Робертс Нора. Обнаженная смерть

   – Вы состояли с Шерон Дебласс в интимной связи?
   Ева увидела в его глазах блеск – то ли усмешку, то ли злость.
   – Подразумеваете секс, лейтенант? Нет, хотя вряд ли это так важно. Мы просто ужинали.
   – Вы пригласили к себе на мексиканскую виллу красивую женщину, профессиональную проститутку, и ограничились ужином при свечах?!
   Рорк не спешил с ответом – казалось, его больше интересовали фрукты на блюде. Оторвав от кисти блестящую зеленую виноградину, он сказал:
   – Я ценю общество красивых женщин и обожаю проводить с ними время. Но услугами профессионалок я не пользуюсь по двум причинам. Во-первых, не считаю необходимым платить за секс. А во-вторых, не люблю пользоваться тем, что находится в широком употреблении. – Он сделал короткую, но выразительную паузу. – Почему вы считаете, что нельзя просто общаться с женщиной? Вот, например, беседуем же мы с вами…
   Еву неожиданно прошиб озноб, но она гордо задрала подбородок.
   – Это неудачный пример!
   – Почему же? Вы красивы, мы с вами одни – во всяком случае, еще четверть часа нас никто не потревожит. И тем не менее мы ограничиваемся кофе и бренди. – Он усмехнулся, заметив гнев, вспыхнувший в ее глазах. – Это ли не героизм?! Оцените мою выдержку!
   – Полагаю, ваши отношения с Шерон Дебласс имели несколько иную окраску.
   – Тут я вынужден согласиться. – Он выбрал еще одну виноградину и предложил ей.
   Аппетит – непростительная слабость. Но Ева вспомнила об этом, когда уже взяла виноградину и прокусила тонкую терпкую кожуру.
   – Вы виделись с ней после ужина в Мексике?
   – Нет. Я проводил ее, высадил из машины примерно в три часа ночи и отправился домой. Один.
   – Расскажите, чем вы занимались следующие сутки после того, как в одиночестве отправились домой.
   – Первые пять часов я спал. После завтрака сделал несколько деловых звонков. Это было в четверть девятого – можете проверить.
   – Проверю.
   Его усмешка источала такой рассчитанный соблазн, что у Евы участилось дыхание.
   – Нисколько не сомневаюсь. Вы меня восхищаете, лейтенант Даллас!
   – Что было после конференции?
   – Я закончил часов в девять. До десяти работал дома, потом провел несколько часов в офисе, принимая посетителей. – Он достал тоненькую записную книжку. – Перечислить, кого именно?
   – Лучше направьте мне список.
   – Будет сделано. К семи я вернулся домой. Ужинал дома, с представителями моей японской компании. Мы сели за стол в восемь. Хотите, пришлю меню?
   – Перестаньте иронизировать, Рорк!
   – Это простая дисциплинированность, лейтенант. Ужин закончился рано. В одиннадцать я снова был один, если не считать книжки и стакана бренди. В семь утра я выпил первую чашечку кофе. Кстати, хотите еще?
   Ева чувствовала, что способна на убийство ради этого восхитительного кофе, но превозмогла себя и помотала головой.
   – Восемь часов одиночества, Рорк! Вы за это время хоть с кем-нибудь говорили, кого-то видели?
   – Ни с кем не говорил и никого не видел. Мне предстояло утром лететь в Париж, поэтому хотелось провести вечер спокойно. Как я теперь вижу, это было опрометчивое желание… С другой стороны, если бы в мои планы входило совершить убийство, было бы глупостью не запастись алиби.
   – Или дерзким высокомерием! Теперь насчет вашей коллекции старого оружия: вы его просто собираете или пускаете в дело?
   – Признаюсь, я люблю пострелять. – Он отставил пустую рюмку. – Буду счастлив продемонстрировать вам свое мастерство, когда вы пожалуете полюбоваться моей коллекцией. Вас устроит завтра?
   – Вполне.
   – Тогда в семь часов. Полагаю, адрес вам известен.
   Он неожиданно коснулся ее руки, и Ева встретила его прикосновение раздраженным взглядом. Рорк улыбнулся, но на его лице по-прежнему ничего нельзя было прочесть: глаза смотрели равнодушно.
   – Пристегнитесь, – посоветовал он. – Сейчас будем садиться.
   Ева пожала плечами, слегка покраснев, и послушно пристегнулась. Рорк искоса взглянул на нее. Он чувствовал, что волнует эту женщину, но не мог понять, в каком качестве: как мужчина или как подозреваемый в убийстве? А может, то и другое вместе? Что ж, в любом из этих вариантов можно было усмотреть преимущества и любопытные перспективы.
   – Ева… – пробормотал он. – Как просто и одновременно женственно. Не уверен, что вам подходит это имя.
   Ева снова пожала плечами и хранила молчание, пока стюардесса забирала посуду.
   – Вы бывали в квартире Шерон Дебласс? – спросила она наконец.
   «Крепкий орешек, – подумал Рорк. – Но ничего, тем мягче и горячей окажется сердцевина». Интересно, сможет ли он туда добраться? Вернее, скоро ли это произойдет?
   – Когда она там жила – нет. – Он снова откинулся в кресле. – А до этого – не припомню, хотя вероятность велика. Как-никак, я владелец комплекса «Горэм». Уверен, вы уже в курсе.
   Рорк покосился на стремительно приближающуюся посадочную полосу.
   – Вам есть на чем уехать из аэропорта, лейтенант или вас подвезти?

4

   Покончив с рапортом для Уитни, Ева притащилась домой на последнем издыхании. К тому же она была крайне раздосадована. Ей очень хотелось огорошить Рорка сообщением, что ей известно, кому принадлежит «Горэм». Но он ее опередил, причем сделал свое признание тем же тоном, каким предлагал кофе. Разговор закончился с разгромным счетом не в ее пользу.
   Этот счет Еве очень не понравился. Надо было срочно отыгрываться. Вместо того чтобы отдыхать, она включила диктофон.
   – Подозреваемый Рорк, знакомый потерпевшей. Согласно данным свидетеля «С», Себастьяна, потерпевшая испытывала страсть к подозреваемому. Подозреваемый отвечал ее требованиям к партнерам по сексу. Возможность ответного влечения – высокая.
   Возможность совершить преступление. Подозреваемый – хозяин жилого дома, где проживала потерпевшая, имеет легкий доступ к месту преступления и, возможно, знаком с устройством охранных систем. У подозреваемого отсутствует алиби на восьмичасовой отрезок времени в ночь убийства, включая время стертых записей камер наблюдения. Подозреваемый владеет коллекцией старинного оружия, включая то, из которого совершено убийство. Подозреваемый признал, что является метким стрелком.
   Личные качества подозреваемого: предпочитает одиночество, уверен в себе, ценит удобства, умен. Примечательное сочетание агрессивности и умения произвести выигрышное впечатление.
   Мотив…
   Здесь Ева столкнулась с трудностями. Размышляя, она встала и прошлась по комнате. Зачем такому, как Рорк, совершать убийство? Из корысти, в порыве гнева? Не годится! И богатство, и положение он уже завоевал, причем совсем иными методами. Женщин – для постели и любых других нужд – он покорял без малейших усилий. При этом она все-таки угадывала в нем склонность к насилию и способность применить его без малейших колебаний.
   От убийства Шерон Дебласс за милю разило извращенным сексом и необузданной жестокостью. Ева никак не могла совместить безобразное зрелище в залитой кровью комнате с обликом элегантного джентльмена, угощавшего ее кофе.
   Возможно, в этом все дело?
   – Подозреваемый считает мораль сугубо личной сферой, куда не должен вторгаться закон, – продолжила она, вышагивая по гостиной взад-вперед. – Секс, владение оружием, наркотики, табак и алкоголь, даже убийство – все это, по его мнению, имеет отношение к морали, а не к закону. Убийство проститутки, действовавшей на основании законной лицензии, единственной дочери его друзей и единственной внучки одного из активнейших консервативных законодателей страны, из старинного пистолета… Не исключено, что, с точки зрения подозреваемого, это служит иллюстрацией изъянов юридической системы.
   Итак, мотив – гордыня и желание доказать свою правоту.
   Ева облегченно перевела дух. Все-таки в ее построениях есть логика! Она уселась поудобнее. Действительно, возможность у Рорка была, средства тоже. А если вспомнить о его высокомерии, то и мотив.
   Прослушивая запись, Ева недоумевала, почему у нее не получается представить себе, как это происходило.
   Но не получалось, хоть тресни! Она не могла вообразить Рорка, прячущегося за камерой, целящегося из смертоносного оружия в беззащитную, обнаженную, улыбающуюся женщину. Рорка, вгоняющего в ее тело пулю за пулей спустя считаные минуты после того, как в ее утробу ударило его семя…
   Впрочем, есть факты, от которых не спрячешься. Собрать побольше таких фактов – и можно выписывать ордер для психиатрического освидетельствования.
   Разве не занимательно? Ева улыбнулась, хотя ей было не до смеха. Забраться Рорку в мозги – что за захватывающее приключение!
   Первый шаг на этом пути уже был запланирован. Она сделает этот шаг завтра в семь вечера.
   Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Ева выключила диктофон, подошла к двери и, увидев в «глазок», кто ее потревожил, улыбнулась.
   – Привет, Мэвис!
   – Неужели ты забыла?!
   Мэвис Фристоун впорхнула в квартиру, звеня браслетами и источая благоухание. В этот раз ее волосы искрились серебром – цвет, который наверняка сменится уже завтра вместе с ее настроением. Мэвис откинула волосы назад, и они, мерцая, закрыли всю ее спину, до самой осиной талии.
   Ева захлопнула дверь и заперла все замки.
   – Ты о чем?
   – Об ужине с танцами и развратом! – Мэвис глубоко вздохнула и легко, как перышко, опустилась вместе со всеми своими украшениями на диван, откуда устремила укоризненный взгляд на серый костюм Евы. – Или ты собираешься пойти в этом?
   Чувствуя себя замухрышкой, как бывало всегда, стоило Мэвис оказаться поблизости, Ева виновато промямлила:
   – Пожалуй, ты права.
   – Я же говорю! – Мэвис ткнула в нее унизанным кольцами пальцем. – Ты забыла!
   Ева действительно забыла, но теперь начинала припоминать. Они собирались побывать в новом клубе, обнаруженном Мэвис в аэропорту Джерси. Мэвис утверждала, что летчики – прекрасные танцоры, а кроме того, отличаются потрясающей сексуальностью, как-то связанной с длительным пребыванием в верхних слоях атмосферы.
   – Я в самом деле забыла, прости. А ты отлично выглядишь!
   Впрочем, Мэвис всегда выглядела отлично. Восемь лет назад, сцапав ее за мелкую кражу, Ева сказала ей первый комплимент. Тогда Мэвис была шустрой уличной шалопайкой с ловкими пальцами и неотразимой улыбкой. Впоследствии они подружились. И Ева, у которой практически все друзья служили в полиции, чрезвычайно ценила эту дружбу.
   – А ты выглядишь усталой, – в устах Мэвис это звучало не сочувственно, а укоризненно. – Смотри-ка, пуговицу потеряла!
   Ева машинально нащупала на жакете место, где остались торчать нитки.
   – Черт, так и знала! – Она с отвращением сняла и отшвырнула жакет. – Что-то я совсем замоталась. Слишком много дел.
   – Мое черное пальтишко тебе тоже понадобилось для дела?
   – Конечно. Спасибо, оно очень пригодилось.
   Мэвис нахмурилась, постукивая зелеными ногтями по подлокотнику.
   – А я-то надеялась, что у тебя свидание! Когда ты вспомнишь, что среди мужчин есть не только преступники, Даллас?
   – Конечно, не только! Например, тот консультант по имиджу, с которым ты меня познакомила, – не преступник, а просто идиот.
   – Уж больно ты разборчива! К тому же это было полгода назад.
   Тот тип пытался ее покорить, предложив сделать бесплатную татуировку на губах. Ева считала, что полгода – недостаточный срок, чтобы очухаться после такого. Но держала это мнение при себе.
   – Иду переодеваться, – обреченно произнесла она.
   – Ладно, не страдай. Я же знаю, что тебе сейчас не до веселья. Да и вообще стукаться задницей о ребят из стратосферы – развлечение не для каждой. – Мэвис вскочила, звеня длинными, до плеч, серьгами. – Можем никуда не ходить. Только избавься от своей уродливой юбки, а я тем временем закажу китайский ужин.
   Ева едва не захлопала в ладоши от облегчения. Ради Мэвис она была готова тащиться в шумный, набитый битком ночной клуб, чтобы уворачиваться там от изголодавшихся по женщинам пилотов. Но куда приятнее было просто посидеть, задрав ноги к потолку.
   – Ты не обидишься?
   Мэвис отмахнулась: она уже набирала номер любимого ресторана.
   – Не беда, я и так каждый вечер торчу в клубе.
   – Так то работа, – откликнулась Ева из ванной.
   – Ты еще будешь мне рассказывать! Несколько лет назад я считала, что зарабатывать на жизнь пением – почти развлечение. Но теперь я знаю, что это адский труд. Хочешь яичный рулет?
   – Еще как! А ты не могла бы махнуть на все это рукой?
   Мэвис ответила не сразу, диктуя в трубку названия выбранных блюд.
   – Нет, я привыкла к аплодисментам. К тому же мы переписали контракт: теперь я имею десять процентов от сборов. Я стала солидной деловой женщиной.
   – Ну, положим, солидности в тебе ни на грош, – возразила Ева, появившись в джинсах и джемпере с аббревиатурой нью-йоркской полиции.
   – Что верно, то верно… У тебя осталось вино, которое я принесла в прошлый раз?
   – Почти целая бутылка. – Ева сходила на кухню и принесла вино. – Ты по-прежнему встречаешься со своим дантистом?
   – Нет. – Мэвис лениво подошла к аудиовидеоблоку и включила музыку. – Такой накал страстей не по мне. Одно дело – интерес к моим зубам, и совсем другое – ко всему сразу. Представляешь, ему захотелось жениться!
   – Вот негодник!
   – Никому нельзя доверять, – заявила Мэвис. – А как поживают закон и порядок?
   – Тоже повышенный накал. – Услышав звонок, она поставила бутылку. – Неужели еда? Так быстро? Не может быть!
   В ту же секунду раздалось цоканье пятидюймовых каблуков Мэвис, по-хозяйски направившейся к двери.
   – Посмотри сперва в «глазок»! – крикнула Ева и рванулась следом за подругой, но та уже беспечно распахнула дверь.
   Выругавшись, она хотела выхватить оружие – и запоздало вспомнила, что не надела кобуру. Кокетливый смешок Мэвис несколько успокоил ее, а потом Ева узнала униформу компании по доставке и разглядела смущение на лице юноши, вручившего Мэвис пакет.
   – Обожаю любовные послания! – пропела Мэвис, трепеща ресницами. Юноша залился краской и попятился. – Не желаете заглянуть на огонек?
   – Оставь человека в покое!
   Укоризненно качая головой, Ева отняла у Мэвис пакет и захлопнула дверь.
   – В этом возрасте они такие лапочки! – Мэвис послала дверному «глазку» воздушный поцелуй и повернулась к Еве: – Чего это ты так нервничаешь, Даллас?
   – Наверное, из-за моего теперешнего расследования. – Ева покосилась на золотую фольгу и изысканный бант на пакете, который держала на вытянутых руках скорее с подозрением, чем с удовольствием. – Ума не приложу, от кого это может быть.
   – Тут есть карточка, – сказала Мэвис. – Прочти – узнаешь.
   – Сейчас посмотрим, кто на самом деле лапочка.
   Стараясь держаться непринужденно и не показывать испуга, Ева извлекла карточку из позолоченного конверта.
   РОРК.
   Прочтя фамилию через Евино плечо, Мэвис присвистнула.
   – Неужели тот самый Рорк?! Сказочно богатый, прекрасный, как принц, сексуальный, загадочный Рорк, владелец примерно двадцати восьми процентов мира, включая спутники?
   – Другого не знаю, – раздраженно отрезала Ева.
   – Надо же, с кем мы водимся! – Мэвис закатила глаза, окруженные зелеными тенями. – Ну, Даллас, мне нет прощения: как я тебя недооценивала! Немедленно выкладывай! Как, когда, с какой стати? Ты с ним спишь? Лучше ответь утвердительно и посвяти в мельчайшие подробности!
   – Последние три года нас с ним связывала тайная страсть. Я родила от него ребенка, которого теперь воспитывают буддистские монахи. – Насупив брови, Ева встряхнула пакет. – Боюсь, что разочарую тебя. Это связано с расследованием, вся информация по которому строго конфиденциальна.
   Теперь Мэвис было не до притворного закатывания глаз. Когда Ева произносила словечко «конфиденциально», ее разбирало такое любопытство, что не действовали ни мольбы, ни угрозы.
   – Ладно, ответь по крайней мере, такой ли он красавчик, как на экране?
   – Лучше, – пробормотала Ева.
   – Нет, правда?! – простонала Мэвис и шлепнулась на диван. – Кажется, я испытала оргазм!
   – Тебе виднее. – Ева положила пакет на стол, не решаясь открыть. – Как он узнал, где я живу? Адрес полицейского не так-то просто раздобыть. Как ему это удалось? Что он затевает?!
   – Ради бога, Даллас, не томи, быстрее открывай! Держу пари, он в тебя втюрился. Все-таки мужчины меня поражают! Им кажутся привлекательными холодные, не испытывающие к ним ни малейшего интереса, закомплексованные женщины. Они, видите ли, находят в них глубину… Наверное, там бриллианты! – Мэвис была готова пуститься вокруг пакета в пляс. – Ожерелье, усыпанное бриллиантами! А может, рубины? Рубины пошли бы тебе больше всего.
   Не в силах больше ждать, она сама безжалостно разодрала роскошную упаковку, отшвырнула крышку и запустила руку в коробку.
   – Что за чертовщина?!
   Но Ева уже почуяла аромат и поневоле расплылась в улыбке.
   – Кофе… – пробормотала она, не замечая, как смягчился ее голос, и взяла у Мэвис простой коричневый пакет.
   – Кофе?! – Разочарованная Мэвис вытаращила глаза. – Денег у него куры не клюют, а он присылает тебе пакет кофе?
   – Это совершенно особый сорт!
   – Велика важность! – Мэвис небрежно отмахнулась. – Мне все равно, сколько это стоит, пусть даже целое состояние. Женщине нужны украшения.
   Ева поднесла пакет к лицу и шумно втянула воздух.
   – Только не этой женщине. Сукин сын, он знает, как ко мне подольститься! – Она перевела дух. – От такого можно ожидать всего.
 
   На следующее утро Ева сварила себе чашечку драгоценного густого напитка. Даже капризный тостер не сумел испортить ей удовольствие. Потом она покатила в участок в холодной машине, под прохудившимися небесами, ежась и дрожа, но с улыбкой на губах.
   Так, с улыбкой, она вошла в свой кабинет, где ее уже поджидал Фини.
   – Так-так… – он понимающе покивал. – Что у нас было на завтрак?
   – Только кофе, ничего, кроме кофе! У тебя что-нибудь для меня есть?
   – Исчерпывающая информация по Ричарду Деблассу, Элизабет Барристер и остальному клану. – Он подал ей дискету с красной пометкой «5». – Никаких неожиданностей – за исключением Рокмена. Оказывается, в молодости он входил в военизированную группу «Сеть безопасности».
   – «Сеть безопасности»? – повторила Ева, хмурясь.
   – Тебе было всего восемь лет, когда ее разогнали, – усмехнулся Фини. – Может быть, слыхала о ней на уроках истории?
   – Что-то смутно припоминаю. Кажется, это одна из организаций, возникших во время нашей заварухи с Кубой?
   – Именно. Если бы они тогда добились своего, заваруха переросла бы в настоящую войну. Но дипломаты сумели вовремя потушить пожар. Через несколько лет группу распустили, хотя ходили слухи, что какая-то часть «Сети безопасности» ушла в подполье.
   – Если даже я что-то слышала, значит, слухи ходят до сих пор. Думаешь, Рокмен имеет отношение к этой горстке фанатиков?
   Фини печально покачал головой:
   – В любом случае он соблюдает осторожность. Ясно одно: Рокмен летит на власть, как мотылек на огонь. Дебласс – очень могущественная фигура. Если он попадет в Белый дом, Рокмен окажется тут как тут.
   – Я тебя умоляю! – Ева схватилась за живот. – Меня и без того мучают кошмары.
   – Это, конечно, игра с дальним прицелом, но у Дебласса реальные шансы победить на предстоящих выборах, – сказал Фини, пожав плечами.
   – У Рокмена все равно есть алиби. Зовется оно Дебласс. Оба были в ту ночь в Вашингтоне. – Она села. – Что-нибудь еще?
   – Меня интересует Чарлз Монро. Человек ведет довольно странную жизнь, хотя как будто ни в чем не замечен. Сейчас я работаю с записями потерпевшей. Иногда, стирая файлы, люди кое-что оставляют «висеть». Кто знает, вдруг удастся уловить занятную тень? Надеюсь на невнимательность убийцы.
   – Если действительно найдешь что-то занятное, Фини, то получишь от меня в подарок целый ящик своего любимого паршивого виски.
   – Ловлю тебя на слове. Еще я продолжаю изучать Рорка, – добавил он. – Вот кто не допускает оплошностей! Стоит мне возомнить, что я преодолел очередную заградительную стену, как вырастает другая. Вся касающаяся его информация заперта на семь замков.
   – Ничего, ты знай себе штурмуй стены. А я буду вести под них подкопы.
   Выпроводив Фини, Ева села за компьютер. Ей не хотелось наводить справки при Мэвис, поэтому с вечера у нее накопилось нетерпение. Вопрос, введенный ею в компьютер, был прост: Ева хотела узнать, кто владелец комплекса домов, в одном из которых она живет.
   Ответ был предсказуем:
   РОРК.
 
   Лола Старр получила лицензию на профессиональное занятие сексом всего три месяца назад. Она обратилась за ней, как только ей исполнилось восемнадцать – раньше все равно нельзя было, – а до этого в разговорах с приятелями с удовольствием называла себя любительницей.
   В день выдачи заветной лицензии она покинула родной Толедо, сменила имя и стала Элис Уильямс. Ей успели наскучить и отчий дом, и собственное имя.
   У нее всегда была довольно милая рожица эльфа, но она уговорила родителей подарить ей на шестнадцатилетие более заостренный подбородок и курносый нос. Лоле хотелось выглядеть сексуальным эльфом.
   Сейчас, глядя на себя в зеркало, она с удовлетворением думала, что добилась своего: настоящий маленький эльф с иссиня-черными волосами, выстриженными лесенкой, и молочно-белой упругой кожей. Теперь Лола копила деньги на изменение цвета радужной оболочки: карие глаза ей надоели, хотелось изумрудно-зеленые, более подходящие к ее новому облику. Но, по большому счету, ей повезло: у нее было миниатюрное крепкое тельце, не требовавшее постороннего вмешательства, разве что обычного ухода.
   Всю жизнь ей хотелось одного: стать профессиональной проституткой! Другие девчонки мечтали о карьере юристов и финансистов, грызли науки, чтобы заделаться медиками и инженерами, а Лола всегда знала, что рождена для секса.
   Так почему бы не зарабатывать делом, которое получается у тебя лучше всего?
   Ей хотелось быть богатой, желанной, избалованной. По части желанности проблем не возникало: мужчины, особенно немолодые, с удовольствием оплачивали ее прелести. Но оказалось, что избранная профессия сопряжена с более значительными расходами, чем ей виделось в мечтах.
   Плата за лицензию, обязательные медосмотры, налог за оскорбление общественной нравственности – все это существенно урезало доходы. В результате она смогла позволить себе всего лишь крохотную однокомнатную квартирку на задворках Шлюходрома.
   Но это, конечно, было куда лучше, чем торчать на тротуаре, как многие. К тому же у Лолы были далекоидущие планы.
   Рано или поздно она переедет в пентхаус и будет принимать только избранных людей. К ее услугам будут лучшие рестораны, она станет летать в экзотические страны, чтобы ублажать монархов и богачей.
   Лола знала себе цену и не собиралась долго засиживаться на нижней ступеньке профессиональной лестницы.
   Главным подспорьем были чаевые. Профессионалке не полагалось принимать наличные и подарки, однако все это делали. А Лола к тому же была совсем молода и так прыгала от восторга, получая презенты своих клиентов, что те с удовольствием дарили ей всякие побрякушки. Если же это были деньги, она аккуратно переводила их в банк, приближая мечту о пентхаусе.
   Этим вечером Лола ожидала нового клиента, который, договариваясь с ней по телефону, потребовал, чтобы она называла его Папочкой. Она согласилась и, только оговорив финансовые вопросы, позволила себе ухмыльнуться. Клиент, очевидно, вообразил, что ему первому пришла в голову блажь считать ее своей малышкой! Ему было невдомек, что всего за несколько месяцев она научилась великолепно играть роль маленькой наивной девчушки, потакая вкусам стареющих «папочек».
   Что ж, она посидит у него на коленях, потом позволит ему ее отшлепать и попросит прощения, пообещав впредь вести себя хорошо. Все это было всего лишь игрой, и мужчины чаще всего обращались с ней бережно.
   Верная избранному имиджу Лола надела кокетливое платьице с белым гофрированным воротничком. Под платьем не было ничего, не считая белых чулок. Она удалила с лобка волосы и могла посоперничать гладкостью кожи с десятилетней девочкой.
   Придирчиво изучив себя в зеркале, Лола чуть подрумянила щеки и нанесла блеск на пухлые губки. Когда в дверь позвонили, она улыбнулась своему отражению и отправилась открывать.
   Пока что Лола не могла раскошелиться на видеосистему охраны и рассматривала посетителей в «глазок». Клиент оказался хорош собой, что ее порадовало. И, судя по всему, годился ей в отцы – это должно было порадовать его.
   Она открыла дверь, улыбаясь робкой, застенчивой улыбкой:
   – Здравствуй, Папочка.
 
   Он не собирался терять понапрасну время – его было в обрез. Решив, что для шлюхи она довольно мила, он приветливо улыбнулся. Как только она впустила его и заперла дверь, он запустил руку ей под платье и остался доволен, обнаружив под подолом голое тело. Было бы очень кстати возбудиться как можно быстрее.
   – Папочка! – верная своей роли, Лола игриво взвизгнула. – Нехорошо!
   – Я слыхал, что и ты нехорошая…
   Он снял пальто и аккуратно положил его, глядя на ее надутое личико. Он все предусмотрел, и его пальцы не должны были оставить отпечатков, тем не менее он не собирался прикасаться здесь к чему-либо, кроме ее тела.