Страница:
Он вскочил на ноги и побежал по мостику, стараясь выбраться из опасной зоны. Но поскольку огромный шар продолжал валиться, уже через несколько шагов Грей обнаружил, что мостик вздыбился перед ним почти вертикально и превратился в лестницу. Цепляясь руками за детали металлической конструкции, Грей отталкивался ногами от стоек ограждения. Последний отчаянный бросок вперёд — и он вырвался наконец из тени падающего шара.
«Восьмое яйцо» рухнуло на газон и вдавилось в пропитанную дождём почву. Удар был настолько сильным, что Грея сбросило с мостика. Он полетел вниз и шмякнулся спиной о мокрую траву. На этот раз полет продолжался недолго: к счастью, Грей находился всего в нескольких ярдах от земли.
Опершись на локоть, он приподнялся. Вереница грузовиков с охранниками подалась назад, чтобы не попасть под падающую стальную махину, но они все ещё были здесь. А Грей не мог позволить, чтобы его поймали.
Он со стоном поднялся на ноги и поковылял в ту сторону, где из руин разрушенного взрывами здания поднимались клубы дыма. Только сейчас до его слуха донеслись завывания сирены, раздававшиеся по всей территории базы. На ходу Грей избавился от своего защитного костюма. Под ним оказалась гражданская одежда, и он прицепил к карману рубашки идентификационную карточку, с помощью которой проник на базу. Теперь нужно было как можно скорее добраться до дальней стороны внутреннего двора, до следующего здания, возле которого он оставил свой мотоцикл.
Двухколесная машина оказалась на месте. Перебросив ногу через седло, Грей повернул ключ в замке зажигания, и мотор довольно заурчал, радуясь тому, что его вернули к жизни. Грей потянулся к рукоятке газа, но внезапно остановился. На руле мотоцикла что-то висело. Грей отцепил этот предмет, поглядел на него и сунул в карман.
Черт!..
Он нажал на газ и направил мотоцикл в ближайшую аллею. Путь в данный момент был свободен. Сгорбившись над рулём, Грей пришпорил двигатель и стрелой пролетел между тёмными зданиями. Оказавшись у Портер-стрит, он резко вывернул руль влево, чиркнув коленом по асфальту, когда мотоцикл почти лёг набок. На дороге было всего две машины, но ни одна из них не принадлежала военной полиции, поэтому Грей, заложив ещё один резкий вираж, пронёсся мимо них в направлении другой части базы — Наллин-Понд, которая представляла собой парковую зону с большим количеством лиственных деревьев. Здесь Грей сможет переждать возникший на базе переполох, а потом ускользнёт незамеченным. По крайней мере, сейчас он находился в безопасности.
И все же он по-прежнему ощущал тяжесть предмета, лежавшего в его кармане. Предмета, который кто-то повесил на руль его мотоцикла.
Серебряной цепочки с кулоном в виде дракона.
5 часов 48 минут
Вашингтон, округ Колумбия
Пейнтер отошёл от приборной консоли. Техник засёк побег Грейсона на мотоцикле, после того как тот вырвался из облака дыма и пыли. Логан до сих пор «висел» на телефоне, передавав информацию по засекреченным каналам, забалтывая своих собеседников из Форт-Детрика и внушая им, что ничего особенного не произошло. Эту версию поддержит самое высокое руководство, и происшествие на базе будет списано на плохую ведомственную координацию, скверное качество связи, устаревшее вооружение. Короче, на все, что угодно, но организация «Сигма» не будет упомянута нигде.
Техник поправил наушник:
— Сэр, на проводе директор АПРОП.
— Переключите его на меня, — откликнулся Пейнтер и поднял трубку стоящего рядом с ним телефонного аппарата.
Приложив трубку к уху, он услышал характерный звук включения шифрующего устройства. Затем наступило молчание, от которого по всему телу Пейнтера поползли мурашки, и техник молча кивнул ему, давая понять, что связь установлена. Хотя на линии по-прежнему царило молчание, Пейнтер будто воочию видел своего наставника и командира.
— Директор Макнайт? — осведомился он, думая, что шеф позвонил скорее всего для того, чтобы получить отчёт о проведённой акции.
Выяснилось, что он ошибался.
— Пейнтер, — раздался голос на другом конце линии, — я только что получил разведданные из Германии, и они носят очень тревожный характер. Странная массовая гибель людей в Кёльнском соборе. Мы должны послать туда команду. Не позже вечера.
— Так быстро?
— Подробности я сообщу в течение пятнадцати минут, но учти, команду должен возглавить твой самый лучший агент.
Взгляд Пейнтера был устремлён на монитор с картинкой со спутника. Он смотрел на мотоцикл, мчащийся по холмам, лавирующий между деревьями.
— Пожалуй, у меня есть нужный человек, — проговорил он, — но могу ли я узнать, чем вызвана такая срочность?
— Рано утром поступил звонок с требованием провести расследование необычного происшествия в Германии. В качестве особого условия было выдвинуто участие в нем «Сигмы».
— Требование? От кого?
Что-либо требовать от Макнайта мог только один человек — президент Соединённых Штатов Америки, но и на сей раз предположение Пейнтера оказалось ошибочным.
— От Ватикана, — отрезал директор.
2
Рим, Италия
Обед с мамой и сестрой, судя по всему, полетел к чёртовой матери.
Лейтенант Рейчел Верона спустилась по узкой лестнице, которая вела глубоко в подземелье базилики Святого Климента. Раскопки под знаменитой церковью продолжались уже более двух месяцев, а проводила их маленькая группа археологов из университета Неаполя.
— Lasciate ogni speranza… — пробормотала себе под нос Рейчел.
Профессор Лена Джованна, руководитель раскопок, а сегодня — её гид по подземным катакомбам, с удивлением посмотрела на неё. Это была высокая женщина в возрасте далеко за пятьдесят лет, но из-за сильной сутулости она казалась старше и ниже ростом. Профессор Джованна устало улыбнулась:
— Я вижу, вы знаете Данте Алигьери, причём в оригинале, никак не меньше! «Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate» — «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Рейчел смутилась. Согласно Данте, эта фраза была начертана на вратах преисподней. Ей не хотелось, чтобы её слова были услышаны, но здешняя акустика подвела.
— Извините, если я вас обидела, профессор, — извиняющимся тоном сказала она.
Её спутница только поцокала языком и добродушно ответила:
— Не стоит извиняться, лейтенант. Наоборот, для меня является приятным сюрпризом, что хоть кто-то из карабинеров способен бегло говорить на латыни. Тем более человек, который работает на Tutela Patrimonio Culturale — Управление по охране культурных ценностей.
Рейчел прекрасно понимала причину этого небольшого недоразумения. Большинство людей воспринимали карабинеров плоско и однозначно: мужчины и женщины в форме и с оружием патрулируют улицы и охраняют здания. Однако сама она пришла работать в полицию, окончив университет и имея степень в области психологии и истории. Рейчел пригласили в корпус карабинеров, когда она была ещё студенткой, и после университета она провела два года в специальном учебном заведении для офицеров полиции, изучая международное законодательство. После этого Рейчел оказалась в распоряжении генерала Ренде, возглавлявшего спецподразделение карабинеров по борьбе с кражами произведений искусства и предметов старины.
Сойдя с последней ступени лестницы, Рейчел ступила в глубокую лужу затхлой воды. В результате грозы, бушевавшей над Римом на протяжении нескольких последних дней, городские подвалы сильно затопило. Она с грустью посмотрела себе под ноги. Что ж, не так уж и глубоко — всего по щиколотки.
Ей одолжили резиновые сапоги размера на три больше, вероятно мужские, а собственные туфли-лодочки от Феррагамо, подарок мамы на день рождения, она держала в руке. Рейчел не решилась оставить их на лестнице — слишком много кругом ворья. Если бы эти туфли украли или она испортила бы их, мама замучила бы её упрёками.
А вот на профессоре Джованне был рабочий комбинезон — гораздо более подходящая одежда для путешествий по затопленному водой подземелью, нежели голубые слаксы и шёлковая блузка в цветочек, надетые на Рейчел. Однако когда четверть часа назад её пейджер разразился истеричным пиканьем, она направлялась на давно планировавшийся обед с мамой и сестрой, и у неё не было времени, чтобы вернуться домой и переодеться в служебную форму. По крайней мере, если она все ещё надеялась успеть на званый обед.
Поэтому она направилась прямиком сюда и была встречена парой местных карабинеров. Рейчел оставила их в базилике, а сама приступила к первоначальной стадии расследования совершённого похищения.
Но с другой стороны, Рейчел была даже довольна тем, что обстоятельства помешали ей встретиться с мамой и сестрой. Она долго откладывала неизбежное объяснение с матерью по поводу того, что между ней и Джино все закончилось. Её теперь уже бывший любовник ушёл от неё месяц назад. Рейчел словно наяву видела укоризненный взгляд матери, словно говорящий: «Я же тебя предупреждала… », хотя на самом деле вслух эта фраза так никогда и не будет произнесена. А её старшая сестра, вышедшая замуж три года назад, будет сидеть, многозначительно крутить на пальце обручальное кольцо с бриллиантом и скорбно кивать головой, молчаливо соглашаясь с матерью.
Они обе не одобряли выбор профессии Рейчел. «Как ты собираешься удержать мужчину, который окажется рядом с тобой? — нараспев говорила мама. — Ты накоротко остригла свои изумительные волосы, ты спишь с пистолетом под подушкой. Какой мужчина станет терпеть такое?»
Именно по этой самой причине Рейчел очень редко навещала своих родственников, обитавших в пригороде Рима — местечке под названием Кастельгандольфо, неподалёку от летней резиденции Папы, где их семья поселилась после Второй мировой войны.
Из всех родичей её понимал только один человек — бабушка. Они с Рейчел одинаково любили предметы старины и стрелковое оружие. Ещё маленькой Рейчел жадно слушала рассказы бабушки о войне: страшные истории, окаймлённые кружевом специфического юмора. В тумбочке бабули до сих пор лежал смазанный и отполированный немецкий «Люгер Р-08», реликт последней войны, украденный у фашистов во время бегства их семьи от нацистов. Нет, бабуля была не из тех старушек, которые тратят оставшиеся им дни на вязание.
— Ну вот мы и пришли, — сказала профессор Джованна, шлёпая по лужам. — Мои ученики следят за тем, чтобы здесь все было в порядке.
Идя следом за своим проводником, Рейчел подошла к низкому дверному проёму и, нагнувшись, вошла внутрь. Освещённое неровным, мигающим светом карбидных фонарей, это помещение больше напоминало пещеру. Высоко над их головами свод изгибался куполом, выложенным из огромных кусков отёсанного вулканического туфа. Рукотворный грот. Древнеримское святилище.
Вытаскивая ноги из липкой грязи, Рейчел постоянно чувствовала махину базилики над своей головой. Возведённая в XII веке в честь святого Климента, эта церковь была построена на месте другого святилища, сооружённого ещё в IV веке от Рождества Христова. Но и это древнее святилище скрывало в себе тёмную тайну, поскольку располагалось на руинах древнеримских сооружений, в том числе и языческого храма, создание которых датировалось I веком. Такие «надстройки» — один храм поверх другого — были обычным явлением: новая религия хоронила под собой прежнюю.
Рейчел почувствовала знакомую дрожь. Это чувство не раз посещало её в моменты, когда она соприкасалась с его величеством Временем, ощущая его многотонный груз. Хотя один век хоронил под собой другой, они все присутствовали здесь: история человечества, запечатлённая в камне и молчании. В этом храме царила торжественность не меньшая, чем в том, что находился наверху.
— Это — мои студенты, — сказала профессор Джованна. — Тиа и Роберто.
Проследив за взглядом спутницы, Рейчел с трудом разглядела в полутьме силуэты двух людей, темноволосых и одетых в одинаковые рабочие комбинезоны. Они были заняты тем, что прикрепляли ярлыки к осколкам разбитой древней вазы, но теперь поднялись на ноги, чтобы поздороваться с пришедшими. В правой руке Рейчел были по-прежнему зажаты её туфли, поэтому она протянула левую и обменялась со студентами рукопожатиями. На вид им нельзя было дать больше пятнадцати лет, но, возможно, дело было в том, что после того, как Рейчел отпраздновала своё тридцатилетие, все остальные стали казаться ей сосунками.
— Сюда, — сказала профессор, ведя Рейчел к алькову в дальней стене помещения. — Воры, по-видимому, проникли внутрь во время вчерашней грозы.
Профессор Джованна направила луч фонарика на мраморную статую, стоявшую в дальней нише. Она была примерно в метр высотой. Точнее, была бы, если бы имела голову. Теперь от неё остались лишь торс, ноги и горделиво торчащий вперёд каменный пенис. Древнеримский бог плодородия.
Женщина-учёный горестно покачала головой:
— Какая трагедия! Это было единственное скульптурное изваяние, которое мы обнаружили здесь в полной сохранности.
Рейчел понимала отчаяние, испытываемое женщиной. Протянув руку, она пробежалась пальцами по месту скола на шее статуи и ощутила характерные неровности.
— Слесарная ножовка, — констатировала она.
Это было орудие современных расхитителей гробниц, простое в использовании и достаточно компактное, чтобы его можно было легко спрятать. С помощью этого немудрящего инструмента воры крали, уродовали и уничтожали произведения древнего искусства по всему Риму. Вандалам требовалось совсем немного времени, чтобы вытащить ножовку из складок одежды и отпилить часть ценной статуи или другого предмета. Случалось, они делали это даже в те короткие минуты, когда гид или куратор выставки оборачивался к ним спиной.
Игра стоила свеч. Незаконный оборот предметов старины оказался весьма доходным бизнесом и по прибыльности уступал лишь торговле наркотиками, отмыванию денег и контрабанде оружия. Именно поэтому в 1992 году военные приняли решение создать спецподразделение по борьбе с кражами произведений искусства и предметов старины, которое ещё называли «полицией культурного наследия». Работая рука об руку с Интерполом, сотрудники подразделения пытались положить конец этой вакханалии вандализма.
Рейчел наклонилась к подножию статуи и снова ощутила знакомое жжение внизу живота. Нет, с самочувствием у неё все было в порядке, но она испытывала эту почти физическую боль каждый раз, когда видела, как — пусть по крохам, по небольшим кусочкам — растаскивается, уничтожается многовековая римская история. Это было преступление против самого времени.
— Ars longa, vita brevis, — прошептала она афоризм Гиппократа, один из её любимых: «Жизнь коротка, искусство вечно».
— Действительно, — подтвердила профессор страдальческим голосом, — это была уникальная находка. Великолепно сохранившийся мрамор, тонкая работа поистине выдающегося мастера. И так изуродовать её!
— А почему эти гады не забрали всю статую? — спросила студентка по имени Тиа. — Тогда она хотя бы целой осталась!
Рейчел постучала одной из своих туфель по мраморному пенису скульптуры и ответила:
— Несмотря на то что здесь статуя выглядит сравнительно небольшой, она все же слишком велика для того, чтобы таскаться с ней по городу. У воров, по всей видимости, уже имелся покупатель, причём наверняка иностранец. Одну только голову проще перевезти через границу, чем всю скульптуру.
— Есть ли какая-нибудь надежда на то, что пропажа будет обнаружена? — с тревогой спросила профессор Джованна.
Рейчел не хотела давать несбыточных обещаний. Из шести тысяч предметов старины, похищенных в прошлом году, обнаружены были считанные единицы.
— Мне понадобится фотография статуи в нетронутом виде для отправки в Интерпол, причём желательно, чтобы хорошо была видна голова.
— У нас есть база данных изображений в цифровом формате, — сказала профессор Джованна. — Я могу переслать вам снимки по электронной почте.
Рейчел кивнула и снова перевела взгляд на обезглавленную статую.
— А может быть, Роберто сам сообщит нам о том, что он сделал с головой статуи? — спросила вдруг она.
Взгляд профессора метнулся к молодому человеку. Роберто сделал шаг назад.
— Ч-ч-что?.. — Его взгляд заметался по помещению, а потом остановился на лице преподавателя. — Профессор… честное слово… Я ничего не знаю! Это безумие какое-то!
Рейчел продолжала смотреть на статую, размышляя о том, вернуться ли на работу или рискнуть, предприняв мгновенную атаку прямо здесь. Первый вариант повлечёт за собой нескончаемые допросы, груду бумажной работы. Женщина закрыла глаза и подумала об обеде, на который она уже опоздала. Кроме того, если она хочет обнаружить пропавшую голову, от быстроты её действий также очень многое зависит.
Открыв глаза, она заговорила, словно обращаясь к статуе:
— Известно ли вам, что шестьдесят четыре процента краж предметов старины совершаются теми, кто непосредственно работает на раскопках?
С этими словами она повернулась к троице археологов. Профессор Джованна нахмурилась:
— Не думаете же вы на самом деле, что Роберто…
— Когда была обнаружена статуя? — задала вопрос Рейчел.
— Э-э-э… два дня назад. Но я поместила сообщение о нашей находке и её изображение на интернет-сайте университета Неаполя, так что о ней многие знали.
— А сколько людей знали о том, что во время последней грозы раскопки не будут охраняться? — Рейчел не спускала глаз с молодого человека. — Роберто, вам есть что сказать?
Его лицо выражало крайнюю степень растерянности и смущения.
— Нет… я… я не имею с этим ничего общего. Рейчел отцепила от пояса рацию.
— В таком случае вы, полагаю, не будете возражать, если мы обыщем ваше жилище? А вдруг нам удастся обнаружить там ножовку с остатками мраморной пыли?
В его глазах вспыхнул злой огонёк.
— Я… я… — начал он, но Рейчел не дала ему договорить.
— Пять лет тюремного заключения! — отчеканила она. — Минимум!
В колеблющемся свете фонариков было видно, как побледнел парень.
— Если вы добровольно поможете следствию, я обещаю, что по отношению к вам будет проявлено снисхождение.
Роберто помотал головой, и было непонятно, от чего он отказывается.
— Ну что ж, я предоставила вам шанс, но вы им не воспользовались.
Рейчел поднесла рацию к губам и нажала кнопку. Под сводчатыми стенами раздался шипящий звук радиопомех.
— Нет! — крикнул Роберто, подняв руку и делая ей знак остановиться.
Для Рейчел это не стало неожиданностью. Молодой человек потупился. Воцарилось долгое молчание, и Рейчел не стала нарушать его. Она хотела, чтобы юный преступник сделал признание без её принуждения.
Наконец Роберто всхлипнул и заговорил прерывающимся голосом:
— У меня… были долги… Карточные долги… У меня не оставалось выбора…
— Боже милостивый! — выдохнула профессор Джованна и приложила ладонь ко лбу. — Роберто, как же ты мог!
У студента не было ответа.
Рейчел могла представить себе, какое давление оказали на юношу те, кто организовал это похищение. Это было обычным явлением, именно так делались подобные чёрные дела. Парень стал всего лишь маленькой ячейкой в огромной, широко раскинутой сети, организации столь мощной, что выкорчевать окончательно её, наверное, не удастся никогда. Максимум, на что могла надеяться Рейчел, это своевременно срезать новые побеги ядовитого куста.
Она снова поднесла рацию к губам:
— Карабинер Джерардо, я поднимаюсь наверх кое с кем, у кого может быть дополнительная информация в связи с пропажей.
— Вас понял, лейтенант, — прозвучал голос из рации. Рейчел выключила рацию. Роберто стоял, закрыв лицо руками. Его карьере учёного пришёл конец.
— Как вы узнали? — спросила профессор.
Рейчел не сочла нужным пускаться в долгие объяснения относительно того, что члены преступных группировок постоянно — уговорами, подкупом, угрозами — вовлекали в орбиту своей криминальной деятельности людей, занятых на археологических раскопках. Это была весьма распространённая практика, причём в сети, расставленные преступниками, попадали в первую очередь слабовольные или наивные люди.
Она отвернулась от Роберто. Зачастую, как случилось сейчас, для того чтобы раскрыть преступление по горячим следам, Рейчел было достаточно определить, кто среди археологов является слабым звеном. Что касается этого парня, то у неё не было никаких особых оснований подозревать именно его. Она всего лишь выдвинула предположение и слегка надавила на Роберто.
Да, существовал определённый риск того, что она поторопилась. В этом случае Рейчел потерпела бы фиаско. А вдруг преступником оказался бы не Роберто, а Тиа? Воспользовавшись тем, что Рейчел пустилась по ложному следу, девушка преспокойно сумела бы передать украденный раритет покупателю. А если бы злоумышленником оказалась профессор Джованна, решившая подработать на продаже собственных археологических открытий? Одним словом, существовало множество факторов, которые могли бы пустить насмарку едва начавшееся расследование, однако Рейчел умела рисковать и чаще всего бывала вознаграждена за этот риск.
Профессор Джованна по-прежнему смотрела на неё, и в глазах её читался все тот же немой вопрос: как она поняла, что преступление совершил Роберто?
Рейчел поглядела на мраморный фаллос. Это он дал ей подсказку — единственную, но очень важную.
— На чёрном рынке хорошо продаются не только головы древних скульптур, — заговорила она. — Существует также огромный спрос на предметы искусства эротического характера, причём их стоимость может быть в четыре раза выше. Я подумала, что для вас, женщин, не стало бы проблемой отпилить у статуи столь… гм… выдающуюся деталь. А вот у мужчины вряд ли поднимется рука — они воспринимают это слишком близко к сердцу.
Рейчел усмехнулась и направилась к лестнице, обронив напоследок:
— Они даже своих собак не кастрируют.
13 часов 34 минуты
Уже опоздала…
Кинув взгляд на часы, Рейчел заторопилась по выложенной брусчаткой площади перед базиликой Святого Климента. Она наступила на качающийся камень, потеряла равновесие и сделала несколько неверных шагов, но все же не упала. Оглянувшись на предательский булыжник, она посмотрела на свои туфли-лодочки.
Merda![8]
По внешней стороне одной туфли протянулась широкая царапина. Рейчел подняла глаза к небу и подумала: какого святого она прогневила? Впрочем, судя по тому, как складывались события, разгневанные на неё святые уже выстроились в очередь.
Она продолжила путь, уворачиваясь от ненормальных велосипедистов, которые так и носились вокруг, словно перепуганные голуби. Теперь она шла не так быстро, внимательно глядя под ноги и напоминая себе мудрые слова императора Августа: «Festina lente». «Торопись медленно».
Но с другой стороны, у императора Августа не было матери, которая своими вечными придирками и нытьём может свести с ума даже лошадь.
Наконец Рейчел дошла до «мини-купера», припаркованного на краю площади. Полуденное солнце выкрасило его слепящим серебром, и Рейчел улыбнулась — пожалуй, впервые за целый день. Эта машина тоже являлась подарком на день рождения, и сделала его себе сама Рейчел. В конце концов, тридцать лет исполняется только один раз в жизни! Машина оказалась немного экстравагантной, особенно после того, как по заказу Рейчел салон был выполнен из натуральной кожи и были добавлены некоторые дополнительные детали, например откидная крыша. Ну и что, зато теперь у неё есть хоть какая-то радость в жизни!
Не исключено, что это было одной из причин, по которым месяц назад её бросил Джино: машина вдохновляла Рейчел гораздо сильнее, нежели мужчина, с которым она делила постель.
Ну и черт с ним! Это был стоящий обмен, поскольку от общения со своей машиной она получала гораздо больший заряд положительных эмоций. Кроме того, откидной верх… Рейчел относилась к женщинам, высоко ценящим гибкость, и если она не могла получить этого от своего мужчины, то теперь получала от своей машины.
Рейчел открыла дверцу, но раньше, чем она успела сесть на водительское сиденье, зазвенел сотовый телефон, укреплённый у неё на поясе. Ну что там ещё? Скорее всего, звонил карабинер Джерардо, на попечение которого она передала Роберто. Молодого человека отправили в полицейский участок Париоли, где он будет допрошен. Взглянув на дисплей телефона, Рейчел узнала коды страны и города — 39-06, — но сам номер был ей незнаком. Кто может звонить ей из Ватикана?
Она поднесла трубку к уху и сказала:
— Лейтенант Верона слушает. Знакомый голос проговорил:
— Как поживает моя любимая племянница? Чем она занимается кроме того, что огорчает свою мать?
— Дядя Вигор?
Лицо Рейчел расцвело улыбкой. Это был её дядя, более известный как монсиньор Вигор Верона, ректор Папского института христианской археологии. Но сейчас он говорил с ней не из своего университетского кабинета.
— Я звонил твоей маме, думал, ты у неё, но у карабинеров, судя по всему, рабочий день не нормирован? И это, кажется, не очень по нраву твоей мамочке.
— Я сейчас как раз еду в ресторан.
— Ты и поехала бы туда, если бы не мой звонок. Теперь планы меняются.
«Восьмое яйцо» рухнуло на газон и вдавилось в пропитанную дождём почву. Удар был настолько сильным, что Грея сбросило с мостика. Он полетел вниз и шмякнулся спиной о мокрую траву. На этот раз полет продолжался недолго: к счастью, Грей находился всего в нескольких ярдах от земли.
Опершись на локоть, он приподнялся. Вереница грузовиков с охранниками подалась назад, чтобы не попасть под падающую стальную махину, но они все ещё были здесь. А Грей не мог позволить, чтобы его поймали.
Он со стоном поднялся на ноги и поковылял в ту сторону, где из руин разрушенного взрывами здания поднимались клубы дыма. Только сейчас до его слуха донеслись завывания сирены, раздававшиеся по всей территории базы. На ходу Грей избавился от своего защитного костюма. Под ним оказалась гражданская одежда, и он прицепил к карману рубашки идентификационную карточку, с помощью которой проник на базу. Теперь нужно было как можно скорее добраться до дальней стороны внутреннего двора, до следующего здания, возле которого он оставил свой мотоцикл.
Двухколесная машина оказалась на месте. Перебросив ногу через седло, Грей повернул ключ в замке зажигания, и мотор довольно заурчал, радуясь тому, что его вернули к жизни. Грей потянулся к рукоятке газа, но внезапно остановился. На руле мотоцикла что-то висело. Грей отцепил этот предмет, поглядел на него и сунул в карман.
Черт!..
Он нажал на газ и направил мотоцикл в ближайшую аллею. Путь в данный момент был свободен. Сгорбившись над рулём, Грей пришпорил двигатель и стрелой пролетел между тёмными зданиями. Оказавшись у Портер-стрит, он резко вывернул руль влево, чиркнув коленом по асфальту, когда мотоцикл почти лёг набок. На дороге было всего две машины, но ни одна из них не принадлежала военной полиции, поэтому Грей, заложив ещё один резкий вираж, пронёсся мимо них в направлении другой части базы — Наллин-Понд, которая представляла собой парковую зону с большим количеством лиственных деревьев. Здесь Грей сможет переждать возникший на базе переполох, а потом ускользнёт незамеченным. По крайней мере, сейчас он находился в безопасности.
И все же он по-прежнему ощущал тяжесть предмета, лежавшего в его кармане. Предмета, который кто-то повесил на руль его мотоцикла.
Серебряной цепочки с кулоном в виде дракона.
5 часов 48 минут
Вашингтон, округ Колумбия
Пейнтер отошёл от приборной консоли. Техник засёк побег Грейсона на мотоцикле, после того как тот вырвался из облака дыма и пыли. Логан до сих пор «висел» на телефоне, передавав информацию по засекреченным каналам, забалтывая своих собеседников из Форт-Детрика и внушая им, что ничего особенного не произошло. Эту версию поддержит самое высокое руководство, и происшествие на базе будет списано на плохую ведомственную координацию, скверное качество связи, устаревшее вооружение. Короче, на все, что угодно, но организация «Сигма» не будет упомянута нигде.
Техник поправил наушник:
— Сэр, на проводе директор АПРОП.
— Переключите его на меня, — откликнулся Пейнтер и поднял трубку стоящего рядом с ним телефонного аппарата.
Приложив трубку к уху, он услышал характерный звук включения шифрующего устройства. Затем наступило молчание, от которого по всему телу Пейнтера поползли мурашки, и техник молча кивнул ему, давая понять, что связь установлена. Хотя на линии по-прежнему царило молчание, Пейнтер будто воочию видел своего наставника и командира.
— Директор Макнайт? — осведомился он, думая, что шеф позвонил скорее всего для того, чтобы получить отчёт о проведённой акции.
Выяснилось, что он ошибался.
— Пейнтер, — раздался голос на другом конце линии, — я только что получил разведданные из Германии, и они носят очень тревожный характер. Странная массовая гибель людей в Кёльнском соборе. Мы должны послать туда команду. Не позже вечера.
— Так быстро?
— Подробности я сообщу в течение пятнадцати минут, но учти, команду должен возглавить твой самый лучший агент.
Взгляд Пейнтера был устремлён на монитор с картинкой со спутника. Он смотрел на мотоцикл, мчащийся по холмам, лавирующий между деревьями.
— Пожалуй, у меня есть нужный человек, — проговорил он, — но могу ли я узнать, чем вызвана такая срочность?
— Рано утром поступил звонок с требованием провести расследование необычного происшествия в Германии. В качестве особого условия было выдвинуто участие в нем «Сигмы».
— Требование? От кого?
Что-либо требовать от Макнайта мог только один человек — президент Соединённых Штатов Америки, но и на сей раз предположение Пейнтера оказалось ошибочным.
— От Ватикана, — отрезал директор.
2
ВЕЧНЫЙ ГОРОД
24 июля, полдень (местное время)Рим, Италия
Обед с мамой и сестрой, судя по всему, полетел к чёртовой матери.
Лейтенант Рейчел Верона спустилась по узкой лестнице, которая вела глубоко в подземелье базилики Святого Климента. Раскопки под знаменитой церковью продолжались уже более двух месяцев, а проводила их маленькая группа археологов из университета Неаполя.
— Lasciate ogni speranza… — пробормотала себе под нос Рейчел.
Профессор Лена Джованна, руководитель раскопок, а сегодня — её гид по подземным катакомбам, с удивлением посмотрела на неё. Это была высокая женщина в возрасте далеко за пятьдесят лет, но из-за сильной сутулости она казалась старше и ниже ростом. Профессор Джованна устало улыбнулась:
— Я вижу, вы знаете Данте Алигьери, причём в оригинале, никак не меньше! «Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate» — «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Рейчел смутилась. Согласно Данте, эта фраза была начертана на вратах преисподней. Ей не хотелось, чтобы её слова были услышаны, но здешняя акустика подвела.
— Извините, если я вас обидела, профессор, — извиняющимся тоном сказала она.
Её спутница только поцокала языком и добродушно ответила:
— Не стоит извиняться, лейтенант. Наоборот, для меня является приятным сюрпризом, что хоть кто-то из карабинеров способен бегло говорить на латыни. Тем более человек, который работает на Tutela Patrimonio Culturale — Управление по охране культурных ценностей.
Рейчел прекрасно понимала причину этого небольшого недоразумения. Большинство людей воспринимали карабинеров плоско и однозначно: мужчины и женщины в форме и с оружием патрулируют улицы и охраняют здания. Однако сама она пришла работать в полицию, окончив университет и имея степень в области психологии и истории. Рейчел пригласили в корпус карабинеров, когда она была ещё студенткой, и после университета она провела два года в специальном учебном заведении для офицеров полиции, изучая международное законодательство. После этого Рейчел оказалась в распоряжении генерала Ренде, возглавлявшего спецподразделение карабинеров по борьбе с кражами произведений искусства и предметов старины.
Сойдя с последней ступени лестницы, Рейчел ступила в глубокую лужу затхлой воды. В результате грозы, бушевавшей над Римом на протяжении нескольких последних дней, городские подвалы сильно затопило. Она с грустью посмотрела себе под ноги. Что ж, не так уж и глубоко — всего по щиколотки.
Ей одолжили резиновые сапоги размера на три больше, вероятно мужские, а собственные туфли-лодочки от Феррагамо, подарок мамы на день рождения, она держала в руке. Рейчел не решилась оставить их на лестнице — слишком много кругом ворья. Если бы эти туфли украли или она испортила бы их, мама замучила бы её упрёками.
А вот на профессоре Джованне был рабочий комбинезон — гораздо более подходящая одежда для путешествий по затопленному водой подземелью, нежели голубые слаксы и шёлковая блузка в цветочек, надетые на Рейчел. Однако когда четверть часа назад её пейджер разразился истеричным пиканьем, она направлялась на давно планировавшийся обед с мамой и сестрой, и у неё не было времени, чтобы вернуться домой и переодеться в служебную форму. По крайней мере, если она все ещё надеялась успеть на званый обед.
Поэтому она направилась прямиком сюда и была встречена парой местных карабинеров. Рейчел оставила их в базилике, а сама приступила к первоначальной стадии расследования совершённого похищения.
Но с другой стороны, Рейчел была даже довольна тем, что обстоятельства помешали ей встретиться с мамой и сестрой. Она долго откладывала неизбежное объяснение с матерью по поводу того, что между ней и Джино все закончилось. Её теперь уже бывший любовник ушёл от неё месяц назад. Рейчел словно наяву видела укоризненный взгляд матери, словно говорящий: «Я же тебя предупреждала… », хотя на самом деле вслух эта фраза так никогда и не будет произнесена. А её старшая сестра, вышедшая замуж три года назад, будет сидеть, многозначительно крутить на пальце обручальное кольцо с бриллиантом и скорбно кивать головой, молчаливо соглашаясь с матерью.
Они обе не одобряли выбор профессии Рейчел. «Как ты собираешься удержать мужчину, который окажется рядом с тобой? — нараспев говорила мама. — Ты накоротко остригла свои изумительные волосы, ты спишь с пистолетом под подушкой. Какой мужчина станет терпеть такое?»
Именно по этой самой причине Рейчел очень редко навещала своих родственников, обитавших в пригороде Рима — местечке под названием Кастельгандольфо, неподалёку от летней резиденции Папы, где их семья поселилась после Второй мировой войны.
Из всех родичей её понимал только один человек — бабушка. Они с Рейчел одинаково любили предметы старины и стрелковое оружие. Ещё маленькой Рейчел жадно слушала рассказы бабушки о войне: страшные истории, окаймлённые кружевом специфического юмора. В тумбочке бабули до сих пор лежал смазанный и отполированный немецкий «Люгер Р-08», реликт последней войны, украденный у фашистов во время бегства их семьи от нацистов. Нет, бабуля была не из тех старушек, которые тратят оставшиеся им дни на вязание.
— Ну вот мы и пришли, — сказала профессор Джованна, шлёпая по лужам. — Мои ученики следят за тем, чтобы здесь все было в порядке.
Идя следом за своим проводником, Рейчел подошла к низкому дверному проёму и, нагнувшись, вошла внутрь. Освещённое неровным, мигающим светом карбидных фонарей, это помещение больше напоминало пещеру. Высоко над их головами свод изгибался куполом, выложенным из огромных кусков отёсанного вулканического туфа. Рукотворный грот. Древнеримское святилище.
Вытаскивая ноги из липкой грязи, Рейчел постоянно чувствовала махину базилики над своей головой. Возведённая в XII веке в честь святого Климента, эта церковь была построена на месте другого святилища, сооружённого ещё в IV веке от Рождества Христова. Но и это древнее святилище скрывало в себе тёмную тайну, поскольку располагалось на руинах древнеримских сооружений, в том числе и языческого храма, создание которых датировалось I веком. Такие «надстройки» — один храм поверх другого — были обычным явлением: новая религия хоронила под собой прежнюю.
Рейчел почувствовала знакомую дрожь. Это чувство не раз посещало её в моменты, когда она соприкасалась с его величеством Временем, ощущая его многотонный груз. Хотя один век хоронил под собой другой, они все присутствовали здесь: история человечества, запечатлённая в камне и молчании. В этом храме царила торжественность не меньшая, чем в том, что находился наверху.
— Это — мои студенты, — сказала профессор Джованна. — Тиа и Роберто.
Проследив за взглядом спутницы, Рейчел с трудом разглядела в полутьме силуэты двух людей, темноволосых и одетых в одинаковые рабочие комбинезоны. Они были заняты тем, что прикрепляли ярлыки к осколкам разбитой древней вазы, но теперь поднялись на ноги, чтобы поздороваться с пришедшими. В правой руке Рейчел были по-прежнему зажаты её туфли, поэтому она протянула левую и обменялась со студентами рукопожатиями. На вид им нельзя было дать больше пятнадцати лет, но, возможно, дело было в том, что после того, как Рейчел отпраздновала своё тридцатилетие, все остальные стали казаться ей сосунками.
— Сюда, — сказала профессор, ведя Рейчел к алькову в дальней стене помещения. — Воры, по-видимому, проникли внутрь во время вчерашней грозы.
Профессор Джованна направила луч фонарика на мраморную статую, стоявшую в дальней нише. Она была примерно в метр высотой. Точнее, была бы, если бы имела голову. Теперь от неё остались лишь торс, ноги и горделиво торчащий вперёд каменный пенис. Древнеримский бог плодородия.
Женщина-учёный горестно покачала головой:
— Какая трагедия! Это было единственное скульптурное изваяние, которое мы обнаружили здесь в полной сохранности.
Рейчел понимала отчаяние, испытываемое женщиной. Протянув руку, она пробежалась пальцами по месту скола на шее статуи и ощутила характерные неровности.
— Слесарная ножовка, — констатировала она.
Это было орудие современных расхитителей гробниц, простое в использовании и достаточно компактное, чтобы его можно было легко спрятать. С помощью этого немудрящего инструмента воры крали, уродовали и уничтожали произведения древнего искусства по всему Риму. Вандалам требовалось совсем немного времени, чтобы вытащить ножовку из складок одежды и отпилить часть ценной статуи или другого предмета. Случалось, они делали это даже в те короткие минуты, когда гид или куратор выставки оборачивался к ним спиной.
Игра стоила свеч. Незаконный оборот предметов старины оказался весьма доходным бизнесом и по прибыльности уступал лишь торговле наркотиками, отмыванию денег и контрабанде оружия. Именно поэтому в 1992 году военные приняли решение создать спецподразделение по борьбе с кражами произведений искусства и предметов старины, которое ещё называли «полицией культурного наследия». Работая рука об руку с Интерполом, сотрудники подразделения пытались положить конец этой вакханалии вандализма.
Рейчел наклонилась к подножию статуи и снова ощутила знакомое жжение внизу живота. Нет, с самочувствием у неё все было в порядке, но она испытывала эту почти физическую боль каждый раз, когда видела, как — пусть по крохам, по небольшим кусочкам — растаскивается, уничтожается многовековая римская история. Это было преступление против самого времени.
— Ars longa, vita brevis, — прошептала она афоризм Гиппократа, один из её любимых: «Жизнь коротка, искусство вечно».
— Действительно, — подтвердила профессор страдальческим голосом, — это была уникальная находка. Великолепно сохранившийся мрамор, тонкая работа поистине выдающегося мастера. И так изуродовать её!
— А почему эти гады не забрали всю статую? — спросила студентка по имени Тиа. — Тогда она хотя бы целой осталась!
Рейчел постучала одной из своих туфель по мраморному пенису скульптуры и ответила:
— Несмотря на то что здесь статуя выглядит сравнительно небольшой, она все же слишком велика для того, чтобы таскаться с ней по городу. У воров, по всей видимости, уже имелся покупатель, причём наверняка иностранец. Одну только голову проще перевезти через границу, чем всю скульптуру.
— Есть ли какая-нибудь надежда на то, что пропажа будет обнаружена? — с тревогой спросила профессор Джованна.
Рейчел не хотела давать несбыточных обещаний. Из шести тысяч предметов старины, похищенных в прошлом году, обнаружены были считанные единицы.
— Мне понадобится фотография статуи в нетронутом виде для отправки в Интерпол, причём желательно, чтобы хорошо была видна голова.
— У нас есть база данных изображений в цифровом формате, — сказала профессор Джованна. — Я могу переслать вам снимки по электронной почте.
Рейчел кивнула и снова перевела взгляд на обезглавленную статую.
— А может быть, Роберто сам сообщит нам о том, что он сделал с головой статуи? — спросила вдруг она.
Взгляд профессора метнулся к молодому человеку. Роберто сделал шаг назад.
— Ч-ч-что?.. — Его взгляд заметался по помещению, а потом остановился на лице преподавателя. — Профессор… честное слово… Я ничего не знаю! Это безумие какое-то!
Рейчел продолжала смотреть на статую, размышляя о том, вернуться ли на работу или рискнуть, предприняв мгновенную атаку прямо здесь. Первый вариант повлечёт за собой нескончаемые допросы, груду бумажной работы. Женщина закрыла глаза и подумала об обеде, на который она уже опоздала. Кроме того, если она хочет обнаружить пропавшую голову, от быстроты её действий также очень многое зависит.
Открыв глаза, она заговорила, словно обращаясь к статуе:
— Известно ли вам, что шестьдесят четыре процента краж предметов старины совершаются теми, кто непосредственно работает на раскопках?
С этими словами она повернулась к троице археологов. Профессор Джованна нахмурилась:
— Не думаете же вы на самом деле, что Роберто…
— Когда была обнаружена статуя? — задала вопрос Рейчел.
— Э-э-э… два дня назад. Но я поместила сообщение о нашей находке и её изображение на интернет-сайте университета Неаполя, так что о ней многие знали.
— А сколько людей знали о том, что во время последней грозы раскопки не будут охраняться? — Рейчел не спускала глаз с молодого человека. — Роберто, вам есть что сказать?
Его лицо выражало крайнюю степень растерянности и смущения.
— Нет… я… я не имею с этим ничего общего. Рейчел отцепила от пояса рацию.
— В таком случае вы, полагаю, не будете возражать, если мы обыщем ваше жилище? А вдруг нам удастся обнаружить там ножовку с остатками мраморной пыли?
В его глазах вспыхнул злой огонёк.
— Я… я… — начал он, но Рейчел не дала ему договорить.
— Пять лет тюремного заключения! — отчеканила она. — Минимум!
В колеблющемся свете фонариков было видно, как побледнел парень.
— Если вы добровольно поможете следствию, я обещаю, что по отношению к вам будет проявлено снисхождение.
Роберто помотал головой, и было непонятно, от чего он отказывается.
— Ну что ж, я предоставила вам шанс, но вы им не воспользовались.
Рейчел поднесла рацию к губам и нажала кнопку. Под сводчатыми стенами раздался шипящий звук радиопомех.
— Нет! — крикнул Роберто, подняв руку и делая ей знак остановиться.
Для Рейчел это не стало неожиданностью. Молодой человек потупился. Воцарилось долгое молчание, и Рейчел не стала нарушать его. Она хотела, чтобы юный преступник сделал признание без её принуждения.
Наконец Роберто всхлипнул и заговорил прерывающимся голосом:
— У меня… были долги… Карточные долги… У меня не оставалось выбора…
— Боже милостивый! — выдохнула профессор Джованна и приложила ладонь ко лбу. — Роберто, как же ты мог!
У студента не было ответа.
Рейчел могла представить себе, какое давление оказали на юношу те, кто организовал это похищение. Это было обычным явлением, именно так делались подобные чёрные дела. Парень стал всего лишь маленькой ячейкой в огромной, широко раскинутой сети, организации столь мощной, что выкорчевать окончательно её, наверное, не удастся никогда. Максимум, на что могла надеяться Рейчел, это своевременно срезать новые побеги ядовитого куста.
Она снова поднесла рацию к губам:
— Карабинер Джерардо, я поднимаюсь наверх кое с кем, у кого может быть дополнительная информация в связи с пропажей.
— Вас понял, лейтенант, — прозвучал голос из рации. Рейчел выключила рацию. Роберто стоял, закрыв лицо руками. Его карьере учёного пришёл конец.
— Как вы узнали? — спросила профессор.
Рейчел не сочла нужным пускаться в долгие объяснения относительно того, что члены преступных группировок постоянно — уговорами, подкупом, угрозами — вовлекали в орбиту своей криминальной деятельности людей, занятых на археологических раскопках. Это была весьма распространённая практика, причём в сети, расставленные преступниками, попадали в первую очередь слабовольные или наивные люди.
Она отвернулась от Роберто. Зачастую, как случилось сейчас, для того чтобы раскрыть преступление по горячим следам, Рейчел было достаточно определить, кто среди археологов является слабым звеном. Что касается этого парня, то у неё не было никаких особых оснований подозревать именно его. Она всего лишь выдвинула предположение и слегка надавила на Роберто.
Да, существовал определённый риск того, что она поторопилась. В этом случае Рейчел потерпела бы фиаско. А вдруг преступником оказался бы не Роберто, а Тиа? Воспользовавшись тем, что Рейчел пустилась по ложному следу, девушка преспокойно сумела бы передать украденный раритет покупателю. А если бы злоумышленником оказалась профессор Джованна, решившая подработать на продаже собственных археологических открытий? Одним словом, существовало множество факторов, которые могли бы пустить насмарку едва начавшееся расследование, однако Рейчел умела рисковать и чаще всего бывала вознаграждена за этот риск.
Профессор Джованна по-прежнему смотрела на неё, и в глазах её читался все тот же немой вопрос: как она поняла, что преступление совершил Роберто?
Рейчел поглядела на мраморный фаллос. Это он дал ей подсказку — единственную, но очень важную.
— На чёрном рынке хорошо продаются не только головы древних скульптур, — заговорила она. — Существует также огромный спрос на предметы искусства эротического характера, причём их стоимость может быть в четыре раза выше. Я подумала, что для вас, женщин, не стало бы проблемой отпилить у статуи столь… гм… выдающуюся деталь. А вот у мужчины вряд ли поднимется рука — они воспринимают это слишком близко к сердцу.
Рейчел усмехнулась и направилась к лестнице, обронив напоследок:
— Они даже своих собак не кастрируют.
13 часов 34 минуты
Уже опоздала…
Кинув взгляд на часы, Рейчел заторопилась по выложенной брусчаткой площади перед базиликой Святого Климента. Она наступила на качающийся камень, потеряла равновесие и сделала несколько неверных шагов, но все же не упала. Оглянувшись на предательский булыжник, она посмотрела на свои туфли-лодочки.
Merda![8]
По внешней стороне одной туфли протянулась широкая царапина. Рейчел подняла глаза к небу и подумала: какого святого она прогневила? Впрочем, судя по тому, как складывались события, разгневанные на неё святые уже выстроились в очередь.
Она продолжила путь, уворачиваясь от ненормальных велосипедистов, которые так и носились вокруг, словно перепуганные голуби. Теперь она шла не так быстро, внимательно глядя под ноги и напоминая себе мудрые слова императора Августа: «Festina lente». «Торопись медленно».
Но с другой стороны, у императора Августа не было матери, которая своими вечными придирками и нытьём может свести с ума даже лошадь.
Наконец Рейчел дошла до «мини-купера», припаркованного на краю площади. Полуденное солнце выкрасило его слепящим серебром, и Рейчел улыбнулась — пожалуй, впервые за целый день. Эта машина тоже являлась подарком на день рождения, и сделала его себе сама Рейчел. В конце концов, тридцать лет исполняется только один раз в жизни! Машина оказалась немного экстравагантной, особенно после того, как по заказу Рейчел салон был выполнен из натуральной кожи и были добавлены некоторые дополнительные детали, например откидная крыша. Ну и что, зато теперь у неё есть хоть какая-то радость в жизни!
Не исключено, что это было одной из причин, по которым месяц назад её бросил Джино: машина вдохновляла Рейчел гораздо сильнее, нежели мужчина, с которым она делила постель.
Ну и черт с ним! Это был стоящий обмен, поскольку от общения со своей машиной она получала гораздо больший заряд положительных эмоций. Кроме того, откидной верх… Рейчел относилась к женщинам, высоко ценящим гибкость, и если она не могла получить этого от своего мужчины, то теперь получала от своей машины.
Рейчел открыла дверцу, но раньше, чем она успела сесть на водительское сиденье, зазвенел сотовый телефон, укреплённый у неё на поясе. Ну что там ещё? Скорее всего, звонил карабинер Джерардо, на попечение которого она передала Роберто. Молодого человека отправили в полицейский участок Париоли, где он будет допрошен. Взглянув на дисплей телефона, Рейчел узнала коды страны и города — 39-06, — но сам номер был ей незнаком. Кто может звонить ей из Ватикана?
Она поднесла трубку к уху и сказала:
— Лейтенант Верона слушает. Знакомый голос проговорил:
— Как поживает моя любимая племянница? Чем она занимается кроме того, что огорчает свою мать?
— Дядя Вигор?
Лицо Рейчел расцвело улыбкой. Это был её дядя, более известный как монсиньор Вигор Верона, ректор Папского института христианской археологии. Но сейчас он говорил с ней не из своего университетского кабинета.
— Я звонил твоей маме, думал, ты у неё, но у карабинеров, судя по всему, рабочий день не нормирован? И это, кажется, не очень по нраву твоей мамочке.
— Я сейчас как раз еду в ресторан.
— Ты и поехала бы туда, если бы не мой звонок. Теперь планы меняются.