Страница:
– Арамейский. На мой взгляд, это образчик ранней талмудической магии, которой занимались вавилонские иудеи.
– Магии? То есть колдовства?
– В каком-то смысле. Такие талисманы ограждали от демонов или являлись призывом о помощи. Археологи уже много лет находят при раскопках подобные артефакты – в основном сосуды, но изредка также и черепа. Две такие реликвии хранятся в Берлинском музее. Остальные находятся в частных собраниях.
– Ну, а эта? Вы сказали, что отец Тараско интересовался колдунами, и можно предположить, его интерес распространялся также и на различные оккультные предметы.
– Возможно. Однако я не думаю, что данный череп является подлинным. Талмудическая магия зародилась в третьем веке нашей эры и уже к седьмому исчезла. – Вигор провел над черепом рукой, словно накладывая на него свое заклятие. – Подозреваю, этот череп не настолько старый. Быть может, в лучшем случае тринадцатый или четырнадцатый век. Я уже отправил один зуб в университетскую лабораторию, чтобы подтвердить свою оценку.
Молодая женщина медленно кивнула, погруженная в задумчивое молчание.
– Но я также изучил эту надпись, – продолжал монсеньор. – Мне хорошо знакома эта разновидность арамейского. Я обнаружил в написании множество вопиющих ошибок – перевернутые диакритические знаки, неправильно расставленные или отсутствующие акценты. Как будто кто-то неумело скопировал оригинальную рукопись, абсолютно не понимая древний язык.
– В таком случае получается, что череп – это подделка?
– Сказать по правде, я считаю, что его создатель не преследовал никаких неблаговидных целей. На мой взгляд, речь шла не столько об обмане, сколько о сохранении. Кто-то опасался, что эти знания будут безвозвратно потеряны, и потому решил сделать копии, чтобы сохранить нечто гораздо более древнее.
– Какие знания?
– Сейчас я к этому подойду.
Протянув руку к ящичку, Вигор извлек второй предмет и положил его на стол рядом с черепом. Это была древняя книга, шириной с локоть и вдвое больше длиной. Она была переплетена в необработанную кожу, страницы скрепляли неровные стежки толстого шнура.
– Это образчик антроподермической библиопегии[1], – объяснил монсеньор.
– И это означает?.. – вопросительно сморщила лицо Рейчел.
– Эта книга переплетена человеческой кожей и сшита человеческими же жилами.
Молодая женщина снова отпрянула назад, однако на этот раз она уже не поспешила вернуться к столу.
– Как вы это определили?
– Пока что это только предположение. Но я отправил образец кожи в ту же лабораторию, что и зуб черепа, на предмет установления возраста и анализа ДНК. – Вигор взял в руки зловещий фолиант. – Я уверен, что моя догадка верна. Я изучил кожу с помощью препарировальной лупы. Поры человеческой кожи существенно отличаются размерами и даже формой от тех, что есть в свиной и телячьей кожах. И если ты присмотришься внимательнее, в середине обложки…
Он провел ногтем по глубокой складке на поверхности обложки.
– При соответствующем увеличении можно рассмотреть фолликулы ресниц.
Его племянница побледнела.
– Ресниц?
– На обложке человеческий глаз, зашитый более тонкими жилами.
Сглотнув подкативший к горлу клубок, молодая женщина спросила:
– Так что же это такое? Какой-то оккультный текст?
– Я тоже так думал, особенно если учесть интерес Иосипа к венгерским колдунам. Но нет, это не рукопись, посвященная демонам. Хотя в определенных кругах текст считается богохульным.
Вигор осторожно раскрыл обложку, следя за тем, чтобы не приложить чрезмерного усилия к переплету. Он показал страницы, написанные на латыни.
– На самом деле это гностическая книга Библии.
Склонившись над манускриптом, Рейчел, хорошо владеющая латынью, перевела вслух первые строчки:
– «Это тайные слова, которые сказал Иисус живой…» – Узнав эти слова, она оглянулась на дядю. – Это же Евангелие от Фомы!
Монсеньор кивнул.
– Апостола, усомнившегося в воскрешении Христа.
– Но почему оно переплетено в человеческую кожу? – с отвращением произнесла Рейчел. – Зачем вашему пропавшему без вести коллеге понадобилось присылать вам такие жуткие вещи?
– В качестве предупреждения.
– Предупреждения о чем?
Вигор снова обратил свое внимание на череп.
– Заклинание, написанное здесь, – это мольба к Господу спасти мир от гибели.
– Хоть я, вне всякого сомнения, полностью поддерживаю это обращение, какое отношение…
Монсеньор не дал ей договорить.
– На черепе, в центре закрученной по спирали надписи, начертана пророческая дата грядущего апокалипсиса. Я перевел число из древнееврейского календаря в современную форму. – Он прикоснулся пальцем к макушке черепа. – Вот почему отец Иосип дал о себе знать и прислал мне эти реликвии.
Рейчел молча ждала его объяснения.
Вигор посмотрел в окно на комету, сияющую на ночном небе, настолько яркую, что в сравнении с ней меркла луна. Когда он увидел зависшую в вышине вестницу судьбы, его охватила дрожь.
– Дата конца света… это будет через четыре дня.
Часть первая
Глава 1
Глава 2
– Магии? То есть колдовства?
– В каком-то смысле. Такие талисманы ограждали от демонов или являлись призывом о помощи. Археологи уже много лет находят при раскопках подобные артефакты – в основном сосуды, но изредка также и черепа. Две такие реликвии хранятся в Берлинском музее. Остальные находятся в частных собраниях.
– Ну, а эта? Вы сказали, что отец Тараско интересовался колдунами, и можно предположить, его интерес распространялся также и на различные оккультные предметы.
– Возможно. Однако я не думаю, что данный череп является подлинным. Талмудическая магия зародилась в третьем веке нашей эры и уже к седьмому исчезла. – Вигор провел над черепом рукой, словно накладывая на него свое заклятие. – Подозреваю, этот череп не настолько старый. Быть может, в лучшем случае тринадцатый или четырнадцатый век. Я уже отправил один зуб в университетскую лабораторию, чтобы подтвердить свою оценку.
Молодая женщина медленно кивнула, погруженная в задумчивое молчание.
– Но я также изучил эту надпись, – продолжал монсеньор. – Мне хорошо знакома эта разновидность арамейского. Я обнаружил в написании множество вопиющих ошибок – перевернутые диакритические знаки, неправильно расставленные или отсутствующие акценты. Как будто кто-то неумело скопировал оригинальную рукопись, абсолютно не понимая древний язык.
– В таком случае получается, что череп – это подделка?
– Сказать по правде, я считаю, что его создатель не преследовал никаких неблаговидных целей. На мой взгляд, речь шла не столько об обмане, сколько о сохранении. Кто-то опасался, что эти знания будут безвозвратно потеряны, и потому решил сделать копии, чтобы сохранить нечто гораздо более древнее.
– Какие знания?
– Сейчас я к этому подойду.
Протянув руку к ящичку, Вигор извлек второй предмет и положил его на стол рядом с черепом. Это была древняя книга, шириной с локоть и вдвое больше длиной. Она была переплетена в необработанную кожу, страницы скрепляли неровные стежки толстого шнура.
– Это образчик антроподермической библиопегии[1], – объяснил монсеньор.
– И это означает?.. – вопросительно сморщила лицо Рейчел.
– Эта книга переплетена человеческой кожей и сшита человеческими же жилами.
Молодая женщина снова отпрянула назад, однако на этот раз она уже не поспешила вернуться к столу.
– Как вы это определили?
– Пока что это только предположение. Но я отправил образец кожи в ту же лабораторию, что и зуб черепа, на предмет установления возраста и анализа ДНК. – Вигор взял в руки зловещий фолиант. – Я уверен, что моя догадка верна. Я изучил кожу с помощью препарировальной лупы. Поры человеческой кожи существенно отличаются размерами и даже формой от тех, что есть в свиной и телячьей кожах. И если ты присмотришься внимательнее, в середине обложки…
Он провел ногтем по глубокой складке на поверхности обложки.
– При соответствующем увеличении можно рассмотреть фолликулы ресниц.
Его племянница побледнела.
– Ресниц?
– На обложке человеческий глаз, зашитый более тонкими жилами.
Сглотнув подкативший к горлу клубок, молодая женщина спросила:
– Так что же это такое? Какой-то оккультный текст?
– Я тоже так думал, особенно если учесть интерес Иосипа к венгерским колдунам. Но нет, это не рукопись, посвященная демонам. Хотя в определенных кругах текст считается богохульным.
Вигор осторожно раскрыл обложку, следя за тем, чтобы не приложить чрезмерного усилия к переплету. Он показал страницы, написанные на латыни.
– На самом деле это гностическая книга Библии.
Склонившись над манускриптом, Рейчел, хорошо владеющая латынью, перевела вслух первые строчки:
– «Это тайные слова, которые сказал Иисус живой…» – Узнав эти слова, она оглянулась на дядю. – Это же Евангелие от Фомы!
Монсеньор кивнул.
– Апостола, усомнившегося в воскрешении Христа.
– Но почему оно переплетено в человеческую кожу? – с отвращением произнесла Рейчел. – Зачем вашему пропавшему без вести коллеге понадобилось присылать вам такие жуткие вещи?
– В качестве предупреждения.
– Предупреждения о чем?
Вигор снова обратил свое внимание на череп.
– Заклинание, написанное здесь, – это мольба к Господу спасти мир от гибели.
– Хоть я, вне всякого сомнения, полностью поддерживаю это обращение, какое отношение…
Монсеньор не дал ей договорить.
– На черепе, в центре закрученной по спирали надписи, начертана пророческая дата грядущего апокалипсиса. Я перевел число из древнееврейского календаря в современную форму. – Он прикоснулся пальцем к макушке черепа. – Вот почему отец Иосип дал о себе знать и прислал мне эти реликвии.
Рейчел молча ждала его объяснения.
Вигор посмотрел в окно на комету, сияющую на ночном небе, настолько яркую, что в сравнении с ней меркла луна. Когда он увидел зависшую в вышине вестницу судьбы, его охватила дрожь.
– Дата конца света… это будет через четыре дня.
Часть первая
Разрушение и огонь
Глава 1
17 ноября, 07 часов 45 минут
по тихоокеанскому поясному времени
Авиабаза Лос-Анджелес
Эль-Сегундо, штат Калифорния
Паника нарастала.
Находясь на наблюдательной площадке над центром управления, Пейнтер Кроу чувствовал отчаяние от того, что внезапно смолкла болтовня находившихся здесь сотрудников. Волнение пробежало по цепочке командования и распространилось на весь Ракетно-космический центр. В столь ранний час здесь присутствовало только высшее руководство базы, а также главы нескольких исследовательских подразделений министерства обороны.
Просторный зал внизу выглядел уменьшенной копией центра управления полетами НАСА. От трех огромных жидкокристаллических экранов на дальней стене расходились ряды компьютерных консолей и пультов управления спутниками. На средний экран была выведена карта мира, исчерченная светящимися линиями, которые отображали траектории двух военных спутников и путь кометы.
На два экрана по бокам выводились в реальном времени кадры, снятые телевизионными камерами спутников. На левом – на фоне открытого космоса медленно перемещался изгиб земной поверхности. На правом – экран заполняло ослепительное сияние хвоста кометы, словно вуалью закрывавшего расположенные за ним звезды.
– Что-то пошло не так, – прошептал Пейнтер.
– Что ты имеешь в виду? – Его начальник стоял рядом с ним на наблюдательной площадке.
Генерал Грегори Меткалф возглавлял УППОНИР, Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ, ведомство в составе Министерства обороны. Выпускник академии Уэст-Пойнт, Меткалф, негр лет пятидесяти с небольшим, был в полной военной форме.
Напротив, на Пейнтере был простой черный костюм, которому придавали еще более небрежный вид высокие ковбойские сапоги. Эти сапоги подарила ему Лиза, которая в настоящий момент отправилась в экспедицию в Нью-Мексико. Наполовину индеец, Кроу, наверное, должен был бы чураться таких сапог, но они ему, наоборот, нравились, особенно из-за того, что напоминали о невесте, с которой он не виделся уже целый месяц.
– Что-то напугало дежурного офицера, – объяснил Пейнтер, указывая на техника, сидевшего за консолью во втором ряду.
В этот момент ведущий специалист проекта присоединился к своему коллеге.
Меткалф небрежно махнул рукой.
– Ребята справятся. Это их работа. Они знают, что делают.
Генерал тотчас же вернулся к прерванному разговору с командующим 50-й космической эскадрильей, базирующейся в Колорадо-Спрингс.
По-прежнему встревоженный, Пейнтер внимательно следил за тем беспокойством, которое нарастало в центре. Его пригласили сюда наблюдать за этой сверхсекретной военной операцией не только потому, что он был директором группы «Сигма», действующей под эгидой УППОНИР, но также потому, что он лично разработал одно из устройств, установленное на борту спутников.
Оба спутника, ИГЭ-1 и ИГЭ-2, были запущены в космос четыре месяца назад. Аббревиатура «ИГЭ» обозначала «интерполяцию геодезического эффекта»; это название было впервые предложено военным астрофизиком, возглавлявшим один из проектов в рамках исследования силы земного притяжения. Ученый намеревался провести полный анализ искривления пространства и времени вокруг Земли, что должно было позволить более точно рассчитывать траектории баллистических ракет и спутников.
Эти работы были амбициозны уже сами по себе, но после того, как пару лет назад двумя астрономами-любителями была обнаружена приближающаяся к Земле комета, проект был спешно переориентирован на новую цель – особенно когда выяснилось, что небесная странница обладает аномальной энергетической сигнатурой.
Пейнтер искоса взглянул на свою соседку слева, отметив, как напряжена гибкая фигура сотрудницы Астрофизической обсерватории Смитсоновского института[2].
Несмотря на свои двадцать три года, доктор Джада Шоу обладала высоким ростом при худощавом телосложении бегуньи. Ее кожа была цвета крепкого кофе, а черные волосы вились короткими жесткими кудрями, подчеркивая длинный изгиб шеи. Одетая в джинсы и белый халат, она стояла, скрестив руки на груди, и нервно покусывала ноготь большого пальца.
Семнадцать месяцев назад молодую ученую-астрофизика похитили из Гарвардского университета и привлекли к этому сверхсекретному военному проекту, создав ей все условия для работы. Очевидно, девушка до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке, хотя и старалась всеми силами это скрыть.
Ничего хорошего в этом не было. У доктора Шоу не было никаких причин так волноваться. Своей работой она уже успела заслужить международное признание. С помощью квантовых уравнений – эти вычисления выходили далеко за рамки научных познаний Пейнтера – молодая астрофизик разработала необычную теорию, связанную с так называемой «темной энергией», таинственной силой, которая составляла три четверти Вселенной и отвечала за ее ускоряющееся расширение в космическом пространстве.
Дальнейшим свидетельством незаурядного дарования доктора Шоу стало то, что она единственная из физиков обратила внимание на небольшие аномалии в поведении приближающейся небесной гостьи, ярко сияющей на ночном небе, кометы, получившей обозначение ИКОН.
Полтора года назад Джада Шоу задействовала новейшую камеру регистрации темной энергии, с матрицей в 570 мегапикселей, разработанную лабораторией Ферми здесь, в Штатах, и установленную в обсерватории в горах Чили. С ее помощью она проследила за продвижением кометы. Именно тогда ей удалось обнаружить аномалии, которые, на ее взгляд, свидетельствовали о том, что комета отражает или сама выделяет темную энергию.
Эти работы тотчас же были засекречены по соображениям национальной безопасности. Подобный источник новой энергии обладал огромным, неограниченным потенциалом – как экономическим, так и военным.
С этого момента сверхсекретный проект ИГЭ перенацелился на одну-единственную задачу: исследование потенциала темной энергии, которой обладала комета. Замысел заключался в том, что ИГЭ-2 предстояло пересечь сияющий хвост кометы, попытаться уловить аномальную энергию, обнаруженную доктором Шоу, и передать ее на второй спутник, кружащийся вокруг Земли.
К счастью, для того, чтобы ИГЭ смог выполнить эту задачу, инженерам пришлось внести лишь самые минимальные изменения в конструкцию спутника, который первоначально создавался для других целей. Изначально в его сердце была установлена идеальная сфера из чистого кварца. Предполагалось, что, когда спутник будет выведен на орбиту, эту сферу раскрутят с целью создания гироскопического эффекта, который можно было бы использовать для съемки искривления пространства и времени вокруг земной массы. Если эксперименты пройдут успешно, луч темной энергии от одного спутника к другому вызовет кратковременное возмущение в этой кривой.
Это был очень смелый эксперимент. Даже кварцевый гироскоп теперь в шутку называли «Глазом Бога». Пейнтер оценил новое прозвище, мысленно представив сверкающую сферу, которая вращается, ожидая возможности заглянуть в тайны Вселенной.
Послышался голос ведущего специалиста:
– Космический аппарат войдет в зону хвоста через десять минут!
Начался обратный отсчет. Взгляд доктора Шоу оставался прикован к потоку данных, бегущему по огромному экрану.
– Директор Кроу, надеюсь, вы ошибались, – сказала Джада. – Относительно того, что возникли какие-то неприятности. Сейчас не время для ошибок, особенно если учесть, что мы собираемся прикоснуться к энергии, связанной с рождением нашей Вселенной.
«В любом случае, – подумал Пейнтер, – теперь уже поздно поворачивать обратно».
07 часов 55 минут
На протяжении шести мучительно долгих минут траектория движения ИГЭ-2 медленно исчезала в глубинах потока ионизированного газа и пыли. Правый экран, тот, на который выводилось изображение с телевизионной камеры спутника, заполнило сплошное белое «молоко». Теперь ИГЭ летел вслепую, полагаясь исключительно на телеметрическую информацию.
Пейнтер попытался охватить сразу все, улавливая царящее в зале возбуждение, ощущая историческое значение момента.
– Я регистрирую выброс энергии в ИГЭ-2! – доложил техник-связист, прильнувший к экрану.
Раздались жидкие восторженные восклицания, однако они быстро затихли, задавленные напряжением текущего момента. Эти данные могли быть ошибочными.
Все взгляды переключились на другую консоль, за которой сидел инженер-штурман, следивший за движениями спутника. Тот покачал головой. Судя по всему, не было никаких свидетельств того, что энергия, перехваченная первым спутником, была передана на его близнец, находящийся на орбите Земли. Внезапно инженер вскочил на ноги.
– Есть что-то! – закричал он.
К нему поспешил главный специалист РКЦ.
Пока все ждали подтверждения, доктор Шоу указала на экран с картой мира, по которому бежали строки телеметрической информации.
– Пока что выглядит многообещающе.
Раз вы так считаете…
В ползущем потоке данных для Пейнтера не было никакого смысла. И теперь этот поток пополз еще быстрее. Прошла еще одна напряженная минута, и стремительно бегущие по экрану цифры слились в сплошную неразборчивую полосу.
Техник-связист вскочил на ноги. На его консоли мелькали сообщения об ошибках и предупреждениях. Он тщетно пытался следить за продвижением спутника сквозь хвост кометы.
– Сэр, уровень энергии здесь зашкаливает, система не справляется с нагрузкой. Что мне делать?
– Немедленно отключить! – приказал главный специалист.
Продолжая стоять, связист быстро застучал по клавиатуре.
– Не получается, сэр! Системы управления и навигации спутника не отвечают.
Огромный экран справа внезапно погас.
– Теперь также пропал сигнал с телекамеры, – добавил техник.
Пейнтер мысленно представил спутник, летящий в пустоте сквозь холодный поток космического мусора, погруженный в кромешную темноту.
– Сэр! – Инженер, управляющий спутником ИГЭ-1, поднял руку, подзывая к себе главного специалиста. – Я только что получил новые показания. Вам нужно на них взглянуть.
Доктор Шоу переместилась к самым перилам, стараясь хоть одним глазом взглянуть на консоль. Пейнтер присоединился к ней, вместе с большинством высших офицеров, находившихся на наблюдательной платформе.
– Геодезический эффект меняется, – объяснил инженер, показывая на монитор. Отклонение ноль целых две десятых процента.
– Это просто невозможно, – пробормотала стоящая рядом с Пейнтером доктор Шоу. – Если только пространственно-временной континуум вокруг Земли не начинает сминаться складкой.
– И посмотрите, – продолжал инженер. – Гироскопический момент «Глаза» усиливается, усиливается значительно больше по сравнению с оценками, полученными перед запуском спутника. Я даже получаю сигнатуру ускорения!
Доктор Шоу крепче стиснула перила ограждения, казалось, готовая прыгнуть вниз.
– Этого не может быть, если только «Глаз» не получает энергию из внешнего источника.
Пейнтер почувствовал, что Джаде хочется во всеуслышание заявить, что причиной этого является темная энергия, но она сдержалась, не спеша делать скоропалительные выводы.
Раздался еще один голос – с поста, обозначенного «КОНТРОЛЬ».
– ИГЭ-1 теряет стабильность орбиты!
Пейнтер повернулся к большому экрану посредине, на который выводились карта мира и траектории спутников. Ровная синусоида ИГЭ-1 заметно исказилась.
– Судя по всему, гироскопические силы внутри спутника выталкивают его с орбиты, – объяснила доктор Шоу. В ее голосе прозвучала паника, к которой примешивалось восторженное возбуждение.
Левый экран показал, что профиль Земли становится больше, заполняя весь монитор, заслоняя черную пустоту открытого космоса. Спутник сошел с орбиты и начал медленное падение обратно в гравитационный колодец, из которого появился.
Передаваемое изображение быстро теряло четкость, заполняясь призрачными тенями, удваивающими и утраивающими картинку. Это говорило о том, что спутник вошел в верхние слои атмосферы. Быстро проносились очертания континентов, клубящиеся облака, ярко-синие просторы океанов. Через мгновение и этот экран также погас.
В центре воцарилась гнетущая тишина.
На экране с картой мира линия движения спутника расщепилась на конце в бахрому – это главный компьютер попытался экстраполировать различные траектории падения, принимая в расчет всевозможные переменные величины: завихрения в верхних слоях земной атмосферы, угол вхождения, скорость, с которой космический аппарат будет разваливаться на части.
– Судя по всему, обломки рассыплются вдоль восточной границы Монголии, – заметил специалист по телеметрической информации. – Возможно, что-то упадет и на Китай.
– Можно не сомневаться, Пекин подберет все до последней пылинки, – проворчал себе под нос командующий 50-й космической эскадрильей.
Пейнтер был с этим согласен. Китай обязательно заметит проносящийся над его территорией поток пылающего космического мусора.
Генерал Меткалф многозначительно посмотрел на Пейнтера. Тот понял, что означает этот взгляд. Новейшие технологии, воплощенные в спутнике, были строго засекречены. Они ни в коем случае не должны попасть в чужие руки.
На какую-то долю секунды левый экран ожил, но тотчас же снова погас – последняя судорога умирающего спутника.
– «Птичка» умерла! – наконец объявил управляющий полетами. – Все передачи прекратились. Теперь это просто падающая каменная глыба.
Поток телеметрической информации на экране с картой мира замедлил свой бег, затем полностью остановился.
Внезапно доктор Шоу схватила Пейнтера за руку.
– Нужно вывести на экран последнее изображение, – сказала она. – То, которое было получено перед самой гибелью спутника.
По-видимому, Джада увидела какую-то аномалию, нечто такое, что вселило в нее ужас.
Меткалф также услышал ее восклицание.
Пейнтер повернулся к своему начальнику.
– Прикажите, чтобы это было выполнено. Нельзя терять ни минуты.
Приказание было быстро передано по цепочке в центр управления. Инженеры и техники засуетились, творя волшебство. Через несколько минут заново оцифрованное, обработанное и подчищенное последнее мелькнувшее изображение опять расцвело на большом экране.
Послышались встревоженные возгласы.
Меткалф склонился к уху Пейнтера.
– Если хотя бы одно дуновение от этого спутника уцелело, его нужно обнаружить любой ценой. Оно ни в коем случае не должно попасть к нашим врагам.
Пейнтер не возражал, полностью согласный со своим начальником.
– У меня уже есть оперативники на месте.
Генерал вопросительно посмотрел на него, без слов вопрошая, как такое оказалось возможно.
Простое везение.
Однако нужно воспользоваться этим благоприятным случаем и тотчас же собрать поисковую команду. И все же Пейнтер молча смотрел на экран, не в силах оторвать от него взгляд.
Это была панорама Восточного побережья Соединенных Штатов, заснятая в то мгновение, когда спутник огненным метеором входил в плотные слои атмосферы. Изображение было достаточно подробным, чтобы разобрать крупнейшие приморские мегаполисы.
Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон.
Все города лежали в дымящихся развалинах.
по тихоокеанскому поясному времени
Авиабаза Лос-Анджелес
Эль-Сегундо, штат Калифорния
Паника нарастала.
Находясь на наблюдательной площадке над центром управления, Пейнтер Кроу чувствовал отчаяние от того, что внезапно смолкла болтовня находившихся здесь сотрудников. Волнение пробежало по цепочке командования и распространилось на весь Ракетно-космический центр. В столь ранний час здесь присутствовало только высшее руководство базы, а также главы нескольких исследовательских подразделений министерства обороны.
Просторный зал внизу выглядел уменьшенной копией центра управления полетами НАСА. От трех огромных жидкокристаллических экранов на дальней стене расходились ряды компьютерных консолей и пультов управления спутниками. На средний экран была выведена карта мира, исчерченная светящимися линиями, которые отображали траектории двух военных спутников и путь кометы.
На два экрана по бокам выводились в реальном времени кадры, снятые телевизионными камерами спутников. На левом – на фоне открытого космоса медленно перемещался изгиб земной поверхности. На правом – экран заполняло ослепительное сияние хвоста кометы, словно вуалью закрывавшего расположенные за ним звезды.
– Что-то пошло не так, – прошептал Пейнтер.
– Что ты имеешь в виду? – Его начальник стоял рядом с ним на наблюдательной площадке.
Генерал Грегори Меткалф возглавлял УППОНИР, Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ, ведомство в составе Министерства обороны. Выпускник академии Уэст-Пойнт, Меткалф, негр лет пятидесяти с небольшим, был в полной военной форме.
Напротив, на Пейнтере был простой черный костюм, которому придавали еще более небрежный вид высокие ковбойские сапоги. Эти сапоги подарила ему Лиза, которая в настоящий момент отправилась в экспедицию в Нью-Мексико. Наполовину индеец, Кроу, наверное, должен был бы чураться таких сапог, но они ему, наоборот, нравились, особенно из-за того, что напоминали о невесте, с которой он не виделся уже целый месяц.
– Что-то напугало дежурного офицера, – объяснил Пейнтер, указывая на техника, сидевшего за консолью во втором ряду.
В этот момент ведущий специалист проекта присоединился к своему коллеге.
Меткалф небрежно махнул рукой.
– Ребята справятся. Это их работа. Они знают, что делают.
Генерал тотчас же вернулся к прерванному разговору с командующим 50-й космической эскадрильей, базирующейся в Колорадо-Спрингс.
По-прежнему встревоженный, Пейнтер внимательно следил за тем беспокойством, которое нарастало в центре. Его пригласили сюда наблюдать за этой сверхсекретной военной операцией не только потому, что он был директором группы «Сигма», действующей под эгидой УППОНИР, но также потому, что он лично разработал одно из устройств, установленное на борту спутников.
Оба спутника, ИГЭ-1 и ИГЭ-2, были запущены в космос четыре месяца назад. Аббревиатура «ИГЭ» обозначала «интерполяцию геодезического эффекта»; это название было впервые предложено военным астрофизиком, возглавлявшим один из проектов в рамках исследования силы земного притяжения. Ученый намеревался провести полный анализ искривления пространства и времени вокруг Земли, что должно было позволить более точно рассчитывать траектории баллистических ракет и спутников.
Эти работы были амбициозны уже сами по себе, но после того, как пару лет назад двумя астрономами-любителями была обнаружена приближающаяся к Земле комета, проект был спешно переориентирован на новую цель – особенно когда выяснилось, что небесная странница обладает аномальной энергетической сигнатурой.
Пейнтер искоса взглянул на свою соседку слева, отметив, как напряжена гибкая фигура сотрудницы Астрофизической обсерватории Смитсоновского института[2].
Несмотря на свои двадцать три года, доктор Джада Шоу обладала высоким ростом при худощавом телосложении бегуньи. Ее кожа была цвета крепкого кофе, а черные волосы вились короткими жесткими кудрями, подчеркивая длинный изгиб шеи. Одетая в джинсы и белый халат, она стояла, скрестив руки на груди, и нервно покусывала ноготь большого пальца.
Семнадцать месяцев назад молодую ученую-астрофизика похитили из Гарвардского университета и привлекли к этому сверхсекретному военному проекту, создав ей все условия для работы. Очевидно, девушка до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке, хотя и старалась всеми силами это скрыть.
Ничего хорошего в этом не было. У доктора Шоу не было никаких причин так волноваться. Своей работой она уже успела заслужить международное признание. С помощью квантовых уравнений – эти вычисления выходили далеко за рамки научных познаний Пейнтера – молодая астрофизик разработала необычную теорию, связанную с так называемой «темной энергией», таинственной силой, которая составляла три четверти Вселенной и отвечала за ее ускоряющееся расширение в космическом пространстве.
Дальнейшим свидетельством незаурядного дарования доктора Шоу стало то, что она единственная из физиков обратила внимание на небольшие аномалии в поведении приближающейся небесной гостьи, ярко сияющей на ночном небе, кометы, получившей обозначение ИКОН.
Полтора года назад Джада Шоу задействовала новейшую камеру регистрации темной энергии, с матрицей в 570 мегапикселей, разработанную лабораторией Ферми здесь, в Штатах, и установленную в обсерватории в горах Чили. С ее помощью она проследила за продвижением кометы. Именно тогда ей удалось обнаружить аномалии, которые, на ее взгляд, свидетельствовали о том, что комета отражает или сама выделяет темную энергию.
Эти работы тотчас же были засекречены по соображениям национальной безопасности. Подобный источник новой энергии обладал огромным, неограниченным потенциалом – как экономическим, так и военным.
С этого момента сверхсекретный проект ИГЭ перенацелился на одну-единственную задачу: исследование потенциала темной энергии, которой обладала комета. Замысел заключался в том, что ИГЭ-2 предстояло пересечь сияющий хвост кометы, попытаться уловить аномальную энергию, обнаруженную доктором Шоу, и передать ее на второй спутник, кружащийся вокруг Земли.
К счастью, для того, чтобы ИГЭ смог выполнить эту задачу, инженерам пришлось внести лишь самые минимальные изменения в конструкцию спутника, который первоначально создавался для других целей. Изначально в его сердце была установлена идеальная сфера из чистого кварца. Предполагалось, что, когда спутник будет выведен на орбиту, эту сферу раскрутят с целью создания гироскопического эффекта, который можно было бы использовать для съемки искривления пространства и времени вокруг земной массы. Если эксперименты пройдут успешно, луч темной энергии от одного спутника к другому вызовет кратковременное возмущение в этой кривой.
Это был очень смелый эксперимент. Даже кварцевый гироскоп теперь в шутку называли «Глазом Бога». Пейнтер оценил новое прозвище, мысленно представив сверкающую сферу, которая вращается, ожидая возможности заглянуть в тайны Вселенной.
Послышался голос ведущего специалиста:
– Космический аппарат войдет в зону хвоста через десять минут!
Начался обратный отсчет. Взгляд доктора Шоу оставался прикован к потоку данных, бегущему по огромному экрану.
– Директор Кроу, надеюсь, вы ошибались, – сказала Джада. – Относительно того, что возникли какие-то неприятности. Сейчас не время для ошибок, особенно если учесть, что мы собираемся прикоснуться к энергии, связанной с рождением нашей Вселенной.
«В любом случае, – подумал Пейнтер, – теперь уже поздно поворачивать обратно».
07 часов 55 минут
На протяжении шести мучительно долгих минут траектория движения ИГЭ-2 медленно исчезала в глубинах потока ионизированного газа и пыли. Правый экран, тот, на который выводилось изображение с телевизионной камеры спутника, заполнило сплошное белое «молоко». Теперь ИГЭ летел вслепую, полагаясь исключительно на телеметрическую информацию.
Пейнтер попытался охватить сразу все, улавливая царящее в зале возбуждение, ощущая историческое значение момента.
– Я регистрирую выброс энергии в ИГЭ-2! – доложил техник-связист, прильнувший к экрану.
Раздались жидкие восторженные восклицания, однако они быстро затихли, задавленные напряжением текущего момента. Эти данные могли быть ошибочными.
Все взгляды переключились на другую консоль, за которой сидел инженер-штурман, следивший за движениями спутника. Тот покачал головой. Судя по всему, не было никаких свидетельств того, что энергия, перехваченная первым спутником, была передана на его близнец, находящийся на орбите Земли. Внезапно инженер вскочил на ноги.
– Есть что-то! – закричал он.
К нему поспешил главный специалист РКЦ.
Пока все ждали подтверждения, доктор Шоу указала на экран с картой мира, по которому бежали строки телеметрической информации.
– Пока что выглядит многообещающе.
Раз вы так считаете…
В ползущем потоке данных для Пейнтера не было никакого смысла. И теперь этот поток пополз еще быстрее. Прошла еще одна напряженная минута, и стремительно бегущие по экрану цифры слились в сплошную неразборчивую полосу.
Техник-связист вскочил на ноги. На его консоли мелькали сообщения об ошибках и предупреждениях. Он тщетно пытался следить за продвижением спутника сквозь хвост кометы.
– Сэр, уровень энергии здесь зашкаливает, система не справляется с нагрузкой. Что мне делать?
– Немедленно отключить! – приказал главный специалист.
Продолжая стоять, связист быстро застучал по клавиатуре.
– Не получается, сэр! Системы управления и навигации спутника не отвечают.
Огромный экран справа внезапно погас.
– Теперь также пропал сигнал с телекамеры, – добавил техник.
Пейнтер мысленно представил спутник, летящий в пустоте сквозь холодный поток космического мусора, погруженный в кромешную темноту.
– Сэр! – Инженер, управляющий спутником ИГЭ-1, поднял руку, подзывая к себе главного специалиста. – Я только что получил новые показания. Вам нужно на них взглянуть.
Доктор Шоу переместилась к самым перилам, стараясь хоть одним глазом взглянуть на консоль. Пейнтер присоединился к ней, вместе с большинством высших офицеров, находившихся на наблюдательной платформе.
– Геодезический эффект меняется, – объяснил инженер, показывая на монитор. Отклонение ноль целых две десятых процента.
– Это просто невозможно, – пробормотала стоящая рядом с Пейнтером доктор Шоу. – Если только пространственно-временной континуум вокруг Земли не начинает сминаться складкой.
– И посмотрите, – продолжал инженер. – Гироскопический момент «Глаза» усиливается, усиливается значительно больше по сравнению с оценками, полученными перед запуском спутника. Я даже получаю сигнатуру ускорения!
Доктор Шоу крепче стиснула перила ограждения, казалось, готовая прыгнуть вниз.
– Этого не может быть, если только «Глаз» не получает энергию из внешнего источника.
Пейнтер почувствовал, что Джаде хочется во всеуслышание заявить, что причиной этого является темная энергия, но она сдержалась, не спеша делать скоропалительные выводы.
Раздался еще один голос – с поста, обозначенного «КОНТРОЛЬ».
– ИГЭ-1 теряет стабильность орбиты!
Пейнтер повернулся к большому экрану посредине, на который выводились карта мира и траектории спутников. Ровная синусоида ИГЭ-1 заметно исказилась.
– Судя по всему, гироскопические силы внутри спутника выталкивают его с орбиты, – объяснила доктор Шоу. В ее голосе прозвучала паника, к которой примешивалось восторженное возбуждение.
Левый экран показал, что профиль Земли становится больше, заполняя весь монитор, заслоняя черную пустоту открытого космоса. Спутник сошел с орбиты и начал медленное падение обратно в гравитационный колодец, из которого появился.
Передаваемое изображение быстро теряло четкость, заполняясь призрачными тенями, удваивающими и утраивающими картинку. Это говорило о том, что спутник вошел в верхние слои атмосферы. Быстро проносились очертания континентов, клубящиеся облака, ярко-синие просторы океанов. Через мгновение и этот экран также погас.
В центре воцарилась гнетущая тишина.
На экране с картой мира линия движения спутника расщепилась на конце в бахрому – это главный компьютер попытался экстраполировать различные траектории падения, принимая в расчет всевозможные переменные величины: завихрения в верхних слоях земной атмосферы, угол вхождения, скорость, с которой космический аппарат будет разваливаться на части.
– Судя по всему, обломки рассыплются вдоль восточной границы Монголии, – заметил специалист по телеметрической информации. – Возможно, что-то упадет и на Китай.
– Можно не сомневаться, Пекин подберет все до последней пылинки, – проворчал себе под нос командующий 50-й космической эскадрильей.
Пейнтер был с этим согласен. Китай обязательно заметит проносящийся над его территорией поток пылающего космического мусора.
Генерал Меткалф многозначительно посмотрел на Пейнтера. Тот понял, что означает этот взгляд. Новейшие технологии, воплощенные в спутнике, были строго засекречены. Они ни в коем случае не должны попасть в чужие руки.
На какую-то долю секунды левый экран ожил, но тотчас же снова погас – последняя судорога умирающего спутника.
– «Птичка» умерла! – наконец объявил управляющий полетами. – Все передачи прекратились. Теперь это просто падающая каменная глыба.
Поток телеметрической информации на экране с картой мира замедлил свой бег, затем полностью остановился.
Внезапно доктор Шоу схватила Пейнтера за руку.
– Нужно вывести на экран последнее изображение, – сказала она. – То, которое было получено перед самой гибелью спутника.
По-видимому, Джада увидела какую-то аномалию, нечто такое, что вселило в нее ужас.
Меткалф также услышал ее восклицание.
Пейнтер повернулся к своему начальнику.
– Прикажите, чтобы это было выполнено. Нельзя терять ни минуты.
Приказание было быстро передано по цепочке в центр управления. Инженеры и техники засуетились, творя волшебство. Через несколько минут заново оцифрованное, обработанное и подчищенное последнее мелькнувшее изображение опять расцвело на большом экране.
Послышались встревоженные возгласы.
Меткалф склонился к уху Пейнтера.
– Если хотя бы одно дуновение от этого спутника уцелело, его нужно обнаружить любой ценой. Оно ни в коем случае не должно попасть к нашим врагам.
Пейнтер не возражал, полностью согласный со своим начальником.
– У меня уже есть оперативники на месте.
Генерал вопросительно посмотрел на него, без слов вопрошая, как такое оказалось возможно.
Простое везение.
Однако нужно воспользоваться этим благоприятным случаем и тотчас же собрать поисковую команду. И все же Пейнтер молча смотрел на экран, не в силах оторвать от него взгляд.
Это была панорама Восточного побережья Соединенных Штатов, заснятая в то мгновение, когда спутник огненным метеором входил в плотные слои атмосферы. Изображение было достаточно подробным, чтобы разобрать крупнейшие приморские мегаполисы.
Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон.
Все города лежали в дымящихся развалинах.
Глава 2
17 ноября, 23 часа 58 минут
по пекинскому поясному времени
Макао, Китайская Народная Республика
Охотясь за призраком, они пересекли половину земного шара.
Следуя за полуночной толпой, коммандер Грей Пирс сошел с парома на залитый ярким светом причал. Быстроходный катамаран совершил переход от Гонконга до полуострова Макао чуть больше чем за час. Стоя в очереди к паспортному контролю, Грей потянулся, разминая затекшую спину.
Туристы в большом количестве стекались на полуостров, чтобы принять участие в красочном фестивале Водяных фонарей, устроенном в честь появившейся в небе кометы. Сегодня ночью устраивались пышные празднования, в воды озер и рек запускали тысячи плавающих фонарей в качестве подношения духам умерших. Сотни огоньков качались даже на волнах вокруг причала, подобно россыпи светящихся цветов.
Стоявший в очереди впереди Грея сморщенный старик держал в руке плетенную из прутьев тростника клетку с живым гусем. И хозяин, и птица выглядели мрачными, что полностью соответствовало настроению Грея, измученного семнадцатичасовой дорогой.
– Почему эта утка все время пялится на меня? – недовольно проворчал Джо Ковальски.
– По-моему, это не просто утка, – ответил Грей.
Верзила Ковальски, одетый в джинсы и длинное пальто, был на голову выше Грея – то есть он возвышался над всеми вокруг. Кое-кто украдкой фотографировал американского гиганта с высеченным из камня лицом и коротким армейским «ежиком» на голове, словно случайно забредшего сюда Годзиллу[3].
Грей повернулся к своему второму спутнику.
– Нам не приходится особенно рассчитывать на то, что наш человек сможет предложить нам что-либо существенное. Ты это понимаешь, не правда ли?
Сейхан пожала плечами, вроде бы равнодушно, однако даже по одной-единственной складке между бровей Грей почувствовал ее внутреннее напряжение. Они проделали столь долгий путь, чтобы лично переговорить с нужным человеком. Для Сейхан эта встреча была последней надеждой выяснить судьбу своей матери, которая бесследно исчезла двадцать два года назад, похищенная из собственного дома во Вьетнаме группой вооруженных людей. Сейхан тогда было девять лет. Долгое время она считала, что ее мать погибла, – до тех пор, пока четыре месяца назад не всплыла новая информация, позволяющая предположить, что мать до сих пор жива. «Сигме» пришлось задействовать все свои собственные ресурсы и связи в разведывательном сообществе, чтобы организовать поиски.
Скорее всего, это был очередной тупик, и тем не менее нужно было убедиться наверняка.
Впереди толпа рассеялась, и Сейхан наконец подошла к посту пограничного контроля. Она была в черных джинсах, высоких ботинках на шнуровке, свободной изумрудно-зеленой блузке в тон глазам и кашемировом жилете, чтобы защититься от ночной прохлады.
По крайней мере, Сейхан не бросалась в глаза здесь, где девяносто девять процентов народу имело азиатское происхождение. Однако поскольку в ее случае к азиатской крови примешивалась еще и европейская, результат получался более выразительным. Узкое лицо с высокими скулами казалось высеченным из бледного мрамора. Миндалевидные глаза сверкали подобно полированному нефриту. Мягкими в ней были только иссиня-черные волосы, ниспадавшие свободными волнами.
Все это не укрылось от внимания пограничника.
Толстый офицер, чье дородное брюшко напирало на пуговицы форменного мундира, уселся прямее, когда Сейхан подошла к нему. Двигаясь с кошачьим изяществом, в равной мере наполненным силой и угрозой, молодая женщина спокойно посмотрела пограничнику в глаза, протягивая свой паспорт. Ее документы, как и документы Грея и Ковальски, были фальшивыми, но они уже прошли более строгий контроль на границе в Гонконге, куда все трое прилетели из Вашингтона.
Ни у Грея, ни у Ковальски, ни тем более у Сейхан не было ни малейшего желания раскрывать китайским властям свое настоящее имя. Грей и Ковальски были сотрудниками «Сигмы», секретного подразделения в составе УППОНИР, занимающегося оперативной работой, которое состояло из бывших бойцов сил специального назначения, дополнительно получивших образование в различных областях науки, для эффективного противодействия глобальному терроризму. Сейхан в прошлом была наемной убийцей, работавшей на международную преступную организацию, до тех пор пока сила обстоятельств не вынудила ее вступить в союз с «Сигмой». Однако формально она так и не стала сотрудницей подразделения, предпочитая оставаться в тени.
по пекинскому поясному времени
Макао, Китайская Народная Республика
Охотясь за призраком, они пересекли половину земного шара.
Следуя за полуночной толпой, коммандер Грей Пирс сошел с парома на залитый ярким светом причал. Быстроходный катамаран совершил переход от Гонконга до полуострова Макао чуть больше чем за час. Стоя в очереди к паспортному контролю, Грей потянулся, разминая затекшую спину.
Туристы в большом количестве стекались на полуостров, чтобы принять участие в красочном фестивале Водяных фонарей, устроенном в честь появившейся в небе кометы. Сегодня ночью устраивались пышные празднования, в воды озер и рек запускали тысячи плавающих фонарей в качестве подношения духам умерших. Сотни огоньков качались даже на волнах вокруг причала, подобно россыпи светящихся цветов.
Стоявший в очереди впереди Грея сморщенный старик держал в руке плетенную из прутьев тростника клетку с живым гусем. И хозяин, и птица выглядели мрачными, что полностью соответствовало настроению Грея, измученного семнадцатичасовой дорогой.
– Почему эта утка все время пялится на меня? – недовольно проворчал Джо Ковальски.
– По-моему, это не просто утка, – ответил Грей.
Верзила Ковальски, одетый в джинсы и длинное пальто, был на голову выше Грея – то есть он возвышался над всеми вокруг. Кое-кто украдкой фотографировал американского гиганта с высеченным из камня лицом и коротким армейским «ежиком» на голове, словно случайно забредшего сюда Годзиллу[3].
Грей повернулся к своему второму спутнику.
– Нам не приходится особенно рассчитывать на то, что наш человек сможет предложить нам что-либо существенное. Ты это понимаешь, не правда ли?
Сейхан пожала плечами, вроде бы равнодушно, однако даже по одной-единственной складке между бровей Грей почувствовал ее внутреннее напряжение. Они проделали столь долгий путь, чтобы лично переговорить с нужным человеком. Для Сейхан эта встреча была последней надеждой выяснить судьбу своей матери, которая бесследно исчезла двадцать два года назад, похищенная из собственного дома во Вьетнаме группой вооруженных людей. Сейхан тогда было девять лет. Долгое время она считала, что ее мать погибла, – до тех пор, пока четыре месяца назад не всплыла новая информация, позволяющая предположить, что мать до сих пор жива. «Сигме» пришлось задействовать все свои собственные ресурсы и связи в разведывательном сообществе, чтобы организовать поиски.
Скорее всего, это был очередной тупик, и тем не менее нужно было убедиться наверняка.
Впереди толпа рассеялась, и Сейхан наконец подошла к посту пограничного контроля. Она была в черных джинсах, высоких ботинках на шнуровке, свободной изумрудно-зеленой блузке в тон глазам и кашемировом жилете, чтобы защититься от ночной прохлады.
По крайней мере, Сейхан не бросалась в глаза здесь, где девяносто девять процентов народу имело азиатское происхождение. Однако поскольку в ее случае к азиатской крови примешивалась еще и европейская, результат получался более выразительным. Узкое лицо с высокими скулами казалось высеченным из бледного мрамора. Миндалевидные глаза сверкали подобно полированному нефриту. Мягкими в ней были только иссиня-черные волосы, ниспадавшие свободными волнами.
Все это не укрылось от внимания пограничника.
Толстый офицер, чье дородное брюшко напирало на пуговицы форменного мундира, уселся прямее, когда Сейхан подошла к нему. Двигаясь с кошачьим изяществом, в равной мере наполненным силой и угрозой, молодая женщина спокойно посмотрела пограничнику в глаза, протягивая свой паспорт. Ее документы, как и документы Грея и Ковальски, были фальшивыми, но они уже прошли более строгий контроль на границе в Гонконге, куда все трое прилетели из Вашингтона.
Ни у Грея, ни у Ковальски, ни тем более у Сейхан не было ни малейшего желания раскрывать китайским властям свое настоящее имя. Грей и Ковальски были сотрудниками «Сигмы», секретного подразделения в составе УППОНИР, занимающегося оперативной работой, которое состояло из бывших бойцов сил специального назначения, дополнительно получивших образование в различных областях науки, для эффективного противодействия глобальному терроризму. Сейхан в прошлом была наемной убийцей, работавшей на международную преступную организацию, до тех пор пока сила обстоятельств не вынудила ее вступить в союз с «Сигмой». Однако формально она так и не стала сотрудницей подразделения, предпочитая оставаться в тени.