Страница:
Все завершил финальный проигрыш пианино, после чего наступила тишина.
— Да, драконья, — живо повторил волшебник. — Мой последний пузырек, а цены теперь такие заламывают! Но, у меня еще на один раз осталось.
Он потянулся к хрустальному флакончику, который стоял на верхней полке в серванте и, поднеся его к свету, присмотрелся к густой жидкости внутри.
— Хм-м. Немного запылился.
Он поместил пузырек обратно в сервант и вздохнул. И в этот момент взгляд его упал на Гарри.
— Ого, — произнес он, вытаращив глаза на шрам-молнию на лбу Гарри. — Ого!
— Это, — сказал Дамблдор, подходя ближе, чтобы представить их друг другу, — Гарри Поттер. Гарри, это мой старый друг и коллега, Гораций Снобгорн.
Снобгорн проницательно посмотрел на Дамблдора:
— Так вот как ты надеялся меня убедить, да? Что ж, Альбус, мой ответ — нет.
Он потеснил Гарри, решительно отворачивая лицо с видом человека, который старается не поддаваться искушению.
— Ну, я надеюсь, мы можем хотя бы выпить чего-нибудь? — предложил Дамблдор. — В память о былых временах.
Гораций засомневался.
— Ну ладно, но только по одному стаканчику, — весьма нелюбезно ответил он.
Дамблдор улыбнулся и подтолкнул Гарри к креслу, которое было весьма похоже на то, что пытался изобразить Снобгорн, и находилось напротив занимающегося огня в камине и ярко горящей масляной лампы. Гарри присел, отчетливо понимая, что Дамблдор хочет сделать его обозримым настолько, насколько только возможно. И само собой, когда Снобгорн, возившийся с графинами и стаканами, обернулся к гостям, его взгляд сразу же упал на Гарри.
— Хмпф, — сказал он, быстро отводя глаза в сторону, будто боясь сделать им больно. — Вот, — он протянул стакан Дамблдору, уже успевшему сесть, не дождавшись приглашения, сунул поднос Гарри, а сам плюхнулся в подушки от починенного дивана. Его ноги были такими короткими, что даже не дотягивались до пола.
— Ну, как идут дела? — поинтересовался Дамблдор.
— Не очень, — наконец ответил Гораций, — слабые легкие, шумы, да еще ревматизм. Уже не такой прыткий, как бывало. Да этого стоило ожидать. Возраст. Усталость.
— Но тебе видно пришлось изрядно поноситься, готовя такой прием в честь нашего прихода, — сказал Дамблдор. — В твоем распоряжении было не более трех минут.
Снобгорн ответил заносчиво и раздраженно:
— Две. Не слышал, как сработало заклинание против вторжений. Я принимал ванну. Тем не менее, — продолжал он, посуровев, и будто придя в себя, — факт в том, что я пожилой человек, Альбус. Пожилой человек, заслуживший право на спокойную жизнь и кое-какие земные блага.
А они у него были, как подумал Гарри, обводя взглядом комнату. Она была душная, захламленная, но сказать, что неуютная было невозможно: здесь были мягкие кресла и подставки для ног, сервант и книги, коробки с шоколадными конфетами и круглые диванные подушки. Если бы Гарри не знал, кто здесь живет, он бы мог подумать, что это богатая, привередливая старушка.
— Ты еще не такой пожилой, как я, Гораций, — возразил Дамблдор.
— Что ж, может, тебе тоже стоит подумать о выходе на пенсию, — отрезал Гораций. Его водянистые глаза, похожие на ягоды крыжовника, скользнули по травмированной руке Дамблдора. — Я смотрю, реакция уже не та, что раньше.
— Ты совершенно прав, — спокойно ответил Дамблдор и откинул рукав, демонстрируя обожженные и почерневшие кончики пальцев. — Я уже не так шустер, как раньше, но с другой стороны…
Он пожал плечами и широко развел руками, будто желая сказать, что и у возраста есть положительные стороны. Тут Гарри заметил на его здоровой руке кольцо, которое никогда раньше не видел: большое, достаточно грубой работы, металл, похожий на золото, украшенное громоздким черным камнем, вставленым в середину. Взгляд Снобгорнаа тоже на мгновение задержался на кольце, и Гарри заметил, как на широком лбу волшебника мелькнула едва заметная складка.
— Ну, так а все эти меры предосторожности, они в честь пожирателей смерти или мою, Гораций? — спросил Дамблдор.
— Что может быть нужно пожирателям смерти от такой старой развалины, как я? — выпалил Снобгорн.
— Мне представляется, что им бы хотелось направить твои многочисленные таланты на насилие, пытки и убийства, — ответил Дамблдор. — Ты действительно подтверждаешь, что они еще не приходили завербовать тебя?
Снобгорн злобно взглянул на Дамблдора и пробормотал:
— Я не дал им возможности. Я перемещался весь год. В одном месте больше недели не задерживался. Переезжал из одного маггловского дома в другой — владельцы этого на Канарских островах. Тут мило, мне будет жаль уезжать. Это легко, когда один раз попробуешь, всего одно замораживающее заклинание на сигнализацию, которую они используют вместо вредноскопов, а еще удостовериться, не подглядывают ли соседи, когда ты перевозишь пианино.
— Гениально, — заметил Дамблдор, — но такой образ жизни кажется несколько изматывающим для такой старой, жаждущей тихой жизни развалины, как ты. Вот, если бы ты решил вернуться в Хогвартс…
— Если хочешь убедить меня, что моя жизнь в проклятой школе будет спокойной, то побереги силы, Альбус! Может, я и скрывался, но кое-какие забавные слухи до меня доходили с тех пор, как ее покинула Долорес Амбридж! Если ты теперь так обращаешься с преподавателями…
— Профессор Амбридж не поладила со стадом кентавров, — сказал Дамблдор, — Полагаю, ты бы не додумался придти в лес и называть толпу кентавров «грязными гибридами».
— А она так и поступила, да? Глупая женщина. Никогда мне не нравилась.
Гарри прыснул, и взгляды Дамблдора и Снобгорна обратились к нему.
— Извините, — поспешно сказал Гарри. — Просто… мне она тоже не нравилась.
Дамблдор довольно резко встал.
— Уже уходите? — с надеждой спросил Снобгорн.
— Нет, я хотел поинтересоваться, можно ли воспользоваться твоей ванной, — ответил Дамблдор.
— А, — не скрывая разочарования, произнес Гораций, — вторая налево дверь внизу в холле.
Дамблдор зашагал из комнаты. Как только дверь за ним захлопнулась, наступила тишина. Спустя пару мгновений, Снобгорн поднялся с дивана, но, казалось, еще не решил, зачем. Он искоса взглянул на Гарри, подошел к камину и встал к нему спиной, грея широкую спину.
— Не думай, будто я не знаю, зачем он тебя привел, — вдруг сказал он.
Гарри только взглянул на Снобгорна. Водянистые глаза того скользнули по шраму Гарри, в этот раз изучая все его лицо.
— Ты очень похож на отца.
— Да, мне говорили, — сказал Гарри.
— Кроме глаз, они…
— Как у моей матери, да, я знаю, — Гарри так часто об этом говорили, что это казалось ему избитым.
— Хмпф. Ну, да. Учителю не подобает иметь любимчиков, но она была одной из моих. Твоя мать, — добавил Снобгорн, заметив вопросительный взгляд Гарри, — Лили Эванс. Одна из лучших, кого я когда-либо учил. Активная, понимаешь. Очаровательная девушка. Я говорил, что ей место на моем факультете. И отвечала она на это весьма дерзко.
— Который факультет был вашим?
— Я был деканом Слизерина, — ответил Снобгорн. — О, — быстро продолжал он, заметив выражение лица Гарри и махая перед ним коротеньким пальцем, — не надо только меня этим попрекать. Ты, я полагаю, гриффиндорец, как и она? Да, это обычно передается по наследству. Хотя не всегда. Слышал когда-нибудь о Сириусе Блэке? Должно быть, слышал — в последние годы постоянно на страницах газет — несколько недель назад умер…
Словно невидимая рука скрутила внутренности Гарри и крепко сжала их.
— Так или иначе, в школе он был хорошим товарищем твоего отца. Вся семья Блэков училась на моем факультете, но Сириус окончил Гриффиндор. Жаль — он был талантливым парнем. Я учил его брата Регула, когда он поступил, но предпочел бы их обоих.
Он говорил, будто коллекционер, у которого увели вещь на аукционе. Он смотрел на противоположную стену, погруженный в воспоминания, лениво оборачиваясь на месте, чтобы спина равномерно грелась.
— Конечно, твоя мать была магглорожденной. Не мог в это поверить, когда узнал. Думал, что она чистокровная, такая была замечательная.
— Одна из моих лучших подруг магглорожденная, — заметил Гарри, — и она лучшая на нашем курсе.
— Странно, как иногда получается, не так ли? — сказал Снобгорн.
— Не очень, — холодно ответил Гарри.
Снобгорн удивленно опустил на него глаза:
— Не думай только, что я предвзято к этому отношусь! Нет, нет и нет! Разве только что я не сказал, что твоя мать была одной из моих любимейших учениц? Был еще Дерк Крессвэлл через год после нее — теперь глава управления по связям с гоблинами, конечно — еще один могглорожденный, очень одаренный ученик, и до сих пор доставляет мне сведения по внутренним делам в Гринготтсе.
Он несколько раз подпрыгнул на месте, самодовольно улыбаясь, и указал на множество переливающихся рамочек с фотографиями, расставленных на трюмо и забитых крошечными человечками.
— Это все бывшие ученики. Все подписаны. Там найдешь и Барнабаса Куффе, редактора «Ежедневного Пророка», всегда интересуется моим мнением о последних новостях. И Амвросия Флама из Сладкого королевства, на каждый день рождения присылает корзину с лакомствами, а все потому, что как-то раз я представил его Цицерону Харкиссу, его первому работодателю! А на заднем плане… увидишь ее, если вытянешь шею — Гвеног Джонс, которая сейчас капитан «Гордоглавых Гарпий»… Люди так изумляются, когда узнают, что я на короткой ноге с «Гарпиями». И билеты бесплатные, когда бы я ни захотел!
Эта мысль, казалось, здорово его радовала.
— И все эти люди знают, как вас искать и куда посылать вам что-нибудь? — не удержался Гарри, который не мог поверить, что человека, до которого доходят корзины со сладостями, билеты на квиддитч и чьим мнением так дорожат, до сих пор не отыскали пожиратели смерти.
Улыбка исчезла с лица Снобгорна с той же быстротой, что и кровь со стен комнаты.
— Конечно же, нет, — ответил он, взглянув на Гарри. — Я был вне их досягаемости целый год.
У Гарри сложилось впечатление, что эти слова потрясли и самого Снобгорна: некоторое время он стоял в нерешительности, а потом пожал плечами.
— Все же… благоразумный волшебник будет сидеть тихо в такое время. Дамблдору легко говорить, а для меня согласиться на должность в Хогвартсе равносильно публичному оглашению моей преданности Ордену Феникса! И даже хоть я десять раз уверен, что его члены храбрые, уважаемый и все такое прочее, мне не очень нравится высокая смертность…
— Вам не нужно быть членом Ордена, чтобы преподавать в Хогвартсе, — возразил Гарри, который не мог справиться с презрительной интонацией в голосе. Он совсем не сочувствовал изнеженному образу жизни Снобгорна, вспомнив о Сириусе, который спал на холодном полу в пещере и питался крысами. — Большинство учителей в нем не состоит, и ни один из них еще не был убит — ну, конечно, не считая Квирелла, который получил по заслугам за то, что работал на Вольдеморта.
Гарри был уверен, что Снобгорн — один из тех волшебников, которые не могут выносить имени Темного Лорда, произнесенного вслух, и тот его не разочаровал. Волшебник содрогнулся и протестующе взвизгнул, но Гарри не обратил на него внимания.
— Я считаю, что в Хогвартсе безопаснее, пока Дамблдор директор, ведь он считается единственным, кого Вольдеморт когда-либо боялся, не так ли? — продолжал Гарри.
Снобгорн на пару мгновений уставился в пустоту. Казалось, он осмысливает сказанное Гарри.
— Ну, да, это так, Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не искал боя с Дамблдором, — недовольно пробормолтал он. — И я думаю, вряд ли кто-то может поставить на то, что Тот-Кого-Нельзя-Называть считает меня своим другом, раз уж я не присоединился к пожирателям смерти… В этом случае мне действительно может быть немного безопаснее рядом с Альбусом… Не стану притворяться, что смерть Амелии Боунс не потрясла меня… Если она, со всеми ее связями в Министерстве и защитой…
Дамблдор снова вошел в комнату, и Снобгорн подпрыгнул, как будто забыв, что тот находится в доме.
— А, вот и ты, Альбус, — сказал он. — Ты давно ушел. Живот беспокоит?
— Нет, я просто листал маггловские журналы, — ответил Дамблдор. — Обожаю образцы для вязания. Что ж, Гарри, мы и так злоупотребили гостеприимством Горация. Пора и честь знать.
Гарри, который был совсем не против, вскочил на ноги. Снобгорн ошеломленно выдохнул:
— Вы уходите?
— Да, именно. Я вижу, когда дело безнадежное.
— Безнадежное?…
Снобгорн явно заинтересовался. Постукивая по столу своими толстыми пальцами, он беспокойно ерзал, пока Дамблдор застегивал свой походный плащ, а Гарри возился с молнией на куртке.
— Мне жаль, что ты отказался от должности, Гораций, — сказал Дамблдор, изображая здоровой рукой прощальный жест. — Мы были бы очень рады вновь принять тебя в Хогвартсе. Несмотря на значительно усиленную охрану, ты всегда желанный гость, когда ты только пожелаешь.
— Да… Ну… Очень великодушно… Я бы сказал…
— Тогда счастливо.
— До свидания, — сказал Гарри.
Они уже стояли в дверях, когда позади них послышался крик.
— Хорошо, хорошо, я согласен!
Дамблдор обернулся и увидел запыхавшегося Снобгорна, стоявшего у входа в гостиную.
— Ты снова решил взяться за работу?
— Да, да… — раздраженно ответил Снобгорн. — Должно быть, я сошел сума, но да.
— Замечательно, — сказал Дамблдр, лицо его озарила улыбка. — Тогда увидимся первого сентября.
— Да, я полагаю, увидимся, — буркнул Снобгорн.
Когда они шли к выходу по садовой дорожке, раздался голос Снобгорна.
— Но я дорого возьму, Дамблдор.
Дамблдор усмехнулся. Калитка захлопнулась за ними, и они начали спуск по холму через темный клубящийся туман.
— Отлично сработано, Гарри, — сказал Дамблдор.
— Но я ничего не сделал, — удивился Гарри.
— О, нет, сделал. Ты показал Горацию, какую выгоду он получит, вернувшись в Хогвартс. Он тебе понравися?
— Э…
Гарри не был до конца уверен, понравился ему Снобгорн или нет. С одной стороны, он показался ему приятным, с другой — самовлюбленным. Что бы он ни говорил в противоположность, он так удивлялся тому, что магглорожденная может стать хорошей волшебницей.
— Гораций, — первым начал Дамблдор, освобождая Гарри от необходимости отвечать, — любит комфорт. А еще он любит общество знаменитых, успешных и могущественных. Ему нравится думать, что он может влиять на этих людей. Сам он никогда не мыслил садиться на трон, он предпочитает второстепенные роли — большее пространство для самовыражения, ты понимаешь. В Хогвартсе он тщательно подбирал себе любимчиков, иногда из-за поставленных ими целей или ума, иногда из-за их обаяния или таланта. У него была поразительная способность выбирать тех, кто в будущем стали выдающимися деятелями в своих областях. Гораций основал своего рода общество, где он был в центре, устанавливая полезные связи и знакомя его членов, и всегда пожинает от этого какие-то плоды, будь то бесплатная коробка его любимых засахаренных ананасов или возможность зарекомендовать своего ученика среди работников управления по связям с гоблинами.
У Гарри перед глазами вдруг возникло живое изображение огромного раздутого паука, плетущего свою паутину, разбрасывающего свою нить там и сям, чтобы подтянуть своих толстых сочных пойманных мушек поближе.
— Я все тебе рассказываю, — продолжал Дамблдор, — не для того, чтобы настроить тебя против Горация, то есть, теперь профессора Снобгорна, но предупредить тебя, чтобы ты был настороже. Без сомнения, он попытается заполучить тебя, Гарри. Ты станешь одной из драгоценностей в его коллекции — «мальчик, который выжил»… или, как тебя теперь называют, «избранный».
При эти словах Гарри ощутил озноб, вызванный совсем не туманом. Он вспомнил слова, которые слышал несколько недель назад, ужасные слова, которые имели для него особое значение: «Ни один не сможет жить, пока жив другой…».
Дамблдор остановился, когда они поравнялись с церковью, которую проходили по пути к Снобгорну.
— Постой, Гарри… Сожми мою руку.
Уже знакомый с аппарацией, Гарри был к ней готов, однако такой способ все еще не казался ему привлекательным. Когда давление прекратилось, и Гарри снова смог свободно дышать, он обнаружил, что они стоят на проселочной дороге. Рядом с Дамблдором лицом к скрюченному силуэту любимой Норы, забыв про чувство ужаса, которое только что пронизывало его, он не смог сдержать переполнявшее его чувство радости. Там был Рон… и миссис Уизли, которая готовила лучше всех на свете…
— Если не возражаешь, Гарри, — заговорил Дамблдор, когда они проходили через ворота, — я бы хотел сказать несколько слов, прежде чем мы расстанемся. Наедине. Может быть, здесь?
Дамблдор указал на полуразвалившийся каменный сарай, во дворе, где Уизли держали метлы. Несколько озадаченный, Гарри последовал за Дамблдором через скрипящую дверь в помещение, ненамного превосходящее размерами средний чулан. Дамблдор зажег кончик своей палочки, и та засветилась, будто факел, и улыбнулся Гарри.
— Надеюсь, ты простишь, что я говорю об этом, Гарри, но мне приятно, более того, я даже немного горд тем, как хорошо ты справляешься после всего, что случилось в Министерстве. Позволю себе сказать: я думаю, Сириус тоже гордился бы тобой.
Гарри сглотнул. Казалось, он потерял дар речи. Он не думал, что сможет разговаривать о Сириусе. И так было горько слышать от дяди Вернона: «Его крестный умер?». И еще хуже, слышать имя Сириуса, случайно брошенное Снобгорном.
— Это жестоко, — сказал Дамблдор, — что вы с Сириусом так мало побыли вместе. Ужасный конец для того, из чего могла бы получиться долгая и счастливая дружба.
Гарри кивнул, решив сосредоточиться на пауке, который карабкался по шляпе Дамблдора. Ему казалось, что Дамблдор понимал и даже подозревал, что до получения письма Гарри почти все время провел у Дурслей, лежа на кровати, отказываясь от пищи и вглядываясь в туман над далью, полный холодной пустоты, напоминавшей о дементорах.
— Просто тяжело, — наконец произнес Гарри упавшим голосом, — что он больше никогда не будет писать мне. Вдруг его глаза вспыхнули, и он моргнул. Он чувствовал себя глупо, признавая это, но факт, что за пределами Хогвартса у него был кто-то, кто заботился о нем, кто интересовался тем, что с ним происходит почти как отец, был одной из лучших вещей, связанных с Сириусом… А теперь почтовые совы больше никогда не принесут ему этой поддержки.
— Сириус представлял для тебя то, что ты никогда раньше никогда не знал, — мягко сказал Дамблдор. — Дейсвительно, потеря огромна…
— Но пока я жил у Дурслей, — перебил Гарри с откуда ни возьмись появившейся силой в голосе, — я осознал, что не могу замыкаться или… или сдаваться… Сириусу бы это не понравилось, так ведь? И вообще, жизнь слишком коротка. Вспомните мадам Боунс, Эммилин Вейнс. Я могу бы быть следующим, правда? Но даже если это так, — горячо сказал он, теперь глядя прямо в голубые глаза Дамблдора, освещенные светом горящей палочки, — я уж постараюсь забрать с собой столько пожирателей смерти, сколько смогу, а если получится, то и Вольдеморта.
— Сказано сыном своего отца и своей матери… И крестником Сириуса, — ответил Дамблдор, одобрительно похлопав Гарри по спине. — Снимаю перед тобой шляпу, то есть снял бы, если бы не боялся забросать тебя пауками. А теперь, Гарри, перейдем к более важным вопросам. Полагаю, ты получал «Ежедневный Пророк» в последние две недели?
— Да, — ответил Гарри. Его сердце забилось быстрее.
— Тогда ты должен знать, что в последнее время были не просто утечки, а целые наводнения, касающиеся твоего приключения в Зале Пророчеств?
— Да, — снова сказал Гарри. — Теперь все знают, что я единственный…
— Нет, не знают, — перебил Дамблдор. — Во всем мире есть только два человека, которым известно содержание пророчества, сделанного для тебя и лорда Вольдеморта. И оба они стоят в этом смрадном, кишащем пауками сарае для метел. Разумеется, это правда, будто многие догадались, что Волдеморт послал своих пожирателей смерти украсть пророчество и что пророчество касается тебя. Теперь, я думаю, верно будет мое предположение, что ты никому не рассказал о том, что было в пророчестве?
— Это так, — ответил Гарри.
— В целом, мудрое решение, — сказал Дамблдор. — Хотя я думаю, ты можешь сделать исключение и поделиться со своими друзьями, мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер. Да, — продолжал он, отвечая на озадаченный взгляд Гарри, — я думаю, они имеют право знать. Ты окажешь им плохую услугу, если не сообщишь о делах подобной важности.
— Я не хотел…
— …беспокоить или пугать их? — спросил Дамблдор, смотря на Гарри поверх своих очков-полумесяцев. — Или, может быть, признавать, что ты сам обеспокоен и напуган? Тебе нужны твои друзья, Гарри. Как ты совершенно правильно сказал, Сириус бы не хотел, чтобы ты замыкался.
Гарри ничего не ответил, но Дамблдор и не ждал ответа. Он продолжал:
— К другому вопросу, но по этой же теме. Я бы хотел проводить с тобой дополнительные занятия в этом году.
— Дополнительные… с вами? — спросил Гарри, с удивлением возвращаясь к теме разговора из занимавшей его тишины.
— Да, я думаю, пришло время мне приложить руку к твоему образованию.
— Чему вы будете меня учить, сэр?
— О, немного того, немного этого, — туманно ответил Дамблдор.
Гарри с надеждой ждал продолжения, но Дамблдор не стал вдаваться в подробности, поэтому он спросил о том, что его больше всего волновало в данный момент.
— Если я буду заниматься с вами, мне не придется заниматься Окклюменцией со Снейпом, правда?
— Профессором Снейпом, Гарри. Да, тебе не придется.
— Здорово, — облегченно сказал Гарри, — потому что это было…
Он вовремя остановился, чуть не произнеся всух то, что он думал.
— Я думаю, слово «фиаско» наиболее подходит, — кивая, сказал Дамблдор.
Гарри рассмеялся.
— Ну, значит, с этих пор я не буду часто видеться с профессором Снейпом, — сказал он, — потому что он не позволит мне заниматься зельеварением, пока я не получу «великолепно» по СОВ, а я не получу.
— Не считай сов, пока они не доставили почту, — мрачно сказал Дамблдор, — которые, как я полагаю, будут немного позже сегодня. Теперь еще две вещи, прежде чем мы расстанемся. Во-первых, мне бы хотелось, чтобы ты всегда носил с собой плащ-невидимку, даже в самом Хогвартсе, просто на всякий случай, понимаешь меня?
Гарри кивнул.
— И последнее. Пока ты остаешься здесь, Министерство магии обеспечивает Норе наивысшую безопасность. Эти меры предосторожности привели к некоторым неудобствам для Артура и Молли: вся их почта, например, проверяется, прежде чем попадает к ним в руки. Хотя им все равно, потому что единственная их забота — это твоя безопасность. В общем, если ты будешь рисковать своей шеей, пока остаешься здесь, для них это будет не самым лучшим вознаграждением.
— Я понимаю, — быстро сказал Гарри.
— Тогда отлично, — произнес Дамблдор, подтолкнув дверь сарая и выходя во двор. — Я вижу свет в кухне. Давай не будем лишать Молли возможности сокрушаться по поводу того, какой ты худой.
Глава пятая. ФЛЮС ПОКОЯ НЕ ДАЕТ
— Да, драконья, — живо повторил волшебник. — Мой последний пузырек, а цены теперь такие заламывают! Но, у меня еще на один раз осталось.
Он потянулся к хрустальному флакончику, который стоял на верхней полке в серванте и, поднеся его к свету, присмотрелся к густой жидкости внутри.
— Хм-м. Немного запылился.
Он поместил пузырек обратно в сервант и вздохнул. И в этот момент взгляд его упал на Гарри.
— Ого, — произнес он, вытаращив глаза на шрам-молнию на лбу Гарри. — Ого!
— Это, — сказал Дамблдор, подходя ближе, чтобы представить их друг другу, — Гарри Поттер. Гарри, это мой старый друг и коллега, Гораций Снобгорн.
Снобгорн проницательно посмотрел на Дамблдора:
— Так вот как ты надеялся меня убедить, да? Что ж, Альбус, мой ответ — нет.
Он потеснил Гарри, решительно отворачивая лицо с видом человека, который старается не поддаваться искушению.
— Ну, я надеюсь, мы можем хотя бы выпить чего-нибудь? — предложил Дамблдор. — В память о былых временах.
Гораций засомневался.
— Ну ладно, но только по одному стаканчику, — весьма нелюбезно ответил он.
Дамблдор улыбнулся и подтолкнул Гарри к креслу, которое было весьма похоже на то, что пытался изобразить Снобгорн, и находилось напротив занимающегося огня в камине и ярко горящей масляной лампы. Гарри присел, отчетливо понимая, что Дамблдор хочет сделать его обозримым настолько, насколько только возможно. И само собой, когда Снобгорн, возившийся с графинами и стаканами, обернулся к гостям, его взгляд сразу же упал на Гарри.
— Хмпф, — сказал он, быстро отводя глаза в сторону, будто боясь сделать им больно. — Вот, — он протянул стакан Дамблдору, уже успевшему сесть, не дождавшись приглашения, сунул поднос Гарри, а сам плюхнулся в подушки от починенного дивана. Его ноги были такими короткими, что даже не дотягивались до пола.
— Ну, как идут дела? — поинтересовался Дамблдор.
— Не очень, — наконец ответил Гораций, — слабые легкие, шумы, да еще ревматизм. Уже не такой прыткий, как бывало. Да этого стоило ожидать. Возраст. Усталость.
— Но тебе видно пришлось изрядно поноситься, готовя такой прием в честь нашего прихода, — сказал Дамблдор. — В твоем распоряжении было не более трех минут.
Снобгорн ответил заносчиво и раздраженно:
— Две. Не слышал, как сработало заклинание против вторжений. Я принимал ванну. Тем не менее, — продолжал он, посуровев, и будто придя в себя, — факт в том, что я пожилой человек, Альбус. Пожилой человек, заслуживший право на спокойную жизнь и кое-какие земные блага.
А они у него были, как подумал Гарри, обводя взглядом комнату. Она была душная, захламленная, но сказать, что неуютная было невозможно: здесь были мягкие кресла и подставки для ног, сервант и книги, коробки с шоколадными конфетами и круглые диванные подушки. Если бы Гарри не знал, кто здесь живет, он бы мог подумать, что это богатая, привередливая старушка.
— Ты еще не такой пожилой, как я, Гораций, — возразил Дамблдор.
— Что ж, может, тебе тоже стоит подумать о выходе на пенсию, — отрезал Гораций. Его водянистые глаза, похожие на ягоды крыжовника, скользнули по травмированной руке Дамблдора. — Я смотрю, реакция уже не та, что раньше.
— Ты совершенно прав, — спокойно ответил Дамблдор и откинул рукав, демонстрируя обожженные и почерневшие кончики пальцев. — Я уже не так шустер, как раньше, но с другой стороны…
Он пожал плечами и широко развел руками, будто желая сказать, что и у возраста есть положительные стороны. Тут Гарри заметил на его здоровой руке кольцо, которое никогда раньше не видел: большое, достаточно грубой работы, металл, похожий на золото, украшенное громоздким черным камнем, вставленым в середину. Взгляд Снобгорнаа тоже на мгновение задержался на кольце, и Гарри заметил, как на широком лбу волшебника мелькнула едва заметная складка.
— Ну, так а все эти меры предосторожности, они в честь пожирателей смерти или мою, Гораций? — спросил Дамблдор.
— Что может быть нужно пожирателям смерти от такой старой развалины, как я? — выпалил Снобгорн.
— Мне представляется, что им бы хотелось направить твои многочисленные таланты на насилие, пытки и убийства, — ответил Дамблдор. — Ты действительно подтверждаешь, что они еще не приходили завербовать тебя?
Снобгорн злобно взглянул на Дамблдора и пробормотал:
— Я не дал им возможности. Я перемещался весь год. В одном месте больше недели не задерживался. Переезжал из одного маггловского дома в другой — владельцы этого на Канарских островах. Тут мило, мне будет жаль уезжать. Это легко, когда один раз попробуешь, всего одно замораживающее заклинание на сигнализацию, которую они используют вместо вредноскопов, а еще удостовериться, не подглядывают ли соседи, когда ты перевозишь пианино.
— Гениально, — заметил Дамблдор, — но такой образ жизни кажется несколько изматывающим для такой старой, жаждущей тихой жизни развалины, как ты. Вот, если бы ты решил вернуться в Хогвартс…
— Если хочешь убедить меня, что моя жизнь в проклятой школе будет спокойной, то побереги силы, Альбус! Может, я и скрывался, но кое-какие забавные слухи до меня доходили с тех пор, как ее покинула Долорес Амбридж! Если ты теперь так обращаешься с преподавателями…
— Профессор Амбридж не поладила со стадом кентавров, — сказал Дамблдор, — Полагаю, ты бы не додумался придти в лес и называть толпу кентавров «грязными гибридами».
— А она так и поступила, да? Глупая женщина. Никогда мне не нравилась.
Гарри прыснул, и взгляды Дамблдора и Снобгорна обратились к нему.
— Извините, — поспешно сказал Гарри. — Просто… мне она тоже не нравилась.
Дамблдор довольно резко встал.
— Уже уходите? — с надеждой спросил Снобгорн.
— Нет, я хотел поинтересоваться, можно ли воспользоваться твоей ванной, — ответил Дамблдор.
— А, — не скрывая разочарования, произнес Гораций, — вторая налево дверь внизу в холле.
Дамблдор зашагал из комнаты. Как только дверь за ним захлопнулась, наступила тишина. Спустя пару мгновений, Снобгорн поднялся с дивана, но, казалось, еще не решил, зачем. Он искоса взглянул на Гарри, подошел к камину и встал к нему спиной, грея широкую спину.
— Не думай, будто я не знаю, зачем он тебя привел, — вдруг сказал он.
Гарри только взглянул на Снобгорна. Водянистые глаза того скользнули по шраму Гарри, в этот раз изучая все его лицо.
— Ты очень похож на отца.
— Да, мне говорили, — сказал Гарри.
— Кроме глаз, они…
— Как у моей матери, да, я знаю, — Гарри так часто об этом говорили, что это казалось ему избитым.
— Хмпф. Ну, да. Учителю не подобает иметь любимчиков, но она была одной из моих. Твоя мать, — добавил Снобгорн, заметив вопросительный взгляд Гарри, — Лили Эванс. Одна из лучших, кого я когда-либо учил. Активная, понимаешь. Очаровательная девушка. Я говорил, что ей место на моем факультете. И отвечала она на это весьма дерзко.
— Который факультет был вашим?
— Я был деканом Слизерина, — ответил Снобгорн. — О, — быстро продолжал он, заметив выражение лица Гарри и махая перед ним коротеньким пальцем, — не надо только меня этим попрекать. Ты, я полагаю, гриффиндорец, как и она? Да, это обычно передается по наследству. Хотя не всегда. Слышал когда-нибудь о Сириусе Блэке? Должно быть, слышал — в последние годы постоянно на страницах газет — несколько недель назад умер…
Словно невидимая рука скрутила внутренности Гарри и крепко сжала их.
— Так или иначе, в школе он был хорошим товарищем твоего отца. Вся семья Блэков училась на моем факультете, но Сириус окончил Гриффиндор. Жаль — он был талантливым парнем. Я учил его брата Регула, когда он поступил, но предпочел бы их обоих.
Он говорил, будто коллекционер, у которого увели вещь на аукционе. Он смотрел на противоположную стену, погруженный в воспоминания, лениво оборачиваясь на месте, чтобы спина равномерно грелась.
— Конечно, твоя мать была магглорожденной. Не мог в это поверить, когда узнал. Думал, что она чистокровная, такая была замечательная.
— Одна из моих лучших подруг магглорожденная, — заметил Гарри, — и она лучшая на нашем курсе.
— Странно, как иногда получается, не так ли? — сказал Снобгорн.
— Не очень, — холодно ответил Гарри.
Снобгорн удивленно опустил на него глаза:
— Не думай только, что я предвзято к этому отношусь! Нет, нет и нет! Разве только что я не сказал, что твоя мать была одной из моих любимейших учениц? Был еще Дерк Крессвэлл через год после нее — теперь глава управления по связям с гоблинами, конечно — еще один могглорожденный, очень одаренный ученик, и до сих пор доставляет мне сведения по внутренним делам в Гринготтсе.
Он несколько раз подпрыгнул на месте, самодовольно улыбаясь, и указал на множество переливающихся рамочек с фотографиями, расставленных на трюмо и забитых крошечными человечками.
— Это все бывшие ученики. Все подписаны. Там найдешь и Барнабаса Куффе, редактора «Ежедневного Пророка», всегда интересуется моим мнением о последних новостях. И Амвросия Флама из Сладкого королевства, на каждый день рождения присылает корзину с лакомствами, а все потому, что как-то раз я представил его Цицерону Харкиссу, его первому работодателю! А на заднем плане… увидишь ее, если вытянешь шею — Гвеног Джонс, которая сейчас капитан «Гордоглавых Гарпий»… Люди так изумляются, когда узнают, что я на короткой ноге с «Гарпиями». И билеты бесплатные, когда бы я ни захотел!
Эта мысль, казалось, здорово его радовала.
— И все эти люди знают, как вас искать и куда посылать вам что-нибудь? — не удержался Гарри, который не мог поверить, что человека, до которого доходят корзины со сладостями, билеты на квиддитч и чьим мнением так дорожат, до сих пор не отыскали пожиратели смерти.
Улыбка исчезла с лица Снобгорна с той же быстротой, что и кровь со стен комнаты.
— Конечно же, нет, — ответил он, взглянув на Гарри. — Я был вне их досягаемости целый год.
У Гарри сложилось впечатление, что эти слова потрясли и самого Снобгорна: некоторое время он стоял в нерешительности, а потом пожал плечами.
— Все же… благоразумный волшебник будет сидеть тихо в такое время. Дамблдору легко говорить, а для меня согласиться на должность в Хогвартсе равносильно публичному оглашению моей преданности Ордену Феникса! И даже хоть я десять раз уверен, что его члены храбрые, уважаемый и все такое прочее, мне не очень нравится высокая смертность…
— Вам не нужно быть членом Ордена, чтобы преподавать в Хогвартсе, — возразил Гарри, который не мог справиться с презрительной интонацией в голосе. Он совсем не сочувствовал изнеженному образу жизни Снобгорна, вспомнив о Сириусе, который спал на холодном полу в пещере и питался крысами. — Большинство учителей в нем не состоит, и ни один из них еще не был убит — ну, конечно, не считая Квирелла, который получил по заслугам за то, что работал на Вольдеморта.
Гарри был уверен, что Снобгорн — один из тех волшебников, которые не могут выносить имени Темного Лорда, произнесенного вслух, и тот его не разочаровал. Волшебник содрогнулся и протестующе взвизгнул, но Гарри не обратил на него внимания.
— Я считаю, что в Хогвартсе безопаснее, пока Дамблдор директор, ведь он считается единственным, кого Вольдеморт когда-либо боялся, не так ли? — продолжал Гарри.
Снобгорн на пару мгновений уставился в пустоту. Казалось, он осмысливает сказанное Гарри.
— Ну, да, это так, Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не искал боя с Дамблдором, — недовольно пробормолтал он. — И я думаю, вряд ли кто-то может поставить на то, что Тот-Кого-Нельзя-Называть считает меня своим другом, раз уж я не присоединился к пожирателям смерти… В этом случае мне действительно может быть немного безопаснее рядом с Альбусом… Не стану притворяться, что смерть Амелии Боунс не потрясла меня… Если она, со всеми ее связями в Министерстве и защитой…
Дамблдор снова вошел в комнату, и Снобгорн подпрыгнул, как будто забыв, что тот находится в доме.
— А, вот и ты, Альбус, — сказал он. — Ты давно ушел. Живот беспокоит?
— Нет, я просто листал маггловские журналы, — ответил Дамблдор. — Обожаю образцы для вязания. Что ж, Гарри, мы и так злоупотребили гостеприимством Горация. Пора и честь знать.
Гарри, который был совсем не против, вскочил на ноги. Снобгорн ошеломленно выдохнул:
— Вы уходите?
— Да, именно. Я вижу, когда дело безнадежное.
— Безнадежное?…
Снобгорн явно заинтересовался. Постукивая по столу своими толстыми пальцами, он беспокойно ерзал, пока Дамблдор застегивал свой походный плащ, а Гарри возился с молнией на куртке.
— Мне жаль, что ты отказался от должности, Гораций, — сказал Дамблдор, изображая здоровой рукой прощальный жест. — Мы были бы очень рады вновь принять тебя в Хогвартсе. Несмотря на значительно усиленную охрану, ты всегда желанный гость, когда ты только пожелаешь.
— Да… Ну… Очень великодушно… Я бы сказал…
— Тогда счастливо.
— До свидания, — сказал Гарри.
Они уже стояли в дверях, когда позади них послышался крик.
— Хорошо, хорошо, я согласен!
Дамблдор обернулся и увидел запыхавшегося Снобгорна, стоявшего у входа в гостиную.
— Ты снова решил взяться за работу?
— Да, да… — раздраженно ответил Снобгорн. — Должно быть, я сошел сума, но да.
— Замечательно, — сказал Дамблдр, лицо его озарила улыбка. — Тогда увидимся первого сентября.
— Да, я полагаю, увидимся, — буркнул Снобгорн.
Когда они шли к выходу по садовой дорожке, раздался голос Снобгорна.
— Но я дорого возьму, Дамблдор.
Дамблдор усмехнулся. Калитка захлопнулась за ними, и они начали спуск по холму через темный клубящийся туман.
— Отлично сработано, Гарри, — сказал Дамблдор.
— Но я ничего не сделал, — удивился Гарри.
— О, нет, сделал. Ты показал Горацию, какую выгоду он получит, вернувшись в Хогвартс. Он тебе понравися?
— Э…
Гарри не был до конца уверен, понравился ему Снобгорн или нет. С одной стороны, он показался ему приятным, с другой — самовлюбленным. Что бы он ни говорил в противоположность, он так удивлялся тому, что магглорожденная может стать хорошей волшебницей.
— Гораций, — первым начал Дамблдор, освобождая Гарри от необходимости отвечать, — любит комфорт. А еще он любит общество знаменитых, успешных и могущественных. Ему нравится думать, что он может влиять на этих людей. Сам он никогда не мыслил садиться на трон, он предпочитает второстепенные роли — большее пространство для самовыражения, ты понимаешь. В Хогвартсе он тщательно подбирал себе любимчиков, иногда из-за поставленных ими целей или ума, иногда из-за их обаяния или таланта. У него была поразительная способность выбирать тех, кто в будущем стали выдающимися деятелями в своих областях. Гораций основал своего рода общество, где он был в центре, устанавливая полезные связи и знакомя его членов, и всегда пожинает от этого какие-то плоды, будь то бесплатная коробка его любимых засахаренных ананасов или возможность зарекомендовать своего ученика среди работников управления по связям с гоблинами.
У Гарри перед глазами вдруг возникло живое изображение огромного раздутого паука, плетущего свою паутину, разбрасывающего свою нить там и сям, чтобы подтянуть своих толстых сочных пойманных мушек поближе.
— Я все тебе рассказываю, — продолжал Дамблдор, — не для того, чтобы настроить тебя против Горация, то есть, теперь профессора Снобгорна, но предупредить тебя, чтобы ты был настороже. Без сомнения, он попытается заполучить тебя, Гарри. Ты станешь одной из драгоценностей в его коллекции — «мальчик, который выжил»… или, как тебя теперь называют, «избранный».
При эти словах Гарри ощутил озноб, вызванный совсем не туманом. Он вспомнил слова, которые слышал несколько недель назад, ужасные слова, которые имели для него особое значение: «Ни один не сможет жить, пока жив другой…».
Дамблдор остановился, когда они поравнялись с церковью, которую проходили по пути к Снобгорну.
— Постой, Гарри… Сожми мою руку.
Уже знакомый с аппарацией, Гарри был к ней готов, однако такой способ все еще не казался ему привлекательным. Когда давление прекратилось, и Гарри снова смог свободно дышать, он обнаружил, что они стоят на проселочной дороге. Рядом с Дамблдором лицом к скрюченному силуэту любимой Норы, забыв про чувство ужаса, которое только что пронизывало его, он не смог сдержать переполнявшее его чувство радости. Там был Рон… и миссис Уизли, которая готовила лучше всех на свете…
— Если не возражаешь, Гарри, — заговорил Дамблдор, когда они проходили через ворота, — я бы хотел сказать несколько слов, прежде чем мы расстанемся. Наедине. Может быть, здесь?
Дамблдор указал на полуразвалившийся каменный сарай, во дворе, где Уизли держали метлы. Несколько озадаченный, Гарри последовал за Дамблдором через скрипящую дверь в помещение, ненамного превосходящее размерами средний чулан. Дамблдор зажег кончик своей палочки, и та засветилась, будто факел, и улыбнулся Гарри.
— Надеюсь, ты простишь, что я говорю об этом, Гарри, но мне приятно, более того, я даже немного горд тем, как хорошо ты справляешься после всего, что случилось в Министерстве. Позволю себе сказать: я думаю, Сириус тоже гордился бы тобой.
Гарри сглотнул. Казалось, он потерял дар речи. Он не думал, что сможет разговаривать о Сириусе. И так было горько слышать от дяди Вернона: «Его крестный умер?». И еще хуже, слышать имя Сириуса, случайно брошенное Снобгорном.
— Это жестоко, — сказал Дамблдор, — что вы с Сириусом так мало побыли вместе. Ужасный конец для того, из чего могла бы получиться долгая и счастливая дружба.
Гарри кивнул, решив сосредоточиться на пауке, который карабкался по шляпе Дамблдора. Ему казалось, что Дамблдор понимал и даже подозревал, что до получения письма Гарри почти все время провел у Дурслей, лежа на кровати, отказываясь от пищи и вглядываясь в туман над далью, полный холодной пустоты, напоминавшей о дементорах.
— Просто тяжело, — наконец произнес Гарри упавшим голосом, — что он больше никогда не будет писать мне. Вдруг его глаза вспыхнули, и он моргнул. Он чувствовал себя глупо, признавая это, но факт, что за пределами Хогвартса у него был кто-то, кто заботился о нем, кто интересовался тем, что с ним происходит почти как отец, был одной из лучших вещей, связанных с Сириусом… А теперь почтовые совы больше никогда не принесут ему этой поддержки.
— Сириус представлял для тебя то, что ты никогда раньше никогда не знал, — мягко сказал Дамблдор. — Дейсвительно, потеря огромна…
— Но пока я жил у Дурслей, — перебил Гарри с откуда ни возьмись появившейся силой в голосе, — я осознал, что не могу замыкаться или… или сдаваться… Сириусу бы это не понравилось, так ведь? И вообще, жизнь слишком коротка. Вспомните мадам Боунс, Эммилин Вейнс. Я могу бы быть следующим, правда? Но даже если это так, — горячо сказал он, теперь глядя прямо в голубые глаза Дамблдора, освещенные светом горящей палочки, — я уж постараюсь забрать с собой столько пожирателей смерти, сколько смогу, а если получится, то и Вольдеморта.
— Сказано сыном своего отца и своей матери… И крестником Сириуса, — ответил Дамблдор, одобрительно похлопав Гарри по спине. — Снимаю перед тобой шляпу, то есть снял бы, если бы не боялся забросать тебя пауками. А теперь, Гарри, перейдем к более важным вопросам. Полагаю, ты получал «Ежедневный Пророк» в последние две недели?
— Да, — ответил Гарри. Его сердце забилось быстрее.
— Тогда ты должен знать, что в последнее время были не просто утечки, а целые наводнения, касающиеся твоего приключения в Зале Пророчеств?
— Да, — снова сказал Гарри. — Теперь все знают, что я единственный…
— Нет, не знают, — перебил Дамблдор. — Во всем мире есть только два человека, которым известно содержание пророчества, сделанного для тебя и лорда Вольдеморта. И оба они стоят в этом смрадном, кишащем пауками сарае для метел. Разумеется, это правда, будто многие догадались, что Волдеморт послал своих пожирателей смерти украсть пророчество и что пророчество касается тебя. Теперь, я думаю, верно будет мое предположение, что ты никому не рассказал о том, что было в пророчестве?
— Это так, — ответил Гарри.
— В целом, мудрое решение, — сказал Дамблдор. — Хотя я думаю, ты можешь сделать исключение и поделиться со своими друзьями, мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер. Да, — продолжал он, отвечая на озадаченный взгляд Гарри, — я думаю, они имеют право знать. Ты окажешь им плохую услугу, если не сообщишь о делах подобной важности.
— Я не хотел…
— …беспокоить или пугать их? — спросил Дамблдор, смотря на Гарри поверх своих очков-полумесяцев. — Или, может быть, признавать, что ты сам обеспокоен и напуган? Тебе нужны твои друзья, Гарри. Как ты совершенно правильно сказал, Сириус бы не хотел, чтобы ты замыкался.
Гарри ничего не ответил, но Дамблдор и не ждал ответа. Он продолжал:
— К другому вопросу, но по этой же теме. Я бы хотел проводить с тобой дополнительные занятия в этом году.
— Дополнительные… с вами? — спросил Гарри, с удивлением возвращаясь к теме разговора из занимавшей его тишины.
— Да, я думаю, пришло время мне приложить руку к твоему образованию.
— Чему вы будете меня учить, сэр?
— О, немного того, немного этого, — туманно ответил Дамблдор.
Гарри с надеждой ждал продолжения, но Дамблдор не стал вдаваться в подробности, поэтому он спросил о том, что его больше всего волновало в данный момент.
— Если я буду заниматься с вами, мне не придется заниматься Окклюменцией со Снейпом, правда?
— Профессором Снейпом, Гарри. Да, тебе не придется.
— Здорово, — облегченно сказал Гарри, — потому что это было…
Он вовремя остановился, чуть не произнеся всух то, что он думал.
— Я думаю, слово «фиаско» наиболее подходит, — кивая, сказал Дамблдор.
Гарри рассмеялся.
— Ну, значит, с этих пор я не буду часто видеться с профессором Снейпом, — сказал он, — потому что он не позволит мне заниматься зельеварением, пока я не получу «великолепно» по СОВ, а я не получу.
— Не считай сов, пока они не доставили почту, — мрачно сказал Дамблдор, — которые, как я полагаю, будут немного позже сегодня. Теперь еще две вещи, прежде чем мы расстанемся. Во-первых, мне бы хотелось, чтобы ты всегда носил с собой плащ-невидимку, даже в самом Хогвартсе, просто на всякий случай, понимаешь меня?
Гарри кивнул.
— И последнее. Пока ты остаешься здесь, Министерство магии обеспечивает Норе наивысшую безопасность. Эти меры предосторожности привели к некоторым неудобствам для Артура и Молли: вся их почта, например, проверяется, прежде чем попадает к ним в руки. Хотя им все равно, потому что единственная их забота — это твоя безопасность. В общем, если ты будешь рисковать своей шеей, пока остаешься здесь, для них это будет не самым лучшим вознаграждением.
— Я понимаю, — быстро сказал Гарри.
— Тогда отлично, — произнес Дамблдор, подтолкнув дверь сарая и выходя во двор. — Я вижу свет в кухне. Давай не будем лишать Молли возможности сокрушаться по поводу того, какой ты худой.
Глава пятая. ФЛЮС ПОКОЯ НЕ ДАЕТ
Гарри и Дамблдор подошли к заднему крыльцу Норы, загроможденному обычным хламом, вроде старых резиновых сапог и ржавых котлов. Было слышно, как в дальнем углу сарая негромко бормочут сонные куры. Дамблдор трижды постучал, и Гарри увидел, как в кухонном окне что-то внезапно зашевелилось.
— Кто там? — раздался встревоженный голос, и Гарри узнал миссис Уизли. — Назовись!
— Это я, Дамблдор, я привез Гарри.
Дверь тут же распахнулась. На пороге стояла невысокая полная женщина в старом зеленом халате — миссис Уизли.
— Гарри, дорогой! Боже мой, Альбус, вы меня так напугали! Вы же сказали не ждать вас раньше утра!
— Нам повезло, — ответил Дамблдор, пропуская Гарри в дом. — Снобгорн оказался значительно сговорчивее, чем я ожидал, разумеется, благодаря Гарри. А, здравствуй, Нимфадора!
Гарри огляделся и увидел, что миссис Уизли, несмотря на поздний час, была не одна. За столом, сжимая обеими руками большую кружку, сидела молоденькая волшебница с бледным лицом сердечком и волосами мышиного цвета.
— Здрасьте, профессор, — сказала она. — Салют, Гарри.
— Привет, Тонкс.
Она показалась Гарри совершенно вымотанной, даже больной, и улыбалась она несколько натянуто. Конечно, без привычных розовых, как жевательная резинка, волос она выглядела гораздо более блекло, чем обычно.
— Я, пожалуй, пойду, — быстро поговорила она, поднявшись и набрасывая на плечи плащ. — Спасибо за чай и за участие, Молли.
— Пожалуйста, не уходи из-за меня, — учтиво сказал Дамблдор. — Я не собираюсь задерживаться, мне нужно срочно обсудить кое-что с Руфусом Скримджером.
— Нет-нет, мне и правда пора, — ответила Тонкс, избегая встречаться взглядом с Дамблдором. — Спокойной ночи…
— Дорогая, может, придешь пообедать в выходные? Будут Рем и Грозный Глаз…
— Нет, правда, Молли… все равно, спасибо… Всем доброй ночи.
Тонкс торопливо прошла мимо Дамблдора и Гарри во двор. В нескольких шагах от крыльца она завертелась на месте и растворилась в воздухе. Гарри отметил, что миссис Уизли выглядела встревоженной.
— Ну что же, до встречи в Хогвартсе, Гарри, — сказал Дамблдор. — Будь осторожнее. Молли, всегда рад помочь.
— Кто там? — раздался встревоженный голос, и Гарри узнал миссис Уизли. — Назовись!
— Это я, Дамблдор, я привез Гарри.
Дверь тут же распахнулась. На пороге стояла невысокая полная женщина в старом зеленом халате — миссис Уизли.
— Гарри, дорогой! Боже мой, Альбус, вы меня так напугали! Вы же сказали не ждать вас раньше утра!
— Нам повезло, — ответил Дамблдор, пропуская Гарри в дом. — Снобгорн оказался значительно сговорчивее, чем я ожидал, разумеется, благодаря Гарри. А, здравствуй, Нимфадора!
Гарри огляделся и увидел, что миссис Уизли, несмотря на поздний час, была не одна. За столом, сжимая обеими руками большую кружку, сидела молоденькая волшебница с бледным лицом сердечком и волосами мышиного цвета.
— Здрасьте, профессор, — сказала она. — Салют, Гарри.
— Привет, Тонкс.
Она показалась Гарри совершенно вымотанной, даже больной, и улыбалась она несколько натянуто. Конечно, без привычных розовых, как жевательная резинка, волос она выглядела гораздо более блекло, чем обычно.
— Я, пожалуй, пойду, — быстро поговорила она, поднявшись и набрасывая на плечи плащ. — Спасибо за чай и за участие, Молли.
— Пожалуйста, не уходи из-за меня, — учтиво сказал Дамблдор. — Я не собираюсь задерживаться, мне нужно срочно обсудить кое-что с Руфусом Скримджером.
— Нет-нет, мне и правда пора, — ответила Тонкс, избегая встречаться взглядом с Дамблдором. — Спокойной ночи…
— Дорогая, может, придешь пообедать в выходные? Будут Рем и Грозный Глаз…
— Нет, правда, Молли… все равно, спасибо… Всем доброй ночи.
Тонкс торопливо прошла мимо Дамблдора и Гарри во двор. В нескольких шагах от крыльца она завертелась на месте и растворилась в воздухе. Гарри отметил, что миссис Уизли выглядела встревоженной.
— Ну что же, до встречи в Хогвартсе, Гарри, — сказал Дамблдор. — Будь осторожнее. Молли, всегда рад помочь.