Страница:
Мария снова устремилась к лесу и через несколько секунд нырнула под его спасительную сень.
Кауч вбежал на опушку несколькими ярдами левее.
Протяжно завывая двигателями, вертолет опять взмыл вверх, развернулся и бросился за беглецами.
Эта игра в кошки-мышки не могла продолжаться бесконечно. До сих пор беглецам сопутствовало везение, однако ниже по склону альпийский хвойный лес перейдет в открытые луга с редкими одинокими дубами. Вероятно, охотникам это также было известно. Вертолет несся следом. Нечего было и думать о том, чтобы дважды обмануть преследователей одной и той же уловкой. К тому же у Хэнка кончились патроны.
Его взгляд привлекла серебряная полоска, блеснувшая справа. По узкой расселине бежал берущий начало в ледниках горный ручей, вздувшийся от таяния снегов и дождей. Хэнк коленями направил лошадь к воде.
Как только они оказались на берегу, профессор пришпорил Марию. Лошадь тяжело плюхнулась в середину потока, поднимая брызги, однако дальше их пути должны были разойтись.
Хэнк бросил поводья, схватил Кай за руку и, увлекая ее за собой, скатился с седла вниз по течению. Другой рукой ему удалось хлопнуть кобылу по крупу, прощаясь с ней и в то же время пуская ее вперед. Лошадь выбралась на берег, а Хэнка и Кай понесла дальше ледяная вода. Рядом с ними барахтался Кауч. Бурлящий поток подхватил всех и потащил дальше. Хэнка затянуло под воду, и последним, что он услышал, был пронзительный крик девушки.
Отчаянно колотившая ногами Кай вырвалась на поверхность, чувствуя, как ее пятка наткнулась на что-то мягкое. Когда профессор стащил ее с седла, она опешила от неожиданности, но, как только ее атаковал холод, Кай испустила долгий крик, зажатый у нее в груди еще с момента взрыва, прогремевшего несколько часов назад.
И тотчас ей в рот хлынула вода.
Весь воздух из легких ушел на крик, и она начала задыхаться. Стремительный поток закружил ее, швыряя на склизкие камни. Ледяная вода забилась в нос. Затем ее голова снова показалась над поверхностью. Девушка закашлялась и закричала. Чьи-то сильные руки подхватили ее и поволокли к берегу. Кай попыталась выбраться из ручья, однако те же самые руки рывком утянули ее обратно в воду.
– Оставайся здесь! – прошипел профессор Канош.
Он сам тоже наглотался воды, мокрые седые волосы облепили череп. Собака выбралась на валун, все еще оставаясь по грудь в потоке.
– Зачем? – спросила Кай, начиная клацать зубами от холода и ужаса.
Хэнк молча указал вверх.
Поискав глазами, девушка успела заметить вертолет, скрывшийся за гребнем на западе.
– Тепло человеческого тела, – объяснил профессор. – Вот почему за нами так эффективно следили в лесу, вот почему мы никак не могли оторваться от погони. Будем надеяться, преследователи погонятся за разгоряченной Марией в глубь леса.
Кай все поняла.
– А холодная вода ручья помогла нам спрятаться.
– Небольшой трюк. Какими бы мы были индейцами, если бы не смогли перехитрить охотника в лесу?
Несмотря на весь ужас положения, глаза профессора улыбались. Кай почувствовала, как от этого ей становится теплее.
– Пошли, – сказал Канош, помогая ей выбраться из ледяного ручья.
Его собака выбежала на берег и энергично встряхнулась, освобождая шерсть от воды.
Кай попыталась последовать ее примеру: помотала головой, затем потрясла куртку, чтобы изнутри ушел леденящий холод. Одна золотая пластина вывалилась из-за пазухи и упала на землю. Профессор Канош пристально посмотрел на нее, но даже не сделал попытки ее поднять. Кай сама подобрала пластину и убрала ее обратно за пазуху.
Профессор Канош указал вниз по склону.
– Нам нужно двигаться, чтобы согреться.
– Куда идти? – спросила Кай, все еще клацая зубами.
– Первым делом как можно дальше отсюда. Наша уловка обманет охотников только до тех пор, пока Мария не выбежит из леса. Увидев, что в седле у нее никого нет, они тотчас же вернутся назад, и нам нужно позаботиться о том, чтобы к тому времени нас уже и след простыл.
– А дальше что?
– Вернемся к цивилизации. Обратимся за помощью. Окружим себя со всех сторон людьми.
Он решительно направился вниз, следуя по едва различимой оленьей тропе, однако Кай прочитала у него на лице тревогу. Тут она вспомнила, что как раз разговаривала по телефону, когда Канош ее нашел. Дядя Пейнтер – большая шишка в Вашингтоне, занимается чем-то связанным с национальной безопасностью. Конечно, он не такой уж близкий родственник, но все же наполовину дядя с отцовской стороны. Кай виделась с ним лишь несколько раз, последний – на похоронах своего отца. Однако все племя пеко было одной большой семьей. Все были связаны между собой родственными отношениями. У Кай была целая тысяча дядьев и теток. И все знали, что, если с тобой случилась большая неприятность, звонок дяде Кроу поможет уладить дело.
– Я знаю, кто нам сумеет помочь, – сказала девушка.
Не сбавляя шага, она сунула руку в карман джинсов и достала сотовый телефон. После купания в горном ручье из маленького аппарата вытекала вода. Включить его так и не получилось. Нахмурившись, Кай убрала телефон в карман. Впрочем, ей все равно вряд ли удалось бы поймать здесь сигнал. В прошлый раз, выше в горах, ей просто повезло.
Профессор Канош заметил ее бесплодную попытку.
– Ладно, в таком случае первым делом в повестке дня значится телефон, откуда можно будет позвонить, прежде чем охотники снова выйдут на наш след. Даже если для этого придется отдаться в руки полиции штата или Национальной гвардии.
Кай остановилась как вкопанная.
– Но ведь именно они пытались нас убить.
– Нет. Я успел разглядеть их форму. Это определенно солдаты, но они не из Национальной гвардии.
– Тогда кто?
– Быть может, сотрудники какого-то правительственного ведомства или группа наемников, выполняющих выгодный заказ. Как бы то ни было, одно можно сказать точно.
– И что же?
Следующие слова Каноша окатили девушку леденящим холодом, с которым не могло сравниться даже купание в горном ручье.
– Кто бы это ни был, они хотят тебя убить.
8
9
Кауч вбежал на опушку несколькими ярдами левее.
Протяжно завывая двигателями, вертолет опять взмыл вверх, развернулся и бросился за беглецами.
Эта игра в кошки-мышки не могла продолжаться бесконечно. До сих пор беглецам сопутствовало везение, однако ниже по склону альпийский хвойный лес перейдет в открытые луга с редкими одинокими дубами. Вероятно, охотникам это также было известно. Вертолет несся следом. Нечего было и думать о том, чтобы дважды обмануть преследователей одной и той же уловкой. К тому же у Хэнка кончились патроны.
Его взгляд привлекла серебряная полоска, блеснувшая справа. По узкой расселине бежал берущий начало в ледниках горный ручей, вздувшийся от таяния снегов и дождей. Хэнк коленями направил лошадь к воде.
Как только они оказались на берегу, профессор пришпорил Марию. Лошадь тяжело плюхнулась в середину потока, поднимая брызги, однако дальше их пути должны были разойтись.
Хэнк бросил поводья, схватил Кай за руку и, увлекая ее за собой, скатился с седла вниз по течению. Другой рукой ему удалось хлопнуть кобылу по крупу, прощаясь с ней и в то же время пуская ее вперед. Лошадь выбралась на берег, а Хэнка и Кай понесла дальше ледяная вода. Рядом с ними барахтался Кауч. Бурлящий поток подхватил всех и потащил дальше. Хэнка затянуло под воду, и последним, что он услышал, был пронзительный крик девушки.
Отчаянно колотившая ногами Кай вырвалась на поверхность, чувствуя, как ее пятка наткнулась на что-то мягкое. Когда профессор стащил ее с седла, она опешила от неожиданности, но, как только ее атаковал холод, Кай испустила долгий крик, зажатый у нее в груди еще с момента взрыва, прогремевшего несколько часов назад.
И тотчас ей в рот хлынула вода.
Весь воздух из легких ушел на крик, и она начала задыхаться. Стремительный поток закружил ее, швыряя на склизкие камни. Ледяная вода забилась в нос. Затем ее голова снова показалась над поверхностью. Девушка закашлялась и закричала. Чьи-то сильные руки подхватили ее и поволокли к берегу. Кай попыталась выбраться из ручья, однако те же самые руки рывком утянули ее обратно в воду.
– Оставайся здесь! – прошипел профессор Канош.
Он сам тоже наглотался воды, мокрые седые волосы облепили череп. Собака выбралась на валун, все еще оставаясь по грудь в потоке.
– Зачем? – спросила Кай, начиная клацать зубами от холода и ужаса.
Хэнк молча указал вверх.
Поискав глазами, девушка успела заметить вертолет, скрывшийся за гребнем на западе.
– Тепло человеческого тела, – объяснил профессор. – Вот почему за нами так эффективно следили в лесу, вот почему мы никак не могли оторваться от погони. Будем надеяться, преследователи погонятся за разгоряченной Марией в глубь леса.
Кай все поняла.
– А холодная вода ручья помогла нам спрятаться.
– Небольшой трюк. Какими бы мы были индейцами, если бы не смогли перехитрить охотника в лесу?
Несмотря на весь ужас положения, глаза профессора улыбались. Кай почувствовала, как от этого ей становится теплее.
– Пошли, – сказал Канош, помогая ей выбраться из ледяного ручья.
Его собака выбежала на берег и энергично встряхнулась, освобождая шерсть от воды.
Кай попыталась последовать ее примеру: помотала головой, затем потрясла куртку, чтобы изнутри ушел леденящий холод. Одна золотая пластина вывалилась из-за пазухи и упала на землю. Профессор Канош пристально посмотрел на нее, но даже не сделал попытки ее поднять. Кай сама подобрала пластину и убрала ее обратно за пазуху.
Профессор Канош указал вниз по склону.
– Нам нужно двигаться, чтобы согреться.
– Куда идти? – спросила Кай, все еще клацая зубами.
– Первым делом как можно дальше отсюда. Наша уловка обманет охотников только до тех пор, пока Мария не выбежит из леса. Увидев, что в седле у нее никого нет, они тотчас же вернутся назад, и нам нужно позаботиться о том, чтобы к тому времени нас уже и след простыл.
– А дальше что?
– Вернемся к цивилизации. Обратимся за помощью. Окружим себя со всех сторон людьми.
Он решительно направился вниз, следуя по едва различимой оленьей тропе, однако Кай прочитала у него на лице тревогу. Тут она вспомнила, что как раз разговаривала по телефону, когда Канош ее нашел. Дядя Пейнтер – большая шишка в Вашингтоне, занимается чем-то связанным с национальной безопасностью. Конечно, он не такой уж близкий родственник, но все же наполовину дядя с отцовской стороны. Кай виделась с ним лишь несколько раз, последний – на похоронах своего отца. Однако все племя пеко было одной большой семьей. Все были связаны между собой родственными отношениями. У Кай была целая тысяча дядьев и теток. И все знали, что, если с тобой случилась большая неприятность, звонок дяде Кроу поможет уладить дело.
– Я знаю, кто нам сумеет помочь, – сказала девушка.
Не сбавляя шага, она сунула руку в карман джинсов и достала сотовый телефон. После купания в горном ручье из маленького аппарата вытекала вода. Включить его так и не получилось. Нахмурившись, Кай убрала телефон в карман. Впрочем, ей все равно вряд ли удалось бы поймать здесь сигнал. В прошлый раз, выше в горах, ей просто повезло.
Профессор Канош заметил ее бесплодную попытку.
– Ладно, в таком случае первым делом в повестке дня значится телефон, откуда можно будет позвонить, прежде чем охотники снова выйдут на наш след. Даже если для этого придется отдаться в руки полиции штата или Национальной гвардии.
Кай остановилась как вкопанная.
– Но ведь именно они пытались нас убить.
– Нет. Я успел разглядеть их форму. Это определенно солдаты, но они не из Национальной гвардии.
– Тогда кто?
– Быть может, сотрудники какого-то правительственного ведомства или группа наемников, выполняющих выгодный заказ. Как бы то ни было, одно можно сказать точно.
– И что же?
Следующие слова Каноша окатили девушку леденящим холодом, с которым не могло сравниться даже купание в горном ручье.
– Кто бы это ни был, они хотят тебя убить.
8
30 мая, 21 час 18 минут
Солт-Лейк-Сити, штат Юта
– Она хотя бы оставила свой номер? – спросил Пейнтер, забираясь на правое переднее сиденье «шевроле тахо» с правительственными номерами.
Джип стоял на бетонной дорожке рядом с частным «Гольфстримом», на котором они прилетели из Вашингтона.
Ковальски уже устроился за рулем, полностью отодвинув сиденье назад, чтобы разместить свою крупную фигуру. Чун, третий член группы, пересел в вертолет Национальной гвардии, которому предстояло вылететь на место взрыва в Скалистых горах. Однако самому Пейнтеру, прежде чем полностью посвятить себя загадочному взрыву, нужно было решить другую проблему.
Голос Кэт, пришедший по закрытой линии связи, звучал с металлическим дребезгом.
– Это все, чего мне удалось добиться от вашей племянницы. Судя по голосу, она перепугана до смерти. И ей кажется, что вокруг одни враги. Она говорила по одноразовому телефону, но оставила номер своего мобильника и попросила, чтобы вы перезвонили ей, как только приземлитесь.
– Давай номер.
Кэт продиктовала номер. У нее были и другие новости.
– Также поступило донесение от коммандера Пирса. – По ее мрачному тону Пейнтер догадался, что новости эти не из приятных. – Он встретился с Сейхан.
Пейнтер стиснул телефон.
– Она вернулась в Штаты?
– Похоже на то.
Закрыв глаза, Пейнтер вздохнул. Он даже не догадывался о том, что Сейхан снова на американской земле. Впрочем, тут нет ничего удивительного, если вспомнить ее опыт и связи. И все же внезапное появление Сейхан позволяло предположить, что происходит что-то серьезное.
– Что случилось?
– Сейхан утверждает, у нее есть ниточка, ведущая к «Эшелону».
– Какая еще ниточка?
Пейнтер выпрямился на сиденье. Ковальски держал двигатель на холостых оборотах. Кодовое название «Эшелон» применялось для обозначения главарей тайной террористической организации, известной как Гильдия. Пейнтер уже начинал жалеть о том, что покинул Вашингтон.
– Грей не сообщил никаких подробностей. Сказал лишь, что Сейхан нужна его помощь, чтобы получить доступ к Государственному архиву. Сегодня вечером они встречаются с куратором архива.
Пейнтер задумчиво наморщил лоб. Что понадобилось Сейхан в Государственном архиве? В этом архиве собраны все важные рукописи и документы, связанные с историей Америки. Какое отношение это может иметь к Гильдии? Пейнтер взглянул на часы. Времени было половина десятого вечера, то есть в Вашингтоне уже за полночь. Поздновато для встречи с сотрудниками архива.
– Грей обещал перезвонить, как только у него что-нибудь появится. Я буду держать вас в курсе.
– Обязательно. Я посмотрю, можно ли будет уладить это дело с моей племянницей, и завтра утром вернусь в Вашингтон. А до тех пор обороняй крепость.
Кэт закончила разговор, и Пейнтер набрал номер, который запомнил наизусть. После первого же гудка ему ответил торопливый шепот:
– Дядя Пейнтер?
– Кай, ты где?
Молчание затянулось. Пейнтер услышал на заднем плане мужской голос, призывающий Кай ответить.
И все же, когда девушка заговорила, ее слова звучали на грани слез и ужаса:
– Я… мы в Прово. В студенческом городке Университета Бригема Янга. В кабинете профессора Генри Каноша.
Пейнтер прищурился. Почему это имя показалось ему знакомым? И тут он вспомнил доклад, который прочитал по дороге из Вашингтона в Солт-Лейк-Сити, предварительный отчет о событиях в горах. Профессор Канош был близким другом женщины-антрополога, погибшей при взрыве.
Кай, все еще объятая ужасом, продиктовала адрес студенческого городка.
Пейнтер как мог постарался ее успокоить:
– Я буду в Прово через час. – Он знаком показал Ковальски, что нужно выезжать из аэропорта. – Никуда не уходи, пока я не приеду.
В телефоне зазвучал новый голос:
– Мистер Кроу, говорит Хэнк Канош. Вы меня не знаете.
– Вы коллега Маргарет Грантхем. Вы находились на месте взрыва.
Пейнтер поднял с пола чемоданчик и положил его на колени. У него уже имелось предварительное досье на профессора Каноша, как и на многих других, ставших свидетелями взрыва.
Молчание красноречиво показало, что профессор удивлен его осведомленностью, однако дрогнувший голос позволил предположить, что дело не только в удивлении.
– Мэгги… она предпочитала, чтобы ее звали Мэгги.
Голос Пейнтера стал мягче.
– Я разделяю горечь вашей утраты.
– Я вам благодарен, но вы должны знать, что мы с вашей племянницей подверглись нападению, когда спускались с гор. По нам открыл огонь вертолет с опознавательными знаками Национальной гвардии.
– Что?
В докладе Кэт не было ни слова о том, что предполагаемая террористка была обнаружена и уж тем более что кто-то в нее стрелял.
– Но по-моему, на самом деле это была не Национальная гвардия. Эти люди больше напоминали наемников, быть может, охотников за наградой, раздобывших вертолет Национальной гвардии.
Однако Пейнтер не удовлетворился этим объяснением, особенно потому, что о факте обнаружения и стрельбы не было сообщено по официальным каналам. Кто-то другой предпринял попытку задержать или устранить предполагаемую террористку. И это породило новые опасения.
– Профессор Канош, могли ли эти охотники вас опознать?
В голосе Каноша прозвучала неуверенность.
– Я… я так не думаю. Мы в основном скрывались под пологом леса, и я был в шляпе. Но если меня узнали, вы полагаете, нас могут искать здесь? Я об этом не подумал.
– И это совершенно естественно. – «Мания преследования является неотъемлемой составляющей моего ремесла». – Но в качестве дополнительной меры предосторожности не могли бы вы с Кай перебраться в какое-нибудь другое место, не связанное напрямую с вами?
Пейнтер буквально услышал, как в голове у профессора работают шестеренки.
– Я как раз собирался кое-что проверить на кафедре естественных наук, это по соседству, – наконец сказал Канош. – Мы могли бы встретиться там.
– Это было бы просто замечательно.
Получив всю необходимую информацию, Пейнтер окончил разговор. Ковальски уже выехал из аэропорта и направился на юг, в сторону автострады I-15.
– До Прово ехать еще миль сорок, – заметил великан, жуя огрызок незажженной сигары.
Пейнтер прочитал по навигатору ожидаемое время прибытия в конечный пункт.
– Пятьдесят две минуты, – вполголоса пробормотал он.
Оглянувшись на босса, Ковальски выразительно закатил глаза.
– Если нужно, я доеду за сорок две минуты.
Прибавив газу, он вопросительно поднял брови.
Пейнтер поглубже уселся в кресло, с тревогой думая о том, что охотники, возможно, уже вышли на след Кай и профессора.
– Как насчет того, чтобы уложиться в тридцать две минуты?
Хитро усмехнувшись, Ковальски утопил педаль в пол.
– Люблю решать сложные задачки.
Джип резко набрал скорость, и Пейнтера вдавило в спинку сиденья. Хотя ему следовало бы беспокоиться о том, что стрелка спидометра подобралась к отметке сто миль в час, он испытывал облегчение оттого, что приехал в Юту. Это было подтверждением того, что его инстинкты не протухли за время нахождения в подземелье под Смитсоновским институтом.
Здесь назревало что-то крупное.
И возможно, не только здесь.
Пейнтер вспомнил разговор по телефону с Кэт, доложившей о внезапном появлении Сейхан, которая предположительно нашла ниточку, ведущую к истинным главарям Гильдии. Любая информация, просачивавшаяся из этой тайной организации, представляла огромную ценность. Требовалось нечто из ряда вон выходящее, чтобы эти люди ослабили бдительность.
Например, вот такой таинственный взрыв.
Конечно, Пейнтер мог ошибаться, но он не верил в случайные совпадения. И если он прав, то ему повезло: на Восточном побережье новую ниточку будет распутывать один из его лучших людей. Несмотря на поздний час, Грей уже должен был приняться за дело.
Разумеется, если ему удастся полностью сосредоточиться на работе.
Солт-Лейк-Сити, штат Юта
– Она хотя бы оставила свой номер? – спросил Пейнтер, забираясь на правое переднее сиденье «шевроле тахо» с правительственными номерами.
Джип стоял на бетонной дорожке рядом с частным «Гольфстримом», на котором они прилетели из Вашингтона.
Ковальски уже устроился за рулем, полностью отодвинув сиденье назад, чтобы разместить свою крупную фигуру. Чун, третий член группы, пересел в вертолет Национальной гвардии, которому предстояло вылететь на место взрыва в Скалистых горах. Однако самому Пейнтеру, прежде чем полностью посвятить себя загадочному взрыву, нужно было решить другую проблему.
Голос Кэт, пришедший по закрытой линии связи, звучал с металлическим дребезгом.
– Это все, чего мне удалось добиться от вашей племянницы. Судя по голосу, она перепугана до смерти. И ей кажется, что вокруг одни враги. Она говорила по одноразовому телефону, но оставила номер своего мобильника и попросила, чтобы вы перезвонили ей, как только приземлитесь.
– Давай номер.
Кэт продиктовала номер. У нее были и другие новости.
– Также поступило донесение от коммандера Пирса. – По ее мрачному тону Пейнтер догадался, что новости эти не из приятных. – Он встретился с Сейхан.
Пейнтер стиснул телефон.
– Она вернулась в Штаты?
– Похоже на то.
Закрыв глаза, Пейнтер вздохнул. Он даже не догадывался о том, что Сейхан снова на американской земле. Впрочем, тут нет ничего удивительного, если вспомнить ее опыт и связи. И все же внезапное появление Сейхан позволяло предположить, что происходит что-то серьезное.
– Что случилось?
– Сейхан утверждает, у нее есть ниточка, ведущая к «Эшелону».
– Какая еще ниточка?
Пейнтер выпрямился на сиденье. Ковальски держал двигатель на холостых оборотах. Кодовое название «Эшелон» применялось для обозначения главарей тайной террористической организации, известной как Гильдия. Пейнтер уже начинал жалеть о том, что покинул Вашингтон.
– Грей не сообщил никаких подробностей. Сказал лишь, что Сейхан нужна его помощь, чтобы получить доступ к Государственному архиву. Сегодня вечером они встречаются с куратором архива.
Пейнтер задумчиво наморщил лоб. Что понадобилось Сейхан в Государственном архиве? В этом архиве собраны все важные рукописи и документы, связанные с историей Америки. Какое отношение это может иметь к Гильдии? Пейнтер взглянул на часы. Времени было половина десятого вечера, то есть в Вашингтоне уже за полночь. Поздновато для встречи с сотрудниками архива.
– Грей обещал перезвонить, как только у него что-нибудь появится. Я буду держать вас в курсе.
– Обязательно. Я посмотрю, можно ли будет уладить это дело с моей племянницей, и завтра утром вернусь в Вашингтон. А до тех пор обороняй крепость.
Кэт закончила разговор, и Пейнтер набрал номер, который запомнил наизусть. После первого же гудка ему ответил торопливый шепот:
– Дядя Пейнтер?
– Кай, ты где?
Молчание затянулось. Пейнтер услышал на заднем плане мужской голос, призывающий Кай ответить.
И все же, когда девушка заговорила, ее слова звучали на грани слез и ужаса:
– Я… мы в Прово. В студенческом городке Университета Бригема Янга. В кабинете профессора Генри Каноша.
Пейнтер прищурился. Почему это имя показалось ему знакомым? И тут он вспомнил доклад, который прочитал по дороге из Вашингтона в Солт-Лейк-Сити, предварительный отчет о событиях в горах. Профессор Канош был близким другом женщины-антрополога, погибшей при взрыве.
Кай, все еще объятая ужасом, продиктовала адрес студенческого городка.
Пейнтер как мог постарался ее успокоить:
– Я буду в Прово через час. – Он знаком показал Ковальски, что нужно выезжать из аэропорта. – Никуда не уходи, пока я не приеду.
В телефоне зазвучал новый голос:
– Мистер Кроу, говорит Хэнк Канош. Вы меня не знаете.
– Вы коллега Маргарет Грантхем. Вы находились на месте взрыва.
Пейнтер поднял с пола чемоданчик и положил его на колени. У него уже имелось предварительное досье на профессора Каноша, как и на многих других, ставших свидетелями взрыва.
Молчание красноречиво показало, что профессор удивлен его осведомленностью, однако дрогнувший голос позволил предположить, что дело не только в удивлении.
– Мэгги… она предпочитала, чтобы ее звали Мэгги.
Голос Пейнтера стал мягче.
– Я разделяю горечь вашей утраты.
– Я вам благодарен, но вы должны знать, что мы с вашей племянницей подверглись нападению, когда спускались с гор. По нам открыл огонь вертолет с опознавательными знаками Национальной гвардии.
– Что?
В докладе Кэт не было ни слова о том, что предполагаемая террористка была обнаружена и уж тем более что кто-то в нее стрелял.
– Но по-моему, на самом деле это была не Национальная гвардия. Эти люди больше напоминали наемников, быть может, охотников за наградой, раздобывших вертолет Национальной гвардии.
Однако Пейнтер не удовлетворился этим объяснением, особенно потому, что о факте обнаружения и стрельбы не было сообщено по официальным каналам. Кто-то другой предпринял попытку задержать или устранить предполагаемую террористку. И это породило новые опасения.
– Профессор Канош, могли ли эти охотники вас опознать?
В голосе Каноша прозвучала неуверенность.
– Я… я так не думаю. Мы в основном скрывались под пологом леса, и я был в шляпе. Но если меня узнали, вы полагаете, нас могут искать здесь? Я об этом не подумал.
– И это совершенно естественно. – «Мания преследования является неотъемлемой составляющей моего ремесла». – Но в качестве дополнительной меры предосторожности не могли бы вы с Кай перебраться в какое-нибудь другое место, не связанное напрямую с вами?
Пейнтер буквально услышал, как в голове у профессора работают шестеренки.
– Я как раз собирался кое-что проверить на кафедре естественных наук, это по соседству, – наконец сказал Канош. – Мы могли бы встретиться там.
– Это было бы просто замечательно.
Получив всю необходимую информацию, Пейнтер окончил разговор. Ковальски уже выехал из аэропорта и направился на юг, в сторону автострады I-15.
– До Прово ехать еще миль сорок, – заметил великан, жуя огрызок незажженной сигары.
Пейнтер прочитал по навигатору ожидаемое время прибытия в конечный пункт.
– Пятьдесят две минуты, – вполголоса пробормотал он.
Оглянувшись на босса, Ковальски выразительно закатил глаза.
– Если нужно, я доеду за сорок две минуты.
Прибавив газу, он вопросительно поднял брови.
Пейнтер поглубже уселся в кресло, с тревогой думая о том, что охотники, возможно, уже вышли на след Кай и профессора.
– Как насчет того, чтобы уложиться в тридцать две минуты?
Хитро усмехнувшись, Ковальски утопил педаль в пол.
– Люблю решать сложные задачки.
Джип резко набрал скорость, и Пейнтера вдавило в спинку сиденья. Хотя ему следовало бы беспокоиться о том, что стрелка спидометра подобралась к отметке сто миль в час, он испытывал облегчение оттого, что приехал в Юту. Это было подтверждением того, что его инстинкты не протухли за время нахождения в подземелье под Смитсоновским институтом.
Здесь назревало что-то крупное.
И возможно, не только здесь.
Пейнтер вспомнил разговор по телефону с Кэт, доложившей о внезапном появлении Сейхан, которая предположительно нашла ниточку, ведущую к истинным главарям Гильдии. Любая информация, просачивавшаяся из этой тайной организации, представляла огромную ценность. Требовалось нечто из ряда вон выходящее, чтобы эти люди ослабили бдительность.
Например, вот такой таинственный взрыв.
Конечно, Пейнтер мог ошибаться, но он не верил в случайные совпадения. И если он прав, то ему повезло: на Восточном побережье новую ниточку будет распутывать один из его лучших людей. Несмотря на поздний час, Грей уже должен был приняться за дело.
Разумеется, если ему удастся полностью сосредоточиться на работе.
9
30 мая, 23 часа 48 минут
Вашингтон, округ Колумбия
Грей проследовал за Сейхан к величественной колоннаде на фасаде здания Государственного архива. Ночь выдалась прохладной – последнее дуновение зимы перед тем, как начнется душное, влажное вашингтонское лето. В этот поздний час машин на улицах почти не было.
После внезапного появления Сейхан у него дома Грей надел черные брюки, высокие ботинки на шнуровке и футболку с длинным рукавом армейского образца, а также шерстяное пальто по колено. Сейхан, похоже, оставалась бесчувственной к холоду: ее мотоциклетная куртка по-прежнему была расстегнута, открывая тонкую алую блузку с вырезом, под которой виднелся кружевной бюстгальтер. Кожаные штаны обтягивали изгибы тела молодой женщины, однако в ее поведении не было никакого кокетства. Во всех ее движениях сквозила напряженная деловитость. Ее взгляд замечал малейшее колебание ветки, согнутой ветром. Она была подобна рояльной струне, натянутой до предела и готовой вот-вот оборваться. Впрочем, все это было необходимо ей для того, чтобы оставаться в живых.
Они направились к служебному входу в архив со стороны Пенсильвания-авеню. Этот вход выглядел совсем непримечательным по сравнению с огромными бронзовыми дверями главного входа в противоположном конце здания. Тот подъезд вел к центральной ротонде архива, залу, в котором были выставлены оригиналы Декларации независимости, Конституции и Билля о правах, заключенные в стеклянные капсулы, заполненные гелием.
Однако в этот полуночный визит Грея и Сейхан интересовали другие документы. В архиве содержалось свыше десяти миллиардов записей, охватывающих всю американскую историю, четко систематизированных, собранных на девятистах тысячах квадратных футов хранилища. Грей понимал, что без помощи им нужный документ не найти.
Когда они приблизились к входу, дверь перед ними распахнулась. Грей напрягся, но тут на пороге показался худощавый человек и махнул им рукой. Он сердито хмурился. Доктор Эрик Хейсман был одним из кураторов архива и отвечал за историю Америки колониальной эпохи.
– Ваш коллега уже внутри, – вместо приветствия сказал куратор.
У него были белоснежные волосы до плеч и ухоженная эспаньолка. Открывая перед ночными гостями дверь, он нервно теребил очки, висящие на цепочке на шее. Он явно не обрадовался тому, что его вызвали из дома в столь поздний час. Предупрежденный в самую последнюю минуту, куратор был в будничных джинсах и свитере.
Грей обратил внимание на вышитую на свитере эмблему футбольного клуба «Вашингтонские краснокожие» – профиль индейца в головном уборе из перьев. Сейчас этот символ показался ему знаковым, учитывая то, зачем они сюда пришли. Специализацией доктора Хейсмана были отношения молодых американских колоний и коренного населения, встретившего переселенцев в Новом Свете. Как раз такие знания и требовались Грею в его расследовании.
– Прошу за мной, – сказал Хейсман. – Я подготовил комнату рядом с главным хранилищем. Мой помощник принесет любые документы, какие вам понадобятся.
Пройдя в фойе, он обернулся к своим спутникам.
– Все это выходит за рамки установленного порядка. Даже сотрудники Верховного суда запрашивают материалы только в часы работы архива. Было бы гораздо проще, если бы вы сообщили мне о конкретном характере ваших исследований.
Похоже, куратор готов был и дальше отчитывать ночных посетителей, но тут его взгляд случайно остановился на лице Сейхан. То, что он увидел, заставило его умолкнуть и поспешно отвернуться.
Грей посмотрел на молодую женщину. Встретившись с его взглядом, та подняла бровь – воплощение самой невинности. Когда Сейхан отвернулась, Грей заметил у нее под правым ухом небольшой шрам, наполовину прикрытый прядью черных волос. Определенно, шрам был свежий. Куда бы ни завело Сейхан расследование деятельности Гильдии, несомненно, путь этот оказался очень трудным.
Пройдя следом за куратором по лабиринту коридоров, они добрались до маленькой комнаты с большим столом для совещаний посредине и устройствами для чтения микропленок вдоль стены. Там их уже ждали двое. Одной была молодая женщина студенческого возраста с безукоризненной кожей цвета черного дерева. Казалось, она сошла со страниц журнала мод. Прямое черное платье, обтягивающее ее фигуру, только усиливало это впечатление. Идеальная косметика на лице позволяла предположить, что девушка не прохлаждалась дома, когда ее внезапно вызвали на работу.
– Моя помощница Шарин Дюпре. Она свободно говорит на пяти языках, но родным для нее является французский.
– Рада с вами познакомиться, – сказала Шарин.
У нее был низкий бархатный голос, приправленный легким арабским акцентом.
Грей пожал ей руку. «Уроженка Алжира», – заключил он по ее певучему произношению. Хотя эта североафриканская страна стряхнула иго французских колонизаторов еще в начале шестидесятых годов двадцатого века, французский язык по-прежнему оставался широко распространенным среди ее населения.
– Извините, что заставили вас ждать, – сказал Грей.
– Да ничего страшного, – послышался грубоватый ответ с противоположного конца стола. Второй из ожидающих был хорошо знаком Грею. Монк Коккалис, одетый в тренировочный костюм и бейсболку, сидел, положив ноги на стол. Его лицо ярко сияло в свете люминесцентных ламп. Он кивнул на стройную помощницу куратора. – Особенно если учесть, в каком приятном обществе я здесь находился.
Девушка чуть склонила голову, и у нее на лице мелькнула тень улыбки.
Монк прибыл в архив раньше своего коллеги, что и неудивительно, ведь центральное управление «Сигмы» располагалось совсем неподалеку отсюда. Кэт настояла на том, что ее муж должен присоединиться к Грею. Но Грей подозревал, что это поручение обусловлено скорее стремлением убрать Монка подальше, чтобы он не путался под ногами, чем желанием обеспечить прикрытие исследователям.
Все уселись за стол, кроме доктора Хейсмана, который остался стоять, сплетя руки за спиной.
– Быть может, теперь вы наконец объясните, почему нас созвали сюда в этот поздний час?
Грей открыл конверт из плотной бумаги, достал оттуда письмо, написанное по-французски, и протянул его Шарин. Но прежде чем та смогла его взять, Хейсман поспешно наклонился и схватил письмо, одновременно другой рукой водружая очки на место.
– Что это? – спросил куратор, проглядывая страницы. Судя по всему, он не владел французским, однако у него округлились глаза, когда он дошел до подписи под письмом. – Бенджамин Франклин. – Хейсман взглянул на Грея. – Похоже, это его собственноручная подпись.
– Да, это уже установлено, и письмо переведено…
Куратор не дал ему договорить.
– Но это же ксерокопия. Где оригинал?
– Это не имеет значения.
– Для меня имеет! – выпалил Хейсман. – Я прочитал все, написанное рукой Франклина. Но ничего подобного я не видел. Взять хотя бы эти рисунки…
Бросив страницу на стол, он ткнул пальцем в один из набросков.
На рисунке был изображен белоголовый орлан с распростертыми крыльями, сжимающий в одной лапе оливковую ветвь, а в другой – пучок стрел. Очевидно, это был всего лишь эскиз.
К отдельным элементам изображения были сделаны подписи неразборчивыми каракулями.
– Похоже на один из первых эскизов Большой печати Соединенных Штатов. Но это письмо датируется тысяча семьсот семьдесят восьмым годом, то есть оно должно быть написано за несколько лет до того, как впервые был обнародован эскиз Большой печати. Несомненно, речь идет о подделке.
– Нет, это не так, – решительно возразил Грей.
– Позвольте мне… – Шарин осторожно забрала страницы. – Вы сказали, что письмо уже переведено, но я с радостью удостоверю правильность работы.
– Буду вам очень признателен, – сказал Грей.
Хейсман принялся расхаживать вокруг стола.
– Насколько я понимаю, именно содержание этого письма явилось причиной нашей ночной встречи. Быть может, вы объясните, почему то, чей возраст больше двух столетий, не могло подождать до утра?
Впервые заговорила Сейхан. Ее голос прозвучал тихо, но в нем сквозила холодная угроза:
– Потому что ради этих страниц была пролита кровь.
Ее слова мгновенно отрезвили Хейсмана, и он сел за стол.
– Замечательно. Расскажите мне об этом письме.
– Оно из переписки Франклина с одним французским ученым. Человеком по имени Аршар Фортескью. Он входил в группу ученых, объединенных Франклином. Американское общество распространения полезных знаний.
– Да, мне знакомо это общество, – кивнул Хейсман. – Оно входило в состав Американского философского общества, но занималось более конкретной задачей сбора свежих научных идей. Наиболее известны археологические исследования памятников американских индейцев, проведенные этим обществом. В конце концов его члены стали буквально одержимы всем этим. Они раскапывали индейские могилы и погребальные курганы по всем территориям колоний.
Заговорила сидящая рядом Шарин:
– Похоже, именно этому и посвящено письмо. В нем просьба к этому французскому ученому помочь Франклину снарядить экспедицию в Кентукки. – Наморщив лоб, она перевела: – «…Обнаружить и исследовать инд ейский погребальный курган в форме змеи, найти зарытую в нем угрозу Америке».
Девушка оторвалась от письма.
– Похоже, проблема требовала безотлагательного решения.
В доказательство своих слов она провела пальцем по странице, переводя вслух:
– «Мой Дорогой Друг, с прискорбием извещаю Вас о том, что наши надежды на четырнадцатую колонию – Дьявольскую колонию – разбиты. Шаманы союза ирокезов, направлявшиеся на встречу с губернатором Джефферсоном, попали в засаду и были подло перебиты. С их смертью все те, кто обладал знаниями о “великом эликсире” и “бледных индейцах”, перешли в руки Судьбы. Но один шаман, погребенный под грудой трупов, остался жив и перед смертью успел сказать несколько слов, в которых теперь наша единственная надежда. Он рассказал о карте, укрытой внутри черепа рогатого демона, завернутого в разрисованную бизонью шкуру. Череп спрятан в погребальном кургане, священном для племен, живущих в Кентукки. Быть может, рассказы о демонах и утерянных картах были плодом умирающего рассудка, однако мы не можем рисковать. Для нас жизненно необходимо получить эту карту до того, как ее захватит наш Враг. На этом фронте нам удалось обнаружить одну ниточку, ведущую к силам, которые стремятся разбить вдребезги наш молодой союз. Это символ, обозначающий наших врагов».
Девушка повернула страницу так, чтобы стало видно всем. На рисунке был изображен циркуль, установленный на строительном угольнике, а внутри крошечный полумесяц и пятиконечная звездочка.
Шарин подняла голову.
– Похоже на эмблему масонов, но такого варианта – со звездой и полумесяцем – я никогда не видела. А вы?
Вашингтон, округ Колумбия
Грей проследовал за Сейхан к величественной колоннаде на фасаде здания Государственного архива. Ночь выдалась прохладной – последнее дуновение зимы перед тем, как начнется душное, влажное вашингтонское лето. В этот поздний час машин на улицах почти не было.
После внезапного появления Сейхан у него дома Грей надел черные брюки, высокие ботинки на шнуровке и футболку с длинным рукавом армейского образца, а также шерстяное пальто по колено. Сейхан, похоже, оставалась бесчувственной к холоду: ее мотоциклетная куртка по-прежнему была расстегнута, открывая тонкую алую блузку с вырезом, под которой виднелся кружевной бюстгальтер. Кожаные штаны обтягивали изгибы тела молодой женщины, однако в ее поведении не было никакого кокетства. Во всех ее движениях сквозила напряженная деловитость. Ее взгляд замечал малейшее колебание ветки, согнутой ветром. Она была подобна рояльной струне, натянутой до предела и готовой вот-вот оборваться. Впрочем, все это было необходимо ей для того, чтобы оставаться в живых.
Они направились к служебному входу в архив со стороны Пенсильвания-авеню. Этот вход выглядел совсем непримечательным по сравнению с огромными бронзовыми дверями главного входа в противоположном конце здания. Тот подъезд вел к центральной ротонде архива, залу, в котором были выставлены оригиналы Декларации независимости, Конституции и Билля о правах, заключенные в стеклянные капсулы, заполненные гелием.
Однако в этот полуночный визит Грея и Сейхан интересовали другие документы. В архиве содержалось свыше десяти миллиардов записей, охватывающих всю американскую историю, четко систематизированных, собранных на девятистах тысячах квадратных футов хранилища. Грей понимал, что без помощи им нужный документ не найти.
Когда они приблизились к входу, дверь перед ними распахнулась. Грей напрягся, но тут на пороге показался худощавый человек и махнул им рукой. Он сердито хмурился. Доктор Эрик Хейсман был одним из кураторов архива и отвечал за историю Америки колониальной эпохи.
– Ваш коллега уже внутри, – вместо приветствия сказал куратор.
У него были белоснежные волосы до плеч и ухоженная эспаньолка. Открывая перед ночными гостями дверь, он нервно теребил очки, висящие на цепочке на шее. Он явно не обрадовался тому, что его вызвали из дома в столь поздний час. Предупрежденный в самую последнюю минуту, куратор был в будничных джинсах и свитере.
Грей обратил внимание на вышитую на свитере эмблему футбольного клуба «Вашингтонские краснокожие» – профиль индейца в головном уборе из перьев. Сейчас этот символ показался ему знаковым, учитывая то, зачем они сюда пришли. Специализацией доктора Хейсмана были отношения молодых американских колоний и коренного населения, встретившего переселенцев в Новом Свете. Как раз такие знания и требовались Грею в его расследовании.
– Прошу за мной, – сказал Хейсман. – Я подготовил комнату рядом с главным хранилищем. Мой помощник принесет любые документы, какие вам понадобятся.
Пройдя в фойе, он обернулся к своим спутникам.
– Все это выходит за рамки установленного порядка. Даже сотрудники Верховного суда запрашивают материалы только в часы работы архива. Было бы гораздо проще, если бы вы сообщили мне о конкретном характере ваших исследований.
Похоже, куратор готов был и дальше отчитывать ночных посетителей, но тут его взгляд случайно остановился на лице Сейхан. То, что он увидел, заставило его умолкнуть и поспешно отвернуться.
Грей посмотрел на молодую женщину. Встретившись с его взглядом, та подняла бровь – воплощение самой невинности. Когда Сейхан отвернулась, Грей заметил у нее под правым ухом небольшой шрам, наполовину прикрытый прядью черных волос. Определенно, шрам был свежий. Куда бы ни завело Сейхан расследование деятельности Гильдии, несомненно, путь этот оказался очень трудным.
Пройдя следом за куратором по лабиринту коридоров, они добрались до маленькой комнаты с большим столом для совещаний посредине и устройствами для чтения микропленок вдоль стены. Там их уже ждали двое. Одной была молодая женщина студенческого возраста с безукоризненной кожей цвета черного дерева. Казалось, она сошла со страниц журнала мод. Прямое черное платье, обтягивающее ее фигуру, только усиливало это впечатление. Идеальная косметика на лице позволяла предположить, что девушка не прохлаждалась дома, когда ее внезапно вызвали на работу.
– Моя помощница Шарин Дюпре. Она свободно говорит на пяти языках, но родным для нее является французский.
– Рада с вами познакомиться, – сказала Шарин.
У нее был низкий бархатный голос, приправленный легким арабским акцентом.
Грей пожал ей руку. «Уроженка Алжира», – заключил он по ее певучему произношению. Хотя эта североафриканская страна стряхнула иго французских колонизаторов еще в начале шестидесятых годов двадцатого века, французский язык по-прежнему оставался широко распространенным среди ее населения.
– Извините, что заставили вас ждать, – сказал Грей.
– Да ничего страшного, – послышался грубоватый ответ с противоположного конца стола. Второй из ожидающих был хорошо знаком Грею. Монк Коккалис, одетый в тренировочный костюм и бейсболку, сидел, положив ноги на стол. Его лицо ярко сияло в свете люминесцентных ламп. Он кивнул на стройную помощницу куратора. – Особенно если учесть, в каком приятном обществе я здесь находился.
Девушка чуть склонила голову, и у нее на лице мелькнула тень улыбки.
Монк прибыл в архив раньше своего коллеги, что и неудивительно, ведь центральное управление «Сигмы» располагалось совсем неподалеку отсюда. Кэт настояла на том, что ее муж должен присоединиться к Грею. Но Грей подозревал, что это поручение обусловлено скорее стремлением убрать Монка подальше, чтобы он не путался под ногами, чем желанием обеспечить прикрытие исследователям.
Все уселись за стол, кроме доктора Хейсмана, который остался стоять, сплетя руки за спиной.
– Быть может, теперь вы наконец объясните, почему нас созвали сюда в этот поздний час?
Грей открыл конверт из плотной бумаги, достал оттуда письмо, написанное по-французски, и протянул его Шарин. Но прежде чем та смогла его взять, Хейсман поспешно наклонился и схватил письмо, одновременно другой рукой водружая очки на место.
– Что это? – спросил куратор, проглядывая страницы. Судя по всему, он не владел французским, однако у него округлились глаза, когда он дошел до подписи под письмом. – Бенджамин Франклин. – Хейсман взглянул на Грея. – Похоже, это его собственноручная подпись.
– Да, это уже установлено, и письмо переведено…
Куратор не дал ему договорить.
– Но это же ксерокопия. Где оригинал?
– Это не имеет значения.
– Для меня имеет! – выпалил Хейсман. – Я прочитал все, написанное рукой Франклина. Но ничего подобного я не видел. Взять хотя бы эти рисунки…
Бросив страницу на стол, он ткнул пальцем в один из набросков.
На рисунке был изображен белоголовый орлан с распростертыми крыльями, сжимающий в одной лапе оливковую ветвь, а в другой – пучок стрел. Очевидно, это был всего лишь эскиз.
К отдельным элементам изображения были сделаны подписи неразборчивыми каракулями.
– Похоже на один из первых эскизов Большой печати Соединенных Штатов. Но это письмо датируется тысяча семьсот семьдесят восьмым годом, то есть оно должно быть написано за несколько лет до того, как впервые был обнародован эскиз Большой печати. Несомненно, речь идет о подделке.
– Нет, это не так, – решительно возразил Грей.
– Позвольте мне… – Шарин осторожно забрала страницы. – Вы сказали, что письмо уже переведено, но я с радостью удостоверю правильность работы.
– Буду вам очень признателен, – сказал Грей.
Хейсман принялся расхаживать вокруг стола.
– Насколько я понимаю, именно содержание этого письма явилось причиной нашей ночной встречи. Быть может, вы объясните, почему то, чей возраст больше двух столетий, не могло подождать до утра?
Впервые заговорила Сейхан. Ее голос прозвучал тихо, но в нем сквозила холодная угроза:
– Потому что ради этих страниц была пролита кровь.
Ее слова мгновенно отрезвили Хейсмана, и он сел за стол.
– Замечательно. Расскажите мне об этом письме.
– Оно из переписки Франклина с одним французским ученым. Человеком по имени Аршар Фортескью. Он входил в группу ученых, объединенных Франклином. Американское общество распространения полезных знаний.
– Да, мне знакомо это общество, – кивнул Хейсман. – Оно входило в состав Американского философского общества, но занималось более конкретной задачей сбора свежих научных идей. Наиболее известны археологические исследования памятников американских индейцев, проведенные этим обществом. В конце концов его члены стали буквально одержимы всем этим. Они раскапывали индейские могилы и погребальные курганы по всем территориям колоний.
Заговорила сидящая рядом Шарин:
– Похоже, именно этому и посвящено письмо. В нем просьба к этому французскому ученому помочь Франклину снарядить экспедицию в Кентукки. – Наморщив лоб, она перевела: – «…Обнаружить и исследовать инд ейский погребальный курган в форме змеи, найти зарытую в нем угрозу Америке».
Девушка оторвалась от письма.
– Похоже, проблема требовала безотлагательного решения.
В доказательство своих слов она провела пальцем по странице, переводя вслух:
– «Мой Дорогой Друг, с прискорбием извещаю Вас о том, что наши надежды на четырнадцатую колонию – Дьявольскую колонию – разбиты. Шаманы союза ирокезов, направлявшиеся на встречу с губернатором Джефферсоном, попали в засаду и были подло перебиты. С их смертью все те, кто обладал знаниями о “великом эликсире” и “бледных индейцах”, перешли в руки Судьбы. Но один шаман, погребенный под грудой трупов, остался жив и перед смертью успел сказать несколько слов, в которых теперь наша единственная надежда. Он рассказал о карте, укрытой внутри черепа рогатого демона, завернутого в разрисованную бизонью шкуру. Череп спрятан в погребальном кургане, священном для племен, живущих в Кентукки. Быть может, рассказы о демонах и утерянных картах были плодом умирающего рассудка, однако мы не можем рисковать. Для нас жизненно необходимо получить эту карту до того, как ее захватит наш Враг. На этом фронте нам удалось обнаружить одну ниточку, ведущую к силам, которые стремятся разбить вдребезги наш молодой союз. Это символ, обозначающий наших врагов».
Девушка повернула страницу так, чтобы стало видно всем. На рисунке был изображен циркуль, установленный на строительном угольнике, а внутри крошечный полумесяц и пятиконечная звездочка.
Шарин подняла голову.
– Похоже на эмблему масонов, но такого варианта – со звездой и полумесяцем – я никогда не видела. А вы?