Робертс Нора. Зимняя роза

   — У меня нет на это времени, Орна, — мотыгой Дейрдре сделала в земле бороздку. Этот цикл был бесконечным — замена старых растений новыми, уход, сбор урожая… Сад был душой ее мира, и одной из ее немногочисленных радостей. — Думаю, вы с Корделией обеспечиваете ему достойный уход.
   Орна поджала губы. Она нянчила Дейрдре, когда та была ребенком, учила ее, заботилась о ней, а со дня смерти королевы Фионы как могла старалась заменить ей мать. В замке Розы она была одной из тех немногих, кто осмеливался задавать молодой королеве вопросы.
   — Прошло уже три дня с тех пор, как принц пришел в себя. Он ведет себя очень беспокойно.
   Дейрдре выпрямилась и оперлась на ручку мотыги.
   — Его мучает боль?
   На рано постаревшем из-за перенесенных невзгод лице Орны отразилось тщательно скрываемое раздражение.
   — Он говорит, что нет, но, в конце концов, он считает, что мужчине не пристало жаловаться. Рана причиняет ему боль. Но, несмотря на это и на его слабость, вряд ли нам удастся и дальше удерживать его в комнате. Этот человек — принц, моя госпожа, и привык к тому, что люди повинуются его приказам.
   — Здесь я отдаю распоряжения, — Дейрдре обвела взглядом свой сад. Саженцы, которые она недавно посадила, выглядели неплохо. Они, конечно, не могут обеспечить изобилие плодов, но самое необходимое у Дейрдре будет.
   «И даже изредка смогу потакать своим слабостям», — думала королева, глядя на свои вытянувшиеся, изголодавшиеся по солнечному свету бледные маргаритки.
   — Пусть один из поварят соберет капусту для обеда, — приказала она. — А повару скажи, чтобы приготовил двух кур. Нашему гостю нужно мясо.
   — Почему вы отказываетесь встретиться с ним?
   — Я не отказываюсь, — раздраженно встряхнув волосами, Дейрдре вернулась к работе. Она сама знала, что старательно избегает этой встречи. Странное чувство проникло в ее душу во время лечения, чувство, которому она не могла дать определения. Вот почему Дейрдре ощущала себя выбитой из колеи.
   — Я просидела с ним три дня и три ночи, — напомнила она Орне. — И забросила все свои дела.
   — Он очень красив.
   — Как и его конь, — шутливо парировала Дейрдре. — Надо признать, конь интересует меня куда больше.
   — И силен, — продолжала Орна, подходя поближе. — Принц из внешнего мира! Он может оказаться тем, кого мы ждем.
   — Мы никого не ждем! — Дейрдре гордо вскинула голову. Надежда не добавит ни хвороста в очаг, ни пищи в котел. Надежда на чью-то помощь была роскошью, которой она не могла себе позволить.
   — Мне не нужен мужчина, Орна. Я могу рассчитывать только на себя. Именно женская глупость и беспомощность и мужская ложь навлекли на нас проклятье.
   — Не только женская глупость, но и гордыня, — Орна накрыла ладонью сложенные на рукояти мотыги руки девушки. — Позволите ли вы своей гордыне отнять у себя шанс на освобождение?
   — Я буду заботиться о своем народе. Когда придет время, я разделю ложе с мужчиной и дам жизнь ребенку. Я произведу на свет нового правителя и обучу его, как когда-то обучали меня.
   — Вы полюбите этого ребенка, — прошептала Орна.
   — Иногда мне кажется, что у меня такое холодное сердце, — Дейрдре устало закрыла глаза. — Боюсь, во мне нет ни капли; любви. Как я могу дать то, чего у меня нет?
   — Вы ошибаетесь, — Орна мягко коснулась ее щеки. — Ваше сердце совсем не холодное. Просто оно находится в плену у холода, как роза, застывшая в глыбе льда.
   — Должна ли я открыть его, Орна, чтобы его разбили так, как разбили сердце моей матери? — Дейрдре отрицательно покачала головой. — Это ничего не изменит. Нужно накрыть на стол и запастись дровами. Иди и скажи нашему гостю, что я поговорю с ним, как только у меня появится свободная минутка.
   — А почему бы нам не сделать это прямо сейчас? — с этими словами Кайлер вошел в зал под куполом.

Глава 3

   Он никогда не видел ничего похожего на этот сад. Но, если вдуматься, то за короткое время, проведенное в замке Розы, он увидел множество самых необычных вещей. Таких, например, как по-мужски одетая королева — в штанах и поношенной тунике. Выглядело это странно, но, тем не менее, необычайно привлекательно. Волосы она собрала сзади в хвост, но, конечно же, не стала украшать их яркой лентой. Вместо этого девушка перехватила волосы полоской кожи, как делал он сам, оттачивая на тренировках какое-нибудь быстрое движение.
   От работы щеки девушки раскраснелись, и сейчас она была так же мила, как и цветок, за который принц принял ее при первой встрече. Однако она не особенно обрадовалась его приходу. Кайлер заметил, как мгновенно изменилось выражение ее лица, как холодно она на него посмотрела. «Да уж, Снежная Королева, — подумал принц. — Тот, кто попытается ее отогреть, рискует отморозить себе некоторые важные части тела».
   — Я вижу, что вам стало лучше, милорд.
   — Если бы вы уделили мне пять минут вашего драгоценного времени, то убедились бы в этом гораздо раньше.
   — Орна, пожалуйста, оставь нас, — Дейрдре снова опустилась на колени, чтобы посадить рассортированные по числу глазков клубни недавно собранного картофеля. Это движение дало ей возможность отвести взгляд. Его присутствие вновь всколыхнуло в ее душе непонятное чувство.
   — Вам придется простить меня, милорд, но у меня много работы.
   — Здесь нет слуг, которые могли бы сделать это вместо вас?
   — В замке Розы живут пятьдесят два человека, и у каждого здесь свое место и свои обязанности.
   Он присел рядом с ней на корточки, и это движение отозвалось болью в боку. Взяв ее руку, принц перевернул ее ладонью вверх и внимательно осмотрел мозоли.
   — В таком случае я бы сказал, моя госпожа, что у вас слишком много обязанностей.
   — Не вам сомневаться в правильности нашего уклада жизни.
   — Вы не хотите со мной говорить, поэтому мне придется задавать вопросы. Вы меня вылечили, так почему же теперь всячески избегаете встреч?
   — Этого я не знаю. Но знаю точно, что для работы мне необходимы обе руки.
   Принц отпустил ее руку, и девушка продолжила сажать картофель.
   — Я не привыкла к компании незнакомых людей, — начала она. Наверное, все дело именно в этом. Ей никогда не доводилось видеть, а уж тем более лечить незнакомцев. Может быть, именно в этом крылась причина ее беспокойства? Может, ее влечет к этому мужчине потому, что она заглянула в его мысли и в его душу?
   А еще она… боялась его.
   — Вероятно, мои манеры далеки от совершенства, поэтому я приношу извинения за любые доставленные неудобства.
   — Они совершенны, как грани сверкающего бриллианта. И о них так же легко порезаться.
   Дейрдре едва заметно улыбнулась.
   — Думаю, что вы привыкли общаться с более покладистыми женщинами. Думаю, Корделия — именно то, что вам нужно.
   — Она и симпатична, и достаточно сговорчива. Так вот почему вы приставили к нам эту старую драконшу? Чтобы сохранить ее честь?
   — Конечно! — на этот раз ее улыбка немного потеплела.
   — Интересно, почему я предпочел бы вас любой из них?
   — Вот этого я не знаю, — Дейрдре двинулась дальше вдоль грядки. Принц попытался подняться, чтобы последовать за ней, но задохнулся от боли. Девушка выругалась:
   — Упрямец! — она встала, подошла и, к огромному удивлению принца, крепко обняла его. — Держитесь за меня. Я помогу вам вернуться в комнату.
   Он зарылся лицом в ее волосы.
   — Ваш запах, — пробормотал принц, — он повсюду преследует меня.
   — Прекратите.
   — Ваше лицо стоит у меня перед глазами, даже когда я сплю.
   Ее сердце забилось как сумасшедшее. Страх охватил Дейрдре.
   — Милорд, я не желаю играть с вами в такие игры!
   — Проклятье! Я слишком слаб для этого! — ненавидя свои подгибающиеся ноги, принц вынужден был тяжело опереться на нее. — Но вы красивы, а я еще не покойник.
   Отдышавшись, он отстранился.
   — Хотя должен был им стать, — он пристально взглянул девушке в глаза. — Я повидал на своем веку достаточно сражений, чтобы знать, когда рана смертельна. Моя была из таких. Как же мне удалось обмануть смерть, Дейрдре? Вы ведьма?
   — Можно сказать и так, — девушке очень не нравился цвет его лица, и она крепко обхватила раненого рукой за талию, — Вам необходимо сесть, иначе вы упадете. Давайте вернемся в спальню.
   — Только не в постель, иначе я сойду с ума! Она провела достаточно времени, ухаживая за больными и ранеными, чтобы почувствовать, что он говорит серьезно.
   — Хорошо, я усажу вас на стул, и мы попьем чаю.
   — Избави, Боже! Может, бренди?
   Дейрдре подумала, что, пожалуй, он имеет на это право. Она провела его к двери, а потом дальше по слабо освещенному коридору. Прочь от кухни. Они прошли мимо главного зала и попали в следующий коридор.
   В крохотной комнате, куда девушка привела принца, было холодно, а стены до самого потолка устилали книжные полки.
   Она усадила его на стул перед давно погасшим камином и пошла открыть ставни, чтобы впустить в комнату немного света.
   — Дни все еще длинные, — сказала Дейрдре, подходя к облицованному полированным зеленым мрамором камину. — Нужно закончить посадку, пока солнце в силах согреть семена.
   Она склонилась над очагом и разожгла огонь.
   — В вашем мире есть трава? Она растет на полях? — тихо спросила она.
   —Да.
   Дейрдре на мгновение закрыла глаза.
   — И деревья, которые весной покрываются листьями?
   Он почувствовал, как внутри шевельнулась тоска. Тоска по дому и… по ней.
   —Да.
   — Это, должно быть, настоящее чудо… — Дейрдре встала. Задумчивость исчезла из ее голоса: — Мне надо привести себя в порядок и распорядиться насчет бренди. Возле камина вам будет тепло. Я скоро вернусь.
   — Моя госпожа, вы никогда не видели поля, поросшего травой?
   — Только в книгах. И во сне, — Дейрдре открыла было рот, чтобы попросить его рассказать, как пахнет трава, но решила, что тогда ей будет еще тяжелее. — Я не заставлю вас долго ждать, милорд.
   Она сдержала слово — не прошло и десяти минут, как девушка вернулась. Ее волосы снова были распущены и струились по темно-зеленому платью. Она сама принесла бренди.
   — Когда-то в наших погребах было много вина. Говорят, мой дедушка был большим знатоком по этой части. И по этой тоже, — добавила Дейрдре, указав на полки с книгами. — Он любил посидеть с бокалом вина и хорошей книгой.
   — А вы?
   — С книгами — часто, с вином — все реже.
   Когда она взглянула на дверь, принц впервые увидел на ее губах теплую, открытую улыбку. Он не мог отвести взгляда, чувствуя, что в горле внезапно пересохло, а сердце забилось быстрее.
   — Спасибо, Магда. Я бы сама за ним пришла.
   — У вас и так хватает дел, моя госпожа, чтобы еще и за подносами ходить.
   Кайлеру женщина показалась очень дряхлой. Ее лицо было покрыто морщинами, как яблоко, пролежавшее всю зиму, а спина согнулась, словно старушка тащила на плечах тяжелый камень. Однако она поставила поднос на стол и присела в изящном реверансе.
   — Налить вам чаю, моя госпожа?
   — Я сама обо всем позабочусь. Как твои руки?
   — Они почти не болят.
   Дейрдре взяла ее ладони в свои. Узловатые пальцы были скрючены, а суставы опухли.
   — Ты принимаешь лекарство, которое я тебе дала?
   — Да, госпожа, дважды в день. Оно мне очень помогает.
   Ласково глядя старушке в глаза, Дейрдре слегка поглаживала пальцами ее натруженные руки.
   — Я дам тебе рецепт травяного чая, который обязательно поможет. Я покажу, как его заваривать, и ты будешь его пить по чашке три раза в день.
   — Благодарю вас, моя госпожа, — Магда снова сделала реверанс.
   Кайлер заметил, что, прежде чем взять чайник, Дейрдре потерла руки, словно пытаясь облегчить собственную боль.
   — Я отвечу на ваши вопросы, принц Кайлер, и надеюсь, что вы в свою очередь расскажете мне о том, что интересует меня, — она поставила перед ним небольшой поднос с бисквитами и сыром, а потом с чашкой чая устроилась в кресле напротив.
   — Как вам удается выжить?
   «Прямо в точку», — подумала она.
   — У нас есть сад. Немногочисленные куры и козы дают нам яйца и молоко, а когда это необходимо, то и мясо. Лес дает нам топливо, а если повезет, то и дичь. Вся молодежь владеет навыками, необходимыми для выживания. Мы живем очень просто, — рассказывала она, делая маленькие глоточки. — И довольно неплохо.
   — Почему вы не уехали?
   — Потому что это мой дом. А вы рисковали в сражении жизнью, чтобы защитить свой.
   — Откуда вы знаете? Может быть, я рисковал ею, чтобы взять то, что мне не принадлежит.
   Дейрдре рассматривала его поверх своей чашки. Да, он красив. Сейчас, когда к нему начинали возвращаться силы, внешность принца производила еще большее впечатление. Кто-то из слуг побрил его, и теперь, без щетины, он выглядел моложе.
   — А дело было именно так?
   — Вы знаете, что нет, — он испытывающе посмотрел ей в глаза, затем протянул руку и сжал ее ладонь. — Знаете. Вот только откуда, Дейрдре — Снежная Королева? Что вы со мной сделали, когда меня била лихорадка?
   — Я исцелила тебя.
   — С помощью колдовства?
   — У меня есть дар исцелять, — девушка говорила спокойно. — Как, по-вашему, следовало ли мне использовать его или я должна была позволить вам умереть? Моим даром я не обязана силам тьмы, и я не стану привязывать вас к себе в уплату за спасение.
   — Тогда почему я чувствую, что связан с вами? Дейрдре чувствовала, как сердце ускоряет свой бег. Теперь его пальцы уже не сжимали ее ладонь. Они ласкали ее кожу.
   — Я ничего не делала, чтобы приворожить вас. У меня нет для этого ни способностей, ни желания, — девушка осторожно высвободила руку. — Даю вам слово: когда вы поправитесь и будете в состоянии одолеть дорогу, никто не станет у вас на пути.
   — Вот как? — спросил он с горькой усмешкой. — Куда я пойду?
   Проснувшаяся жалость отразилась в глазах девушки. Она вспомнила лицо женщины, которое видела в его мыслях, и любовь, которая их связывала. «Мать, — подумала Дейрдре, — все еще ждет его возвращения. Даже сейчас».
   — Это будет непросто, и риск велик. Но у вас есть конь, и мы дадим вам припасов в дорогу. Кто-нибудь из моих людей проводит вас настолько далеко, насколько это будет возможно. Больше я ничем не смогу помочь.
   Принц решил отложить мысли об этом на потом. Когда придет время, он найдет дорогу домой.
   — Расскажите мне, как это случилось. Как возникло это место? Я слышал легенду, в которой говорилось о предательстве, колдовстве. Правда, что заклятие вечного холода легло на землю, которая была когда-то мирной и плодородной?
   — Мне рассказывали то же самое, — Дейрдре встала, чтобы помешать угли в камине. — Когда королем был мой дед, вокруг замка были фермы и поля. Земля была зеленой и щедрой, а озеро — голубым и кишело рыбой. Вы когда-нибудь видели голубую воду?
   — Да, видел.
   — Как она может быть голубой? — вопросительно вскинула на него глаза Дейрдре. На ее лице явно читалось недоумение.
   «И еще что-то, чего там раньше не было, — подумал принц. — Оживление. Так она выглядит совсем юной».
   — Я никогда не задумывался об этом, — признался Кайлер. — Она кажется то голубой, то зеленой. Или серой. Ее цвет меняется вместе с цветом неба.
   — Мое небо всегда одинаковое, — оживление пропало, когда королева подошла к окну. — Итак, — она выпрямилась и расправила плечи, — у моего дедушки были дочери-двойняшки. Его жена умерла во время родов, и говорят, что он тосковал по ней до конца своих дней. Ту из девочек, которая приходится мне теткой, назвали Энией, а мою мать — Фионой. Отец их обожал и баловал. Большинство родителей так поступают, верно, милорд?
   — Конечно, — улыбнулся принц.
   — Мой дед очень любил своих дочерей. Как и их мать, они были красавицами, и, как и у нее, у каждой из девочек был дар. Эния могла призывать солнце, дождь и ветер. Фиона понимала язык птиц и зверей. Как мне рассказывали, они постоянно соперничали, оспаривая друг у друга отцовское внимание, хотя он любил обеих одинаково. У вас есть сестры или братья, милорд?
   — И брат, и сестра. Оба младшие.
   Дейрдре снова взглянула на него. «У принца глаза матери, — подумала она. — Но у нее светлые волосы. Наверное, от отца он унаследовал эти черные как вороново крыло волосы, которые кажутся такими шелковистыми».
   — Вы любите их, своих брата и сестру?
   — Очень.
   — Так и должно быть. А вот Эния и Фиона терпеть друг друга не могли. Возможно, так случилось из-за того, что у них были одинаковые лица, а каждая хотела иметь свое собственное. Кто знает? Из девочек они превратились в девушек, а их отец стал совсем старым и больным. Он хотел перед смертью успеть выдать дочерей замуж и обеспечить их будущее. Руку Энии он отдал королю, чья земля лежала за Эльфийскими холмами, а мою мать пообещал выдать замуж за соседа, земли которого граничили с нашими на востоке. Замок Розы должен был перейти к моей матери, а замок Печали, стоявший на границе Эльфийских холмов, — к моей тетке. Таким образом, дедушка поровну разделил между ними свою землю и богатство, поскольку, как говорят, он был благородным, мудрым правителем и любящим отцом. Дейрдре снова села и отхлебнула уже остывшего чаю.
   — За неделю до свадебных торжеств в замок прибыл путник. Его приняли тепло, как и любого гостя в те дни. Он был красив, умен, боек на язык и производил исключительно благоприятное впечатление. Он был менестрелем и, говорят, пел как ангел. Но красивое лицо еще не означает, что у человека чистое сердце, не так ли?
   — Привлекательная внешность — это всего лишь внешность, — Кайлер пожал плечами. — Мужчину видно по его поступкам.
   — Как и женщину, — кивнула Дейрдре. — Я тоже так думаю. И вот: красавчик ухаживал за обеими сестрами, соблазнил их и обе девушки влюбились в него без памяти. Он приходил в постель к моей матери и ее сестре с красной розой и обещаниями, которые даже не собирался выполнять. Почему мужчины лгут влюбленным в них женщинам?
   Вопрос ошеломил принца.
   — Моя госпожа, не все мужчины обманщики.
   — Возможно…
   Однако ему едва ли удалось ее переубедить.
   — Но этот оказался обманщиком. Однажды вечером сестрам пришла в голову одна и та же мысль и каждая пошла в розарий. Обе хотели сорвать для своего любимого красную розу. Тут и открылась правда. Но вместо того чтобы утешить друг друга и разозлиться на того, кто изменил им обеим, они сцепились из-за этого негодяя, как две волчицы из-за паршивого барсука. Гнев Энии призвал на замок ветер и град, звери Фионы вышли из леса, чтобы выть и рычать под стенами.
   — Ревность — это неверное и смертельно опасное оружие.
   Дейрдре склонила голову и кивнула.
   — Хорошо сказано. Мой дед услышал крики и встал с постели, несмотря на свою болезнь. Теперь, когда обе его дочери были обесчещены, о брачных союзах можно было забыть. Менестреля, которому не удалось достаточно быстро удрать, заключили в темницу до тех пор, пока не будет решено, какое наказание он понесет. Сестры подняли крик и плач, поскольку наказанием в лучшем случае стало бы изгнание, а в худшем — казнь. Но его пришлось пощадить, когда стало известно, что моя мать ожидает ребенка. Его ребенка, поскольку больше ни с кем она не была.
   — И этим ребенком были вы?
   — Да. Итак, своим появлением на свет я спасла жизнь своему отцу. А несмываемый позор и горе оборвали жизнь моего деда. Перед смертью он приказал отправить Энию в замок Печали, а мою мать выдать замуж за менестреля, чтобы у ребенка был законный отец. Именно это и привело Энию в бешенство. В день свадьбы Фионы, в день, когда ее отец умер от горя, она наложила заклятие. Зима. Годы бесконечной зимы. Море Льда отрезало замок Розы от остального мира. Розовый куст, с которого были сорваны цветы лжи, больше никогда не выбросит бутона. Ребенок, которого носит ее сестра, никогда не почувствует на лице тепло летнего солнца, не сможет пройти по лугу и не увидит, как зреют плоды на деревьях. Вот так и появился Остров Зимы в Море Льда.
   — Моя госпожа, — он накрыл ее руки ладонью. «Вся ее жизнь, — думал он, — прошла без такой простой, но необходимой вещи, как солнечные лучи».
   — Заклятие можно снять. У вас ведь тоже есть сила.
   — Мой дар — лечить людей. Я не могу исцелить землю, — Дейрдре внезапно захотелось перевернуть руку под его ладонью, сплести свои пальцы с его пальцами и снова ощутить эту связь. Поэтому она мягко высвободилась. — Отец оставил маму еще до моего рождения. Он сбежал. Потом, увидев, что люди голодают, моя мать отправила в замок Печали послов, чтобы попросить сестру о примирении. Чтобы умолять ее. Никто из них не вернулся. Возможно, они погибли или заблудились. Или просто уехали в теплые и солнечные земли. Ни один из тех, кто уезжал отсюда, еще не вернулся. Да и зачем им возвращаться?
   — Эния, королева-ведьма, мертва.
   — Мертва? — Дейрдре невидящим взглядом уставилась в огонь. — Вы уверены?
   — Ее боялись и ненавидели. Когда она умерла, люди устроили пышный праздник. Это случилось в день зимнего солнцестояния, и я это хорошо запомнил. Она мертва уже почти десять лет.
   Девушка закрыла глаза.
   — Как и ее сестра. Значит, они и умерли в один день. Как странно и в то же время как это близко к легенде… — она снова встала и подошла к окну. — Мертва десять лет, а ее заклятие продолжает держать нас, как стиснутый кулак. Каким жестоким было ее сердце!
   И слабый огонек надежды, что со смертью ее тетки заклятие потеряет свою силу, надежды, которую она втайне хранила все эти годы, погас. Дейрдре выпрямилась.
   — Что ж, нам приходится учиться смиряться с тем, чего мы не можем изменить, — она смотрела на бесконечный белый мир. — Даже здесь есть красота.
   — Да, — Кайлер смотрел на Дейрдре. — Да, и здесь она есть.

Глава 4

   Он хотел помочь Дейрдре. «И даже больше, — думал Кайлер. — Я хочу спасти ее». Если бы сражаться нужно было с чем-то материальным — человеком, зверем, армией — ради нее, он бы, не задумываясь, выхватил меч и бросился в бой. Эта девушка, одновременно привлекательная и трогательная, очаровала принца. Ее стойкость перед лицом испытаний восхищала и в то же время раздражала его. Такая женщина не будет рыдать на сильном мужском плече. Особенно принца злило то, что он поймал себя на мысли: он был бы совсем не против, если бы она, всхлипывая, уткнулась в его плечо. Только в его плечо и ничье другое.
   Дейрдре была удивительным существом. Ему хотелось защитить ее, но как одолеть заклятие? Этого он не знал. Кайлер был воином и, хотя он и верил в удачу, можно даже сказать в судьбу, намного больше доверял собственной находчивости, военному мастерству и тренированным мышцам. Он был принцем, который однажды станет королем. Кайлер верил в справедливость и в то, что твердость правителю необходима не меньше, чем милосердие.
   А ведь никакой справедливости не было в том, что девушку, не сделавшую ничего плохого, заточили в этой ледяной тюрьме и заставили расплачиваться за преступления, безрассудство и злобу людей, которые жили до нее. Она слишком красива, чтобы жить здесь, будучи отрезанной от всего мира. «Слишком нежная и хрупкая, — думал он, — чтобы уродовать себе руки тяжелой работой. Она должна носить шелка и меха, а не платье из грубой домотканой материи».
   Даже сейчас, проведя в замке Розы меньше недели, он уже тосковал по ярким краскам и теплу. Как ей удалось не сойти с ума, ни разу не увидев лета? Ей нужно хоть иногда смеяться. Кайлера беспокоило то, что он ни разу не слышал ее смеха. Искреннюю улыбку, полную удивительного тепла, отражавшуюся в глазах девушки, он видел. И обязательно найдет способ, чтобы увидеть ее еще раз.
   Принц брел по снегу через площадку, которая, как ему показалось, когда-то была внутренним двором замка. Хотя по утрам рана еще давала о себе знать, сейчас он чувствовал себя намного лучше. Ему нужно чем-то занять себя, найти какую-нибудь работу, что-нибудь, чтобы разогнать кровь по жилам и вернуть мыслям прежнюю ясность. Должна же найтись какая-нибудь работа, которую он смог бы сделать вместо Дейрдре! Этим он хоть немного отплатит ей за заботу и займет свои руки и голову, пока не затянется рана.
   Принц вспомнил оленя, увиденного им в лесу. Решено, он поедет на охоту и привезет ей свежего мяса. Тем более что ветер, непрерывно завывавший несколько дней подряд, наконец-то стих. И хотя наступившая после этого полная тишина действовала на нервы, теперь можно будет найти зверя по следам.
   Он прошел под высокой аркой, ведущей в другую часть двора. И остановился пораженный. «Здесь, — с удивлением догадался принц, глядя на искривленные, почерневшие стебли, беспорядочно торчавшие из-под снега, — когда-то был розарий. Когда-то он был великолепен, полон красок, ароматов и негромкого ^пения пчел».
   Сейчас перед его взором простиралось огромное заснеженное поле, окруженное льдом. Оно было разделено на две половины красивой дорожкой, вымощенной серебристым камнем, которую кто-то тщательно очистил от снега. Здесь были сотни кустов, мертвых и ломких, чьи побеги торчали из своей холодной могилы, как почерневшие кости.
   Изящно изогнутые, украшенные драгоценными камнями скамейки тоже были очищены от снега и льда. Рубины, сапфиры и изумруды сияли среди мертвых ветвей и безжалостной белизны снега. Чуть дальше когда-то находился пруд в форме распустившейся розы. Теперь его заполнял шероховатый лед. Мертвые побеги, усеянные острыми шипами, обвивали железные опоры. Черные плети карабкались по серебристому камню стен, словно перед тем, как холод убил их, цветы пытались выбраться отсюда и спастись.