Рытхэу Ю С. Молчание в подарок

выделялись яркие пятнышки крови. Так и есть, передовой пес порезал лапу.
Оттой вытащил из поклажи чулок и приладил на собачью ногу.
-- Проблем множество, -- заговорил ветеринар, когда нарта тронулась. --
С той же противооводовой обработкой. Намучается пастух, пока таскает на себе
помпу. А почему не сделать это, скажем, с вертолета? Загнать стадо в кораль,
опрыскать один раз -- и все готово.
Возле яранги Оттой распряг собак, посадил их на цепь и отправился к
ручью. У проруби он опустился на колени и увидел в воде отражение своего
загорелого лица. Ничего примечательного: обыкновенное лицо обыкновенного
чукотского парня. Оттой улыбнулся своему отражению, опустил голову в воду и
долго с наслаждением пил вкусную воду тундрового подледного ручья.
У яранги он услышал голос ветеринара. Андрей говорил по радиотелефону:
-- Отклонений от нормы нет. Признаков заболеваний некробацилезом не
обнаружил. Стадо хорошо упитано... Надо благодарить пастухов, особенно
бригадира Тутая. Завтра буду в аэропорту... Конец.
Положив черную трубку радиотелефона, Андрей заговорил другим голосом,
видимо продолжая:
-- Историки утверждают, что первыми одомашнили оленя коряки. Потом и
чукчи завели себе домашних оленей. С этого и пошло чукотское оленеводство,
которое впоследствии распространилось по всей чукотской тундре...
-- А как раньше жили чукчи? -- с любопытством спросил бригадир.
-- Как свидетельствуют древние казачьи отписки, или, если сказать
по-современному, донесения, чукчи
били мигрирующих оленей, когда животные проходили большие реки, --
ответил Андрей. -- Между прочим, таким образом охотились на оленей еще в
начале нынешнего века канадские материковые эскимосы, живущие на пустынных
землях Барренс...
Оттой вышел покормить собак. Таз с оленьей требухой несла двоюродная
сестренка Номнаун, не захотевшая после восьмилетки учиться дальше. Она пока
числилась чумработницей, грозилась уехать в бухту Провидения и поступить в
профтехучилище. Но для всех было ясно, что она скоро выйдет замуж за пастуха
Аканто.
Собаки, почуяв еду, поднялись со своих лежек, звеня цепями, громко, до
хруста и визга зевая огромными пастями со снежно-белыми рядами острых
клыков.
Оттой поставил таз у ног и принялся бросать куски в разверстые собачьи
пасти.
-- Какой гость к нам приехал! -- восхищенно заметила Номнаун. -- Я
таких интересных разговоров давно не слышала: ни от приезжих лекторов, ни
даже по радио. На все случаи жизни у него есть полезные сведения. Очень
умный человек. Сразу заметно, что у него высшее образование.
Оттой был почти согласен с Номнаун.
-- И еще, -- продолжала сестренка, -- он выносливый человек: столько
говорит и не устает.
До позднего вечера в яранге звучал голос ветеринара. И во время
вечерней трапезы, и в продолжение долгого чаепития, и даже после того, как
все забрались в полог. Тугай высунул голову в чоттагин, чтобы выкурить
последнюю папироску.
Так и заснул Оттой, убаюканный голосом ветеринара. Под утро ему
приснилось, что он сидит в аудитории Дальневосточного университета и
несколько дней подряд слушает лекцию. На кафедре Андрей Хмелев...
Выезжали рано утром, чтобы поспеть к двухчасовому самолету. Погода
стояла такая же ясная, как и три дня назад. Только ехать было легче -- снег
не подтаял, да и дорога все вниз, под уклон, с водораздела, где паслись
олени.
Когда под полозьями выступила вода, Андрей попросил остановиться и
зачерпнул из следа крышкой термоса.
-- Где еще, скажи, Оттой, можно сделать вот так: зачерпнуть воды прямо
под собой? Чистейшей, холодной?
Андрею и впрямь было хорошо в тундре. С того момента, как увидел
упряжку и этого молчаливого парня в живописном наряде тундрового кочевника,
его не покидало приподнятое, какое-то удивительно жизнерадостное настроение.
Все вокруг виделось ему прекрасным. Может быть, оно и вправду было так.
Андрей никогда и нигде не чувствовал себя свободно и раскованно. Застенчивый
по натуре, он вдруг ощутил в себе потребность общения, потребность долгого и
интересного разговора. Он видел на лицах пастухов открытую, широкую улыбку,
чувствовал, как им интересно его слушать, и это внимание распаляло его,
разжигало в нем страсть к общению. Хотелось бы подольше побыть в стойбище,
глубже окунуться в эту необычную жизнь, где все так открыто, просто и
чисто... Конечно, про ярангу такого не скажешь, но ведь придет время, и
вместо тундровой яранги придумают что-нибудь другое...
-- Как ты думаешь, можно чем-нибудь другим заменить ярангу? -- спросил
Андрей каюра. Оттой молча пожал плечами.
-- А эти домики, в которых живут полярники дрейфующих станций,
подойдут?
Оттой еще раз молча пожал плечами.
Отчего он такой неразговорчивый? Это Андрей заметил сразу. Может, у
него такой характер, или он чем-нибудь обидел парня? Спросить у него прямо?
Плохо, что не видно его лица. Оттой сидит спиной к пассажиру и время от
времени что-то говорит собакам. Вожак оглядывается на голос, понимающе
моргает и поворачивает в нужном направлении, удивляя Андрея своей
понятливостью.
Начался подъем, и пришлось соскочить с нарты. На ходу трудно
разговаривать, и Андрею пришлось замолчать. На перевале Оттой остановил
упряжку. Вытащил из поклажи хлеб, масло, термос и молча протянул Андрею. Сам
он есть не стал. Собаки отдыхали, иногда оглядываясь на жующего человека.
-- Я слышал, что собак в пути не кормят, -- заговорил Андрей, плотно
завинчивая крышку термоса, -- интересно, чем это объясняется?
Не дождавшись ответа, он продолжал:
-- Очевидно, собака, знающая, что ее накормят лишь в конце пути, хорошо
тянет. Словом, тут играет роль условный рефлекс, павловское учение...
Оттой молча встал, осмотрел лапы собакам. Осторожно стянул с лапы
вожака надетый вчера кожаный чулок, осмотрел ранку и надел чулок обратно.
Тронулись в путь.
Демонстративное молчание каюра и его явная неприязнь угнетающе
подействовали на Андрея, и он замолчал.
Раза два пришлось вставать и помогать на подъеме собакам, но зато всю
последнюю треть пути сидели на нарте -- ехали под уклон. Оттою иной раз даже
приходилось пускать в дело тормозной остол.
В аэропорт прибыли задолго до самолета. Оттой сгрузил с нарты рюкзак
ветеринара и протянул ему на прощание руку.
-- Нет! -- резко сказал Андрей. -- Пошли в буфет, выпьем по стакану
чая.
В буфете Андрей сам принес чай, пирожки и сел напротив Оттоя.
-- А теперь скажи мне прямо, чем я тебе не угодил? Может, я обидел тебя
или твоих родичей? Могло и такое случиться, ведь я еще не знаю всех ваших
обычаев... Скажи мне, я не обижусь. Наоборот, скажу тебе спасибо.
-- Да ничего такого нет, -- просто ответил Оттой. -- Все было очень
хорошо. В стойбище вы всем понравились. Тутай жалел, что вы так скоро
уезжаете.
-- Ну а почему ты тогда всю дорогу молчал словно немой?
-- Да нет же! -- горячо возразил Оттой. -- Просто я... просто я хотел
сделать вам подарок.
-- Подарок? Ничего не понимаю!
-- Я хотел подарить вам молчание... Тишину... Долгое молчание... Разве
это плохо?..