Романов Николай. Император

   В нынешнем окружении ВКВ уже не было ни одного ментала (Железный Генерал доложил об этом сразу после возвращения императора с Крестов), и потому майору не требовалось ставить специальный блок. Вполне хватало имеющегося, который работал на сокрытие обычных служебных сведений.
   – А теперь, майор, вы забудете все, что я вам сейчас говорил, и будете выполнять обычные профессиональные задачи, связанные с предстоящей командировкой. А вспомните мои слова, когда придет время.
   Эту фразу можно было понять по-разному. В том числе, и как приказ соблюдать абсолютную секретность…
   Главное завершилось.
   Осетр медленно разжал сначала левый «кулак», потом правый, выпуская «жука» на свободу.
   Иссиня-черная статуя ожила.
   – Будет исполнено, ваше императорское величество! – отчеканил Милорадович и щелкнул каблуками.
   Осетр посмотрел ему в лицо.
   Выражение лица майора императору не понравилось. Милорадович выглядел слегка удивленным.
   – Разрешите идти?
   – Подождите. – Осетр обошел майора по кругу.
   Милорадович замер по стойке «смирно». В вернувшемся обычном состоянии статуи из него не получилось, ибо лицо – жило.
   – Какой приказ я вам сейчас отдал?
   – Вы, ваше императорское величество, приказали мне отправиться на базу «Змееносец», к великому князю Владимиру, войти в число заговорщиков и, в случае если командующий РОСОГБАК вздумает начать мятеж, арестовать или ликвидировать его. Видит бог, я выполню ваш приказ, хоть он и совершенно претит мне. Великий князь – друг моего отца, но я дал присягу на верность вам.
   «Ржавый болт тебе в котловину! – мысленно выругался Осетр. – Внушение не подействовало, ничего он не забыл… Это что же? Этот тип не подвластен внушению? Или „зарядка аккумуляторов“ и в самом деле не произошла?.. Но как же тогда прыжковый сон?»
   – Благодарю вас за искренность, майор! Можете идти…
   Милорадович развернулся через левое плечо и отправился восвояси.
   А Осетр дал указание Министерству обороны повременить с отправкой майора в намеченную командировку.
   В течение следующих двух дней он еще на четырех человеках проверил возможности силы своего внушения (на сей раз подопытные, правда, не получали приказов ликвидировать ВКВ – император ограничивался самыми элементарными житейскими поручениями) и убедился, что «внушательские» способности его не восстановились.
   Это был удар в самое сердце плана.
   И требовалось срочно предпринимать иные меры, способные заставить командующего РОСОГБАК совершать необходимые трону действия.
   Можно было, правда, еще раз отправиться на Кресты и произвести повторную попытку подзарядки…
   Но Осетр был уверен, что повторный полет ничего не даст. Интуиция утверждала именно это. Похоже, судьба лишила его оружия, которым он до сих пор владел. «Аккумуляторы» разрядились окончательно, и ничем им теперь не поможешь.
   Что ж, по крайней мере, хорошо, что это выяснилось в достаточно безопасных обстоятельствах. А дальше будем действовать в вековых традициях политиков. Как обычные люди.
   В конце концов, не зря же ему дали подобные знания в разведшколе на Новой Москве!

Глава шестая

   Третий флот Росской империи располагался на базе «Змееносец», расположенной в двух парсеках от планеты Коломна, входящей в систему звезды Илана (№ 124752 по Объединенному галактическому каталогу). Флот включал в себя около сотни боевых и транспортных кораблей, в основном, правда, устаревших моделей. Десять самых мощных из них были линкорами предпоследнего поколения.
   Сила, конечно, не ахти какая, но она вполне сдерживала возможные агрессивные поползновения Новобагдадского халифата, неподалеку от границ с которым находилась база «Змееносец». Особенно, если учесть, что противостоящая боевая группировка Усмана IX и вовсе не имела современных кораблей – судя по донесениям разведчиков, халифат только-только задумывался о перевооружении.
   Командующему Третьим флотом адмиралу Павлу Петровичу Барятинскому недавно исполнилось шестьдесят лет, и отставка по возрасту ему пока не грозила. Павел Петрович был высоким и крепким мужчиной, по которому всю его жизнь сохла не одна высокородная дама. А уж любовницам-простолюдинкам будущий адмирал и вовсе счета не вел. Их прошло через его постель огромное количество. Возможно, кто-то из многочисленных возлюбленных и желал бы родить ребенка от бравого флотского, но Павел Петрович таких вольностей не допускал. У него имелась супруга Клавденька, подарившая будущему адмиралу троих сыновей, и ни на кого более тратить свое состояние Барятинский-старший не собирался. Финансовое благополучие, как известно, – не физические силы, его сытным обедом не восстановишь, а растратить можно в мгновение ока.
   Павел Петрович всю жизнь был человеком традиционных понятий и изменять свои взгляды не собирался и в зрелости. Традиции – они традиции и есть, их создают десятилетиями и веками…
   Барятинскому крайне не понравилась вся эта история с мятежом против Владислава Второго, и, когда восстание произошло, он не слишком стремился перейти на сторону регента Остромира, этого ублюдка, почти два десятилетия скрывавшегося неведомо где и неожиданно выскочившего на политическую арену, будто чертик из табакерки…
   Впрочем, Владислав сам был виноват в случившемся. Мужик должен быть мужиком. Блудить блуди, пожалуйста, коли хотелка у тебя то и дело побеждает мозги, но за возможными плодами любовного легкомыслия следить надо внимательно. Вот, к примеру, как всегда поступал он, Павел Петрович…
   Конечно, командуй Барятинский, к примеру, Первым флотом (или хотя бы Вторым), он бы, наверное, непременно оказал поддержку свергаемому законному императору, но с теми боевыми силами, что находились в подчинении адмирала, это было совершенно бессмысленно.
   Разнесут в клочья и фамилии не спросят. Даже к гадалке не ходи… У адмиралов Бельского и Оболенского моща покруче будет. Да и не к лицу гробить росичам друг друга в гражданской войне, когда потенциальные противники спят и видят, как бы отхватить у империи десяток-другой богатых полезными ископаемыми планет!
   Поэтому Павел Петрович, после недолгих колебаний, все-таки принял сторону регента. Но кукиш в кармане припас. На всякий случай… Неизвестно еще, как оно повернется.
   Его отношение к Остромиру не изменилось даже в тот день, когда щенок для смены власти в стране прибег к древнему обычаю. Хотя благородство регента Павел Петрович не отметить не мог.
   Ублюдком парень был только по происхождению, жизненные понятия у него оказались совсем не ублюдочными…
   Однако в нынешнем окружении Остромира окопались личности, к которым адмирал питал самую настоящую ненависть.
   К примеру, граф Василий Илларионович Толстой, новый министр внутренних дел, в бытность еще лейтенантом уведший у такого же лейтенанта, только флотского, шуструю и веселую Зиночку Скавронскую. Зиночка и по сей день была супругой Толстого (только звали ее теперь Зинаида Петровна), а получившему от дамских ворот поворот Паше Барятинскому пришлось через пару лет сочетаться браком с Клавдией Шереметевой. Хотя Зиночку он не мог забыть еще очень и очень долго – таким гвоздем она в сердце засела…
   Да и другие ненавистные обладатели родовитых имен околачивались вокруг нынешнего императора. В такую пору всегда кверху всплывает пена, и проходит немало времени, пока она осядет или ее снимут шумовкой.
   В общем, будем готовы ко всему. Мудрость не пропьешь…
   И когда до адмирала Барятинского дошла информация, что великий князь Владимир, поначалу слова поперек происходящего не сказавший, замышляет против Остромира Первого недоброе, Павел Петрович понял, что припрятанный в кармане кукиш теперь вполне способен пригодиться.
   Если главный «росомаха», с его немалым в империи авторитетом сумеет объединить вокруг себя недовольных новой властью… Нет, эта овчинка выделки определенно стоит!
   Через какое-то время великий князь, будто бы отправившийся с широким инспекционным вояжем по подразделениям «полуросомах», прибыл на Коломну. А потом и на базу «Змееносец».
   И двое командующих наконец-то встретились.
   ВКВ кота за яйца не тянул – ему наверняка было известно о настроениях адмирала Барятинского (да Павел Петрович среди подчиненных не очень взгляды свои и скрывал; подумаешь, донесут! не станет же Остромир междоусобную бойню начинать для того, чтобы сковырнуть командующего второстепенным флотом!), – сразу взял быка за рога.
   – Послушай, Пахевич, – сказал великий князь, когда хозяин и гость выпили за встречу по рюмке фрагербритского коньяка. – Ответь-ка мне на такой вопрос… Ты поддержишь меня, если я надумаю предъявить претензии на трон?
   Они знали друг друга уже миллион лет, и ВКВ давно дозволялось называть адмирала столь непочтительныи именем.
   Барятинской неторопливо пожевал дольку выращенного на Коломне лимона и ответил:
   – Отчего же не поддержать, Володя? Твои претензии представляются мне вполне уместными. Хоть бастард и получил трон законно, в честном поединке с твоим братом, но не время еще такому молокососу править Росской империей.
   Ответ, конечно, был несколько двусмысленным – как будто хозяин допускал, что такое время может наступить позже, – но ВКВ прекрасно понял хозяина адмиральского кабинета.
   – Спасибо, Пашенька! Твоя поддержка для меня очень ценна! И моральная, и боевая…
   Адмирал кивнул.
   Впрочем, не стоило допускать великого князя до мысли, что для него кто-то станет таскать каштаны из огня. Предложи палец – откусят всю руку…
   – Если ты, Володя, добьешься помощи не только от меня одного, мой флот в возможном противостоянии непременно окажется на твоей стороне.
   ВКВ наколол вилкой маринованный трюфелек и без спешки отправил его в рот. Прожевал. Выглядел он совершенно невозмутимым. И следующую фразу произнес безо всякой горечи:
   – Ты всегда был хитрой бестией, Пахевич. Впрочем, я на тебя не в обиде. Адмиралу всегда есть что терять.
   – Да, мне есть что терять. И не потому, что я – адмирал… В отличие от многих флотских у меня имеется немалое состояние. И тем не менее, при определенных условиях, Володенька, я поддержу тебя по полной программе. И пойду с тобой до конца. Можешь не сомневаться! Впрочем, тебе ведь тоже есть что терять.
   ВКВ кивнул:
   – Ты прав, Паша. В иерархической лестнице, складывающейся после смены императора, мы с тобой занимаем достаточно высокое положение. Но меня гораздо больше волнуют интересы империи. Мальчишка слишком молод, чтобы справиться с государственным управлением. Тем более что теперь наша дружба с Мерканским Орденом наверняка завершится. И как бы не пришлось воевать россам сразу на несколько фронтов.
   Барятинский хитро улыбнулся:
   – Но ведь у мальчишки много достаточно мудрых помощников. Один Засекин-Сонцев чего стоит! Он, кстати, ведь твой человек…
   Великий князь снова кивнул:
   – Да, он был мой человек. Но, как выяснилось, до поры до времени. Он стал одним из застрельщиков мятежа. И как опять же выяснилось, с самого начала держал бастарда в поле своего зрения. Около двадцати лет скрытно опекал пацана. Для того и в школу «росомах» его пристроил…
   – Означает ли это, что мятеж готовился без твоего участия, Володя?
   ВКВ поморщился, но решил сказать правду:
   – Я догадывался о нем, однако принял решение не вмешиваться.
   Адмирал в раздумье потер ладонями лицо:
   – Ценю твою откровенность… Конечно. В противном случае эта волна смела бы и тебя. Я ни в коем случае вашу светлость не осуждаю. Сам, как видишь, абсолютно такой…
   Они выпили еще по рюмке коньяка.
   – У тебя ведь семья в столице, Володя?
   – Да, – сказал великий князь.
   – Не боишься, что бастард с Железным Полков… с Железным Генералом могут при необходимости давить на тебя, используя семью?
   – Я уже думал об этом. И передал жене просьбу немедленно покинуть Новый Петербург. Надеюсь, Засекин-Сонцев еще не пронюхал о моих планах…
   Барятинский покачал головой:
   – Вытаскивай их оттуда, Володя, побыстрее. Иначе… Получится как в поговорке «Со свиным рылом да в калашный ряд»! Сам понимаешь…
   – Понимаю, Пашенька… Вытащу непременно… Что ж, значит, мы с тобой договорились?
   – Договорились, ваше высочество! Поддержка будет.
   На следующий день великий князь Владимир покинул базу «Змееносец» в неплохом расположении духа.
   А еще через две недели жена и дочь ВКВ прибыли на Коломну, и адмирал Барятинский понял, что семье великого князя удалось благополучно обойти ищеек Охлябинина и Засекина-Сонцева.
   Что ж, это был весьма неплохой знак.
   Судя по всему, пока центральная власть не придавала большого значения тайным потугам великого князя. Что ж, пусть и впредь так продолжается. А если придет время перемен, уж мы расстараемся…

Глава седьмая

   Когда обнаружилось, что способности внушать Осетр лишился, пришлось кардинально менять первоначальный план.
   И тут Осетр возблагодарил бога за то, что не стал брать в заложники семью великого князя.
   Конечно, он поступил вопреки логике политической борьбы – тут Дед был абсолютно прав!.. И на тот момент у императора не имелось никаких особых замыслов, связанных с великой княгиней и ее дочерью. Сработала исключительно интуиция. Ему показалось, что отпустить дам к мужу и отцу будет правильнее. По-«росомашьи» это будет…
   После окончательной утраты способностей личный инструктаж императором засылаемого к ВКВ агента стал бессмысленным.
   Милорадовича Осетр забраковал, объяснив графу Охлябинину свое решение тем, что теперь, после личного разговора с майором, опасается направлять на базу «Змееносец» человека, отец которого полжизни дружит с Владимиром. И вообще, не царское это дело – подбирать кандидатов в агенты, погорячился я немного, лишил вас профессиональной инициативы, полагаю, что не прав я, вы уж простите меня великодушно, Иван Мстиславович!..
   После таких извинений у Охлябинина должны были пропасть любые мысли о недоверии со стороны императора. Если они вообще проникали в его бритый череп…
   К стратегии работы засылаемого агента с великим князем вернулись на очередном утреннем совещании с Железным Генералом.
   – Итак, мы окончательно останавливаемся на ситуации «джокер», – сказал Засекин-Сонцев. – Агент не должен вмешиваться в события, пребывая в «спящем» состоянии до нужного момента, и начать действовать строго по нашей команде. Причем действие может быть любым, вплоть до ликвидации великого князя в случае необходимости. Правильно я понимаю задачу?
   Задачу Дед понимал правильно.
   Однако она перестала нравиться Осетру. Конечно, политика – это всегда мутная жижа… Но не до такой же степени!
   К тому же у императора появились иные мысли.
   – Давайте-ка, Всеволод Андреич, посмотрим на ситуацию с другой стороны, – сказал Осетр. – Давайте подумаем, что должны предпринять мерканцы в сложившейся ситуации?
   – Ну, тут все предельно ясно, ваше императорской величество… Думаю, Бедросо просто обязан иметь в окружении ВКВ собственного агента. Вершитель прекрасно знает о былом отношении великого князя к Ордену. И потому, если он заинтересован в мятеже, его агент должен доказать Владимиру, что у того нет иного выхода, кроме как готовиться к активному выступлению против существующей власти. Причем мерканцы должны торопить ВКВ, ибо вектор развития ситуации работает против них. Они и так совершили ошибку при вторжении в Пятипланетье, предоставив в распоряжение Владислава Второго исключительно пиратские корабли. Им надо было немедленно развязывать межгосударственный конфликт. В этом случае их шансы вернуть на трон бывшего императора я бы назвал весьма высокими.
   – А как вы считаете, сейчас они способны совершить прямую агрессию против империи?
   Дед немного подумал, а потом усмехнулся:
   – Сомневаюсь. Менталитет их собственного народа таков, что ему требуется капитальное промывание мозгов, дабы прямая агрессия не вызвала недовольства среди граждан Ордена. А капитальное промывание мозгов требует немалого времени. Которого у них практически нет.
   Это были те же самые мысли, что посещали и Осетра.
   – Согласен с вами, Всеволод Андреич… Но тогда нам требуется, чтобы великий князь Владимир не слишком торопился с мятежом.
   Железный Генерал удивленно глянул на императора:
   – Правильно ли я понимаю, ваше императорское величество, что вы не намерены мешать ВКВ в подготовке мятежа?
   – Абсолютно правильно понимаете, князь. Наша задача – добиться, чтобы подготовка к мятежу не прекращалась совсем, но шла как можно медленнее. В этом случае Бедросо будет вынужден ждать, пока Владимир раскачается. И мы получим столь нужную нам передышку. Воевать с Орденом теперь – значит, загубить все наше дело.
   – Полностью с вами согласен!
   – А может, поступить гораздо проще? Может, мне просто надо провести с великим князем переговоры и убедить его отказаться от предательства?
   Засекин-Сонцев рассмеялся:
   – Ваше императорское величество! Неужели вы и в действительности верите, что ВКВ откажется от борьбы за власть? Мне абсолютно точно известно, что он знал о нашем заговоре. Однако и пальцем не пошевелил, чтобы помешать нам. Объяснение тут может быть только одно – он рассчитывал нашими руками свалить старшего брата и занять его место.
   – Но, возможно, он считал, что Владислава Второго надо убирать совсем по иной причине? Дабы вывести родную державу из унизительного положения мерканского сателлита…
   – Тогда бы он не стал предпринимать то, что делает сейчас. Он бы присягнул вашему величеству не на словах, а на деле. И находился бы сейчас не в районе базы «Змееносец», а здесь, на Новом Петербурге, участвуя во всех наших начинаниях.
   Конечно, Дед был прав.
   И все-таки Осетру казалось, что великому князю Владимиру надо дать шанс одуматься. Или хотя бы сделать вид, что император предоставляет ему такой шанс… Иначе уж очень мерзко все это будет выглядеть. Не по-«росомашьи»…
   Да, и ежу понятно, что вряд ли ВКВ воспользуется такой подачкой судьбы. Ему надо много больше… Но вот тогда-то у центральной власти и будут в отношении ВКВ полностью развязаны руки. Вплоть до любых возможных провокаций.
   – И тем не менее мы поступим следующим образом, Всеволод Андреич… Надо отправить великому князю предложение немедленно вернуться на столичную планету. Именно предложение, а не приказ… – Осетр поднял указательный палец. – А параллельно готовить к засылке на базу «Змееносец» нашего человека, но с несколько иной задачей. Обойдемся без «джокера»… – Осетр встал из-за стола и прошелся по кабинету. – Я полностью согласен с вами, мерканцы наверняка внедрили в окружение Владимира своего агента. Полагаю, не стоит ему мешать впрямую. Может быть, даже не стоит пытаться его раскрывать. Но, думаю, мы должны послать своего человека под видом мерканского эмиссара. Пусть ВКВ потеряет время еще и на этом, пытаясь понять – кто есть кто. Реальный мерканский агент будет его торопить с выступлением, а липовый – наоборот, притормаживать.
   Железный Генерал задумался.
   – А если ВКВ попросту арестует обоих?
   – Не арестует! Ведь у него под рукой нет достаточно квалифицированного ментала, чтобы снять с нашего человека блок. Да и человек Бедросо вряд ли работает без блока. Так что скоропалительный арест Владимиру ничего не даст. А вот если он попытается заполучить квалифицированного щупача, ему надо помешать в этом предприятии. И пусть он мучается с решением подольше. Это нам только на руку.
   Дед еще немного подумал, потирая подбородок. Потом прищелкнул языком.
   – Пожалуй, это предложение и в самом деле стоящее, ваше императорское величество. – Он улыбнулся. – Знаешь, сынок… Кажется, ты понемногу учишься строить интриги. Похвальное умение для императора!
   – Стараюсь, ваше сиятельство! – Осетр тоже улыбнулся. – Правда, у меня имеются очень хорошие учителя.
   Засекин-Сонцев не стал реагировать на комплимент.
   – Хорошо, ваше императорское величество! Великому князю Владимиру по закрытому каналу хивэсвязи будет немедленно предложено вернуться в столицу с докладом о положении в проинспектированных им боевых подразделениях. Скажем, в связи с изменением в международной обстановке. Вряд ли, находясь так далеко от столицы, он сможет раздобыть информацию о характере этого изменения. Впрочем, я дам соответствующие инструкции министру иностранных дел. Если Владимир пришлет запрос, в доступе к информации ему будет отказано. Попросту объявим ее совершенно секретной… А министр имперской безопасности сегодня же получит приказ о внедрении в окружение великого князя нашего человека. С новой задачей, которую вы поставили. Я полагаю, что наш агент все равно должен быть освобожден от необходимости передавать нам информацию о настроениях князя. Во избежание возможного раскрытия своей подлинной сути. Связь с ним будет односторонней – только приказы из столицы. О настроениях князя мы узнаем из других источников.
   «Может, Найдена к ВКВ послать?» – подумал Осетр.
   Но, поразмыслив, отказался от этой мысли.
   Все-таки миссия липового мерканского эмиссара была смертельно опасной для исполнителя. А Найден еще не раз в жизни пригодится… Столь преданными людьми надо дорожить. Для смертельно опасных поручений найдутся в стране другие работники. В конце концов, на данном этапе для империи стопроцентной угрозы пока нет, чтобы жертвовать близкими друзьями.
   Засекин-Сонцев не мешал императору размышлять.
   – Хорошо, Всеволод Андреич. Надеюсь, к великому князю отправят достаточно квалифицированного работника, чтобы мы достигли своих целей.
   – Не сомневайтесь, ваше императорское величество. Граф Охлябинин получит исчерпывающие инструкции.
   На сем они и расстались.
   А на следующее утро Засекин-Сонцев связался с императором по закрытому каналу:
   – Доброе утро, ваше императорское величество!
   – Доброго утра и вам, ваше сиятельство! Какие новости?
   Железный Генерал усмехнулся с удовлетворенным видом:
   – Новости вполне ожидаемые. В ответ на хивэграмму Министерства обороны великий князь Владимир попытался связаться с ведомством графа Остен-Сакена. Когда же Министерство иностранных дел отказало ему в информации об изменениях международной обстановки, ВКВ сообщил князю Мосальскому, что вынужден задержаться и продолжить инспектирование граничных с халифатом районов. О причинах задержки он непременно доложит при возвращении на Новый Санкт-Петербург. Так что мы с вами не ошиблись.
   «Ну что ж, великий князь, – подумал Осетр. – Ну что же, дядя… Своим поведением вы развязываете мне руки. Уж не обессудьте!»
   И с удивлением обнаружил, что впервые назвал Великого князя Владимира дядей. Пусть даже и мысленно.

Глава восьмая

   С тех пор как патриарх Светозар надел на голову регента большую императорскую корону, Осетру было грех жаловаться на жизнь.
   Его начинания во внешней и внутренней политике стали давать свои плоды. Доверие росичей к своему новому императору неуклонно росло. Империя стремительно наращивала военные и экономические мускулы, и недалеко уже было то время, когда можно станет диктовать свою волю соседям. Внутренние враги пока находились в разброде и не пытались выступать против Остромира Романова открыто. Обретенные недавно соратники не пытались устраивать распри в надежде занять лучшее место у кормушки – за этим внимательно следил Дед.
   Все было вроде бы хорошо!
   Но душа Осетра страдала.
   Политика тут была совершенно ни при чем. Император периодически маялся от любви к Яне Чернятинской.
   Вернее, теперь та называлась уже княгиней Татьяной Васильевной Стародубской, поскольку за время, прошедшее с последней встречи с регентом на памятном приеме столичной знати, успела, вернувшись на свое Солнечногорье, выйти замуж за молодого князя Стародубского. На балу, посвященном коронации нового императора, она не появилась, сказавшись больной. Узнав о свадьбе, Осетр хотел поздравить молодых с этим судьбоносным событием и пожелать им совета да любви, однако, подумав, отказался от своего намерения.
   Ему показалось, что с этим поздравлением между ним и Яной все будет полностью кончено.
   Через полгода после свадьбы Осетру стало известно, что Яна беременна первенцем и недалек тот день, когда она станет матерью.
   Об этом ему сообщила сама молодая княгиня, прислав короткую хивэграмму. Зачем она это сделала, Осетр не знал.
   Возможно, все еще любила его, но, выбрав свой путь, надеялась, что теперь между ними и в самом деле все закончится.
   Получив такое известие, Осетр снова начал страдать. Днем, когда мысли его были отданы многочисленным государственным заботам, жить еще было можно. Но когда он ложился в холодную постель, все менялось.
   Чтобы справиться с пустотой в душе, император принялся, переодеваясь и захватив с собой Найдена Барбышева, летать в Петроград, посещая тот или иной публичный дом, однако ночи, проведенные с продажными жрицами любви, помогали только на время. А через день-другой пустота возвращалась. И порождала мысли, мало связанные с государственными заботами.