Нора Робертс
Прощай, прощай, черный дрозд!

ЧАСТЬ I

   Он жаждал того, чем владели другие, но от природы был мотом
Саллюстий


   Но кто такая я сама?
   Ах, в этом вся загадка!
Льюис Кэрролл

1.

   Когда в магазин вошел странный маленький человечек, раздался оглушительный удар грома. Человечек с извиняющимся видом оглянулся по сторонам, словно в этом шуме был виноват он, а не природа, и, придерживая локтем какой-то сверток, начал складывать зонтик в черно-белую полоску.
   С человечка и зонтика на аккуратный квадратный коврик у дверей стекала вода — на улице лил холодный весенний дождь. Коротышка робко топтался на месте, словно не был уверен, что ему здесь обрадуются.
   Лейн повернула голову и тепло улыбнулась посетителю. Друзья называли эту улыбку профессионально вежливой.
   Она почему-то была уверена, что дождь отпугнет покупателей, иначе ни за что не дала бы Дженни выход ной. Но все получилось наоборот — что еще делать людям в плохую погоду, как не ходить по магазинам? Впрочем, бизнес всегда был для Лейн на первом месте, независимо от погоды. Ни одна женщина не стала бы открывать магазин, если бы не была заинтересована в покупателях. И тем более не стала бы открывать магазин в маленьком американском городке, зная заранее, что болтовня и обмен сплетнями будут занимать у нее столько же времени, сколько и работа за кассой.
   «Все верно, — думала Лейн, — все правильно. Но если бы Дженни вышла на работу, вместо того чтобы красить ногти и смотреть по телевизору очередную „мыльную оперу“, я могла бы спокойно заняться Двойняшками».
   Волосы Дарлы Прайс-Дэвис и Карлы Прайс-Гоэн были выкрашены в одинаковый пепельный цвет.
   Двойняшки были в одинаковых темно-синих плащах, с одинаковыми огромными сумками. Когда они говори ли с посторонними, обычно одна начинала фразу, другая ее заканчивала; между собой же Двойняшки общались на понятном только им языке, который включал выгибание бровей, поджимание губ и покачивание головой.
   В восемь лет это наверняка выглядело очень мило, но в сорок восемь казалось, мягко говоря, странноватым; Лейн пришлось напомнить себе, что зато они ни разу не ушли из «Вспомни, когда» с пустыми руками, хотя выбирать могли часами.
   Сегодня Двойняшки искали подарок на обручение племянницы, и их не остановил даже ливень. Как не остановил он и промокшую молодую пару, которая, по их собственным словам, из чистейшего каприза заехала в Эйнджелс-Гэп по пути в Вашингтон, округ Колумбия.
   Ливень не отпугнул и коротышку с полосатым зон тиком, показавшегося Лейн беспокойным и растерянным. Возможно, поэтому она улыбнулась ему особенно тепло.
   — Я подойду к вам через несколько минут, — сказала она и снова переключилась на Двойняшек.
   — Посмотрите еще что-нибудь, — предложила им Лейн. — Подумайте. Как только я…
   Дарла схватила ее за запястье, и Лейн поняла, что спастись бегством не удастся.
   — Ах, милочка, пожалуйста, помогите нам! Карри примерно вашего возраста Что бы вы сами хотели по лучить в подарок на обручение?
   Намек был достаточно прозрачным. В конце концов, Лейн исполнилось уже двадцать восемь, но она была не замужем. И даже не обручена. А в данный момент вообще ни с кем не встречалась. Двойняшки считали это преступлением против природы.
   — Знаете, — пропела Карла, — Карри познакомилась со своим Полом прошлой осенью на вечеринке. Милочка, вам следует чаще бывать на людях.
   — Конечно, — широко улыбнувшись, согласилась Лейн. «Если бы я хотела подцепить лысого разведенного агента по торговле недвижимостью, страдающего хроническим насморком, то так бы и сделала», — подумала она. — Я уверена, что Карри понравится все, что бы вы ни выбрали. Но, может быть, подсвечники — слишком официально для подарка на обручение от тетушек. Они, конечно, красивые, однако вот этот туалетный набор — вещь куда более женственная.
   — Да-да, лучше что-нибудь менее официальное, — начала Дарла. — Более…
   — Женственное, — подхватила Карла. — А подсвечники мы можем купить для…
   — Подарка на свадьбу. Но, может быть, стоит посмотреть украшения, прежде чем мы купим этот туалетный набор. Что-нибудь с жемчугом? Что-нибудь…
   — Старинное. То, что она сможет потом надеть на свадьбу. Милочка, отложите нам подсвечники и туалетный набор. Мы посмотрим украшения, а потом примем окончательное решение.
   Все это напоминало игру в теннис. Чтобы поддерживать беседу с Двойняшками, требовались внимание и искусство. И того, и другого Лейн хватало.
   — Отличная мысль. — Старинные дрезденские подсвечники и в самом деле были великолепны. Никто не мог упрекнуть Двойняшек в скупости или отсутствии вкуса.
   Лейн понесла подсвечники к кассе, но тут человечек преградил ей дорогу. Они столкнулись нос к носу, и Лейн увидела его водянистые, бледно-голубые глаза с веками, воспаленными то ли от недосыпа, то ли от алкоголя или аллергии. Поскольку под глазами коротышки залегли темные круги, Лейн решила, что во всем виноват недосып. Грива мокрых сивых волос производила жалкое впечатление. У него было дорогое непромокаемое пальто «Барберри» и дешевый складной зонтик за три доллара. Судя по всему, утром он брился второпях, и на подбородке остались клочки седой щетины.
   — Лейн…
   Он произнес ее имя так уверенно и одновременно интимно, что сбитая с толку Лейн перестала улыбаться.
   — Да? Прошу прощения, мы знакомы? — вежливо спросила она.
   — Ты не помнишь меня? — Человечек понурился. — Конечно, прошло много времени, но я думал…
   — Мисс! — окликнула ее женщина, ехавшая в округ Колумбия. — Вы отправляете клиентам купленные то вары?
   — Да, отправляем. — Она слышала диалог Двойняшек, обсуждавших серьги и броши, и чувствовала, что молодая пара хочет что-то купить. Но коротышка смотрел на нее с такой надеждой, что у нее по спине побежали мурашки. — Прошу прощения, сегодня утром я просто сбиваюсь с ног.
   Лейн попятилась к стойке и поставила на нее подсвечники. «Близкие знакомства — непременная принадлежность жизни в маленьких городках», — напомнила она себе. Возможно, этот человек уже бывал здесь, просто она не могла его вспомнить.
   — Помочь вам выбрать что-нибудь или вы предпочитаете сначала осмотреться?
   — Мне нужна твоя помощь. Это не займет много времени. — Он достал визитную карточку и сунул ее в руку Лейн. — Позвони мне по этому номеру, как только сможешь.
   — Мистер… — Она посмотрела на карточку и прочитала фамилию: — Питерсон, я вас не понимаю. Вы хотите что-то продать?
   — Нет-нет. — Его смех звучал слегка истерично, и Лейн обрадовалась, что в магазине полно покупателей. — Уже нет. Я все объясню, но не сейчас. — Он обвел помещение взглядом. — Не здесь. Я не должен был приходить сюда. Позвони мне по телефону.
   Человечек взял Лейн за руку, и она с трудом удержалась, чтобы тут же не вырвать руку.
   — Обещай.
   От него пахло дождем, мылом и сухим вином. А еще лосьоном после бритья, запах которого казался смутно знакомым. Что-то вдруг щелкнуло в ее мозгу. Ей показалось, что еще немного — и она вспомнит…
   — Обещай, — хриплым шепотом повторил он. Лейн очнулась и снова увидела перед собой странного человечка в мокром пальто.
   — Конечно.
   Лейн следила за тем, как он шел к двери и открывал дешевый зонтик. И облегченно вздохнула, когда дверь за ним закрылась. «Все-таки странно», — подумала она и взглянула на карточку. Его имя было напечатано — «Джаспер Р. Питерсон», — но номер телефона был написан от руки и дважды подчеркнут.
   Лейн сунула карточку в карман и пошла к молодой паре, которая уже начала проявлять признаки нетерпения, как вдруг с улицы донесся громкий визг тормозов и испуганные крики. Лейн резко повернулась к окну и услышала глухой удар, страшный звук которого она так и не смогла забыть. В следующую секунду странный маленький человечек в дорогом пальто врезался в ее витрину.
   Лейн пулей вылетела за дверь, под проливной дождь, не обращая внимания на скрежет металла о металл и звон бьющегося стекла.
   — Мистер Питерсон! — Она опустилась на колени рядом с человечком и схватила его за руку, вглядываясь в залитое дождем окровавленное лицо. — Помогите же кто-нибудь! Вызовите «Скорую»!
   — Я видел его. Видел его. Я не должен был приходить. Лейн…
   — Держитесь. Помощь близка.
   — Оставляю это тебе. Он хотел, чтобы я отдал это тебе.
   — Все будет в порядке. — Лейн отвела от глаз мокрые волосы, взяла протянутый кем-то зонтик и рас крыла его над человечком.
   — Будь осторожна. Прости. Будь осторожна.
   — Буду. Конечно, буду, мистер Питерсон. А теперь попытайтесь успокоиться и лежите тихо. Помощь близка.
   — Ты не помнишь. — Человечек улыбнулся, и из уголка его рта потекла кровь. — Малышка Лейни… — Он судорожно вздохнул и закашлял кровью. А потом вдруг запел тоненьким, срывающимся голоском: — До свиданья, заботы, до свиданья, любовь… — Он снова закашлялся. — Прощай, черный дрозд…
   Лейн вгляделась в его морщинистое лицо, и внезапно воспоминания, хранившиеся за семью замками, вы рвались наружу.
   — Дядя Вилли? О боже!
   — Она тебе когда-то нравилась… Я дал маху, — еле слышно выдохнул он. — Прости. Думал, это будет без опасно. Не должен был приходить.
   — Я не понимаю! — Слезы жгли ей горло, бежали по щекам. Он умирал. Умирал, потому что она не узнала его и выгнала на дождь. — Прости. Прости меня…
   — Теперь он знает, где ты. — Его глаза закатились. — Спрячь песика.
   — Что? — Лейн склонилась над мужчиной. — Что? — Но рука, которую она держала, уже обмякла.
   Ее отстранили фельдшеры. Она слышала их короткий выразительный диалог, хорошо знакомый по телесериалам. Только сейчас этот диалог происходил не на экране, а в жизни. Кровь, которую смывал дождь, была настоящей.
   Она слышала женский плач и скрипучий голос, раз за разом повторявший одно и то же:
   — Он бросился прямо под колеса моей машины! Я не смогла вовремя остановиться. Что с ним? Он в порядке? Он в порядке?..
   «Нет, — хотелось сказать Лейн. — Не в порядке».
   — Пойдемте, милочка. — Дарла обняла Лейн за плечи и куда-то потянула. — Вы промокли. Тут уже ни чего не поделаешь.
   — Я должна что-то сделать. — Она смотрела на сломанный зонтик. Его нелепые полоски были забрызганы грязью и кровью.
   Нужно было пригласить его посидеть у камина, дать выпить что-нибудь горячее. Тогда он был бы жив. Рас сказывал бы ей сказки и смешил глупыми шутками.
   Но она не узнала его, и он умер.
   Лейн не могла вернуться в магазин и бросить его одного с совершенно незнакомыми людьми. Но делать было нечего. Оставалось беспомощно следить за тем, как фельдшеры тщетно пытались спасти человека, который когда-то смеялся над ее детскими словечками и пел дурацкие песенки. Он умер у дверей ее магазина, который она с таким трудом создала, и сложил к ее порогу воспоминания, которые Лейн считала давно похороненными.
   Она была деловой женщиной, примерным членом местной общины — и в то же время мошенницей. Лейн разливала по чашкам кофе в маленьком кабинете позади магазина и знала, что сейчас будет лгать человеку, которого считает своим другом. Отрицать, что знакома с тем, кого когда-то очень любила.
   Она сделала все, чтобы успокоиться, расчесала руками ярко-рыжие волосы и, как обычно, собрала их в узел на затылке. Дождь смыл тщательно наложенную косметику, и она была бледна. На носу и скулах проступили веснушки. Ее глаза, ярко-голубые, как у викингов, от горя и потрясения стали будто стеклянными. Губы, казавшиеся слишком пухлыми для ее некрупного лица, дрожали.
   Лейн изучала свое отражение в маленьком позолоченном зеркале, висевшем на стене кабинета, стараясь подготовиться к предстоящему. Она сделает все, что нужно для выживания. Конечно, Вилли бы ее понял. «Сначала то, что нельзя отложить, все остальное потом», — сказала она себе.
   Сделав глубокий вдох, Лейн шумно выдохнула и взяла кофе. Когда она вернулась в магазин и приготовилась дать фальшивые показания шефу городской полиции, ее руки почти не дрожали.
   Винс Бергер стоял возле маленького изразцового камина. Внешне он напоминал медведя с копной светлых волос, которые торчали во все стороны вокруг широкого симпатичного лица. Его бледно-голубые глаза, окруженные сетью мелких морщинок, смотрели на Лейн с участием.
   Винс был мужем Дженни, и Лейн привыкла считать его почти братом. Пришлось напомнить себе, что он коп и что на кону стоит все, чему она посвятила долгие годы.
   — Лейн, может быть, присядешь? Ты все-таки испытала сильное потрясение…
   — У меня все онемело внутри. — Это было правдой; врать на каждом шагу вовсе не требовалось. И все же она старалась не смотреть в эти полные сочувствия глаза. — Винс, спасибо за то, что ты сам приехал снять с меня показания. Я знаю, как ты занят.
   — Я решил, что тебе так будет удобнее.
   «Другу лгать легче, чем незнакомому человеку», — с горечью подумала Лейн.
   — Не знаю, что я смогу тебе сказать. Самого несчастного случая я не видела. Только слышала… Слышала скрип тормозов, крики, ужасный удар, а потом увидела… — Лейн не стала закрывать глаза: когда она это делала, страшная картина вновь возникала перед ней. — Увидела, как он ударился в витрину с такой силой, словно хотел пробить ее насквозь. Я выбежала наружу и оставалась с ним, пока не приехала «Скорая». Мне показалось, что прошли часы, а на самом деле — всего несколько минут.
   — До того, как произошел несчастный случай, он заходил сюда?
   Тут Лейн закрыла глаза и приготовилась сделать то, что требовалось для собственного спасения.
   — Да. Сегодня утром у меня было несколько посетителей. Я даже подумала, что мне не следовало давать Дженни отгул. Тут были Двойняшки и молодая пара, заехавшая по пути в округ Колумбия. Когда он вошел, я была занята. Какое-то время он был предоставлен самому себе.
   — Той молодой женщине показалось, что вы с ним знали друг друга.
   — В самом деле? — Лейн постаралась изобразить удивление. — Не понимаю, с чего она это взяла.
   — У нее сложилось такое впечатление, — пожав плечами, ответил Винс. — Она сказала, что он взял тебя за руку.
   — Да, мы пожали друг другу руки, и он дал мне свою карточку. — Лейн полезла в карман, по-прежнему не глядя на Винса. В камине потрескивал огонь; Лейн чувствовала его тепло, но все равно мерзла. Очень мер зла. — Он сказал, что с удовольствием поговорит со мной, когда я не буду так занята. Может быть, он хотел что-нибудь продать. Люди часто так поступают, — добавила она, протянув Винсу карточку. — На этом стоит мой бизнес.
   — Верно. — Он сунул карточку в нагрудный карман. — В этом человеке было что-нибудь особенное?
   — У него было очень дорогое пальто и дурацкий дешевый зонтик. Кроме того, он явно не привык бродить по маленьким городкам. У него внешность типичного жителя большого города.
   — Такой же была и ты сама несколько лет назад… — Он прищурился и кончиками пальцев погладил ее по щеке. — Это клеймо еще не сошло.
   Лейн засмеялась, потому что именно этого он и хотел.
   — Винс, мне жаль, что я ничем не могу помочь. Это было ужасно.
   — Могу сказать, что у нас есть показания четырех свидетелей. Все говорят, что этот малый выскочил на проезжую часть как раз перед машиной. Как будто его что-то испугало. Лейн, ты не заметила, что он был испуган?
   — Честно говоря, я не обратила на него особого внимания. Просто выкинула его из головы, когда поняла, что он не собирается ничего покупать. У меня были посетители… — Лейн покачала головой и сорвавшимся голосом добавила: — Теперь это кажется ужасно жестоким.
   Винс положил ладонь на ее руку, и этот успокаивающий жест заставил Лейн ощутить угрызения совести.
   — Ты же не знала, что так случится. Ты была первой, кто подоспел к нему.
   — Это случилось прямо у моих дверей! — Чтобы избавиться от горечи во рту, вызванной чувством вины, она сделала глоток кофе. — Буквально на пороге.
   — Он говорил с тобой.
   — Да. Но в его словах не было никакого смысла. Пару раз сказал, что ему очень жаль. Сомневаюсь, что он помнил, кто я такая, или понимал, что случилось. Наверно, бредил. Потом приехали фельдшеры, и… и он умер. Что ты теперь будешь делать? Он ведь не местный — номер телефона нью-йоркский. Я почему-то все время ломаю себе голову, куда он ехал и откуда.
   — Придется повозиться, прежде чем мы сумеем оповестить ближайших родственников. — Винс поднялся и положил руку на ее плечо. — Лейн, я не буду советовать тебе выкинуть случившееся из головы — ты все равно не сможешь этого сделать. По крайней мере, какое-то время. Скажу только одно: ты сделала все, что смогла. Никто не может сделать больше того, на что способен.
   — Спасибо. Пожалуй, сегодня я закрою магазин. Отправлюсь домой.
   — Хорошая мысль. Тебя подвезти?
   — Нет, спасибо. — Несмотря на мучительное чувство вины, а может быть, благодаря ему Лейн поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Передай Дженни, что я жду ее завтра утром.
 
   Человечка звали Вилли Янг. Во всяком случае, он был известен Лейн под этим именем. «Возможно, полностью его звали Уильям», — думала Лейн, сворачивая на гравийную подъездную дорожку. Насколько она знала, Вилли не приходился ей родным дядей, но она привыкла его так называть. Он был для нее тем человеком, у которого в кармане всегда есть красный леденец.
   Она не видела его почти двадцать лет. Тогда его волосы были русыми, лицо круглым, а походка пружинистой. Ничего удивительного, что она не узнала сутулого и нервного человечка, пришедшего в ее магазин. Как он нашел ее? А главное, зачем? Поскольку Вилли являлся ближайшим другом отца Лейн, из этого следовало, что он был таким же вором, мошенником и шулером высшего класса, как и ее отец. Иными словами, подобное знакомство отнюдь не красит уважаемую деловую женщину.
   Черт побери, так почему же она чувствует себя такой маленькой, жалкой и виноватой?
   Лейн остановила машину и немного посидела, мрачно глядя сквозь работавшие «дворники» на симпатичный домик, стоявший на вершине симпатичного холма. Она любила его — этот первый в ее жизни собственный дом. Он был двухэтажным и, честно говоря, слишком большим для одинокой женщины. Но ей нравилось бродить по этому просторному дому. Нравилось тщательно украшать каждую комнату, чтобы доставить себе удовольствие. Только самой себе, а не кому-нибудь другому.
   Ей больше никогда, никогда в жизни не придется спешно упаковывать пожитки под мелодию песенки «Прощай, прощай, черный дрозд» и пускаться наутек! Она любила бродить по двору, подрезать кусты, косить газон и полоть сорняки. Делать самые обычные вещи. Простые, нормальные вещи, поскольку первую половину ее жизни назвать нормальной было невозможно.
   Она имела на это право, верно? Она имела право быть Лейн Тавиш и жить так, как ей нравится. Город, друзья, бизнес, дом, жизнь… Имела право быть тем человеком, которым сама себя сделала!
   В конце концов, если бы она рассказала Винсу правду, это не помогло бы Вилли. Его судьба не изменилась бы, а ее — сколько угодно. Винс и без того скоро узнает, что человек, труп которого лежит в местном морге, никакой не Джаспер Р. Питерсон, а Уильям Янг, известный также под множеством других имен и кличек.
   На него наверняка заведено досье. Она знала, чем занимался Вилли, — по крайней мере тогда, когда водил дружбу с ее отцом. Отец называл себя и Вилли «братьями по оружию». В ушах Лейн все еще стоял его зычный смех.
   Раздосадованная Лейн вылезла из машины и побежала к дому, на ходу нашаривая ключи. Впрочем, досада прошла, как только за ней захлопнулась дверь. Тишина, запах лимонной политуры для мебели и тонкий аромат весенних цветов, доносившийся со двора, всегда действовали на нее успокаивающе.
   Лейн положила ключи на декоративное блюдо, стоявшее на столике в прихожей, вынула из сумки сотовый телефон и сунула его в устройство для подзарядки. Потом сбросила туфли, сняла жакет, повесила его на колонну винтовой лестницы, а сумку положила на нижнюю ступеньку.
   Следуя заведенному порядку, Лейн прошла на кухню. Обычно она сразу ставила чайник, а пока он закипал, просматривала почту, вынутую из ящика в начале подъездной аллеи. Но сегодня она налила себе большой бокал вина и сделала первый глоток, стоя у холодильника и глядя в окно на задний двор.
   В детстве у нее тоже был двор… пару раз. Где это было? В Небраске? Или в Айове? «Какая разница?» — подумала она и сделала еще один большой глоток. Ей нравился тот двор, потому что в самой его середине росло огромное дерево, к которому отец подвесил старую шину на толстом канате.
   Он высоко раскачивал на ней Лейн, и девочке казалось, что она летит.
   Она не знала, сколько они там прожили, и сам дом не запомнила. Детство представлялось ей как сплошная череда лиц, мест, автомобильных поездок и спешных сборов. Лучше всего она помнила отца с его зычным смехом, большими руками, чарующей улыбкой и пустыми обещаниями.
   Первые десять лет своей жизни она обожала этого человека, а все остальное время отчаянно старалась его забыть.
   Если он снова попал в беду, это ее не касается. Она больше не маленькая Лейни, дочь Джека О'Хары. Теперь она Лейн Тавиш, законопослушная обитательница маленького городка.
   Лейн посмотрела на бутылку, пожала плечами и налила себе еще один бокал. Ради бога, взрослая женщина имеет право выпить у себя на кухне! Особенно после того, как у ее ног умер призрак прошлого.
   С бокалом в руке она подошла к задней двери, за которой кто-то скребся и жалобно поскуливал. Стоило ей открыть дверь, пес влетел на кухню, как ядро, лохматое ядро с развевающимися ушами. Он ударил хозяйку лапами в живот, сунулся длинной мордой в лицо и обслюнявил в доказательство беззаветной любви.
   — О'кей, о'кей, я тоже рада видеть тебя. — Каким бы скверным ни было ее настроение, после приветствия Генри оно неизменно улучшалось.
   Она спасла его из притона. Во всяком случае, ей нравилось так думать. Когда два года назад Лейн при шла в питомник, она подумывала о породистом щенке. Ей всегда хотелось иметь симпатичного игривого малыша, которого можно будет растить и учить уму-разуму. Но потом она увидела его — большого, неуклюжего, поразительно некрасивого, с шерстью грязного цвета. «Помесь медведя с муравьедом», — подумала она. И влюбилась в пса сразу же, как только он посмотрел на нее сквозь прутья клетки.
   «У каждого должен быть свой шанс», — подумала она, и эта мысль заставила ее спасти Генри из притона. И он никогда не давал ей повода пожалеть об этом. Любовь пса была абсолютной; он смотрел на хозяйку с обожанием даже тогда, когда Лейн наполняла едой его миску.
   — Пора есть, дружок.
   После этих слов Генри опустил морду в миску и стал серьезным.
   Самой Лейн тоже следовало поесть. Хотя бы для того, чтобы закусить вино. Но, впрочем, стоит ли? Если выпить как следует, можно будет ни о чем не думать и не переживать.
   Она прошла в тамбур и проверила внешние замки. Если кто-нибудь решит забраться в дом, он, конечно, сможет это сделать, однако Генри непременно поднимет тревогу.
   Пес лаял каждый раз, когда на подъездную аллею сворачивала машина. И хотя наказывал нарушителя границы лишь неумеренным проявлением восторга, облизывая его с ног до головы (когда сам переставал дрожать от страха), гости никогда не заставали ее врасплох. За четыре года, прожитые ею в Эйнджелс-Гэп, здесь не случалось никаких неприятностей. Ни в доме, ни в магазине.
   «До сегодняшнего дня», — напомнила она себе.
   Лейн подумывала позвонить матери, но решила, что это не имеет смысла. В последнее время мать спокойно жила с хорошим, надежным человеком. Она заслужила это. Зачем было нарушать эту жизнь и говорить: «Эй, сегодня я случайно столкнулась с дядей Вилли, и то же самое сделал джип „Чероки“?»
   Лейн поднялась наверх, захватив с собой бокал, счастливый пес увязался за ней. Она переоденется, подольше погуляет с Генри, несмотря на дождь, потом слегка поужинает, примет горячую ванну, пораньше ляжет спать.
   И не будет думать о случившемся.
   «Оставляю это тебе», — вспомнила она. Скорее всего, Вилли бредил. Но даже если он что-то оставил Лейн, она в этом не нуждалась.
   У нее уже было все, чего она хотела.
 
   Макс Гэннон сунул служителю морга двадцатку, чтобы посмотреть на тело. По собственному опыту он знал, что портрет Эндрю Джексона[1] позволяет проникнуть через оцепление куда успешнее, чем любые про пуска, специальные разрешения и прочая бюрократия. Он узнал о случившемся от служащего мотеля «Красная крыша», где остановился этот скользкий маленький ублюдок. И первую свою двадцатку за день потратил на то, чтобы получить ключ от номера.
   Копы уже побывали там, но еще не забрали одежду Вилли и, судя по всему, даже обыска не провели. Впрочем, с какой стати им было это делать? Обыкновенный несчастный случай. Но как только они установят личность Вилли, то вернутся и начнут рыть землю носом.
   Вилли даже не успел распаковать багаж. Макс понял это, как только осмотрел комнату. Носки, нижнее белье и две нарядные рубашки лежали аккуратно сложенные в сумке от Луи Виттона. Вилли, как видно, был франтом и любил фирменные вещи.
   Костюм он повесил в шкаф. Солидный серый одно бортный костюм от Хьюго Босса. На полу стояла пара черных туфель от Феррагамо с вставленными в них распорками.