБНОСТЯМИ — К НИЛАНДУ.
Я вернул ей записку.
— Расскажите мне а Сэме. Как он обычно проводит свой день?
— Ну, с девяти вечера до четырех-пяти утра он работает в «Голубой морене». Освобождается в зависимости от того, когда расходятся игроки.
— А потом?
— Потом приходит домой и спит до полудня.
— Так бывает чаще всего?
— Так бывает всегда. Затем он встает и завтракает. А после завтрака... — Она задумалась. — Ходит в кино или на пляж.
— Один?
— Со мной.
— А потом?
— Мы возвращаемся домой и... читаем до того времени, когда ему пора отправляться на работу.
— Мне понадобится фота вашего мужа.
Она снова прошла к письменному столу и принесла мне черно-белый снимок.
— Но помните, — предупредила она, — если к пяти от вас не будет никаких вестей, я звоню в полицию.
* * *
Я опять поехал в «Попугай».В баре, в отдельной кабинке, сидела Ева Ниланд.
— Ага! — воскликнула она. — Ходит туда-сюда, как самый типичный детектив.
Я взял себе бокал крепкого и зашел к ней в кабинку. Она посмотрела на меня по верх очков:
— Ну, ладно. Как дела?
— Есть кое-какое продвижение. Но не особо значительное.
Я вынул из кармана и показал ей фотокарточку Гордона.
— Он явно сам себе нравится, правда? — сказала она.
Наши взгляды пересеклись, и едва заметная улыбка тронула ее губы:
— А вы... Вы совсем не привлекательны, — снова заговорила она. — Кажется, вам даже приятно слышать это от меня. Я ведь давно за вами наблюдаю.
— Должно быть, вы наблюдаете за всеми без исключения.
— Вы хотите спросить, обратила ли я внимание на Гордона?
— Вы сказали это раньше меня.
— Гордон никогда того не стоил. Он был смазлив, но предельно глуп. И в том, что касается меня, и во всем остальном. А на роль «промежуточного этапа» по пути наверх я никак не гожусь.
— Конечно, Майк Ниланд об этом ни сном ни духом?
— Будем считать, что этот вопрос вы задали не подумав.
— Вам быстро все приедается. Я прав?
— Смотря что и смотря с кем. С некоторыми личностями — да. Но вы-то, кажется, не из их числа.
— И все-таки: Майк еще интересует вас?
— Отчего же нет? Вот только время в его обществе тянется так бесконечно, долго... — В ее серых глазах светился незаурядный ум. — Майк — трудяга. Он стремится превратить в надежный источник доходов все на свете. Двадцать лет положил на то, чтобы обрести нынешнее положение и капитал. Сколько бы времени это заняло у вас?
— У меня несколько иной род занятий.
Она улыбнулась:
— А скажите: была ли в вашей жизни хоть одна женщина, которая терпела вас достаточно долго?
— Где сейчас Майк?
— У себя в кабинете.
Я допил бокал и поднялся. Ева не сводила с меня внимательного взгляда.
— Вы вернетесь, — добавила она. — Рано или поздно вы вернетесь ко мне.
* * *
С одним из своих бухгалтеров Ниланд просматривал книги учета.Как только я вошел, он довольно бесцеремонно приказал бедняге покинуть кабинет.
— Ну как?
— Думаю, кое-что прощупывается. Дороти Гордон дала мне время до пяти, чтобы я чудо для нее сотворил. Вы знаете адрес Банни?
— Конечно. Но мне кажется, что здесь тебя ждет тупик, Дэнни. Банни ничего не знает. — Ниланд замолчал, вспоминая адрес. — Он снимает комнату в восточном районе города. Какой-то захудалый отель под названием «Стерлинг».
* * *
Дежурный в гостинице сказал, не заглядывая в журнал:— Банни? Четыреста седьмая.
— Он у себя?
— Скорей всего. Он сейчас не совсем в состоянии совершать прогулки. — Служащий осмотрел меня с головы до ног. — Надо полагать, попал в аварию. Мне-то, вообще, дела до него нет. Я просто посоветовал ему обратиться в госпиталь, да он не хочет.
Древний, пошарпанный лифт — конечно же, без лифтера — поднял меня на четвертый этаж. Я нашел комнату номер четыреста семь и попытался легонько нажать на ручку, но дверь оказалась запертой. Я постучал.
В ответ раздался глухой голос:
— Это ты, Эл?
Долго не раздумывая, я решил воспользоваться предоставленной мне возможностью:
— Я.
Прошло еще с полминуты, прежде чем я услышал, как в замке поворачивается ключ. Глаза Банни приняли совершенно нечеловеческое выражение, как только он понял, что перед ним стоит вовсе не Эл. И он тут же попытался захлопнуть дверь.
Но я оказался проворнее, схватив его рукой за рубаху на груди и вваливаясь внутрь. Толчок был не таким уж сильным, но он вскрикнул и повалился на пол. Когда я закрыл за собой дверь, я увидел, что обе ноги у него были перебинтованы, причем явно самим пострадавшим. Какое-то время Банни валялся на полу и издавал стоны, затем ползком добрался до кровати с латунными спинками. Он упал навзничь на край постели, всем своим видом показывая, что страдает от нестерпимой боли.
Это был маленький человечек с черными подвижными глазками, которые видели все, но мало что разумели. Физиономий у него была опухшая и покрытая синяками самых различных оттенков — от светло-серого до фиолетового. Видно, мальчики Майка неплохо потрудились, прежде чем стали беседовать с ним.
Когда он наконец взглянул на меня, я спросил:
— Кто такой Эл?
Он облизнул губы:
— Портье. Приносит мне еду в номер.
— Ты все ему рассказал о своих передрягах?
Должно быть, в этот момент он решил, что я очередной мальчик Майка Ниланда, и быстро-быстро закачал головой:
— Нет, сэр. Никому ни слова. Клянусь вам.
— И о Сэме Гордоне ты тоже ничего не знаешь?
Названное мною имя подействовало на него, как раздражитель на собаку Павлова. Насколько это было еще возможно, кровь отхлынула от его лица, а голос задрожал на самых высоких нотах:
— Я никогда не слышал об этом человеке, мистер! Честное слово! На Библии клянусь!
Я сильно сомневался, видел ли он хоть раз Библию за последние десять лет своей жизни, но на человека, который стал бы хранить тайну при столь неблагоприятных для себя обстоятельствах, он похож не был.
Я полез в карман за изображением Гордона.
— Знаешь этого человека?
Он угодливо закивал:
— Конечно. Это Эрни.
— Эрни?!. А дальше?
— Эрни Уоллис, — глаза Банни заискрились невесть откуда взявшейся хитрецой. — А что, кто-то еще называет его Сэмом Гордоном?
Я забрал у него снимок.
— Так. Теперь расскажи мне все, что тебе известно об этом Эрни, Постарайся припомнить любые подробности. Я понимаю, ты попал в переплет, но худшее может ждать тебя впереди, помни об этом. Я обладаю гораздо более буйной фантазией, чем те люди, что нанесли тебе визит на прошлой неделе.
Он заговорил четко и без пауз, явно не желая испытывать моего терпения:
— Я, можно сказать, ничего об Эрни и не знаю. Играли на бильярде у Свенсона — я, Бен и Фитц. Мы знали Эрни каких-нибудь две недели, не больше. Он нам даже никогда не говорил, где живет.
— Он упоминал когда-нибудь, кем и где работает?
— Нет. Я у него и не спрашивал. Здесь такие вопросы не принято задавать.
— А как вы сами зарабатываете на жизнь? Ты, Бен и Фитц?
Он беспокойно заерзал на месте.
— Беремся за любую подвернувшуюся работу. Двадцатка здесь, тридцатка там...
— Что-нибудь непыльное?
Он кивнул.
— Когда ты подбирал тот сверток, что принес тебе столько неприятностей, — что, по-твоему, в нем лежало?
— Не знаю, — поспешно произнес он. — Я о таких вещах и не задумываюсь. Выполняю что мне сказано — и все.
— У тебя даже желания не было заглянуть внутрь?
— Нет, сэр. Такое делать нельзя. Когда работаешь с большими людьми, это очень опасно. — Он вытер ладонью испарину с лица. — Мы втроем просто выполняем небольшие поручения. Нам звонят, просят о том-то и о том-то, и мы это делаем без лишних вопросов. А на следующий день по почте приходит двадцать или тридцать долларов. Иногда пятьдесят. Бывает, и кулаками приходится поработать.
— А Эрни знал, как вы зарабатываете деньги?
Банни пожал плечами.
— Я думаю, он мог от кого-нибудь это услышать. Может, мы сами обронили неосторожное словцо и он догадался.
— Где я могу найти Бена и Фитца?
— Большую часть дня они пропадают у Свенсона. Это бар такой, находится на нашей улице, если идти все время вверх. Их зовут Бен Грейди и Фитц. Фитц — это и есть его фамилия. Оба снимают комнаты где-то неподалеку, но точных адресов я не знаю.
Банни дернулся, когда я включил зажигалку: видно, теперь этот прибор ассоциировался у него с неприятными ощущениями. Я улыбнулся:
— Ведь ты никому не собираешься говорить, что я был у тебя?