Белецкий Родион. Звук позади самолета или Разговор, которого не было

   ГЕРОЙ: А она, эта Карина, тоже заболела?
   ИГОРЬ: Уже оправилась, голубка. Давно. Но, к слову молвить, носа своего здесь не показывает.
   ГЕРОЙ: Тебе чего-нибудь нужно?
   ИГОРЬ: Ничего кроме солнца, воздуха, матерной брани нашей медсестры и вот этой шерстяной шапочки.
   ГЕРОЙ: А я переехал. Я вещи свои из комнаты маленькой перетащил. Теперь комната твоя будет.
   ИГОРЬ: Спасибо, братишка. Больше всего, как приеду, мне будет нужен рабочий кабинет. Буду в нем свои кроссворды разгадывать. (пауза) Я знаю, чего ты все время мнешься, братишка. Хочешь сказать, чтобы я с наркотиками завязывал?
   ГЕРОЙ: Да. Что-то типа этого.
   ИГОРЬ: Не бойся. Доктора не советуют. Да и сам я устал, если честно.
   ГЕРОЙ: Матери что передать?
   ИГОРЬ: Скажи, бросил. Да, и добавь еще, честное слово. (Игорь и Герой обнимаются. Игорь снимает шапку. Он снова становится сам собой. Говорит саркастически) Может быть, этот замечательный рассказ мог бы в свое время меня остановить.
   ГЕРОЙ: Я не хотел тебя обидеть. А уж тем более учить чему-то. Просто, когда в разговоре, или по телевизору говорят о наркотиках, мне сразу вспоминается такая картина. Эпизод из жизни. Честное слово, такое было. Я однажды пошел в театр. Не помню, какой театр, и не помню, какую давали пьесу. Только мне захотелось в одно место. Первое действие в самом разгаре. А я уже не могу терпеть. Выбрался кое-как из зала, спускаюсь в туалет, открываю дверь, а там какой-то солдат колется. Честное слово. Разложил какие-то там свои жгуты, шприцы. Увидел меня, перепугался смертельно. Такое у него лицо было жалкое. Я развернулся, хотел выйти. А он бросился за мной, бежит сбоку и простит, только не говори никому, только не говори... Веришь, лицо его до сих пор перед глазами стоит. Последний наш разговор помнишь?
   ИГОРЬ: Смутно.
   ГЕРОЙ: Я тоже, смутно.
   Друзья берут телефонные трубки.
   ИГОРЬ: (в трубку) Алло. Алло. Кто это?
   ГЕРОЙ: (в трубку) Алло, Игорь, привет. Это я.
   ИГОРЬ: Не верю. Здорово. Как ты?
   ГЕРОЙ: Лучше всех.
   ИГОРЬ: Сколько же мы с тобой не виделись?
   ГЕРОЙ: Года два. Или три.
   ИГОРЬ: (дует в трубку) Тебя плохо слышно.
   ГЕРОЙ: У меня с телефоном что-то. Я что звоню. Я сейчас на радио работаю. Хотел тебя позвать, в программе одной поучаствовать.
   ИГОРЬ: А что делать надо?
   ГЕРОЙ: Скажи, пожалуйста, все бабы - стервы.
   ИГОРЬ: Зачем?
   ГЕРОЙ: Ну, скажи-скажи.
   ИГОРЬ: Все бабы - стервы.
   ГЕРОЙ: Плохо. Еще раз, энергичнее.
   ИГОРЬ: Все бабы - стервы. Тебя что, кто-то из них обидел?
   ГЕРОЙ: Понимаешь ли, я программу делаю, чисто мужскую. "Гараж" называется. Мужики звонят в прямой эфир, и на свою жизнь жалуются. Мне нужно подстроить один звонок. Для обострения разговора в прямом эфире. Помоги, а.
   ИГОРЬ: Я бы с удовольствием. Но не получиться у меня сказать так о женщинах. Я их люблю, все-таки. Извини. Тут я тебе не помощник. Тебе артист нужен. Ему все равно, что говорить. Ты не обижаешься?
   ГЕРОЙ: Да нет. Что ты. Давай встретимся.
   ИГОРЬ: Давай, конечно. Где?
   ГЕРОЙ: Главное, когда.
   ИГОРЬ: Что ты сказал?
   ГЕРОЙ: Я говорю, главное, когда.
   ИГОРЬ: Алло, не слышу.
   Игорь дует в трубку.
   ГЕРОЙ: Помехи. Давай завтра созвонимся, и договоримся.
   ИГОРЬ: Давай. До завтра.
   ГЕРОЙ: До завтра. Погоди, Игорь.
   ИГОРЬ: Что?
   ГЕРОЙ: Ты в порядке?
   ИГОРЬ: В полном. А что?
   ГЕРОЙ: Ничего. Пока.
   ИГОРЬ: Пока.
   Игорь и Герой кладут трубки.
   ГЕРОЙ: И это был наш последний разговор?
   ИГОРЬ: Могли бы чуть-чуть подольше поговорить.
   ГЕРОЙ: Если б знали.
   ИГОРЬ: Это точно.
   Пауза.
   ГЕРОЙ: Можно я спрошу?
   ИГОРЬ: Можно.
   ГЕРОЙ: Как ты умер?
   ИГОРЬ: А ты что, не знаешь?
   ГЕРОЙ: Мне что-то там Веревкин говорил. А Лере я твоей звонить не решаюсь.
   ИГОРЬ: Почему?
   ГЕРОЙ: Боюсь чего-то. Прости. Но я позвоню. Честное слово.
   ИГОРЬ: Все просто было, до смешного. Я сидел на кухне. В майке, в трусах. Собирался попить чаю. Я даже этот чай себе заварил. Но выпить не успел. С сердцем стало плохо. Оно у меня к тому времени еле работало. И все. Буквально, за минуту.
   ГЕРОЙ: Игорь, я ненавижу смерть! Я хочу, чтобы она сама сдохла! Эта сволочь, чтобы загнулась и сдохла!
   Герой отвернулся. Кажется, он плачет.
   ИГОРЬ: Перестань. Я тебя помню. И ты меня помнишь. Ты со мной сейчас говоришь. Все нормально.
   ГЕРОЙ: Дом. Сад. Только что закончился дождь. Что там еще? Скажи мне. Я хочу знать. Ты скажешь?
   ИГОРЬ: Там качели детские.
   ГЕРОЙ: Какие качели?
   ИГОРЬ: Кривые, желтые, с облезлой краской. Мокрые от дождя. Помнишь?
   ГЕРОЙ: (с улыбкой) Я так и знал. Я так и знал, что ты меня обманешь. Ты обманул меня. Ты меня обманул. Как я сразу не понял. Ты меня обманул.
   Слышно, как падают капли дождя. Сзади высвечивается сад, контур дома. И детские качели. Как две буквы "П", стоящие рядом. Игорь и Герой садятся на качели. Герои переносятся в тот день, когда все у них было хорошо.
   ГЕРОЙ: Слушай, а нас отсюда не погонят? Это ведь дом чей-то?
   ИГОРЬ: Не бойся. Здесь сосед, живет. Мой приятель. Его нет сейчас. И, что важно, собак его тоже.
   ГЕРОЙ: А я на мокрое сел.
   ИГОРЬ: Я тоже. Расслабься.
   ГЕРОЙ: Дай сигарету.
   ИГОРЬ: На. (Герой закуривает) Знаешь, я жениться решил.
   ГЕРОЙ: Правда, что ли?
   ИГОРЬ: Да. На Лерке.
   ГЕРОЙ: Молодец.
   ИГОРЬ: Выгодный брак. У нее отец летчик, между прочим.
   ГЕРОЙ: Когда я служил в армии, самолеты пролетали низко-низко. Я выходил из своей вонючей, темной фотолаборатории, из этого царства фиксажа и проявителя, а над моей головой проносился самолет. Самолет пролетал. Проходила секунда, вторая. И, догоняя самолет, над тобой пролетал звук. Величественный рев. Красиво?
   ИГОРЬ: Красиво.
   ГЕРОЙ: Внимание.
   Герой выпускает подряд несколько колец из дыма.
   ИГОРЬ: Неплохо. Слушай, я посоветоваться хотел. Стоит мне все-таки женится-то?
   ГЕРОЙ: Ты же сказал, что все уже решил.
   ИГОРЬ: Мало ли, что я сказал. Я, все равно, сомневаюсь.
   ГЕРОЙ: Вы с ней какой год уже живете.
   ИГОРЬ: Третий.
   ГЕРОЙ: Тем более. Как бы мой дед сейчас выразился, нечего хвостом крутить. Расписались, и все.
   ИГОРЬ: Она же ведь еще и беременная.
   ГЕРОЙ: Тем более.
   ИГОРЬ: Так женится мне?
   ГЕРОЙ: Не то слово!
   ИГОРЬ: Нечего мне советы давать с таким деловым видом. Я и сам все давно решил. (пауза) Знаешь, мне сейчас стало гораздо легче.
   ГЕРОЙ: Приятно слышать.
   ИГОРЬ: Не обижайся. Что такое счастье, по-твоему?
   ГЕРОЙ: Счастье - это когда долго хотел чихнуть, но не мог, а потом все-таки смог.
   ИГОРЬ: Молодец. Отлично сказано.
   ГЕРОЙ: Спасибо на добром слове.
   ИГОРЬ: А мне, лично, сейчас хорошо.
   ГЕРОЙ: А как хорошо? Так, чтобы "ничего себе", или так, чтобы "ну, совсем хорошо"?
   ИГОРЬ: Совсем хорошо.
   ГЕРОЙ: Это плохо. Совсем хорошо бывает (показывает на небо) только там.
   ИГОРЬ: Неправда. У меня сегодня был отличный день. Я валял дурака, слушал мою любимую группу "Кардиган", принял важное решение, а так же отдал другу последнюю сигарету. У меня был счастливый день. Почему человек всегда запоминает какие-нибудь гадости. Вроде той, что у него в нужный момент не оказалось с собой денег. Всю жизнь горбатишься. Кажется, столько накопил, до старости хватит. А в нужный момент у тебя не оказывается с собой денег, чтобы купить дурацкие тюльпаны любимому человеку. И потом это тебя мучает. Я бы хотел запомнить сегодняшний замечательный день.
   ГЕРОЙ: Ты становишься сентиментальным. По-моему, это та самая старость и есть.
   ИГОРЬ: Что-что, а до старости еще далеко. И это, кстати, радует.
   ГЕРОЙ: Да уж, есть время что-нибудь такое сделать.
   ИГОРЬ: Слава Богу, время еще есть.
   ЗАНАВЕС