Ромаданов (Алексрома). Плоть, прах и ветер

   - Постойте, постойте... - затрясся он.
   Я плотно скомкал лист и засунул ему в рот.
   - Это... это не я! - завопил он, судорожно глотая бумагу.
   Я снова отошел на три шага и наставил на него пистолет.
   - Стойте!!! - пронзительно заорал он. - Я вам скажу, кто такой Морт!
   Я сделал вид, что прицеливаюсь.
   - Это Бойд! Бойд! Бойд!
   - Почему я должен вам верить? - спросил я.
   - Потому что... потому что... потому что я честный человек! Я простой дантист, я не умею ставить эксперименты! расплакался он.
   - Ладно. Живите, - смягчился я. - Я вам верю.
   - Спасибо, - всхлипнул он.
   - Ладно, забудьте, что было, - попытался я его успокоить.
   Он покивал головой.
   - К сожалению, я вынужден вас здесь оставить, - сказал я. - Мне нужно ехать. А вы идите на дорогу и ловите попутку. Скажете, что заблудились в тундре. Короче, придумайте что-нибудь...
   "Зачем я говорю все эти глупости?! Он ведь стукач, вспомнил я. - Все равно он сразу побежит в особый отдел и доложит, что я разыскиваю Морта... Но что я могу сделать? Убить его, чтобы он молчал? Нет, не могу..."
   Я махнул ему рукой и помчался в город. Выехав на дорогу, я увидел впереди быстро приближающийся черный вертолет. Похоже, это по мою душу... Что делать? Я решил прорываться в город, чтобы попытаться там замести следы. Вертолет тем временем завис в воздухе, дожидаясь меня. В его стрекоте мне послышались угрожающие ноты: для меня явно готовили какую-то каверзу. Стиснув зубы, я несся ему навстречу, не сбавляя скорости...
   Когда до вертолета оставалось метров сто, под его выпуклым брюхом открылся люк и из него наподобие бисера посыпалось на бетон нечто блестящее. В ту же секунду я сообразил, что передо мной сбрасывают на дорогу трехгранные металлические шипы, и выжал тормоз, но скорость была слишком большой, и сила инерции бросила колеса на острые иглы... Резина глухо хлопнула, и мотоцикл осел подо мной. На спущенных шинах я рванул в тундру. Скорость была уже не та, мотоцикл мотало из стороны в сторону. На что я надеялся? На чудо? На добрый волшебный истребитель, сбивающий злые вертолеты?
   Вертолет низко завис передо мной и развернулся боком, в нем отодвинулась дверца, и из нее полувысунулся привязанный на ремнях человек в маске-чулке, с приставленным к плечу автоматом с оптическим прицелом... Проклятье, не собираются ведь они на самом деле застрелить меня! Перед мотоциклом с отрывистым свистом неровно заплясали фонтанчики пыли. Видеть этот танец пуль перед своим носом было невыносимо - я остановился. "Бросить оружие и лечь на землю лицом вниз, руки за спину", послышался из вертолета мегафонный рык. Делать было нечего, я повиновался. Вертолет приземлился, из него выбежали двое с короткими автоматами. На груди у них были бронежилеты, на головах - вязаные серые маски с дырками для глаз, рта и носа. Подскочив, они накинули мне на запястья наручники, подняли на ноги, подхватили под руки и в том же резвом темпе поволокли меня к вертолету. "Мужики, вы меня спутали с каким-то террористом!" - рассмеялся я. В ответ послышалось только громкое ровное дыхание. Забросив меня, как мешок, в тесный грузовой отсек, они с силой грохнули дверью, и я оказался в полной темноте.
   9. Доктор Морт и другие
   Примерно через час после задержания меня доставили в кабинет следователя контрразведки. На столе у него лежало пухлое досье: меня там ждали. Следователь был молод, мордат и краснощек. Его лицо вполне могло бы сойти за жизнерадостное, если бы не тяжелые полуопущенные веки, которые придавали ему вид скорбящего поэта.
   - С какой целью вы выкрали доктора Чуза? - сразу приступил он к сути.
   - Выкрал? - удивился я. - За кого вы меня принимаете? Я не бандит, а офицер. Кстати, я не обязан отвечать на ваши вопросы, но если вы настаиваете, то разве только в виде одолжения...
   - Я настаиваю на вашем одолжении, - заявил он.
   - Хорошо. Я пригласил доктора Чуза на беседу по одному деликатному вопросу.
   - На беседу в тундру?
   - Да, потому что вопрос, как я сказал вам, был деликатным.
   - И что же это за вопрос?
   - Я не могу раскрыть детали, потому что здесь замешана одна уважаемая особа...
   - Хо-хо, одна особа?! - раздраженно хохотнул он.
   - Да, до меня дошли слухи, что доктор Чуз делал недвусмысленные предложения женщине, к которой я питаю серьезные чувства, - с пафосом заявил я.
   - Эту особу зовут Лана Крой? - спросил следователь, демонстрируя мне свою осведомленность.
   - Я предпочитал бы не называть имен! - возмутился я.
   - И из ревности вы приговорили Чуза к смертной казни?
   - Что за бред! - вскричал я. - Это он вам сказал такую чушь? Не скрою, я попугал его оружием. Вы должны меня понять... Надеюсь, вы тоже офицер, хоть и в штатском?
   - Доктор Чуз заявил, что вы пытали его, выведывая сведения про Морта, - сказал он, пропуская мой вопрос мимо ушей. - Вы это подтверждаете?
   - Я? Пытал? Где вы видите у меня орудия пытки? Не скрою, я называл Чуза "Мортом", используя это одиозное имя как нарицательное.
   - Как нарицательное? В каком смысле? - заинтересовался он.
   - В смысле "подлого злодея". Вы ведь согласны с тем, что опыты Морта преступны, если, конечно, он существует на самом деле? - решил я пойти ва-банк, играя на том, что правительство официально отрицало сам факт существования "преступного доктора Морта".
   - Мне ничего про это неизвестно, - хмуро отозвался он. - Кстати, откуда вы знаете про Морта?
   - Из садистских частушек, откуда еще?! - пожал я плечами. - Вам напеть?
   - Не надо. Повторите лучше приговор, который вы зачитали Чузу.
   - Какой приговор? - я удивленно округлил глаза.
   - Какой?!
   Из-под его прикрытых век сверкнул злорадный огонек, мол, я тебя сейчас припру к стенке! Он поднял телефонную трубку и спросил: "Готово?" На том конце что-то ответили, и он кувнул головой.
   - Подождем минуту, - сказал он, положив трубку.
   - Подождем, - согласился я, позевывая.
   Следующую минуту он молча разглядывал меня, как диковинный экземпляр. Я снисходительно улыбался в ответ, в то же время проклиная себя за то, что не проверил, не было ли на Чузе записывающих устройств. Наша визуальная дуэль была прервана, когда в комнату вошел эксперт с прозрачным целлофановым пакетом. Вид у него был напряженный, как у человека, которого ждут неприятности... Он положил пакет на стол перед следователем. Я вытянул шею и увидел, что в целлофан запаян размокший лист бумаги. Так вот что они мне готовили! Интересно, как они извлекли мой "приговор" из Чуза? Дали ему рвотное? Следователь повертел в руках лист и, убедившись в том, что на нем нет ничего, кроме желтоватых разводов слизи, раздраженно махнул эксперту, чтобы тот убирался. Эксперт с облегченным видом поспешно ретировался. Я победно ухмыльнулся ему вслед.
   - Подождем еще? - насмешливо спросил я у обескураженного своим проколом следователя.
   Он молчал, просматривая документы из моего досье. Очевидно, он готовился к розыгрышу запасного варианта.
   - С какого времени вы страдаете маниакально-депрессивной паранойей? - неожиданно спросил он, не поднимая головы от бумаг.
   Интересный поворот дела! Оказывается, я психически болен... Может, подыграть? Не такая уж плохая идея. По крайней мере, меня тогда если и будут пытать, то не сильно: по Дополнительному протоколу к Гуагской конвенции об обращении с правонарушителями применение допросов с пристрастием третьей степени к психически неполноценным лицам запрещается. В обычных случаях контрразведке, конечно, наплевать на этот закон, но я все-таки не рядовой подследственный, а столичный Инспектор.
   - С Года Лошади, - ответил я, принимая игру.
   - Поточнее, пожалуйста, - нахмурился он.
   - Если быть абсолютно точным, то с Года Огненной Лошади, - уточнил я.
   - А по нашим сведениям - со времени выпускных экзаменов в Интернате.
   - Все правильно, - охотно согласился я, - это как раз был Год Огненной Лошади по киитайскому календарю.
   - Проверим.
   Следователь сделал пометку в блокноте, а затем показал мне походный компьютер, который у меня изъяли при обыске.
   - Что это? - спросил он.
   - Мини-компьютер, - ответил я, не находя смысла врать по пустякам.
   - А по-моему, это обычный микро-калькулятор, - посмотрел он на меня так, словно и сам поверил в мою психическую ненормальность.
   Я не стал спорить: к чему мне доказывать, что я замаскировал компьютер под калькулятор?
   - Почему присоска со шнуром? - продолжал допытываться он.
   - Что? Что с чем?
   - Шнур с присоской, - поправился он. - Зачем?
   - Присоединять к голове.
   Следователь прилепил присоску себе ко лбу.
   - Для чего? - продолжал он допрос.
   - Чтобы подключиться к записывателю мыслей.
   - У вас во лбу записыватель мыслей?
   - Не во лбу, а над левым ухом.
   Он оторвал присоску от лба и приставил к волосам - она упала.
   - Не держится, - констатировал он. - И давно у вас эта фантазия?
   Ха-ха, все верно: раз присоска на его голове не держится, значит ЗМ в моей голове - фантазия!
   - С тех пор, как я стал писать в уме книги, - признался я. - Что вижу, о том и пишу.
   - Хм... Но вы по своей службе сталкиваетесь с секретными сведениями. Вы что же, доверяете этому "записывателю" государственные тайны?
   - Я зашифровываю информацию.
   - Интересно, как это работает... Давайте проверим. Что вы видите? - он показал мне палец. - Только честно!
   Я выключил ЗМ и честно сказал ему, что я вижу.
   - Ответ верный... Но вы не зашифровали его! - сказал он.
   - Вы просили ответить честно, поэтому я не мог зашифровать. Любой шифр - это попытка скрыть правду. Я дал вам правдивый ответ, но отключил при этом записыватель, чтобы не нарушить конспирацию.
   - Как вы докажете, что выключили записыватель?
   - Я не смогу вам доказать, что я его выключил, потому что вы не верите в то, что он у меня есть.
   Следователь озадаченно помолчал.
   - Вернемся к вашей болезни, - вдумчиво сказал он. Расскажите о своей мании преследования.
   - Я о ней ничего не знаю, - признался я. - Меня никто не преследует, кроме вас.
   - Зато вы преследуете мифического доктора Морта.
   Слово "мифический" меня сильно порадовало: если следствие отрицает существование Морта, то формально меня не в чем обвинить, кроме хулиганской выходки с Чузом, за которую никто меня всерьез наказывать не будет. Однако пусть меня продержат под арестом хотя бы несколько дней, тогда я смогу оправдать невыполнение приказа тем, что мне помешала контрразведка. Надо следователю бросить кость, чтобы он в меня опять вцепился, но не очень сильно...
   - Морт замучил моего любимого дядю, - я попытался выдавить из себя слезу, но глаза лишь слегка повлажнели.
   - Дядю? - скривился он в раздраженной улыбке.
   - Да, моего любимого дядюшку.
   - Откуда вам это известно?
   Лицо следователся стало наливаться кровью: ему крайне не нравилось, что я над ним издеваюсь.
   - От своей любимой тетушки, - подмигнул я ему.
   - Прекратите валять дурака! - взорвался он, наконец-то выкатывая из-под век свои застоявшиеся шары.
   - Я вас не валял, - рассмеялся я ему в лицо.
   На него вдруг нашел нервный приступ - он затряс во все стороны головой и гортанно заорал, срывая голос:
   - Живьем закопаю!!!
   На крик вбежала охрана и крепко схватила меня за бока.
   - И кто из нас сумасшедший? - пожал я плечами, когда меня выводили.
   "Наконец-то я высплюсь!" - радовался я по дороге в камеру. Когда меня заперли в "одиночку", я вгляделся в полутьму: нары, естественно, были подняты и заперты на замок. Но не на того напали! Я позвал надзирателя и потребовал немедленно опустить их во исполнение пункта два раздела пять части три Женеевской конвенции о гуманном обращении с заключенными. Надзиратель выпучил рачьи глаза. Несомненно, он слышал об этом впервые.
   - Ну, что стоишь, дружок? - спросил я.
   Мой нахальный тон впечатлил его: он непроизвольно подтянулся, как перед начальством.
   - Я доложу о вашей просьбе, - сказал он.
   - И незамедлительно! - наставил я его.
   Сидеть было не на чем, стоять - тоскливо. Я стал мерять шагами камеру, стараясь ни о чем не думать: раз-два-три-чертыре-поворот... раз-два-три-четыре-пять-поворот... раз-два-три-четыре-поворот...
   Через четверть часа вернулся надзиратель и, ни слова не говоря, отпер нары. Плюхнувшись на них, я почувствовал себя самым счастливым человеком на Земмле: что может быть слаще спокойного сна после двух бессонных ночей! Тотчас, с ходу, мне стал сниться радужный сон...
   Я сижу на дощатой веранде, утопающей в молодой весенней зелени и душистых цветах акации. Только что прошел дождь, воздух свеж и напоен мягким вечерним солнцем. Я не один, а в радостно-возбужденной компании. Мы пьем чай с сушками и обсуждаем какие-то события. Я еще не понял, какие именно, но уже ясно, что раньше эти события нам казались страшными, а теперь они вызывают смех, как занятные приключения. Я поочередно всматриваюсь в лица и вспоминаю имена и клички: Лана, Главный, Игор, Референтка, Следователь, Чуз, Аллина...
   - Когда я в самом начале давал Вальту задание, у меня ужасно зачесалась макушка, - вспоминает Главный, - но я не мог почесаться: я боялся, что он решит, будто я чем-то озадачен!
   Все рассмеялись, и я тоже захохотал. Мне на самом деле показалось это смешным, особенно когда я вспомнил серьезное лицо Главного в тот момент.
   - А я чуть на самом деле не наделал в штаны, когда Вальт грозился меня пристрелить в тундре! - хохочет Чуз.
   - Какой мы были прекрасной парой, какие страсти кипели! - озорно подмигивает мне Лана.
   - Я ужасно ревновала, хоть это и было крайне глупо, - с улыбкой вздыхает Лина.
   - О, вспомнила, - говорит референтка чуть смущенно. - Я лежу в игре на нарах, и вдруг будто кто-то в меня вселяется... Это было так неожиданно, так волнующе...
   - А ты чего, Морт, молчишь? - Лана кидает в Игора куском разломанной сушки.
   - Сами вы "морты"! - Игор от смеха прыскает чаем.
   - Послушайте, вот самая прикольная история! подскакивает от нетерпения включиться в беседу Следователь. Я ему говорю: "не валяйте дурака", а он мне: "я вас не валяю!"
   Раздался дружный хохот.
   - А что было потом? - спросила с интересом Лина, когда все отсмеялись.
   - Да, что было дальше? - с интересом уставились на меня все.
   - Дальше? - задумался я. - Дальше было вот что...
   Я начал вспоминать - и проснулся... В первое мгновение я был по-прежнему в благодушном настроении, но очень быстро вернулся от розовых грез к серой действительности, переступив порог между сном и реальностью. Когда я припомнил свой сон в подробностях, то отметил про себя, что у всех участвовавших в нем людей были не такие лица, как на самом деле: это были как бы не сами люди, а артисты, исполнявшие их роли. Интересно, какое лицо было у меня самого во сне? Такое же или другое? Теперь я этого никогда не узнаю...
   А все же жаль, что жизнь - не театр! Как бы было хорошо, если бы в этот самый момент послышался голос режиссера: "Стоп! На сегодня хватит, репетиция окончена!" Я бы тогда встал с нар и вышел бы из камеры на сцену в том месте, где сейчас стена, потом спрыгнул бы в зал, мы с режиссером и следователем вышли бы из театра и пошли пить пиво в ближайший кабак. После второй кружки я бы извинился и поехал домой, потому что меня ждала бы к ужину жена, исполняющая, кстати, в спектакле роль Лины... Или Ланы? По сути неважно: главное, она моя жена и мы друг друга любим, а кого она играет в театре... какое это имеет значение для наших реальных отношений? И все это происходило бы в добрые старые времена, когда люди еще не знали, что такое вечная жизнь, и безропотно встречали смерть в конце своих дней, считая ее неизбежным, естественным и правомерным явлением...
   Мои мечтания были неожиданно прерваны лязгом ключей в двери. Меня вывели из камеры и привели в тот же кабинет к тому же следователю. С виду он был спокоен, но на меня смотреть избегал... Боялся разнервничаться?
   - Подпишите, - он протянул мне бумагу.
   Это было официальное предупреждение о том, что в случае повторения хулиганский действий на почве психического заболевания будет рассмотрен вопрос о моем принудительном лечении.
   - И кто вынес это постановление? - спросил я. - Какой суд?
   - Для этого не надо суда, - сказал он, с неприязнью отворачиваясь в сторону. - Достаточно административного решения. Такое предупреждение я могу выносить единолично как лицо, уполномоченное правительством. Но вопрос о направлении на лечение будет решать суд.
   - Да здравствует наша славная демократия! - провозгласил я. - Разрешите ручку?
   Я взял у него золоченое чернильное перо и поставил подпись: "Вольт Стеб". Этот болван ничего не заметил!
   - Теперь два слова на прощание, - сказал он, приобщив предупреждение к делу. - Если ты, сволочь, еще раз мне попадешься, я собственноручно сделаю тебе лоботомию без наркоза. У меня есть специальное зубило и молоточек. Тюк... Тюк-тюк-тюк-тюк...
   Он увлекся своими мыслями, и лицо его прояснилось.
   - Может, лучше пивка выпьем? - рассмеялся я.
   - Что? - не понял он.
   - Да нет, ничего. Это я так, о своем. Кстати... покрышки мне заменили?
   - Какие еще покрышки? - снова помнрачнел он.
   - Простреленные. Мотоцикл, между прочим, не мой, а казенный. Директор выдал.
   - Сегодня мастерская уже закрыта. Приезжайте завтра. Я распоряжусь пока выдать в ваше пользование служебный автомобиль. Зайдете в гараж.
   - Вот это разговор! - похвалил я его. - Ну, пока! Может, еще свидимся...
   От моей заключительной фразы беднягу всего перекосило.
   На выходе мне вернули вещи: портупею с пистолетом, мини-компьютер и часы. Я бросил взгляд на циферблат: стрелки вытянулись по стойке "смирно" на полдвенадцатого. На выполнение приказа оставалось два часа... Я получил в гараже автомобиль и отправился к Игору. Разумеется, я не буду его убивать, но мне нужно хотя бы поговорить с ним. Тем более, что мы можем больше не увидиться...
   Я достал телефон и набрал номер, в трубке послышался бодрый голос Игора.
   - Не спишь? - спросил я на всякий случай.
   - Нет, но собираюсь.
   - Мне нужно срочно поговорить с тобой. Одевайся и выходи из дома, я заберу тебя.
   - Хорошо, - тотчас ответил он коротко.
   Когда я подъехал к его дому и он сел в машину, я заметил, как в полуосвещенном окне спальни колыхнулась штора: видимо, Лина наблюдала за нами... Волновалась за Игора? Чуяла сердцем что-то недоброе?
   Молча мы выехали в тундру, вышли из машины и отошли на недосягаемое для микрофонов расстояние.
   - Дело серьезное... - не зная как начать, я выдавил из себя дурацкую банальную фразу.
   - Подожди! - сказал Игор.
   Он стоял с поднятой головой и смотрел в ночное небо, сплошь усыпанное крупными яркими звездами. Я присоединился к нему. Там мы простояли минут десять, пока не затекли шеи.
   - Теперь говори, - сказал он умиротворенно.
   Мои мозги неожиданно прояснились.
   - Главный приказал мне убить доктора Морта, - сказал я.
   - Ты считаешь, что это я? - без волнения спросил Игор.
   - Да.
   - Тебе сказал об этом Смат Чуз?
   - Откуда тебе это известно? - несколько удивился я.
   - Как только ты прибыл сюда, я стал кое о чем догадываться, - сказал он.
   - О чем именно?
   - Я расскажу тебе все по порядку. "Доктор Морт" - это не один человек, а трое. В том числе и я.
   - Трое? - мое удивление еще больше возросло.
   - Да. "Морт" - это название секретного проекта. О нем ходят разные нехорошие слухи, но уверяю тебя, что если мы и ставили какие-то опыты, то только на себе. Львиная доля работы - рутинный сбор анализов, их изучение и обработка.
   - "Рутинный"? - не поверил я. - Но почему тогда проект засекречен?
   - По той простой причине, что правительство не хочет предавать огласке полученные результаты. Оно боится паники среди населения.
   - Что же это за страшная истина, которую скрывают от народа? - спросил я с некоторым сарказмом.
   - Ты действительно хочешь знать это?
   - Да, - серьезно ответил я.
   - Вечности не существует, - сказал он.
   - То есть как?! - невольно опешил я, не ожидая от Игора опровержения самых очевидных истин.
   - Очень просто. На Земмле нет ни одного вечного человека. Примерно год назад самые старые "вечные" люди начали умирать. Сначала умерших своей смертью были единицы, потом их стали десятки и сотни, теперь их тысячи, и с каждым днем это число обвально растет. Врачам дано секретное указание регистрировать смерть от неизлечимых болезней...
   - А на самом деле?
   - На самом деле после трехсот пятидесяти лет у людей начинается ускоренное старение, за ним - смерть. Для изучения этого явления и был создан проект "Морт". Исследования показали, что бессмертие - это человеческое заблуждение. Дело в том, что около четырехсот лет назад в результате некоторой взрывной мутации продолжительность жизни человека возросла сразу в несколько раз. Если бы она росла постепенно, все было бы ясно с самого начала, но резкий скачок создал иллюзию того, что человек обрел вечность. К сожалению или к счастью - вопрос философский, - но это не так. На сегодняшний день рекорд долгожительства - 398 лет.
   - В это действительно трудно поверить, ведь с детства нам внушали другое, - озадаченно заметил я.
   - Кстати, о внушении. В ходе исследований выяснилось также, что ВСЕ люди от рождения могут прожить более трехсот пятидесяти лет.
   - Так значит...
   Это было сильным ударом для меня. Язык не поворачивался произнести вслух страшную истину.
   - Это значит, что "посвящение в вечность" - фикция, пришел мне на помощь Игор. - Но то, что это обман, знают лишь единицы посвященных, высшие лица церковной и светской иерархии. Рядовые священники уверены, что они своими обрядами даруют людям бессмертие.
   - Невеселая картина...
   - А перспектива - трагична, - продолжил Игор. Естественная смертность стремительно растет, потому что все больше людей подходят к критической отметке, и в то же время фабрики смерти продолжают работать в том же темпе. Если маховик уничтожения людей сейчас же не остановить, в ближайшие годы население Земмли сократится в несколько раз. Я написал письмо Президенту, в котором сообщил о положении дел и потребовал прекратить ликвидацию людей. Через месяц мне пришел ответ, в котором некий чиновник из президентской канцелярии писал, что передал письмо в "соответствующие инстанции" с указанием "принять меры".
   - Теперь я начинаю понимать, что произошло, - сказал я.
   - Когда ты прибыл, я сразу заподозрил, что письмо было передано Главному инспектору, а он "принять меры" понял по-своему.
   - Но почему ты мне ничего не сказал сразу?
   - Я не был уверен. Если бы ты прямо спросил меня про Морта, я бы честно ответил тебе, как сейчас.
   - Кто еще участвует в проекте?
   - Лана Крой и Руфиэл Браст. Смат Чуз - куратор от контрразведки.
   - Чуз - штатный контрразведчик? - не поверил я своим ушам.
   - Да.
   - Мне надо подумать, - сказал я.
   Теперь все стало ясно: меня подставили. Главный стал искать человека, который ликвидирует Игора, и его внимание привлек я. Почему не кто-то другой? Люди уровня Главного не опускаются до простого, пошлого убийства. Им обязательно нужно разыграть спектакль... нет, не спектакль, а тонкую шахматную партию. Они считают ниже собственного достоинства вызвать подчиненного и сказать ему: мне не нравится тот-то и тот-то, убей его! Нет, им надо сделать так, чтобы подчиненный сам нашел человека, который им не нравится, и убрал его как бы по собственной инициативе, из верности присяге и личной преданности начальству, а после - умыть руки, выставив подчиненного вышедшим из-под контроля.
   Да, я был идеальной кандидатурой на роль убийцы Игора, ведь мы были когда-то влюблены в одну и ту же девушку (что было отражено в отчетах воспитателей), а теперь эта девушка принадлежала Игору. Главный считает себя тонким психологом. Он прекрасно понимает: я не стану убивать своего старого друга только потому, что он оказался "преступным Мортом". Но он рассчитывал, что я убью Игора, чтобы завладеть Линой, используя приказ ликвидировать Морта для успокоения своей совести. Однако он плохо меня знает! В сущности, он самоуверенный идиот, если считает, что может проникнуть в мою душу через досье... в котором, кстати, не все отражено.
   Как бы то ни было, технически Главный все оформил на лучшем уровне. Особенно коварный ход - подключение контрразведки, которая должна была, по идее, вставлять ему палки в колеса. Впрочем, когда речь заходит о серьезных делах, межведомственная конкуренция забывается. Тем более, местная контрразведка, судя по всему, ходит на поводу у Директора, а Директор, как известно, дружит с Главным.
   Какой же я все-таки осел, что так дешево купился на подброшенную мне дискету с игрой! Контрразведка внушила мне, что из Чуза можно выбить информацию, что я и сделал. Нет, все-таки, Чуз - прекрасный артист! Хотя... должно быть, не трудно играть роль труса под дулом пистолета. И потом, когда меня арестовали, я был так доволен собой, что вожу контрразведку за нос, а они держали меня взаперти только для того, чтобы потянуть время, поставить меня в цейтнот и заставить действовать сгоряча, ни во что не вникая.
   И все-таки они просчитались... Но просчитались ли? Нет, Главный никогда не проигрывает: попадая в проигрышную ситуацию, он меняет правила игры или попросту переворачивает доску и забирает себе выигрышные фигуры. Теперь он может приказать любому тайно убрать Игора, а свалят все на меня, ведь и на фото-, видео-, аудиоаппаратуре, и в доносах осведомителей, и в протоколах допроса зафиксировано, что я охочусь за Мортом. Так вот почему мне внушали, что я псих! Они ведь не могут признать существование Морта, значит, они скажут, что инспектора Вальта Стипа, прибывшего на Фабрику с рядовой проверкой, преследовала навязчивая идея, будто мифический доктор Морт похитил его дядю, а дядя-то вот он, полюбуйтесь, господин судья, жив и здоров, и никто его не похищал, он спокойно себе отдыхал в пансионате! Безумный Вальт Стип вбил себе в голову, что Морт - это Бойд. А почему он вбил себе это в голову? Извольте заключение психотерапевта: "устойчивая связка "Морт-Бойд" возникла в больном сознании подсудимого как оправдательный мотив для овладения любовницей Бойда, к которой он с юношеских лет испытывал маниакальное влечение сексуального характера".