Страница:
Эмили Роуз
Соблазнить магната
Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Глава 1
Ханна Сазерленд нажала на педаль электромобиля и на полной скорости понеслась к дому. «Гость. В моем офисе. Сейчас». Это сообщение Ханна получила от отца и, учитывая, каким раздраженным он был в последнее время, не осмелилась задержаться. Интересно, из-за какой важной персоны ей приходится все бросать и мчаться домой?
Затормозив у лестницы, ведущей в патио, Ханна поспешила в кабинет, на ходу поправляя волосы и костюм, который едва успела сменить.
Ханна постучала в дверь. Ее впустил Эл Бринкли, поверенный отца.
– Рада вас видеть, мистер Бринкли.
Он скупо улыбнулся:
– Привет, Ханна. Честное слово, с каждым днем ты все больше походишь на мать.
Отец стоял у стола с бокалом в руке. Рановато для коктейля.
Движение у французских окон, выходящих на восток, прервало ее мысли. Незнакомый мужчина, высокий и стройный, плавно развернулся к ней.
Несмотря на короткую стрижку, было заметно, что его блестящие темно-каштановые волосы вьются, что, впрочем, не смягчало квадратный подбородок и резко очерченную линию скул.
Хотя черты лица незнакомца производили грубоватое, но приятное впечатление, все портил холодный недоверчивый взгляд. Сложно было сказать, сколько ему лет, похоже, чуть больше тридцати. Однако глаза казались старше.
– Входи, Ханна. – Непривычные нотки в голосе отца заставили ее заволноваться. – Бринкли, закрой дверь.
Поверенный так и сделал. В кабинете ощутимо витало напряжение. Секретные совещания не были приняты в доме. Собственно, их могла услышать только Нелли, которая была одновременно и горничной, и экономкой, и кем-то вроде приемной матери. Но ведь она – член семьи, пусть не по крови. Так зачем такая тайна?
– Уайет, это моя дочь, Ханна. Она ветеринар, отвечает за разведение коней на ферме «Сазерленд». Ханна, это Уайет Джейкобс.
Странно, взгляд Джейкобса одновременно и отталкивал, и притягивал. Кто он такой, и какие дела могут связывать его с коневодческой фермой?
Судя по дорогому костюму и платиновым часам на запястье, Уайет Джейкобс богат, что, впрочем, естественно. Международные состязания по конкуру не для бедных и даже не для среднего класса. Среди клиентов Сазерлендов были нувориши и члены королевских фамилий, избалованные отпрыски богатых семейств и преданные конному спорту представители высшего общества. Кто же такой Уайет Джейкобс?
Ханна не сомневалась, что он великолепно смотрится в седле – уверенный в себе, с прямой осанкой.
– Добро пожаловать на ферму «Сазерленд», мистер Джейкобс. – Она заученно улыбнулась и протянула руку.
Его длинные пальцы сомкнулись вокруг ее кисти, и у Ханны вдруг перехватило дыхание. Виной тому стало теплое крепкое рукопожатие Уайета и тяжелый взгляд его темных глаз.
– Доктор Сазерленд. – У него был глубокий, хрипловатый, чувственный голос.
Уайет держал ее руку чуть дольше, чем принято, заставив Ханну пожалеть о том, что, снимая грязную рабочую одежду, она не успела поправить макияж, расплести косу, расчесать волосы и надушиться, чтобы замаскировать запах конюшен.
«Дурочка. Он клиент. А ты не ищешь приключений, не так ли?»
Она попыталась высвободиться, и после короткого сопротивления Уайет отпустил ее. Ладонь Ханны покалывало, и она прижала ее к бедру. Она разорвала помолвку пятнадцать месяцев назад и с тех пор ни разу не задумывалась о сексе. До этой минуты. Уайет Джейкобс пробудил в ней желания, которые давно спали.
Отец предложил Ханне высокий бокал с янтарным напитком.
– Папа, ты же знаешь, во время работы я не пью.
Сегодня утром мне предстоит заняться Командором.
Ей было очень трудно работать с этим жеребцом. Командор был готов убить всех и каждого – не исключая ветеринара, который пытался взять его сперму. В манеже он был великолепен, а в стойле превращался в кровожадного монстра. Но Ханна не могла игнорировать его родословную и список побед. Сперма Командора ценилась на вес золота. Сейчас Ханне, ее команде и упрямому жеребцу требовался небольшой перерыв, так что вмешательство отца пришлось как нельзя кстати.
Отец поставил бокал на стол возле дочери, как будто ожидая, что Ханна изменит решение. По шее у нее побежали мурашки. Она старалась не поддаваться плохому предчувствию и снова взглянула на гостя. Джейкобс смотрел на нее не отрываясь, словно в прицел пистолета, вызывая странный отклик в теле. Однако отвести глаза Ханна не смогла.
Ей встречались куда менее обаятельные звезды кино, конгрессмены и аристократы. Из жалости она встречалась кое с кем из них и даже целовалась – без какого-либо эффекта. Так почему же Уайет Джейкобс легко пробил ее оборону?
Что такое?! Не гнев ли промелькнул в его глазах?
Был всего лишь один способ выяснить это.
– Что привело вас на нашу ферму, мистер Джейкобс?
– Лютер, вас не затруднит объяснить, почему я здесь? – Джейкобс переадресовал вопрос ее отцу.
Всегда уверенный в себе Лютер Сазерленд выглядел сегодня беззащитным и неловким. Он одним глотком осушил свой бокал и со стуком поставил его на стол.
Ханна разволновалась не на шутку:
– Папочка, что происходит?
– Я продал ферму, Ханна, – сообщил он.
Молодая женщина моргнула. Заявление прозвучало настолько нелепо, что ничем, кроме розыгрыша, быть не могло.
– Правда?
Лютер посмотрел на молчаливого Бринкли, потом на дочь:
– У меня хватает других дел, на которые нет времени, поскольку я круглый год привязан к этому бизнесу.
Ханна внимательно посмотрела на отца. Нет, он не шутил. Пол под ногами, казалось, куда-то поплыл. Она схватилась за столешницу, чтобы не упасть.
– Ты не мог продать ферму. Ты живешь ради нее.
Насколько Ханна знала, у отца не было иных интересов, иных увлечений. Ничего, кроме лошадей, побед на состязаниях и фермы «Сазерленд».
– Теперь – нет, – отрезал он.
Ее пронизал страх, на верхней губе выступил холодный пот. Она обратилась к Уайету:
– Не оставите ли вы нас на минутку, мистер Джейкобс?
– Пожалуйста, – кивнул гость и вышел.
Ветерок, ворвавшийся в открытую дверь, принес аромат свежескошенной травы, но не смог, как бывало, успокоить Ханну.
– Мне уйти? – спросил Бринкли.
Отец поднял руку:
– Останься. У Ханны могут появиться вопросы, на которые только ты сможешь дать ответ.
– Папа, что случилось? Ты заболел?
Он вздохнул:
– Нет, Ханна, я не болен.
– Но как ты посмел сделать это? Ты обещал маме, что никогда не продашь ферму.
Морщины на лице отца стали глубже.
– Это было девятнадцать лет назад, Ханна. Она умирала. Я был готов на все, лишь бы успокоить ее.
– А как же я? Я тоже дала маме обещание и собираюсь его сдержать. Я должна унаследовать ферму, сохранить ее и передать моим детям.
– Которых у тебя нет.
– Пока нет, но когда-нибудь… – Ханна замолчала, в голову ей пришла неожиданная мысль. – Это потому, что я не вышла замуж за Роберта?
Губы отца сжались.
– Он идеально подходил тебе, но ты не пожелала остепениться.
– Нет, папа, он идеально подходил тебе.
– Роберт знал, как руководить коневодческой фермой.
– Я тоже.
– Ханна, ты не ездишь верхом. Ты не участвуешь в состязаниях. Твое сердце к этому не лежит, и у тебя недостаточно пыла, чтобы ферма оставалась на хорошем счету. Вместо этого ты впустую тратишь время и деньги на животных, которых следовало бы усыпить.
Не важно, сколько раз Ханна это слышала, – резкие слова всегда попадали в цель. Однако она сдержалась и обратилась к фактам:
– Мама тоже верила в то, что коням нужна реабилитация, и моя программа дает прекрасные результаты. Если бы ты удосужился взглянуть на статистику…
– Из-за твоей программы мы каждый квартал терпим убытки. Ты легкомысленно относишься к деньгам, потому что тебе никогда не приходилось зарабатывать на жизнь.
– Я работаю.
– Пару часов в день, – проворчал отец. – Мы с твоей матерью сделали ферму «Сазерленд» такой, какова она сейчас, потому что круглосуточно трудились. Твоя мать была амбициозной. Ты – нет. Возможно, Роберту удалось бы вбить в твою голову немного здравого смысла.
Ханна разорвала помолвку в тот день, когда поняла, что Роберт любит ферму и лошадей больше, чем ее. Роберт был бы идеальным зятем для Лютера – агрессивным в бизнесе, звездой на дистанции. А Ханне было бы отведено в лучшем случае третье место в его сердце.
– Роберт не годился мне в мужья.
– Тебе уже двадцать девять лет, Ханна, и ни один мужчина не смог заинтересовать тебя дольше чем на несколько месяцев. Ты слишком разборчива.
– Папа, мне жаль, что я не унаследовала мамину грацию и умение ездить верхом или твою тягу к состязаниям. Но эта ферма была ее мечтой. А теперь стала и моей. Я готова управлять ею. Может, я не могу объездить фаворита, но способна вырастить его. Для этого у меня есть способности.
– Нет, Ханна. У тебя было несколько мелких достижений, но тебе не хватает пыла, амбиций, и ты совершенно ничего не понимаешь в бизнесе. Ты никогда не сможешь взять в руки управление фермой.
Ханна вздрогнула. Жестокие слова отца подействовали на нее как удар кнута.
– Это неправда.
– Ничего хорошего не выйдет, если я буду и дальше нянчиться с тобой. – Отец помолчал. – Я не всегда буду рядом, Ханна. Пора тебе самой о себе позаботиться.
– Что ты имеешь в виду?
– Я больше не буду поддерживать тебя.
Вслед за шоком пришла паника, и Ханна попятилась.
– Что ты имеешь в виду? – повторила она.
– Я больше не собираюсь спонсировать тебя и твои провалы.
– Почему? Что я сделала? И как мне теперь жить?
– Придется научиться жить на зарплату.
Обида, страх, боль от предательства полыхнули в ее груди.
– Мы не могли обсудить это прежде, чем ты принял такое радикальное решение?
– Что бы это дало?
– Я попробовала бы тебя отговорить. – Ханна бросила оскорбленный и возмущенный взгляд на поверенного, который с виноватым видом пожал плечами. – Эта ферма, эти места были собственностью нескольких поколений нашей семьи. Столько людей зависят от тебя, и от меня, и… – Она обернулась к Бринкли. – Он имеет право это сделать? А как же доля моей матери в бизнесе?
– Твои бабушка и дедушка переписали ферму на Лютера еще до его женитьбы. Имя твоей матери нигде не фигурировало. Когда тебе исполнилось двадцать один год, ты получила все, что тебе причиталось.
У нее почти ничего не осталось. Она тратила деньги на лошадей, уверенная, что отец не оставит ее без помощи.
Осознание произошедшего наконец пришло к ней, вырвав из ступора. Значит, именно Уайет Джейкобс выхватил ферму прямо у нее из-под носа. Пронырливый, изворотливый негодяй! «Холодные глаза, холодное сердце», – говорила про таких Нелли.
Сердце Ханны пустилось вскачь, в ушах шумело. Если она не может заставить отца или Бринкли здраво взглянуть на проблему, придется поговорить с этим нахалом и уговорить его аннулировать сделку. Потом она придумает, как переубедить отца.
Спотыкаясь, Ханна прошла к двери, ведущей на задний дворик, и увидела, что ее злейший враг сидит за столиком, спокойно ест печенье Нелли и пьет молоко, как будто не он выбил землю у нее из-под ног. Она подошла к Уайету и тронула его за локоть:
– Это мой дом. Вы не можете украсть мою собственность. Отец поддался старческим фантазиям и…
Лицо Джейкобса было словно вырублено из гранита.
– Я не крал ферму «Сазерленд», док. Я заплатил за нее больше рыночной стоимости.
Он спокойно надкусил печенье. Его высокомерие было хуже пощечины. Поглядев на печенье, Ханна поняла, что она не единственная, кого ошеломят ужасные новости. Она повернулась к отцу, который последовал за ней:
– А как же Нелли? Она живет с нами с тех пор, как умерла мама. У нее нет ни дома, ни семьи. Ты не можешь выгнать ее.
– Уайет пообещал не увольнять Нелли.
Уайет пообещал. Отлично! Только едва ли можно доверять каменной статуе. Она уставилась на Джейкобса в упор:
– Что будет с работниками, лошадьми и конюшнями? Вы собираетесь все здесь переделать?
Как правило, новые хозяева приходят со своей командой, и Ханне была ненавистна мысль о том, что люди, которых она знала и любила, которые были ее семьей, разъедутся в разные стороны – если, конечно, смогут найти работу.
– Оставлю все как есть, до тех пор пока не произведу оценку собственности и бизнеса.
– А потом?
– Мое решение будет зависеть от результатов аудита.
– Что тут проверять? Вы приобрели ферму мирового класса…
– Ханна, – вмешался отец, – Уайет согласился не увольнять персонал в течение года, если только их некомпетентность не заставит его передумать.
Она оскорбленно заявила:
– На ферму «Сазерленд» не нанимают кого попало.
– Тогда и волноваться не о чем, – сказал Джейкобс.
Отчаяние сжало ее горло.
– Папочка, пожалуйста, не делай этого. Наверняка есть способ аннулировать сделку. Дай мне шанс доказать, что я могу управлять фермой и…
– Ханна, мы подписали соглашение неделю назад. Сегодня Уайет и я впервые встретились лично, чтобы обсудить передачу собственности.
– Неделю назад, – эхом отозвалась Ханна.
Уже семь дней, как ее мир рухнул, а она и не знала.
– Я приобрел дом в городе и назначил дату переезда, – добавил отец, повергая ее в ужас.
Джейкобс насторожился:
– Дом в городе? А коттедж?
Лютер ответил уклончиво:
– В коттедже живет Ханна.
Джейкобс сжал кулаки, в его глазах вспыхнул гнев.
Встревоженная Ханна обратилась к отцу:
– Мой дом и моя работа – на ферме Сазерлендов.
Куда же мне пойти? Где я буду жить и работать?
Отец вздохнул и отвернулся к бару:
– Пусть Уайет объяснит.
– Лютер исключил из сделки коттедж и два акра земли, окружающей его. Так что коттедж остается при вас. Вы, как и остальные служащие, будете числиться в штате до тех пор, пока качество вашей работы будет отвечать моим стандартам. – Голос Джейкобса был не теплее жидкого азота.
По его тону Ханна догадалась, что эти стандарты недостижимы.
Ее коттедж, краеугольный камень земли Сазерлендов, располагался в самой середине фермы. Она будет окружена вражеской территорией. Но, по крайней мере, у нее есть крыша над головой.
Ханна подавила панику и постаралась собраться с мыслями.
– Когда сделка входит в силу?
– С сегодняшнего дня. Я займу дом, как только ваш отец освободит его.
Другими словами, прежняя жизнь закончилась.
Затормозив у лестницы, ведущей в патио, Ханна поспешила в кабинет, на ходу поправляя волосы и костюм, который едва успела сменить.
Ханна постучала в дверь. Ее впустил Эл Бринкли, поверенный отца.
– Рада вас видеть, мистер Бринкли.
Он скупо улыбнулся:
– Привет, Ханна. Честное слово, с каждым днем ты все больше походишь на мать.
Отец стоял у стола с бокалом в руке. Рановато для коктейля.
Движение у французских окон, выходящих на восток, прервало ее мысли. Незнакомый мужчина, высокий и стройный, плавно развернулся к ней.
Несмотря на короткую стрижку, было заметно, что его блестящие темно-каштановые волосы вьются, что, впрочем, не смягчало квадратный подбородок и резко очерченную линию скул.
Хотя черты лица незнакомца производили грубоватое, но приятное впечатление, все портил холодный недоверчивый взгляд. Сложно было сказать, сколько ему лет, похоже, чуть больше тридцати. Однако глаза казались старше.
– Входи, Ханна. – Непривычные нотки в голосе отца заставили ее заволноваться. – Бринкли, закрой дверь.
Поверенный так и сделал. В кабинете ощутимо витало напряжение. Секретные совещания не были приняты в доме. Собственно, их могла услышать только Нелли, которая была одновременно и горничной, и экономкой, и кем-то вроде приемной матери. Но ведь она – член семьи, пусть не по крови. Так зачем такая тайна?
– Уайет, это моя дочь, Ханна. Она ветеринар, отвечает за разведение коней на ферме «Сазерленд». Ханна, это Уайет Джейкобс.
Странно, взгляд Джейкобса одновременно и отталкивал, и притягивал. Кто он такой, и какие дела могут связывать его с коневодческой фермой?
Судя по дорогому костюму и платиновым часам на запястье, Уайет Джейкобс богат, что, впрочем, естественно. Международные состязания по конкуру не для бедных и даже не для среднего класса. Среди клиентов Сазерлендов были нувориши и члены королевских фамилий, избалованные отпрыски богатых семейств и преданные конному спорту представители высшего общества. Кто же такой Уайет Джейкобс?
Ханна не сомневалась, что он великолепно смотрится в седле – уверенный в себе, с прямой осанкой.
– Добро пожаловать на ферму «Сазерленд», мистер Джейкобс. – Она заученно улыбнулась и протянула руку.
Его длинные пальцы сомкнулись вокруг ее кисти, и у Ханны вдруг перехватило дыхание. Виной тому стало теплое крепкое рукопожатие Уайета и тяжелый взгляд его темных глаз.
– Доктор Сазерленд. – У него был глубокий, хрипловатый, чувственный голос.
Уайет держал ее руку чуть дольше, чем принято, заставив Ханну пожалеть о том, что, снимая грязную рабочую одежду, она не успела поправить макияж, расплести косу, расчесать волосы и надушиться, чтобы замаскировать запах конюшен.
«Дурочка. Он клиент. А ты не ищешь приключений, не так ли?»
Она попыталась высвободиться, и после короткого сопротивления Уайет отпустил ее. Ладонь Ханны покалывало, и она прижала ее к бедру. Она разорвала помолвку пятнадцать месяцев назад и с тех пор ни разу не задумывалась о сексе. До этой минуты. Уайет Джейкобс пробудил в ней желания, которые давно спали.
Отец предложил Ханне высокий бокал с янтарным напитком.
– Папа, ты же знаешь, во время работы я не пью.
Сегодня утром мне предстоит заняться Командором.
Ей было очень трудно работать с этим жеребцом. Командор был готов убить всех и каждого – не исключая ветеринара, который пытался взять его сперму. В манеже он был великолепен, а в стойле превращался в кровожадного монстра. Но Ханна не могла игнорировать его родословную и список побед. Сперма Командора ценилась на вес золота. Сейчас Ханне, ее команде и упрямому жеребцу требовался небольшой перерыв, так что вмешательство отца пришлось как нельзя кстати.
Отец поставил бокал на стол возле дочери, как будто ожидая, что Ханна изменит решение. По шее у нее побежали мурашки. Она старалась не поддаваться плохому предчувствию и снова взглянула на гостя. Джейкобс смотрел на нее не отрываясь, словно в прицел пистолета, вызывая странный отклик в теле. Однако отвести глаза Ханна не смогла.
Ей встречались куда менее обаятельные звезды кино, конгрессмены и аристократы. Из жалости она встречалась кое с кем из них и даже целовалась – без какого-либо эффекта. Так почему же Уайет Джейкобс легко пробил ее оборону?
Что такое?! Не гнев ли промелькнул в его глазах?
Был всего лишь один способ выяснить это.
– Что привело вас на нашу ферму, мистер Джейкобс?
– Лютер, вас не затруднит объяснить, почему я здесь? – Джейкобс переадресовал вопрос ее отцу.
Всегда уверенный в себе Лютер Сазерленд выглядел сегодня беззащитным и неловким. Он одним глотком осушил свой бокал и со стуком поставил его на стол.
Ханна разволновалась не на шутку:
– Папочка, что происходит?
– Я продал ферму, Ханна, – сообщил он.
Молодая женщина моргнула. Заявление прозвучало настолько нелепо, что ничем, кроме розыгрыша, быть не могло.
– Правда?
Лютер посмотрел на молчаливого Бринкли, потом на дочь:
– У меня хватает других дел, на которые нет времени, поскольку я круглый год привязан к этому бизнесу.
Ханна внимательно посмотрела на отца. Нет, он не шутил. Пол под ногами, казалось, куда-то поплыл. Она схватилась за столешницу, чтобы не упасть.
– Ты не мог продать ферму. Ты живешь ради нее.
Насколько Ханна знала, у отца не было иных интересов, иных увлечений. Ничего, кроме лошадей, побед на состязаниях и фермы «Сазерленд».
– Теперь – нет, – отрезал он.
Ее пронизал страх, на верхней губе выступил холодный пот. Она обратилась к Уайету:
– Не оставите ли вы нас на минутку, мистер Джейкобс?
– Пожалуйста, – кивнул гость и вышел.
Ветерок, ворвавшийся в открытую дверь, принес аромат свежескошенной травы, но не смог, как бывало, успокоить Ханну.
– Мне уйти? – спросил Бринкли.
Отец поднял руку:
– Останься. У Ханны могут появиться вопросы, на которые только ты сможешь дать ответ.
– Папа, что случилось? Ты заболел?
Он вздохнул:
– Нет, Ханна, я не болен.
– Но как ты посмел сделать это? Ты обещал маме, что никогда не продашь ферму.
Морщины на лице отца стали глубже.
– Это было девятнадцать лет назад, Ханна. Она умирала. Я был готов на все, лишь бы успокоить ее.
– А как же я? Я тоже дала маме обещание и собираюсь его сдержать. Я должна унаследовать ферму, сохранить ее и передать моим детям.
– Которых у тебя нет.
– Пока нет, но когда-нибудь… – Ханна замолчала, в голову ей пришла неожиданная мысль. – Это потому, что я не вышла замуж за Роберта?
Губы отца сжались.
– Он идеально подходил тебе, но ты не пожелала остепениться.
– Нет, папа, он идеально подходил тебе.
– Роберт знал, как руководить коневодческой фермой.
– Я тоже.
– Ханна, ты не ездишь верхом. Ты не участвуешь в состязаниях. Твое сердце к этому не лежит, и у тебя недостаточно пыла, чтобы ферма оставалась на хорошем счету. Вместо этого ты впустую тратишь время и деньги на животных, которых следовало бы усыпить.
Не важно, сколько раз Ханна это слышала, – резкие слова всегда попадали в цель. Однако она сдержалась и обратилась к фактам:
– Мама тоже верила в то, что коням нужна реабилитация, и моя программа дает прекрасные результаты. Если бы ты удосужился взглянуть на статистику…
– Из-за твоей программы мы каждый квартал терпим убытки. Ты легкомысленно относишься к деньгам, потому что тебе никогда не приходилось зарабатывать на жизнь.
– Я работаю.
– Пару часов в день, – проворчал отец. – Мы с твоей матерью сделали ферму «Сазерленд» такой, какова она сейчас, потому что круглосуточно трудились. Твоя мать была амбициозной. Ты – нет. Возможно, Роберту удалось бы вбить в твою голову немного здравого смысла.
Ханна разорвала помолвку в тот день, когда поняла, что Роберт любит ферму и лошадей больше, чем ее. Роберт был бы идеальным зятем для Лютера – агрессивным в бизнесе, звездой на дистанции. А Ханне было бы отведено в лучшем случае третье место в его сердце.
– Роберт не годился мне в мужья.
– Тебе уже двадцать девять лет, Ханна, и ни один мужчина не смог заинтересовать тебя дольше чем на несколько месяцев. Ты слишком разборчива.
– Папа, мне жаль, что я не унаследовала мамину грацию и умение ездить верхом или твою тягу к состязаниям. Но эта ферма была ее мечтой. А теперь стала и моей. Я готова управлять ею. Может, я не могу объездить фаворита, но способна вырастить его. Для этого у меня есть способности.
– Нет, Ханна. У тебя было несколько мелких достижений, но тебе не хватает пыла, амбиций, и ты совершенно ничего не понимаешь в бизнесе. Ты никогда не сможешь взять в руки управление фермой.
Ханна вздрогнула. Жестокие слова отца подействовали на нее как удар кнута.
– Это неправда.
– Ничего хорошего не выйдет, если я буду и дальше нянчиться с тобой. – Отец помолчал. – Я не всегда буду рядом, Ханна. Пора тебе самой о себе позаботиться.
– Что ты имеешь в виду?
– Я больше не буду поддерживать тебя.
Вслед за шоком пришла паника, и Ханна попятилась.
– Что ты имеешь в виду? – повторила она.
– Я больше не собираюсь спонсировать тебя и твои провалы.
– Почему? Что я сделала? И как мне теперь жить?
– Придется научиться жить на зарплату.
Обида, страх, боль от предательства полыхнули в ее груди.
– Мы не могли обсудить это прежде, чем ты принял такое радикальное решение?
– Что бы это дало?
– Я попробовала бы тебя отговорить. – Ханна бросила оскорбленный и возмущенный взгляд на поверенного, который с виноватым видом пожал плечами. – Эта ферма, эти места были собственностью нескольких поколений нашей семьи. Столько людей зависят от тебя, и от меня, и… – Она обернулась к Бринкли. – Он имеет право это сделать? А как же доля моей матери в бизнесе?
– Твои бабушка и дедушка переписали ферму на Лютера еще до его женитьбы. Имя твоей матери нигде не фигурировало. Когда тебе исполнилось двадцать один год, ты получила все, что тебе причиталось.
У нее почти ничего не осталось. Она тратила деньги на лошадей, уверенная, что отец не оставит ее без помощи.
Осознание произошедшего наконец пришло к ней, вырвав из ступора. Значит, именно Уайет Джейкобс выхватил ферму прямо у нее из-под носа. Пронырливый, изворотливый негодяй! «Холодные глаза, холодное сердце», – говорила про таких Нелли.
Сердце Ханны пустилось вскачь, в ушах шумело. Если она не может заставить отца или Бринкли здраво взглянуть на проблему, придется поговорить с этим нахалом и уговорить его аннулировать сделку. Потом она придумает, как переубедить отца.
Спотыкаясь, Ханна прошла к двери, ведущей на задний дворик, и увидела, что ее злейший враг сидит за столиком, спокойно ест печенье Нелли и пьет молоко, как будто не он выбил землю у нее из-под ног. Она подошла к Уайету и тронула его за локоть:
– Это мой дом. Вы не можете украсть мою собственность. Отец поддался старческим фантазиям и…
Лицо Джейкобса было словно вырублено из гранита.
– Я не крал ферму «Сазерленд», док. Я заплатил за нее больше рыночной стоимости.
Он спокойно надкусил печенье. Его высокомерие было хуже пощечины. Поглядев на печенье, Ханна поняла, что она не единственная, кого ошеломят ужасные новости. Она повернулась к отцу, который последовал за ней:
– А как же Нелли? Она живет с нами с тех пор, как умерла мама. У нее нет ни дома, ни семьи. Ты не можешь выгнать ее.
– Уайет пообещал не увольнять Нелли.
Уайет пообещал. Отлично! Только едва ли можно доверять каменной статуе. Она уставилась на Джейкобса в упор:
– Что будет с работниками, лошадьми и конюшнями? Вы собираетесь все здесь переделать?
Как правило, новые хозяева приходят со своей командой, и Ханне была ненавистна мысль о том, что люди, которых она знала и любила, которые были ее семьей, разъедутся в разные стороны – если, конечно, смогут найти работу.
– Оставлю все как есть, до тех пор пока не произведу оценку собственности и бизнеса.
– А потом?
– Мое решение будет зависеть от результатов аудита.
– Что тут проверять? Вы приобрели ферму мирового класса…
– Ханна, – вмешался отец, – Уайет согласился не увольнять персонал в течение года, если только их некомпетентность не заставит его передумать.
Она оскорбленно заявила:
– На ферму «Сазерленд» не нанимают кого попало.
– Тогда и волноваться не о чем, – сказал Джейкобс.
Отчаяние сжало ее горло.
– Папочка, пожалуйста, не делай этого. Наверняка есть способ аннулировать сделку. Дай мне шанс доказать, что я могу управлять фермой и…
– Ханна, мы подписали соглашение неделю назад. Сегодня Уайет и я впервые встретились лично, чтобы обсудить передачу собственности.
– Неделю назад, – эхом отозвалась Ханна.
Уже семь дней, как ее мир рухнул, а она и не знала.
– Я приобрел дом в городе и назначил дату переезда, – добавил отец, повергая ее в ужас.
Джейкобс насторожился:
– Дом в городе? А коттедж?
Лютер ответил уклончиво:
– В коттедже живет Ханна.
Джейкобс сжал кулаки, в его глазах вспыхнул гнев.
Встревоженная Ханна обратилась к отцу:
– Мой дом и моя работа – на ферме Сазерлендов.
Куда же мне пойти? Где я буду жить и работать?
Отец вздохнул и отвернулся к бару:
– Пусть Уайет объяснит.
– Лютер исключил из сделки коттедж и два акра земли, окружающей его. Так что коттедж остается при вас. Вы, как и остальные служащие, будете числиться в штате до тех пор, пока качество вашей работы будет отвечать моим стандартам. – Голос Джейкобса был не теплее жидкого азота.
По его тону Ханна догадалась, что эти стандарты недостижимы.
Ее коттедж, краеугольный камень земли Сазерлендов, располагался в самой середине фермы. Она будет окружена вражеской территорией. Но, по крайней мере, у нее есть крыша над головой.
Ханна подавила панику и постаралась собраться с мыслями.
– Когда сделка входит в силу?
– С сегодняшнего дня. Я займу дом, как только ваш отец освободит его.
Другими словами, прежняя жизнь закончилась.
Глава 2
Злость сжигала Уайета. Лютер Сазерленд обманул его! Он вовсе не собирался «жить на покое в семейном гнезде», как заверял Уайета, когда настаивал на том, чтобы клочок земли был исключен из сделки. А дочь Сазерленда оказалась одной из служащих. Зная все эти тонкости, Уайет ни за что не подписал бы договор.
Но если Лютер рассчитывает на то, что его принцессе предоставят какие-то поблажки, он будет разочарован. Ханну уволят, как только она перестанет выполнять свои обязанности.
Больше всего Уайета злило то, что ему некого было обвинять в случившемся, кроме себя. Он по уши увяз в других делах, и, так как у него не было ни времени, ни интереса, ни каких-либо знаний о том, как управлять коневодческой фермой, он поручил это дело агенту.
Ферма «Сазерленд» отвечала всем требованиям Уайета. Оставалось надеяться, что его не ждут дополнительные неприятные сюрпризы. Хватит проблем и с длинноногой шатенкой. Что бы там ни было, придется избавиться от нее как можно скорее.
Он не собирается иметь дело с избалованной наследницей, сидящей на шее у папочки. Обрывки разговора, доносившиеся до него, доказывали, что Ханна Сазерленд полностью соответствует мнению, которое он составил о ней.
Уайет был готов поспорить на свои вложения, исчислявшиеся семизначным числом, что Ханна продвигалась по жизни за счет своей красоты и приятных улыбочек. Он нутром чуял, что от нее стоит ждать только неприятностей. А нюх на людей редко обманывал его.
– Я хочу получить досье всех служащих перед отъездом, – потребовал Уайет, глядя в ее разгневанные дымчато-голубые глаза.
– Это конфиденциальная информация, – запротестовала Ханна.
– Ханна, – вмешался Бринкли, – как новый владелец фермы, мистер Джейкобс имеет неограниченный доступ к документации.
– Но…
Уайет пригвоздил ее к месту взглядом:
– Начну с вашего. И я хорошо знаю, что там найду. Частная школа. Женский клуб в университете. Каникулы в Европе, оплаченные фермой «Сазерленд».
Ханна уставилась на него. Ее гибкое стройное тело напряглось. Грудь быстро вздымалась и опускалась. Несмотря на отвращение к избалованным женщинам, кровь мужчины закипела.
Ханна была утонченно грациозна и элегантна, что привлекало Уайета и одновременно отталкивало. У него был опыт общения с такими женщинами. Он уже попадал в беду из-за подобных ей.
– Я получила образование в ветеринарном колледже. – Она отвечала, едва шевеля губами. – Моих средств хватило на то, чтобы поехать в Европу и поработать на успешных коневодческих фермах. Это было необходимо для накопления опыта и поиска потенциальных партнеров.
– Я уверен, что вы можете предоставить рекомендации ваших предыдущих нанимателей, которые доказывают вашу ценность как работника.
Ханна ухитрилась посмотреть на Уайета сверху вниз, как делают только богатые женщины, – урок, который был крепко вбит в него еще в то время, когда он, молокосос, работал в конюшнях отчима. Тогда он не понимал, что состоятельные клиентки не выходят замуж за юношу, который ухаживает за лошадьми.
– Я успешно работаю.
– Позвольте мне судить об этом, – бросил он. Ханна сложила руки на груди, выставила вперед длинную ногу.
– Скажите, мистер Уайет, каковы ваши требования, согласно которым вы определяете, насколько хорошо работает тот или иной служащий?
– Ханна… – начал было поверенный, но Уайет взглядом остановил его.
– Я генеральный директор фирмы «Трайпл краун». Я руковожу более чем шестью сотнями людей и распознаю лентяев и бездарей с первого взгляда.
Эта фраза вызвала огненно-красный румянец на щеках Ханны – она поняла намек.
– На ферме «Сазерленд» таковых нет. Мы – единое целое, одна из лучших команд в этой отрасли.
– Посмотрим.
Когда Сэм, его отчим, вспоминал о ферме породистых лошадей, которой он когда-то владел в Кентукки, это звучало очень соблазнительно. Ферма Сазерлендов напоминала старую ферму Сэма больше чем любая другая, и отчим заслуживал того, чтобы провести остаток жизни счастливо, в уюте и безопасности.
И он не позволит мисс Сазерленд мешать ему выплатить долг человеку, который был для него настоящим отцом.
– Следите за словами, док. Ваш отец, может быть, был к вам снисходителен, но я не буду. Вы научитесь себя вести, если хотите остаться здесь. Теперь, извините, мне нужно закончить с делами, а вам пора возвращаться к работе.
Утомленная Ханна брела по дороге к своему коттеджу, к горячей ванне и бокалу вина. Одна из спасенных кобылок шла рядом с ней по другую сторону белой деревянной изгороди. Ханна сочла необременительную компанию лошади успокаивающей.
Неделя выдалась тяжелая. День за днем проходили в ожидании Уайета Джейкобса, который не появлялся в конюшнях. Атмосфера становилась гнетущей, словно перед надвигающейся летней бурей. Всегда дружные работники огрызались друг на друга. Даже лошади почувствовали общее настроение, и с ними было трудно справиться.
Телефон в кармане завибрировал. На электронном дисплее номер не определился.
Она нажала на кнопку приема:
– Ханна Сазерленд.
– Уайет Джейкобс. Зайдите в мой офис. Немедленно.
Короткие гудки.
Ноги Ханны приросли к земле. Она криво ухмыльнулась, глядя на притихший телефон, потом – на особняк. В кабинете отца – кабинете Уайета Джейкобса – горел свет.
Узурпатор прибыл. И даже не поздоровался. Ничтожество! Грубиян, который не считается ни с чьими чувствами! Как он посмел требовать встречи в такое позднее время?
Ханна решила перезвонить ему и сказать, что ее рабочий день закончен и она зайдет завтра. Но, согласно одному из пунктов ее нового контракта, на который особо указал Бринкли, проигнорировав вызов босса, она рисковала потерять работу.
Ханна бросила быстрый взгляд на грязную одежду. Если бы она хотела произвести хорошее впечатление, то привела бы себя в порядок.
Но она не хотела.
Ханна не нашла в Интернете ничего, что могло бы связывать Джейкобса с лошадьми. Почему же он купил ферму?
Может, он – один из тех богачей, которые считают, что иметь коневодческую ферму модно и весело? Если так, он не имеет ни малейшего понятия о том, как много труда, денег и личной заинтересованности потребует «Сазерленд».
Как ни претило Ханне идти на встречу в таком виде, Джейкобсу придется иметь дело с грязью и пылью. Добро пожаловать в наш мир, Уайет Джейкобс!
Воспрянув духом, Ханна решительно направилась через лужайку к двери, ведущей в кухню, однако вспомнила, что дом больше не принадлежит ее отцу и она не имеет права запросто пройти через кухню и полакомиться великолепной стряпней Нелли.
На расстоянии десяти ярдов от нее открылась дверь кабинета, ведущая в патио, и в проеме появилась высокая широкоплечая фигура Уайета Джейкобса. Взгляд его темных глаз пригвоздил Ханну к месту, как канцелярской кнопкой.
– Входите, док. – Он махнул рукой так же, как поманил бы собаку.
Ханна ощетинилась. Джейкобс вызывал у нее странное желание огрызаться и чуть ли не рычать, и это удивляло молодую женщину. Откуда взялась странная раздражительность? Ханна всегда предпочитала элегантные улыбки и южное очарование. «Побеждай дружелюбием», – советовала Нелли, и до сих пор эта тактика не подводила.
Уайет Джейкобс, похоже, вызвал к жизни ее темную сторону. Нужно очень осторожно вести себя во время беседы. В руках Джейкобса, мужчины, которого Ханна не знала и знать не хотела, было ее будущее, будущее лошадей и остальных служащих. Главное – помнить о том, что она член команды.
– Лучше поговорим на свежем воздухе. – Ханна Сазерленд произнесла эти слова с вежливой улыбкой, которая прямо-таки сочилась враждебностью. Она указала на свои черные туфли на невысоком каблуке, покрытые пылью. – Поскольку я не ожидала, что вы вызовете меня так поздно, я принесла с собой частичку конюшни.
Грязными были не только ее туфли. Уайет заметил пятно на высокой скуле. Потом грязь на белой футболке, украшенной логотипом фермы, привлекла его внимание к ее груди. Еще одно пятно обнаружилось на внутренней стороне стройного упругого бедра, обтянутого тканью цвета хаки. Сегодняшнее одеяние Ханны было несравнимо с теми дизайнерскими тряпками, которые она надела в день их первой встречи, тем не менее на ней были дорогие часы и бриллиантовые серьги.
Уайет уловил слабый запах конюшни. Но, кроме запаха лошадей, древесной стружки и сена, ощущался еще какой-то аромат – очень женственный, притягательный, как дорогие французские духи. Его сердце неожиданно забилось чаще.
Он чуть ли не с лупой изучал резюме и биографию мисс Сазерленд в поисках недостатков и слабостей и не нашел ничего хорошего в ее привилегированном воспитании. Она явно получала все, что хотела, на блюдечке с голубой каемочкой.
– Кроме лет, проведенных в колледже, вы никогда не жили вдали от отца и его чековой книжки, не так ли?
Она напряглась, ее улыбка стала натянутой.
– Нет.
– И у вас не было другой работы, кроме этой, которую вы получили за красивые глаза.
– Я получила ее не за красивые глаза. И свою научную степень я заслужила. Мой рабочий день закончен, мистер Джейкобс. Вы хотели сказать мне что-то, что не может подождать до утра?
Лучи заходящего солнца играли на золотистых прядях в ее каштановых волнистых волосах – прядях, над которыми работал, скорее всего, дорогостоящий парикмахер. В голубых глазах не было ни милосердия, ни интереса, ни женской мягкости. Уайет был ей противен, и все попытки скрыть это были тщетны.
– Встретимся в офисе завтра в полдень, – заявил он.
– Зачем? – Ее глаза сузились.
– Покажете мне ферму.
Ханна пронзила Уайета тем высокомерным взглядом сверху вниз, который напомнил ему о первой любви, разбитом сердце и женском предательстве.
– Я не могу бросить все ради вашей экскурсии… сэр, – добавила она в последний момент.
– В полдень я увижу, насколько вы цените вашу работу.
– Завтра у меня нет ни одной свободной минуты. Мы сейчас очень заняты.
– Почему?
Ханна моргнула, и Уайет впервые заметил ее длинные густые ресницы.
– Что – почему?
– Почему вы сейчас очень заняты?
Между бровями Ханны пролегла складка.
– По субботам к нам приезжают клиенты. Думаю, не надо вам напоминать, что на носу сезон спаривания.
Знания Уайета о разведении лошадей были весьма ограниченны.
– В полдень, доктор Сазерленд.
– Я найду кого-нибудь, кто покажет вам ферму, кого-нибудь, у кого найдется на это время.
– Ваш отец утверждает, что вы знаете ферму лучше, чем любой другой служащий. Так что мне нужны вы. Это не обсуждается.
– Я живу здесь всю жизнь и, конечно, знаю каждый клочок земли. Но, как бы мне ни хотелось показать вам здешние чудеса, у меня есть график работ, которому нужно следовать.
Но если Лютер рассчитывает на то, что его принцессе предоставят какие-то поблажки, он будет разочарован. Ханну уволят, как только она перестанет выполнять свои обязанности.
Больше всего Уайета злило то, что ему некого было обвинять в случившемся, кроме себя. Он по уши увяз в других делах, и, так как у него не было ни времени, ни интереса, ни каких-либо знаний о том, как управлять коневодческой фермой, он поручил это дело агенту.
Ферма «Сазерленд» отвечала всем требованиям Уайета. Оставалось надеяться, что его не ждут дополнительные неприятные сюрпризы. Хватит проблем и с длинноногой шатенкой. Что бы там ни было, придется избавиться от нее как можно скорее.
Он не собирается иметь дело с избалованной наследницей, сидящей на шее у папочки. Обрывки разговора, доносившиеся до него, доказывали, что Ханна Сазерленд полностью соответствует мнению, которое он составил о ней.
Уайет был готов поспорить на свои вложения, исчислявшиеся семизначным числом, что Ханна продвигалась по жизни за счет своей красоты и приятных улыбочек. Он нутром чуял, что от нее стоит ждать только неприятностей. А нюх на людей редко обманывал его.
– Я хочу получить досье всех служащих перед отъездом, – потребовал Уайет, глядя в ее разгневанные дымчато-голубые глаза.
– Это конфиденциальная информация, – запротестовала Ханна.
– Ханна, – вмешался Бринкли, – как новый владелец фермы, мистер Джейкобс имеет неограниченный доступ к документации.
– Но…
Уайет пригвоздил ее к месту взглядом:
– Начну с вашего. И я хорошо знаю, что там найду. Частная школа. Женский клуб в университете. Каникулы в Европе, оплаченные фермой «Сазерленд».
Ханна уставилась на него. Ее гибкое стройное тело напряглось. Грудь быстро вздымалась и опускалась. Несмотря на отвращение к избалованным женщинам, кровь мужчины закипела.
Ханна была утонченно грациозна и элегантна, что привлекало Уайета и одновременно отталкивало. У него был опыт общения с такими женщинами. Он уже попадал в беду из-за подобных ей.
– Я получила образование в ветеринарном колледже. – Она отвечала, едва шевеля губами. – Моих средств хватило на то, чтобы поехать в Европу и поработать на успешных коневодческих фермах. Это было необходимо для накопления опыта и поиска потенциальных партнеров.
– Я уверен, что вы можете предоставить рекомендации ваших предыдущих нанимателей, которые доказывают вашу ценность как работника.
Ханна ухитрилась посмотреть на Уайета сверху вниз, как делают только богатые женщины, – урок, который был крепко вбит в него еще в то время, когда он, молокосос, работал в конюшнях отчима. Тогда он не понимал, что состоятельные клиентки не выходят замуж за юношу, который ухаживает за лошадьми.
– Я успешно работаю.
– Позвольте мне судить об этом, – бросил он. Ханна сложила руки на груди, выставила вперед длинную ногу.
– Скажите, мистер Уайет, каковы ваши требования, согласно которым вы определяете, насколько хорошо работает тот или иной служащий?
– Ханна… – начал было поверенный, но Уайет взглядом остановил его.
– Я генеральный директор фирмы «Трайпл краун». Я руковожу более чем шестью сотнями людей и распознаю лентяев и бездарей с первого взгляда.
Эта фраза вызвала огненно-красный румянец на щеках Ханны – она поняла намек.
– На ферме «Сазерленд» таковых нет. Мы – единое целое, одна из лучших команд в этой отрасли.
– Посмотрим.
Когда Сэм, его отчим, вспоминал о ферме породистых лошадей, которой он когда-то владел в Кентукки, это звучало очень соблазнительно. Ферма Сазерлендов напоминала старую ферму Сэма больше чем любая другая, и отчим заслуживал того, чтобы провести остаток жизни счастливо, в уюте и безопасности.
И он не позволит мисс Сазерленд мешать ему выплатить долг человеку, который был для него настоящим отцом.
– Следите за словами, док. Ваш отец, может быть, был к вам снисходителен, но я не буду. Вы научитесь себя вести, если хотите остаться здесь. Теперь, извините, мне нужно закончить с делами, а вам пора возвращаться к работе.
Утомленная Ханна брела по дороге к своему коттеджу, к горячей ванне и бокалу вина. Одна из спасенных кобылок шла рядом с ней по другую сторону белой деревянной изгороди. Ханна сочла необременительную компанию лошади успокаивающей.
Неделя выдалась тяжелая. День за днем проходили в ожидании Уайета Джейкобса, который не появлялся в конюшнях. Атмосфера становилась гнетущей, словно перед надвигающейся летней бурей. Всегда дружные работники огрызались друг на друга. Даже лошади почувствовали общее настроение, и с ними было трудно справиться.
Телефон в кармане завибрировал. На электронном дисплее номер не определился.
Она нажала на кнопку приема:
– Ханна Сазерленд.
– Уайет Джейкобс. Зайдите в мой офис. Немедленно.
Короткие гудки.
Ноги Ханны приросли к земле. Она криво ухмыльнулась, глядя на притихший телефон, потом – на особняк. В кабинете отца – кабинете Уайета Джейкобса – горел свет.
Узурпатор прибыл. И даже не поздоровался. Ничтожество! Грубиян, который не считается ни с чьими чувствами! Как он посмел требовать встречи в такое позднее время?
Ханна решила перезвонить ему и сказать, что ее рабочий день закончен и она зайдет завтра. Но, согласно одному из пунктов ее нового контракта, на который особо указал Бринкли, проигнорировав вызов босса, она рисковала потерять работу.
Ханна бросила быстрый взгляд на грязную одежду. Если бы она хотела произвести хорошее впечатление, то привела бы себя в порядок.
Но она не хотела.
Ханна не нашла в Интернете ничего, что могло бы связывать Джейкобса с лошадьми. Почему же он купил ферму?
Может, он – один из тех богачей, которые считают, что иметь коневодческую ферму модно и весело? Если так, он не имеет ни малейшего понятия о том, как много труда, денег и личной заинтересованности потребует «Сазерленд».
Как ни претило Ханне идти на встречу в таком виде, Джейкобсу придется иметь дело с грязью и пылью. Добро пожаловать в наш мир, Уайет Джейкобс!
Воспрянув духом, Ханна решительно направилась через лужайку к двери, ведущей в кухню, однако вспомнила, что дом больше не принадлежит ее отцу и она не имеет права запросто пройти через кухню и полакомиться великолепной стряпней Нелли.
На расстоянии десяти ярдов от нее открылась дверь кабинета, ведущая в патио, и в проеме появилась высокая широкоплечая фигура Уайета Джейкобса. Взгляд его темных глаз пригвоздил Ханну к месту, как канцелярской кнопкой.
– Входите, док. – Он махнул рукой так же, как поманил бы собаку.
Ханна ощетинилась. Джейкобс вызывал у нее странное желание огрызаться и чуть ли не рычать, и это удивляло молодую женщину. Откуда взялась странная раздражительность? Ханна всегда предпочитала элегантные улыбки и южное очарование. «Побеждай дружелюбием», – советовала Нелли, и до сих пор эта тактика не подводила.
Уайет Джейкобс, похоже, вызвал к жизни ее темную сторону. Нужно очень осторожно вести себя во время беседы. В руках Джейкобса, мужчины, которого Ханна не знала и знать не хотела, было ее будущее, будущее лошадей и остальных служащих. Главное – помнить о том, что она член команды.
– Лучше поговорим на свежем воздухе. – Ханна Сазерленд произнесла эти слова с вежливой улыбкой, которая прямо-таки сочилась враждебностью. Она указала на свои черные туфли на невысоком каблуке, покрытые пылью. – Поскольку я не ожидала, что вы вызовете меня так поздно, я принесла с собой частичку конюшни.
Грязными были не только ее туфли. Уайет заметил пятно на высокой скуле. Потом грязь на белой футболке, украшенной логотипом фермы, привлекла его внимание к ее груди. Еще одно пятно обнаружилось на внутренней стороне стройного упругого бедра, обтянутого тканью цвета хаки. Сегодняшнее одеяние Ханны было несравнимо с теми дизайнерскими тряпками, которые она надела в день их первой встречи, тем не менее на ней были дорогие часы и бриллиантовые серьги.
Уайет уловил слабый запах конюшни. Но, кроме запаха лошадей, древесной стружки и сена, ощущался еще какой-то аромат – очень женственный, притягательный, как дорогие французские духи. Его сердце неожиданно забилось чаще.
Он чуть ли не с лупой изучал резюме и биографию мисс Сазерленд в поисках недостатков и слабостей и не нашел ничего хорошего в ее привилегированном воспитании. Она явно получала все, что хотела, на блюдечке с голубой каемочкой.
– Кроме лет, проведенных в колледже, вы никогда не жили вдали от отца и его чековой книжки, не так ли?
Она напряглась, ее улыбка стала натянутой.
– Нет.
– И у вас не было другой работы, кроме этой, которую вы получили за красивые глаза.
– Я получила ее не за красивые глаза. И свою научную степень я заслужила. Мой рабочий день закончен, мистер Джейкобс. Вы хотели сказать мне что-то, что не может подождать до утра?
Лучи заходящего солнца играли на золотистых прядях в ее каштановых волнистых волосах – прядях, над которыми работал, скорее всего, дорогостоящий парикмахер. В голубых глазах не было ни милосердия, ни интереса, ни женской мягкости. Уайет был ей противен, и все попытки скрыть это были тщетны.
– Встретимся в офисе завтра в полдень, – заявил он.
– Зачем? – Ее глаза сузились.
– Покажете мне ферму.
Ханна пронзила Уайета тем высокомерным взглядом сверху вниз, который напомнил ему о первой любви, разбитом сердце и женском предательстве.
– Я не могу бросить все ради вашей экскурсии… сэр, – добавила она в последний момент.
– В полдень я увижу, насколько вы цените вашу работу.
– Завтра у меня нет ни одной свободной минуты. Мы сейчас очень заняты.
– Почему?
Ханна моргнула, и Уайет впервые заметил ее длинные густые ресницы.
– Что – почему?
– Почему вы сейчас очень заняты?
Между бровями Ханны пролегла складка.
– По субботам к нам приезжают клиенты. Думаю, не надо вам напоминать, что на носу сезон спаривания.
Знания Уайета о разведении лошадей были весьма ограниченны.
– В полдень, доктор Сазерленд.
– Я найду кого-нибудь, кто покажет вам ферму, кого-нибудь, у кого найдется на это время.
– Ваш отец утверждает, что вы знаете ферму лучше, чем любой другой служащий. Так что мне нужны вы. Это не обсуждается.
– Я живу здесь всю жизнь и, конечно, знаю каждый клочок земли. Но, как бы мне ни хотелось показать вам здешние чудеса, у меня есть график работ, которому нужно следовать.