Страница:
С большого расстояния узкие проемы в прибрежных скалах выделялись более отчетливо, как щели в доспехах, но вблизи они казались сплошной стеной, такой же непрерывной, как странная темная полоса на южном горизонте. Когда взгляд Элофа остановился на этой полосе, он забыл обо всем остальном – о дьюргарах, утесах, грозящей им опасности – и застыл на месте, всматриваясь в предвечерний сумрак. Когда Илс дернула его за штанину, он чуть не свалился на палубу от неожиданности.
– Что там такое, Элоф? – хрипло спросила она. Кузнец молча указал на юг.
– Я не вижу ничего, кроме узкой полоски на горизонте, за много миль от нас. Это означает, что приближается шторм?
– Да, – отрывисто ответил Элоф и спрыгнул вниз. – Керморван, ты видишь?
– Вижу, хотя у меня по-прежнему рябит в глазах. Оно как будто висит над горизонтом, вроде черной дымки или грозового облака. Но ветер гонит его на юг, и оно не сможет причинить вред…
– Неужели ты тоже ослеп под землей, если принимаешь это за облако? – в сердцах выкрикнул Элоф. – Взгляни еще раз!
Керморван приподнялся и посмотрел. Затем он повернулся к Элофу с побледневшим лицом.
– Не может быть! Так много …
– Говорю тебе, это они! Думаешь, я никогда не видел этого зрелища? Черные паруса, черные корпуса, верхушки мачт, знамена – они занимают полгоризонта, и еще больше идет впереди! Тебе когда-нибудь приходилось видеть флот больших размеров?
– Нет, с тех пор как я впервые взял меч в руки, чтобы воевать с ними, – пробормотал Керморван сквозь сжатые зубы. – Они наконец напали, решились нанести последний удар! А мы опоздали!
На мгновение показалось, что сейчас он отпустит румпель и погрузится в пучину беспросветного отчаяния, но когда Илс поспешила на помощь, спина воина медленно выпрямилась. На его скулах заиграли желваки; он пристально всмотрелся в темную линию на горизонте, прикидывая расстояние и численность противника.
– Нет, еще не слишком поздно, – прошептал он. – Они не могут захватить Кербрайн за один день, даже за неделю! Никакое чародейство не поможет им!
– Но мы сейчас находимся к северу от болот, – напомнил Элоф. – У нас уйдет несколько недель, чтобы дойти отсюда до Кербрайна.
Керморван кивнул:
– Думаю, нам нужно плыть, пока есть такая возможность.
Илс посмотрела на него, прикрывая глаза от света.
– Ты знаешь море, а я нет. Но сколько может продержаться тонкая обшивка корпуса? Думаю, не долго. Дерево уже жалуется на грубую игру этих огромных волн.
– Да, притом сейчас еще достаточно хорошая погода. Но я не вижу иного пути. Несколько часов, несколько дней, возможно, даже неделя… мы должны выиграть время – и не важно, большое или малое.
Элоф размял затекшие пальцы, думая о латной рукавице, тщательно упакованной в заплечном мешке.
– Мы рискуем потерять все, включая и наши жизни. Но что с того, если мы прибудем слишком поздно? – При воспоминании о Каре, заключенной в душную клетку страха, он непроизвольно сжал кулаки. – Тебе решать, Керморван!
Илс кивнула.
– По-моему, сейчас неплохая погода для купания, – с улыбкой заметила она.
Керморван пристроился возле румпеля и с удовлетворенным вздохом вытянул свои длинные ноги.
– Тогда мы поплывем дальше, – сказал он, и холодный блеск волн отразился в его серых глазах.
ГЛАВА 9
– Что там такое, Элоф? – хрипло спросила она. Кузнец молча указал на юг.
– Я не вижу ничего, кроме узкой полоски на горизонте, за много миль от нас. Это означает, что приближается шторм?
– Да, – отрывисто ответил Элоф и спрыгнул вниз. – Керморван, ты видишь?
– Вижу, хотя у меня по-прежнему рябит в глазах. Оно как будто висит над горизонтом, вроде черной дымки или грозового облака. Но ветер гонит его на юг, и оно не сможет причинить вред…
– Неужели ты тоже ослеп под землей, если принимаешь это за облако? – в сердцах выкрикнул Элоф. – Взгляни еще раз!
Керморван приподнялся и посмотрел. Затем он повернулся к Элофу с побледневшим лицом.
– Не может быть! Так много …
– Говорю тебе, это они! Думаешь, я никогда не видел этого зрелища? Черные паруса, черные корпуса, верхушки мачт, знамена – они занимают полгоризонта, и еще больше идет впереди! Тебе когда-нибудь приходилось видеть флот больших размеров?
– Нет, с тех пор как я впервые взял меч в руки, чтобы воевать с ними, – пробормотал Керморван сквозь сжатые зубы. – Они наконец напали, решились нанести последний удар! А мы опоздали!
На мгновение показалось, что сейчас он отпустит румпель и погрузится в пучину беспросветного отчаяния, но когда Илс поспешила на помощь, спина воина медленно выпрямилась. На его скулах заиграли желваки; он пристально всмотрелся в темную линию на горизонте, прикидывая расстояние и численность противника.
– Нет, еще не слишком поздно, – прошептал он. – Они не могут захватить Кербрайн за один день, даже за неделю! Никакое чародейство не поможет им!
– Но мы сейчас находимся к северу от болот, – напомнил Элоф. – У нас уйдет несколько недель, чтобы дойти отсюда до Кербрайна.
Керморван кивнул:
– Думаю, нам нужно плыть, пока есть такая возможность.
Илс посмотрела на него, прикрывая глаза от света.
– Ты знаешь море, а я нет. Но сколько может продержаться тонкая обшивка корпуса? Думаю, не долго. Дерево уже жалуется на грубую игру этих огромных волн.
– Да, притом сейчас еще достаточно хорошая погода. Но я не вижу иного пути. Несколько часов, несколько дней, возможно, даже неделя… мы должны выиграть время – и не важно, большое или малое.
Элоф размял затекшие пальцы, думая о латной рукавице, тщательно упакованной в заплечном мешке.
– Мы рискуем потерять все, включая и наши жизни. Но что с того, если мы прибудем слишком поздно? – При воспоминании о Каре, заключенной в душную клетку страха, он непроизвольно сжал кулаки. – Тебе решать, Керморван!
Илс кивнула.
– По-моему, сейчас неплохая погода для купания, – с улыбкой заметила она.
Керморван пристроился возле румпеля и с удовлетворенным вздохом вытянул свои длинные ноги.
– Тогда мы поплывем дальше, – сказал он, и холодный блеск волн отразился в его серых глазах.
ГЛАВА 9
ГОЛОСА
В Хрониках говорится, что они поплыли на юг, а на горизонте перед ними двигалась сплошная темная линия парусов. Но огромные эквешские галеры были гораздо быстроходнее дьюргарского суденышка, и еще до наступления темноты линия исчезла.
– Теперь они уже в южных водах, – уныло пробормотал Керморван. – Они будут плыть днем и ночью, не останавливаясь, чтобы не позволить нашим кораблям передать весть о вторжении. Значит, нам тоже нужно поспешить!
– Но нас только двое, – возразила Илс. Когда над морем сгустились сумерки, она встала на вахту возле румпеля. – Элоф ничего не смыслит в мореходном деле, а я не привыкла управлять судном в такую качку. Если мы хотим отдохнуть, то нужно где-то причалить к берегу.
Керморван покачал головой:
– Причалить к берегу в этой скорлупке? Не имеет смысла. Скорее всего, мы больше не сможем вывести ее в море. Конечно, будет тяжело, но нам придется потерпеть…
– Научи меня! – попросил Элоф. – Не могу же я просто сидеть и смотреть, как вы двое валитесь с ног от изнеможения!
Керморван с сомнением посмотрел на кузнеца:
– Эта вертлявая посудина – не лучшее место для учебы.
– Лучше неопытный матрос, чем никакого, – настаивал Элоф. – Сначала я могу стоять на вахте, а когда вы решите, что я готов, буду управляться с румпелем.
Так Элоф присоединился к Илс на вахте и впервые начал осваивать моряцкие навыки. Он оказался способным учеником; вскоре ему доверили румпель, а потом и вовсе оставили одного. Он нес вахту в неопределенные часы между светом и темнотой, ибо его зрение, похоже, было острее, чем у любого из его спутников. Ему приходилось не только наблюдать, но и прислушиваться, напрягать все свои чувства, чтобы вовремя угадать перемену в поведении ветра или волн, грозившую гибелью хрупкому суденышку. Чаще всего, однако, он слышал лишь немолчный плеск волн под тонкой обшивкой корпуса, стонавшей и скрипевшей в ответ.
– Сами размеры и малый вес лодки помогают нам, – говорил Керморван. – Чувствуете, как она изгибается и распрямляется всем корпусом? Она движется вместе с волнами, как живое существо, вместо того чтобы противостоять их натиску. Но увы, это долго не продлится. Каждый изгиб немного ослабляет швы, и в трюм попадает новая порция воды. Если они разойдутся, мы мало что сможем сделать для того, чтобы удержаться на плаву. Срок нашего плавания уже предрешен, хотя мы не можем точно узнать его. Нельзя слишком отдаляться от берега.
Это само по себе уже представляло опасность, ибо, как он объяснил Элофу, в прибрежных водах таилось множество угроз для моряков. Отмели коварно поднимались из глубины, а выступающие детали рельефа – утесы, склоны холмов, даже небольшие рощицы – затевали безумные игры с ветром. Что бы ни думали об этом сухопутные жители, моряки считали более безопасным держаться подальше от побережья. Сейчас им приходилось поддерживать неустойчивое равновесие и одновременно следить за опасностями, подстерегавшими на берегу. Однако величайшая угроза пришла со стороны моря, и случилось это во время вахты Элофа, в темный безлунный час перед рассветом.
Начинался двенадцатый день их плавания, и Элоф уже привык к своей нехитрой работе. Ветер, как это часто случалось к утру, совсем стих. Воздух был теплым и неподвижным, а спокойную поверхность нарушала лишь мертвая зыбь, медленная и тяжелая. Она почти беззвучно вздымалась и опускалась под корпусом вялыми, медлительными толчками. В непривычной тишине Элофу послышался какой-то звук. Сначала он доносился приглушенно, как бы с огромного расстояния, но волосы на затылке кузнеца зашевелились от недоброго предчувствия. Ему даже показалось, что Илс приснился кошмар, ибо звук напоминал женские всхлипывания и причитания. Затем раздался глубокий, глухой гул, выходивший далеко за пределы человеческого голоса, словно сами волны стонали под грузом мировых скорбей. Над ним возвысился другой голос – высокий, верещащий напев, безумный или совершенно чуждый человеку, и следующий – тяжелая, ритмичная пульсация, сумрачная и зловещая, напоминавшая биение исполинского сердца. Элоф еще некоторое время стоял неподвижно, затаив дыхание. Ему показалось, что голоса приближаются. Теперь в них слышалось нечто иное…
Он закрепил румпель, побежал на палубу, где спал Керморван, и потряс воина за плечо. Как всегда, тот сразу же проснулся.
– Что случилось? Разошлась обшивка?
– Нет. Звук… странный звук, очень пугающий. Похоже на крики, высокие и низкие одновременно.
– Должно быть, тюлени. – Керморван пожал плечами. – Здесь, на юге, попадаются очень крупные экземпляры.
Элоф покачал головой.
– Я вырос на берегу океана и много раз слышал голоса тюленей, морских львов, даже огромных моржей, обитающих на далеком севере. Послушай и скажи сам!
Керморван прислушался. Его глаза расширились, но прежде, чем он успел что-либо сказать, к ним подбежала взволнованная Илс.
– Вы слышите это? – прошептала она. – Весь корпус дрожит от странных звуков!
– Слышу, – озадаченно отозвался Керморван. – Это ни на что не похоже, но может быть… Илс, я ошибаюсь, или сейчас звук стал громче прямо внизу, под самой ватерлинией?
– Что… да, в самом деле. Они поднимаются из глубины!
Звуки усиливались, их как будто становилось больше. Элофу, охваченному страхом и изумлением, они казались странным неземным хором, сливавшимся в таинственной гармонии, изменчивой и непостоянной, как оттенки Северных Огней. В нем росло ощущение, что мелодия – это еще не все, что зловещие аккорды распадаются на отдельные слоги какого-то могучего искаженного голоса. Речь была протяжной, неясной и расплывчатой, словно чернила, пролитые на бумагу небрежной рукой. Одно-единственное слово проступило из хора и повторялось снова и снова с величественной, вневременной медлительностью; слово, которое он знал очень хорошо.
Элоф ахнул и схватил Керморвана за руку:
– Ты слышишь?
– Я же сказал, что слышу! Что с тобой, Элоф?
– Там не только крики! Ты слышишь… ты разбираешь слово, звучащее в них?
– Слово? – Керморван прислушался. – Нет. Только странные крики, не более того…
Он повернулся, словно пораженный какой-то внезапной мыслью, и вгляделся в темную воду за кормой.
– Не более того, – повторила Илс. – Элоф, что ты слышишь?
Собственный голос показался кузнецу хриплым и невнятным.
– Мое имя, – прошептал он.
– Твое имя? – Илс потрясение замолчала, а звук продолжал усиливаться. Палуба сотрясалась от низкого, грохочущего рыка, который не могло издавать ни одно из известных им живых существ; незакрепленные металлические части дребезжали в такт пронзительному верещащему посвисту, от которого ныли зубы и закладывало уши. Неожиданно Керморван испустил громкий крик и указал на корму. Что-то выпрыгнуло из мертвой зыби, влажно блеснуло в воздухе и шлепнулось обратно со звучным плеском. В спокойных водах началось странное брожение. Путешественники на мгновение увидели проскользнувшую вдоль борта крупную рыбу с шипастыми плавниками. Но когда она исчезла, из воды поднялось нечто неизмеримо больших размеров – громадный бугор грязно-серого цвета, окаймленный белый пеной. Подводный холм двинулся вперед, исчез в высоком гребне следующей волны и вынырнул с обратной стороны, подняв целую тучу брызг.
– Гончие Ниарада! – крикнул Керморван. Он подбежал к мачте и схватил весло, лежавшее на полке внизу. Еще один огромный бугор вспучился не более чем в двадцати ярдах по правому борту. Воин выпрямился в центре палубы, взвалив на плечи длинное весло, готовый прыгнуть к одному или другому борту.
– Вы двое, к румпелю! Держите курс, пока я не позову, и будьте готовы прийти на помощь в любой момент.
Илс и Элоф направились к румпелю, но не успели сделать и нескольких шагов, как из воды за кормой выпрыгнула крупная рыба. Ей не суждено было вернуться в родную стихию. С непринужденным, почти томным изяществом снизу, поднялась громадная голова, вся в клочьях пены, и перехватила тяжелое туловище в падении. Длинные челюсти с рядами загнутых зубов беззвучно разошлись и сомкнулись. Рыба исчезла без следа. Огромное крапчато-серое туловище изогнулось и начало погружаться; движение казалось нескончаемым. Плоский полумесяц хвоста напоследок шлепнул по поверхности, окатив палубу ливнем брызг, и тоже исчез.
– Оно по меньшей мере вдвое длиннее нашей лодки! – прошептала Илс. – Смотрите!
Она вгляделась в серые предрассветные сумерки, где маячили неясные тени.
– Должно быть, там их целые сотни! Все море кишит ими! Керморван, что это за существа?
Воин немного помедлил с ответом.
– Кажется, на северном наречии они называются валфис .
– Киты? – выдохнул Элоф, не отрывавший взгляда от беспокойного моря. Затем он рассмеялся. – Но киты не опасны, если не охотиться на них и не проплывать на пути их стада. Каждый рыбак в моем городке знал об этом!
– Стало быть, они не слышали о гончих Ниарада. Это не огромные мудрые киты, обитатели океанских глубин, и даже не кашалоты. Посмотрите на их головы, клиновидные и заостренные, как наконечник стрелы! Это древние, смертоносные твари, чей разум способен вместить лишь злобу и ненасытный голод. Они стражники владений Ниарада и его охотники. Сейчас было бы весьма кстати, если бы он отозвал их к себе!
– Они выкликали мое имя, – прошептал Элоф.
Раздался звук, похожий на удар грома; едкие брызги фонтаном осыпали их, и огромная зияющая пасть, достаточно широкая, чтобы проглотить человека целиком, распахнулась в нескольких ярдах от кормового планшира. Кривые зубы были широко расставлены и расположены в несколько рядов, словно вершины горного хребта. Они холодно поблескивали, как и глаза над ними, сидевшие глубже и выше, чем у любого другого кита. Крапчато-серое тело было обтянуто не кожей, но чешуйчатой броней – тяжелыми рядами овальных пластин, вросших в морщинистую шкуру. Монстр напоминал бронированную змею толщиной с корпус лодки и почти в три раза длиннее. Какое-то время он лежал на волнах, не охотясь, подобно своим сородичам, а лениво перекатываясь вместе с зыбью. Потом он изогнулся, обнажив белое брюхо и длинные плавники, и холодным взглядом уставился на наблюдателей, стоявших на палубе. Из ноздрей, расположенных в верхней части рыла, вылетели две струи едкого, зловонного пара, а затем голова неспешно погрузилась в воду.
– Оно собирается проплыть под нами! – ахнула Илс. Керморван отрывисто кивнул, но не двинулся с места.
– Ничего не предпринимайте. Его нельзя сердить. Они слишком могучи…
Лодка поднялась на вершине подводного горба. Исполинская спина скользнула под днищем, и на мгновение Элофу показалось, что опасность миновала, но затем маленькое суденышко содрогнулось, завибрировало, и из открытого трюма донесся громкий треск. Румпель выскочил из затвора и бесцельно замотался из стороны в сторону, парус сначала опал, потом снова вздулся с громким хлопком. Доски импровизированного шверца протестующе застонали.
– Эта тварь чешет о нас свою гнусную шкуру! – гневно воскликнула Илс.
– Интересно, это все, что ему нужно от нас? – пробормотал Элоф, которому с трудом удалось выправить румпель.
Но остальные не слышали его, ибо в этот момент тяжкий толчок сотряс корпус по правому борту, и существо целиком появилось из воды. Оно потерлось о доски обшивки с такой силой, что лодка накренилась, и поручни противоположного борта окунулись в бурлящую воду. Быстрым, легким движением Керморван уперся тупым концом весла в серое туловище и с превеликой осторожностью оттолкнулся в сторону.
– Возможно, оно даже не заметит, – начал он, но в следующее мгновение чудовищный хвост снова плеснул по воде. Лодка подлетела на гребне волны, и Керморван упал на мокрую палубу. Звук удара глухо отозвался в трюме, откуда донеслось журчание текущей воды. Казалось, животное ушло на глубину, но Илс предостерегающе вскрикнула и подняла руку. Гончая Ниарада снова поднималась на поверхность, как будто собираясь протаранить маленькое суденышко или расколоть его надвое. Спотыкаясь, Элоф побрел к планширу и выхватил из ножен черный меч. Клинок сердито запел в ответ крепчавшему ветру.
– Ты звал меня? – крикнул кузнец. – Ты пел мое имя? Вот он я! Элоф здесь!
Задержавшись в наивысшей точке подъема, гигантское тело внезапно изогнулось, неуклюже отвернуло в сторону и рухнуло в воду за кормой. Раздался громоподобный всплеск, ливень брызг косой стеной окатил палубу. Суденышко на мгновение застыло на гребне волны, а затем с тошнотворной скоростью нырнуло вниз. Элофа швырнуло на поручни с такой силой, что он едва удержал свой меч. Лодка виляла из стороны в сторону, словно обезумев от происходящего. Керморван обхватил мачту и с усилием выпрямился.
– Мы забираем воду! Поворачивай к берегу!
Скользя и падая, хватаясь за все, что попадалось под руку, он добрался до кормы, где Илс сражалась с румпелем. Они налегли вдвоем, потом Керморван отпустил лебедку, и парус со скрипом начал разворачиваться. Волнение постепенно улеглось. Утренний свет блестел на мокром такелаже и залитой водой палубе, ветер дергал и теребил медленно сохнущий парус. Далеко в море, резвясь и охотясь за крупными рыбами, прыгавшими и искрившимися, как самоцветы в солнечных лучах, остались гончие Ниарада: они больше не обращали внимания на утлое суденышко, устремившееся в последнюю отчаянную гонку к берегу.
Оглядевшись по сторонам, Элоф поразился тому, какое большое расстояние они преодолели буквально за несколько минут. Берег маячил перед ними, еще темный и бесформенный на фоне светлеющего неба. Стычка с левиафанами каким-то образом подтолкнула их к побережью, и он уже мог слышать отдаленный рокот прибоя. Но еще громче плескалась вода в трюме. Элоф повернулся и побежал по кренящейся палубе к носовой каюте, где хранилось все их снаряжение и самое главное – драгоценная латная рукавица. Вода не могла причинить ей вред, но могла похоронить ее на морском дне. К счастью, море еще не добралось дотуда, хотя Элоф мог слышать, как волны бьются в переборку, отделявшую каюту от трюма. Он быстро собрал мешки, запихнув туда остатки продуктов, и поборол желание надеть рукавицу; с ее помощью он мог делать много вещей, но только не плавать. Вместо этого он плотно примотал ее к телу под курткой и поднялся на палубу вместе с багажом. Несмотря на то что он находился внизу лишь короткое время, их положение значительно ухудшилось. Суденышко по-прежнему шло к берегу, но сильно осело, и при каждом нырке с гребня волны из трюма выплескивалось немного воды.
– Своевременная мысль, друг мой! – крикнул Керморван, когда он принайтовил мешки к полке для весел. – Теперь ступай на нос и высматривай место, где мы могли бы причалить.
Элоф не нуждался в таких советах. Он уже перегнулся над планширом и вглядывался в изогнутую линию побережья. Там было что-то похожее на…
– Пляж! – завопил он.
– Где?
– Прямо по курсу, но остерегайтесь бурунов. Вокруг них полно мелей.
– Ничего не поделаешь, – отозвался Керморван. – Уже сейчас корпус начинает раскалываться. Мы тонем!
Нос лодки тяжело зарылся в волну, и Элофу показалось, что сейчас они перевернутся. Отмели шипели и скрежетали по обе стороны от корпуса; лодка дернулась и чуть не застряла, когда что-то с резким скрипом поднялось под форштевнем, но следующая волна приподняла ее и понесла дальше. Они плыли по мутному мелководью, покрытому пенными бурунами и забитому массой гниющих водорослей. Впереди, у подножия высокого и темного склона, выступала полоска галечного пляжа. Внезапно суденышко дернулось еще раз: доски шверца врезались в какое-то мягкое препятствие и застряли там.
– Обруби его! – крикнул Керморван.
Меч Элофа опустился один раз, затем другой, сокрушив поручни, канаты и доски обшивки. Настил высвободился и заплясал на волнах в кильватере. В следующее мгновение кузнецу показалось, что некое чудовище сжало лодку в своих челюстях и с хрустом проломило нос вовнутрь. С визгом лопнули канаты; парус скособочился, мачта сломалась у основания и рухнула на палубу. Все растянулись плашмя на мокрых досках.
Тишина, последовавшая за этим, была оглушительной. Лишь когда Элоф осторожно поднял голову, слух мало-помалу начал возвращаться к нему. Звуки были зловещими – глухой рокот прибоя, крики чаек, плеск воды внизу. Лодка больше не скользила по волнам, но бессмысленно моталась из стороны в сторону, немного поднимаясь и опускаясь. То, что осталось от палубы, уходило из-под ног. Элоф попытался встать и обнаружил, что палуба накренилась вправо под немыслимым углом и остается в таком положении. Он видел, как волны лижут уцелевшие поручни, выглядевшие странно неподвижными.
– Мы причалили, – выдохнул он.
– Лучше сказать, нас вынесло на берег. – Керморван, утиравший кровь из рассеченной брови, одной рукой держался за планшир. – В трюме достаточно воды, чтобы эта скорлупка пошла ко дну и, возможно, утянула нас за собой. Нужно немедленно выбираться на берег.
Элоф кивнул и осторожно выпрямился. Этого движения оказалось достаточно, чтобы корма целиком ушла под воду и больше не поднялась обратно. Илс отвязывала заплечные мешки, упершись ногами в полку для весел. Они разобрали снаряжение и поползли вперед, хватаясь за поручни и вообще за все, за что можно было хвататься. Одна из досок планшира отломилась под рукой Илс, и девушка едва не полетела в воду, но Элоф успел подхватить ее. Нос лодки зарылся в галечную отмель футах в двадцати от пляжа. Им пришлось спуститься вниз по расщепленным планкам обшивки и наполовину добрести, наполовину доплыть до берега. Поднявшись над линией прилива, они рухнули на окатанную гальку, тяжело дыша и чувствуя, как земля, по которой они не ступали уже две недели, мягко вздымается и опадает под ними – настолько их тела привыкли к движению палубы. Через некоторое время Керморван перекатился на бок и сел, глядя на останки лодки. Пока он смотрел, море наконец взяло свое: суденышко соскользнуло с ненадежной опоры, и его разломанный нос на мгновение задрался вверх, прежде чем погрузиться в воду и исчезнуть навеки.
– Эта скорлупка подвела нас, – с горечью произнес Керморван. – Должно быть, мы еще далеко от Кербрайна. Если бы корпус выдержал еще хотя бы день-другой…
– Ты сам говорил, что такие лодки не годятся для морского плавания, – возразил Элоф. – Лучше считай чудом, что нам удалось проплыть так долго, хотя ваши мореходные навыки, конечно, сыграли не меньшую роль.
– Чудом? – повторила Илс. – Едва ли. Лодки дьюргаров верно служат своим владельцам; при постройке они наделяются свойствами прочности и надежности, благоприятного плавания и безопасной швартовки. Эта лодка сделала все, что могла.
– Да. И я уверен, что она прослужила бы еще дольше, если бы нас не выгнали на берег.
– Выгнали? Ты хочешь сказать, это было сделано умышленно?
Элоф кивнул с серьезным видом:
– За этими существами стоит чья-то воля. Они гнали нас на отмели, как обычно гонят свою добычу.
– Почему ты так уверен? Только потому, что тебе показалось, будто один из них звал тебя по имени?
– Не один, а все вместе, – поправил Элоф. – Было так, словно крики всей стаи слились в один могучий голос… я не могу объяснить.
– Мы знаем, где находимся? – осведомилась Илс.
– Надеюсь, да, – вздохнул Керморван. – Но для уверенности нам все равно придется подняться на прибрежные холмы.
– Но не раньше, чем мы просушим наши вещи, – твердо заявила она.
– И позавтракаем, – добавил Элоф, рывшийся в своем мешке. – Мой друг Рок говорил, что на сытый желудок мир всегда кажется светлее, как бы тяжело ни было на душе.
Коль помираешь с голоду, нет дела до людей,
Надежда может греть сердца, но хлебушек верней!
Они развели костер из плавника с подветренной стороны валуна. Керморван беспокоился, что дым могут заметить с моря, но Элоф надел свою рукавицу и отнял силу у пламени, так что оно лениво потрескивало и не разгоралось, а дым стелился над самой водой, как утренний туман.
Еда и тепло действительно воодушевили их. Отдохнув и хорошенько просушив сапоги, они начали подниматься по склону. Путь занял больше времени, чем казалось сначала, ибо здесь не было троп: трава и кусты пышно разрослись повсюду, и солнце вскоре начало припекать вовсю. Мелкие птахи, синие как сапфиры, перелетали с места на место и щебетали в густой листве. Деревья росли редко и давали мало тени – гораздо чаще попадались пни, наполовину скрытые в высокой траве, сухо шелестевшей под порывами знойного ветра. Путники могли снять куртки и плащи, но не ношу со своих плеч.
– Так вот они какие, Южные Земли! – пропыхтел Элоф. – Просто чудо, что люди могут жить здесь.
– И неудивительно, что у них рыжие волосы, – добавила Илс, прикрывавшая глаза ладонью от яркого света. – Мне кажется, мои волосы вот-вот загорятся!
– Вам следовало бы побывать на дальнем юге, – с невеселой улыбкой отозвался Керморван. – Там солнце высушивает землю так, что она делается твердой, как доска, и трескается от зноя, а трава желтеет, едва успев пробиться наружу. А еще дальше начинаются ужасные бесплодные пустыни, где нет ничего, кроме песка и камня, – барьер, который не может преодолеть ни один человек. Многие, очень многие погибли, пытаясь достигнуть заповедного Юга, или меньшего Бресайхала, о котором говорится в наших преданиях.
– Странно, – пробормотал Элоф. – Разве они не могли просто доплыть туда?
– Теперь они уже в южных водах, – уныло пробормотал Керморван. – Они будут плыть днем и ночью, не останавливаясь, чтобы не позволить нашим кораблям передать весть о вторжении. Значит, нам тоже нужно поспешить!
– Но нас только двое, – возразила Илс. Когда над морем сгустились сумерки, она встала на вахту возле румпеля. – Элоф ничего не смыслит в мореходном деле, а я не привыкла управлять судном в такую качку. Если мы хотим отдохнуть, то нужно где-то причалить к берегу.
Керморван покачал головой:
– Причалить к берегу в этой скорлупке? Не имеет смысла. Скорее всего, мы больше не сможем вывести ее в море. Конечно, будет тяжело, но нам придется потерпеть…
– Научи меня! – попросил Элоф. – Не могу же я просто сидеть и смотреть, как вы двое валитесь с ног от изнеможения!
Керморван с сомнением посмотрел на кузнеца:
– Эта вертлявая посудина – не лучшее место для учебы.
– Лучше неопытный матрос, чем никакого, – настаивал Элоф. – Сначала я могу стоять на вахте, а когда вы решите, что я готов, буду управляться с румпелем.
Так Элоф присоединился к Илс на вахте и впервые начал осваивать моряцкие навыки. Он оказался способным учеником; вскоре ему доверили румпель, а потом и вовсе оставили одного. Он нес вахту в неопределенные часы между светом и темнотой, ибо его зрение, похоже, было острее, чем у любого из его спутников. Ему приходилось не только наблюдать, но и прислушиваться, напрягать все свои чувства, чтобы вовремя угадать перемену в поведении ветра или волн, грозившую гибелью хрупкому суденышку. Чаще всего, однако, он слышал лишь немолчный плеск волн под тонкой обшивкой корпуса, стонавшей и скрипевшей в ответ.
– Сами размеры и малый вес лодки помогают нам, – говорил Керморван. – Чувствуете, как она изгибается и распрямляется всем корпусом? Она движется вместе с волнами, как живое существо, вместо того чтобы противостоять их натиску. Но увы, это долго не продлится. Каждый изгиб немного ослабляет швы, и в трюм попадает новая порция воды. Если они разойдутся, мы мало что сможем сделать для того, чтобы удержаться на плаву. Срок нашего плавания уже предрешен, хотя мы не можем точно узнать его. Нельзя слишком отдаляться от берега.
Это само по себе уже представляло опасность, ибо, как он объяснил Элофу, в прибрежных водах таилось множество угроз для моряков. Отмели коварно поднимались из глубины, а выступающие детали рельефа – утесы, склоны холмов, даже небольшие рощицы – затевали безумные игры с ветром. Что бы ни думали об этом сухопутные жители, моряки считали более безопасным держаться подальше от побережья. Сейчас им приходилось поддерживать неустойчивое равновесие и одновременно следить за опасностями, подстерегавшими на берегу. Однако величайшая угроза пришла со стороны моря, и случилось это во время вахты Элофа, в темный безлунный час перед рассветом.
Начинался двенадцатый день их плавания, и Элоф уже привык к своей нехитрой работе. Ветер, как это часто случалось к утру, совсем стих. Воздух был теплым и неподвижным, а спокойную поверхность нарушала лишь мертвая зыбь, медленная и тяжелая. Она почти беззвучно вздымалась и опускалась под корпусом вялыми, медлительными толчками. В непривычной тишине Элофу послышался какой-то звук. Сначала он доносился приглушенно, как бы с огромного расстояния, но волосы на затылке кузнеца зашевелились от недоброго предчувствия. Ему даже показалось, что Илс приснился кошмар, ибо звук напоминал женские всхлипывания и причитания. Затем раздался глубокий, глухой гул, выходивший далеко за пределы человеческого голоса, словно сами волны стонали под грузом мировых скорбей. Над ним возвысился другой голос – высокий, верещащий напев, безумный или совершенно чуждый человеку, и следующий – тяжелая, ритмичная пульсация, сумрачная и зловещая, напоминавшая биение исполинского сердца. Элоф еще некоторое время стоял неподвижно, затаив дыхание. Ему показалось, что голоса приближаются. Теперь в них слышалось нечто иное…
Он закрепил румпель, побежал на палубу, где спал Керморван, и потряс воина за плечо. Как всегда, тот сразу же проснулся.
– Что случилось? Разошлась обшивка?
– Нет. Звук… странный звук, очень пугающий. Похоже на крики, высокие и низкие одновременно.
– Должно быть, тюлени. – Керморван пожал плечами. – Здесь, на юге, попадаются очень крупные экземпляры.
Элоф покачал головой.
– Я вырос на берегу океана и много раз слышал голоса тюленей, морских львов, даже огромных моржей, обитающих на далеком севере. Послушай и скажи сам!
Керморван прислушался. Его глаза расширились, но прежде, чем он успел что-либо сказать, к ним подбежала взволнованная Илс.
– Вы слышите это? – прошептала она. – Весь корпус дрожит от странных звуков!
– Слышу, – озадаченно отозвался Керморван. – Это ни на что не похоже, но может быть… Илс, я ошибаюсь, или сейчас звук стал громче прямо внизу, под самой ватерлинией?
– Что… да, в самом деле. Они поднимаются из глубины!
Звуки усиливались, их как будто становилось больше. Элофу, охваченному страхом и изумлением, они казались странным неземным хором, сливавшимся в таинственной гармонии, изменчивой и непостоянной, как оттенки Северных Огней. В нем росло ощущение, что мелодия – это еще не все, что зловещие аккорды распадаются на отдельные слоги какого-то могучего искаженного голоса. Речь была протяжной, неясной и расплывчатой, словно чернила, пролитые на бумагу небрежной рукой. Одно-единственное слово проступило из хора и повторялось снова и снова с величественной, вневременной медлительностью; слово, которое он знал очень хорошо.
Элоф ахнул и схватил Керморвана за руку:
– Ты слышишь?
– Я же сказал, что слышу! Что с тобой, Элоф?
– Там не только крики! Ты слышишь… ты разбираешь слово, звучащее в них?
– Слово? – Керморван прислушался. – Нет. Только странные крики, не более того…
Он повернулся, словно пораженный какой-то внезапной мыслью, и вгляделся в темную воду за кормой.
– Не более того, – повторила Илс. – Элоф, что ты слышишь?
Собственный голос показался кузнецу хриплым и невнятным.
– Мое имя, – прошептал он.
– Твое имя? – Илс потрясение замолчала, а звук продолжал усиливаться. Палуба сотрясалась от низкого, грохочущего рыка, который не могло издавать ни одно из известных им живых существ; незакрепленные металлические части дребезжали в такт пронзительному верещащему посвисту, от которого ныли зубы и закладывало уши. Неожиданно Керморван испустил громкий крик и указал на корму. Что-то выпрыгнуло из мертвой зыби, влажно блеснуло в воздухе и шлепнулось обратно со звучным плеском. В спокойных водах началось странное брожение. Путешественники на мгновение увидели проскользнувшую вдоль борта крупную рыбу с шипастыми плавниками. Но когда она исчезла, из воды поднялось нечто неизмеримо больших размеров – громадный бугор грязно-серого цвета, окаймленный белый пеной. Подводный холм двинулся вперед, исчез в высоком гребне следующей волны и вынырнул с обратной стороны, подняв целую тучу брызг.
– Гончие Ниарада! – крикнул Керморван. Он подбежал к мачте и схватил весло, лежавшее на полке внизу. Еще один огромный бугор вспучился не более чем в двадцати ярдах по правому борту. Воин выпрямился в центре палубы, взвалив на плечи длинное весло, готовый прыгнуть к одному или другому борту.
– Вы двое, к румпелю! Держите курс, пока я не позову, и будьте готовы прийти на помощь в любой момент.
Илс и Элоф направились к румпелю, но не успели сделать и нескольких шагов, как из воды за кормой выпрыгнула крупная рыба. Ей не суждено было вернуться в родную стихию. С непринужденным, почти томным изяществом снизу, поднялась громадная голова, вся в клочьях пены, и перехватила тяжелое туловище в падении. Длинные челюсти с рядами загнутых зубов беззвучно разошлись и сомкнулись. Рыба исчезла без следа. Огромное крапчато-серое туловище изогнулось и начало погружаться; движение казалось нескончаемым. Плоский полумесяц хвоста напоследок шлепнул по поверхности, окатив палубу ливнем брызг, и тоже исчез.
– Оно по меньшей мере вдвое длиннее нашей лодки! – прошептала Илс. – Смотрите!
Она вгляделась в серые предрассветные сумерки, где маячили неясные тени.
– Должно быть, там их целые сотни! Все море кишит ими! Керморван, что это за существа?
Воин немного помедлил с ответом.
– Кажется, на северном наречии они называются валфис .
– Киты? – выдохнул Элоф, не отрывавший взгляда от беспокойного моря. Затем он рассмеялся. – Но киты не опасны, если не охотиться на них и не проплывать на пути их стада. Каждый рыбак в моем городке знал об этом!
– Стало быть, они не слышали о гончих Ниарада. Это не огромные мудрые киты, обитатели океанских глубин, и даже не кашалоты. Посмотрите на их головы, клиновидные и заостренные, как наконечник стрелы! Это древние, смертоносные твари, чей разум способен вместить лишь злобу и ненасытный голод. Они стражники владений Ниарада и его охотники. Сейчас было бы весьма кстати, если бы он отозвал их к себе!
– Они выкликали мое имя, – прошептал Элоф.
Раздался звук, похожий на удар грома; едкие брызги фонтаном осыпали их, и огромная зияющая пасть, достаточно широкая, чтобы проглотить человека целиком, распахнулась в нескольких ярдах от кормового планшира. Кривые зубы были широко расставлены и расположены в несколько рядов, словно вершины горного хребта. Они холодно поблескивали, как и глаза над ними, сидевшие глубже и выше, чем у любого другого кита. Крапчато-серое тело было обтянуто не кожей, но чешуйчатой броней – тяжелыми рядами овальных пластин, вросших в морщинистую шкуру. Монстр напоминал бронированную змею толщиной с корпус лодки и почти в три раза длиннее. Какое-то время он лежал на волнах, не охотясь, подобно своим сородичам, а лениво перекатываясь вместе с зыбью. Потом он изогнулся, обнажив белое брюхо и длинные плавники, и холодным взглядом уставился на наблюдателей, стоявших на палубе. Из ноздрей, расположенных в верхней части рыла, вылетели две струи едкого, зловонного пара, а затем голова неспешно погрузилась в воду.
– Оно собирается проплыть под нами! – ахнула Илс. Керморван отрывисто кивнул, но не двинулся с места.
– Ничего не предпринимайте. Его нельзя сердить. Они слишком могучи…
Лодка поднялась на вершине подводного горба. Исполинская спина скользнула под днищем, и на мгновение Элофу показалось, что опасность миновала, но затем маленькое суденышко содрогнулось, завибрировало, и из открытого трюма донесся громкий треск. Румпель выскочил из затвора и бесцельно замотался из стороны в сторону, парус сначала опал, потом снова вздулся с громким хлопком. Доски импровизированного шверца протестующе застонали.
– Эта тварь чешет о нас свою гнусную шкуру! – гневно воскликнула Илс.
– Интересно, это все, что ему нужно от нас? – пробормотал Элоф, которому с трудом удалось выправить румпель.
Но остальные не слышали его, ибо в этот момент тяжкий толчок сотряс корпус по правому борту, и существо целиком появилось из воды. Оно потерлось о доски обшивки с такой силой, что лодка накренилась, и поручни противоположного борта окунулись в бурлящую воду. Быстрым, легким движением Керморван уперся тупым концом весла в серое туловище и с превеликой осторожностью оттолкнулся в сторону.
– Возможно, оно даже не заметит, – начал он, но в следующее мгновение чудовищный хвост снова плеснул по воде. Лодка подлетела на гребне волны, и Керморван упал на мокрую палубу. Звук удара глухо отозвался в трюме, откуда донеслось журчание текущей воды. Казалось, животное ушло на глубину, но Илс предостерегающе вскрикнула и подняла руку. Гончая Ниарада снова поднималась на поверхность, как будто собираясь протаранить маленькое суденышко или расколоть его надвое. Спотыкаясь, Элоф побрел к планширу и выхватил из ножен черный меч. Клинок сердито запел в ответ крепчавшему ветру.
– Ты звал меня? – крикнул кузнец. – Ты пел мое имя? Вот он я! Элоф здесь!
Задержавшись в наивысшей точке подъема, гигантское тело внезапно изогнулось, неуклюже отвернуло в сторону и рухнуло в воду за кормой. Раздался громоподобный всплеск, ливень брызг косой стеной окатил палубу. Суденышко на мгновение застыло на гребне волны, а затем с тошнотворной скоростью нырнуло вниз. Элофа швырнуло на поручни с такой силой, что он едва удержал свой меч. Лодка виляла из стороны в сторону, словно обезумев от происходящего. Керморван обхватил мачту и с усилием выпрямился.
– Мы забираем воду! Поворачивай к берегу!
Скользя и падая, хватаясь за все, что попадалось под руку, он добрался до кормы, где Илс сражалась с румпелем. Они налегли вдвоем, потом Керморван отпустил лебедку, и парус со скрипом начал разворачиваться. Волнение постепенно улеглось. Утренний свет блестел на мокром такелаже и залитой водой палубе, ветер дергал и теребил медленно сохнущий парус. Далеко в море, резвясь и охотясь за крупными рыбами, прыгавшими и искрившимися, как самоцветы в солнечных лучах, остались гончие Ниарада: они больше не обращали внимания на утлое суденышко, устремившееся в последнюю отчаянную гонку к берегу.
Оглядевшись по сторонам, Элоф поразился тому, какое большое расстояние они преодолели буквально за несколько минут. Берег маячил перед ними, еще темный и бесформенный на фоне светлеющего неба. Стычка с левиафанами каким-то образом подтолкнула их к побережью, и он уже мог слышать отдаленный рокот прибоя. Но еще громче плескалась вода в трюме. Элоф повернулся и побежал по кренящейся палубе к носовой каюте, где хранилось все их снаряжение и самое главное – драгоценная латная рукавица. Вода не могла причинить ей вред, но могла похоронить ее на морском дне. К счастью, море еще не добралось дотуда, хотя Элоф мог слышать, как волны бьются в переборку, отделявшую каюту от трюма. Он быстро собрал мешки, запихнув туда остатки продуктов, и поборол желание надеть рукавицу; с ее помощью он мог делать много вещей, но только не плавать. Вместо этого он плотно примотал ее к телу под курткой и поднялся на палубу вместе с багажом. Несмотря на то что он находился внизу лишь короткое время, их положение значительно ухудшилось. Суденышко по-прежнему шло к берегу, но сильно осело, и при каждом нырке с гребня волны из трюма выплескивалось немного воды.
– Своевременная мысль, друг мой! – крикнул Керморван, когда он принайтовил мешки к полке для весел. – Теперь ступай на нос и высматривай место, где мы могли бы причалить.
Элоф не нуждался в таких советах. Он уже перегнулся над планширом и вглядывался в изогнутую линию побережья. Там было что-то похожее на…
– Пляж! – завопил он.
– Где?
– Прямо по курсу, но остерегайтесь бурунов. Вокруг них полно мелей.
– Ничего не поделаешь, – отозвался Керморван. – Уже сейчас корпус начинает раскалываться. Мы тонем!
Нос лодки тяжело зарылся в волну, и Элофу показалось, что сейчас они перевернутся. Отмели шипели и скрежетали по обе стороны от корпуса; лодка дернулась и чуть не застряла, когда что-то с резким скрипом поднялось под форштевнем, но следующая волна приподняла ее и понесла дальше. Они плыли по мутному мелководью, покрытому пенными бурунами и забитому массой гниющих водорослей. Впереди, у подножия высокого и темного склона, выступала полоска галечного пляжа. Внезапно суденышко дернулось еще раз: доски шверца врезались в какое-то мягкое препятствие и застряли там.
– Обруби его! – крикнул Керморван.
Меч Элофа опустился один раз, затем другой, сокрушив поручни, канаты и доски обшивки. Настил высвободился и заплясал на волнах в кильватере. В следующее мгновение кузнецу показалось, что некое чудовище сжало лодку в своих челюстях и с хрустом проломило нос вовнутрь. С визгом лопнули канаты; парус скособочился, мачта сломалась у основания и рухнула на палубу. Все растянулись плашмя на мокрых досках.
Тишина, последовавшая за этим, была оглушительной. Лишь когда Элоф осторожно поднял голову, слух мало-помалу начал возвращаться к нему. Звуки были зловещими – глухой рокот прибоя, крики чаек, плеск воды внизу. Лодка больше не скользила по волнам, но бессмысленно моталась из стороны в сторону, немного поднимаясь и опускаясь. То, что осталось от палубы, уходило из-под ног. Элоф попытался встать и обнаружил, что палуба накренилась вправо под немыслимым углом и остается в таком положении. Он видел, как волны лижут уцелевшие поручни, выглядевшие странно неподвижными.
– Мы причалили, – выдохнул он.
– Лучше сказать, нас вынесло на берег. – Керморван, утиравший кровь из рассеченной брови, одной рукой держался за планшир. – В трюме достаточно воды, чтобы эта скорлупка пошла ко дну и, возможно, утянула нас за собой. Нужно немедленно выбираться на берег.
Элоф кивнул и осторожно выпрямился. Этого движения оказалось достаточно, чтобы корма целиком ушла под воду и больше не поднялась обратно. Илс отвязывала заплечные мешки, упершись ногами в полку для весел. Они разобрали снаряжение и поползли вперед, хватаясь за поручни и вообще за все, за что можно было хвататься. Одна из досок планшира отломилась под рукой Илс, и девушка едва не полетела в воду, но Элоф успел подхватить ее. Нос лодки зарылся в галечную отмель футах в двадцати от пляжа. Им пришлось спуститься вниз по расщепленным планкам обшивки и наполовину добрести, наполовину доплыть до берега. Поднявшись над линией прилива, они рухнули на окатанную гальку, тяжело дыша и чувствуя, как земля, по которой они не ступали уже две недели, мягко вздымается и опадает под ними – настолько их тела привыкли к движению палубы. Через некоторое время Керморван перекатился на бок и сел, глядя на останки лодки. Пока он смотрел, море наконец взяло свое: суденышко соскользнуло с ненадежной опоры, и его разломанный нос на мгновение задрался вверх, прежде чем погрузиться в воду и исчезнуть навеки.
– Эта скорлупка подвела нас, – с горечью произнес Керморван. – Должно быть, мы еще далеко от Кербрайна. Если бы корпус выдержал еще хотя бы день-другой…
– Ты сам говорил, что такие лодки не годятся для морского плавания, – возразил Элоф. – Лучше считай чудом, что нам удалось проплыть так долго, хотя ваши мореходные навыки, конечно, сыграли не меньшую роль.
– Чудом? – повторила Илс. – Едва ли. Лодки дьюргаров верно служат своим владельцам; при постройке они наделяются свойствами прочности и надежности, благоприятного плавания и безопасной швартовки. Эта лодка сделала все, что могла.
– Да. И я уверен, что она прослужила бы еще дольше, если бы нас не выгнали на берег.
– Выгнали? Ты хочешь сказать, это было сделано умышленно?
Элоф кивнул с серьезным видом:
– За этими существами стоит чья-то воля. Они гнали нас на отмели, как обычно гонят свою добычу.
– Почему ты так уверен? Только потому, что тебе показалось, будто один из них звал тебя по имени?
– Не один, а все вместе, – поправил Элоф. – Было так, словно крики всей стаи слились в один могучий голос… я не могу объяснить.
– Мы знаем, где находимся? – осведомилась Илс.
– Надеюсь, да, – вздохнул Керморван. – Но для уверенности нам все равно придется подняться на прибрежные холмы.
– Но не раньше, чем мы просушим наши вещи, – твердо заявила она.
– И позавтракаем, – добавил Элоф, рывшийся в своем мешке. – Мой друг Рок говорил, что на сытый желудок мир всегда кажется светлее, как бы тяжело ни было на душе.
Коль помираешь с голоду, нет дела до людей,
Надежда может греть сердца, но хлебушек верней!
Они развели костер из плавника с подветренной стороны валуна. Керморван беспокоился, что дым могут заметить с моря, но Элоф надел свою рукавицу и отнял силу у пламени, так что оно лениво потрескивало и не разгоралось, а дым стелился над самой водой, как утренний туман.
Еда и тепло действительно воодушевили их. Отдохнув и хорошенько просушив сапоги, они начали подниматься по склону. Путь занял больше времени, чем казалось сначала, ибо здесь не было троп: трава и кусты пышно разрослись повсюду, и солнце вскоре начало припекать вовсю. Мелкие птахи, синие как сапфиры, перелетали с места на место и щебетали в густой листве. Деревья росли редко и давали мало тени – гораздо чаще попадались пни, наполовину скрытые в высокой траве, сухо шелестевшей под порывами знойного ветра. Путники могли снять куртки и плащи, но не ношу со своих плеч.
– Так вот они какие, Южные Земли! – пропыхтел Элоф. – Просто чудо, что люди могут жить здесь.
– И неудивительно, что у них рыжие волосы, – добавила Илс, прикрывавшая глаза ладонью от яркого света. – Мне кажется, мои волосы вот-вот загорятся!
– Вам следовало бы побывать на дальнем юге, – с невеселой улыбкой отозвался Керморван. – Там солнце высушивает землю так, что она делается твердой, как доска, и трескается от зноя, а трава желтеет, едва успев пробиться наружу. А еще дальше начинаются ужасные бесплодные пустыни, где нет ничего, кроме песка и камня, – барьер, который не может преодолеть ни один человек. Многие, очень многие погибли, пытаясь достигнуть заповедного Юга, или меньшего Бресайхала, о котором говорится в наших преданиях.
– Странно, – пробормотал Элоф. – Разве они не могли просто доплыть туда?