Страница:
Гил похолодел. «Мать их!» — мысленно выругался он, внезапно осознав опасность, но ничего не успел крикнуть.
Поток цепочек резко закружился вокруг Хуана и одновременно потянул его вверх. Тот дико закричал от ужаса. Извиваясь, цепочки с шипами подняли его на двухметровую высоту, пока от тяжести собственного тела Хуан не рухнул на пол.
Он с трудом встал на ладони и колени. Почти вся одежда была с него содрана — вместе с лоскутьями кожи. Он поднял лицо к Гилу, и тот заметил, что у напарника не хватает левого уха, а скальп еле держится, сбившись на сторону. Оба глаза превратились в кровавые раны. Слепой, Хуан мог лишь выть от боли. В тех местах, куда в несчастного вонзались крючки, его кожа начала темнеть.
Яд!
Хуан с воплями медленно пополз по полу. Долго мучиться ему не пришлось. Яд достиг сердца, и Хуан безвольно повалился на золотые и серебряные плиты. Его крик оборвался.
Мигель бросился было к приятелю, но Гил остановил его, схватив за рубашку. Вдвоем они стояли теперь на одной золотой пластине посреди комнаты. Когда эхо предсмертного вопля Хуана смолкло, Гил различил тиканье и скрежет спрятанных под пластинами и за стенами мощных механизмов. Незваные гости попали в изощренную западню.
Гил осмотрелся, затем опустил взгляд на золото под ногами.
— Наверное, все так устроено, что механизм запускается, только когда кто-нибудь попадает в комнату.
Он окинул глазами пластины, ведущие к золотому идолу, и те, по которым шел от входа. Со всех сторон доносилось тиканье. Гил подозревал, что ни вперед, ни назад идти небезопасно.
Возле него стонал Мигель.
Гил угрюмо взглянул на окружавшие их невероятные богатства. Зная, что за красотой притаилась смерть, он уже не испытывал к золоту прежнего вожделения.
— Мы в ловушке.
Как можно тише Сэм достал винчестер. Винтовка досталась ему от деда и переходила в семье Конклинов от отца к сыну с тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года. Сэм никуда не ездил без этой винтовки. Из нее давно уже не стреляли, держали скорее ради безопасности и как талисман, а не как оружие. Теперь же, незаряженная, она могла послужить хорошей палкой.
Пальцы Сэма скользнули по деревянному прикладу.
Кто-то снаружи зашуршал полотном палатки. Черт, он все-таки забыл ее застегнуть!.. Сэм прыгнул в спальном мешке и поднял руку с винтовкой.
Когда он занес ее, дверца палатки приоткрылась.
— Сэм, ты не спишь?
Мэгги просунула внутрь голову и нерешительно постучала по брезенту.
Сэм опустил винтовку на колени — кровь все еще стучала в ушах. Он с трудом сглотнул, прочищая горло, и заставил себя ответить как можно непринужденнее.
— Да, я уже встал, Мэгги. Что случилось?
— Я не могла заснуть и все думала об этих надписях. Мне нужна твоя помощь.
Сэму не раз представлялось, как Мэгги под покровом ночи крадется в его палатку, но ни одна из этих фантазий не касалась обсуждения сделанных на латыни гравировок. Тем не менее ночной визит Мэгги всегда был для Сэма желанным.
— Ладно. Секундочку.
Выкатившись из спального мешка, он натянул джинсы. В такую душную ночь Сэм не стал бы надевать рубашку, но ради Мэгги пренебрег удобством и накинул кожаную жилетку.
Схватив ковбойскую шляпу, он расстегнул на палатке «молнию» и вылез наружу. Лагерь заливало серебряное сияние луны, отчего свет четырех фонарей казался тусклее. Сэм откинул растрепанные волосы со лба и убрал их под шляпу.
Мэгги отступила назад. На ней были все те же защитного цвета штаны и жилет поверх красной рубашки. Единственным подтверждением того, что Мэгги пыталась отдыхать, служили распущенные волосы, обычно убранные в хвост. Сейчас по плечам девушки струились золотисто-каштановые, посеребренные ночью пряди.
Очарованный игрой лунного света на щеках и губах Мэгги, Сэм не сразу смог спросить:
— Так... что стряслось?
Как всегда, ее глаза как будто не замечали Сэма.
— Та надпись на последней полосе. На самой нижней. Эти недостающие слова и строчки. Латинский — такой странный язык. Одно-единственное слово может изменить весь смысл.
— Да?
— Что, если мы прочитали неправильно? Что, если одно из этих недостающих слов или строк опровергает весь наш перевод?
— Возможно... Завтра мы все равно узнаем правду. Когда утром мы вскроем гробницу, она окажется нетронутой или наоборот.
В голосе Мэгги почувствовалась досада.
— Сэм, я хочу знать до того, как мы вскроем гробницу. Неужели тебе не интересно, что собирались передать на этих полосах конкистадоры?
— Конечно, интересно, но слов ведь не разобрать.
— Я понимаю, Сэм... но это от очистки одним лишь спиртом.
Мэгги со значением взглянула на него.
Неожиданно Сэм догадался, к чему она клонит, однако продолжал упорно молчать. Два года назад Сэм представлял работу по использованию фосфоресцирующего красителя для обнаружения стертых временем письменных знаков на камне или металле. Тогда его идею единодушно высмеяли.
— У тебя с собой? — спросила Мэгги.
— Не понимаю, о чем ты, — пробормотал Сэм.
Никому, даже дяде, он не признавался в том, что, не отказавшись от своей теории, потратил эти два года на исследование различных вязкостей разного рода красителей и спектров ультрафиолетового света. Сэм хранил свои разработки в строжайшем секрете, не желая испытать унижение, пока не опробует результаты на практике — подальше от посторонних насмешливых глаз. Внезапно он осознал, что хранит тайны гораздо ревностнее своего дяди.
Глаза Мэгги блестели в темноте.
— Я читала твою статью. Ты ведь придумал способ, правда, Сэм?
Тот смотрел на девушку, не мигая. Как она догадалась? Наконец Сэм нашел силы, чтобы ответить:
— Я считаю, что да. Правда, у меня еще не было случая опробовать его на деле.
Мэгги повернулась в сторону развалин.
— Тогда тебе повезло. Остальные уже ждут.
— Остальные?
Оглянувшись на него через плечо, Мэгги нахмурилась.
— Ну конечно. Норман и Ральф. Как же без них?
— Пожалуй. — Сэм закатил глаза, подготавливаясь к унижению в случае неудачи. Хорошо еще, что не позвали Филиппа. Сэм не вынес бы поражения перед лицом «мистера Гарварда». — Я захвачу свои пузырьки и ультрафиолетовую лампу.
Едва он взялся за полог палатки, джунгли разорвались от криков. Из подлеска вокруг лагеря в воздух взметнулись сотни птиц.
Мэгги шагнула к Сэму.
— Это что еще за...
Сэм огляделся, однако лес быстро успокоился.
— Должно быть, чего-то испугались.
Он еще немного послушал, но различил лишь гул генератора. Джунгли молчали, уставившись на людей, словно мрачный незнакомец. Наконец Сэм вернулся к палатке.
— Я за своим добром.
Протиснувшись внутрь, он взял сумку с красителями и специальным ультрафиолетовым фонариком. Уже уходя, он задержал взгляд на винчестере и повесил его на плечо, предварительно наполнив магазин патронами, а также положив в карман картонную коробку с запасными. После многих лет походной жизни в техасской глуши Сэм научился быть готовым ко всяким неожиданностям.
Когда юноша выбрался из палатки, Мэгги стояла к нему спиной, глядя в джунгли.
— Жуткая тишина, — проговорила она. — Как будто джунгли затаили дыхание.
— Если мы собираемся это опробовать, — нетерпеливо проговорил Сэм, — то лучше не тянуть. До рассвета осталось всего несколько часов.
Мэгги кивнула, неохотно отрывая глаза от джунглей.
Сэм первым направился к террасам руин. Лес затих, и шаги путников по граниту звучали особенно громко. Сэм поймал себя на том, что старается идти осторожно, боясь нарушить тишину, как будто пересекает в полночь кладбище. Он обрадовался, когда они наконец добрались до Солнечной площади. Внизу, в шахте, горел свет, в лучах которого вырисовывались две фигуры — одна тонкая, а другая плотная.
Норман и Ральф. Они стояли поодаль друг от друга.
Бывший футболист поднял руку в приветствии и показал на шахту:
— Кто оставил свет?
Мэгги покачала головой, взбираясь на плоскую площадку.
— Я точно все выключала. — Девушка осмотрела развалины. — Этот Гильермо, наверное, врубил его во время обхода и забыл выключить. Кстати, где он? Я думала, его наняли для охраны.
— Наверное, в лесу — гоняется за вчерашними грабителями. Может, он и спугнул птиц.
Джунгли хранили мертвую тишину. Норман вгляделся в черноту леса.
— Никогда не любил темноты. Дома в темной комнате меня начинает трясти.
Ральф поддразнил его удачным исполнением мелодии из сериала «Сумеречная зона». Норман сделал вид, что ничего не слышит.
Сэм первым начал спускаться в шахту, следом за ним — Мэгги и остальные. У подножия лестницы он помог девушке сойти.
Слегка склонив голову, она повернулась к нему — ее ладонь еще покоилась в руке Сэма.
— Ты ничего сейчас не слышал?
Тот покачал головой, слыша лишь гулкие удары собственного сердца, и поймал себя на том, что сжимает руку Мэгги. Их догнали Ральф и Норман.
Девушка убрала свою руку, еще какое-то время прислушивалась, затем пожала плечами и покачала головой.
— Наверное, это духи инков.
— Спасибо, Мэгги, — скривился Норман. — Именно это я и хотел услышать, пробираясь в полночь по развалинам. Мне и так не по себе.
Ральф опять принялся напевать мотив из «Сумеречной зоны».
— Ну давай, кусни меня побольнее, Айзексон, — выпалил Норман.
— У меня нет таких склонностей, Норми.
— Ты уверен? Ты ведь играл в футбол. Разве вы не хлопали друг друга по задницам и не наваливались друг на друга?
— Заткнись.
— Господи! — воскликнула Мэгги. — Да уймитесь вы оба! Достали.
Следуя за Мэгги, Сэм не обращал ни на кого внимания, с увлечением наблюдая за тем, как она двигается. Сквозь тонкую ткань просвечивали крепкие стройные ноги. Взгляд Сэма переместился выше. Судорожно сглотнув, он вытер влажное лицо платком и напомнил себе: «Это коллега». Во время раскопок дядя настаивал на исключительно дружеских отношениях, как в армии. Нежелательные ухаживания среди членов команды могут изрядно осложнить маленькой группе жизнь.
И все же смотреть на кого-либо не возбранялось.
Когда они пересекали второй уровень раскопок, Сэма восхитило открытие дяди. Когда-то это была пирамида мочика! В такое верилось с трудом. Сэм пробежался ладонью по гранитной стене.
Впереди Мэгги снова остановилась, задержав руку на стремянке, ведущей к третьему уровню.
— Сейчас я точно что-то слышала, — прошептала девушка. — Слова... и какой-то стук...
Сэм напряг слух, но все равно ничего не различил и взглянул на Ральфа с Норманом. Оба покачали головами. За стеклами очков глаза Нормана казались огромными. Сэм обернулся к Мэгги, готовый рассеять ее беспокойство, когда снизу, словно испуганная птица, вылетел крик.
Мэгги обратила на Сэма расширенные от страха глаза.
Юноша сорвал с плеча винчестер.
Справа от Гила теснился на том же золотом квадрате Мигель. Его глаза округлились от страха, а губы шептали слова молитвы.
Гил не обращал на коротышку внимания, уверенный, что никакие боги их здесь не защитят. Спасаться придется самим. Однако он хотел не только выбраться из гробницы. Его глаза то и дело косились на сокровища возле ног золотого идола. Гил подсчитал, что между ним и статуей вождя инков лежит пятнадцать рядов пластин. Столько же рядов осталось позади охранников — слишком большой отрезок для прыжка...
Гил угрюмо разглядывал западню, чувствуя, что способ пересечь комнату все-таки есть. Рисунок из пластин совсем не походил на шахматную доску, а представлял собой сложное чередование золотых и серебряных квадратов, чем-то напоминая геометрические узоры с гобеленов и одежды инков. Какая-то закономерность — ключ к безопасному маршруту — явно существовала. Но какая?
На соседней золотой плите лежало в луже крови безжизненное тело Хуана. После того как он переполз с серебряной пластины, задействовавшей ловушку, никаких неожиданностей больше не происходило. Может, в этом и есть ответ? Что, если серебряные квадраты сулят опасность, а золотые — нет?
Проверить можно лишь одним способом.
Сдернув с плеча короткоствольную винтовку, Гил ткнул ею Мигелю в ребра и приказал:
— Иди.
Тот перевел взгляд со ствола на лицо напарника.
— Que?[3]
— Прыгай вон на тот золотой квадрат.
Гил кивнул на пластину, лежащую за соседней с ней серебряной. Путь вел к золотому идолу. Если уж выпало рисковать жизнью, Гилу хотелось получить что-то за свои усилия.
Мигель все еще не двигался с места, на его лице отражались недоверие и ужас. Гил крепче прижал дуло винтовки к груди Мигеля.
— Вперед. Или умри прямо здесь.
Тот нерешительно отступил на шаг назад, не покидая своего квадрата.
— Пожалуйста, не заставляй меня...
— Делай, как я сказал, или я проверю плиты твоим трупом.
Мигель задрожал, его взгляд заметался от винтовки к телу Хуана. Наконец плечи несчастного обмякли. Развернувшись лицом к проклятому узору, Мигель перекрестился и прыгнул. Его ноги так ослабели от страха, что едва справились с небольшим расстоянием. Неловко приземлившись на золотую пластину, коротышка упал на ладони и колени.
Гил заметил, как он зажмурился от страха и замер на месте, ожидая беды. Однако ничего не произошло. Мигель медленно открыл глаза, с трудом поднялся на ноги и с робкой улыбкой повернулся к Гилу.
Тот подбодрил коротышку, с радостью сознавая, что нашел верный способ.
— На золотые можно наступать. Не сходи с них, и мы легко доберемся до места, а потом выйдем отсюда. — Тем не менее сам Гил рисковать не спешил. Он помахал винтовкой. — Давай на следующую, а я — за тобой.
Мигель кивнул. Следующая золотая пластина примыкала к той, которую он сейчас занимал. Ему пришлось лишь сделать небольшой шаг. Мигель не торопился. Снова ничего не произошло. Древний механизм за потолком и стенами лишь продолжал поскрипывать. Мигель двинулся к очередной золотой плите, на этот раз перепрыгнув через серебряную. Все прошло удачно.
Направившись следом за приятелем, Гил заметил, что тот немного расслабился, хотя и продолжает шевелить губами, беззвучно повторяя молитву. Двое медленно пересекали зал. Пластина за пластиной, ряд за рядом они приближались к золотому идолу. Наконец осквернители гробниц добрались до последнего отделяющего их от сокровищ ряда. Там лежали только серебряные плиты. Единственной золотой была та, на которой размещался идол и богатства.
Мигель повернулся к Гилу.
Тот пристально разглядывал вождя инков. Резко выделявшиеся на фоне темного гранита золотые глаза статуи, казалось, насмешливо смотрели на человека. Это неприятно задело Гила. Неужели его планы может нарушить жалкая горстка идолопоклонников? Особенно тогда, когда он так близок к цели.
Охранник догнал Мигеля, снова оказавшись с ним на одной пластине. Оба не осмеливались пересечь тот серебряный ручей, за которым их ждало богатство. Но это совсем не означало, что Гил не может стащить что-нибудь из-под ног статуи. Ухватив винтовку за приклад, Гил протянул ее через серебряные плиты к идолу.
Кончик винтовки едва доставал до груды драгоценностей. Затаив дыхание, Гил попытался тронуть их своим орудием. Что, если здесь снова скрывается ловушка? Чуткие уши Гила уловили в мерном ритме едва заметную перемену. Он сжался, однако ничего не случилось.
Гил пробормотал ругательство. Винтовка в его протянутой руке заплясала. Он начинал терять выдержку. Гил глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и сосредоточился на своей задаче, отказываясь сдаваться. Не обращая внимания на то, что плечо заныло от напряжения, он лишь покрепче стиснул зубы. В конце концов его усилия не пропали даром. Гил выудил из груды сокровищ два кубка, золотой и серебряный, украшенные змейкой из изумрудов и рубинов. Но больше всего Гила привлекли их крупные изогнутые ручки.
Просунув в одну из них дуло винтовки, он поднял кубок над остальными вещами и задрал дуло вверх — серебряный кубок скользнул по стволу к деревянному прикладу. Гил притянул винтовку к себе и выпрямился. Стряхнув с нее драгоценную добычу, он передал ее Мигелю.
— За твою храбрость, mi amigo.
Тот схватил кубок трясущимися пальцами. В этом единственном предмете заключалось богатство, способное обеспечить всю семью коротышки до конца дней. Мигель прошептал благодарственную молитву.
Гил недовольно отвернулся, так как считал, что товарищ должен благодарить не Бога, а его. Он встал на колени и потянулся за золотым кубком. Вскоре драгоценность перешла к нему в руки. Это была его награда. Гил знал одного скупщика краденого антиквариата, который охотно заплатил бы за любой сохранившийся артефакт инков втрое больше стоимости самого золота. Сунув кубок за пазуху, Гил повернулся к статуе спиной и задумался над тем, что делать дальше.
Охранник похлопал по спрятанной в кармане жилета гранате. До тех пор, пока не прибудет команда, способная нейтрализовать ловушку, оставшиеся сокровища нуждались в защите. Как только проклятый механизм выведут из строя, Гил со своими людьми сможет спокойно забрать богатства. Существует лишь одна помеха на пути к его замыслу — группка крепко спящих в палатках американцев. Гил сжал в руке винтовку. Они не должны дожить до рассвета.
Гильермо махнул Мигелю в сторону выхода. Того не надо было уговаривать — он и сам торопился унести свое маленькое сокровище. Мигель перескочил на соседний золотой квадрат.
Взвизгнули шестеренки. Плита вместе с Мигелем взметнулась к потолку, подпертая толстым стволом дерева. Соответствующая серебряная пластина наверху скользнула в сторону, и из отверстия посыпались серебряные шипы.
Видя неминуемую гибель, Мигель попытался скатиться с плиты на пол, однако не успел. Шипы пронзили ноги охранника от колен до ступней, раздирая мышцы до самых костей. Мигель завизжал от боли. Когда он попробовал освободиться от острых шипов, его кости затрещали, словно сухие ветки.
Вскоре золотая пластина плавно опустилась на прежнее место. Запачканная кровью, она оказалась пустой. Гил поднял голову. Удерживаемый острыми шипами за ноги, Мигель висел под потолком.
Из его изувеченных ног лилась кровь. Несчастный бился, пытаясь освободиться. Наконец ему это удалось, и он рухнул на металлический пол с высоты второго этажа. Снова раздался жуткий треск костей.
Когда Мигель падал, Гил отвернулся. Затем посмотрел на лежащего приятеля. У того уцелела только правая рука. Мигель пытался опереться на нее, но боль оказалась нестерпимой, и он снова распластался на полу. Слишком измученный и ошеломленный всем случившимся, чтобы кричать, раненый лишь тихо постанывал, с мольбой глядя на Гила.
Но тот не мог его спасти.
Вскидывая винтовку, Гил прошептал:
— Прости.
Он послал пулю прямо Мигелю в лоб — выстрел прогремел в закрытом помещении с оглушительной силой. Стоны раненого прекратились. Из дырочки во лбу тонкой струйкой потекла кровь.
Гил еще раз осмотрел половицы. Мигеля погубила золотая! Почему они перестали быть безопасными? Неужели Гил ошибся? Или изменились правила игры? Ему вспомнилось, что, когда он копался в груде сокровищ, ритм механизма нарушился. Что-то произошло. Гил напряженно всмотрелся в квадраты пола. Мигель приземлился на серебряный без всяких последствий. А вдруг безобидными теперь стали серебряные пластины? Золотые вели к идолу, а серебряные — к выходу. Неужели все так просто?
Подопытных кроликов не осталось, и свою теорию Гилу предстояло проверить самому. Он осторожно протянул винтовку и постучал прикладом по следующей, серебряной пластине. Ничего не случилось. Но доказывает ли это что-нибудь? Что, если для приведения ловушки в действие требуется вес всего тела? Гил медленно опустил ногу на квадрат. Задерживая дыхание, перенес на нее вес тела, готовый отпрянуть назад при первом движении плиты или перемене в рокоте механизма. Теперь он стоял одной ногой на новой серебряной плите, а второй — на золотой. По-прежнему ничего не происходило.
Сжавшись от страха, Гил подтянул ногу к серебряному квадрату и замер. Все в порядке.
С облегчением выдыхая, он вытер пот, заливавший глаза. По его щекам бежали слезы. Гил не помнил, когда они потекли.
Он стоял на серебряной пластине, и теперь ему надо было перескочить через золотую. Не успев передумать, он с винтовкой в руке прыгнул и грузно приземлился на серебряную плиту. И опять с ним ничего не случилось.
Ухмыляясь, он выпрямился и оглянулся на статую.
— Ну что, съел?
Повернувшись к выходу, Гил увеличил скорость передвижения. Именно это и спасло его. В то время как он перепрыгивал с одной серебряной пластины на другую, первая начала опрокидываться. Он больно ударился об пол. Сверху из маленьких отверстий в потолке брызнула какая-то жидкость и водопадом обрушилась в только что приготовленную яму. Гил перекатился в сторону. Капелька влаги попала ему на щеку, которую стало жечь, как от огня. Гил отпрянул в сторону. Кислота!
Он дотронулся до обожженной щеки. Из вздувшегося пузыря уже сочилась сукровица.
При мысли, что он мог угодить в яму, а затем — под дождь из кислоты, Гил поежился. Его смерть оказалась бы долгой и мучительной.
Разъедающий поток иссяк, и яма снова скрылась под серебряной пластиной. Смерть подошла слишком близко. Дрожа всем телом, он встал на ноги и посмотрел на предательскую серебряную плиту. Серебряная!.. Значит, он рассчитал все неправильно и сумел проделать такой длинный путь лишь по чистой случайности...
С ужасом осознав это, Гил направил взгляд к выходу. До избавления оставалось три ряда — приблизительно три метра. Он уже понимал, что не может больше доверять ни одной из пластин. Надо попробовать допрыгнуть.
Гил посмотрел на винтовку. Слишком тяжелый груз. Тогда он бросил винтовку на пол вместе с висевшим на груди патронташем. Вытащив тяжелый золотой кубок, Гил задумчиво взглянул на него и вернул обратно за пазуху, подумав, что скорее умрет, чем расстанется с сокровищем. Вместо этого он скинул ботинки. Тем более что босому легче удержаться на гладкой серебряной поверхности.
Приготовившись, он попятился к дальнему краю половицы, чтобы обеспечить себе как можно больше места для разбега, но сумел сделать лишь пару шажков. Потом собрался с силами, закрыл глаза и впервые за несколько десятков лет попросил у Бога удачи и сил.
— Сейчас или никогда, — пробормотал Гил.
Он слегка пригнулся, быстро сделал два шага и со всей силой оттолкнулся ногами. Пролетев через ряды пластин, Гил приземлился на левый бок. В плече хрустнуло, когда, прокатившись по короткому коридорчику, он врезался в поваленную каменную дверь.
Морщась, Гил поднялся на ноги, не обращая внимания на резкую боль в шее. Получилось! Ощупав плечо, он догадался, что, скорее всего, сломал ключицу. Не велика беда. Когда-то давно он получил три пули в грудь. По сравнению с ними последняя травма показалась ему царапиной.
Гил извлек драгоценный кубок. После падения один из краев слегка погнулся, однако в остальном сокровище не пострадало.
Ступив одной ногой на смертоносную металлическую дорожку, Гил набрался храбрости и плюнул в сторону вождя инков, золотого идола, ярко сиявшего на фоне темного гранита.
— Я вернусь и еще вздрючу тебя! — пригрозил он, развернулся и побежал прочь.
— Кто-то идет! — прошептала девушка, отталкивая Сэма от своего плеча.
Внутреннее чувство подсказало ей, что им надо спрятаться. Выросшая на улицах Белфаста, Мэгги привыкла прислушиваться к внутреннему голосу. Жизнь среди постоянных стычек между воинственными ирландскими группировками и британской армией научила Мэгги ценить хорошее укрытие.
— Пошли, — скомандовала она, увлекая за собой Сэма.
Норман и Ральф поплелись за ней. Но Сэм уперся, поднимая винтовку.
— Может, это грабители. Надо остановить их.
— Чтобы нас всех грохнули, дуралей? Ты же не знаешь, сколько их там внизу и какое у них оружие. Идем!
Норман согласился:
— Она права. Сендеристы, которыми кишит вся округа, отлично вооружены. Русскими «АК-47» и тому подобным. Всякие расследования нужно оставить охранникам.
Сэм упорно смотрел на лестницу, затем покачал головой и пошел за Мэгги. Та повела группу к боковой комнатке. Там их сразу поглотила темнота.
— Будьте готовы бежать по моему сигналу, — предупредила друзей Мэгги.
Сгорбившись рядом с нею, Сэм проворчал:
— Мэгги О'Доннел, боевой археолог.
Девушка едва отличала темную тень Сэма от других и при всем желании не увидела бы его язвительной усмешки.
— Наверняка это Гил, — шепотом добавил Ральф, — или кто-нибудь из его ребят.
Поток цепочек резко закружился вокруг Хуана и одновременно потянул его вверх. Тот дико закричал от ужаса. Извиваясь, цепочки с шипами подняли его на двухметровую высоту, пока от тяжести собственного тела Хуан не рухнул на пол.
Он с трудом встал на ладони и колени. Почти вся одежда была с него содрана — вместе с лоскутьями кожи. Он поднял лицо к Гилу, и тот заметил, что у напарника не хватает левого уха, а скальп еле держится, сбившись на сторону. Оба глаза превратились в кровавые раны. Слепой, Хуан мог лишь выть от боли. В тех местах, куда в несчастного вонзались крючки, его кожа начала темнеть.
Яд!
Хуан с воплями медленно пополз по полу. Долго мучиться ему не пришлось. Яд достиг сердца, и Хуан безвольно повалился на золотые и серебряные плиты. Его крик оборвался.
Мигель бросился было к приятелю, но Гил остановил его, схватив за рубашку. Вдвоем они стояли теперь на одной золотой пластине посреди комнаты. Когда эхо предсмертного вопля Хуана смолкло, Гил различил тиканье и скрежет спрятанных под пластинами и за стенами мощных механизмов. Незваные гости попали в изощренную западню.
Гил осмотрелся, затем опустил взгляд на золото под ногами.
— Наверное, все так устроено, что механизм запускается, только когда кто-нибудь попадает в комнату.
Он окинул глазами пластины, ведущие к золотому идолу, и те, по которым шел от входа. Со всех сторон доносилось тиканье. Гил подозревал, что ни вперед, ни назад идти небезопасно.
Возле него стонал Мигель.
Гил угрюмо взглянул на окружавшие их невероятные богатства. Зная, что за красотой притаилась смерть, он уже не испытывал к золоту прежнего вожделения.
— Мы в ловушке.
* * *
Уютно устроившийся на походной койке в спальном мешке Сэм проснулся от какого-то сопения возле входа в палатку. По ночам из леса в лагерь всегда наведывались опоссумы и другие любопытные создания. Однако теперь пожаловал кто-то покрупнее: тень занимала добрую часть полога. Сэм попытался вспомнить, застегнул ли палатку, после того как закрылся от мошкары на «молнию». Прежде всего Сэму пришла мысль о ягуаре. Несколько крупных кошек видели у реки Урубамбы, протекавшей через джунгли ниже руин.Как можно тише Сэм достал винчестер. Винтовка досталась ему от деда и переходила в семье Конклинов от отца к сыну с тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года. Сэм никуда не ездил без этой винтовки. Из нее давно уже не стреляли, держали скорее ради безопасности и как талисман, а не как оружие. Теперь же, незаряженная, она могла послужить хорошей палкой.
Пальцы Сэма скользнули по деревянному прикладу.
Кто-то снаружи зашуршал полотном палатки. Черт, он все-таки забыл ее застегнуть!.. Сэм прыгнул в спальном мешке и поднял руку с винтовкой.
Когда он занес ее, дверца палатки приоткрылась.
— Сэм, ты не спишь?
Мэгги просунула внутрь голову и нерешительно постучала по брезенту.
Сэм опустил винтовку на колени — кровь все еще стучала в ушах. Он с трудом сглотнул, прочищая горло, и заставил себя ответить как можно непринужденнее.
— Да, я уже встал, Мэгги. Что случилось?
— Я не могла заснуть и все думала об этих надписях. Мне нужна твоя помощь.
Сэму не раз представлялось, как Мэгги под покровом ночи крадется в его палатку, но ни одна из этих фантазий не касалась обсуждения сделанных на латыни гравировок. Тем не менее ночной визит Мэгги всегда был для Сэма желанным.
— Ладно. Секундочку.
Выкатившись из спального мешка, он натянул джинсы. В такую душную ночь Сэм не стал бы надевать рубашку, но ради Мэгги пренебрег удобством и накинул кожаную жилетку.
Схватив ковбойскую шляпу, он расстегнул на палатке «молнию» и вылез наружу. Лагерь заливало серебряное сияние луны, отчего свет четырех фонарей казался тусклее. Сэм откинул растрепанные волосы со лба и убрал их под шляпу.
Мэгги отступила назад. На ней были все те же защитного цвета штаны и жилет поверх красной рубашки. Единственным подтверждением того, что Мэгги пыталась отдыхать, служили распущенные волосы, обычно убранные в хвост. Сейчас по плечам девушки струились золотисто-каштановые, посеребренные ночью пряди.
Очарованный игрой лунного света на щеках и губах Мэгги, Сэм не сразу смог спросить:
— Так... что стряслось?
Как всегда, ее глаза как будто не замечали Сэма.
— Та надпись на последней полосе. На самой нижней. Эти недостающие слова и строчки. Латинский — такой странный язык. Одно-единственное слово может изменить весь смысл.
— Да?
— Что, если мы прочитали неправильно? Что, если одно из этих недостающих слов или строк опровергает весь наш перевод?
— Возможно... Завтра мы все равно узнаем правду. Когда утром мы вскроем гробницу, она окажется нетронутой или наоборот.
В голосе Мэгги почувствовалась досада.
— Сэм, я хочу знать до того, как мы вскроем гробницу. Неужели тебе не интересно, что собирались передать на этих полосах конкистадоры?
— Конечно, интересно, но слов ведь не разобрать.
— Я понимаю, Сэм... но это от очистки одним лишь спиртом.
Мэгги со значением взглянула на него.
Неожиданно Сэм догадался, к чему она клонит, однако продолжал упорно молчать. Два года назад Сэм представлял работу по использованию фосфоресцирующего красителя для обнаружения стертых временем письменных знаков на камне или металле. Тогда его идею единодушно высмеяли.
— У тебя с собой? — спросила Мэгги.
— Не понимаю, о чем ты, — пробормотал Сэм.
Никому, даже дяде, он не признавался в том, что, не отказавшись от своей теории, потратил эти два года на исследование различных вязкостей разного рода красителей и спектров ультрафиолетового света. Сэм хранил свои разработки в строжайшем секрете, не желая испытать унижение, пока не опробует результаты на практике — подальше от посторонних насмешливых глаз. Внезапно он осознал, что хранит тайны гораздо ревностнее своего дяди.
Глаза Мэгги блестели в темноте.
— Я читала твою статью. Ты ведь придумал способ, правда, Сэм?
Тот смотрел на девушку, не мигая. Как она догадалась? Наконец Сэм нашел силы, чтобы ответить:
— Я считаю, что да. Правда, у меня еще не было случая опробовать его на деле.
Мэгги повернулась в сторону развалин.
— Тогда тебе повезло. Остальные уже ждут.
— Остальные?
Оглянувшись на него через плечо, Мэгги нахмурилась.
— Ну конечно. Норман и Ральф. Как же без них?
— Пожалуй. — Сэм закатил глаза, подготавливаясь к унижению в случае неудачи. Хорошо еще, что не позвали Филиппа. Сэм не вынес бы поражения перед лицом «мистера Гарварда». — Я захвачу свои пузырьки и ультрафиолетовую лампу.
Едва он взялся за полог палатки, джунгли разорвались от криков. Из подлеска вокруг лагеря в воздух взметнулись сотни птиц.
Мэгги шагнула к Сэму.
— Это что еще за...
Сэм огляделся, однако лес быстро успокоился.
— Должно быть, чего-то испугались.
Он еще немного послушал, но различил лишь гул генератора. Джунгли молчали, уставившись на людей, словно мрачный незнакомец. Наконец Сэм вернулся к палатке.
— Я за своим добром.
Протиснувшись внутрь, он взял сумку с красителями и специальным ультрафиолетовым фонариком. Уже уходя, он задержал взгляд на винчестере и повесил его на плечо, предварительно наполнив магазин патронами, а также положив в карман картонную коробку с запасными. После многих лет походной жизни в техасской глуши Сэм научился быть готовым ко всяким неожиданностям.
Когда юноша выбрался из палатки, Мэгги стояла к нему спиной, глядя в джунгли.
— Жуткая тишина, — проговорила она. — Как будто джунгли затаили дыхание.
— Если мы собираемся это опробовать, — нетерпеливо проговорил Сэм, — то лучше не тянуть. До рассвета осталось всего несколько часов.
Мэгги кивнула, неохотно отрывая глаза от джунглей.
Сэм первым направился к террасам руин. Лес затих, и шаги путников по граниту звучали особенно громко. Сэм поймал себя на том, что старается идти осторожно, боясь нарушить тишину, как будто пересекает в полночь кладбище. Он обрадовался, когда они наконец добрались до Солнечной площади. Внизу, в шахте, горел свет, в лучах которого вырисовывались две фигуры — одна тонкая, а другая плотная.
Норман и Ральф. Они стояли поодаль друг от друга.
Бывший футболист поднял руку в приветствии и показал на шахту:
— Кто оставил свет?
Мэгги покачала головой, взбираясь на плоскую площадку.
— Я точно все выключала. — Девушка осмотрела развалины. — Этот Гильермо, наверное, врубил его во время обхода и забыл выключить. Кстати, где он? Я думала, его наняли для охраны.
— Наверное, в лесу — гоняется за вчерашними грабителями. Может, он и спугнул птиц.
Джунгли хранили мертвую тишину. Норман вгляделся в черноту леса.
— Никогда не любил темноты. Дома в темной комнате меня начинает трясти.
Ральф поддразнил его удачным исполнением мелодии из сериала «Сумеречная зона». Норман сделал вид, что ничего не слышит.
Сэм первым начал спускаться в шахту, следом за ним — Мэгги и остальные. У подножия лестницы он помог девушке сойти.
Слегка склонив голову, она повернулась к нему — ее ладонь еще покоилась в руке Сэма.
— Ты ничего сейчас не слышал?
Тот покачал головой, слыша лишь гулкие удары собственного сердца, и поймал себя на том, что сжимает руку Мэгги. Их догнали Ральф и Норман.
Девушка убрала свою руку, еще какое-то время прислушивалась, затем пожала плечами и покачала головой.
— Наверное, это духи инков.
— Спасибо, Мэгги, — скривился Норман. — Именно это я и хотел услышать, пробираясь в полночь по развалинам. Мне и так не по себе.
Ральф опять принялся напевать мотив из «Сумеречной зоны».
— Ну давай, кусни меня побольнее, Айзексон, — выпалил Норман.
— У меня нет таких склонностей, Норми.
— Ты уверен? Ты ведь играл в футбол. Разве вы не хлопали друг друга по задницам и не наваливались друг на друга?
— Заткнись.
— Господи! — воскликнула Мэгги. — Да уймитесь вы оба! Достали.
Следуя за Мэгги, Сэм не обращал ни на кого внимания, с увлечением наблюдая за тем, как она двигается. Сквозь тонкую ткань просвечивали крепкие стройные ноги. Взгляд Сэма переместился выше. Судорожно сглотнув, он вытер влажное лицо платком и напомнил себе: «Это коллега». Во время раскопок дядя настаивал на исключительно дружеских отношениях, как в армии. Нежелательные ухаживания среди членов команды могут изрядно осложнить маленькой группе жизнь.
И все же смотреть на кого-либо не возбранялось.
Когда они пересекали второй уровень раскопок, Сэма восхитило открытие дяди. Когда-то это была пирамида мочика! В такое верилось с трудом. Сэм пробежался ладонью по гранитной стене.
Впереди Мэгги снова остановилась, задержав руку на стремянке, ведущей к третьему уровню.
— Сейчас я точно что-то слышала, — прошептала девушка. — Слова... и какой-то стук...
Сэм напряг слух, но все равно ничего не различил и взглянул на Ральфа с Норманом. Оба покачали головами. За стеклами очков глаза Нормана казались огромными. Сэм обернулся к Мэгги, готовый рассеять ее беспокойство, когда снизу, словно испуганная птица, вылетел крик.
Мэгги обратила на Сэма расширенные от страха глаза.
Юноша сорвал с плеча винчестер.
* * *
Гил внимательно осматривал окружающие его со всех сторон металлические плиты. Скрытый за стенами механизм тикал и постанывал.Справа от Гила теснился на том же золотом квадрате Мигель. Его глаза округлились от страха, а губы шептали слова молитвы.
Гил не обращал на коротышку внимания, уверенный, что никакие боги их здесь не защитят. Спасаться придется самим. Однако он хотел не только выбраться из гробницы. Его глаза то и дело косились на сокровища возле ног золотого идола. Гил подсчитал, что между ним и статуей вождя инков лежит пятнадцать рядов пластин. Столько же рядов осталось позади охранников — слишком большой отрезок для прыжка...
Гил угрюмо разглядывал западню, чувствуя, что способ пересечь комнату все-таки есть. Рисунок из пластин совсем не походил на шахматную доску, а представлял собой сложное чередование золотых и серебряных квадратов, чем-то напоминая геометрические узоры с гобеленов и одежды инков. Какая-то закономерность — ключ к безопасному маршруту — явно существовала. Но какая?
На соседней золотой плите лежало в луже крови безжизненное тело Хуана. После того как он переполз с серебряной пластины, задействовавшей ловушку, никаких неожиданностей больше не происходило. Может, в этом и есть ответ? Что, если серебряные квадраты сулят опасность, а золотые — нет?
Проверить можно лишь одним способом.
Сдернув с плеча короткоствольную винтовку, Гил ткнул ею Мигелю в ребра и приказал:
— Иди.
Тот перевел взгляд со ствола на лицо напарника.
— Que?[3]
— Прыгай вон на тот золотой квадрат.
Гил кивнул на пластину, лежащую за соседней с ней серебряной. Путь вел к золотому идолу. Если уж выпало рисковать жизнью, Гилу хотелось получить что-то за свои усилия.
Мигель все еще не двигался с места, на его лице отражались недоверие и ужас. Гил крепче прижал дуло винтовки к груди Мигеля.
— Вперед. Или умри прямо здесь.
Тот нерешительно отступил на шаг назад, не покидая своего квадрата.
— Пожалуйста, не заставляй меня...
— Делай, как я сказал, или я проверю плиты твоим трупом.
Мигель задрожал, его взгляд заметался от винтовки к телу Хуана. Наконец плечи несчастного обмякли. Развернувшись лицом к проклятому узору, Мигель перекрестился и прыгнул. Его ноги так ослабели от страха, что едва справились с небольшим расстоянием. Неловко приземлившись на золотую пластину, коротышка упал на ладони и колени.
Гил заметил, как он зажмурился от страха и замер на месте, ожидая беды. Однако ничего не произошло. Мигель медленно открыл глаза, с трудом поднялся на ноги и с робкой улыбкой повернулся к Гилу.
Тот подбодрил коротышку, с радостью сознавая, что нашел верный способ.
— На золотые можно наступать. Не сходи с них, и мы легко доберемся до места, а потом выйдем отсюда. — Тем не менее сам Гил рисковать не спешил. Он помахал винтовкой. — Давай на следующую, а я — за тобой.
Мигель кивнул. Следующая золотая пластина примыкала к той, которую он сейчас занимал. Ему пришлось лишь сделать небольшой шаг. Мигель не торопился. Снова ничего не произошло. Древний механизм за потолком и стенами лишь продолжал поскрипывать. Мигель двинулся к очередной золотой плите, на этот раз перепрыгнув через серебряную. Все прошло удачно.
Направившись следом за приятелем, Гил заметил, что тот немного расслабился, хотя и продолжает шевелить губами, беззвучно повторяя молитву. Двое медленно пересекали зал. Пластина за пластиной, ряд за рядом они приближались к золотому идолу. Наконец осквернители гробниц добрались до последнего отделяющего их от сокровищ ряда. Там лежали только серебряные плиты. Единственной золотой была та, на которой размещался идол и богатства.
Мигель повернулся к Гилу.
Тот пристально разглядывал вождя инков. Резко выделявшиеся на фоне темного гранита золотые глаза статуи, казалось, насмешливо смотрели на человека. Это неприятно задело Гила. Неужели его планы может нарушить жалкая горстка идолопоклонников? Особенно тогда, когда он так близок к цели.
Охранник догнал Мигеля, снова оказавшись с ним на одной пластине. Оба не осмеливались пересечь тот серебряный ручей, за которым их ждало богатство. Но это совсем не означало, что Гил не может стащить что-нибудь из-под ног статуи. Ухватив винтовку за приклад, Гил протянул ее через серебряные плиты к идолу.
Кончик винтовки едва доставал до груды драгоценностей. Затаив дыхание, Гил попытался тронуть их своим орудием. Что, если здесь снова скрывается ловушка? Чуткие уши Гила уловили в мерном ритме едва заметную перемену. Он сжался, однако ничего не случилось.
Гил пробормотал ругательство. Винтовка в его протянутой руке заплясала. Он начинал терять выдержку. Гил глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и сосредоточился на своей задаче, отказываясь сдаваться. Не обращая внимания на то, что плечо заныло от напряжения, он лишь покрепче стиснул зубы. В конце концов его усилия не пропали даром. Гил выудил из груды сокровищ два кубка, золотой и серебряный, украшенные змейкой из изумрудов и рубинов. Но больше всего Гила привлекли их крупные изогнутые ручки.
Просунув в одну из них дуло винтовки, он поднял кубок над остальными вещами и задрал дуло вверх — серебряный кубок скользнул по стволу к деревянному прикладу. Гил притянул винтовку к себе и выпрямился. Стряхнув с нее драгоценную добычу, он передал ее Мигелю.
— За твою храбрость, mi amigo.
Тот схватил кубок трясущимися пальцами. В этом единственном предмете заключалось богатство, способное обеспечить всю семью коротышки до конца дней. Мигель прошептал благодарственную молитву.
Гил недовольно отвернулся, так как считал, что товарищ должен благодарить не Бога, а его. Он встал на колени и потянулся за золотым кубком. Вскоре драгоценность перешла к нему в руки. Это была его награда. Гил знал одного скупщика краденого антиквариата, который охотно заплатил бы за любой сохранившийся артефакт инков втрое больше стоимости самого золота. Сунув кубок за пазуху, Гил повернулся к статуе спиной и задумался над тем, что делать дальше.
Охранник похлопал по спрятанной в кармане жилета гранате. До тех пор, пока не прибудет команда, способная нейтрализовать ловушку, оставшиеся сокровища нуждались в защите. Как только проклятый механизм выведут из строя, Гил со своими людьми сможет спокойно забрать богатства. Существует лишь одна помеха на пути к его замыслу — группка крепко спящих в палатках американцев. Гил сжал в руке винтовку. Они не должны дожить до рассвета.
Гильермо махнул Мигелю в сторону выхода. Того не надо было уговаривать — он и сам торопился унести свое маленькое сокровище. Мигель перескочил на соседний золотой квадрат.
Взвизгнули шестеренки. Плита вместе с Мигелем взметнулась к потолку, подпертая толстым стволом дерева. Соответствующая серебряная пластина наверху скользнула в сторону, и из отверстия посыпались серебряные шипы.
Видя неминуемую гибель, Мигель попытался скатиться с плиты на пол, однако не успел. Шипы пронзили ноги охранника от колен до ступней, раздирая мышцы до самых костей. Мигель завизжал от боли. Когда он попробовал освободиться от острых шипов, его кости затрещали, словно сухие ветки.
Вскоре золотая пластина плавно опустилась на прежнее место. Запачканная кровью, она оказалась пустой. Гил поднял голову. Удерживаемый острыми шипами за ноги, Мигель висел под потолком.
Из его изувеченных ног лилась кровь. Несчастный бился, пытаясь освободиться. Наконец ему это удалось, и он рухнул на металлический пол с высоты второго этажа. Снова раздался жуткий треск костей.
Когда Мигель падал, Гил отвернулся. Затем посмотрел на лежащего приятеля. У того уцелела только правая рука. Мигель пытался опереться на нее, но боль оказалась нестерпимой, и он снова распластался на полу. Слишком измученный и ошеломленный всем случившимся, чтобы кричать, раненый лишь тихо постанывал, с мольбой глядя на Гила.
Но тот не мог его спасти.
Вскидывая винтовку, Гил прошептал:
— Прости.
Он послал пулю прямо Мигелю в лоб — выстрел прогремел в закрытом помещении с оглушительной силой. Стоны раненого прекратились. Из дырочки во лбу тонкой струйкой потекла кровь.
Гил еще раз осмотрел половицы. Мигеля погубила золотая! Почему они перестали быть безопасными? Неужели Гил ошибся? Или изменились правила игры? Ему вспомнилось, что, когда он копался в груде сокровищ, ритм механизма нарушился. Что-то произошло. Гил напряженно всмотрелся в квадраты пола. Мигель приземлился на серебряный без всяких последствий. А вдруг безобидными теперь стали серебряные пластины? Золотые вели к идолу, а серебряные — к выходу. Неужели все так просто?
Подопытных кроликов не осталось, и свою теорию Гилу предстояло проверить самому. Он осторожно протянул винтовку и постучал прикладом по следующей, серебряной пластине. Ничего не случилось. Но доказывает ли это что-нибудь? Что, если для приведения ловушки в действие требуется вес всего тела? Гил медленно опустил ногу на квадрат. Задерживая дыхание, перенес на нее вес тела, готовый отпрянуть назад при первом движении плиты или перемене в рокоте механизма. Теперь он стоял одной ногой на новой серебряной плите, а второй — на золотой. По-прежнему ничего не происходило.
Сжавшись от страха, Гил подтянул ногу к серебряному квадрату и замер. Все в порядке.
С облегчением выдыхая, он вытер пот, заливавший глаза. По его щекам бежали слезы. Гил не помнил, когда они потекли.
Он стоял на серебряной пластине, и теперь ему надо было перескочить через золотую. Не успев передумать, он с винтовкой в руке прыгнул и грузно приземлился на серебряную плиту. И опять с ним ничего не случилось.
Ухмыляясь, он выпрямился и оглянулся на статую.
— Ну что, съел?
Повернувшись к выходу, Гил увеличил скорость передвижения. Именно это и спасло его. В то время как он перепрыгивал с одной серебряной пластины на другую, первая начала опрокидываться. Он больно ударился об пол. Сверху из маленьких отверстий в потолке брызнула какая-то жидкость и водопадом обрушилась в только что приготовленную яму. Гил перекатился в сторону. Капелька влаги попала ему на щеку, которую стало жечь, как от огня. Гил отпрянул в сторону. Кислота!
Он дотронулся до обожженной щеки. Из вздувшегося пузыря уже сочилась сукровица.
При мысли, что он мог угодить в яму, а затем — под дождь из кислоты, Гил поежился. Его смерть оказалась бы долгой и мучительной.
Разъедающий поток иссяк, и яма снова скрылась под серебряной пластиной. Смерть подошла слишком близко. Дрожа всем телом, он встал на ноги и посмотрел на предательскую серебряную плиту. Серебряная!.. Значит, он рассчитал все неправильно и сумел проделать такой длинный путь лишь по чистой случайности...
С ужасом осознав это, Гил направил взгляд к выходу. До избавления оставалось три ряда — приблизительно три метра. Он уже понимал, что не может больше доверять ни одной из пластин. Надо попробовать допрыгнуть.
Гил посмотрел на винтовку. Слишком тяжелый груз. Тогда он бросил винтовку на пол вместе с висевшим на груди патронташем. Вытащив тяжелый золотой кубок, Гил задумчиво взглянул на него и вернул обратно за пазуху, подумав, что скорее умрет, чем расстанется с сокровищем. Вместо этого он скинул ботинки. Тем более что босому легче удержаться на гладкой серебряной поверхности.
Приготовившись, он попятился к дальнему краю половицы, чтобы обеспечить себе как можно больше места для разбега, но сумел сделать лишь пару шажков. Потом собрался с силами, закрыл глаза и впервые за несколько десятков лет попросил у Бога удачи и сил.
— Сейчас или никогда, — пробормотал Гил.
Он слегка пригнулся, быстро сделал два шага и со всей силой оттолкнулся ногами. Пролетев через ряды пластин, Гил приземлился на левый бок. В плече хрустнуло, когда, прокатившись по короткому коридорчику, он врезался в поваленную каменную дверь.
Морщась, Гил поднялся на ноги, не обращая внимания на резкую боль в шее. Получилось! Ощупав плечо, он догадался, что, скорее всего, сломал ключицу. Не велика беда. Когда-то давно он получил три пули в грудь. По сравнению с ними последняя травма показалась ему царапиной.
Гил извлек драгоценный кубок. После падения один из краев слегка погнулся, однако в остальном сокровище не пострадало.
Ступив одной ногой на смертоносную металлическую дорожку, Гил набрался храбрости и плюнул в сторону вождя инков, золотого идола, ярко сиявшего на фоне темного гранита.
— Я вернусь и еще вздрючу тебя! — пригрозил он, развернулся и побежал прочь.
* * *
Мэгги опустилась на колени возле вершины лестницы, которая уходила к третьему уровню руин.— Кто-то идет! — прошептала девушка, отталкивая Сэма от своего плеча.
Внутреннее чувство подсказало ей, что им надо спрятаться. Выросшая на улицах Белфаста, Мэгги привыкла прислушиваться к внутреннему голосу. Жизнь среди постоянных стычек между воинственными ирландскими группировками и британской армией научила Мэгги ценить хорошее укрытие.
— Пошли, — скомандовала она, увлекая за собой Сэма.
Норман и Ральф поплелись за ней. Но Сэм уперся, поднимая винтовку.
— Может, это грабители. Надо остановить их.
— Чтобы нас всех грохнули, дуралей? Ты же не знаешь, сколько их там внизу и какое у них оружие. Идем!
Норман согласился:
— Она права. Сендеристы, которыми кишит вся округа, отлично вооружены. Русскими «АК-47» и тому подобным. Всякие расследования нужно оставить охранникам.
Сэм упорно смотрел на лестницу, затем покачал головой и пошел за Мэгги. Та повела группу к боковой комнатке. Там их сразу поглотила темнота.
— Будьте готовы бежать по моему сигналу, — предупредила друзей Мэгги.
Сгорбившись рядом с нею, Сэм проворчал:
— Мэгги О'Доннел, боевой археолог.
Девушка едва отличала темную тень Сэма от других и при всем желании не увидела бы его язвительной усмешки.
— Наверняка это Гил, — шепотом добавил Ральф, — или кто-нибудь из его ребят.