Рождественский Роберт
Стихи разных лет
Роберт Рождественский
Стихи разных лет
КОГДА ЛЮБИЛ... (из поэмы "До твоего прихода")
Люб(Воздуха!
Воздуха!
Самую малость бы!
Самую-самую...) лю! (Хочешь, -
уедем куда-нибудь
заново,
замертво,
за море?..) Люб(Богово -- богу,
а женское -- женщине
сказано,
воздано.) лю! (Ты покоренная.
Ты непокорная...
Воздуха!
Воздуха!) Люб(Руки разбросаны.
Губы закушены.
Волосы скомканы.) лю! (Стены расходятся.
Звезды, качаясь,
врываются в комнаты.) Люб(В загнанном мире
кто-то рождается,
что-то предвидится...) лю! (Где-то
законы,
запреты,
заставы,
заносы,
правительства...) Люб(Врут очевидцы,
сонно глядят океаны остывшие. лю! (Охай, бесстрашная!
Падай, наивная!
Смейся, бесстыжая!) Люб(Пусть эти сумерки
станут проклятием
или ошибкою...) лю! (Бейся в руках моих
каждым изгибом
и каждою жилкою!) Люб(Радостно всхлипывай,
плачь и выскальзывай,
вздрагивай,
жалуйся!..) лю! (Хочешь -- уедем?
Сегодня? -
пожалуйста.
Завтра? -
пожалуйста!) Люб(Царствуй, рабыня!
Бесчинствуй, учитель!
Неистовствуй, женщина!) лю! (Вот и глаза твои.
Жалкие,
долгие
и сумасшедшие!..) Люб(Чертовы горы уставились в небо
темными бивнями.) лю! (Только люби меня!
Слышишь,
люби меня!
Знаешь,
люби меня!) Люб(Чтоб навсегда!
Чтоб отсюда -- до гибели...
Вот оно...
Вот оно...) лю! (Мы никогда,
никогда не расстанемся...
Воздуха...
Воздуха!..)
x x x
Приходит врач, на воробья похожий, и прыгает смешно перед постелью. И клювиком выстукивает грудь. И маленькими крылышками машет. -- Ну, как дела? -
чирикает привычно. -Есть жалобы?.. -Я отвечаю:
-- Есть. Есть жалобы. Есть очень много жалоб... Вот, -- говорю, -
не прыгал с парашютом... Вот, -- говорю, -
на лошади не ездил... По проволоке в цирке не ходил...
Он морщится: -- Да бросьте вы! Не надо! Ведь я серьезно...
-- Я серьезно тоже. Послушайте, великолепный доктор: когда-то в Омске
у большой реки мальчишка жил, затравленный войною... Он так мечтал о небе -
синем-синем! О невозможно белом парашюте, качающемся
в теплой тишине... Еще мечтал он
о ночных погонях! О странном, древнем ощущенье скачки, когда подпрыгивает сердце к горлу и ноги прирастают к стременам!.. Он цирк любил. И в нем -
не акробатов, не клоунов, не львов, больших и грустных, а девочку,
шагающую мягко по воздуху, спрессованному в нить. О, как он после представлений клялся: "Я научусь! И я пойду за нею!.." Вы скажете:
-- Но это все наивно... -Да-да, конечно. Это все наивно. Мы -
взрослые -
мечтаем по-другому и о другом... Мечта приходит к нам еще неосязаемой,
неясной, невидимой, неназванной, как правнук. И остается в нас до исполненья. Или до смерти. Это все равно. Мы без мечты немыслимы.
Бессильны. Но если исполняется она, за ней -- как ослепление -другая!.. Исполнилось лишь самое начало. Любовь исполнилась и крик ребенка. Исполнились друзья,
дороги,
дали. Не все дороги и не все друзья, -я это понимаю!..
Только где-то живут мечты -
наивные, смешные, -с которых мы и начали мечтать. Они нам в спины смотрят долго-долго -вдруг обернемся и "спасибо!" скажем. Рукой взмахнем:
-- Счастливо!..
Оставайтесь... Простите за измену. Мы спешим... -Но, может, это даже не измена?!
...А доктор
собирает чемоданчик. Молчит и улыбается по-птичьи. Уходит. И уже у самой двери он тихо говорит: -- А я мечтал... давно когда-то...
вырастить
овчарку... А после
подарить погранзаставе... И не успел... -Действительно, смешно.
x x x
Савве Бродскому
Я богат. Повезло мне и родом
и племенем. У меня есть Арбат. И немножко свободного времени...
Я подамся от бумажных
запутанных ворохов в государство переулков,
проспектов
и двориков. Все, что я растерял, отыщу в мельтешении радужном. Где витой канделябр и бетонные глыбины -рядышком. Где гитары
щекочут невест, где тепло от варений малиновых. Где колясок
на каждый подъезд десять -детских и две -инвалидных. Там, где будничны тополя
перед спящими школами. Там, где булькают, как вскипевшие чайники,
голуби. Выхожу не хвалить, не командовать
уличной вьюгою. Просто так улыбаться
и плыть по Арбату седеющим юнгою.
ЧУДО
Так полыхнуло -
сплеча,
сполна -над ледяным прудом! .. (Два человека -
он и она -были виновны в том...) В доме напротив полночный лифт взвился до чердака. Свет был таким,
что мельчайший шрифт читался наверняка... Так полыхнуло, так занялось -весной ли, огнем -не понять. И о потомстве подумал лось, а заяц решил линять. Землю пробили усики трав и посверлили лучи. Тотчас, об этом чуде узнав, заспешили с юга
грачи. На лентах сейсмографов стала видна нервная полоса... (Два человека -
он и она -глядели друг другу в глаза...) Реки набухли. Народ бежал и жмурился от тепла. Кто-то кричал:
"Пожар! ..
Пожар! .." А это любовь была.
x x x
Все начинается с любви... Твердят: "Вначале
было
слово..." А я провозглашаю снова: Все начинается с любви!..
Все начинается с любви: и озаренье,
и работа, глаза цветов, глаза ребенка -все начинается с любви.
Все начинается с любви, С любви! Я это точно знаю. Все,
даже ненависть -родная и вечная сестра любви.
Все начинается с любви: мечта и страх, вино и порох. Трагедия,
тоска
и подвиг -все начинается с любви...
Весна шепнет тебе:
"Живи..." И ты от шепота качнешься. И выпрямишься. И начнешься. Все начинается с любви!
СКАЗКА С НЕСКАЗОЧНЫМ КОНЦОМ
Страна была до того малюсенькой, что, когда проводился военный парад, армия
маршировала на месте от начала парада и до конца. Ибо, если подать другую команду, -не "на месте шагом",
а "шагом вперед...", -очень просто могла бы начаться война. Первый шаг был бы шагом через границу.
Страна была до того малюсенькой, что, когда чихал знаменитый булочник (знаменитый тем, что он был единственным булочником в этой стране), -так вот, когда он чихал троекратно, булочники из соседних стран говорили вежливо:
"Будьте здоровы!.." И ладонью стирали брызги со щек.
Страна была до того малюсенькой, что весь ее общественный транспорт состоял из автобуса без мотора. Этот самый автобус -денно и нощно, сверкая никелем, лаком и хромом, опершись на прочный гранитный фундамент перегораживал Главную улицу. И тот,
кто хотел проехать в автобусе, входил, как положено, с задней площадки, брал билеты, садился в удобное кресло и,
посидев в нем минут пятнадцать, -вставал и вместе с толпой пассажиров выходил с передней площадки -
довольный -уже на другом конце государства.
Страна была до того малюсенькой, что, когда проводились соревнования по легкой атлетике,
все спортсмены соревновались (как сговорившись!) в одном лишь виде:
прыжках в высоту. Другие виды не развивались. Ибо даже дистанция стометровки пересекалась почти посредине чертой Государственнейшей границы, На этой черте
с обеих сторон стояли будочки полицейских. И спортсмен, добежав до знакомой черты, останавливался, предъявлял свой паспорт. Брал визу на выезд. Визу на въезд. А потом он мучительно препирался с полицейским соседнего государства, который требовал прежде всего список участников соревнований -(вдруг ты -- хиппи, а не спортсмен!). Потом этот список переводили на звучный язык соседней страны, снимали у всех отпечатки пальцев и -предлагали следовать дальше. Так и заканчивалась стометровка. Иногда -представьте! -с новым рекордом.
Страна была до того малюсенькой, что жители этой скромной державы разводили только домашнюю птицу и не очень крупный рогатый скот (так возвышенно я называю баранов). Что касается более крупных зверей, то единственная в государстве корова перед тем, как подохнуть,
успела сожрать всю траву на единственной здешней лужайке, всю листву на обоих деревьях страны, все цветы без остатка
(подумать страшно!) на единственной клумбе у дома Премьера. Это было еще в позапрошлом году. До сих пор весь народ говорит с содроганьем о мычании
этой голодной коровы.
Страна была до того малюсенькой, что, когда семья садилась за стол, и суп оказывался недосоленным, глава семьи звонил в Министерство Иностранных Дел и Внешней Торговли. Ибо угол стола,
где стояла солонка, был уже совершенно чужой территорией со своей конституцией и сводом законов (достаточно строгих, кстати сказать). И об этом все в государстве знали. Потому что однажды хозяин семьи (не этой,
а той, что живет по соседству), руку свою протянул за солонкой, и рука была арестована тут же! Ее посадили на хлеб и воду, а после организовали процесс -шумный,
торжественный,
принципиальный -с продажей дешевых входных билетов, с присутствием очень влиятельных лиц. Правую руку главы семьи приговорили,
во-первых -- к штрафу, во-вторых (условно) -к году тюрьмы... В результате
несчастный глава семейства оказался в двусмысленном положенье: целый год он после -одною левой -отрабатывал штраф и кормил семью.
Страна была до того малюсенькой, что ее музыканты с далеких пор. играли только на флейтах и скрипках, лишь на самых маленьких скрипках и флейтах! Больше они ни на чем не играли. А рояль они видели только в кино да еще -
в иллюстрированных журналах, Потому что загадочный айсберг рояля, несмотря на значительные старанья, не влезал в территорию этой страны. Нет, вернее, сам-то рояль помещался, но тогда
исполнителю
не было места. (А играть на рояле из-за границы -согласитесь -не очень-то патриотично!) Страна была невероятно крохотной. Соседи эту страну уважали. Никто не хотел на нее нападать. И все же
один отставной генерал (уроженец страны и большой патриот) несколько раз выступал в Сенате, несколько раз давал интервью корреспондентам, центральных газет, посылал посланья Главе государства, в которых
решительно и однозначно ругал профсоюзы и коммунистов, просил увеличить военный бюджет, восхвалял свою армию.
И для армии требовал атомного оружия!
СТИХИ, НАПИСАННЫЕ ВОСЬМОГО МАРТА
Все равно что за снегом идти
в Африку, а за новою книжкой стихов -
в мебельный и уныло просить
со слезой в голосе адрес господа бога
в бюро справочном, все равно что ругать океан
с берега за его невниманье
к твоей личности, все равно что подснежник искать
осенью и, вздыхая, поминки справлять
загодя, все равно что костер разводить
в комнате, а гнедого коня
в гараже требовать, и упорно пытаться обнять
облако, и картошку варить
в ледяной проруби, все равно что на суше
учить плаванью, а увесистый камень
считать яблоком, все равно что от курицы
ждать лебедя -так однажды решить,
будто ты
полностью разбираешься в женском характере!
БАЛЛАДА О ТАЛАНТЕ, БОГЕ И ЧЕРТЕ
Все говорят: "Его талант --от бога!" А ежели --от черта?
Что тогда?..
Выстраиваясь медленно в эпоху, ни шатко и ни валко
шли года. И жил талант. Больной.
Нелепый.
Хмурый. Всего Гомера знавший назубок., Его считал
своею креатурой тогда еще существовавший бог. Бог находил, что слог его прекрасен, что на земле таких -
наперечет!..
Но с богом был, конечно, не согласен тогда еще не отмененный черт. Таланту черт шептал: "Опомнись,
бездарь! Кому теперь стихи твои нужны?! Ведь ты, как все, погибнешь в адской бездне. Расслабься! Не отягощай вины". И шел талант в кабак. И -
расслаблялся. Он пил всерьез! Он вдохновенно
пил! Так пил, что черт глядел и умилялся. талант себя талантливо губил!..
Бог
тоже не дремал! В каморке утлой, где --стол,
перо
и пузырек чернил, бог возникал раскаяньем наутро, загадочными строчками
дразнил... Вставал талант, почесываясь сонно. Утерянную личность
обретал. И банка
огуречного рассола была ему нужнее, чем нектар... Небритый. С пересохшими губами. Упрямо ждал он
часа своего...
И строки
на бумаге
проступали, как письмена,-отдельно от него.
И было столько гнева и напора в самом возникновенье этих строк!.. Талант, как на медведя,
шел
на бога! И черта скручивал
в бараний рог!.. Талант работал. Зло.
Ожесточенно. Перо макая в собственную боль. Теперь он богом был!
И был он чертом! А это значит: был самим собой. И восходило солнце
над строкою!..
Крестился черт. И чертыхался бог. "Да как же смог он
написать
такое?!" ...А он еще и не такое мог.
x x x
Надо верить в обычное. Надо рассчитывать
здраво.
У поэтов с убийцами, в сущности, равная слава. Кто в веках уцелел? Разберись в наслоенье мотивов... Мы не помним царей. Помним: были Дантес и Мартынов. Бесшабашные, нервные, святые "блюстители долга"
Стихи разных лет
КОГДА ЛЮБИЛ... (из поэмы "До твоего прихода")
Люб(Воздуха!
Воздуха!
Самую малость бы!
Самую-самую...) лю! (Хочешь, -
уедем куда-нибудь
заново,
замертво,
за море?..) Люб(Богово -- богу,
а женское -- женщине
сказано,
воздано.) лю! (Ты покоренная.
Ты непокорная...
Воздуха!
Воздуха!) Люб(Руки разбросаны.
Губы закушены.
Волосы скомканы.) лю! (Стены расходятся.
Звезды, качаясь,
врываются в комнаты.) Люб(В загнанном мире
кто-то рождается,
что-то предвидится...) лю! (Где-то
законы,
запреты,
заставы,
заносы,
правительства...) Люб(Врут очевидцы,
сонно глядят океаны остывшие. лю! (Охай, бесстрашная!
Падай, наивная!
Смейся, бесстыжая!) Люб(Пусть эти сумерки
станут проклятием
или ошибкою...) лю! (Бейся в руках моих
каждым изгибом
и каждою жилкою!) Люб(Радостно всхлипывай,
плачь и выскальзывай,
вздрагивай,
жалуйся!..) лю! (Хочешь -- уедем?
Сегодня? -
пожалуйста.
Завтра? -
пожалуйста!) Люб(Царствуй, рабыня!
Бесчинствуй, учитель!
Неистовствуй, женщина!) лю! (Вот и глаза твои.
Жалкие,
долгие
и сумасшедшие!..) Люб(Чертовы горы уставились в небо
темными бивнями.) лю! (Только люби меня!
Слышишь,
люби меня!
Знаешь,
люби меня!) Люб(Чтоб навсегда!
Чтоб отсюда -- до гибели...
Вот оно...
Вот оно...) лю! (Мы никогда,
никогда не расстанемся...
Воздуха...
Воздуха!..)
x x x
Приходит врач, на воробья похожий, и прыгает смешно перед постелью. И клювиком выстукивает грудь. И маленькими крылышками машет. -- Ну, как дела? -
чирикает привычно. -Есть жалобы?.. -Я отвечаю:
-- Есть. Есть жалобы. Есть очень много жалоб... Вот, -- говорю, -
не прыгал с парашютом... Вот, -- говорю, -
на лошади не ездил... По проволоке в цирке не ходил...
Он морщится: -- Да бросьте вы! Не надо! Ведь я серьезно...
-- Я серьезно тоже. Послушайте, великолепный доктор: когда-то в Омске
у большой реки мальчишка жил, затравленный войною... Он так мечтал о небе -
синем-синем! О невозможно белом парашюте, качающемся
в теплой тишине... Еще мечтал он
о ночных погонях! О странном, древнем ощущенье скачки, когда подпрыгивает сердце к горлу и ноги прирастают к стременам!.. Он цирк любил. И в нем -
не акробатов, не клоунов, не львов, больших и грустных, а девочку,
шагающую мягко по воздуху, спрессованному в нить. О, как он после представлений клялся: "Я научусь! И я пойду за нею!.." Вы скажете:
-- Но это все наивно... -Да-да, конечно. Это все наивно. Мы -
взрослые -
мечтаем по-другому и о другом... Мечта приходит к нам еще неосязаемой,
неясной, невидимой, неназванной, как правнук. И остается в нас до исполненья. Или до смерти. Это все равно. Мы без мечты немыслимы.
Бессильны. Но если исполняется она, за ней -- как ослепление -другая!.. Исполнилось лишь самое начало. Любовь исполнилась и крик ребенка. Исполнились друзья,
дороги,
дали. Не все дороги и не все друзья, -я это понимаю!..
Только где-то живут мечты -
наивные, смешные, -с которых мы и начали мечтать. Они нам в спины смотрят долго-долго -вдруг обернемся и "спасибо!" скажем. Рукой взмахнем:
-- Счастливо!..
Оставайтесь... Простите за измену. Мы спешим... -Но, может, это даже не измена?!
...А доктор
собирает чемоданчик. Молчит и улыбается по-птичьи. Уходит. И уже у самой двери он тихо говорит: -- А я мечтал... давно когда-то...
вырастить
овчарку... А после
подарить погранзаставе... И не успел... -Действительно, смешно.
x x x
Савве Бродскому
Я богат. Повезло мне и родом
и племенем. У меня есть Арбат. И немножко свободного времени...
Я подамся от бумажных
запутанных ворохов в государство переулков,
проспектов
и двориков. Все, что я растерял, отыщу в мельтешении радужном. Где витой канделябр и бетонные глыбины -рядышком. Где гитары
щекочут невест, где тепло от варений малиновых. Где колясок
на каждый подъезд десять -детских и две -инвалидных. Там, где будничны тополя
перед спящими школами. Там, где булькают, как вскипевшие чайники,
голуби. Выхожу не хвалить, не командовать
уличной вьюгою. Просто так улыбаться
и плыть по Арбату седеющим юнгою.
ЧУДО
Так полыхнуло -
сплеча,
сполна -над ледяным прудом! .. (Два человека -
он и она -были виновны в том...) В доме напротив полночный лифт взвился до чердака. Свет был таким,
что мельчайший шрифт читался наверняка... Так полыхнуло, так занялось -весной ли, огнем -не понять. И о потомстве подумал лось, а заяц решил линять. Землю пробили усики трав и посверлили лучи. Тотчас, об этом чуде узнав, заспешили с юга
грачи. На лентах сейсмографов стала видна нервная полоса... (Два человека -
он и она -глядели друг другу в глаза...) Реки набухли. Народ бежал и жмурился от тепла. Кто-то кричал:
"Пожар! ..
Пожар! .." А это любовь была.
x x x
Все начинается с любви... Твердят: "Вначале
было
слово..." А я провозглашаю снова: Все начинается с любви!..
Все начинается с любви: и озаренье,
и работа, глаза цветов, глаза ребенка -все начинается с любви.
Все начинается с любви, С любви! Я это точно знаю. Все,
даже ненависть -родная и вечная сестра любви.
Все начинается с любви: мечта и страх, вино и порох. Трагедия,
тоска
и подвиг -все начинается с любви...
Весна шепнет тебе:
"Живи..." И ты от шепота качнешься. И выпрямишься. И начнешься. Все начинается с любви!
СКАЗКА С НЕСКАЗОЧНЫМ КОНЦОМ
Страна была до того малюсенькой, что, когда проводился военный парад, армия
маршировала на месте от начала парада и до конца. Ибо, если подать другую команду, -не "на месте шагом",
а "шагом вперед...", -очень просто могла бы начаться война. Первый шаг был бы шагом через границу.
Страна была до того малюсенькой, что, когда чихал знаменитый булочник (знаменитый тем, что он был единственным булочником в этой стране), -так вот, когда он чихал троекратно, булочники из соседних стран говорили вежливо:
"Будьте здоровы!.." И ладонью стирали брызги со щек.
Страна была до того малюсенькой, что весь ее общественный транспорт состоял из автобуса без мотора. Этот самый автобус -денно и нощно, сверкая никелем, лаком и хромом, опершись на прочный гранитный фундамент перегораживал Главную улицу. И тот,
кто хотел проехать в автобусе, входил, как положено, с задней площадки, брал билеты, садился в удобное кресло и,
посидев в нем минут пятнадцать, -вставал и вместе с толпой пассажиров выходил с передней площадки -
довольный -уже на другом конце государства.
Страна была до того малюсенькой, что, когда проводились соревнования по легкой атлетике,
все спортсмены соревновались (как сговорившись!) в одном лишь виде:
прыжках в высоту. Другие виды не развивались. Ибо даже дистанция стометровки пересекалась почти посредине чертой Государственнейшей границы, На этой черте
с обеих сторон стояли будочки полицейских. И спортсмен, добежав до знакомой черты, останавливался, предъявлял свой паспорт. Брал визу на выезд. Визу на въезд. А потом он мучительно препирался с полицейским соседнего государства, который требовал прежде всего список участников соревнований -(вдруг ты -- хиппи, а не спортсмен!). Потом этот список переводили на звучный язык соседней страны, снимали у всех отпечатки пальцев и -предлагали следовать дальше. Так и заканчивалась стометровка. Иногда -представьте! -с новым рекордом.
Страна была до того малюсенькой, что жители этой скромной державы разводили только домашнюю птицу и не очень крупный рогатый скот (так возвышенно я называю баранов). Что касается более крупных зверей, то единственная в государстве корова перед тем, как подохнуть,
успела сожрать всю траву на единственной здешней лужайке, всю листву на обоих деревьях страны, все цветы без остатка
(подумать страшно!) на единственной клумбе у дома Премьера. Это было еще в позапрошлом году. До сих пор весь народ говорит с содроганьем о мычании
этой голодной коровы.
Страна была до того малюсенькой, что, когда семья садилась за стол, и суп оказывался недосоленным, глава семьи звонил в Министерство Иностранных Дел и Внешней Торговли. Ибо угол стола,
где стояла солонка, был уже совершенно чужой территорией со своей конституцией и сводом законов (достаточно строгих, кстати сказать). И об этом все в государстве знали. Потому что однажды хозяин семьи (не этой,
а той, что живет по соседству), руку свою протянул за солонкой, и рука была арестована тут же! Ее посадили на хлеб и воду, а после организовали процесс -шумный,
торжественный,
принципиальный -с продажей дешевых входных билетов, с присутствием очень влиятельных лиц. Правую руку главы семьи приговорили,
во-первых -- к штрафу, во-вторых (условно) -к году тюрьмы... В результате
несчастный глава семейства оказался в двусмысленном положенье: целый год он после -одною левой -отрабатывал штраф и кормил семью.
Страна была до того малюсенькой, что ее музыканты с далеких пор. играли только на флейтах и скрипках, лишь на самых маленьких скрипках и флейтах! Больше они ни на чем не играли. А рояль они видели только в кино да еще -
в иллюстрированных журналах, Потому что загадочный айсберг рояля, несмотря на значительные старанья, не влезал в территорию этой страны. Нет, вернее, сам-то рояль помещался, но тогда
исполнителю
не было места. (А играть на рояле из-за границы -согласитесь -не очень-то патриотично!) Страна была невероятно крохотной. Соседи эту страну уважали. Никто не хотел на нее нападать. И все же
один отставной генерал (уроженец страны и большой патриот) несколько раз выступал в Сенате, несколько раз давал интервью корреспондентам, центральных газет, посылал посланья Главе государства, в которых
решительно и однозначно ругал профсоюзы и коммунистов, просил увеличить военный бюджет, восхвалял свою армию.
И для армии требовал атомного оружия!
СТИХИ, НАПИСАННЫЕ ВОСЬМОГО МАРТА
Все равно что за снегом идти
в Африку, а за новою книжкой стихов -
в мебельный и уныло просить
со слезой в голосе адрес господа бога
в бюро справочном, все равно что ругать океан
с берега за его невниманье
к твоей личности, все равно что подснежник искать
осенью и, вздыхая, поминки справлять
загодя, все равно что костер разводить
в комнате, а гнедого коня
в гараже требовать, и упорно пытаться обнять
облако, и картошку варить
в ледяной проруби, все равно что на суше
учить плаванью, а увесистый камень
считать яблоком, все равно что от курицы
ждать лебедя -так однажды решить,
будто ты
полностью разбираешься в женском характере!
БАЛЛАДА О ТАЛАНТЕ, БОГЕ И ЧЕРТЕ
Все говорят: "Его талант --от бога!" А ежели --от черта?
Что тогда?..
Выстраиваясь медленно в эпоху, ни шатко и ни валко
шли года. И жил талант. Больной.
Нелепый.
Хмурый. Всего Гомера знавший назубок., Его считал
своею креатурой тогда еще существовавший бог. Бог находил, что слог его прекрасен, что на земле таких -
наперечет!..
Но с богом был, конечно, не согласен тогда еще не отмененный черт. Таланту черт шептал: "Опомнись,
бездарь! Кому теперь стихи твои нужны?! Ведь ты, как все, погибнешь в адской бездне. Расслабься! Не отягощай вины". И шел талант в кабак. И -
расслаблялся. Он пил всерьез! Он вдохновенно
пил! Так пил, что черт глядел и умилялся. талант себя талантливо губил!..
Бог
тоже не дремал! В каморке утлой, где --стол,
перо
и пузырек чернил, бог возникал раскаяньем наутро, загадочными строчками
дразнил... Вставал талант, почесываясь сонно. Утерянную личность
обретал. И банка
огуречного рассола была ему нужнее, чем нектар... Небритый. С пересохшими губами. Упрямо ждал он
часа своего...
И строки
на бумаге
проступали, как письмена,-отдельно от него.
И было столько гнева и напора в самом возникновенье этих строк!.. Талант, как на медведя,
шел
на бога! И черта скручивал
в бараний рог!.. Талант работал. Зло.
Ожесточенно. Перо макая в собственную боль. Теперь он богом был!
И был он чертом! А это значит: был самим собой. И восходило солнце
над строкою!..
Крестился черт. И чертыхался бог. "Да как же смог он
написать
такое?!" ...А он еще и не такое мог.
x x x
Надо верить в обычное. Надо рассчитывать
здраво.
У поэтов с убийцами, в сущности, равная слава. Кто в веках уцелел? Разберись в наслоенье мотивов... Мы не помним царей. Помним: были Дантес и Мартынов. Бесшабашные, нервные, святые "блюстители долга"