– Я знаю лишь немногих правителей, которым чужды эти пороки. Осви и Эсгферт принадлежат к ним. Именно поэтому я поклялся в верности им, именно поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы оградить их трон от грязных домогательств таких, как Ястреб и его прихвостни!
Брина кивнула, соглашаясь с ним. Но сейчас не время было рассуждать об этих вещах.
– Так или иначе, сейчас нам надо поскорее покинуть пещеру, пока Эдвин и его люди не нагрянули сюда. Тогда уж твой брат не поддастся минутной слабости, будь уверен. И королю Эсгферту уже придется бороться за свой трон без тебя.
Услышав из уст девушки подобные речи, Вульф усмехнулся. Он встал и протянул Брине руку, чтобы помочь подняться. И они поспешили к пещере. В те минуты они были так же близки по духу, как близки были их тела в ту лунную ночь. Но их мысли были заняты не мыслями о физической близости, а тревогой за старика и детей, не подозревавших об опасности, таившейся в темной чаще. Вскоре они добрались до пещеры, вход в которую был так хорошо скрыт среди скал и зарослей плюща, что даже они не сразу разыскали его.
Глиндор сидел, ожидая их, сложив руки на груди и нахмурив серые кустистые брови.
– Что за блажь нашла на вас обоих сразу? Куда это вы сбежали в такое неподходящее время? – проворчал старик, и так как ответ на этот вопрос был ему заранее известен, продолжал: – Сейчас не время для всех этих глупостей!
Колдун повернулся, чтобы взять узел со своими пожитками, но Вульф решительно загородил ему плечом дорогу. Глиндор недоуменно взглянул сначала на сакса, осмелившегося встать на его пути. Но на лице сакса он не заметил ничего, кроме циничной полуулыбки и мрачной решительности.
– Наши преследователи знают, где мы…
– Знают, что мы здесь? – Глиндор обвел пещеру посохом.
– Нет, – Брина хотела разрядить возникшее напряжение. – Они увидели меня и Вульфа около ручья.
Сакс был удивлен, как ловко девушка избежала упоминания об Эдвине, но воспоминание о встрече у ручья повергло его в самое мрачное расположение духа.
Услышав такие тревожные вести, старик тут же стал обдумывать план действий и не заметил перемены настроения Вульфа.
– Они опять не оставили нам выбора. Я думаю, нам пока следует остаться здесь, в этом убежище.
Вульф был раздражен новой задержкой. Он хотел как можно скорее добраться до Эсгферта, а сейчас это желание стало особенно сильным. Но они не могли выйти сейчас на открытое место, где их можно было заметить издалека. Оставалось только сидеть в пещере и ждать. Но именно ожидание больше всего бесило Вульфа. Он стремился как можно быстрее предупредить короля о мятеже.
– Если бы мы только могли узнать, где их лагерь и что они замышляют! – пробормотал Вульф, словно размышляя вслух. – Думаю, они хотели бы, покончив с нами, выполнить свои замыслы еще до наступления зимы, поэтому время на поиски у них ограниченно.
Услышав эти слова, Глиндор разозлился еще больше. Упоминание о том, что сакс и Брина так долго были вдвоем, взбесило его. Он уселся на камень, бросил рядом свой узел и демонстративно повернулся спиной к ненавистному саксу.
Вульф был удивлен таким поведением старика. После разговора с Эдвином ему с трудом удавалось держать себя в руках. Он взглянул на Брину. В ее глазах искрилась такая теплота и сочувствие, что Вульф невольно улыбнулся. Он нежно провел ладонью по густым волосам, спадавшим с ее плеч на стройную спину, и знаком пригласил ее прилечь у огня, который старик заботливо поддерживал в пещере. Девушка улеглась, завернувшись в свой теплый плащ. Когда она подложила руки под щеку и закрыла глаза, Вульф тоже лег на пол между Бриной и входом в пещеру.
Пока взрослые разговаривали, маленькая детская фигурка тихо выскользнула из пещеры. Волк, который был почти такого же роста, что и мальчик, последовал за ним.
– Они думают, что я сплю, как и Ллис, – рассуждал мальчик, – но я слышал, что сказал сакс, и готов доказать, что я уже не ребенок и что мне можно доверять.
После того как могучий сакс, которого Ивейн почти боготворил, и даже старый Глиндор проявили себя, спасая прекрасную Брину из логова Вортимера, мальчику не давало покоя то, что его считали малышом, поручив вместе с Ллис ухаживать за раненым волком. Фрич, конечно, прекрасный зверь, но девчонка могла вполне справиться и одна. А потом ему пришлось прятаться в кустах вместе с женщинами, вместо того чтобы сражаться наравне с мужчинами. Эти мысли настолько уязвили мужскую гордость Ивейна, что он решился на отчаянный поступок.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Брина кивнула, соглашаясь с ним. Но сейчас не время было рассуждать об этих вещах.
– Так или иначе, сейчас нам надо поскорее покинуть пещеру, пока Эдвин и его люди не нагрянули сюда. Тогда уж твой брат не поддастся минутной слабости, будь уверен. И королю Эсгферту уже придется бороться за свой трон без тебя.
Услышав из уст девушки подобные речи, Вульф усмехнулся. Он встал и протянул Брине руку, чтобы помочь подняться. И они поспешили к пещере. В те минуты они были так же близки по духу, как близки были их тела в ту лунную ночь. Но их мысли были заняты не мыслями о физической близости, а тревогой за старика и детей, не подозревавших об опасности, таившейся в темной чаще. Вскоре они добрались до пещеры, вход в которую был так хорошо скрыт среди скал и зарослей плюща, что даже они не сразу разыскали его.
Глиндор сидел, ожидая их, сложив руки на груди и нахмурив серые кустистые брови.
– Что за блажь нашла на вас обоих сразу? Куда это вы сбежали в такое неподходящее время? – проворчал старик, и так как ответ на этот вопрос был ему заранее известен, продолжал: – Сейчас не время для всех этих глупостей!
Колдун повернулся, чтобы взять узел со своими пожитками, но Вульф решительно загородил ему плечом дорогу. Глиндор недоуменно взглянул сначала на сакса, осмелившегося встать на его пути. Но на лице сакса он не заметил ничего, кроме циничной полуулыбки и мрачной решительности.
– Наши преследователи знают, где мы…
– Знают, что мы здесь? – Глиндор обвел пещеру посохом.
– Нет, – Брина хотела разрядить возникшее напряжение. – Они увидели меня и Вульфа около ручья.
Сакс был удивлен, как ловко девушка избежала упоминания об Эдвине, но воспоминание о встрече у ручья повергло его в самое мрачное расположение духа.
Услышав такие тревожные вести, старик тут же стал обдумывать план действий и не заметил перемены настроения Вульфа.
– Они опять не оставили нам выбора. Я думаю, нам пока следует остаться здесь, в этом убежище.
Вульф был раздражен новой задержкой. Он хотел как можно скорее добраться до Эсгферта, а сейчас это желание стало особенно сильным. Но они не могли выйти сейчас на открытое место, где их можно было заметить издалека. Оставалось только сидеть в пещере и ждать. Но именно ожидание больше всего бесило Вульфа. Он стремился как можно быстрее предупредить короля о мятеже.
– Если бы мы только могли узнать, где их лагерь и что они замышляют! – пробормотал Вульф, словно размышляя вслух. – Думаю, они хотели бы, покончив с нами, выполнить свои замыслы еще до наступления зимы, поэтому время на поиски у них ограниченно.
Услышав эти слова, Глиндор разозлился еще больше. Упоминание о том, что сакс и Брина так долго были вдвоем, взбесило его. Он уселся на камень, бросил рядом свой узел и демонстративно повернулся спиной к ненавистному саксу.
Вульф был удивлен таким поведением старика. После разговора с Эдвином ему с трудом удавалось держать себя в руках. Он взглянул на Брину. В ее глазах искрилась такая теплота и сочувствие, что Вульф невольно улыбнулся. Он нежно провел ладонью по густым волосам, спадавшим с ее плеч на стройную спину, и знаком пригласил ее прилечь у огня, который старик заботливо поддерживал в пещере. Девушка улеглась, завернувшись в свой теплый плащ. Когда она подложила руки под щеку и закрыла глаза, Вульф тоже лег на пол между Бриной и входом в пещеру.
Пока взрослые разговаривали, маленькая детская фигурка тихо выскользнула из пещеры. Волк, который был почти такого же роста, что и мальчик, последовал за ним.
– Они думают, что я сплю, как и Ллис, – рассуждал мальчик, – но я слышал, что сказал сакс, и готов доказать, что я уже не ребенок и что мне можно доверять.
После того как могучий сакс, которого Ивейн почти боготворил, и даже старый Глиндор проявили себя, спасая прекрасную Брину из логова Вортимера, мальчику не давало покоя то, что его считали малышом, поручив вместе с Ллис ухаживать за раненым волком. Фрич, конечно, прекрасный зверь, но девчонка могла вполне справиться и одна. А потом ему пришлось прятаться в кустах вместе с женщинами, вместо того чтобы сражаться наравне с мужчинами. Эти мысли настолько уязвили мужскую гордость Ивейна, что он решился на отчаянный поступок.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Скрытый в ночном мраке, Ивейн сидел в густых зарослях кустарника и напряженно всматривался туда, откуда доносились голоса. Мелкими перебежками он приблизился, насколько это было возможно, к краю поляны, на которой горел костер и сновали фигуры воинов. Он прислушался к разговору сидевших вокруг огня воинов, но как ни старался, не мог разобрать слов. Размышляя, как преодолеть эту неожиданную помеху, мальчик вдруг заметил на краю поляны раскидистый вяз, ветви которого повисали почти над костром и людьми, скучившимися вокруг огня.
Мальчик бесшумно прополз к подножию дерева. Волк последовал за ним тоже ползком. Ивейн знаком приказал Фричу укрыться в густом папоротнике, росшем около вяза, и начал тихо и осторожно карабкаться вверх, прижавшись всем телом к шершавому стволу. Взобравшись на достаточную высоту, он медленно пополз вдоль толстого сука, почти нависавшего над костром.
Цепляясь руками и ногами за малейшие неровности коры, мальчик мысленно умолял тонкие веточки не качаться, а листья – не шуршать, чтобы шум не выдал его присутствия.
Заняв удобное место среди листвы, Ивейн замер и прислушался. И когда он смог разобрать отдельные слова в разговоре врагов, то чуть не взвыл с досады. Злодеи говорили на неизвестном ему языке. Они обсуждали без сомнения что-то очень важное, но смысл слов был непонятен. В отчаянии мальчик прижался лбом к потрескавшейся коре вяза. Как глупо и обидно! Чего ради он рисковал? Теперь его точно поднимут на смех! Саксы у костра говорили на своем родном саксонском языке, а вовсе не на языке кимри! Да и на каком еще языке они могли говорить между собой? Теперь придется ни с чем возвращаться в пещеру, где он наверняка заслужит трепку, а вовсе не восхищение взрослых. Окончательно расстроенный таким поворотом событий, мальчик не заметил смены интонаций говоривших внизу у костра.
– Саксонский невежа! – Воин с всклокоченными черными волосами вскочил с камня, на котором сидел, и бросил в костер обглоданную кость. Искры потревоженного пламени взметнулись в черное небо, осветив лицо говорившего, искаженного гримасой отвращения. – Если обращаешься ко мне, то говори на моем языке, на языке страны, в которую ты пришел незваным гостем!
Его собеседник, человек с длинными светлыми волосами, поднялся во весь рост и, склонив голову, пристально поглядел на обидчика, поводя длинным носом, словно ворона, разглядывающая дохлую лягушку. Он не мог поверить, что какой-то грязный кельт осмелился говорить с ним таким тоном.
– Хочу напомнить, что я не служу Ястребу, а ведь именно он приказал твоему принцу отправить на поиск беглецов свой отряд. А если у тебя не хватает мозгов, чтобы понять саксонскую речь, то изволь, поговорим на твоем языке.
Невысокий коренастый кельт вплотную подскочил к долговязому саксу и высоко поднял голову.
– Ястреб сейчас где-то далеко отсюда, а ты здесь – чужак, среди нас, мужчин кимри. К тому же тебе одному не найти дороги в лесу, а нам известен здесь каждый кустик! – Кельт явно нарывался на конфликт, но сакс был явно не глуп.
Щеки сакса вспыхнули гневом, желваки заиграли на скулах, но, сдерживая гнев, он медленно проговорил:
– Ястреб и твой принц задумали большое дело, и мы будем верно служить им, – ледяная насмешка проскользнула в его словах, – а тебе и твоим кимри, что недавно вышли из леса, не справиться с этой задачей своими силами. Только Ястреб сможет осуществить этот замысел. Тогда мы станем богаты и очень сильны. Запомни это и выполняй то, что тебе говорят, иначе я не дам за твою жизнь и фазаньей косточки!
– Похоже, дурной ночной воздух плохо влияет на вас. Или злые духи поразили вас безумием, или вы просто перепили. – Высокий широкоплечий воин решительно встал между спорщиками. – Только сумасшедшие могут тратить сейчас время и силы на ссоры и драки, когда наши хозяева послали нас совершенно за другим. С чем мы вернемся назад? Подумайте лучше об этом!
Ивейн в своем убежище весь превратился в слух. Он крепко вцепился ногтями в корявые ветви и мысленно поблагодарил судьбу и лесных духов за то, что они оберегают его в этом опасном деле. Третий воин стоял молча. Наконец спорщики опустили глаза и отступили. Сложив руки на груди, воин продолжил:
– На все нам дали лишь три дня, так что подумайте о добыче. Если мы вернемся с этой охоты с пустыми руками, достанется и кельту и саксу.
Не произнеся ни слова и не глядя в лицо говорившего, спорщики неохотно кивнули. Безусловно, этот третий не только был по своему положению выше простых воинов, но и обладал способностью влиять на людей.
– Если спустя три дня мы не найдем колдуна и остальных беглецов, то тебе, – говорящий показал на кельта, озабоченно теребившего свою черную бороду, – придется с твоими людьми вернуться назад. Может быть, на обратном пути ты встретишь их в лесу. Тогда ты не дашь им уйти, а ты, – повернулся он к светловолосому саксу, – возьмешь своих воинов и отправишься на Нортумбрийское побережье. Если беглецы появятся там, постарайся не дать им отплыть на Англесей Айл, ведь оттуда рукой подать до владений Эсгферта.
Воины внимательно слушали приказания, а Ивейн кусал губы, понимая, в какую западню попали он и его друзья. Правда, которую он узнал сейчас, наполнит слезами глаза прекрасной Брины, заставит нахмуриться старика Глиндора, а Вульфа – сжать мощные кулаки. А глупая Ллис уж точно начнет реветь.
Но так или иначе, ему удалось узнать то, что он хотел, и теперь надо было подумать, как поскорее вернуться в пещеру.
– Мы ловко расставили сети, пташки не упорхнут и Ястреб будет доволен, – зловеще произнес третий воин, и остальные громко захохотали в ответ.
«Ничего у вас не выйдет, и не надейтесь!» – подумал между тем Ивейн, медленно спускаясь с дерева. С величайшей осторожностью он спрыгнул на землю, и верный Фрич тут же выскочил к нему из папоротников. Не теряя ни минуты, мальчик и волк растаяли в ночной тьме. Филин летал на мягких крыльях над их головами.
– Ивейн? – испуганно воскликнула Ллис. В ее дрожащем голосе сквозила тревога. Оглядев спящих взрослых, она поняла, что брата нет в пещере, и страх пробежал холодком по ее спине.
Брина села, широко раскрыв глаза. Испуг девочки моментально прогнал ее сон. Сердце девушки забилось в тревожном предчувствии. Вульф вскочил на ноги и сдернул плащ с подстилки, на которой спал мальчик. Его место было пустым.
– Я здесь, – отозвался Ивейн, входя в пещеру. Запахи и шорохи ночного леса ворвались вслед за ним в теплый полумрак. Все, кто был в пещере, в недоумении уставились на мальчика. Польщенный всеобщим вниманием, он гордо поднял голову, вытер рукавом нос и приготовился рассказать всем о своем бесстрашном поступке.
– Где же ты был, малыш? – брови Вульфа сурово сошлись к переносице, голос был холоден и жесток.
Видя, как настроен сакс, Брина испугалась, как бы мальчишке не досталось хорошенько, если он попадет под горячую руку. Мальчик так светился от распиравшей его гордости, что не заметил опасности быть сурово наказанным.
Захлебываясь, он стал рассказывать:
– Я был в лагере врага. Там я залез на дерево и подслушал их разговор. Теперь я знаю все об их планах. Они и вправду хотят найти нас и убить. Вот так! – И он оглядел всех, ожидая, какое впечатление произведут его слова.
– Это самый беспечный и безрассудный мальчишка из всех, кого я видел! – воскликнул Вульф. Этот маленький бедолага даже не понял, какой опасности подвергался!
Воодушевление Ивейна слетело с его лица, словно последняя осенняя листва под порывом холодного ветра: сакс не собирался восхищаться его бесстрашной вылазкой. Плечи мальчика поникли, лицо стало по-детски обиженным. Брине стало ужасно жаль малыша, но она не произнесла ни слова.
Взглянув в лицо мальчика, Вульф понял, как грубо он с ним обошелся. Не следовало так сходу нападать на ребенка.
– Я не это имел в виду, Ивейн. Я просто волновался за тебя, поэтому так рассердился. Извини, малыш, я был не прав, – и он протянул мальчику свою большую руку.
Ивейн вздохнул, улыбнулся, и глаза его вновь заблестели. Он положил свою ладошку в мозолистую руку сакса, дружеское пожатие окончило внезапно возникшую размолвку. Брина в восхищении смотрела на могучего воина, способного признать свою неправоту и просить прощения у ребенка. Это еще более возвысило Вульфа в ее глазах.
– Ну ладно, ладно. Довольно с меня ваших нежностей, – ворчливо вскричал Глиндор, – если вы закончили свои объяснения, – он недовольно взглянул на сакса, – то пусть мальчик расскажет, что он узнал.
Ивейн с достоинством повернулся к старику и, скрестив руки на груди, приготовился к рассказу, вновь ощутив себя мужчиной и защитником. Серьезным голосом он проговорил:
– Они будут рыскать здесь неподалеку в течение трех дней, а потом часть людей вернется назад, а отряд саксов отправится к побережью, чтобы отрезать нам водный путь через Англесей Айл. Так что от морского путешествия нам придется отказаться.
Глиндор лишь фыркнул в раздражении, словно мальчик не сообщил ничего нового. Брина заметила, как ироническая улыбка тронула губы Вульфа. Но когда сакс повернулся к мальчику, от иронии не осталось и следа. Добродушно подмигнув, Вульф произнес:
– Ты доказал, что на тебя можно положиться. Это дело было опасным, но ты справился. Молодец, малыш, – и он одобрительно кивнул. Золотые волосы сверкнули при свете догоравшего огня.
Мальчик был явно польщен. Сакс похвалил его. Улыбкой, полной гордости, он одарил сестру. Теперь уж она поймет, кто должен командовать. Но все происшедшее словно не произвело на девочку никакого впечатления. Она повернулась спиной к брату и принялась заплетать волосы в косичку. В пещере воцарилась тишина. Тогда заговорила Брина, впервые с момента появления Ивейна:
– У нас осталось провизии, лишь чтобы добраться до ближайшей деревни на побережье. А если мы останемся здесь и не пополним наших запасов, очень скоро мы так ослабеем от голода, что не сможем выйти из пещеры.
Вульф взглянул в серьезное лицо девушки, рассуждавшей так здраво. Он нежно улыбнулся ей и сказал:
– Этого не случится. Мы не будем голодать. Я пойду на охоту и принесу какую-нибудь дичь.
– Нет! – вскричала Брина. Ее голубые глаза широко раскрылись от страха. – Разве ты забыл, что это мы – дичь, что за нами самими идет охота?
– Неужели ты думаешь, что я не смогу так передвигаться по ночному лесу, чтобы никто не увидел и не услышал?
Девушка прикусила губу. Она не решалась вступить в открытый спор с саксом, хотя считала, что человек, непосвященный в тайны друидов, вряд ли справится с этим. Все, кого она знала, разумеется, кроме деда, боялись находиться в лесу ночью и решались выйти в ночную чащу только в случае крайней необходимости и приняв все меры предосторожности.
С тех пор как им пришлось покинуть уютное жилище у подножия холма, Вульф ни разу не проявил ни малейших признаков подобной боязни, смело ступая по лесным тропам и при солнце, и при луне. Так что, может, ему и удастся то, о чем он говорил. Так размышляла Брина, склонив голову набок, и рассматривая Вульфа с восхищением и сомнением одновременно.
Девушка заговорила о провизии в тайной надежде, что Глиндор использует свои колдовские силы, чтобы накормить их. Но старик, не любивший растрачивать свои усилия по таким пустякам, не предложил своей помощи. А теперь, когда сакс сам изъявил желание поохотиться, тщеславный старик предпочел совсем не ввязываться в это дело.
«Как я смогу защитить сакса в лесу? – думала Брина. – Разве что пойду за ним следом и буду распевать триады заклинаний, чтобы силы природы принесли ему удачу в охоте…» Сама она никогда не убила ни одно живое существо. Хотя она ела дичь, добытую на охоте, своими руками она не смогла бы лишить жизни никакую птицу или зверя. Она считала, что запятнав руки кровью, навсегда разорвет свою связь с живой природой. А теперь Брина почувствовала, что ради безопасности Вульфа готова на все.
– Ты пойдешь на охоту ночью, – воскликнул Ивейн, прервав ход мысли девушки, а я утром пойду рыбачить и наловлю столько, что всем нам хватит!
– Нет, ты и так уже слишком много рисковал, – решительно сказал Вульф.
– Да тут нет никакого риска! – не унимался мальчик. – Никто меня ни в чем не заподозрит, меня примут просто за сына какого-нибудь местного жителя. Кроме того, так как мы уже за пределами владений Вортимера, они не посмеют спросить, имею ли я право ловить здесь рыбу!
– Ха! – подал вдруг голос Глиндор. – А как ты собираешься вынуть рыбу из ручья? Может быть, ты знаешь заклинание, чтобы рыба сама прыгала тебе в руки?
Брина взглянула на Ивейна, ожидая, как он ответит на едкое замечание деда.
Мальчик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом быстрым движением выхватил спрятанный за кожаным поясом маленький кинжал.
– Вот это я привяжу к концу ровной прямой палки. И тогда берегись, рыба! Скоро ты узнаешь верную руку и меткий удар Ивейна! – И мальчик сделал несколько колющих движений, словно острогой пригвождая рыбу. Лезвие маленького кинжала сверкнуло при свете огня.
Глиндор с сомнением разглядывал маленькое лезвие.
– Если этой игрушкой ты сумеешь добыть что-то большее, чем лягушка, я отдам тебе свой кинжал. А твой больше подходит для женщин.
– Договорились! – тут же согласился Ивейн, гордо подняв голову и расправив плечи. Вульф и Брина переглянулись.
«Старик начал впадать в детство, – подумал сакс, – что за манера заключать подобные пари с детьми!»
На следующий день вечером все беглецы сидели в пещере вокруг огня и лакомились жареным фазаном и форелью. Дети, насытившись, уселись на сухое бревно около костра и стали играть, протягивая руки к огню, чтобы на стене заколыхались причудливые тени.
Вульф сидел у стены рядом с Бриной, вытянув ноги к огню. Глиндор, вдоволь наевшись, разлегся на своем плаще в глубине пещеры. Он словно напрочь позабыл об уговоре. Тогда Вульф решил напомнить.
– Пока я ловил двух кроликов и фазана, которого ты, Глиндор, с таким аппетитом уплетал, – Вульф кивнул в сторону груды обглоданных костей, – Ивейн поймал не одну, а целых шесть форелей, чтобы насытить нас.
Брина взглянула на деда, ожидая, что он ответит. Старик приподнялся на локте и разгладил длинные усы. На его лице заиграла озорная, почти мальчишеская улыбка. Безусловно, он понял намек. Перекатившись на другой бок, он пошарил рукой в своем мешке, лежавшем в изголовье и вытащил кинжал. Неуловимым движением Глиндор вдруг метнул его и, просвистев, кинжал воткнулся в бревно между близнецами.
Ивейн тут же выдернул его и, сжав рукоять в руке, с восхищением стал рассматривать блестящий клинок.
В пещере воцарилась тишина, иногда нарушаемая треском поленьев в огне. Сытость и дрема окутали близнецов теплым покрывалом.
– Пожалуй, надо хорошенько отдохнуть, раз представилась такая возможность, – произнес вдруг Глиндор своим вечно скрипучим ворчливым голосом, – пока вокруг царит ночная тьма, мы можем не опасаться, что нагрянут наши враги с побережья.
Зевнув, старик поплотнее завернулся в свой плащ и улегся, подложив под голову ту самую сумку, из которой вынул кинжал. Дети решили последовать его примеру и растянулись тут же у огня на земляном полу. Ллис повернулась к брату спиной, ей уже надоело его бесконечное хвастовство. А Ивейн лежал и все еще держал в руке кинжал. Он не мог наглядеться на блестящий клинок, который теперь принадлежал ему.
Вскоре глаза детей смежил сон, а Брина все лежала и смотрела на золотоволосого сакса, расположившегося поблизости. Она заметила, с какой иронией его зеленые глаза взглянули на старика, который везде стремился командовать другими. Но здесь именно Вульф имел право командовать, все это прекрасно знали. Но сакс был достаточно великодушен и позволял иногда старику показать свой характер. Чем дольше длилось их путешествие, тем больше прекрасных душевных качеств открывала Брина в своем золотом волке. Вот и сейчас она словно гладила взглядом его прекрасное сильное тело, и воспоминания о его крепких объятиях заставляли замирать ее сердце.
Вульф почувствовал на себе взгляд голубых глаз. В последние дни они часто устремлялись на него. После той ночи под плакучей ивой им еще не пришлось ни на минуту остаться вдвоем, но за последнее время они так духовно сблизились, что в их взглядах теперь были не только нежность, но и уважение.
Почувствовав прекрасную колдунью так близко, Вульфу пришлось побороть свое желание броситься и заключить ее в объятия. Он поднялся на ноги, взял свой плащ и стал аккуратно отряхивать его. Ночь была теплой, и плащ ему был не нужен в этой жарко натопленной пещере. Поэтому он решил отдать его своей колдунье, чтобы та соорудила себе уютное ложе. Он расстелил плащ на земляном полу пещеры, разгладил складки и, положив руки на хрупкие плечи девушки, заставил ее улечься. Когда Брина взглянула в напряженное лицо Вульфа, ее глаза вспыхнули чувством, более глубоким, чем просто восхищение. Он заметил, как потеплели голубые глаза, как зовуще приоткрылись нежные губы. Больше он не мог с собой бороться. Позабыв обо всем на свете, он всем телом подался к прекрасной искусительнице.
– Хм! – послышалось вдруг. Глиндор, как всегда, был настороже. Его голос эхом отозвался во всех уголках пещеры. Девушка и сакс, словно очнувшись, с виноватым видом взглянули на старика. На его лице играла едкая усмешка. Как всегда, он считал себя хозяином положения.
Вульф мысленно обругал себя слабоумным, безвольным дураком, который всегда выбирает самое неподходящее время и место для выражения своей страсти. Он поднялся, повернулся ко всем спиной и подошел к выходу. Ночная прохлада немного освежила его разгоряченное лицо и успокоила бешено стучавшее сердце.
Увидев, что ненавистный сакс ретировался, Глиндор снова ехидно улыбнулся и перевернулся на другой бок.
Брина не могла заснуть. Она лежала и смотрела на широкую спину мужчины, который был для нее запретным навсегда. Противоречивые чувства раздирали ее сердце. Дед подобрал ее, осиротевшего ребенка, вырастил и воспитал. Чтобы не угас огонь костра их рода, он посвятил ее во все тайны сокровенного жреческого знания. Несмотря на то, что она не была мужчиной, дед решился передать ей то, что знал сам. Он посвятил этому всю жизнь. Так как же она могла разрушить заветную мечту старика, не выполнить своего предназначения? Нет, она никогда не сможет совершить такого предательства.
Она отвернулась к стене, чтобы никто не увидел слез, хрустальными каплями катившихся из ее глаз и падавших на плащ сакса, служивший ей постелью.
«Надо поспать, – уговаривала себя Брина. – Осталось совсем немного времени, прежде чем мы покинем пещеру».
Когда Брина села, протирая глаза, Вульф невольно залюбовался ею.
Спросонья она была так хороша: голубые глаза с поволокой, разметавшиеся черные волосы. Но сейчас было, как всегда, не время предаваться нежным чувствам. К тому же, обернувшись, Вульф заметил, что Глиндор внимательно наблюдает за ним. Его мрачный взгляд говорил сам за себя. Маленький отряд быстро собрал все свои пожитки и вскоре тихо выскользнул из пещеры. Они бесшумно пробирались, стараясь прятаться в тени росших то там, то тут деревьев. Они шли в полном молчании и быстро пересекли небольшой лесок, земля в котором была сплошь покрыта ковром из дикого хмеля и плюща. Под покровом ночи беглецы шли вперед. Брина изо всех сил старалась не думать о злополучном саксе и сконцентрировать свое внимание на звуках и запахах ночного леса. Она было попыталась по запаху отгадывать лесные травы, но ее мысли вновь и вновь возвращались к Вульфу, который шел так близко позади нее, что девушке было слышно его дыхание.
Звезды померкли, и на востоке небо уже посветлело, когда они добрались до пологого склона, кое-где поросшего кустарником.
Они стояли под спасительной сенью последнего дерева на краю леса и смотрели на туман, клубами расползавшийся по равнине. В центре они заметили огромную скалу, напоминавшую зуб какого-то исполинского чудовища. Эта каменная глыба вздымалась над колеблющимся туманом, производя захватывающее впечатление.
Брина сразу решила, что здесь, видимо, находилось какое-то древнее святилище. Взглянув на деда, она поняла, что не ошиблась. Старик стоял, вытянув свой посох в сторону скалы, и бормотал какое-то заклинание.
Затем он резко повернулся к Вульфу.
– Нам надо пойти туда, чтобы выразить уважение духам предков, – решительно произнес старик.
– У нас нет времени на это, Глиндор. В результате мы можем оказаться так же мертвы, как и твои уважаемые предки, – и Вульф тут же пожалел, что своими словами оскорбил те самые тайные силы, которых он побаивался.
Мальчик бесшумно прополз к подножию дерева. Волк последовал за ним тоже ползком. Ивейн знаком приказал Фричу укрыться в густом папоротнике, росшем около вяза, и начал тихо и осторожно карабкаться вверх, прижавшись всем телом к шершавому стволу. Взобравшись на достаточную высоту, он медленно пополз вдоль толстого сука, почти нависавшего над костром.
Цепляясь руками и ногами за малейшие неровности коры, мальчик мысленно умолял тонкие веточки не качаться, а листья – не шуршать, чтобы шум не выдал его присутствия.
Заняв удобное место среди листвы, Ивейн замер и прислушался. И когда он смог разобрать отдельные слова в разговоре врагов, то чуть не взвыл с досады. Злодеи говорили на неизвестном ему языке. Они обсуждали без сомнения что-то очень важное, но смысл слов был непонятен. В отчаянии мальчик прижался лбом к потрескавшейся коре вяза. Как глупо и обидно! Чего ради он рисковал? Теперь его точно поднимут на смех! Саксы у костра говорили на своем родном саксонском языке, а вовсе не на языке кимри! Да и на каком еще языке они могли говорить между собой? Теперь придется ни с чем возвращаться в пещеру, где он наверняка заслужит трепку, а вовсе не восхищение взрослых. Окончательно расстроенный таким поворотом событий, мальчик не заметил смены интонаций говоривших внизу у костра.
– Саксонский невежа! – Воин с всклокоченными черными волосами вскочил с камня, на котором сидел, и бросил в костер обглоданную кость. Искры потревоженного пламени взметнулись в черное небо, осветив лицо говорившего, искаженного гримасой отвращения. – Если обращаешься ко мне, то говори на моем языке, на языке страны, в которую ты пришел незваным гостем!
Его собеседник, человек с длинными светлыми волосами, поднялся во весь рост и, склонив голову, пристально поглядел на обидчика, поводя длинным носом, словно ворона, разглядывающая дохлую лягушку. Он не мог поверить, что какой-то грязный кельт осмелился говорить с ним таким тоном.
– Хочу напомнить, что я не служу Ястребу, а ведь именно он приказал твоему принцу отправить на поиск беглецов свой отряд. А если у тебя не хватает мозгов, чтобы понять саксонскую речь, то изволь, поговорим на твоем языке.
Невысокий коренастый кельт вплотную подскочил к долговязому саксу и высоко поднял голову.
– Ястреб сейчас где-то далеко отсюда, а ты здесь – чужак, среди нас, мужчин кимри. К тому же тебе одному не найти дороги в лесу, а нам известен здесь каждый кустик! – Кельт явно нарывался на конфликт, но сакс был явно не глуп.
Щеки сакса вспыхнули гневом, желваки заиграли на скулах, но, сдерживая гнев, он медленно проговорил:
– Ястреб и твой принц задумали большое дело, и мы будем верно служить им, – ледяная насмешка проскользнула в его словах, – а тебе и твоим кимри, что недавно вышли из леса, не справиться с этой задачей своими силами. Только Ястреб сможет осуществить этот замысел. Тогда мы станем богаты и очень сильны. Запомни это и выполняй то, что тебе говорят, иначе я не дам за твою жизнь и фазаньей косточки!
– Похоже, дурной ночной воздух плохо влияет на вас. Или злые духи поразили вас безумием, или вы просто перепили. – Высокий широкоплечий воин решительно встал между спорщиками. – Только сумасшедшие могут тратить сейчас время и силы на ссоры и драки, когда наши хозяева послали нас совершенно за другим. С чем мы вернемся назад? Подумайте лучше об этом!
Ивейн в своем убежище весь превратился в слух. Он крепко вцепился ногтями в корявые ветви и мысленно поблагодарил судьбу и лесных духов за то, что они оберегают его в этом опасном деле. Третий воин стоял молча. Наконец спорщики опустили глаза и отступили. Сложив руки на груди, воин продолжил:
– На все нам дали лишь три дня, так что подумайте о добыче. Если мы вернемся с этой охоты с пустыми руками, достанется и кельту и саксу.
Не произнеся ни слова и не глядя в лицо говорившего, спорщики неохотно кивнули. Безусловно, этот третий не только был по своему положению выше простых воинов, но и обладал способностью влиять на людей.
– Если спустя три дня мы не найдем колдуна и остальных беглецов, то тебе, – говорящий показал на кельта, озабоченно теребившего свою черную бороду, – придется с твоими людьми вернуться назад. Может быть, на обратном пути ты встретишь их в лесу. Тогда ты не дашь им уйти, а ты, – повернулся он к светловолосому саксу, – возьмешь своих воинов и отправишься на Нортумбрийское побережье. Если беглецы появятся там, постарайся не дать им отплыть на Англесей Айл, ведь оттуда рукой подать до владений Эсгферта.
Воины внимательно слушали приказания, а Ивейн кусал губы, понимая, в какую западню попали он и его друзья. Правда, которую он узнал сейчас, наполнит слезами глаза прекрасной Брины, заставит нахмуриться старика Глиндора, а Вульфа – сжать мощные кулаки. А глупая Ллис уж точно начнет реветь.
Но так или иначе, ему удалось узнать то, что он хотел, и теперь надо было подумать, как поскорее вернуться в пещеру.
– Мы ловко расставили сети, пташки не упорхнут и Ястреб будет доволен, – зловеще произнес третий воин, и остальные громко захохотали в ответ.
«Ничего у вас не выйдет, и не надейтесь!» – подумал между тем Ивейн, медленно спускаясь с дерева. С величайшей осторожностью он спрыгнул на землю, и верный Фрич тут же выскочил к нему из папоротников. Не теряя ни минуты, мальчик и волк растаяли в ночной тьме. Филин летал на мягких крыльях над их головами.
– Ивейн? – испуганно воскликнула Ллис. В ее дрожащем голосе сквозила тревога. Оглядев спящих взрослых, она поняла, что брата нет в пещере, и страх пробежал холодком по ее спине.
Брина села, широко раскрыв глаза. Испуг девочки моментально прогнал ее сон. Сердце девушки забилось в тревожном предчувствии. Вульф вскочил на ноги и сдернул плащ с подстилки, на которой спал мальчик. Его место было пустым.
– Я здесь, – отозвался Ивейн, входя в пещеру. Запахи и шорохи ночного леса ворвались вслед за ним в теплый полумрак. Все, кто был в пещере, в недоумении уставились на мальчика. Польщенный всеобщим вниманием, он гордо поднял голову, вытер рукавом нос и приготовился рассказать всем о своем бесстрашном поступке.
– Где же ты был, малыш? – брови Вульфа сурово сошлись к переносице, голос был холоден и жесток.
Видя, как настроен сакс, Брина испугалась, как бы мальчишке не досталось хорошенько, если он попадет под горячую руку. Мальчик так светился от распиравшей его гордости, что не заметил опасности быть сурово наказанным.
Захлебываясь, он стал рассказывать:
– Я был в лагере врага. Там я залез на дерево и подслушал их разговор. Теперь я знаю все об их планах. Они и вправду хотят найти нас и убить. Вот так! – И он оглядел всех, ожидая, какое впечатление произведут его слова.
– Это самый беспечный и безрассудный мальчишка из всех, кого я видел! – воскликнул Вульф. Этот маленький бедолага даже не понял, какой опасности подвергался!
Воодушевление Ивейна слетело с его лица, словно последняя осенняя листва под порывом холодного ветра: сакс не собирался восхищаться его бесстрашной вылазкой. Плечи мальчика поникли, лицо стало по-детски обиженным. Брине стало ужасно жаль малыша, но она не произнесла ни слова.
Взглянув в лицо мальчика, Вульф понял, как грубо он с ним обошелся. Не следовало так сходу нападать на ребенка.
– Я не это имел в виду, Ивейн. Я просто волновался за тебя, поэтому так рассердился. Извини, малыш, я был не прав, – и он протянул мальчику свою большую руку.
Ивейн вздохнул, улыбнулся, и глаза его вновь заблестели. Он положил свою ладошку в мозолистую руку сакса, дружеское пожатие окончило внезапно возникшую размолвку. Брина в восхищении смотрела на могучего воина, способного признать свою неправоту и просить прощения у ребенка. Это еще более возвысило Вульфа в ее глазах.
– Ну ладно, ладно. Довольно с меня ваших нежностей, – ворчливо вскричал Глиндор, – если вы закончили свои объяснения, – он недовольно взглянул на сакса, – то пусть мальчик расскажет, что он узнал.
Ивейн с достоинством повернулся к старику и, скрестив руки на груди, приготовился к рассказу, вновь ощутив себя мужчиной и защитником. Серьезным голосом он проговорил:
– Они будут рыскать здесь неподалеку в течение трех дней, а потом часть людей вернется назад, а отряд саксов отправится к побережью, чтобы отрезать нам водный путь через Англесей Айл. Так что от морского путешествия нам придется отказаться.
Глиндор лишь фыркнул в раздражении, словно мальчик не сообщил ничего нового. Брина заметила, как ироническая улыбка тронула губы Вульфа. Но когда сакс повернулся к мальчику, от иронии не осталось и следа. Добродушно подмигнув, Вульф произнес:
– Ты доказал, что на тебя можно положиться. Это дело было опасным, но ты справился. Молодец, малыш, – и он одобрительно кивнул. Золотые волосы сверкнули при свете догоравшего огня.
Мальчик был явно польщен. Сакс похвалил его. Улыбкой, полной гордости, он одарил сестру. Теперь уж она поймет, кто должен командовать. Но все происшедшее словно не произвело на девочку никакого впечатления. Она повернулась спиной к брату и принялась заплетать волосы в косичку. В пещере воцарилась тишина. Тогда заговорила Брина, впервые с момента появления Ивейна:
– У нас осталось провизии, лишь чтобы добраться до ближайшей деревни на побережье. А если мы останемся здесь и не пополним наших запасов, очень скоро мы так ослабеем от голода, что не сможем выйти из пещеры.
Вульф взглянул в серьезное лицо девушки, рассуждавшей так здраво. Он нежно улыбнулся ей и сказал:
– Этого не случится. Мы не будем голодать. Я пойду на охоту и принесу какую-нибудь дичь.
– Нет! – вскричала Брина. Ее голубые глаза широко раскрылись от страха. – Разве ты забыл, что это мы – дичь, что за нами самими идет охота?
– Неужели ты думаешь, что я не смогу так передвигаться по ночному лесу, чтобы никто не увидел и не услышал?
Девушка прикусила губу. Она не решалась вступить в открытый спор с саксом, хотя считала, что человек, непосвященный в тайны друидов, вряд ли справится с этим. Все, кого она знала, разумеется, кроме деда, боялись находиться в лесу ночью и решались выйти в ночную чащу только в случае крайней необходимости и приняв все меры предосторожности.
С тех пор как им пришлось покинуть уютное жилище у подножия холма, Вульф ни разу не проявил ни малейших признаков подобной боязни, смело ступая по лесным тропам и при солнце, и при луне. Так что, может, ему и удастся то, о чем он говорил. Так размышляла Брина, склонив голову набок, и рассматривая Вульфа с восхищением и сомнением одновременно.
Девушка заговорила о провизии в тайной надежде, что Глиндор использует свои колдовские силы, чтобы накормить их. Но старик, не любивший растрачивать свои усилия по таким пустякам, не предложил своей помощи. А теперь, когда сакс сам изъявил желание поохотиться, тщеславный старик предпочел совсем не ввязываться в это дело.
«Как я смогу защитить сакса в лесу? – думала Брина. – Разве что пойду за ним следом и буду распевать триады заклинаний, чтобы силы природы принесли ему удачу в охоте…» Сама она никогда не убила ни одно живое существо. Хотя она ела дичь, добытую на охоте, своими руками она не смогла бы лишить жизни никакую птицу или зверя. Она считала, что запятнав руки кровью, навсегда разорвет свою связь с живой природой. А теперь Брина почувствовала, что ради безопасности Вульфа готова на все.
– Ты пойдешь на охоту ночью, – воскликнул Ивейн, прервав ход мысли девушки, а я утром пойду рыбачить и наловлю столько, что всем нам хватит!
– Нет, ты и так уже слишком много рисковал, – решительно сказал Вульф.
– Да тут нет никакого риска! – не унимался мальчик. – Никто меня ни в чем не заподозрит, меня примут просто за сына какого-нибудь местного жителя. Кроме того, так как мы уже за пределами владений Вортимера, они не посмеют спросить, имею ли я право ловить здесь рыбу!
– Ха! – подал вдруг голос Глиндор. – А как ты собираешься вынуть рыбу из ручья? Может быть, ты знаешь заклинание, чтобы рыба сама прыгала тебе в руки?
Брина взглянула на Ивейна, ожидая, как он ответит на едкое замечание деда.
Мальчик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом быстрым движением выхватил спрятанный за кожаным поясом маленький кинжал.
– Вот это я привяжу к концу ровной прямой палки. И тогда берегись, рыба! Скоро ты узнаешь верную руку и меткий удар Ивейна! – И мальчик сделал несколько колющих движений, словно острогой пригвождая рыбу. Лезвие маленького кинжала сверкнуло при свете огня.
Глиндор с сомнением разглядывал маленькое лезвие.
– Если этой игрушкой ты сумеешь добыть что-то большее, чем лягушка, я отдам тебе свой кинжал. А твой больше подходит для женщин.
– Договорились! – тут же согласился Ивейн, гордо подняв голову и расправив плечи. Вульф и Брина переглянулись.
«Старик начал впадать в детство, – подумал сакс, – что за манера заключать подобные пари с детьми!»
На следующий день вечером все беглецы сидели в пещере вокруг огня и лакомились жареным фазаном и форелью. Дети, насытившись, уселись на сухое бревно около костра и стали играть, протягивая руки к огню, чтобы на стене заколыхались причудливые тени.
Вульф сидел у стены рядом с Бриной, вытянув ноги к огню. Глиндор, вдоволь наевшись, разлегся на своем плаще в глубине пещеры. Он словно напрочь позабыл об уговоре. Тогда Вульф решил напомнить.
– Пока я ловил двух кроликов и фазана, которого ты, Глиндор, с таким аппетитом уплетал, – Вульф кивнул в сторону груды обглоданных костей, – Ивейн поймал не одну, а целых шесть форелей, чтобы насытить нас.
Брина взглянула на деда, ожидая, что он ответит. Старик приподнялся на локте и разгладил длинные усы. На его лице заиграла озорная, почти мальчишеская улыбка. Безусловно, он понял намек. Перекатившись на другой бок, он пошарил рукой в своем мешке, лежавшем в изголовье и вытащил кинжал. Неуловимым движением Глиндор вдруг метнул его и, просвистев, кинжал воткнулся в бревно между близнецами.
Ивейн тут же выдернул его и, сжав рукоять в руке, с восхищением стал рассматривать блестящий клинок.
В пещере воцарилась тишина, иногда нарушаемая треском поленьев в огне. Сытость и дрема окутали близнецов теплым покрывалом.
– Пожалуй, надо хорошенько отдохнуть, раз представилась такая возможность, – произнес вдруг Глиндор своим вечно скрипучим ворчливым голосом, – пока вокруг царит ночная тьма, мы можем не опасаться, что нагрянут наши враги с побережья.
Зевнув, старик поплотнее завернулся в свой плащ и улегся, подложив под голову ту самую сумку, из которой вынул кинжал. Дети решили последовать его примеру и растянулись тут же у огня на земляном полу. Ллис повернулась к брату спиной, ей уже надоело его бесконечное хвастовство. А Ивейн лежал и все еще держал в руке кинжал. Он не мог наглядеться на блестящий клинок, который теперь принадлежал ему.
Вскоре глаза детей смежил сон, а Брина все лежала и смотрела на золотоволосого сакса, расположившегося поблизости. Она заметила, с какой иронией его зеленые глаза взглянули на старика, который везде стремился командовать другими. Но здесь именно Вульф имел право командовать, все это прекрасно знали. Но сакс был достаточно великодушен и позволял иногда старику показать свой характер. Чем дольше длилось их путешествие, тем больше прекрасных душевных качеств открывала Брина в своем золотом волке. Вот и сейчас она словно гладила взглядом его прекрасное сильное тело, и воспоминания о его крепких объятиях заставляли замирать ее сердце.
Вульф почувствовал на себе взгляд голубых глаз. В последние дни они часто устремлялись на него. После той ночи под плакучей ивой им еще не пришлось ни на минуту остаться вдвоем, но за последнее время они так духовно сблизились, что в их взглядах теперь были не только нежность, но и уважение.
Почувствовав прекрасную колдунью так близко, Вульфу пришлось побороть свое желание броситься и заключить ее в объятия. Он поднялся на ноги, взял свой плащ и стал аккуратно отряхивать его. Ночь была теплой, и плащ ему был не нужен в этой жарко натопленной пещере. Поэтому он решил отдать его своей колдунье, чтобы та соорудила себе уютное ложе. Он расстелил плащ на земляном полу пещеры, разгладил складки и, положив руки на хрупкие плечи девушки, заставил ее улечься. Когда Брина взглянула в напряженное лицо Вульфа, ее глаза вспыхнули чувством, более глубоким, чем просто восхищение. Он заметил, как потеплели голубые глаза, как зовуще приоткрылись нежные губы. Больше он не мог с собой бороться. Позабыв обо всем на свете, он всем телом подался к прекрасной искусительнице.
– Хм! – послышалось вдруг. Глиндор, как всегда, был настороже. Его голос эхом отозвался во всех уголках пещеры. Девушка и сакс, словно очнувшись, с виноватым видом взглянули на старика. На его лице играла едкая усмешка. Как всегда, он считал себя хозяином положения.
Вульф мысленно обругал себя слабоумным, безвольным дураком, который всегда выбирает самое неподходящее время и место для выражения своей страсти. Он поднялся, повернулся ко всем спиной и подошел к выходу. Ночная прохлада немного освежила его разгоряченное лицо и успокоила бешено стучавшее сердце.
Увидев, что ненавистный сакс ретировался, Глиндор снова ехидно улыбнулся и перевернулся на другой бок.
Брина не могла заснуть. Она лежала и смотрела на широкую спину мужчины, который был для нее запретным навсегда. Противоречивые чувства раздирали ее сердце. Дед подобрал ее, осиротевшего ребенка, вырастил и воспитал. Чтобы не угас огонь костра их рода, он посвятил ее во все тайны сокровенного жреческого знания. Несмотря на то, что она не была мужчиной, дед решился передать ей то, что знал сам. Он посвятил этому всю жизнь. Так как же она могла разрушить заветную мечту старика, не выполнить своего предназначения? Нет, она никогда не сможет совершить такого предательства.
Она отвернулась к стене, чтобы никто не увидел слез, хрустальными каплями катившихся из ее глаз и падавших на плащ сакса, служивший ей постелью.
«Надо поспать, – уговаривала себя Брина. – Осталось совсем немного времени, прежде чем мы покинем пещеру».
Когда Брина села, протирая глаза, Вульф невольно залюбовался ею.
Спросонья она была так хороша: голубые глаза с поволокой, разметавшиеся черные волосы. Но сейчас было, как всегда, не время предаваться нежным чувствам. К тому же, обернувшись, Вульф заметил, что Глиндор внимательно наблюдает за ним. Его мрачный взгляд говорил сам за себя. Маленький отряд быстро собрал все свои пожитки и вскоре тихо выскользнул из пещеры. Они бесшумно пробирались, стараясь прятаться в тени росших то там, то тут деревьев. Они шли в полном молчании и быстро пересекли небольшой лесок, земля в котором была сплошь покрыта ковром из дикого хмеля и плюща. Под покровом ночи беглецы шли вперед. Брина изо всех сил старалась не думать о злополучном саксе и сконцентрировать свое внимание на звуках и запахах ночного леса. Она было попыталась по запаху отгадывать лесные травы, но ее мысли вновь и вновь возвращались к Вульфу, который шел так близко позади нее, что девушке было слышно его дыхание.
Звезды померкли, и на востоке небо уже посветлело, когда они добрались до пологого склона, кое-где поросшего кустарником.
Они стояли под спасительной сенью последнего дерева на краю леса и смотрели на туман, клубами расползавшийся по равнине. В центре они заметили огромную скалу, напоминавшую зуб какого-то исполинского чудовища. Эта каменная глыба вздымалась над колеблющимся туманом, производя захватывающее впечатление.
Брина сразу решила, что здесь, видимо, находилось какое-то древнее святилище. Взглянув на деда, она поняла, что не ошиблась. Старик стоял, вытянув свой посох в сторону скалы, и бормотал какое-то заклинание.
Затем он резко повернулся к Вульфу.
– Нам надо пойти туда, чтобы выразить уважение духам предков, – решительно произнес старик.
– У нас нет времени на это, Глиндор. В результате мы можем оказаться так же мертвы, как и твои уважаемые предки, – и Вульф тут же пожалел, что своими словами оскорбил те самые тайные силы, которых он побаивался.