Страница:
Прошло четыре дня трудного пути. В четвертую ночь разразился страшный ураган; деревья валились с треском; на реке вздымались огромные волны; лес трепетал до основания. Укрывшись под навесом скалы, Вамирэх спал мирно и спокойно. Элем провела ночь в молитвах, в обращении к неведомому. В лесу раздался свист и неясные крики, похожие на призывы; верхние ветви низко пригибались к земле.
К утру гроза утихла. День наступил ясный, среди облаков показалось солнце, и, пропитанный теплой влагой, лес ожил. По широкой спокойной поверхности многоводной реки, помутневшей от ила, неслись обломки ночного погрома. Рыбы, поднимавшиеся весной вверх по реке, теперь спускались к морю. Они плыли целыми стаями, близко у поверхности воды. Утомленная Элем спала; Вамирэх с радостным сердцем работал веслом, направлял лодку к далекой родине.
Он весь превратился в напряженное внимание, всем существом как бы ушел в жизнь воды и воздуха. Всплески воды и ласкающее прикосновение воздуха погружали его в забытье, перед ним вставали образы отца, матери, его мужественного брата Куни, его сестры, прыгающей, как козочка; он видел себя среди них, представлял свои будущие разговоры с ними.
Около шести часов пополудни обнаружилось тревожное явление, приковавшее все внимание охотника.
XVI
Тревога
На берегу реки стали показываться быстроногие, легкие на ходу животные - лани, олени, лоси, полные смятения. Они мчались огромными стадами, охваченные паническим страхом, свойственным травоядным, и вплавь перебирались через реку. К концу дня число их еще более возросло; среди них уже виднелись лошади и туры.
Вамирэх, пораженный этим странным бегством, тщетно искал для него какого-либо объяснения вроде пожара или переселения. Он перестал грести; Элем шептала заклинания. Бег животных все усиливался. За оленями, быками и лошадьми следовали волки, шакалы и лисицы. Дрожавший всюду кустарник показывал, что бегут и более мелкие животные - зайцы, хорьки, куницы и выдры. Наконец появились плотоядные: гибкие пантеры, тяжело ступающие медведи. Вдали раздавались крики обезьян, возвещавших опасность, подобно неусыпным часовым; крики неслись, как шум урагана в вершинах деревьев, достигали реки и замирали в неведомой дали.
Наступила чудная ночь; ничто не предсказывало ни грозы, ни другого воздушного явления; но бегство животных, как чудовищная стихийная сила, возбуждало нервы, предвещая что-то ужасное. Все голоса, раздававшиеся в тихий час заката, звучали необычайным страхом, заражая ими окружающих.
Вамирэх понял, что это не страх животных перед природой, а ужас, внушаемый им другими живыми существами, что это бегство слабых перед сильным врагом, бессилие одной породы перед другой, взявшей верх.
Однако необходимо было оградить себя от крайней опасности, укрепиться так, чтобы избегнуть возможности быть раздавленными слепым натиском травоядных, продолжавших свой бег среди мрака. Вамирэх заметил посередине реки небольшой остров, заросший ясенями; он направил туда лодку и развел там легкий огонь из хвороста. Таким образом, он очутился в безопасности от неожиданного нападения и в положении, достаточно удобном, чтобы видеть все происходящее вокруг.
После ужина он и его спутница даже не думали о сне. И вверх и вниз по реке по-прежнему стремился поток животных. Одни отваживались переправляться через реку, другие бежали вдоль берега; в этом последнем движении всего любопытнее было то, что оно совершалось в двух направлениях: животные, выбегавшие из леса налево от острова, направлялись по течению реки, а выбегавшие направо поворачивали вверх по реке, как будто целью их было избегнуть полосу леса, которая тянулась напротив острова.
XVII
Червоеды
Червоеды шли по направлению к большому озеру. Вообще они были угрюмого нрава, но добывание съестных припасов, в особенности утром, располагало их к веселости. Они рассыпались в разные стороны, и так как каждый имел право на все, что собрал утром, то всякая удачная находка сопровождалась восклицаниями: они с детской радостью показывали друг другу свою добычу - трюфели, улитки, сахаристые корни зонтичных растений, кисловато-сладкие плоды.
Длинные космы черных волос, выдающаяся нижняя часть лица, пучки волос на щеках придавали им сходство скорее с собакой, чем с человеком. Короткие руки, сдавленная с боков грудь, смех, напоминавший собачий лай, еще более усиливали это сходство.
Блуждая по обширным лесам, гоняясь друг за другом среди зарослей, двигаясь с согнутой спиной, а иногда и на четвереньках, червоеды инстинктивно угадывали направление пути. Их язык, ограничивавшийся несколькими звуками, мог выражать только страх, радость, голод, жажду. Для выражения других ощущений и желаний они пользовались знаками; иногда же понимали друг друга как-то инстинктивно, каким-то необъяснимым чутьем.
Старики руководили ими без суровых мер; двое управляли передовым отрядом разведчиков; третий, самый старый, замыкал шествие. Проходя через места, где обитали крупные хищники, вожди пронзительным криком собирали всех вместе. Тогда сознание крепкой связи между собой возбуждало в них храбрость, и они без страха, с одной палицей, нападали на медведя и леопарда.
После полудня они собирали добычу для всех и съедали ее вечером перед сном. Каждый приносил свою часть, не прикоснувшись к ней. Дележ происходил около ручья или источника; после умеренной еды и питья они погружались в спокойный сон.
Они все шли. Наполненный влажностью лес прикрывал их своей тенью. В них было что-то серьезное и вместе с тем ребяческое; их внимание постоянно чем-нибудь развлекалось, их жалкий смех ежеминутно вспыхивал и замирал, как блуждающие огоньки на болоте; вся жизнь червоедов состояла из кратковременных волнений, зачатков мысли, едва обозначавшихся воспоминаний и соображений. Дождь ли падал на их крепкие головы, холодный ли ветер хлестал их сзади, терновник ли раздирал до крови их ноги, паразиты ли тысячами терзали их кожу, - они все переносили терпеливо. В них жила покорность, переходившая по наследству от поколения к поколению.
С тех пор как появился длиннорукий человек, они в течение веков уже не развивались более, а лишь поддерживали свое существование. На их долю уже ничего не оставалось; вся земля, казалось, отталкивала их. Природа как бы старалась защитить их, утолщая кожу, покрывая шерстью грудь; круг враждебных рас смыкался около них все теснее, и не было никакого сомнения, что эта несчастная порода людей недолговечна.
В полумраке перелеска им встречались товарищи по переселению, которым они давно уже отвыкли причинять зло. Это были многочисленные стада оленей и шакалов, направлявшихся к югу, и грызуны, двигавшиеся к западу. Они приветствовали возгласами протяжный крик миролюбивого восточного слона и ржание лошадей мелкой породы с большим ртом, воинственные табуны которых перерезывали им путь.
Во вторую ночь их странствования, когда вождь спал в хижине из древесных ветвей, а присевшие на корточки вокруг догоравшего костра червоеды ежились от холода, вдруг раздался крик, поднявший всех на ноги. Звук, означавший появление льва, облетел червоедов, и зубы их застучали от страха.
Но вождь собрал вокруг себя наиболее смелых, а затем и прочие окружили его, держа наготове свои дубины. В пространстве, освещенном костром, показался грозный лев и остановился на минуту перед воинственными криками людей.
Однако потому ли, что охота у льва была неудачна, или он предпочитал мясо человека всякому другому, но он присел, сделал чудовищный прыжок и бросился на толпу людей. Они подались назад и разомкнули свои ряды, следуя тысячелетней тактике; вслед за тем более пятидесяти палиц опустилось с размаху на череп, морду, глаза и спинной хребет зверя. Лев попятился, приподнялся и тремя ударами когтистых лап опрокинул четверых противников. Остальные, воодушевленные битвой, стали смелее; палицы еще стремительнее обрушивались на окровавленную морду животного, силач отряда одним ударом размозжил переднюю лапу, и в то же время десять ударов других смельчаков разбили задние ноги. Побежденный лев попытался уползти, но червоеды заградили ему дорогу. Они все разом накинулись на него, и в то время как одни его держали, другие старались его задушить. Это удалось им не вдруг, и на долю многих достались страшные удары, пока наконец вождь не воткнул глубоко свою палицу в разинутую пасть; лев захрипел, и тогда ожесточенные враги окончательно добили его.
В этой битве двое лишились жизни, а пятеро были тяжело ранены. Червоеды долго оплакивали своих мертвых товарищей и затем оставили их в лесной чаще; раненые же были окружены внимательными заботами. Когда с наступлением зари червоеды снова пустились в путь, наиболее пострадавших они понесли на руках. Несмотря на потери, они все-таки гордились победой над грозным врагом и радостно несли свои палицы, обмениваясь жестами гордого торжества.
Лес производил на них теперь более приятное впечатление. Их босые ноги быстрее двигались по земле; корпус стал держаться почти прямо; глаза этих обездоленных существ блестели. Несомненно, что сознание возможности победы, самый ничтожный успех благотворно действовали на них; но победы их распространялись только на животных: страх перед короткоголовыми даже на дальнем расстоянии действовал крайне болезненно, заставлял их съеживаться, цепенеть и замирать.
С ранней утренней зари и почти до полудня они шли без всяких приключений. В лесу им попадались лишь безвредные животные. Солнце согревало сочную траву прогалин. Солнечные лучи проникали в самую глубокую чащу и всюду пробуждали жизнь. Червоеды даже запели от радости, которая чувствовалась всюду.
В полдень передовой отряд, состоявший из пятнадцати человек, внезапно очутился в большом дубовом лесу, где росло множество трюфелей. Лес изобиловал кабанами, которые убегали от человека, и легионы мух носились над трюфельными местами. То продвигаясь вперед, то останавливаясь для откапывания трюфелей, передний отряд увидел семью больших обезьян. Эти обезьяны почти никогда не нападали на червоедов, они питали к ним как бы братское чувство, и червоеды видели в них ценных помощников в борьбе с медведем и животными кошачьей породы.
Произошло совещание, на котором червоеды решили послать небольшой отряд к обезьянам, чтобы уверить их в своих миролюбивых намерениях. Посланные радостными криками и доброжелательными знаками привлекли к себе внимание обезьян. Те были в первую минуту поражены, но вскоре узнали союзников; они дали это понять величественными жестами и медленным приближением к ним. Через несколько минут люди и обезьяны сошлись. Червоеды стали предлагать обезьянам трюфели, семечки и съедобные листья. Обезьяны с удовольствием приняли все это, так как они питались той же пищей, что и червоеды.
После этого друзья долго наблюдали друг за другом в глубоком молчании. Червоеды первые стали смеяться и завели игры, а обезьяны все еще оставались серьезными. Однако у одной из них мелькнуло какое-то отдаленное воспоминание, вызванное сходными обстоятельствами. Она с трудом начала объяснять его. Червоеды, наклонившись к ней, слушали, не понимая, в чем дело; то же воспоминание ожило и у остальных обезьян, и они присоединились к своему товарищу в попытке что-то объяснить червоедам; это еще более усилило недоумение червоедов. Наконец одна из обезьян стала собирать сучья и показывать жестами, как поднимается пламя. Тогда червоеды поняли, что речь идет об огне. Вождь их с гордостью извлек искры из двух кусков сухого дерева. Когда показалось пламя и запрыгали желтые и синие языки, обезьян в первую минуту охватил испуг и смятение, а червоеды громко смеялись.
Они расстались друзьями; червоеды направились на восток, а обезьяны повернули к югу. На прощание они обменялись подарками: червоеды дали обезьянам палицы, а те одарили их яйцами, похищенными из самых высоких гнезд.
Спустя несколько часов после разлуки червоеды заметили первые признаки бегства животных, которые потом так встревожили Вамирэха. Сперва это были обычные посетители той местности - большерогие олени и кабаны; поэтому появление их не внушило большого беспокойства червоедам; но через несколько часов они увидели других переселявшихся животных, двигавшихся огромными стадами. Тогда и червоеды повернули назад, охваченные паническим страхом.
XVIII
На острове
Элем и Вамирэх разговаривали друг с другом в ожидании развязки необычайного события. Основные понятия языка короткоголовых он уже понимал и находил выражение для них. Но он напрасно расспрашивал обитательницу востока о том, что происходило теперь. В своих воспоминаниях она не находила объяснения. В ее суеверном уме мелькали древние предания о каком-то водяном звере, изгоняющем из лесов всех одушевленных существ, чтобы водворить там человека. Животные были спасены рогатым слоном, царящим в горах; змей, соперник водяного зверя и враг человека, напустил на него питающихся червями нечистых существ, которые должны быть уничтожены священными племенами...
Эти рассказы мало говорили уму Вамирэха и даже возмущали его. Разве человек не живет мясом животных и разве степь и лес не были бы жалки без них? Кроме того, он не в силах был представить себе невидимое существо. Его сомнения несколько поколебали веру Элем; но она все-таки продолжала лепетать слова молитв, ограждая религиозными обрядами себя и своего спутника.
Внимательно глядя на реку, они ждали наступления ночи. Она постепенно приближалась. В сумраке двигались бегущие животные; резкими линиями обрисовывались их черные тела, круглые или вогнутые, щетинистые или гладкие спины, тонкие и продолговатые или толстые и широкие головы, остроконечные рога оленя, широковетвистые развилины рогов лося, волнующаяся грива лошади, гибкое, змеевидное туловище выдры, тяжеловесная горбатая спина медведя...
Когда надвинулась ночь и мрак постепенно поглотил деревья и реку, наступило затишье. Бегущие животные появлялись реже и реже; вскоре уже не стало видно никого, кроме медленно двигающихся насекомоядных или червеобразных хищников, бежавших из своих недалеких жилищ. Однако напряженное внимание Вамирэха и Элем помогло им уловить отдаленный шум, похожий на завывание волков или плаксивый крик шакалов.
Почти в то же время на высоком берегу появилась многочисленная толпа червоедов. Покрытые грязью и кровью, согбенные, они, казалось, были в полном изнеможении. Они несли на руках множество раненых; не видя возможности переправиться с ними через реку, они приходили в отчаяние. Разведчики заднего отряда ежеминутно выбегали из-за прикрытия, жестами выражая тревогу; но никто не двигался с места, никто не думал переправляться без раненых, и многие мужественно держали палицы наготове для последней борьбы. Тогда Вамирэх вскочил в лодку и направился к ним.
Червоеды узнали белокурого великана, встреченного ими четыре дня назад, и выразили большую радость. Другие, обессиленные усталостью, тупо смотрели на приближающегося человека. Он причалил к берегу и знаками дал понять червоедам, чтобы они двух раненых перенесли к нему в лодку. Те из них, которые помнили его, сознательно исполнили его приказание; другие просто отдавались на волю судьбы. Вамирэх раз пятнадцать переправлялся и возвращался, пока не перевез всех раненых на остров, куда остальные червоеды добрались вплавь. Вамирэх разделил с ними свои съестные припасы. Он убил стрелами трех бежавших ланей и лошадь мелкой породы с большим ртом. Червоеды, успокоившись, отправились разыскивать добычу и, по указанию охотника, сняли с животных шкуру. Вамирэх чувствовал к ним жалость и огорчался отвращением, с каким относилась к ним Элем. Он старательно принялся перевязывать им раны, затем разместил на ночлег наиболее уставших и, только покончив с этим, направился к Элем, наблюдавшей на другом конце острова за всем происходившим.
Они стали разговаривать шепотом. Элем предлагала тотчас же ночью подняться вверх по реке, но Вамирэх не соглашался, ссылаясь на вчерашний ураган, на вырванные деревья, несущиеся по реке и могущие разбить лодку; он указывал и на червоедов, находившихся под его покровительством. Элем покорилась. Она поместилась в лодке, под покровом медвежьей шкуры. Сам Вамирэх остался на страже, поддерживая огонь, доканчивая очистку убитых животных, разрезая их на части и поджаривая для сохранения впрок.
Ночной мрак все окутывал кругом; едва можно было различить берега. Время от времени Вамирэх прислушивался внимательнее. Прежний странный шум, раздававшийся то справа, то слева, теперь становился определеннее. Порой он замирал, но вслед затем слышался ближе. Легкий ветерок шумел в листьях; отражение пламени костра колебалось на гребнях волн; временами слышно было, как кто-то бросался в воду, слышалось дыхание пловца; потом снова наступала тишина под звездным безлунным небом.
Наконец на опушке леса показался человеческий силуэт и опять отступил в тень; в ту же минуту вода глухо заволновалась как бы от множества плывущих тел, в воздухе пронесся шум, напоминающий бурю, послышался громкий лай, усиленный эхом, и поток жизни и шума внезапно нарушил безмолвие мрака.
Элем в величайшем смятении подбежала к Вамирэху и прошептала какое-то слово, неизвестное пзанну: она узнала голос собак больших бесплодных равнин. Червоеды также проснулись, и все при свете костра разыскивали Вамирэха. Высокий, исполненный достоинства, он старался проникнуть взглядом в ночной мрак, чтобы узнать, какая опасность заставляет трепетать Элем и червоедов.
Когда червоеды, напуганные бегством животных, возвращались медленно к реке, они были настигнуты огромной стаей собак. Обыкновенно собаки не трогали этих древних людей, переселяющиеся отряды которых проходили через поселение собак. Но азиаты уже несколько раз пользовались четвероногими союзниками для преследования кочующих племен; червоеды, опасаясь повторения нападения, поспешно приготовились к обороне. По дороге они встретили толпы собратьев; те пристали к ним, и число их возросло до нескольких сот.
Они энергично защищались, и им несколько раз удалось отразить страшного врага; но во время продолжительной остановки, на расстоянии полудня пути от реки, они снова подверглись нападению. Число их противников постоянно возрастало, и в этой битве червоеды понесли значительные потери. Кроме того, убедившись по медленному движению четвероногих, что их ведут азиаты, они ускорили отступление. Добравшись вечером до берега реки, обремененные ранеными, измученные, они ждали только смерти. Вамирэх спас их.
Испуганные среди сна лаем собак, они бежали к охотнику, как к единственному защитнику. Вамирэх собрал вождей. Он указал каждому из них боевое место на берегу острова и велел собрать своих людей около себя. Вместо всяких объяснений он поднял над головой палицу и опустил ее, разя воображаемого врага. Червоеды вполне понимали его, и все были мужественно настроены возбужденным лицом пзанна, его красивыми глазами, горевшими горделивым блеском, его мощной грудью, высоко поднимавшейся в ожидании битвы. Он приказал усилить огни и снова занял наблюдательное положение. Некоторое время на противоположном берегу было темно, но вскоре огромный костер осветил местность. Тогда вдали от огня, там, куда едва достигал красноватый свет, Вамирэх увидел собак. Элем настойчиво указывала на них, объясняла, в какие многочисленные стаи собираются они и как бывают свирепы, когда человек становится во главе их.
Пзанн жадно прислушивался к ее словам. Костер обливал ярким светом четвероногих.
Вглядываясь в них и видя, что они своими широкими челюстями, высоким ростом и гибкостью походили более на гиену, чем на волка, Вамирэх понял, какими опасными противниками они должны быть.
Но его внимание отвлечено было появлением человеческого силуэта, стоявшего перед костром; среди мертвой тишины зазвучал человеческий голос и разнесся над рекой. Вамирэх и Элем узнали голос вождя азиатов. Он говорил:
- Человек неведомых стран, выслушай слова того, чьи волосы уже побелели и с кем в уединении говорит дух мудрости. Мои слова говорят о мире. Имея своими союзниками собак, мы можем взирать на войну без страха. Человек с верховьев реки, что можешь ты сделать против бесчисленных легионов животных, которым помогают наши стрелы и наши руки? Согласись на мир. Обменяемся кровью, текущей в наших жилах.
С помощью Элем Вамирэх понял слова старика. Показавшись в свою очередь в свете костра, он громко выразил свое согласие.
- Пзанн приветствует тебя, старец, он слушает дочь твоего племени и готов обменяться с тобой кровью. Удали животных и пощади жизнь червоедов.
На противоположном берегу три молодых воина приблизились к старику, и в группе короткоголовых завязалось оживленное объяснение. Они не могли брататься с сыновьями змеи. Старик склонялся в пользу милосердного отношения к ним, но один из юношей стал говорить о беспощадной воле зверя вод, о законе священных племен, и все, исполненные отвращения и ненависти к презренному племени, перешли на его сторону. Снова вождь выступил вперед.
- Почему человек-брат принимает участие в нечистом существе? Пусть он предоставит эту добычу собаке.
Вамирэх возмутился.
- Пзанн не осмелился бы предстать перед прочими пзаннами, если бы покинул своих союзников. Пзанн желает мира, но желает его для всех, находящихся около него.
Новое совещание началось у жителей востока. Все молодые воины, желавшие победы более, чем мирного разрешения дела, склонялись в пользу войны. Вождь не решался прямо противодействовать им, но указывал на силу Вамирэха, на славу, сопряженную с походом к северу после окончания зимы, и на необходимость быть в мире с отдаленными племенами.
Двое юношей были, по-видимому, убеждены его словами, но один упрямо смотрел в землю. Приблизившись к берегу, он натянул лук и произнес:
- Совет говорит: <Пусть твоя стрела никогда не колеблется поразить нечистое существо>.
Стрела, описав смертоносную дугу, впилась в плечо червоеда. Крик боли раненого слился с гневным возгласом белокурого великана и с ропотом неодобрения, вырвавшимся у обитателей востока.
- Человек, - закричал старик, - прости пылкость слишком молодой крови!..
Вамирэх возразил, полный негодования:
- Моя кровь так же молода, и она не может простить измены!
Он натянул лук, и его стрела неожиданно пронзила грудь зачинщика. Затем он поспешил к раненому червоеду. Его товарищи высасывали кровь из раны, чтобы удалить яд. Вамирэх приготовил противоядие из листьев, выжал из них сок в открытую рану и покрыл влажными листьями.
В лагере обитателей востока старик ухаживал за раненым, который продолжал осыпать червоедов бранными словами. Все азиаты были возмущены тем, что кочевник нанес удар человеку, чтобы отомстить за нечистое существо.
XIX
Осада острова
Наступила продолжительное затишье. Обитатели востока перенесли свой костер под защиту кустов. Собак не было видно, но их завывание звучно разносилось по лесу. Червоеды, присев на корточки, опять задремали, кроме нескольких стариков, продолжавших бодрствовать. Вамирэх укрепил убежище Элем при помощи больших ветвей и стал приготовлять оружие. Дым от костров клубился над рекой среди красных отблесков огня. Ни одного слова о мире не слышалось более. Очевидно, обе стороны готовились к битве.
Не переставая работать, Вамирэх чутко прислушивался и зорко вглядывался. Раз на некотором расстоянии от воды показался силуэт азиата, поднявшийся и исчезнувший в лесу; потом стая собак подошла к реке напиться; но ничто не указывало на близость нападения. Вамирэх недеялся, что вождь азиатов дождется утра, чтобы возобновить переговоры.
Он только что положил возле себя двенадцатую стрелу, пропитанную ядом, как вдруг у азиатов обнаружилось движение: на берегу показалась огромная черная масса тел.
- Эо! эо! - крикнул он, и старики червоеды бросились будить своих товарищей.
Там, на другом берегу, собаки кинулись в воду, и можно было видеть, как они целыми тысячами плыли к острову, как сверкали фосфорическим светом их глаза и отливали тусклым светом мокрые головы. Молчаливые и страшные, они смело подвигались вперед под градом камней, костей и головней, сыпавшихся на них.
Вамирэх, уверившись, что людей нет среди них, бросил лук и взялся за палицу. Элем, вооруженная копьем, могла защищать свое убежище. Червоеды, воодушевленные пзанном, занимали твердое положение, сплотившись в небольшие группы, спиной друг к другу, что давало им свободу действовать дубинами.
Собаки не успели еще пристать к берегу, как были встречены такими ударами, что им пришлось отступить. Но вскоре они разделились на два больших отряда, из которых один направился к слабо укрепленному пункту острова, находящемуся под охраной лишь одного Вамирэха, а другой возобновил открытое нападение. Поспешность, с какой червоеды бросились на защиту своего спасителя, едва не доставила успеха этой тактике. Но Вамирэх решительно отклонил их помощь, заставив вернуться на свои места.
Едва отряд, надвигавшийся на него, достиг берега, как сильная рука пзанна произвела среди него страшное опустошение и породила крайнее смятение. Его огромный рост, гигантская палица, его мощный размах, раздроблявший черепа, быстрота движений, властный голос - все это наводило на животных как бы суеверный страх. Охваченные непреодолимым ужасом, они отступили в беспорядке с оглушительным воем. Между тем второму отряду удалось выбраться на берег, но он не мог расстроить тактики червоедов, по-прежнему державшихся группами, стойко защищавшихся. Собаки понесли значительные потери, а среди червоедов человек двадцать уже не в состоянии были участвовать в битве. В итоге животные чувствовали себя побежденными, как вдруг две отравленные стрелы, пущенные с противоположного берега, поразили две жертвы. Это вызвало некоторое замешательство среди червоедов, и несколько групп отступили внутрь острова. Тогда собаки удвоили свою ярость, и в одну минуту число раненых людей возросло в ужасающем размере.
К утру гроза утихла. День наступил ясный, среди облаков показалось солнце, и, пропитанный теплой влагой, лес ожил. По широкой спокойной поверхности многоводной реки, помутневшей от ила, неслись обломки ночного погрома. Рыбы, поднимавшиеся весной вверх по реке, теперь спускались к морю. Они плыли целыми стаями, близко у поверхности воды. Утомленная Элем спала; Вамирэх с радостным сердцем работал веслом, направлял лодку к далекой родине.
Он весь превратился в напряженное внимание, всем существом как бы ушел в жизнь воды и воздуха. Всплески воды и ласкающее прикосновение воздуха погружали его в забытье, перед ним вставали образы отца, матери, его мужественного брата Куни, его сестры, прыгающей, как козочка; он видел себя среди них, представлял свои будущие разговоры с ними.
Около шести часов пополудни обнаружилось тревожное явление, приковавшее все внимание охотника.
XVI
Тревога
На берегу реки стали показываться быстроногие, легкие на ходу животные - лани, олени, лоси, полные смятения. Они мчались огромными стадами, охваченные паническим страхом, свойственным травоядным, и вплавь перебирались через реку. К концу дня число их еще более возросло; среди них уже виднелись лошади и туры.
Вамирэх, пораженный этим странным бегством, тщетно искал для него какого-либо объяснения вроде пожара или переселения. Он перестал грести; Элем шептала заклинания. Бег животных все усиливался. За оленями, быками и лошадьми следовали волки, шакалы и лисицы. Дрожавший всюду кустарник показывал, что бегут и более мелкие животные - зайцы, хорьки, куницы и выдры. Наконец появились плотоядные: гибкие пантеры, тяжело ступающие медведи. Вдали раздавались крики обезьян, возвещавших опасность, подобно неусыпным часовым; крики неслись, как шум урагана в вершинах деревьев, достигали реки и замирали в неведомой дали.
Наступила чудная ночь; ничто не предсказывало ни грозы, ни другого воздушного явления; но бегство животных, как чудовищная стихийная сила, возбуждало нервы, предвещая что-то ужасное. Все голоса, раздававшиеся в тихий час заката, звучали необычайным страхом, заражая ими окружающих.
Вамирэх понял, что это не страх животных перед природой, а ужас, внушаемый им другими живыми существами, что это бегство слабых перед сильным врагом, бессилие одной породы перед другой, взявшей верх.
Однако необходимо было оградить себя от крайней опасности, укрепиться так, чтобы избегнуть возможности быть раздавленными слепым натиском травоядных, продолжавших свой бег среди мрака. Вамирэх заметил посередине реки небольшой остров, заросший ясенями; он направил туда лодку и развел там легкий огонь из хвороста. Таким образом, он очутился в безопасности от неожиданного нападения и в положении, достаточно удобном, чтобы видеть все происходящее вокруг.
После ужина он и его спутница даже не думали о сне. И вверх и вниз по реке по-прежнему стремился поток животных. Одни отваживались переправляться через реку, другие бежали вдоль берега; в этом последнем движении всего любопытнее было то, что оно совершалось в двух направлениях: животные, выбегавшие из леса налево от острова, направлялись по течению реки, а выбегавшие направо поворачивали вверх по реке, как будто целью их было избегнуть полосу леса, которая тянулась напротив острова.
XVII
Червоеды
Червоеды шли по направлению к большому озеру. Вообще они были угрюмого нрава, но добывание съестных припасов, в особенности утром, располагало их к веселости. Они рассыпались в разные стороны, и так как каждый имел право на все, что собрал утром, то всякая удачная находка сопровождалась восклицаниями: они с детской радостью показывали друг другу свою добычу - трюфели, улитки, сахаристые корни зонтичных растений, кисловато-сладкие плоды.
Длинные космы черных волос, выдающаяся нижняя часть лица, пучки волос на щеках придавали им сходство скорее с собакой, чем с человеком. Короткие руки, сдавленная с боков грудь, смех, напоминавший собачий лай, еще более усиливали это сходство.
Блуждая по обширным лесам, гоняясь друг за другом среди зарослей, двигаясь с согнутой спиной, а иногда и на четвереньках, червоеды инстинктивно угадывали направление пути. Их язык, ограничивавшийся несколькими звуками, мог выражать только страх, радость, голод, жажду. Для выражения других ощущений и желаний они пользовались знаками; иногда же понимали друг друга как-то инстинктивно, каким-то необъяснимым чутьем.
Старики руководили ими без суровых мер; двое управляли передовым отрядом разведчиков; третий, самый старый, замыкал шествие. Проходя через места, где обитали крупные хищники, вожди пронзительным криком собирали всех вместе. Тогда сознание крепкой связи между собой возбуждало в них храбрость, и они без страха, с одной палицей, нападали на медведя и леопарда.
После полудня они собирали добычу для всех и съедали ее вечером перед сном. Каждый приносил свою часть, не прикоснувшись к ней. Дележ происходил около ручья или источника; после умеренной еды и питья они погружались в спокойный сон.
Они все шли. Наполненный влажностью лес прикрывал их своей тенью. В них было что-то серьезное и вместе с тем ребяческое; их внимание постоянно чем-нибудь развлекалось, их жалкий смех ежеминутно вспыхивал и замирал, как блуждающие огоньки на болоте; вся жизнь червоедов состояла из кратковременных волнений, зачатков мысли, едва обозначавшихся воспоминаний и соображений. Дождь ли падал на их крепкие головы, холодный ли ветер хлестал их сзади, терновник ли раздирал до крови их ноги, паразиты ли тысячами терзали их кожу, - они все переносили терпеливо. В них жила покорность, переходившая по наследству от поколения к поколению.
С тех пор как появился длиннорукий человек, они в течение веков уже не развивались более, а лишь поддерживали свое существование. На их долю уже ничего не оставалось; вся земля, казалось, отталкивала их. Природа как бы старалась защитить их, утолщая кожу, покрывая шерстью грудь; круг враждебных рас смыкался около них все теснее, и не было никакого сомнения, что эта несчастная порода людей недолговечна.
В полумраке перелеска им встречались товарищи по переселению, которым они давно уже отвыкли причинять зло. Это были многочисленные стада оленей и шакалов, направлявшихся к югу, и грызуны, двигавшиеся к западу. Они приветствовали возгласами протяжный крик миролюбивого восточного слона и ржание лошадей мелкой породы с большим ртом, воинственные табуны которых перерезывали им путь.
Во вторую ночь их странствования, когда вождь спал в хижине из древесных ветвей, а присевшие на корточки вокруг догоравшего костра червоеды ежились от холода, вдруг раздался крик, поднявший всех на ноги. Звук, означавший появление льва, облетел червоедов, и зубы их застучали от страха.
Но вождь собрал вокруг себя наиболее смелых, а затем и прочие окружили его, держа наготове свои дубины. В пространстве, освещенном костром, показался грозный лев и остановился на минуту перед воинственными криками людей.
Однако потому ли, что охота у льва была неудачна, или он предпочитал мясо человека всякому другому, но он присел, сделал чудовищный прыжок и бросился на толпу людей. Они подались назад и разомкнули свои ряды, следуя тысячелетней тактике; вслед за тем более пятидесяти палиц опустилось с размаху на череп, морду, глаза и спинной хребет зверя. Лев попятился, приподнялся и тремя ударами когтистых лап опрокинул четверых противников. Остальные, воодушевленные битвой, стали смелее; палицы еще стремительнее обрушивались на окровавленную морду животного, силач отряда одним ударом размозжил переднюю лапу, и в то же время десять ударов других смельчаков разбили задние ноги. Побежденный лев попытался уползти, но червоеды заградили ему дорогу. Они все разом накинулись на него, и в то время как одни его держали, другие старались его задушить. Это удалось им не вдруг, и на долю многих достались страшные удары, пока наконец вождь не воткнул глубоко свою палицу в разинутую пасть; лев захрипел, и тогда ожесточенные враги окончательно добили его.
В этой битве двое лишились жизни, а пятеро были тяжело ранены. Червоеды долго оплакивали своих мертвых товарищей и затем оставили их в лесной чаще; раненые же были окружены внимательными заботами. Когда с наступлением зари червоеды снова пустились в путь, наиболее пострадавших они понесли на руках. Несмотря на потери, они все-таки гордились победой над грозным врагом и радостно несли свои палицы, обмениваясь жестами гордого торжества.
Лес производил на них теперь более приятное впечатление. Их босые ноги быстрее двигались по земле; корпус стал держаться почти прямо; глаза этих обездоленных существ блестели. Несомненно, что сознание возможности победы, самый ничтожный успех благотворно действовали на них; но победы их распространялись только на животных: страх перед короткоголовыми даже на дальнем расстоянии действовал крайне болезненно, заставлял их съеживаться, цепенеть и замирать.
С ранней утренней зари и почти до полудня они шли без всяких приключений. В лесу им попадались лишь безвредные животные. Солнце согревало сочную траву прогалин. Солнечные лучи проникали в самую глубокую чащу и всюду пробуждали жизнь. Червоеды даже запели от радости, которая чувствовалась всюду.
В полдень передовой отряд, состоявший из пятнадцати человек, внезапно очутился в большом дубовом лесу, где росло множество трюфелей. Лес изобиловал кабанами, которые убегали от человека, и легионы мух носились над трюфельными местами. То продвигаясь вперед, то останавливаясь для откапывания трюфелей, передний отряд увидел семью больших обезьян. Эти обезьяны почти никогда не нападали на червоедов, они питали к ним как бы братское чувство, и червоеды видели в них ценных помощников в борьбе с медведем и животными кошачьей породы.
Произошло совещание, на котором червоеды решили послать небольшой отряд к обезьянам, чтобы уверить их в своих миролюбивых намерениях. Посланные радостными криками и доброжелательными знаками привлекли к себе внимание обезьян. Те были в первую минуту поражены, но вскоре узнали союзников; они дали это понять величественными жестами и медленным приближением к ним. Через несколько минут люди и обезьяны сошлись. Червоеды стали предлагать обезьянам трюфели, семечки и съедобные листья. Обезьяны с удовольствием приняли все это, так как они питались той же пищей, что и червоеды.
После этого друзья долго наблюдали друг за другом в глубоком молчании. Червоеды первые стали смеяться и завели игры, а обезьяны все еще оставались серьезными. Однако у одной из них мелькнуло какое-то отдаленное воспоминание, вызванное сходными обстоятельствами. Она с трудом начала объяснять его. Червоеды, наклонившись к ней, слушали, не понимая, в чем дело; то же воспоминание ожило и у остальных обезьян, и они присоединились к своему товарищу в попытке что-то объяснить червоедам; это еще более усилило недоумение червоедов. Наконец одна из обезьян стала собирать сучья и показывать жестами, как поднимается пламя. Тогда червоеды поняли, что речь идет об огне. Вождь их с гордостью извлек искры из двух кусков сухого дерева. Когда показалось пламя и запрыгали желтые и синие языки, обезьян в первую минуту охватил испуг и смятение, а червоеды громко смеялись.
Они расстались друзьями; червоеды направились на восток, а обезьяны повернули к югу. На прощание они обменялись подарками: червоеды дали обезьянам палицы, а те одарили их яйцами, похищенными из самых высоких гнезд.
Спустя несколько часов после разлуки червоеды заметили первые признаки бегства животных, которые потом так встревожили Вамирэха. Сперва это были обычные посетители той местности - большерогие олени и кабаны; поэтому появление их не внушило большого беспокойства червоедам; но через несколько часов они увидели других переселявшихся животных, двигавшихся огромными стадами. Тогда и червоеды повернули назад, охваченные паническим страхом.
XVIII
На острове
Элем и Вамирэх разговаривали друг с другом в ожидании развязки необычайного события. Основные понятия языка короткоголовых он уже понимал и находил выражение для них. Но он напрасно расспрашивал обитательницу востока о том, что происходило теперь. В своих воспоминаниях она не находила объяснения. В ее суеверном уме мелькали древние предания о каком-то водяном звере, изгоняющем из лесов всех одушевленных существ, чтобы водворить там человека. Животные были спасены рогатым слоном, царящим в горах; змей, соперник водяного зверя и враг человека, напустил на него питающихся червями нечистых существ, которые должны быть уничтожены священными племенами...
Эти рассказы мало говорили уму Вамирэха и даже возмущали его. Разве человек не живет мясом животных и разве степь и лес не были бы жалки без них? Кроме того, он не в силах был представить себе невидимое существо. Его сомнения несколько поколебали веру Элем; но она все-таки продолжала лепетать слова молитв, ограждая религиозными обрядами себя и своего спутника.
Внимательно глядя на реку, они ждали наступления ночи. Она постепенно приближалась. В сумраке двигались бегущие животные; резкими линиями обрисовывались их черные тела, круглые или вогнутые, щетинистые или гладкие спины, тонкие и продолговатые или толстые и широкие головы, остроконечные рога оленя, широковетвистые развилины рогов лося, волнующаяся грива лошади, гибкое, змеевидное туловище выдры, тяжеловесная горбатая спина медведя...
Когда надвинулась ночь и мрак постепенно поглотил деревья и реку, наступило затишье. Бегущие животные появлялись реже и реже; вскоре уже не стало видно никого, кроме медленно двигающихся насекомоядных или червеобразных хищников, бежавших из своих недалеких жилищ. Однако напряженное внимание Вамирэха и Элем помогло им уловить отдаленный шум, похожий на завывание волков или плаксивый крик шакалов.
Почти в то же время на высоком берегу появилась многочисленная толпа червоедов. Покрытые грязью и кровью, согбенные, они, казалось, были в полном изнеможении. Они несли на руках множество раненых; не видя возможности переправиться с ними через реку, они приходили в отчаяние. Разведчики заднего отряда ежеминутно выбегали из-за прикрытия, жестами выражая тревогу; но никто не двигался с места, никто не думал переправляться без раненых, и многие мужественно держали палицы наготове для последней борьбы. Тогда Вамирэх вскочил в лодку и направился к ним.
Червоеды узнали белокурого великана, встреченного ими четыре дня назад, и выразили большую радость. Другие, обессиленные усталостью, тупо смотрели на приближающегося человека. Он причалил к берегу и знаками дал понять червоедам, чтобы они двух раненых перенесли к нему в лодку. Те из них, которые помнили его, сознательно исполнили его приказание; другие просто отдавались на волю судьбы. Вамирэх раз пятнадцать переправлялся и возвращался, пока не перевез всех раненых на остров, куда остальные червоеды добрались вплавь. Вамирэх разделил с ними свои съестные припасы. Он убил стрелами трех бежавших ланей и лошадь мелкой породы с большим ртом. Червоеды, успокоившись, отправились разыскивать добычу и, по указанию охотника, сняли с животных шкуру. Вамирэх чувствовал к ним жалость и огорчался отвращением, с каким относилась к ним Элем. Он старательно принялся перевязывать им раны, затем разместил на ночлег наиболее уставших и, только покончив с этим, направился к Элем, наблюдавшей на другом конце острова за всем происходившим.
Они стали разговаривать шепотом. Элем предлагала тотчас же ночью подняться вверх по реке, но Вамирэх не соглашался, ссылаясь на вчерашний ураган, на вырванные деревья, несущиеся по реке и могущие разбить лодку; он указывал и на червоедов, находившихся под его покровительством. Элем покорилась. Она поместилась в лодке, под покровом медвежьей шкуры. Сам Вамирэх остался на страже, поддерживая огонь, доканчивая очистку убитых животных, разрезая их на части и поджаривая для сохранения впрок.
Ночной мрак все окутывал кругом; едва можно было различить берега. Время от времени Вамирэх прислушивался внимательнее. Прежний странный шум, раздававшийся то справа, то слева, теперь становился определеннее. Порой он замирал, но вслед затем слышался ближе. Легкий ветерок шумел в листьях; отражение пламени костра колебалось на гребнях волн; временами слышно было, как кто-то бросался в воду, слышалось дыхание пловца; потом снова наступала тишина под звездным безлунным небом.
Наконец на опушке леса показался человеческий силуэт и опять отступил в тень; в ту же минуту вода глухо заволновалась как бы от множества плывущих тел, в воздухе пронесся шум, напоминающий бурю, послышался громкий лай, усиленный эхом, и поток жизни и шума внезапно нарушил безмолвие мрака.
Элем в величайшем смятении подбежала к Вамирэху и прошептала какое-то слово, неизвестное пзанну: она узнала голос собак больших бесплодных равнин. Червоеды также проснулись, и все при свете костра разыскивали Вамирэха. Высокий, исполненный достоинства, он старался проникнуть взглядом в ночной мрак, чтобы узнать, какая опасность заставляет трепетать Элем и червоедов.
Когда червоеды, напуганные бегством животных, возвращались медленно к реке, они были настигнуты огромной стаей собак. Обыкновенно собаки не трогали этих древних людей, переселяющиеся отряды которых проходили через поселение собак. Но азиаты уже несколько раз пользовались четвероногими союзниками для преследования кочующих племен; червоеды, опасаясь повторения нападения, поспешно приготовились к обороне. По дороге они встретили толпы собратьев; те пристали к ним, и число их возросло до нескольких сот.
Они энергично защищались, и им несколько раз удалось отразить страшного врага; но во время продолжительной остановки, на расстоянии полудня пути от реки, они снова подверглись нападению. Число их противников постоянно возрастало, и в этой битве червоеды понесли значительные потери. Кроме того, убедившись по медленному движению четвероногих, что их ведут азиаты, они ускорили отступление. Добравшись вечером до берега реки, обремененные ранеными, измученные, они ждали только смерти. Вамирэх спас их.
Испуганные среди сна лаем собак, они бежали к охотнику, как к единственному защитнику. Вамирэх собрал вождей. Он указал каждому из них боевое место на берегу острова и велел собрать своих людей около себя. Вместо всяких объяснений он поднял над головой палицу и опустил ее, разя воображаемого врага. Червоеды вполне понимали его, и все были мужественно настроены возбужденным лицом пзанна, его красивыми глазами, горевшими горделивым блеском, его мощной грудью, высоко поднимавшейся в ожидании битвы. Он приказал усилить огни и снова занял наблюдательное положение. Некоторое время на противоположном берегу было темно, но вскоре огромный костер осветил местность. Тогда вдали от огня, там, куда едва достигал красноватый свет, Вамирэх увидел собак. Элем настойчиво указывала на них, объясняла, в какие многочисленные стаи собираются они и как бывают свирепы, когда человек становится во главе их.
Пзанн жадно прислушивался к ее словам. Костер обливал ярким светом четвероногих.
Вглядываясь в них и видя, что они своими широкими челюстями, высоким ростом и гибкостью походили более на гиену, чем на волка, Вамирэх понял, какими опасными противниками они должны быть.
Но его внимание отвлечено было появлением человеческого силуэта, стоявшего перед костром; среди мертвой тишины зазвучал человеческий голос и разнесся над рекой. Вамирэх и Элем узнали голос вождя азиатов. Он говорил:
- Человек неведомых стран, выслушай слова того, чьи волосы уже побелели и с кем в уединении говорит дух мудрости. Мои слова говорят о мире. Имея своими союзниками собак, мы можем взирать на войну без страха. Человек с верховьев реки, что можешь ты сделать против бесчисленных легионов животных, которым помогают наши стрелы и наши руки? Согласись на мир. Обменяемся кровью, текущей в наших жилах.
С помощью Элем Вамирэх понял слова старика. Показавшись в свою очередь в свете костра, он громко выразил свое согласие.
- Пзанн приветствует тебя, старец, он слушает дочь твоего племени и готов обменяться с тобой кровью. Удали животных и пощади жизнь червоедов.
На противоположном берегу три молодых воина приблизились к старику, и в группе короткоголовых завязалось оживленное объяснение. Они не могли брататься с сыновьями змеи. Старик склонялся в пользу милосердного отношения к ним, но один из юношей стал говорить о беспощадной воле зверя вод, о законе священных племен, и все, исполненные отвращения и ненависти к презренному племени, перешли на его сторону. Снова вождь выступил вперед.
- Почему человек-брат принимает участие в нечистом существе? Пусть он предоставит эту добычу собаке.
Вамирэх возмутился.
- Пзанн не осмелился бы предстать перед прочими пзаннами, если бы покинул своих союзников. Пзанн желает мира, но желает его для всех, находящихся около него.
Новое совещание началось у жителей востока. Все молодые воины, желавшие победы более, чем мирного разрешения дела, склонялись в пользу войны. Вождь не решался прямо противодействовать им, но указывал на силу Вамирэха, на славу, сопряженную с походом к северу после окончания зимы, и на необходимость быть в мире с отдаленными племенами.
Двое юношей были, по-видимому, убеждены его словами, но один упрямо смотрел в землю. Приблизившись к берегу, он натянул лук и произнес:
- Совет говорит: <Пусть твоя стрела никогда не колеблется поразить нечистое существо>.
Стрела, описав смертоносную дугу, впилась в плечо червоеда. Крик боли раненого слился с гневным возгласом белокурого великана и с ропотом неодобрения, вырвавшимся у обитателей востока.
- Человек, - закричал старик, - прости пылкость слишком молодой крови!..
Вамирэх возразил, полный негодования:
- Моя кровь так же молода, и она не может простить измены!
Он натянул лук, и его стрела неожиданно пронзила грудь зачинщика. Затем он поспешил к раненому червоеду. Его товарищи высасывали кровь из раны, чтобы удалить яд. Вамирэх приготовил противоядие из листьев, выжал из них сок в открытую рану и покрыл влажными листьями.
В лагере обитателей востока старик ухаживал за раненым, который продолжал осыпать червоедов бранными словами. Все азиаты были возмущены тем, что кочевник нанес удар человеку, чтобы отомстить за нечистое существо.
XIX
Осада острова
Наступила продолжительное затишье. Обитатели востока перенесли свой костер под защиту кустов. Собак не было видно, но их завывание звучно разносилось по лесу. Червоеды, присев на корточки, опять задремали, кроме нескольких стариков, продолжавших бодрствовать. Вамирэх укрепил убежище Элем при помощи больших ветвей и стал приготовлять оружие. Дым от костров клубился над рекой среди красных отблесков огня. Ни одного слова о мире не слышалось более. Очевидно, обе стороны готовились к битве.
Не переставая работать, Вамирэх чутко прислушивался и зорко вглядывался. Раз на некотором расстоянии от воды показался силуэт азиата, поднявшийся и исчезнувший в лесу; потом стая собак подошла к реке напиться; но ничто не указывало на близость нападения. Вамирэх недеялся, что вождь азиатов дождется утра, чтобы возобновить переговоры.
Он только что положил возле себя двенадцатую стрелу, пропитанную ядом, как вдруг у азиатов обнаружилось движение: на берегу показалась огромная черная масса тел.
- Эо! эо! - крикнул он, и старики червоеды бросились будить своих товарищей.
Там, на другом берегу, собаки кинулись в воду, и можно было видеть, как они целыми тысячами плыли к острову, как сверкали фосфорическим светом их глаза и отливали тусклым светом мокрые головы. Молчаливые и страшные, они смело подвигались вперед под градом камней, костей и головней, сыпавшихся на них.
Вамирэх, уверившись, что людей нет среди них, бросил лук и взялся за палицу. Элем, вооруженная копьем, могла защищать свое убежище. Червоеды, воодушевленные пзанном, занимали твердое положение, сплотившись в небольшие группы, спиной друг к другу, что давало им свободу действовать дубинами.
Собаки не успели еще пристать к берегу, как были встречены такими ударами, что им пришлось отступить. Но вскоре они разделились на два больших отряда, из которых один направился к слабо укрепленному пункту острова, находящемуся под охраной лишь одного Вамирэха, а другой возобновил открытое нападение. Поспешность, с какой червоеды бросились на защиту своего спасителя, едва не доставила успеха этой тактике. Но Вамирэх решительно отклонил их помощь, заставив вернуться на свои места.
Едва отряд, надвигавшийся на него, достиг берега, как сильная рука пзанна произвела среди него страшное опустошение и породила крайнее смятение. Его огромный рост, гигантская палица, его мощный размах, раздроблявший черепа, быстрота движений, властный голос - все это наводило на животных как бы суеверный страх. Охваченные непреодолимым ужасом, они отступили в беспорядке с оглушительным воем. Между тем второму отряду удалось выбраться на берег, но он не мог расстроить тактики червоедов, по-прежнему державшихся группами, стойко защищавшихся. Собаки понесли значительные потери, а среди червоедов человек двадцать уже не в состоянии были участвовать в битве. В итоге животные чувствовали себя побежденными, как вдруг две отравленные стрелы, пущенные с противоположного берега, поразили две жертвы. Это вызвало некоторое замешательство среди червоедов, и несколько групп отступили внутрь острова. Тогда собаки удвоили свою ярость, и в одну минуту число раненых людей возросло в ужасающем размере.