Ривз Майкл. Медстар: Интермеццо

   Визг сервомоторов возле задней стены здания заставил его оглядеться. Дроид-монтажник закручивал последние крепления на одной из задних панелей. Ден знал, что уже была отстроена и запущена операционная плюс какая-то вспомогательная инфраструктура, необходимая ей – и, разумеется, кантина. Но оставшаяся база только сейчас, спустя почти неделю, становилась в строй. Ден был рад, что кантину поставили в очередь сразу после зданий «Ремсо». Кто-то правильно распределил приоритеты.
   Но даже так, Ден – и остальные с кем он говорил – все еще отчетливо испытывали «чемоданные» настроения. Словно они только еще ждали кого-то или чего-то, что даст им некую цель до конца их жизней, или, хотя бы, до конца их пребывания на Дронгаре. Был музыкальный термин, который часто использовал Зан. Ден нахмурился, подыскивая слово. Интермеццо. Короткая и простая часть, разделяющая две разные работы. Хоть часто к ней относятся как к какой-то «мелодии из лифтовой кабинки», но согласно забраку-композитору – порой она может быть крайне важной.
   «Как соединительная ткань, – сказал он Дену. – Она удерживает все вместе».
   Он огляделся вокруг, рассматривая посетителей. Тут было еще семь или восемь других существ, в основном люди, но не только. Ботан, который стоял перед ним раньше все еще оставался здесь, хмуро глядя в кружку. Ближе к выходу иши’тиб, судя по всему, флиртовала с угнаутом. Ден чуть пожал плечами. Ага, кровосмешение – вполне подходящее занятие на Адской планете. Он поспешно отвел взгляд, и наткнулся на только что вошедшую медтехника-дурозианку. Что-то в ней насторожило чутье Дена на истории. Он подобрал свою выпивку, и направился к ней, чтобы устроиться рядом у стойки.
   Ден махнул бармену. Что ей угодно.
   Медтехник кивнула в знак благодарности, Ден отмахнулся.
   – Просто расскажи мне что-нибудь интересное. Мне надо кинуть кость ненасытному зверю по кличке Служба новостей ГолоСети.
   – Да особо сказать нечего, – ответила дурозианка. – Завал. Столы заняты, покои забиты, скоро начнем сваливать их снаружи.
   – Старые известия, дорогуша. Скажи мне что-нибудь сочное, чтобы я выжал из этого историю.
   – Хотя… Есть кое-что. Вондар режет вражеского наемника.
   Уши Дена развернулись вперед.
   – А?
   Дурозианка понизила голос:
   – И не думаю, чтобы кто-нибудь ему сказал, что его пациент тот самый парень, который руководил наступлением на наш последний лагерь – тем, в котором погиб доктор Зан Янт.
   Ден моргнул.
   – Убиться турболазером. Эй, передай Большеносому, чтоб записал на меня три твоих следующих порции.
   Он поднялся и направился к своему столику, обдумывая это событие и рассматривая его со всех сторон.
   Это конечно был слух, не новость – но слух очень занимательный. Он не хотел бы оказаться пациентом под виброскальпелем дока Вондара – когда Джос узнает что оперирует то самое существо, которое ответственно за смерть Зана Янта. У сепа было бы больше шансов, если он вздумал побрить вуки. С завязанными глазами. И тупым ножом.
 

***

 
   Баррисс вытерла пот с лица. Ее туника была сделана из осмотического материала, ткани, которая позволяла воздуху циркулировать лучше, чем в большинстве одежды. В нее можно было завернуться, чтобы согреться зимой, ее можно было свободно накинуть, чтобы получить прохладу летом; но когда температура в тени выше температуры человеческого тела – даже раздевшись догола, ты не избавишь себя от потливости. Тебе придется просто привыкать к этому.
   Когда она шла по палате, проверяя пациентов – Баррисс почувствовала возмущение в Силе. Само по себе это не было необычным – в комнате, полной раненых и умирающих, вихри энергии были частыми и неожиданными. Приближение смерти и постоянная боль имеют свойство усиливать эмоции, и подобные чувства всегда окрашивали Силу своим появлением – и исчезновением.
   Но это возмущение было особенным. Трудно описать, но оно казалось более знакомым, чем смазанные ощущения, исходившие от палаты. Когда она сосредоточилась – Баррисс поняла, что оно идет от кого-то, кого она знает лучше, чем временных постояльцев. Она сконцентрировалась еще сильнее и внезапно поняла, кто это был.
   Джос Вондар.
   Опять – и это не было необычным со времени смерти Зана Янта. Кто-то может думать, что врачи привыкают к смерти больше остальных, но по ее опыту – это было редкостью. Они день за днем сражались против последней тьмы – порой побеждая, порой проигрывая – но когда она приходила за их друзьями или близкими, врачи были такими же, как все. Знать врага – не то же самое, что породниться с ним.
   Баррисс нахмурилась. Даже так, что-то здесь было странным. Она не чувствовала печали в Джосе, который в нескольких шагах от нее проводил операцию. Нет, это было что-то иное. Гнев? Отвращение? Нечто среднее межу ними?
   Чем бы это ни было, он нуждался в помощи. Она это знала.
   Баррисс направилась к операционной. На данный момент выдалось относительное затишье; она может выкроить несколько минут, чтобы разузнать, что же вызвало то волнение, которое она продолжает ощущать.
 

***

 
   – Как продвигается? – спроил Ваэтес – Пока что никаких сюрпризов, – ответил Джос. – Толк промокнула ему лоб. Позади Джоса мирно спал забрак, его головные и нательные татуировки светились под галогеновыми лампами. – Я вытащил осколок пули из В-нерва, и, похоже, что проводимость импульсов к периферии все еще функционирует; по крайней мере – большая часть. Он снова сможет давить на спусковой крючок, если выживет. Но для этого надо сначала закончить операцию на сплетении.
   – Можешь его стабилизировать?
   Джос сморгнул. Капля пота, которую пропустила Толк, скатилась ему в левый глаз.
   – Может быть. Зачем?
   – У нас шестнадцать раненых, которым нужна операция, и несколько из них ждать не могут. Если можешь сунуть этого клиента на лед и заняться им потом – нам пригодится твоя помощь.
   Джос пожал плечами.
   – Заморозка всегда рискованна. Я думал, что этот парень дорого стоит.
   – Стоит, но я не хочу позволять другим умирать вместо него. Стабилизируй его, Джос. Ты нам нужен.
   Джос кивнул. Полковник ушел, собирая короткие отчеты с других столов. Джос повернулся к анестезиологу и проговорил:
   – Вгони его в крио-циклическую заморозку и отложи куда-нибудь.
   – На сколько?
   – Не знаю. Максимум. Часа четыре.
   Если к тому времени Джос не закончит с другими пациентами – полковник Омант может отправляться из холодильника в топку; четыре часа было пределом того, сколько способно пережить разумное существо, находящееся в подобном состоянии.
 

***

 
   Когда Джос менял перчатки и халат, один из полевых медиков проходил по залу, толкая очередные носилки. Он притормозил в дверях.
   – Эй, док, как дела у забракской мрази? Сдох в мучениях, надеюсь?
   – Он в крио-стазисе. – ответил Джос.
   Медик-тви’лек покачал головой, от этого движения его лекку мотнулись.
   – А у тебя покрепче нервы, чем у меня, док. Убей сеп моего друга – моя рука точно бы не удержала скальпель.
   Джос нахмурился.
   – Ты о чем говоришь?
   – Ты не знал? Забрак был главой отряда наемников, который вел наступление на «Ремсо». Командир ударных сил органиков и дроидов, которые первыми ударили по нам.
   Медик пошел дальше, оставив Джоса стоять в зале и чувствовать себя так, словно его только что пырнули электропикой на полной мощности. Ярость прокатилась по нему, темная и неукротимая. Его рука прорвала перчатку, которую он надевал.
   «Командир ударных сил органиков и дроидов, которые первыми ударили по нам».
   Ситово отродье на столе, чью жизнь он пытался спасти, было напрямую виновно в смерти Зана!
 

***

 
   Баррисс без труда нашла Джоса Вондара. Ярость, что кипела в нем, была мазком тьмы посреди операционной; она могла ее почувствовать, почти что прикоснуться к ней.
   На подходе Баррисс увидела Толк, появившуюся из освежителя, одергивающую чистую хирургическую блузу. Она направилась наперерез ей.
   – Толк, как дела у Джоса?
   – Не очень, – хмуро ответила медсестра. – Догадываюсь, что ты про это знаешь. Он только что провел два часа, работая над пленным забраком в тяжелом состоянии.
   – Я понимаю, что работать с забраком – в особенности с забраком-врагом – сейчас может быть тяжело для него, но я почувствовала очень сильную ярость, исходящую от Джоса. Это не могло ее вызвать.
   – Не это. Мы только что узнали, что забрак был командиром отряда наемников, который атаковал нас на прошлой неделе.
   – Понятно, – ответила Баррисс. – И каково сейчас состояние пациента?
   – Д’Арк приказал заморозить его, пока не разгребем завал. Как только разберем – Джосу полагается вернуться и закончить его штопать.
   Баррисс кивнула.
   – Прогноз?
   – Тридцати, может – сорока процентные шансы на выживание – со специалистом по забракской нейрохирургии. Малейшая ошибка, сделанная не вовремя, может его убить. Джос не специалист – к тому же он вымотался и не совсем трезв. И еще через два часа ему надо будет попытаться спасти того, кто в ответе за смерть его лучшего друга.
   Баррисс покачала головой, не веря своим ушам.
   – В таких обстоятельствах, если пациент умрет – никто не посмеет винить Джоса.
   – Конечно нет. Но я его знаю, Баррисс. Даже если он изо всех сил будет пытаться, а Омант умрет, рано или поздно Джос посмотрит в зеркало и задумается – не сделал ли он это нарочно. Не думаю, что он сможет с этим жить, это съест его изнутри.
   Баррисс промолчала. Это и в самом деле была мерзкая ситуация; если честно – она не могла себе представить, как бы она могла стать еще хуже.
   – Ты можешь помочь ему? – спросила Толк.
   Она вздохнула.
   – Я могу попытаться.
 

***

 
   Эвакуаторы наконец перестали прибывать. По локти закопавшись в клона, нашпигованного осколками гранаты, Джос услышал как кто-то сказал, что бой, который вызвал дикий наплыв раненых, в конце концов, закончен. Говорили, что сепаратисты потеряли боевых дроидов чуть ли не в половину от того, сколько клонов было у Республики, но это не особенно утешало.
   Джос огляделся вокруг, заметил свободного медтехника и махнул ему рукой.
   – Кто-нибудь, вытаскивайте Оманта оттаивать, – сказал он технику, который оказался женщиной-угнаутом. – Он в заморозке уже почти предельное время.
   – Вм’придтся разогрев’ть его при полном сознании, зна’те.
   Она была права. У забраков была повышенная сопротивляемость к анестезии – на них нормально действовало лишь несколько препаратов, и естественная приспособляемость расы была такова, что они быстро вырабатывали к ним иммунитет.
   – Ага, буди его – но держи под паралитиком.
   – Как скжте, док.
   Толк начала заклеивать и застегивать наглухо последнего пациента. Джос махнул свободному технику насчет смены перчаток и халата. Он не строил планов на будущее.
   Или все-таки?.. Это большой вопрос, не так ли?
 

***

 
   Баррисс закончила свою вахту в палатах, и прямиком оттуда направилась в операционную. Как джедай и целитель она располагала способностями, которых не было у других врачей; она могла воспользоваться Силой чтобы унять боль и вылечить те раны, что с трудом поддавались лекарствам и скальпелю. Но были и ограничения. Одно из таких ограничений касалось врачевания кого-то против его воли или без его ведома. Одно дело – проникнуть в мозг пациента, находящегося в коме; другое – вмешиваться в мысли кого-то в полном сознании и ясном рассудке. Да, джедаи использовали Силу, чтобы повлиять на слабые умы, когда единственной альтернативой этому было позволить им причинить жестокие страдания себе или другим. Но вмешиваться в сосредоточенный разум хирурга, работающего над спасением умирающего пациента, являлось совершенно иным делом.
   Конечно, если считать, что Джос пытается спасти забрака а не прикончить его.
   Прочитать подобного рода намерения было порой трудно. Баррисс знала, что на фоне всех тех эмоций, что кипели в голове Джоса, она легко может ошибиться в его планах относительно Оманта. Несомненно, он испытывал смешанные чувства по этому поводу. И то, что ты чувствуешь – не всегда совпадает с тем, что ты делаешь.
   Когда она пришла – холл были вычищен, и перед главной операционной больше не лежала очередь из раненых. Баррисс осмотрела операционную. Хирурги, хирургические-дроиды, медсестры, техники и санитары суетились, обрабатывая пациентов. Она заметила Джоса, когда он подошел к новому пациенту, и Сила подсказала Баррисс, что это был всего лишь очередной солдат-клон, а не офицер-забрак.
   Что было неплохо. Оставался еще один аспект всего того, что она обдумывала. Если она вызовет Силу чтобы повлиять на Джоса, когда он будет погружен в ювелирную работу – она очень легко может вынудить его сделать ошибку. Он не из слабых разумом, и любой конфликт между его умом и ее – может превратится в нервное расстройство и в свою очередь – в дрожание руки, держащей скальпель.
   Опасно. Очень опасно. Баррисс хотела бы иметь возможность поговорить с учителем, получить ее совет. Но ни того, ни другого не выпадет.
 

***

 
   Джос стянул перчатки. Это ему удалось с изрядным трудом, настолько он устал.
   Женщина-угнаут вынырнула рядом.
   – Забрак в сознании док. Заткните ‘му пасть.
   Джос устало кивнул.
   – Где он?
   – Пре-операционная.
   Сар Омант лежал под тонкой простыней из отталкивающего материала, следя за Джосом глазами, поскольку голову повернуть он не мог. Никого рядом не было. Следящие датчики, усеявшие пациента, отправляли данные в дежурку медсестер, и наверняка, кто-то там следил за показателями жизнедеятельности.
   – А, доктор Гладкокожий, – поприветствовал его Омант. – Почему я до сих пор жив?
   – Это хороший вопрос. Я и сам ищу ответ.
   – Не беспокойся на мой счет.
   – Мы справились с сердечными проблемами, вытащили осколок из твоего спинного мозга, и готовимся удалять еще один осколок из твоего загрудинного узла.
   – Как я уже сказал человек – наплевать. Лучше смерть, чем выжимание мозгов.
   Джос проговорил:
   – Моим лучшим другом на этой поганой планете был забрак-хирург.
   – Показываешь мне как ты терпим к низшим расам вроде нас, забраков, верно?
   – Его звали Зан Янт.
   Даже хотя лицевые мышцы Оманта почти не работали, Джос догадался что видит удивленное выражение появившееся на его лице.
   – Ты знаешь имя.
   Это был не вопрос.
   – Талусианин, верно? Исполнитель музыки, играл на кветарре. – сказал Омант. – Сам я не поклонник классики, но он довольно хорошо известен в родном мире. И что с ним?
   – Он мертв, – сухо сказал Джос. – Ты убил его.
   Теперь Омант смотрел на него внимательно.
   – Не то, чтобы невозможно, – ответил он. – Я убил кучу народа. Не помню, чтобы мне приходилось в последнее время прибить кого-то из своей расы.
   Джосу хотелось взять что-ниубдь тяжелое и превратить рогатую голову Сара Оманта в кровавое месиво. Ему хотелось бить по ней снова и снова.
   – Это тебя не волнует? – спросил он. – Убивать кого-то из своей собственной расы?
   – Мне все равно, какой расы существо убивать, мягонький. Это моя работа. Потому мы все на этом комке грязи, верно? Это война – ты что, еще не заметил?
   Сейчас они были одни в комнате. Джос знал, что все, что ему нужно – это положить руку на плечо Оманта, дружеским и безобидным на вид жестом – и встряхнуть его. Несильно. Одно-другое короткое движение – будет всем, что ему потребуется. Он знал это. И он знал, что и Омант об этом знает.
   Он протянул руку и легко коснулся ей плеча забрака. На долгий момент они оба замерли. Потом Джос сказал:
   – Отдыхай. Тебе это понадобится.
   Он повернулся и вышел из пре-операционной.
 

***

 
   Джос направился в освежитель – его хирургический костюм промок от пота. Зайдя внутрь он едва не врезался в Кло Мерита. Здоровенный психолог-экванианец сушил руки под вентилятором. Он бросил на Джоса взгляд и улыбнулся. Экванианец был – как когда-то сказал про него Зан – большим, как вампа с больной щитовидкой. Глаза его были крупными, стереоскопического зрения, а широкий рот заполняли два ряда зубов. Экванианцы определенно являлись хищниками и Джос представлял себе какими, должно быть, жуткими они представлялись любому, кто встречал их впервые, даже если тем и было известно про мягкую душу под пугающей оболочкой; ну а Джосу уже было трудно думать о Мерите иначе, как о добродушном, профессиональном враче.
   Он махнул рукой в приветствии.
   – Кло.
   – Джос. Как дела?
   – Я? А, прекрасно. Расслабляюсь и наслаждаюсь очередным прекрасным днем на живописном Дронгаре, столице галактических развлечений. А ты как?
   – Я только что из пост-операционной.
   Джос кивнул. Психолог, должно быть, был занят, утешая души тяжелораненых и умирающих. Джос не завидовал его работе. Он начал расстегивать пропотевшую одежду.
   – На сегодня закончил? – поинтересовался Мерит.
   – Подвернулась еще одна операция. – Джос включил кабинку. – Сейчас его готовят. – Он принялся стягивать комбинезон, потом остановился и посмотрел на психолога.
   – Ты когда-нибудь работал с пациентами, которые тебе не нравятся? – спросил он. – Лечил кого-нибудь, кто раздражает тебя, кого-то кого ты на самом деле ненавидишь?
   – Время от времени – да.
   – И как ты с этим справлялся?
   Мерит пожал плечами, короткий мех на них и на спине встопорщился от этого движения.
   – Нам всем приходится делать вещи, которые не доставляют удовольствия. Мы все оказывается в ситуациях, когда наши действия не те, что мы предпочли бы. Но когда ты берешься делать работу – ты не всегда можешь выбирать; такова природа работы. Когда ты не можешь жить с таким выбором – ты уходишь.
   – А что, если ты не можешь уйти?
   Мерит прислонился к пластиловой стене.
   – Можно чуть подробнее?
   Джос стоял, глядя на струи душа. Он смотрел, как вода падает на пол, завивается спиралью и исчезает в сливе.
   – Мой пациент ответственен за атаку, убившую Зана. Он об этом не сожалеет; он наемник. Еще он отпетый, невыносимый ублюдок и если б он горел заживо – я в него и не плюнул бы. И я единственный у кого есть достаточная квалификация, чтобы спасти ему жизнь. И в довершение – шансы против него, даже если я и не сделаю ошибки.
   Мерит помолчал немного.
   – Это непросто.
   Джос рассмеялся, и тон его смеха балансировал на грани истерики.
   – Вас, психологов, только попроси – так и рветесь поработать.
   Мерит вздохнул.
   – Ни у кого здесь нет всех ответов, Джос, ни даже у твоей соседки-джедая. Ты хочешь наказать этого пациента за то, что он сделал. Ты был бы рад увидеть его страдающим и умирающим.
   – О, да. – Джос помедлил, затем добавил: – Сразу после того, как погиб Зан, пока мы еще были на транспорте, я поклялся себе, что сделаю что-нибудь – что хоть что-то изменит. У меня было сотрясение, я едва держался на ногах, но я помню, что решил отомстить за Зана, чтобы его смерть была не настолько бессмысленна.
   – А теперь отличная возможность сама идет в руки. Верх иронии – то самое существо, что прямо виновно в смерти Зана, попало под твой нож. Какие на это были шансы? «Как это может быть чем-то иным, кроме судьбы?» – спрашиваешь ты себя.
   – Да.
   Мерит кивнул.
   – Понятно. Но теперь спроси себя вот о чем: если бы ты погиб в той атаке и Зану пришлось оперировать виновного – как ты думаешь, что бы он сделал?
   Джос помотал головой.
   – Не знаю.
   – Думаю, что ты знаешь. Если ты ищешь справедливости, Джос – найди ее в том, что война никогда не бывает легкой. Люди совершают поступки, которые ужасны и презираемы. Но если они выживают, то, когда война заканчивается – они оглядываются на свои действия и пытаются найти способ оправдать то, что они делали. Спроси себя вот о чем: спустя лет десять, когда ты будешь практиковать в своем родном мире, лечить гражданских пациентов и потом приходить домой, чтобы увидеть свою супругу и детей – что ты будешь чувствовать насчет выбора, который ты сделал с этим пациентом? Если твой сын или дочь спросят, что ты делал на войне – что ты скажешь им?
 

***

 
   Чистый и слегка взбодрившийся после душа, Джос стоял, ожидая, когда дроид-санитар подкатит носилки с пациентом и переместит его на стол. Работа замерла, только пара хирургов еще продолжала оперировать, но Джос понимал что те, кто не работает – сейчас наблюдают за ним. Баррисс Оффи стояла в нескольких метрах от него, в маске и халате, и тоже смотрела.
   Забрак все еще был в сознании. Они не будут отключать его до последней секунды, чтобы максимально использовать время наркоза.
   Он одарил Джоса насмешливым взглядом.
   – Доктор Гладкокожий. Давненько не виделись. Хотите, чтобы я передал весточку вашему другу, когда окажусь на том свете?
   Джос проигнорировал его. Он обернулся к анестезиологу.
   – Вырубай его, – скомандовал он.
   Сар Омант смеялся, пока не подействовал анестетик.
   Ваэтес появился рядом.
   – Слушай, Джос. Если этот парень не выберется, тебя никто не будет винить. Я не хочу сказать, что ты должен…
   Джос кивнул.
   – Я знаю, о чем ты, Д’Арк. Спасибо – Просто постарайся.
   Ваэтес исчез.
   – Доктор, – проговорила анестезиолог, – он входит в Риз-Верк.
   – Ставьте капельницу с эффитолом, пятнадцать минут, начинайте вливать нейродан, пять миллиграммов.
   Дыхание Риз-Верка, разновидность обморочного ритма, почти всегда приводило к фибрилляции желудочков сердца.
   Спустя минуту анастезиолог доложила:
   – Пока что продолжается.
   «Проклятье», – подумал Джос.
   – Проводим кардиоаспирацию, состояние…
   – Нет, подождите. Он стабилизируется. – Голос анестезиолога был удивленным. – Не знаю, как и почему, но он снова в норме.
   – Давай не терять время на удивление, – ответил Джос. – Все по местам. Начинаем.
 

***

 
   Баррисс Оффи, погрузившись в Силу, старательно трудилась, удерживая под контролем дыхание раненого забрака. Это требовало полной ее сосредоточенности, и она знала что стоит ей отвлечься – его главное сердце начнет вибрировать так быстро, что не сможет нагнетать кровь, и забрак, скорее всего, умрет до того, как его функции перехватит вспомогательное сердце. Она может удержать его в норме, в этом она была уверена, но ей нельзя было выделить ни грана энергии на Джоса. Какое бы решение касательно пациента он ни принял, как бы он ни собирался договариваться с его личными демонами – он будет это делать безо всякой помощи от Силы.
 

***

 
   – Виброскальпель номер восемнадцать, – произнес Джос.
   Толк вложила рукоять в его ладонь.
   – Виброскальпель восемнадцать.
   – Делаю вскрытие… Хорошо. Отводи и ставь сюда прессор.
   Джос помедлил, глядя на пациента. Небольшой участок, сразу за грудиной, был вскрыт, и удерживался открытым прессор-полями, обнажая розоватые слои нервного узла. В его переплетениях он мог различить тускло-серый блеск глубоко проникшего осколка.
   Он взглянул на лицо Сара Оманта. Даже без сознания выражение лица забрака было жестким и беспощадным. Лицо убийцы.
   Что сделал бы Зан Янт, доброе и благородное создание, который был врачом, музыкантом и отличным другом – если бы резать пришлось ему?
   Был ли это лучший способ, которым Джос мог почтить память друга? И был ли это лучший его способ позаботиться о своем будущем? Был ли это единственный способ помочь, хоть чуть-чуть, началу процесса исцеления который со временем придет в эту Галактику?
   Потом он почему-то вспомнил вещь, которую Зан играл несколько месяцев назад, в их домике. Короткая и состоящая почти целиком из одного или двух дрожащих аккордов.
   «Интермеццо» – так он назвал ее. Момент между событиями, задержанное дыхание, пауза перед тем, как вновь погружаешься в музыку, которая была жизнью…
   «То, что случается в такие моменты, в этот промежуток между ударами… – сказал он Джосу, -…так же важно, как и сами главные части. Потому что именно в такие «моменты посередине» мы обретаем просветление. Когда мы внезапно понимаем, чем станет следующая часть».
   – Щипцы, – пробормотал он Толк.
   Она протянула ему инструмент, и он заметил, что она улыбается под маской.
   Как и он. (*) опять же непереводимая игра слов: Republic Intelligence; Intelligence – ум, интеллект и оно же разведка. Буквально слова звучат примерно так: «Республиканский Интеллект – бред, такого не бывает, а если он тут где-то завалялся…»