Но если слухи верны, и Масуль действительно приходится ей сводным братом... Киле улыбнулась своему отражению, с удовольствием представляя себе изгнанную из замка Крэг Пандсалу, лишенного наследства Поля и униженного Рохана. Она рисовала себе картину того, как Лиелл станет защитником Масуля, а она сама, Киле, будет учить его искусству быть принцем и его руками управлять Маркой.
Она еще раз посмотрела на два письма. Одно уйдет в Эйнар и приведет сюда Масуля, другое отправится в Порт Адни и доставит Чиану. Она будет прятать Масуля до самой Риаллы, будет учить его, приучать к мысли о том, что является его единственной надеждой на успех. Надо будет только не дать ему столкнуться с Чианой до прибытия принцев.
Но все будет зависеть от того, сумеет ли мальчишка держать себя как сын Ролстры. Киле еще раз посмотрела на свое отражение в зеркале, озаренное пламенем свечи, и спросила себя, может ли это быть правдой и хочет ли она, чтобы это оказалось правдой. Наконец она решила, что не хочет. Самозванца, которому есть что скрывать, держать в руках было бы куда легче, чем настоящего сына покойного верховного принца. Она слишком хорошо знала, какими чертами характера снабдил отец всё свое многочисленное потомство.
ГЛАВА 3
О своем первом морском путешествии из Радзина в Дорваль Поль сохранил ужасные воспоминания. Мать предупреждала его, что между фарадимами и водой нет ничего общего. Но Поль, как все одиннадцатилетние мальчишки, считавший себя мудрецом из мудрецов и к тому же безмернодороживший достоинством сына верховного принца, не поверил ей.
Однако стоило мальчику ступить на палубу корабля, как он понял, что был неправ. На пристани стояли родители, тетя Тобин, дядя Чейн, и все они ждали неизбежного. Судно закачалось на приливной волне, и Поль тут же позеленел. Мальчик зашатался и чуть не упал за борт; матрос едва успел схватить его в охапку. После страшного приступа тошноты мальчик потерял сознание. Долгий, мучительный день, проведенный в личной каюте, завершился так же бесславно: его сняли с корабля, как куль с мукой, и немедленно уложили в постель.
На следующее утро собственные глаза казались ему горячими как пылающие угли, а желудок словно сросся с гортанью. Поль попытался сесть и застонал: боль в каждом мускуле недвусмысленно напомнила ему о том, чем кончилась первая попытка пересечь водное пространство. У погасшего камина дремал какой-то глубокий старик. Стон заставил его очнуться. Старик поднял голову, и на его морщинистом лице появилась добрая улыбка.
- Я подумал, что перед поездкой в Грэйперл тебе не повредит крепкий сон на твердой земле. Ну как, лучше тебе? Вижу, что лучше. Теперь у тебя на носу веснушки, а не зеленые кляксы!
Так он познакомился с принцем Ллейном Дорвальским. Поль отказался от предложенного стариком завтрака, и они верхом поехали в огромный дворец, где собрались все домочадцы, чтобы приветствовать будущего верховного принца. За ночь Поль успел отдохнуть, и это помогло ему вести себя с подобающим достоинством. Тут мальчик почувствовал, что неспроста родители поручили его этому лукавому старику и что отныне он у Ллейна в неоплатном долгу.
В Радзине его встретили так же, как некогда на острове Дорваль; ночь накануне торжественной встречи в крепости Радзин Поль с Меатом провели в располагавшемся неподалеку от порта маленьком домике лорда Чейналя, где их ждали постели с прохладными простынями. Утром их приветствовал кузен Поля Мааркен.
- Не стану спрашивать, как прошло путешествие,-с сочувственной улыбкой сказал Мааркен, когда гости протерли слипающиеся глаза.- Сам все слишком хорошо помню. Но судя по вашему внешнему виду, жить вы будете!
Меат бросил на него мрачный взгляд.
- Вчера вечером я в этом сомневался.- Он обернулся к Полю и спросил: - Ну как, вы оправились, мой принц?
- Более-менее... Неужели это всегда так ужасно?- вздохнул он.
- Всегда,- подтвердил Мааркен.- Может, хотите поесть?- При виде их сморщившихся лиц он хлопнул себя по лбу.- Все ясно, вопрос был дурацкий. Ну что ж, если вы чувствуете себя способными удержаться в седле, лошади готовы.
Да, на это они были способны. Никакой торжественной встречи в порту не было, хотя люди отрывались от работы и приветствовали Поля и своего юного лорда. Мааркен был копией своего красавца-отца: высокий, сильный, темноволосый, с серыми глазами, цвет которых напоминал цвет утреннего тумана, освещенного первым лучом солнца. Однако он был не так крепко сбит, как Чейналь: сказывалось хрупкое телосложение народа, к которому принадлежала его бабка. Двадцатишестилетний Мааркен был воплощением той мужественности, намек на которую читался в облике его младшего кузена. Кроме того, Мааркен обладал шестью кольцами "Гонца Солнца", а у Поля не было ни одного. Когда они миновали городские предместья и поехали по дороге, окруженной свежевспаханными полями, Мааркен поймал завистливый взгляд мальчика и улыбнулся.
- Погоди, настанет и твой день! Мне пришлось сначала стать рыцарем, а уж потом отец позволил мне поехать в Крепость Богини к леди Андраде.
- Какая она?-спросил Поль.- Я видел ее совсем маленьким и почти не помню. А когда я расспрашивал о ней Меата и Эоли, они говорили только одно: что я узнаю это быстрее, чем мне хотелось бы.
Меат усмехнулся и пожал плечами.
- Это ведь правда, да, Мааркен?
И два старых друга, ставших неразлучными еще в те времена, когда Мааркен был оруженосцем Ллейна, расхохотались. Молодой лорд сказал кузену:
- У тебя будет возможность встретиться с ней в Визе. В этом году должно произойти воссоединение всей семьи. Андраде привезет с собой Андри, а новоиспеченный рыцарь Сорин прибудет с принцем Бологом.
Андри и Сорин были братьями Мааркена, двадцатилетними близнецами, каждый из которых пошел своим путем. У Андри-так же как у Мааркена-обнаружился дар фара-дима. Вскоре стало ясно, что подвергать его обычному циклу обучения оруженосца и рыцаря нет смысла, потому что он хотел быть только "Гонцом Солнца" и никем другим. Когда Сорина отправили на воспитание к Вологу на остров Кирст, Андри уехал к брату Сьонед, Давви Сирскому, но через несколько лет обратился к родителям с просьбой забрать его. Скорость, с которой он получал все новые и новые кольца, подтверждала правильность его выбора.
Мааркен посмотрел на Меата поверх головы Поля.
- Когда ты едешь в Крепость Богини?
- Завтра утром. Сразу после того, как отдам дань уважения твоим родителям.
- Если я не ошибаюсь, тебе понадобится эскорт.- Он жестом показал на сумки, притороченные к седлу лошади Меата. Увидев, что у старшего друга напряглись плечи, Мааркен продолжил: - Не беспокойся, я не буду задавать лишних вопросов. Просто даже в своем вчерашнем жалком состоянии ты не позволил забрать эти сумки вместе с остальными вещами. Значит, там лежит нечто настолько важное, что понадобится сопровождение, чтобы охранять его... и тебя тоже.
Меат принужденно улыбнулся.
- Я не знал, что это так заметно. Мне нужна лишь пара людей, Мааркен. Более солидный эскорт вызовет подозрения.
Поль изумленно посмотрел на друга.
- Значит, там действительно что-то очень важное. Почему ты не сказал мне, что едешь в Крепость Богини? Ты сообщил об этом Мааркену с солнечным лучом, да? Как же я смогу стать принцем и принимать правильные решения, если никто мне ни о чем не рассказывает? - И вдруг он пожал плечами.-Ты и не должен ничего говорить. Я узнаю обо всем, когда для этого наступит время.
- Радуйся своему неведению, Поль,- сказал Мааркен.- Когда ты станешь старше, узнаешь больше, чем хотелось бы. И все это будут вещи, которых лучше не знать...
Дорога обогнула пастбище, заросшее сочной весенней травой, которая только и ждала лошадиных зубов. Над ними вздымались величественные башни крепости Радзин, где сотни лет обитали предки Мааркена по отцовской линии. Слева раскинулось море, над которым нависали остроконечные скалы; справа-безбрежные пастбища. Поль мельком увидел оконечность Долгих Пескрв, золотом отливавших в лучах солнца.
И снова Мааркен понял его взгляд.
- Что, далеко, да?-тихо сказал он.- Погоди. Мы тут из сил выбиваемся, чтобы все побережье стало зеленым, но стоит чуть-чуть зазеваться, и пески все отвоюют за одну зиму.- Он тут же сменил тон и беспечно спросил: - Как поживает принц Ллейн?
- Здоров и бодр, словно старый дуб, и спрашивает, помнишь ли ты его. Как будто его можно забыть!
- По-прежнему любит вгонять ум в задние ворота, особенно когда ловит тебя с поличным?
Поль вздрогнул.
- Откуда ты-зна...
Мааркен усмехнулся.
- О, можешь мне поверить, здесь ты был не одинок. Для меня большое облегчение, что с принцами он обходится точно так же, как и с лордами. И сколько прошло времени, пока ты сумел сесть?
- Целый день,- кисло признался Поль.
- Значит, ты ему нравишься. Я пришел в себя только через два,- Мааркен привстал в стременах, посмотрел на громаду крепости Радзин и довольно улыбнулся.- А вот и мать с отцом! Они хотели ехать тебе навстречу, но главный конюший назначил на сегодняшнее утро осмотр жеребят, а он у нас настоящий тиран. Давайте и мы полюбуемся на это зрелище. Вперед!
Началась бешеная скачка. Перепрыгнув несколько заборов, они натянули поводья. Ловкая, подтянутая принцесса Тобин, которой очень шел кожаный костюм для верховой езды, радостно вскрикнула и спрыгнула с лошади. Поль тоже спешился и приготовился к тому, что его начнут тискать и чмокать. Однако Тобин остановилась в полуметре от племянника, и ее черные глаза изумленно расширились.
- Чейн! - окликнула она мужа.- Глянь-ка, кого Ллейн прислал нам вместо дракончика, которого мы отправили ему три года назад!
Поль понял, что теперь они с теткой одного роста. Он и не знал, что так сильно вырос. На висках у Тобин прибавилось седины, а в черных косах появились белые пряди, но в остальном она была точно такой же, как и прежде: прекрасной, словно звездная ночь. К ним подошел Чейн, и Поль снова удивился, когда ему не пришлось слишком сильно закидывать голову, чтобы заглянуть в пронзительные серые глаза.
- Не дурачься, Тобин,- возразил Чейн, быстро обняв Поля.-Либо это Поль, либо Рохан, к которому вернулась юность. Однако мои седые волосы подсказывают, что время не двинулось вспять: стало быть, это Поль. Похоже, плавание тебе ничуть не повредило,- добавил он, взъерошив мальчику волосы.
- Это только сейчас. Видели бы вы меня вчера вечером... Наверно, я испортил им всю палубу!
- Не обращай внимания,-утешила его Тобин.-Это доказывает, что у тебя действительно есть дар фарадима.- Она обернулась и улыбнулась Меату.-Добро пожаловать в Радзин. Спасибо за то, что всю дорогу заботился о Поле.
- Кто о ком заботился, это еще вопрос,-сказал "Гонец Солнца", спрыгивая с лошади.-Храни вас обоих Богиня, милорд,-сказал он, обращаясь к Чейну.-Я привез вам привет от принца Ллейна и всей его семьи.
- Рад, что вы с Полем благополучно добрались до Радзина,-ответил Чейн.Приятно слышать, что старик здоров. Если вы трое не слишком устали, может, поглядите на наших жеребят?-Он дружески обнял Поля за плечи.- Я ужасно горжусь ими... не меньше, чем собственными сыновьями,-добавил он, с улыбкой глядя на Мааркена.
Пока они шли к огороженному выгону, Меат заметил:
- Милорд, Пустыня рождает сыновей и "Гонцов Солнца", которые ничем не уступают лошадям. Кому это знать, как не мне!
Тобин гордо кивнула.
- Сегодня ты в этом убедишься окончательно. В нынешнем году жеребята удались на диво! Поль, видишь вон тех шестерых красавчиков? Три серых, один гнедой и пара золотисто-буланых!
Увидев их, Поль затаил дыхание. Длинноногие жеребята передвигались прыжками, скорее грациозными, чем неуклюжими, несмотря на то, что этим созданиям было всего несколько дней от роду. Внимание мальчика приковали два золотистых жеребенка с черными гривами и хвостами, похожие друг на друга, как дракончики, вылупившиеся из одного яйца.
- Они просто чудо! - воскликнул Поль.
- Так и было задумано.- Чейн положил руки на ограду и мечтательно поглядел на жеребят.- Это древняя порода, берущая начало от сотворения мира. Я скрестил своих лучших кобыл со старым боевым конем твоего отца. Помнишь Пашту? Если среди лошадей есть принцы, то это как раз они. Последние жеребята Пашты удались ему лучше первых.
- Последние?-переспросил Поль, глядя на дядю снизу вверх.
Чейн кивнул.
- Он умер этой зимой - не то от старости, не то от гордости собой. Как будто знал, кем станут эти шестеро! К следующей Риалле они будут тебе в самый раз.
- Мне? - Поль не верил своему счастью.
- А кому же еще? - похлопал его по плечу Чейн.- Сам знаешь, снабжать принцев лошадьми-это долг Радзина. Все шестеро твои.
Мальчик с трепетом смотрел на жеребят, представляя их взрослыми. Теперь он видел в них знакомые черты - широкую грудь и прижатые уши любимого жеребца отца, который, помог ему выиграть скачки и завоевать для матери свадебное ожерелье из изумрудов.
- Спасибо, милорд,- выдохнул Поль.-Так они действительно мои?
- Конечно!
- Но мне одному шестерых много. Вы не рассердитесь, если я подарю остальных?
- Что это ты придумал?-с любопытством спросил Чейн.
- Отцу будет приятно получить в подарок сына Пашты, правда? А мама с удовольствием поездит на одном из этих золотистых, Значит, второго я подарю папе, и вместе они составят отличную пару! - Он сделал паузу.-Как вы отнесетесь к этому, милорд?
- Прекрасно отнесусь. Но перестань называть меня милордом! Этак ты скоро начнешь величать меня "вашей светлостью"... Договорились? Ну, а теперь не хочешь взглянуть на кобылку, которую я приготовил тебе для поездки в Виз? Мне нужен для нее понимающий всадник с крепкой рукой. Если ты окажешь мне честь принять ее, можешь тренировать эту скотинку и гонять ее по Пустыне все лето. Как, согласен?
У Поля засияли глаза.
- Еще бы!
Они провели остаток утра, осматривая кобыл и меринов, предназначенных для продажи в Визе. Тут была и кобылка, которую Чейн на лето отдавал племяннику. Красивая гнедая лошадка с огромными темными глазами несколько мгновений изучала Поля, а затем в знак дружбы подтолкнула его мокрым носом. Принц был очарован: он поверил, что кобылка и впрямь выбрала его, и только усталость помешала мальчику тут же залезть на лошадь и покататься на ней взад-вперед.
После устроенного в крепости короткого полдника Тобин отослала Поля отдохнуть. Ни один самый здоровый юноша не мог спокойно перенести плавание, если он родился фарадимом. Мааркен вскоре тоже ушел по своим делам, но Меат задержался.
- Милорд, я вынужден попросить вас об одной милости. Причину, к сожалению, объяснить не могу; это в состоянии сделать только леди Андраде.
Чейн пожал плечами.
- Этого достаточно. Конечно, милость будет оказана.
- Спасибо, милорд. Вы не сможете дать мне для поездки в Крепость Богини двух телохранителей? Тобин склонила голову набок.
- Мааркен уже намекал на это. Тебе недостаточно защиты колец? Что за сведения ты везешь, Меат: устные или письменные?
Меат неловко заерзал и извинился:
- Прошу прощения, миледи, я ничего не могу вам сказать...
- "Гонцы Солнца"! - насмешливо поддразнил Чейн.- Фарадимские тайны! Конечно, Меат, ты получишь своих телохранителей. Нынче же вечером.
- Благодарю, милорд. А сейчас я хотел бы рассказать вам о другом секрете, однако это нужно сделать, с глазу на глаз.
Принцесса изумленно подняла брови, но безропотно поднялась и предложила:
- Дальние сады и тропинка в скалах подойдут?
Меат ни говорил ни слова, пока они не достигли усыпанной гравием, окруженной травой дорожки, с которой было хорошо видно раскинувшееся внизу море, покрытое пенными бурунами. Эта часть садов была пустынной; они увидели бы любого непрошеного гостя намного раньше, чем услышали его шаги. Только тогда фарадим рассказал им о происшествии в трактире, о том, какие выводы сделал из случившегося Поль, и подробно изложил содержание последовавшего за этим разговора Ллейна с ним, Чадриком и Аудрите. Чейн стиснул кулаки, а черные глаза Тобин недобро прищурились, но пока Меат не закончил, никто не вымолвил ни слова.
- Сьонед знает?-спросила Тобин.
- Я сообщил ей об этом вчера с солнечным лучом. Она была не в восторге,-добавил Меат, несколько приукрашивая ситуацию.
- Могу себе представить,-пробормотал Чейн.- Ну что ж, значит, за Полем придется следить еще пристальнее, чем обычно. Мы сможем спокойно вздохнуть только тогда, когда он снова окажется в Грэйперле. Но меня беспокоит Риалла. Может, Рохан передумал брать с собой мальчика?
- Сьонед ничего мне об этом не сказала; наверно, они считают, что смогут защитить его,-ответил Меат.
- А Рохан радовался, что по сравнению с прошлым годом добился больших успехов... Проклятие! - Тобин изо всех сил пнула камень и сунула кулаки в карманы кожаных штанов.-Я думала, мы избавились от этих проклятых меридов много лет назад!
- Не хочется мне оставлять Поля,- медленно произнес Меат.- Даже на попечение родителей. Он очень дорог мне, и совсем не потому, что это будущий верховный принц и сын моих старых друзей. Я люблю этого мальчика как собственного сына. Но мне нужно немедленно ехать в Крепость Богини.
- Неужели то, что ты везешь, действительно так важно?- спросил Чейн и тут же поднял руку.- Прости. Больше никаких вопросов. Считай, что я не открывал рта. Лучшие лошади и двое самых преданных моих телохранителей будут ждать тебя завтра на рассвете. Эти люди знают быстрейший и кратчайший путь.- Он слегка улыбнулся.- Кроме того, они позаботятся о тебе, когда будет нужно пересекать реки.
Меат сморщился.
- Пожалуйста, милорд, не напоминайте об этом!
Фарадам ушел. Чейн и Тобин продолжали идти по тропе, обсуждая новости. Наконец они сели на каменную скамью, спиной к морю. Перед ними вздымался замок: могучий, никогда не сдававшийся врагу, прикрывавший собой спавшего в нем мальчика...
- В нем нет и намека на нее,- внезапно сказал Чейн.- Волосы у него чуть темнее, чем у Рохана, и лицо будет подлиннее, но в остальном мальчик выглядит так, будто матери у него вовсе не было.
- Вернее, будто Сьонед вполне могла быть его матерью.
- И когда они собираются все рассказать ему?
- Не знаю. Это не так просто. Думаю, в один прекрасный день он все узнает - тогда, когда станет старше и сможет понять...
- Скажи лучше, когда заставят обстоятельства. Ты знаешь не хуже меня будь воля Сьонед, принцесса никогда не призналась бы в том, что она ему не мать.
- Нет, мать! Во всем, кроме рождения, Поль сын Сьонед, а не Янте!
Чейн сжал ее руку.
- Мне можешь не объяснять. Но что будет с Полем, если он узнает об этом не от них, а от кого-нибудь другого? Вероятность этого растет с каждым годом.
- Наоборот, уменьшается! - упрямо возразила Тобин.- До мальчика никогда не доходил ни малейший намек. Если бы кто-нибудь знал об этом, давно рассказал бы!
- Сначала знание, потом доказательства,- напомнил Чейн.- Я беспокоюсь о последних.
- Попробуй найди! - фыркнула она.- Те несколько человек, которые были тогда в Скайбоуле и Стронгхолде, любят нас и его и повторят то, что им велели мы со Сьонед. А те, кто был в Феруче... Ба! - Она презрительно пожала плечами.- Кто поверит словам слуг, а не двух принцесс!
Чейн хорошо знал, что приступы царственного презрения бывали у жены только тогда, когда она чувствовала угрозу.
- Давай-ка прикинем,- предложил он, не обращая внимания на предупреждение, вспыхнувшее в глазах Тобин.- Предположим, что еще живы женщины, которые помогали Янте при родах, обмывали ребенка, качали колыбель...
- Им никто не поверит.
- Затем посчитаем, сколько сотен людей знает о том, что Рохан был пленником в Феруче. И сколько из них сумеет подсчитать срок, не прибегая к помощи пальцев.
Тобин это не убедило.
- У Янте были преждевременные роды. Все подумают, что она забеременела еще до того, как взяла в плен Рохана.
- А кто же тогда был отцом?
- Какая разница? Кого это волнует? Если все верят, что ребенок погиб вместе с матерью во время пожара, кто станет задумываться, чей он сын?
Чёйн покачал головой.
- Еще живы три его единоутробных брата, которым наверняка показывали последнего сына матери. А они не слуги, Тобин. Они сыновья принцессы и благородные лорды. А если Сьонед попросят доказать, что она родила ребенка? У нее нет ни одного признака, который указывал бы на это.
Тобин победно улыбнулась.
- Есть! Мирдаль знает травы, которые вызывают прилив молока даже у нерожавших. А грудь кормившей женщины узнаешь сразу.
- Я об этом не подумал,-признался Чейн.- Но нельзя сбрасывать со счетов то, что в ту ночь, когда сгорел замок Феруче, кто-нибудь мог узнать тебя, Сьонед и Ост-веля.
- Чейн, ты боишься собственной тени, как "Гонец Солнца" с одним кольцом!
Он поглядел на Тобин, насупив брови.
- Значит, ты не считаешь, что Поль должен знать об этом? Предпочитаешь все держать в тайне? Неужели ты не понимаешь, что ему нужно узнать правду? И не из слухов, которые причинят ему боль и заставят сомневаться в собственном происхождении! А что может быть хуже этих слухов, которые подорвут все, что так долго строил Рохан? Разве тебе недостаточно этой чепухи о самозваном сыне Ролстры?
- Ты правильно сказал: это чепуха. Если он посмеет показаться на Риалле, над ним будет смеяться весь Виз. И то же самое случится с любой сплетней о Поле,- закончила она.
- Ты такая же упрямая и слепая, как Сьонед!
- Может, и упрямая, но не слепая. Я понимаю, о чем ты говоришь, но не вижу, почему Поль должен непременно узнать об этом. Вся его жизнь основана на том, что он является законным наследником верховного принца и обладает даром фарадима, который, как он верит, передался ему от Сьонед. Неужели можно сказать ребенку, что на самом деле он внук такого человека, как Ролстра, и что его отец убил его деда?
- Ребенку-нет. Но он совсем скоро станет взрослым, будет посвящен в рыцари, а затем получит несколько колец "Гонца Солнца"...
- Нет. В этом нет нужды.
Чейн достаточно знал характер своей жены и понимал, что спорить с ней бесполезно. Он встал, помог подняться Тобин, и они вместе пошли к крепости.
- Но тебе придется согласиться,- сказал он,-что есть нужда в его физической защите. Я позабочусь о том, чтобы с него не спускали глаз. Лучше всего для этой цели подходит Мааркен. Он прекрасно владеет мечом и ножом, он взрослый мужчина и фарадам вдобавок. Поль ничего не заподозрит и не обидится, если его телохранителем станет кузен.
Тобин улыбнулась мужу.
- История повторяется. В свое время ты был телохранителем Рохана.
- Это еще один долг Радзина по отношению к любому правителю Пустыни.
* * *
В это время тело будущего лорда Радзинского было далеко от его наследственных владений, а мысли-еще дальше. Мааркен скакал на коне по кличке Исульким, что на древнем языке означало "Ураган"
Чейн назвал коня в честь кочевых племен Пустыни, которые появлялись и исчезали когда вздумается. Обычно целью их появления была кража одного из племенных жеребцов. Исулькимы никогда не уводили с собой коней, которых крали частенько среди бела дня, но неизменно возвращали живыми и здоровыми после того, как их кобылы были покрыты. Чейн с радостью отдал бы им любого призового жеребца, лишь бы не умирать от страха за судьбу исчезнувших лошадей, но исулькимы неизменно отклоняли все его предложения. Красть производителей из-под носа у Чейна было намного интереснее.
Мааркен гнал коня на юг. Жеребец с честью оправдывал свое имя. Всю дорогу молодой человек натягивал поводья и только улыбался, когда скакун вскидывал голову, желая обогнать весенний ветер.
- Потерпи, дружище! Потерпи до скачек в Визе. Там будет настоящее дело, а не забава. Мне нужно несколько сапфиров для ожерелья, которое украсит собой шейку некоей голубоглазой дамы!
Дальше Мааркен ехал легкой рысью и не слишком удивился, когда понял, что скачет по направлению к Белым Скалам. Это имение, расположенное в нескольких милях южнее Радзина, было предназначено для проживания женатого наследного лорда. Сам Чейн никогда не жил здесь, потому что ко дню сватовства к Тобин уже был лордом Радзина; все это время Белыми Скалами управляли слуги. Но, судя по всему, пустовать хоромам оставалось недолго; осенью Мааркен собирался обручиться, и тогда имение стало бы использоваться для той цели, ради которой было построено.
Мааркен знал, что давно должен был рассказать обо всем родителям. Но он стеснялся заявить о том, что не собирается разглядывать девушек в Визе, потому что уже нашел себе невесту. Или она нашла его. Трудно было сказать, что правильнее, но его это и не заботило. Он был рад случившемуся. При одной мысли о Холлис его губ касалась улыбка, и что за дело, если он вел себя как мальчишка? С детства его окружали пылко влюбленные, и если он питал безрассудную мечту о браке по любви, то виноваты в этом были в первую очередь его родители. Отец прожил свою пятьдесят первую зиму, мать была лишь на несколько лет младше, но взгляды, которыми они обменивались, когда думали, что никто их не видит, были достаточно красноречивы. Рохан и Сьонед были точно такими же. И Вальвис с Фейлин, лорд и леди Ремагевские, тоже. Даже солидные принц Чадрик и принцесса Аудрите ничем не отличались от остальных. Мааркен всегда мечтал о том же: об улыбках, о взглядах, не предназначенных для чужих глаз, даже о вспышках гнева. Молодой лорд мечтал о женщине, с которой можно было бы работать рука об руку, а не только спать в одной постели, о женщине, которой он мог бы открыть и свое сердце, и свои мысли. Без этого женатая жизнь выродилась бы в нечто такое, когда каждое утро просыпаешься рядом с незнакомкой.
Она еще раз посмотрела на два письма. Одно уйдет в Эйнар и приведет сюда Масуля, другое отправится в Порт Адни и доставит Чиану. Она будет прятать Масуля до самой Риаллы, будет учить его, приучать к мысли о том, что является его единственной надеждой на успех. Надо будет только не дать ему столкнуться с Чианой до прибытия принцев.
Но все будет зависеть от того, сумеет ли мальчишка держать себя как сын Ролстры. Киле еще раз посмотрела на свое отражение в зеркале, озаренное пламенем свечи, и спросила себя, может ли это быть правдой и хочет ли она, чтобы это оказалось правдой. Наконец она решила, что не хочет. Самозванца, которому есть что скрывать, держать в руках было бы куда легче, чем настоящего сына покойного верховного принца. Она слишком хорошо знала, какими чертами характера снабдил отец всё свое многочисленное потомство.
ГЛАВА 3
О своем первом морском путешествии из Радзина в Дорваль Поль сохранил ужасные воспоминания. Мать предупреждала его, что между фарадимами и водой нет ничего общего. Но Поль, как все одиннадцатилетние мальчишки, считавший себя мудрецом из мудрецов и к тому же безмернодороживший достоинством сына верховного принца, не поверил ей.
Однако стоило мальчику ступить на палубу корабля, как он понял, что был неправ. На пристани стояли родители, тетя Тобин, дядя Чейн, и все они ждали неизбежного. Судно закачалось на приливной волне, и Поль тут же позеленел. Мальчик зашатался и чуть не упал за борт; матрос едва успел схватить его в охапку. После страшного приступа тошноты мальчик потерял сознание. Долгий, мучительный день, проведенный в личной каюте, завершился так же бесславно: его сняли с корабля, как куль с мукой, и немедленно уложили в постель.
На следующее утро собственные глаза казались ему горячими как пылающие угли, а желудок словно сросся с гортанью. Поль попытался сесть и застонал: боль в каждом мускуле недвусмысленно напомнила ему о том, чем кончилась первая попытка пересечь водное пространство. У погасшего камина дремал какой-то глубокий старик. Стон заставил его очнуться. Старик поднял голову, и на его морщинистом лице появилась добрая улыбка.
- Я подумал, что перед поездкой в Грэйперл тебе не повредит крепкий сон на твердой земле. Ну как, лучше тебе? Вижу, что лучше. Теперь у тебя на носу веснушки, а не зеленые кляксы!
Так он познакомился с принцем Ллейном Дорвальским. Поль отказался от предложенного стариком завтрака, и они верхом поехали в огромный дворец, где собрались все домочадцы, чтобы приветствовать будущего верховного принца. За ночь Поль успел отдохнуть, и это помогло ему вести себя с подобающим достоинством. Тут мальчик почувствовал, что неспроста родители поручили его этому лукавому старику и что отныне он у Ллейна в неоплатном долгу.
В Радзине его встретили так же, как некогда на острове Дорваль; ночь накануне торжественной встречи в крепости Радзин Поль с Меатом провели в располагавшемся неподалеку от порта маленьком домике лорда Чейналя, где их ждали постели с прохладными простынями. Утром их приветствовал кузен Поля Мааркен.
- Не стану спрашивать, как прошло путешествие,-с сочувственной улыбкой сказал Мааркен, когда гости протерли слипающиеся глаза.- Сам все слишком хорошо помню. Но судя по вашему внешнему виду, жить вы будете!
Меат бросил на него мрачный взгляд.
- Вчера вечером я в этом сомневался.- Он обернулся к Полю и спросил: - Ну как, вы оправились, мой принц?
- Более-менее... Неужели это всегда так ужасно?- вздохнул он.
- Всегда,- подтвердил Мааркен.- Может, хотите поесть?- При виде их сморщившихся лиц он хлопнул себя по лбу.- Все ясно, вопрос был дурацкий. Ну что ж, если вы чувствуете себя способными удержаться в седле, лошади готовы.
Да, на это они были способны. Никакой торжественной встречи в порту не было, хотя люди отрывались от работы и приветствовали Поля и своего юного лорда. Мааркен был копией своего красавца-отца: высокий, сильный, темноволосый, с серыми глазами, цвет которых напоминал цвет утреннего тумана, освещенного первым лучом солнца. Однако он был не так крепко сбит, как Чейналь: сказывалось хрупкое телосложение народа, к которому принадлежала его бабка. Двадцатишестилетний Мааркен был воплощением той мужественности, намек на которую читался в облике его младшего кузена. Кроме того, Мааркен обладал шестью кольцами "Гонца Солнца", а у Поля не было ни одного. Когда они миновали городские предместья и поехали по дороге, окруженной свежевспаханными полями, Мааркен поймал завистливый взгляд мальчика и улыбнулся.
- Погоди, настанет и твой день! Мне пришлось сначала стать рыцарем, а уж потом отец позволил мне поехать в Крепость Богини к леди Андраде.
- Какая она?-спросил Поль.- Я видел ее совсем маленьким и почти не помню. А когда я расспрашивал о ней Меата и Эоли, они говорили только одно: что я узнаю это быстрее, чем мне хотелось бы.
Меат усмехнулся и пожал плечами.
- Это ведь правда, да, Мааркен?
И два старых друга, ставших неразлучными еще в те времена, когда Мааркен был оруженосцем Ллейна, расхохотались. Молодой лорд сказал кузену:
- У тебя будет возможность встретиться с ней в Визе. В этом году должно произойти воссоединение всей семьи. Андраде привезет с собой Андри, а новоиспеченный рыцарь Сорин прибудет с принцем Бологом.
Андри и Сорин были братьями Мааркена, двадцатилетними близнецами, каждый из которых пошел своим путем. У Андри-так же как у Мааркена-обнаружился дар фара-дима. Вскоре стало ясно, что подвергать его обычному циклу обучения оруженосца и рыцаря нет смысла, потому что он хотел быть только "Гонцом Солнца" и никем другим. Когда Сорина отправили на воспитание к Вологу на остров Кирст, Андри уехал к брату Сьонед, Давви Сирскому, но через несколько лет обратился к родителям с просьбой забрать его. Скорость, с которой он получал все новые и новые кольца, подтверждала правильность его выбора.
Мааркен посмотрел на Меата поверх головы Поля.
- Когда ты едешь в Крепость Богини?
- Завтра утром. Сразу после того, как отдам дань уважения твоим родителям.
- Если я не ошибаюсь, тебе понадобится эскорт.- Он жестом показал на сумки, притороченные к седлу лошади Меата. Увидев, что у старшего друга напряглись плечи, Мааркен продолжил: - Не беспокойся, я не буду задавать лишних вопросов. Просто даже в своем вчерашнем жалком состоянии ты не позволил забрать эти сумки вместе с остальными вещами. Значит, там лежит нечто настолько важное, что понадобится сопровождение, чтобы охранять его... и тебя тоже.
Меат принужденно улыбнулся.
- Я не знал, что это так заметно. Мне нужна лишь пара людей, Мааркен. Более солидный эскорт вызовет подозрения.
Поль изумленно посмотрел на друга.
- Значит, там действительно что-то очень важное. Почему ты не сказал мне, что едешь в Крепость Богини? Ты сообщил об этом Мааркену с солнечным лучом, да? Как же я смогу стать принцем и принимать правильные решения, если никто мне ни о чем не рассказывает? - И вдруг он пожал плечами.-Ты и не должен ничего говорить. Я узнаю обо всем, когда для этого наступит время.
- Радуйся своему неведению, Поль,- сказал Мааркен.- Когда ты станешь старше, узнаешь больше, чем хотелось бы. И все это будут вещи, которых лучше не знать...
Дорога обогнула пастбище, заросшее сочной весенней травой, которая только и ждала лошадиных зубов. Над ними вздымались величественные башни крепости Радзин, где сотни лет обитали предки Мааркена по отцовской линии. Слева раскинулось море, над которым нависали остроконечные скалы; справа-безбрежные пастбища. Поль мельком увидел оконечность Долгих Пескрв, золотом отливавших в лучах солнца.
И снова Мааркен понял его взгляд.
- Что, далеко, да?-тихо сказал он.- Погоди. Мы тут из сил выбиваемся, чтобы все побережье стало зеленым, но стоит чуть-чуть зазеваться, и пески все отвоюют за одну зиму.- Он тут же сменил тон и беспечно спросил: - Как поживает принц Ллейн?
- Здоров и бодр, словно старый дуб, и спрашивает, помнишь ли ты его. Как будто его можно забыть!
- По-прежнему любит вгонять ум в задние ворота, особенно когда ловит тебя с поличным?
Поль вздрогнул.
- Откуда ты-зна...
Мааркен усмехнулся.
- О, можешь мне поверить, здесь ты был не одинок. Для меня большое облегчение, что с принцами он обходится точно так же, как и с лордами. И сколько прошло времени, пока ты сумел сесть?
- Целый день,- кисло признался Поль.
- Значит, ты ему нравишься. Я пришел в себя только через два,- Мааркен привстал в стременах, посмотрел на громаду крепости Радзин и довольно улыбнулся.- А вот и мать с отцом! Они хотели ехать тебе навстречу, но главный конюший назначил на сегодняшнее утро осмотр жеребят, а он у нас настоящий тиран. Давайте и мы полюбуемся на это зрелище. Вперед!
Началась бешеная скачка. Перепрыгнув несколько заборов, они натянули поводья. Ловкая, подтянутая принцесса Тобин, которой очень шел кожаный костюм для верховой езды, радостно вскрикнула и спрыгнула с лошади. Поль тоже спешился и приготовился к тому, что его начнут тискать и чмокать. Однако Тобин остановилась в полуметре от племянника, и ее черные глаза изумленно расширились.
- Чейн! - окликнула она мужа.- Глянь-ка, кого Ллейн прислал нам вместо дракончика, которого мы отправили ему три года назад!
Поль понял, что теперь они с теткой одного роста. Он и не знал, что так сильно вырос. На висках у Тобин прибавилось седины, а в черных косах появились белые пряди, но в остальном она была точно такой же, как и прежде: прекрасной, словно звездная ночь. К ним подошел Чейн, и Поль снова удивился, когда ему не пришлось слишком сильно закидывать голову, чтобы заглянуть в пронзительные серые глаза.
- Не дурачься, Тобин,- возразил Чейн, быстро обняв Поля.-Либо это Поль, либо Рохан, к которому вернулась юность. Однако мои седые волосы подсказывают, что время не двинулось вспять: стало быть, это Поль. Похоже, плавание тебе ничуть не повредило,- добавил он, взъерошив мальчику волосы.
- Это только сейчас. Видели бы вы меня вчера вечером... Наверно, я испортил им всю палубу!
- Не обращай внимания,-утешила его Тобин.-Это доказывает, что у тебя действительно есть дар фарадима.- Она обернулась и улыбнулась Меату.-Добро пожаловать в Радзин. Спасибо за то, что всю дорогу заботился о Поле.
- Кто о ком заботился, это еще вопрос,-сказал "Гонец Солнца", спрыгивая с лошади.-Храни вас обоих Богиня, милорд,-сказал он, обращаясь к Чейну.-Я привез вам привет от принца Ллейна и всей его семьи.
- Рад, что вы с Полем благополучно добрались до Радзина,-ответил Чейн.Приятно слышать, что старик здоров. Если вы трое не слишком устали, может, поглядите на наших жеребят?-Он дружески обнял Поля за плечи.- Я ужасно горжусь ими... не меньше, чем собственными сыновьями,-добавил он, с улыбкой глядя на Мааркена.
Пока они шли к огороженному выгону, Меат заметил:
- Милорд, Пустыня рождает сыновей и "Гонцов Солнца", которые ничем не уступают лошадям. Кому это знать, как не мне!
Тобин гордо кивнула.
- Сегодня ты в этом убедишься окончательно. В нынешнем году жеребята удались на диво! Поль, видишь вон тех шестерых красавчиков? Три серых, один гнедой и пара золотисто-буланых!
Увидев их, Поль затаил дыхание. Длинноногие жеребята передвигались прыжками, скорее грациозными, чем неуклюжими, несмотря на то, что этим созданиям было всего несколько дней от роду. Внимание мальчика приковали два золотистых жеребенка с черными гривами и хвостами, похожие друг на друга, как дракончики, вылупившиеся из одного яйца.
- Они просто чудо! - воскликнул Поль.
- Так и было задумано.- Чейн положил руки на ограду и мечтательно поглядел на жеребят.- Это древняя порода, берущая начало от сотворения мира. Я скрестил своих лучших кобыл со старым боевым конем твоего отца. Помнишь Пашту? Если среди лошадей есть принцы, то это как раз они. Последние жеребята Пашты удались ему лучше первых.
- Последние?-переспросил Поль, глядя на дядю снизу вверх.
Чейн кивнул.
- Он умер этой зимой - не то от старости, не то от гордости собой. Как будто знал, кем станут эти шестеро! К следующей Риалле они будут тебе в самый раз.
- Мне? - Поль не верил своему счастью.
- А кому же еще? - похлопал его по плечу Чейн.- Сам знаешь, снабжать принцев лошадьми-это долг Радзина. Все шестеро твои.
Мальчик с трепетом смотрел на жеребят, представляя их взрослыми. Теперь он видел в них знакомые черты - широкую грудь и прижатые уши любимого жеребца отца, который, помог ему выиграть скачки и завоевать для матери свадебное ожерелье из изумрудов.
- Спасибо, милорд,- выдохнул Поль.-Так они действительно мои?
- Конечно!
- Но мне одному шестерых много. Вы не рассердитесь, если я подарю остальных?
- Что это ты придумал?-с любопытством спросил Чейн.
- Отцу будет приятно получить в подарок сына Пашты, правда? А мама с удовольствием поездит на одном из этих золотистых, Значит, второго я подарю папе, и вместе они составят отличную пару! - Он сделал паузу.-Как вы отнесетесь к этому, милорд?
- Прекрасно отнесусь. Но перестань называть меня милордом! Этак ты скоро начнешь величать меня "вашей светлостью"... Договорились? Ну, а теперь не хочешь взглянуть на кобылку, которую я приготовил тебе для поездки в Виз? Мне нужен для нее понимающий всадник с крепкой рукой. Если ты окажешь мне честь принять ее, можешь тренировать эту скотинку и гонять ее по Пустыне все лето. Как, согласен?
У Поля засияли глаза.
- Еще бы!
Они провели остаток утра, осматривая кобыл и меринов, предназначенных для продажи в Визе. Тут была и кобылка, которую Чейн на лето отдавал племяннику. Красивая гнедая лошадка с огромными темными глазами несколько мгновений изучала Поля, а затем в знак дружбы подтолкнула его мокрым носом. Принц был очарован: он поверил, что кобылка и впрямь выбрала его, и только усталость помешала мальчику тут же залезть на лошадь и покататься на ней взад-вперед.
После устроенного в крепости короткого полдника Тобин отослала Поля отдохнуть. Ни один самый здоровый юноша не мог спокойно перенести плавание, если он родился фарадимом. Мааркен вскоре тоже ушел по своим делам, но Меат задержался.
- Милорд, я вынужден попросить вас об одной милости. Причину, к сожалению, объяснить не могу; это в состоянии сделать только леди Андраде.
Чейн пожал плечами.
- Этого достаточно. Конечно, милость будет оказана.
- Спасибо, милорд. Вы не сможете дать мне для поездки в Крепость Богини двух телохранителей? Тобин склонила голову набок.
- Мааркен уже намекал на это. Тебе недостаточно защиты колец? Что за сведения ты везешь, Меат: устные или письменные?
Меат неловко заерзал и извинился:
- Прошу прощения, миледи, я ничего не могу вам сказать...
- "Гонцы Солнца"! - насмешливо поддразнил Чейн.- Фарадимские тайны! Конечно, Меат, ты получишь своих телохранителей. Нынче же вечером.
- Благодарю, милорд. А сейчас я хотел бы рассказать вам о другом секрете, однако это нужно сделать, с глазу на глаз.
Принцесса изумленно подняла брови, но безропотно поднялась и предложила:
- Дальние сады и тропинка в скалах подойдут?
Меат ни говорил ни слова, пока они не достигли усыпанной гравием, окруженной травой дорожки, с которой было хорошо видно раскинувшееся внизу море, покрытое пенными бурунами. Эта часть садов была пустынной; они увидели бы любого непрошеного гостя намного раньше, чем услышали его шаги. Только тогда фарадим рассказал им о происшествии в трактире, о том, какие выводы сделал из случившегося Поль, и подробно изложил содержание последовавшего за этим разговора Ллейна с ним, Чадриком и Аудрите. Чейн стиснул кулаки, а черные глаза Тобин недобро прищурились, но пока Меат не закончил, никто не вымолвил ни слова.
- Сьонед знает?-спросила Тобин.
- Я сообщил ей об этом вчера с солнечным лучом. Она была не в восторге,-добавил Меат, несколько приукрашивая ситуацию.
- Могу себе представить,-пробормотал Чейн.- Ну что ж, значит, за Полем придется следить еще пристальнее, чем обычно. Мы сможем спокойно вздохнуть только тогда, когда он снова окажется в Грэйперле. Но меня беспокоит Риалла. Может, Рохан передумал брать с собой мальчика?
- Сьонед ничего мне об этом не сказала; наверно, они считают, что смогут защитить его,-ответил Меат.
- А Рохан радовался, что по сравнению с прошлым годом добился больших успехов... Проклятие! - Тобин изо всех сил пнула камень и сунула кулаки в карманы кожаных штанов.-Я думала, мы избавились от этих проклятых меридов много лет назад!
- Не хочется мне оставлять Поля,- медленно произнес Меат.- Даже на попечение родителей. Он очень дорог мне, и совсем не потому, что это будущий верховный принц и сын моих старых друзей. Я люблю этого мальчика как собственного сына. Но мне нужно немедленно ехать в Крепость Богини.
- Неужели то, что ты везешь, действительно так важно?- спросил Чейн и тут же поднял руку.- Прости. Больше никаких вопросов. Считай, что я не открывал рта. Лучшие лошади и двое самых преданных моих телохранителей будут ждать тебя завтра на рассвете. Эти люди знают быстрейший и кратчайший путь.- Он слегка улыбнулся.- Кроме того, они позаботятся о тебе, когда будет нужно пересекать реки.
Меат сморщился.
- Пожалуйста, милорд, не напоминайте об этом!
Фарадам ушел. Чейн и Тобин продолжали идти по тропе, обсуждая новости. Наконец они сели на каменную скамью, спиной к морю. Перед ними вздымался замок: могучий, никогда не сдававшийся врагу, прикрывавший собой спавшего в нем мальчика...
- В нем нет и намека на нее,- внезапно сказал Чейн.- Волосы у него чуть темнее, чем у Рохана, и лицо будет подлиннее, но в остальном мальчик выглядит так, будто матери у него вовсе не было.
- Вернее, будто Сьонед вполне могла быть его матерью.
- И когда они собираются все рассказать ему?
- Не знаю. Это не так просто. Думаю, в один прекрасный день он все узнает - тогда, когда станет старше и сможет понять...
- Скажи лучше, когда заставят обстоятельства. Ты знаешь не хуже меня будь воля Сьонед, принцесса никогда не призналась бы в том, что она ему не мать.
- Нет, мать! Во всем, кроме рождения, Поль сын Сьонед, а не Янте!
Чейн сжал ее руку.
- Мне можешь не объяснять. Но что будет с Полем, если он узнает об этом не от них, а от кого-нибудь другого? Вероятность этого растет с каждым годом.
- Наоборот, уменьшается! - упрямо возразила Тобин.- До мальчика никогда не доходил ни малейший намек. Если бы кто-нибудь знал об этом, давно рассказал бы!
- Сначала знание, потом доказательства,- напомнил Чейн.- Я беспокоюсь о последних.
- Попробуй найди! - фыркнула она.- Те несколько человек, которые были тогда в Скайбоуле и Стронгхолде, любят нас и его и повторят то, что им велели мы со Сьонед. А те, кто был в Феруче... Ба! - Она презрительно пожала плечами.- Кто поверит словам слуг, а не двух принцесс!
Чейн хорошо знал, что приступы царственного презрения бывали у жены только тогда, когда она чувствовала угрозу.
- Давай-ка прикинем,- предложил он, не обращая внимания на предупреждение, вспыхнувшее в глазах Тобин.- Предположим, что еще живы женщины, которые помогали Янте при родах, обмывали ребенка, качали колыбель...
- Им никто не поверит.
- Затем посчитаем, сколько сотен людей знает о том, что Рохан был пленником в Феруче. И сколько из них сумеет подсчитать срок, не прибегая к помощи пальцев.
Тобин это не убедило.
- У Янте были преждевременные роды. Все подумают, что она забеременела еще до того, как взяла в плен Рохана.
- А кто же тогда был отцом?
- Какая разница? Кого это волнует? Если все верят, что ребенок погиб вместе с матерью во время пожара, кто станет задумываться, чей он сын?
Чёйн покачал головой.
- Еще живы три его единоутробных брата, которым наверняка показывали последнего сына матери. А они не слуги, Тобин. Они сыновья принцессы и благородные лорды. А если Сьонед попросят доказать, что она родила ребенка? У нее нет ни одного признака, который указывал бы на это.
Тобин победно улыбнулась.
- Есть! Мирдаль знает травы, которые вызывают прилив молока даже у нерожавших. А грудь кормившей женщины узнаешь сразу.
- Я об этом не подумал,-признался Чейн.- Но нельзя сбрасывать со счетов то, что в ту ночь, когда сгорел замок Феруче, кто-нибудь мог узнать тебя, Сьонед и Ост-веля.
- Чейн, ты боишься собственной тени, как "Гонец Солнца" с одним кольцом!
Он поглядел на Тобин, насупив брови.
- Значит, ты не считаешь, что Поль должен знать об этом? Предпочитаешь все держать в тайне? Неужели ты не понимаешь, что ему нужно узнать правду? И не из слухов, которые причинят ему боль и заставят сомневаться в собственном происхождении! А что может быть хуже этих слухов, которые подорвут все, что так долго строил Рохан? Разве тебе недостаточно этой чепухи о самозваном сыне Ролстры?
- Ты правильно сказал: это чепуха. Если он посмеет показаться на Риалле, над ним будет смеяться весь Виз. И то же самое случится с любой сплетней о Поле,- закончила она.
- Ты такая же упрямая и слепая, как Сьонед!
- Может, и упрямая, но не слепая. Я понимаю, о чем ты говоришь, но не вижу, почему Поль должен непременно узнать об этом. Вся его жизнь основана на том, что он является законным наследником верховного принца и обладает даром фарадима, который, как он верит, передался ему от Сьонед. Неужели можно сказать ребенку, что на самом деле он внук такого человека, как Ролстра, и что его отец убил его деда?
- Ребенку-нет. Но он совсем скоро станет взрослым, будет посвящен в рыцари, а затем получит несколько колец "Гонца Солнца"...
- Нет. В этом нет нужды.
Чейн достаточно знал характер своей жены и понимал, что спорить с ней бесполезно. Он встал, помог подняться Тобин, и они вместе пошли к крепости.
- Но тебе придется согласиться,- сказал он,-что есть нужда в его физической защите. Я позабочусь о том, чтобы с него не спускали глаз. Лучше всего для этой цели подходит Мааркен. Он прекрасно владеет мечом и ножом, он взрослый мужчина и фарадам вдобавок. Поль ничего не заподозрит и не обидится, если его телохранителем станет кузен.
Тобин улыбнулась мужу.
- История повторяется. В свое время ты был телохранителем Рохана.
- Это еще один долг Радзина по отношению к любому правителю Пустыни.
* * *
В это время тело будущего лорда Радзинского было далеко от его наследственных владений, а мысли-еще дальше. Мааркен скакал на коне по кличке Исульким, что на древнем языке означало "Ураган"
Чейн назвал коня в честь кочевых племен Пустыни, которые появлялись и исчезали когда вздумается. Обычно целью их появления была кража одного из племенных жеребцов. Исулькимы никогда не уводили с собой коней, которых крали частенько среди бела дня, но неизменно возвращали живыми и здоровыми после того, как их кобылы были покрыты. Чейн с радостью отдал бы им любого призового жеребца, лишь бы не умирать от страха за судьбу исчезнувших лошадей, но исулькимы неизменно отклоняли все его предложения. Красть производителей из-под носа у Чейна было намного интереснее.
Мааркен гнал коня на юг. Жеребец с честью оправдывал свое имя. Всю дорогу молодой человек натягивал поводья и только улыбался, когда скакун вскидывал голову, желая обогнать весенний ветер.
- Потерпи, дружище! Потерпи до скачек в Визе. Там будет настоящее дело, а не забава. Мне нужно несколько сапфиров для ожерелья, которое украсит собой шейку некоей голубоглазой дамы!
Дальше Мааркен ехал легкой рысью и не слишком удивился, когда понял, что скачет по направлению к Белым Скалам. Это имение, расположенное в нескольких милях южнее Радзина, было предназначено для проживания женатого наследного лорда. Сам Чейн никогда не жил здесь, потому что ко дню сватовства к Тобин уже был лордом Радзина; все это время Белыми Скалами управляли слуги. Но, судя по всему, пустовать хоромам оставалось недолго; осенью Мааркен собирался обручиться, и тогда имение стало бы использоваться для той цели, ради которой было построено.
Мааркен знал, что давно должен был рассказать обо всем родителям. Но он стеснялся заявить о том, что не собирается разглядывать девушек в Визе, потому что уже нашел себе невесту. Или она нашла его. Трудно было сказать, что правильнее, но его это и не заботило. Он был рад случившемуся. При одной мысли о Холлис его губ касалась улыбка, и что за дело, если он вел себя как мальчишка? С детства его окружали пылко влюбленные, и если он питал безрассудную мечту о браке по любви, то виноваты в этом были в первую очередь его родители. Отец прожил свою пятьдесят первую зиму, мать была лишь на несколько лет младше, но взгляды, которыми они обменивались, когда думали, что никто их не видит, были достаточно красноречивы. Рохан и Сьонед были точно такими же. И Вальвис с Фейлин, лорд и леди Ремагевские, тоже. Даже солидные принц Чадрик и принцесса Аудрите ничем не отличались от остальных. Мааркен всегда мечтал о том же: об улыбках, о взглядах, не предназначенных для чужих глаз, даже о вспышках гнева. Молодой лорд мечтал о женщине, с которой можно было бы работать рука об руку, а не только спать в одной постели, о женщине, которой он мог бы открыть и свое сердце, и свои мысли. Без этого женатая жизнь выродилась бы в нечто такое, когда каждое утро просыпаешься рядом с незнакомкой.