Росс Джоу Энн. Никогда не выйду замуж

   Имя ничего не говорило Блайт. Ее интересовало только, не могла ли эта женщина знать Александру.
   – Она была замужем за кем-то из них?
   – Не думаю. Если и так, она мне не сказала. Не все женщины смотрят на брак как на роковую обязанность, – произнесла Кейт со значением.
   – Не все женщины такие замотанные клячи, как я, – беззлобно отозвалась Блайт. Она была не в настроении снова спорить на эту тему.
   Кейт открыла было рот, но решила, что Блайт и так знает ее мнение о браке вообще и о браке с Аланом Стургессом в частности.
   С обоюдного согласия они стали болтать на другие темы, а Кейт тем временем продолжала укладываться. Беседа представляла собой «поток сознания» – от мировых и национальных событий к встрече Блайт с Кейджем Ремингтоном, успешной, но неубедительной, от погоды в штате Мэн к приезду Лили ван Кортланд.
   Когда они, три неразлучные подруги, учились в университете, она еще звалась Лили Пэджет. Окончив университет с отличием, Лили поступила в Гарвард на юридический и там влюбилась в Д. Картера ван Кортланда, беспечного отпрыска старой манхэттенской семьи банкиров и адвокатов. Недавно овдовевшая, беременная первым ребенком, Лили должна была выступать подружкой невесты на свадьбе Блайт.
   – Ты говорила с ней по телефону; как она тебе показалась? – спросила Кейт из ванной, где собирала туалетные принадлежности.
   – Трудно сказать. Говорит, у нее и беби все хорошо, но по голосу мне показалось, что она все еще не отошла от шока.
   – Неудивительно. – Кейт вернулась в спальню и застегнула молнию на мягком черном чемодане. – Ты актриса, поставь себя на ее место: твой муж сгорел в машине при аварии вместе с секретаршей, с которой, оказывается, имел любовную связь, пока ты куковала в одиночестве в вашем поместье; его родители считают тебя хищной фермершей из Айовы, которая увела их драгоценное чадо из-под их аристократического носа; и ты на седьмом месяце беременности. У тебя что, не будет стресса?
   – Конечно. – Блайт тряхнула головой, вспомнив разговор с Лили.
   Кейт закончила хлопоты, и они перешли в гостиную, продолжая болтать за стаканом белого вина.
   – Как хорошо, что ты подвезешь меня в аэропорт.
   – Мне это ничего не стоит. Еще успею пообедать в «Оранжерее» с Уолтером Стерном.
   – А, главный двигатель Голливуда, – сказала Кейт, вспомнив, как Блайт спорила с главой студии на торжественном завтраке у мамы. Интересно, удалось ли им договориться; но она не стала спрашивать. Это бизнес, а бизнеса она всегда чуралась. – Стоит мне подумать о всех этих делах, как я прямо дурею.
   – Кто-то же должен делать фильмы, – заметила Блайт. – Иначе тебе никогда не удалось бы посидеть с Джимми Джонсом в последнем ряду.
   – Это точно, – согласилась Кейт с быстрой улыбкой, которая словно осветила ее лицо изнутри.
   У Кейт Карриген были гены одной из лучших актрис кино, но Блайт считала, что истинно красивой ее делает самобытный, энергичный характер.

Глава седьмая

   Кейт должна была лететь в Бангор, штат Мэн, с пересадкой в Бостоне. Аэропорт был запружен людьми. Стоя в очереди, Кейт глубоко задумалась.
   Блайт, конечно, права: ее новое назначение – очень опасное дело. Но чтобы получить повышение по службе в отделе сексуальных преступлений, она готова была маршировать голой перед лицом самого дьявола.
   Нет, пожалуй, так далеко она не зайдет.
   Но, протягивая билет молодому человеку за стойкой, рассеянно отвечая на его радушную улыбку, заверяя его, что место у окна ее устраивает, она продолжала размышлять и пришла к выводу, что не много найдется такого, чего бы она не сделала ради заветной победы.
   Сев в пластмассовое кресло у окна, Кейт стала ждать посадки. Рядом какой-то мальчонка носился взад-вперед возле стеклянной стены, раскинув руки; он изображал самолет, который то взлетал, то шел на посадку. Кейт его не замечала. Она вспоминала то немногое, что слышала о Чэрити Прескот от Кейджа, который раньше работал в Венеции. Кое-что добавили знакомые из отделов полиции приморских городов.
   Чэрити быстро продвинулась от патрульной службы до должности детектива, не нажив ни одного врага. Все, с кем Кейт говорила, описывали ее как грамотную, трудолюбивую и отважную женщину. Это была ее идея – выступить приманкой, этакой пляжной куколкой, чтобы выманить насильника из убежища. Идея сработала.
   Потом Чэрити всех удивила, переехав в Касл-Маунтен, городок на отдаленном острове штата Мэн. Кейт не могла себе представить, как можно после бурной работы в полиции большого города отправиться в такую дыру, где в полицию звонят, разве чтобы пожаловаться на собачий лай да на вандализм подростков, разгулявшихся по случаю субботы.
   Объявили посадку. Протягивая дежурному билет, она уже не знала, что же надеется найти в Касл-Маунтене. Может, Чэрити Прескот уже перегорела? Приходит на работу, сидит весь день в офисе, попивая кофе и рассказывая байки о былом, пока ее личное оружие пылится в ящике стола?
   Может, ей уже ни до чего нет дела?
   Нет, решила Кейт, не может быть. Во время их короткого телефонного разговора Чэрити Прескот проявила искреннюю готовность помочь в поимке человека, которого когда-то захватила с риском для жизни. Она просто рассвирепела, узнав, что ему дали сбежать.
   Кейт поднялась на борт самолета. У нее в билете стояло – 4А. Она огляделась, нашла свое место – и первой ее мыслью было, что человек за конторкой ошибся, выдав ей первый класс. Но когда она увидала, кто будет сидеть рядом с ней, ее второй мыслью было убить Слоуна Уиндхема.
   В его улыбке не было видно ни капли раскаяния.
   Чертовски типично для Голливуда, со злостью подумала Кейт. Этакий широкий жест. Голливудский выпендреж, которого она терпеть не может.
   Она круто развернулась и сунула билет стюардессе, встречавшей пассажиров.
   – Тут ошибка.
   Одна четко нарисованная бровь поднялась вверх.
   – О Господи. – Пухлые губки, накрашенные в тон шарфику, сжались. – Кто-то занял ваше место?
   – Дело в том, – сказала Кейт, – что это не мое место.
   – Вы уверены?
   – Абсолютно.
   Видя, что Кейт не шутит, стюардесса прошла к маленькому бортовому компьютеру.
   – Извините, мисс Карриген, билет 4А правильный.
   Женщина посмотрела на широкое кожаное кресло, которое оставалось свободным. И останется до конца полета.
   – Может быть, вы предпочитаете место в проходе? Джентльмен с 4Б, возможно, согласится поменяться.
   – Я предпочитаю свое место.
   – Ваше место – 4А.
   – Прекрасно. – Кейт выдавила улыбку. – Тогда я хочу его поменять.
   – Извините, у нас полная загрузка. Свободных мест нет.
   – А мое прежнее место?
   – Занято другим пассажиром.
   Кейт посмотрела на Слоуна. Тот улыбался с лукавым видом, чем привел ее в полное бешенство.
   – Наверняка кто-нибудь согласится поменяться. Если вы попросите.
   – Извините, – стюардесса замотала головой, отчего ее кудряшки подпрыгнули, – мы и так на две минуты задерживаемся с вылетом, капитан нервничает.
   Кейт посмотрела в полуоткрытую пилотскую кабину – экипаж обменивался с диспетчером предполетной информацией.
   – Не могли бы вы занять свое место до того, как мы взлетим…
   Сценарий развивался не в ее пользу. Если Кейт будет продолжать скандалить, Слоун возомнит, что она боится сидеть рядом с ним в долгом перелете через всю страну.
   Кейт прошла к своему месту. Слоун встал, взял у нее из рук сумку и закинул на багажную сетку.
   – Совершенно необязательно.
   – Так будет легче выходить, – непринужденно ответил он. – Или ты хочешь поставить ее под ноги?
   – Я хочу поставить ее в другом салоне. Там ее место. И мое тоже.
   Кейт была в ярости. От нее исходили волны жара, глаза метали изумрудные искры. Слоун никогда не встречал таких страстных женщин.
   – Господи, как же ты быстро вспыхиваешь. – Интересно, в постели она такая же горячая? Пожалуй, простыни загорятся.
   – Только когда меня провоцируют.
   Кейт увидела, что к ней направляется стюардесса, чтобы напомнить с нетерпеливом капитане; она протиснулась мимо Слоуна, села и пристегнула ремень.
   – Я ужасно им благодарен, что не дали тебе пронести в самолет полицейский пистолет, – как ни в чем не бывало разглагольствовал Слоун. – Прости, но…
   – И через миллион лет не прощу. – Она смотрела в окно, проявляя повышенный интерес к загрузке багажа.
   – Что? – Он положил руку ей на колено. Кейт отшвырнула ее и повернулась к нему.
   – За миллион, за миллиард лет не прощу, что ты мной манипулируешь.
   – Как ни страшна угроза, я все-таки скажу. Ты сидишь на моем ремне безопасности.
   – Ой. – Стараясь скрыть смущение, она кашлянула и приподнялась. – Извини.
   – Не беда. – Слоун выдернул ремень и защелкнул его на себе. При взгляде на его большие смуглые руки Кейт вдруг представила, как они будут гладить ее нагое тело, и ее охватила слабость.
   Нет! Это надо прекратить. Нельзя постоянно мечтать о человеке, который с ней так ужасно обращается.
   У нее есть дело. Люди на нее рассчитывают. Так много людей, что и не сосчитать. Главное, ей надо все время иметь ясную голову, она не допустит, чтобы какая-нибудь ни в чем не повинная женщина оказалась жертвой насилия и была убита.
   Слоун наблюдал смену чувств на ее лице: непрошеное желание, раздражение, решимость. Вчера он позвонил Блайт; чувствуя себя смешным, как школьник, неуклюже извинившись, попросил уточнить время их встречи, поговорил о том о сем – только для того, чтобы невзначай задать невинный вопрос о Кейт. Так он узнал о поездке в Мэн.
   Он сразу же позвонил в аэропорт; судьба ему явно благоволила: в первом классе оставались два свободных места, он немедленно заказал оба – одно для себя, а на второе переписал из второго класса Кейт. Он, конечно, не думал, что она встретит его с распростертыми объятиями, но после их поцелуев не ожидал, что она воспримет его как Джека Потрошителя.
   Кейт опять отвернулась. Волосы у нее были уложены в пучок, но сзади одна прядь сбегала на шею.
   Он не удержался и намотал ее на палец.
   Она напряглась. Он поскорее убрал палец.
   – Вы специально стараетесь меня разозлить, мистер Уиндхем?
   – Мне и стараться не надо. – Слоуну ужасно нравился контраст между холодным тоном и горящими глазами. Женщины ему быстро надоедали; только сложная натура могла удержать его интерес. – Это получается само собой. Хочешь жвачку? – Он улыбнулся всепонимающей улыбкой, чем еще больше разозлил Кейт.
   – Нет, спасибо. – Она отстранила красную пачку величественным жестом герцогини.
   Слоун готов был аплодировать: он решил не упускать удачу.
   – Может, передумаешь? Некоторым помогает.
   – Я сказала, не нужна мне твоя чертова жвачка! – Герцогиня исчезла, уступив место мегере.
   Слоун усмехнулся: он любил преодолевать препятствия.
   – Твое дело. – Он развернул обертку, закинул в рот жвачку и стал жевать, не переставая улыбаться.
   Кейт невольно тоже улыбнулась и быстро отвернулась к окну. Здание аэровокзала уменьшалось по мере того, как самолет выруливал на взлетную полосу.
   До взлета оба молчали. И потом еще несколько минут. Стюардесса принесла напитки: Кейт белое вино, Слоуну виски. Ее улыбка Мисс Америки стала еще ярче, когда она обратилась к Слоуну, и Кейт почувствовала укол ревности, как тогда, когда мать взяла Слоуна под руку.
   – Ваше здоровье. – Он приподнял бокал. Кейт отказалась поддержать тост.
   – Что ты здесь делаешь?
   Он глотнул виски.
   – Боюсь, ты не поверишь, если я скажу, что вдруг захандрил и потянуло в отпуск.
   Она покачала головой:
   – Не поверю.
   – Может, я ищу сюжет.
   Она обдумала этот ответ, глядя на него поверх края стакана.
   – Уже лучше. Но все равно не пройдет. Ты сейчас работаешь над сценарием для Блайт. – Вдруг ее осенило. – Так вот откуда ты узнал о моей поездке? От Блайт?
   – Не вини ее. Она обмолвилась, а все остальное – моя идея. – Он сделал жест, объединивший все: самолет, их соседние места, незапланированное путешествие.
   – Дурацкая идея.
   – А я-то считал, что это одна из моих самых блестящих идей.
   – Так вот, ты ошибся.
   – Нам надо поговорить, – сказал Слоун. – У меня было опасение, что ты просто сбежишь от меня, а на высоте десять тысяч метров это будет трудновато.
   – Плохо рассчитал. Я не могу уйти, но ничто не заставит меня слушать, что бы ты там ни говорил.
   В подтверждение своих слов Кейт сняла со спинки переднего кресла наушники, надела их и настроилась на канал с легкой музыкой в надежде остудить свое раздражение.
   Полет предстоял долгий; Слоун напомнил себе, что терпение – это добродетель, пожал плечами и, достав портативный компьютер, принялся писать первую сцену.
   Он просмотрел микрофильмы с газетой «Таймс» того времени и знал, что в ночь убийства Александра и Патрик поссорились. С этого он и решил начать фильм.
   Рядом с ним Кейт откинулась в кресле и закрыла глаза, как будто его тут нет.
   Принесли обед, они его съели; стюардесса убрала подносы и стала разносить кофе, и тут Кейт наконец сдалась.
   Они пролетали над Миссисипи, когда Кейт сняла наушники – Слоун уже начал их тихо ненавидеть – и повернулась к нему.
   – Что еще Блайт сказала?
   – Про Александру Романову?
   – Нет, про меня.
   – А-а.
   Он откинулся в кресле, вытянул ноги и глотнул кофе. Если он ее не волнует, почему же ее волнует, что он о ней знает? Слоун решил, что пора кончать с играми там, где дело касается Кейт Карриген.
   – Теперь, когда ты спросила, я смутно припоминаю: кажется, ты опять рискуешь своей красивой шейкой.
   Как и следовало ожидать, Кейт вспылила.
   – Она не имела права рассказывать!
   – Она волнуется за тебя. Значит, и я тоже.
   – Почему?
   – Она твоя лучшая подруга…
   – Я не про Блайт. Я знаю, что она беспокоится. Вопрос о тебе.
   – О, промашка вышла. – Он почесал затылок. – Пожалуй, правильнее будет сказать, что я, как нормальный человек, беспокоюсь о каждом, кто может оказаться мишенью психопата-насильника.
   – В этом есть смысл, – кивнула Кейт.
   – Глубокий смысл, – подчеркнул Слоун. Он посмотрел в иллюминатор: небо стало чернильно-синим; в салоне самолета свет был притушен. – Беда в том, что это неправда. Во всяком случае, не полная правда.
   Он допил остывший кофе и отдал чашку проходившей мимо стюардессе.
   – Правда в том, – его светло-карие глаза против воли завладели ею, – что ты во мне включила какой-то механизм, Кейт. С того самого момента, как я увидел тебя с высоты забора. Ты была одета как женщина из мужской эротической фантазии; надо сказать, это составляло дьявольский контраст с наставленным на меня пистолетом девятого калибра.
   – Я думала, что ты грабитель.
   – Это отчасти правда. – Он придвинулся и улыбнулся медленной, чувственной улыбкой, отчего у нее сразу участился пульс. Слоун придвинулся еще ближе. Он видел, как ее глаза затопляет тревога, и понимал, что, будь у нее возможность, она бы убежала.
   Похвалив себя за находчивость, он наклонился и чуть коснулся губами ее рта. Она вздрогнула, и он накрыл ее щеку ладонью.
   – Ты такая сладкая, – еле слышно сказал он. – У меня буквально дух захватывает.
   Он чувствовал себя угловатым шестнадцатилетним подростком, но благоразумно решил умолчать о таком странном превращении.
   Кейт оказалась во власти этого легкого поцелуя, но все же попыталась протестовать.
   – Не говори так со мной. – Тихий голос, почти шепот, был еле слышен на фоне шума моторов. – Я не хочу.
   – Знаю. – Слоун чувствовал слабость в ногах. Он шепнул: – То, чего мы хотим, и то, что получаем, – совсем разные вещи.
   Ну вот, опять! У Кейт кружилась голова, сердце стучало как молоток. Надо остановить Слоуна, слабея, говорила она себе. Нельзя подвергать себя такому риску. Этот человек опаснее проклятого насильника.
   Но Господи помилуй, я хочу его.
   Затуманенное сознание еще делало попытки удержать руки, которые потянулись к сидящему рядом мужчине, но тщетно. Она отбросила все доводы, почему нельзя совершать эту роковую ошибку, и отчаянно отдалась дивному поцелую.
   Когда податливые губы Кейт приоткрылись и легкий стон подхлестнул Слоуна укрепить завоеванные позиции, он сдернул ажурное кольцо, державшее пучок волос, и они рассыпались по плечам. Их пряный запах подействовал на Слоуна как наркотик.
   Ее глаза оставались открытыми, в них светилось безотчетное желание, которое она не могла больше удерживать, его – горели ровным светом.
   – Я не понимаю… – Она дрожащей рукой провела по волосам и уронила руку. Голос был слабый и прерывистый. Она дрожала.
   Слоун не мог сидеть рядом с Кейт и не касаться ее, он погладил ее по плечам, по рукам – жест, призванный успокоить, а не возбудить.
   – Поверь мне, Кейт, тебе нельзя быть там одной.
   Его сердце билось часто и гулко. Как этой женщине удалось так его околдовать?
   – Я думаю, когда мы прилетим в Бостон, ты должен будешь ближайшим рейсом отправиться назад. – По тому, как Кейт это сказала, Слоун понял, что отнюдь не это было ее величайшим желанием.
   – Извини. Мне всегда хотелось посмотреть Мэн.
   Услыхав в его тоне отчетливое «что хочу, то и делаю», Кейт напряглась. Воспоминание о цели поездки прочистило ей мозги.
   – Слушай, у меня в Мэне работа. Я не могу позволить тебе мешать.
   – Нет проблем. Я и не собирался мешать.
   – Уже помешал. – Она решила, что, раз уж зашла так далеко, надо признаться, что он будоражит ее чувства. – Когда ты меня так целуешь, я перестаю соображать.
   – Отлично. – Слоун не ожидал, что она признается, да еще так скоро. Хотя тело томилось неудовлетворенным желанием, он улыбнулся. – Обещаю воздерживаться от поцелуев в рабочие часы. Хорошо?
   – Ничего хорошего. – Она все время только и будет думать о его поцелуях – тех, что были, и тех, что могли быть. – Вообще перестань меня целовать. Хотя бы до тех пор, пока я не поговорю с Чэрити Прескот.
   С таким же успехом она могла попросить солнце не вставать по утрам, море не плескаться о берег.
   – А иначе я сдам тебя в участок за то, что чинишь препятствия правосудию.
   Слоун представил себе, как бы он наслаждался, слушая ее объяснения какому-нибудь констеблю в Мэне о сути ее обвинения, и решил не спорить. Блайт подчеркивала, что Кейт очень серьезно относится к своей работе, да он и сам это понял по ее короткой перепалке с матерью. Если он поставит ее перед выбором, он не уверен в своей победе – по крайней мере на нынешнем этапе их взаимоотношений.
   – Вы предлагаете трудную сделку, офицер.
   Она скрестила руки на груди и почувствовала, как к ней возвращается уверенность в себе.
   – Так принимаешь условие или нет?
   Слоун был не в восторге, но напомнил себе, что, как только Кейт встретится с этой дамой – шефом полиции Касл-Маунтена, – все запреты будут сняты.
   – Леди, отдаю вас вашей работе.
   Кейт отчаянно хотела ему верить. Ей необходимо было верить ему.
   Когда самолет начал снижаться над Бостоном, она заставила себя настроиться на предстоящую миссию и с некоторым успехом игнорировала легкие уколы предчувствия, вызванные блеском в светло-карих глазах Слоуна.

Глава восьмая

   Путешествие оказалось нелегким. Приземлившись в Бостоне, Кейт и Слоун пересели на самолет местной линии в Бангор. В Бангоре они разыскали пилота чартерного рейса, который ждал их, чтобы отвезти в Касл-Маунтен, как обещала Чэрити.
   Была глубокая ночь, когда их самолет коснулся короткой посадочной полосы. Водитель поджидавшей их машины из местной гостиницы оказался типичным выходцем из Новой Англии, то есть молчальником, за что Кейт была ему благодарна: она так устала, что не могла ни думать, ни поддерживать какой-то разговор.
   Хозяйка гостиницы не спала, дожидалась их, хотя по фланелевому халату можно было догадаться, что пилот разбудил ее звонком, сообщив о прибытии гостей.
   Слоун тоже смертельно устал. Всю дорогу от Бангора Кейт дремала у него на плече: она заснула, как только самолет взлетел. Слоун вдыхал запах Кейт и не смел пошевелиться. Он попросил заспанную хозяйку указать им их номера и заверил ее, что со всем остальным они справятся сами.
   Впервые Кейт не стала спорить, когда он потащил все их сумки. Она сосредоточилась на том, чтобы держать глаза открытыми.
   Их комнаты оказались рядом. Слоун остановился у первой двери и отпер ее.
   – Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи. – Она взяла сумку и открыла дверь, но в последнюю минуту Слоун ее остановил.
   – Минуточку. Я кое-что забыл.
   Кейт через плечо спросила:
   – Что именно?
   Ага, он собирается нарушить уговор. Ну и черт с ним! Сонная Кейт была прекраснее, чем когда бы то ни было.
   – Вот что.
   Он наклонился. Прикосновение его губ было легким, как одуванчик, коротким, как удар сердца. Кейт поняла, что ее подстерегает величайшая опасность, раз даже этот легкий поцелуй вызывает гул в ушах.
   Она смущенно посмотрела на него, и в ее изумрудных глазах Слоун различил желание, черт побери. Все будет очень легко, ликовал он. Несколько более призывных поцелуев, нежное прикосновение вот здесь – его взгляд скользнул на грудь, – потом вот здесь – бедра, – несколько страстных слов – и она упадет ему в руки, как спелый плод.
   А что потом?
   Слоун Уиндхем, человек, известный своими короткими связями типа «победил – и до свиданья», неожиданно для самого себя понял, что на этот раз ему хочется много, много больше.
   Он усмехнулся – над ней, над собой, над забавной ситуацией.
   – Спокойной ночи.
   Кейт прикрывала пальцами губы, как будто хотела удержать тепло.
   – Спокойной ночи. – Она повернулась и скрылась в комнате.
   Услышав щелчок замка, он испытал сожаление и облегчение одновременно.
   Слоун провел беспокойную ночь. Он ворочался с боку на бок, глядел в потолок, воображал рядом Кейт, теплую, желанную. Он рано встал и пошел в одиночестве бродить по пляжу.
   Было холодно, из-за густого тумана в нескольких шагах ничего не было видно, но Слоун почувствовал ее приближение – как будто внутри у него находился радар, который следил за передвижениями Кейт Карриген.
   – Надо поговорить.
   – Доброе утро и тебе тоже.
   – У нас с тобой был уговор. Вчера ты нарушил правила. – Кейт отказывалась принимать простое приветствие. Она держала руки в карманах темной куртки с капюшоном, и он подозревал, что они сжаты в кулаки.
   – Какие еще правила?
   Она вскинула голову; это движение без слов говорило, что она не принимает его игру.
   – Я требую, обещай, что ты не будешь меня целовать, пока я не закончу свои дела с шефом полиции.
   – Тебе приснилось.
   – Вряд ли.
   Он протянул сложенные руки.
   – Я сдаюсь. Можете надеть наручники, офицер. У меня нет иного выхода, кроме как признать свою вину и отдаться на милость правосудия.
   Этот человек когда-нибудь бывает серьезным?
   – Для меня это очень важно, черт побери!
   От ее восклицания со скалы взлетели чайки, которые сидели там, высматривая рыбу.
   – Это мой шанс, которого я ждала несколько лет. У меня нет ни времени, ни намерения отвлекаться на личные отношения.
   Слоун вспылил:
   – Глупости. Хотите вы этого или нет, леди, но вы уже увязли по уши.
   К сожалению, он был прав. Возбуждение Кейт спало, как будто из шарика выпустили воздух. Она покачала головой и отвернулась.
   – Я этого не хочу.
   Слоун пожал плечами.
   – Вначале я тоже не хотел.
   Она стрельнула в него глазами и по выражению лица поняла, что он говорит правду.
   – У тебя получается, что мы марионетки и судьба дергает нас за ниточки.
   Слоун вспомнил прошедшую ночь и мысленно согласился с Кейт.
   – У человека всегда есть выбор, – сказала она, видя, что он молчит.
   В этом она убеждалась каждый день на работе. Человеку дана свобода выбирать, быть ему хорошим или плохим. В наши дни, к сожалению, все больше людей выбирают дурную дорогу.
   – Ничто не случается само собой, – настойчиво продолжала она. – Мы сами управляем своей жизнью.
   – Раньше я тоже так думал. – Он посмотрел ей в глаза. – Теперь сомневаюсь.
   – Это же смешно. Я всегда знаю, чего хочу.
   В этом-то Слоун не сомневался. Только если Кейт думает, что после того, что между ними было, она сможет повернуться и уйти, то обманывает сама себя.
   – И не хочешь перемен? – спокойно предположил он.
   – Я – нет.
   Кейт знала, что говорит неправду. Потому что, помоги ей Господи, ее так влечет к Слоуну. Это к добру не приведет.
   – Сказать, чего хочу я? – спросил он.
   – Нет. – Она засунула руки поглубже в карманы, повернулась и пошла, исчезая в волнах мягкого серого тумана.
   – И зря. Потому что я все равно скажу.
   Он ее догнал, схватил за талию и прижал к себе. Она вдруг почувствовала, как сыро и холодно возле моря, и попыталась унять охвативший ее озноб.
   – Я хочу вернуться в гостиницу, на руках отнести тебя в комнату, разжечь камин и медленно-медленно раздевать тебя. Начиная с этой куртки и кончая шелковыми кружевными трусиками под джинсами.
   – Черт возьми, Слоун…
   – А потом, – продолжал он, отвергнув ее жалобу, – я буду трогать тебя, Кейт, ласкать, целовать. Всю. Везде.
   Помоги ей Господи, она хочет именно этого! Именно это он делал с ней минувшей ночью в невероятно эротическом сне, от которого она проснулась разгоряченная, с дрожью и желанием во всем теле.