Страница:
– Это важная военная работа, – убеждала Салли всех своих друзей. – Мы будем выступать в воинских частях, в госпиталях, это называется «укреплять боевой дух». Кто знает, может, нас даже отправят за моря! Разве не замечательно?
Дейзи в ответ улыбалась и поздравляла подругу. Она не признавалась, что тоже «поднимала боевой дух и ковала победу», хотя ремонт самолета, который в один прекрасный день примет участие в воздушных сражениях, должен был, наверное, засчитываться по этим статьям?
Как очень многие в Британии, Петри любили слушать радио. Фред и Дейзи были пламенными поклонниками нового премьер-министра Уинстона Черчилля. Он не только писал превосходные речи, но и, по мнению Дейзи, «произносил их ничуть не хуже заправского актера». Те его речи, которые не звучали по радио, пересказывались в местной печати, и Дейзи, штудируя газету, старалась мысленно услышать голос премьера. В июне Черчилль предупредил страну, что скоро грянет сражение. Дейзи столько раз перечитывала эту его волнующую речь, что при желании могла бы слово в слово повторить ее наизусть.
До глубины души тронутая черчиллевским красноречием, Дейзи полагала, что отпускать по карточкам еду – далеко не лучшее занятие для нее. Однажды, оставшись с глазу на глаз с отцом в лавке под конец рабочего дня, она осмелилась затронуть эту тему.
– Папа, я хочу записаться во Вспомогательные женские подразделения ВВС. Заставь маму меня выслушать! Разве я могу довольствоваться отовариванием карточек наших покупателей? Ведь я хороший механик. Эдейр даже обещал научить меня летать! – Она осеклась: выдавать свой сокровенный секрет совершенно не входило в ее намерения.
Во взгляде Фреда читались любовь и тревога.
– Летать, дочка? Как пилот на самолете, что ли?
– Конечно, папа! Эдейр говорит, что я ничуть не глупее некоторых его учеников-мужчин. Он хвалит мои навыки механика.
– Что ж, не зря я и ребята тебя этому учили! Но чтобы девочка из дартфордской лавки стала летчицей ВААФ? Он попросту морочит тебе голову, я ему так и скажу.
– Он утверждал, что я могла бы стать летчицей, папа. Кто говорит о летчиках ВААФ? Летчики служат в королевских ВВС.
– Предположим, он не шутил, когда говорил, что из тебя получилась бы летчица. Но его нет здесь уже несколько недель, ты о нем ничего не знаешь – если бы знала, твоя мать мне бы сказала. Лучше забудь о нем, Дейзи. Такие, как он, не твоего поля ягода. Дело совсем не в том, что ты хуже него, ты ни капельки не хуже, но смешивать вино и воду – значит портить то и другое. – Он сочувственно посмотрел на дочь. – Смотри не потеряй из-за этого парня голову, Дейзи. Знаю, как это захватывает: все как в кино, там богатый герой увозит девушку на белом коне в счастливую жизнь. Но кино и книжки – это одно, а настоящая жизнь – совсем другое. Не вздумай… Не станешь же ты за ним бегать?
Дейзи смотрела на своего отца – доброго, заботливого, добросовестного Фреда Петри – и думала о том, как ей, в сущности, повезло.
– Папа, у нас с Эдейром все по-другому. Мы друзья, и больше ничего. Мы вместе ремонтировали мотор. Этот самолет точно будет летать.
Взгляд отца стал пытливым.
– Зачем тогда тебе поступать в ВААФ, милая? Ты ведь не знаешь, где он. Вдруг его больше нет в живых?
Эти слова чуть не свалили Дейзи с ног, как пощечина.
– Как ты можешь так говорить? Конечно, он жив, просто… просто занят и… – Дейзи замялась. Она чуть не плакала – и если это случится, слезы будет не унять. От Эдейра не было вестей – точно так же, как от Сэма, Рона, Фила…
– Лучше смотреть в лицо фактам, доченька. Все мы волнуемся. Твой приятель – летчик. Эти парни летали в Дюнкерк, помогать попавшим в окружение. Некоторые самолеты падали, их сбивали.
– Все равно, скажи маме. Я попробую. Никто из них не погиб, и когда – то есть если – Эдейр захочет меня учить, ему будет нетрудно меня отыскать.
Фред грустно покачал головой, отвернулся и покинул лавку. Дейзи села и прислушалась к его шагам на лестнице.
Вечером Роуз уговорила Дейзи пойти с ней и с компанией ее друзей и подруг с оружейной фабрики на танцы. Это был шанс выгулять ее изумрудно-зеленое платье из искусственного шелка, перешитое матерью для лета, – то, что надо для танцплощадки: вырез в форме сердца с желтой окантовкой и белые цветочки на подоле, которые Флора вышивала зимними вечерами. Но все попытки Дейзи настроиться на веселый лад провалились: ей не удавалось забыть, что все танцующие, кроме нее одной, укрепляют обороноспособность страны. Время, проведенное в противопожарном дозоре и на курсах первой медицинской помощи, она не учитывала – это не была реальная деятельность. Рассуждения отца о важности честной работы лавочника в столь тревожное время ее ничуть не убеждали. Слишком это просто, говорила она себе. Если не считать редкой доставки продуктов по адресам – но и той скоро придет конец, когда оправдаются слухи о скором рационировании бензина, – то ей даже не приходилось выходить под дождь. Нет, пора решаться!
Полюбовавшись на сестру и на всю ее компанию, радостно предававшуюся танцам, Дейзи тихонько улизнула. Роуз, конечно, решит, что она нашла себе партнера на другом краю зала. Ребята с «Виккерс» – хорошие кавалеры, они непременно проводят всех девушек домой, так что за сестру она могла не беспокоиться. Стэн, часто приглашавший Роуз танцевать, пользовался доверием всего семейства Петри.
Улицы, по которым Дейзи торопилась домой, выглядели чужими – такое впечатление производило затемнение. Там и сям спешили по своим делам жители, старавшиеся нигде не задерживаться; неподвижный летний воздух не оглашали ничьи приветствия. Увидев впереди знакомые очертания лавки, она замедлила шаг на случай, если родители еще не легли спать. Тогда они непременно спросят, почему она ушла с танцев, почему никто ее не проводил. Остановившись перед витриной, она стала искать ключ от боковой двери. Кошелек для мелочи, в который она клала ключ, лежал в глубоком кармане пальто, и пока она его оттуда выуживала, из проулка за лавкой донесся странный звук.
Ей на память тут же пришли отцовские предостережения. Он неустанно твердил ей и сестре об опасности «возвращения домой в одиночестве, в темноте», и она приросла к месту, напрягая слух.
Шорохи, шуршание, приглушенные голоса… У боковой двери, ведущей в квартиру, кто-то возился, и, похоже, с недобрыми целями. Как ей поступить? Родители, даже если они еще бодрствовали, находились на другой стороне дома, и даже если она высадит витрину лавки – она еще не представляла себе, как это сделать, – Фред, вероятно, ничего не услышит. А вдруг, расколотив дорогое стекло, она увидит всего лишь влюбленную парочку, прячущуюся от чужих глаз?
Что с тобой, Дейзи Петри? Война в разгаре, ты хнычешь, что тебе надоело бездельничать, но вот подворачивается шанс – и ты опускаешь руки! Затаив дыхание, она снова прислушалась. Что за треск? Так трещит огонь!
Дейзи выскочила из-за угла и увидела горящий ящик из-под чая, который двое парней приставили к деревянной двери – но не самого дома, а гаража на другой стороне проулка.
– Прекратите! – крикнула она.
Парни застыли – но всего на мгновение.
– Врежь ей, Джейк! – крикнул тот, что повыше. – Дверь уже занялась!
Джейку было страшно бить Дейзи, которая качала головой со смесью печали и злости. Она узнала этих двоих: они постоянно толкались среди покупателей, надеявшихся на скидки. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что они пытались высадить дверь, прежде чем ее поджечь. Вот дураки! В гараже стоял фургон семейства Петри. Не на него ли они покушаются?
Для начала она попыталась их припугнуть.
– Сейчас прибежит старший противовоздушной бригады, и не один, а с полицейским. Вы и ахнуть не успеете, как угодите в исправительную колонию, и там…
Договорить она не успела. Старший, более сильный парень, разозлившийся на помешавшую им Дейзи и на Джейка, у которого не хватило духу ей врезать, сам налетел на нее и сбил с ног. Последнее, что она услышала, был крик: «Господи, Джордж, ты же ее убил!»
Дейзи очнулась спустя два-три часа с невыносимой головной болью. Ее ужасно тошнило. Следующие пятнадцать минут она чувствовала себя так отвратительно, что беспокоиться о скромности было недосуг. Тем временем незнакомые умелые руки раздели ее и тщательно вымыли.
– Ну, теперь тебе точно полегчает! – раздался ласковый ирландский голос. – А какое на тебе красивое платье, настоящий ирландский зеленый цвет! Честно говоря, странное сочетание: такое платье – и уличная драка!
Драка? Дейзи попыталась сесть, но тут же рухнула на подушку от взрыва боли в голове.
– Я умерла? – услышала она собственный голос.
– Чего нет, того нет, хотя с шишкой размером с яйцо на затылке немудрено хотеть умереть. Учти, я мою тебя второй раз меньше чем за час, так что ты уж постарайся, будь умницей, не дергай головой и не колыхай желудок, у меня есть о ком заботиться, кроме тебя.
Дейзи замерла. Она не смогла бы шелохнуться, даже если бы захотела: медсестра – если ирландка была медсестрой – туго спеленала ее белыми крахмальными простынями.
– Так, теперь я впущу к тебе твою мамочку, но только на пять минут, а потом спать!
Дейзи ничего не воспринимала, кроме своей боли. Потом раздался знакомый голос, она почувствовала родное прикосновение.
– Дейзи, доченька моя, тебя же чуть не убили! Тебе повезло, что подоспели Роуз и Стэн.
Роуз и Стэн? А кем были нападавшие? Дейзи опять закрыла глаза и, отдав матери руку, задремала.
Снова она очнулась гораздо позже, на узкой больничной койке. Как выяснилось, ее поместили в женское отделение больницы графства.
– Вашему черепу сильно досталось, мисс Петри. – Врач мерил ей пульс, глядя на нее с сочувствием. – Вы, похоже, проявили героизм: не дали юным вандалам поджечь ворота гаража. Пожар мог бы привести к самым печальным последствиям. Сюда наведывался полицейский, чтобы с вами потолковать, но прежде чем это позволить, мы должны хотя бы немного вас подлечить.
– Мои родители?..
– Они навестят вас во время, предназначенное для посещений. Если вы готовы поесть, предупредите медсестру. Овсянка вышла вкусной! – И врач ушел.
Дейзи лежала, вспоминая, как все произошло. Кто-то обратился в полицию. Неужели ее отец? Вряд ли он поступил бы так с этой невезучей семьей, вечно едва сводившей концы с концами. Сыновья, Джейк и Джордж, и так были не в ладах с законом…
«Что если я так и не вспомню, как все было…» – Дейзи сама удивлялась тому, как странно работают ее мозги, обычно хорошо различавшие добро и зло.
Глава 4
Дейзи в ответ улыбалась и поздравляла подругу. Она не признавалась, что тоже «поднимала боевой дух и ковала победу», хотя ремонт самолета, который в один прекрасный день примет участие в воздушных сражениях, должен был, наверное, засчитываться по этим статьям?
Как очень многие в Британии, Петри любили слушать радио. Фред и Дейзи были пламенными поклонниками нового премьер-министра Уинстона Черчилля. Он не только писал превосходные речи, но и, по мнению Дейзи, «произносил их ничуть не хуже заправского актера». Те его речи, которые не звучали по радио, пересказывались в местной печати, и Дейзи, штудируя газету, старалась мысленно услышать голос премьера. В июне Черчилль предупредил страну, что скоро грянет сражение. Дейзи столько раз перечитывала эту его волнующую речь, что при желании могла бы слово в слово повторить ее наизусть.
До глубины души тронутая черчиллевским красноречием, Дейзи полагала, что отпускать по карточкам еду – далеко не лучшее занятие для нее. Однажды, оставшись с глазу на глаз с отцом в лавке под конец рабочего дня, она осмелилась затронуть эту тему.
– Папа, я хочу записаться во Вспомогательные женские подразделения ВВС. Заставь маму меня выслушать! Разве я могу довольствоваться отовариванием карточек наших покупателей? Ведь я хороший механик. Эдейр даже обещал научить меня летать! – Она осеклась: выдавать свой сокровенный секрет совершенно не входило в ее намерения.
Во взгляде Фреда читались любовь и тревога.
– Летать, дочка? Как пилот на самолете, что ли?
– Конечно, папа! Эдейр говорит, что я ничуть не глупее некоторых его учеников-мужчин. Он хвалит мои навыки механика.
– Что ж, не зря я и ребята тебя этому учили! Но чтобы девочка из дартфордской лавки стала летчицей ВААФ? Он попросту морочит тебе голову, я ему так и скажу.
– Он утверждал, что я могла бы стать летчицей, папа. Кто говорит о летчиках ВААФ? Летчики служат в королевских ВВС.
– Предположим, он не шутил, когда говорил, что из тебя получилась бы летчица. Но его нет здесь уже несколько недель, ты о нем ничего не знаешь – если бы знала, твоя мать мне бы сказала. Лучше забудь о нем, Дейзи. Такие, как он, не твоего поля ягода. Дело совсем не в том, что ты хуже него, ты ни капельки не хуже, но смешивать вино и воду – значит портить то и другое. – Он сочувственно посмотрел на дочь. – Смотри не потеряй из-за этого парня голову, Дейзи. Знаю, как это захватывает: все как в кино, там богатый герой увозит девушку на белом коне в счастливую жизнь. Но кино и книжки – это одно, а настоящая жизнь – совсем другое. Не вздумай… Не станешь же ты за ним бегать?
Дейзи смотрела на своего отца – доброго, заботливого, добросовестного Фреда Петри – и думала о том, как ей, в сущности, повезло.
– Папа, у нас с Эдейром все по-другому. Мы друзья, и больше ничего. Мы вместе ремонтировали мотор. Этот самолет точно будет летать.
Взгляд отца стал пытливым.
– Зачем тогда тебе поступать в ВААФ, милая? Ты ведь не знаешь, где он. Вдруг его больше нет в живых?
Эти слова чуть не свалили Дейзи с ног, как пощечина.
– Как ты можешь так говорить? Конечно, он жив, просто… просто занят и… – Дейзи замялась. Она чуть не плакала – и если это случится, слезы будет не унять. От Эдейра не было вестей – точно так же, как от Сэма, Рона, Фила…
– Лучше смотреть в лицо фактам, доченька. Все мы волнуемся. Твой приятель – летчик. Эти парни летали в Дюнкерк, помогать попавшим в окружение. Некоторые самолеты падали, их сбивали.
– Все равно, скажи маме. Я попробую. Никто из них не погиб, и когда – то есть если – Эдейр захочет меня учить, ему будет нетрудно меня отыскать.
Фред грустно покачал головой, отвернулся и покинул лавку. Дейзи села и прислушалась к его шагам на лестнице.
Вечером Роуз уговорила Дейзи пойти с ней и с компанией ее друзей и подруг с оружейной фабрики на танцы. Это был шанс выгулять ее изумрудно-зеленое платье из искусственного шелка, перешитое матерью для лета, – то, что надо для танцплощадки: вырез в форме сердца с желтой окантовкой и белые цветочки на подоле, которые Флора вышивала зимними вечерами. Но все попытки Дейзи настроиться на веселый лад провалились: ей не удавалось забыть, что все танцующие, кроме нее одной, укрепляют обороноспособность страны. Время, проведенное в противопожарном дозоре и на курсах первой медицинской помощи, она не учитывала – это не была реальная деятельность. Рассуждения отца о важности честной работы лавочника в столь тревожное время ее ничуть не убеждали. Слишком это просто, говорила она себе. Если не считать редкой доставки продуктов по адресам – но и той скоро придет конец, когда оправдаются слухи о скором рационировании бензина, – то ей даже не приходилось выходить под дождь. Нет, пора решаться!
Полюбовавшись на сестру и на всю ее компанию, радостно предававшуюся танцам, Дейзи тихонько улизнула. Роуз, конечно, решит, что она нашла себе партнера на другом краю зала. Ребята с «Виккерс» – хорошие кавалеры, они непременно проводят всех девушек домой, так что за сестру она могла не беспокоиться. Стэн, часто приглашавший Роуз танцевать, пользовался доверием всего семейства Петри.
Улицы, по которым Дейзи торопилась домой, выглядели чужими – такое впечатление производило затемнение. Там и сям спешили по своим делам жители, старавшиеся нигде не задерживаться; неподвижный летний воздух не оглашали ничьи приветствия. Увидев впереди знакомые очертания лавки, она замедлила шаг на случай, если родители еще не легли спать. Тогда они непременно спросят, почему она ушла с танцев, почему никто ее не проводил. Остановившись перед витриной, она стала искать ключ от боковой двери. Кошелек для мелочи, в который она клала ключ, лежал в глубоком кармане пальто, и пока она его оттуда выуживала, из проулка за лавкой донесся странный звук.
Ей на память тут же пришли отцовские предостережения. Он неустанно твердил ей и сестре об опасности «возвращения домой в одиночестве, в темноте», и она приросла к месту, напрягая слух.
Шорохи, шуршание, приглушенные голоса… У боковой двери, ведущей в квартиру, кто-то возился, и, похоже, с недобрыми целями. Как ей поступить? Родители, даже если они еще бодрствовали, находились на другой стороне дома, и даже если она высадит витрину лавки – она еще не представляла себе, как это сделать, – Фред, вероятно, ничего не услышит. А вдруг, расколотив дорогое стекло, она увидит всего лишь влюбленную парочку, прячущуюся от чужих глаз?
Что с тобой, Дейзи Петри? Война в разгаре, ты хнычешь, что тебе надоело бездельничать, но вот подворачивается шанс – и ты опускаешь руки! Затаив дыхание, она снова прислушалась. Что за треск? Так трещит огонь!
Дейзи выскочила из-за угла и увидела горящий ящик из-под чая, который двое парней приставили к деревянной двери – но не самого дома, а гаража на другой стороне проулка.
– Прекратите! – крикнула она.
Парни застыли – но всего на мгновение.
– Врежь ей, Джейк! – крикнул тот, что повыше. – Дверь уже занялась!
Джейку было страшно бить Дейзи, которая качала головой со смесью печали и злости. Она узнала этих двоих: они постоянно толкались среди покупателей, надеявшихся на скидки. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что они пытались высадить дверь, прежде чем ее поджечь. Вот дураки! В гараже стоял фургон семейства Петри. Не на него ли они покушаются?
Для начала она попыталась их припугнуть.
– Сейчас прибежит старший противовоздушной бригады, и не один, а с полицейским. Вы и ахнуть не успеете, как угодите в исправительную колонию, и там…
Договорить она не успела. Старший, более сильный парень, разозлившийся на помешавшую им Дейзи и на Джейка, у которого не хватило духу ей врезать, сам налетел на нее и сбил с ног. Последнее, что она услышала, был крик: «Господи, Джордж, ты же ее убил!»
Дейзи очнулась спустя два-три часа с невыносимой головной болью. Ее ужасно тошнило. Следующие пятнадцать минут она чувствовала себя так отвратительно, что беспокоиться о скромности было недосуг. Тем временем незнакомые умелые руки раздели ее и тщательно вымыли.
– Ну, теперь тебе точно полегчает! – раздался ласковый ирландский голос. – А какое на тебе красивое платье, настоящий ирландский зеленый цвет! Честно говоря, странное сочетание: такое платье – и уличная драка!
Драка? Дейзи попыталась сесть, но тут же рухнула на подушку от взрыва боли в голове.
– Я умерла? – услышала она собственный голос.
– Чего нет, того нет, хотя с шишкой размером с яйцо на затылке немудрено хотеть умереть. Учти, я мою тебя второй раз меньше чем за час, так что ты уж постарайся, будь умницей, не дергай головой и не колыхай желудок, у меня есть о ком заботиться, кроме тебя.
Дейзи замерла. Она не смогла бы шелохнуться, даже если бы захотела: медсестра – если ирландка была медсестрой – туго спеленала ее белыми крахмальными простынями.
– Так, теперь я впущу к тебе твою мамочку, но только на пять минут, а потом спать!
Дейзи ничего не воспринимала, кроме своей боли. Потом раздался знакомый голос, она почувствовала родное прикосновение.
– Дейзи, доченька моя, тебя же чуть не убили! Тебе повезло, что подоспели Роуз и Стэн.
Роуз и Стэн? А кем были нападавшие? Дейзи опять закрыла глаза и, отдав матери руку, задремала.
Снова она очнулась гораздо позже, на узкой больничной койке. Как выяснилось, ее поместили в женское отделение больницы графства.
– Вашему черепу сильно досталось, мисс Петри. – Врач мерил ей пульс, глядя на нее с сочувствием. – Вы, похоже, проявили героизм: не дали юным вандалам поджечь ворота гаража. Пожар мог бы привести к самым печальным последствиям. Сюда наведывался полицейский, чтобы с вами потолковать, но прежде чем это позволить, мы должны хотя бы немного вас подлечить.
– Мои родители?..
– Они навестят вас во время, предназначенное для посещений. Если вы готовы поесть, предупредите медсестру. Овсянка вышла вкусной! – И врач ушел.
Дейзи лежала, вспоминая, как все произошло. Кто-то обратился в полицию. Неужели ее отец? Вряд ли он поступил бы так с этой невезучей семьей, вечно едва сводившей концы с концами. Сыновья, Джейк и Джордж, и так были не в ладах с законом…
«Что если я так и не вспомню, как все было…» – Дейзи сама удивлялась тому, как странно работают ее мозги, обычно хорошо различавшие добро и зло.
Глава 4
Дейзи не ждала, что ее навестят днем, между четырьмя часами и временем закрытия лавки, когда там наплыв покупателей, поэтому ее порадовал визит мисс Патридж. Та, в воскресной шляпке и в перчатках, стремительно приближалась к ней по палате, мимо длинных рядов одинаковых железных коек.
«Она определенно не ко мне», – подумала Дейзи и закрыла глаза, чтобы мисс Патридж не чувствовала себя обязанной к ней обратиться.
– Дейзи, милочка, если ты утомлена, я исчезну…
Дейзи попыталась сесть, но не смогла из-за головной боли. Однако глаза она открыла.
– Бедненькая! Надеюсь, ничего серьезного?
– Нет. На всякий случай меня продержат здесь до завтра. Шишка и головная боль – вот и все. Если не считать этого, я здорова.
Мисс Патридж придвинула к койке табурет и села.
– Я тоже лежала в больнице, только давно. Помню, папа принес мне великолепную корзину фруктов. Боюсь, нынче свежих фруктов не сыскать.
– Война есть война, – произнесли они хором и засмеялись.
Дейзи все утро раздумывала над своей главной проблемой. Можно ли быть с мисс Патридж откровенной?
– Зато я принесла тебе, милая Дейзи, коробочку вышитых носовых платков – не бойся, неиспользованных! В такой ситуации они очень даже могут пригодиться… А мистер Фишер передал тебе вот это. – Мисс Патридж открыла свою объемистую, видавшую виды кожаную сумку и достала из нее книгу в изысканном сафьяновом переплете. – Разве не чудо? «Золотая сокровищница…» Пэлгрейва! Мистер Фишер сказал, что это была его первая книга стихотворений на английском языке. Он очень надеется, что она тебе понравится. Он ее для тебя надписал.
Дейзи открыла книгу и увидела надпись не очень разборчивым мелким почерком на тонкой внутренней странице: «Дейзи, моему главному английскому другу, с надеждой, что на этих страницах она найдет слова, от которых ей полегчает. Зигфрид Фишер».
Полная признательности и воодушевления, почти счастливая, Дейзи пролепетала:
– Даже не знаю, как вас обоих благодарить…
– Наслаждайся подарками, милая, это и будет лучшая благодарность. А мне пора.
Дейзи протянула руку, чтобы задержать мисс Патридж.
– Вы не спросили, что случилось…
– Флора рассказала, кого видела Роуз. Все могло кончиться гораздо хуже, Дейзи. Джордж и Джейк Престоны все больше превращаются в диких зверей. Извини, дорогая, но, если ничего не сделать сейчас, оба скоро угодят за решетку.
Дейзи ничего не ответила. Она знала этих мальчишек и их мать с тех пор, как они переехали в Дартфорд шесть лет назад. По слухам, их отец сидел в тюрьме. Петри знали в точности одно: за мальчиками плохой уход, а старший, четырнадцатилетний Джордж, совсем отбился от рук.
– Джейк станет таким же неуправляемым, как Джордж, если ничего не предпринять, Дейзи. Он ходит за Джорджем как собачонка – что ему брат говорит, то и делает.
– Нет, мисс Патридж. Джордж велел ему меня ударить, а он не стал.
К ее удивлению, мисс Патридж рассмеялась:
– С тобой Джейку было не сладить!
– Где ему, с ломом в руках!
Мисс Патридж посерьезнела и опять села на табурет.
– Тем более ты обязана рассказать о них полиции. Попытка взлома, поджог, причинение серьезных увечий… Дальше будет только хуже.
Дейзи попробовала отрицательно помотать головой и застонала от боли.
– Прошу вас, мисс Патридж, не надо. Они же совершенно нищие! Я бы одолела Джорджа, если бы он не застал меня врасплох. Как с ним поступит полиция?
– Отправит в исправительное учреждение, и это пойдет ему на пользу, дорогая. Ты слишком мягкосердечна.
– А если его отец сидит в тюрьме? Полиция наверняка решит, что сынок пошел в папашу. Пожалуйста, мисс Патридж!
– У них вопросы к тебе, а не ко мне. Я никому ничего не скажу. Если ты совершенно уверена…
– Да.
Мисс Патридж смягчилась, что лишь укрепило решимость Дейзи. Парню необходимо дать еще один шанс.
Когда полицейский подсел к койке Дейзи Петри под конец того же дня, она, полностью отдавая себе отчет в происходящем, не стала лгать, но выглядела рассеянной.
– Лекарства, – подсказала медсестра-ирландка. – И удар по голове. Дайте ей несколько дней на поправку.
И представитель закона удалился.
Назавтра, выписавшись из больницы и вернувшись домой, Дейзи столкнулась с тем, что отец ее не поддерживает.
– Дейзи, этот оболтус чуть не поджег наш гараж. В баке фургона есть бензин, он бы вспыхнул как факел. Что было бы с домами вокруг?
– Он только хотел сжечь дверь, чтоб попасть внутрь.
– «Только»? Ты в своем уме?
– Папа, он хотел угнать фургон, а может, думал, что ты хранишь в гараже еду. Они всегда стараются купить что-нибудь по скидке, они тощие, как… – Не придумав подходящего сравнения, она грустно закончила: – Ужасно тощие!
– Дейзи, доченька, ты известная заступница за несчастных, за увечных, за лентяев. Этот сопляк совершил преступление. Еще немного – и он бы тебя убил!
– Еще чего! Он застал меня врасплох, только и всего. Это я опростоволосилась, не сумела их прогнать. А полицейский хочет перевести его в специальную школу. В классе Сэма учился парень из такой школы – он вышел оттуда еще более злым.
Поняв, что согласия не достичь, Дейзи удалилась к себе в комнату и прилегла. Но теперь, как ни удивительно, за нее взялась мать.
– Дейзи, к нам приходил полицейский. Ты говорила ему, что не можешь вспомнить, как все было?
– Я сказала, что было темно, хоть глаз выколи, и что я видела только две фигуры. Судя по размерам, это были подростки.
– Они возьмут их под строгий надзор.
– Вот и славно, мама. Я предупрежу Джорджа, он постарается больше не оступаться.
Флора, качая головой, вернулась в лавку. Когда стихли шаги на лестнице, Дейзи осторожно села в постели. Взрыва боли на этот раз не было, тупой ломоты тоже. Она кое-как слезла с кровати.
«Я в полном порядке, – решила она, – значит, можно возвращаться к работе». Она оделась и присоединилась к матери в лавке. Флора встревожилась, но решение Дейзи было твердым. После этого она стояла за прилавком каждый день на час дольше, чем в предыдущий, пока не набрался полный рабочий день. Джордж и Джейк как в воду канули. Покупки для их матери делала соседка, объяснявшая, что миссис Престон занята.
– Мне надо на воздух, мам, – обратилась Дейзи к матери. – Отпустишь меня на полчасика?
– Я простаивала здесь по восемь часов, пока ты лежала в больнице. Ступай! Только помни, тебе вредно утомляться.
Заверив мать, что усталость ей не грозит, Дейзи покинула лавку и отправилась в квартал бедняков, где жили Престоны. Джордж подпирал спиной стену дома, вертя в руках пачку сигарет «Капстан». Медленно, показывая, что не боится, – хотя Дейзи видела по дрожанию пачки, что руки у него ходят ходуном, – он оторвал костлявую спину от шершавой кирпичной стены и уставился на нее.
– Твоя мать дома?
Вместо ответа он указал пальцами с зажатой горящей сигаретой на дверь.
– Как ты будешь целоваться – с табачной вонью изо рта? – бросила ему Дейзи и вошла в дверь.
Миссис Престон, увидев ее на пороге, со страху чуть не выронила тарелку, которую вытирала. Посторонившись, она позволила гостье войти.
– Ты накапаешь легавым?
– Надеюсь, у Джорджа не было намерения отправить меня на больничную койку, миссис Престон.
Та громко разрыдалась. Между всхлипами она поведала Дейзи длинную душераздирающую историю про то, как трудно растить мальчишек на те гроши, что у нее есть, почти не получая помощи от мужа, который, по ее словам, только и делал, что выходил на свободу, а потом опять садился в тюрьму, как последний простофиля.
– Когда он здесь, то обращается с Джорджем слишком грубо, даже жестоко. Не везет мальчику, что тут скажешь…
– Поймите, если бы дверь занялась, сгорел бы гараж вместе с фургоном и всем остальным. Фургон вообще взорвался бы, и тогда пострадали бы, а то и рухнули дома на обеих сторонах улицы. Вы пробовали ему это втолковать?
Невыносимые рыдания стали еще громче:
– Он меня не слушается…
– Лучше пусть послушается меня, иначе я отправляюсь отсюда прямиком в полицейский участок!
– Прости, что тебя стукнул. Ну, чего еще? Говори! – Джордж, докурив, вошел в дом так тихо, что застал мать и Дейзи врасплох.
Не забывая, что перед ней всего лишь четырнадцатилетний подросток, Дейзи повторила то, что говорила его матери.
– Моя сестра сказала полицейским, что видела убегающего парня, но так испугалась за меня, что точно не знает, кто это был. У тебя такая плохая репутация, Джордж, что полицейский, говоривший со мной, готов упечь тебя в исправительную колонию. Что ты об этом думаешь?
– Там хоть кормят три раза в день! – сказал он с показным бесстрашием.
Его мать снова завыла. Некоторое время они переругивались, почти не слушая друг друга.
– Ну-ка, тихо, оба! – прикрикнула, не вытерпев, Дейзи. – Может, тебя и вправду лучше было бы упрятать за решетку, Джордж: судя по твоему поведению, ты все равно туда угодишь. Если не хочешь – изволь работать по субботам, пока не доучишься в школе.
– Думаешь, я не пытался? Никто меня не берет.
Его репутацию знал весь Дартфорд. Неужели у него с младшим братом действительно не будет никакой дороги в жизни?
– Ты обращался к моему отцу?
– Ты свихнулась? Я чуть не поджег его фургон!
– Сиди и не рыпайся, пока я что-нибудь не придумаю. Сорвешься – я обращусь в полицию вот с таким списком жалоб! Понял?
Он смотрел на нее в упор, но понять выражение на его лице было невозможно.
– Ты готов попробовать?
Она удовольствовалась его кивком и с облегчением выскочила из грязной сырой хибары. Там было еще хуже, чем в доме, где раньше ютилась Грейс. Та по крайней мере заботилась о чистоте и порядке.
Теперь предстояло обработать отца.
Фреду Петри совершенно не улыбалось принять на работу сорванца, от которого у всех до сих пор были одни неприятности.
– К тому же мне ни к чему какой-то мальчишка, Дейзи. Чем он займется?
– Меня скоро призовут, папа. Что будет тогда?
– Тогда и подумаю, кого взять в помощники. Найду кого-нибудь понадежнее, а не обормота, чуть не убившего мою дочь и собиравшегося поджечь мой гараж!
– Если бы ты взял его хоть на часик после уроков, я бы помогла ему освоиться.
В конце концов Фред согласился, вопреки своему желанию, «попробовать спасти это ходячее горе от тюрьмы».
Джордж недовольно ворчал, но под угрозой отправки в исправительное заведение нехотя смирился.
Теперь каждый день младшие Престоны плелись после школы – если Джордж изволил посетить уроки – в лавку Петри, где им поручали прибираться на полках, разбирать ящики, иногда даже разгружать фургон перед закрытием. Потом их отправляли наверх и заставляли тщательно мыть в раковине руки, после чего усаживали за стол, на который Флора с удовольствием ставила сытную горячую еду. Джордж помалкивал, всегда отказывался от добавки и терпеливо ждал, пока младший брат справится со второй порцией – тот уплел бы и третью, и четвертую, если бы предложили.
Дейзи тоже ничего не говорила, но им с матерью радостно было наблюдать, как мальчишки отъедаются на глазах.
– Видишь, Фред? Что я тебе говорила? – твердила Флора, уже забывшая, что сначала не хотела впускать этих волчат в своей безупречно вычищенный дом.
– Леопардам не избавиться от пятен, – упорно отвечал на это ее муж.
Дейзи спокойно строила планы и готовилась. Наконец, решение было принято. Если она просидит дома еще немного, то непременно получит письмо о зачислении в бригаду чистильщиц картофеля на какой-нибудь богом забытой базе, а то и – что еще хуже – назначении куда-нибудь кладовщицей. Она постоянно читала о таких вариантах службы, но с нее хватало семейной лавки и кладовой. Настанет день, когда она вместо того, чтобы жевать сандвичи за шторкой в лавке, поедет на велосипеде на призывной пункт и попробует добиться желаемого. Она настраивала себя на лучшее. Вот если бы она еще купила тот потрясающий костюм из витрины «Хоррелл энд Гофф» на Хай-стрит, который видела на прошлой неделе! Сама элегантность, именно то, что следовало бы носить молодой военнослужащей ВААФ, да еще ее любимой расцветки! Белый льняной жакет без воротника, на запонках, как манжеты лучшей отцовской рубашки, а под ним бело-голубое платье без спины и рукавов в новомодную диагональную полоску, с воротником и галстучком – с ума сойти! На голове у манекена, одетого в это платье, красовалась надвинутая на один глаз шляпка. Не иначе последний писк моды! Шляпка – это уже лишнее, но, ужавшись, можно было бы наскрести два фунта и два шиллинга на костюм.
Однако от перспективы потратить на тряпки все, что скопила на отпуск, ее бросило сначала в жар, потом в холод. Пришлось с сожалением отодвинуть заманчивую картинку – она в чудесном наряде – на задворки сознания. Хотя офицер на сборном пункте, увидев ее в таком виде, непременно сделал бы стойку и взял ее на заметку.
«К тому же, Дейз, – утешала она себя, – к такому наряду непременно нужна шляпка, не говоря о хороших туфельках, сумочке, шелковых чулочках за три шиллинга пара…»
А потом ей в голову пришла мысль, что Эдейр Максвелл наверняка знает немало девушек, которые приобрели бы все это без рассуждений. Думать об Эдейре ей не хотелось, поэтому она ничуть не сожалела, что весь следующий час ей не давал скучать дверной колокольчик лавки.
Берни Джонс и старый Фишер зашли вместе. Странно было видеть Берни неулыбающимся.
– Где твой отец, Дейзи?
У нее похолодело сердце. Тон Берни ей сразу не понравился.
– Он поехал за полагающейся нормой бензина. Но здесь мама, она наверху.
– Пришла телеграмма из армии, девочка. Наверное, твоей матери лучше не читать ее одной. – И он вручил ей тонкий желто-коричневый конверт. Дейзи успела удивиться тому, что у них одинаково дрожат руки.
– Я оставлю его закрытым до возвращения отца. Он будет с минуты на минуту. Мало ли о чем здесь написано… – Видя, что ее добрый и щедрый друг Фишер отступает к двери, она окликнула его: – Ваша газета и, наверное, сосиски, мистер Фишер? Не уходите, сейчас все будет готово! – Она попыталась весело улыбнуться. – Спасибо, Берни, до завтра.
«Она определенно не ко мне», – подумала Дейзи и закрыла глаза, чтобы мисс Патридж не чувствовала себя обязанной к ней обратиться.
– Дейзи, милочка, если ты утомлена, я исчезну…
Дейзи попыталась сесть, но не смогла из-за головной боли. Однако глаза она открыла.
– Бедненькая! Надеюсь, ничего серьезного?
– Нет. На всякий случай меня продержат здесь до завтра. Шишка и головная боль – вот и все. Если не считать этого, я здорова.
Мисс Патридж придвинула к койке табурет и села.
– Я тоже лежала в больнице, только давно. Помню, папа принес мне великолепную корзину фруктов. Боюсь, нынче свежих фруктов не сыскать.
– Война есть война, – произнесли они хором и засмеялись.
Дейзи все утро раздумывала над своей главной проблемой. Можно ли быть с мисс Патридж откровенной?
– Зато я принесла тебе, милая Дейзи, коробочку вышитых носовых платков – не бойся, неиспользованных! В такой ситуации они очень даже могут пригодиться… А мистер Фишер передал тебе вот это. – Мисс Патридж открыла свою объемистую, видавшую виды кожаную сумку и достала из нее книгу в изысканном сафьяновом переплете. – Разве не чудо? «Золотая сокровищница…» Пэлгрейва! Мистер Фишер сказал, что это была его первая книга стихотворений на английском языке. Он очень надеется, что она тебе понравится. Он ее для тебя надписал.
Дейзи открыла книгу и увидела надпись не очень разборчивым мелким почерком на тонкой внутренней странице: «Дейзи, моему главному английскому другу, с надеждой, что на этих страницах она найдет слова, от которых ей полегчает. Зигфрид Фишер».
Полная признательности и воодушевления, почти счастливая, Дейзи пролепетала:
– Даже не знаю, как вас обоих благодарить…
– Наслаждайся подарками, милая, это и будет лучшая благодарность. А мне пора.
Дейзи протянула руку, чтобы задержать мисс Патридж.
– Вы не спросили, что случилось…
– Флора рассказала, кого видела Роуз. Все могло кончиться гораздо хуже, Дейзи. Джордж и Джейк Престоны все больше превращаются в диких зверей. Извини, дорогая, но, если ничего не сделать сейчас, оба скоро угодят за решетку.
Дейзи ничего не ответила. Она знала этих мальчишек и их мать с тех пор, как они переехали в Дартфорд шесть лет назад. По слухам, их отец сидел в тюрьме. Петри знали в точности одно: за мальчиками плохой уход, а старший, четырнадцатилетний Джордж, совсем отбился от рук.
– Джейк станет таким же неуправляемым, как Джордж, если ничего не предпринять, Дейзи. Он ходит за Джорджем как собачонка – что ему брат говорит, то и делает.
– Нет, мисс Патридж. Джордж велел ему меня ударить, а он не стал.
К ее удивлению, мисс Патридж рассмеялась:
– С тобой Джейку было не сладить!
– Где ему, с ломом в руках!
Мисс Патридж посерьезнела и опять села на табурет.
– Тем более ты обязана рассказать о них полиции. Попытка взлома, поджог, причинение серьезных увечий… Дальше будет только хуже.
Дейзи попробовала отрицательно помотать головой и застонала от боли.
– Прошу вас, мисс Патридж, не надо. Они же совершенно нищие! Я бы одолела Джорджа, если бы он не застал меня врасплох. Как с ним поступит полиция?
– Отправит в исправительное учреждение, и это пойдет ему на пользу, дорогая. Ты слишком мягкосердечна.
– А если его отец сидит в тюрьме? Полиция наверняка решит, что сынок пошел в папашу. Пожалуйста, мисс Патридж!
– У них вопросы к тебе, а не ко мне. Я никому ничего не скажу. Если ты совершенно уверена…
– Да.
Мисс Патридж смягчилась, что лишь укрепило решимость Дейзи. Парню необходимо дать еще один шанс.
Когда полицейский подсел к койке Дейзи Петри под конец того же дня, она, полностью отдавая себе отчет в происходящем, не стала лгать, но выглядела рассеянной.
– Лекарства, – подсказала медсестра-ирландка. – И удар по голове. Дайте ей несколько дней на поправку.
И представитель закона удалился.
Назавтра, выписавшись из больницы и вернувшись домой, Дейзи столкнулась с тем, что отец ее не поддерживает.
– Дейзи, этот оболтус чуть не поджег наш гараж. В баке фургона есть бензин, он бы вспыхнул как факел. Что было бы с домами вокруг?
– Он только хотел сжечь дверь, чтоб попасть внутрь.
– «Только»? Ты в своем уме?
– Папа, он хотел угнать фургон, а может, думал, что ты хранишь в гараже еду. Они всегда стараются купить что-нибудь по скидке, они тощие, как… – Не придумав подходящего сравнения, она грустно закончила: – Ужасно тощие!
– Дейзи, доченька, ты известная заступница за несчастных, за увечных, за лентяев. Этот сопляк совершил преступление. Еще немного – и он бы тебя убил!
– Еще чего! Он застал меня врасплох, только и всего. Это я опростоволосилась, не сумела их прогнать. А полицейский хочет перевести его в специальную школу. В классе Сэма учился парень из такой школы – он вышел оттуда еще более злым.
Поняв, что согласия не достичь, Дейзи удалилась к себе в комнату и прилегла. Но теперь, как ни удивительно, за нее взялась мать.
– Дейзи, к нам приходил полицейский. Ты говорила ему, что не можешь вспомнить, как все было?
– Я сказала, что было темно, хоть глаз выколи, и что я видела только две фигуры. Судя по размерам, это были подростки.
– Они возьмут их под строгий надзор.
– Вот и славно, мама. Я предупрежу Джорджа, он постарается больше не оступаться.
Флора, качая головой, вернулась в лавку. Когда стихли шаги на лестнице, Дейзи осторожно села в постели. Взрыва боли на этот раз не было, тупой ломоты тоже. Она кое-как слезла с кровати.
«Я в полном порядке, – решила она, – значит, можно возвращаться к работе». Она оделась и присоединилась к матери в лавке. Флора встревожилась, но решение Дейзи было твердым. После этого она стояла за прилавком каждый день на час дольше, чем в предыдущий, пока не набрался полный рабочий день. Джордж и Джейк как в воду канули. Покупки для их матери делала соседка, объяснявшая, что миссис Престон занята.
– Мне надо на воздух, мам, – обратилась Дейзи к матери. – Отпустишь меня на полчасика?
– Я простаивала здесь по восемь часов, пока ты лежала в больнице. Ступай! Только помни, тебе вредно утомляться.
Заверив мать, что усталость ей не грозит, Дейзи покинула лавку и отправилась в квартал бедняков, где жили Престоны. Джордж подпирал спиной стену дома, вертя в руках пачку сигарет «Капстан». Медленно, показывая, что не боится, – хотя Дейзи видела по дрожанию пачки, что руки у него ходят ходуном, – он оторвал костлявую спину от шершавой кирпичной стены и уставился на нее.
– Твоя мать дома?
Вместо ответа он указал пальцами с зажатой горящей сигаретой на дверь.
– Как ты будешь целоваться – с табачной вонью изо рта? – бросила ему Дейзи и вошла в дверь.
Миссис Престон, увидев ее на пороге, со страху чуть не выронила тарелку, которую вытирала. Посторонившись, она позволила гостье войти.
– Ты накапаешь легавым?
– Надеюсь, у Джорджа не было намерения отправить меня на больничную койку, миссис Престон.
Та громко разрыдалась. Между всхлипами она поведала Дейзи длинную душераздирающую историю про то, как трудно растить мальчишек на те гроши, что у нее есть, почти не получая помощи от мужа, который, по ее словам, только и делал, что выходил на свободу, а потом опять садился в тюрьму, как последний простофиля.
– Когда он здесь, то обращается с Джорджем слишком грубо, даже жестоко. Не везет мальчику, что тут скажешь…
– Поймите, если бы дверь занялась, сгорел бы гараж вместе с фургоном и всем остальным. Фургон вообще взорвался бы, и тогда пострадали бы, а то и рухнули дома на обеих сторонах улицы. Вы пробовали ему это втолковать?
Невыносимые рыдания стали еще громче:
– Он меня не слушается…
– Лучше пусть послушается меня, иначе я отправляюсь отсюда прямиком в полицейский участок!
– Прости, что тебя стукнул. Ну, чего еще? Говори! – Джордж, докурив, вошел в дом так тихо, что застал мать и Дейзи врасплох.
Не забывая, что перед ней всего лишь четырнадцатилетний подросток, Дейзи повторила то, что говорила его матери.
– Моя сестра сказала полицейским, что видела убегающего парня, но так испугалась за меня, что точно не знает, кто это был. У тебя такая плохая репутация, Джордж, что полицейский, говоривший со мной, готов упечь тебя в исправительную колонию. Что ты об этом думаешь?
– Там хоть кормят три раза в день! – сказал он с показным бесстрашием.
Его мать снова завыла. Некоторое время они переругивались, почти не слушая друг друга.
– Ну-ка, тихо, оба! – прикрикнула, не вытерпев, Дейзи. – Может, тебя и вправду лучше было бы упрятать за решетку, Джордж: судя по твоему поведению, ты все равно туда угодишь. Если не хочешь – изволь работать по субботам, пока не доучишься в школе.
– Думаешь, я не пытался? Никто меня не берет.
Его репутацию знал весь Дартфорд. Неужели у него с младшим братом действительно не будет никакой дороги в жизни?
– Ты обращался к моему отцу?
– Ты свихнулась? Я чуть не поджег его фургон!
– Сиди и не рыпайся, пока я что-нибудь не придумаю. Сорвешься – я обращусь в полицию вот с таким списком жалоб! Понял?
Он смотрел на нее в упор, но понять выражение на его лице было невозможно.
– Ты готов попробовать?
Она удовольствовалась его кивком и с облегчением выскочила из грязной сырой хибары. Там было еще хуже, чем в доме, где раньше ютилась Грейс. Та по крайней мере заботилась о чистоте и порядке.
Теперь предстояло обработать отца.
Фреду Петри совершенно не улыбалось принять на работу сорванца, от которого у всех до сих пор были одни неприятности.
– К тому же мне ни к чему какой-то мальчишка, Дейзи. Чем он займется?
– Меня скоро призовут, папа. Что будет тогда?
– Тогда и подумаю, кого взять в помощники. Найду кого-нибудь понадежнее, а не обормота, чуть не убившего мою дочь и собиравшегося поджечь мой гараж!
– Если бы ты взял его хоть на часик после уроков, я бы помогла ему освоиться.
В конце концов Фред согласился, вопреки своему желанию, «попробовать спасти это ходячее горе от тюрьмы».
Джордж недовольно ворчал, но под угрозой отправки в исправительное заведение нехотя смирился.
Теперь каждый день младшие Престоны плелись после школы – если Джордж изволил посетить уроки – в лавку Петри, где им поручали прибираться на полках, разбирать ящики, иногда даже разгружать фургон перед закрытием. Потом их отправляли наверх и заставляли тщательно мыть в раковине руки, после чего усаживали за стол, на который Флора с удовольствием ставила сытную горячую еду. Джордж помалкивал, всегда отказывался от добавки и терпеливо ждал, пока младший брат справится со второй порцией – тот уплел бы и третью, и четвертую, если бы предложили.
Дейзи тоже ничего не говорила, но им с матерью радостно было наблюдать, как мальчишки отъедаются на глазах.
– Видишь, Фред? Что я тебе говорила? – твердила Флора, уже забывшая, что сначала не хотела впускать этих волчат в своей безупречно вычищенный дом.
– Леопардам не избавиться от пятен, – упорно отвечал на это ее муж.
Дейзи спокойно строила планы и готовилась. Наконец, решение было принято. Если она просидит дома еще немного, то непременно получит письмо о зачислении в бригаду чистильщиц картофеля на какой-нибудь богом забытой базе, а то и – что еще хуже – назначении куда-нибудь кладовщицей. Она постоянно читала о таких вариантах службы, но с нее хватало семейной лавки и кладовой. Настанет день, когда она вместо того, чтобы жевать сандвичи за шторкой в лавке, поедет на велосипеде на призывной пункт и попробует добиться желаемого. Она настраивала себя на лучшее. Вот если бы она еще купила тот потрясающий костюм из витрины «Хоррелл энд Гофф» на Хай-стрит, который видела на прошлой неделе! Сама элегантность, именно то, что следовало бы носить молодой военнослужащей ВААФ, да еще ее любимой расцветки! Белый льняной жакет без воротника, на запонках, как манжеты лучшей отцовской рубашки, а под ним бело-голубое платье без спины и рукавов в новомодную диагональную полоску, с воротником и галстучком – с ума сойти! На голове у манекена, одетого в это платье, красовалась надвинутая на один глаз шляпка. Не иначе последний писк моды! Шляпка – это уже лишнее, но, ужавшись, можно было бы наскрести два фунта и два шиллинга на костюм.
Однако от перспективы потратить на тряпки все, что скопила на отпуск, ее бросило сначала в жар, потом в холод. Пришлось с сожалением отодвинуть заманчивую картинку – она в чудесном наряде – на задворки сознания. Хотя офицер на сборном пункте, увидев ее в таком виде, непременно сделал бы стойку и взял ее на заметку.
«К тому же, Дейз, – утешала она себя, – к такому наряду непременно нужна шляпка, не говоря о хороших туфельках, сумочке, шелковых чулочках за три шиллинга пара…»
А потом ей в голову пришла мысль, что Эдейр Максвелл наверняка знает немало девушек, которые приобрели бы все это без рассуждений. Думать об Эдейре ей не хотелось, поэтому она ничуть не сожалела, что весь следующий час ей не давал скучать дверной колокольчик лавки.
Берни Джонс и старый Фишер зашли вместе. Странно было видеть Берни неулыбающимся.
– Где твой отец, Дейзи?
У нее похолодело сердце. Тон Берни ей сразу не понравился.
– Он поехал за полагающейся нормой бензина. Но здесь мама, она наверху.
– Пришла телеграмма из армии, девочка. Наверное, твоей матери лучше не читать ее одной. – И он вручил ей тонкий желто-коричневый конверт. Дейзи успела удивиться тому, что у них одинаково дрожат руки.
– Я оставлю его закрытым до возвращения отца. Он будет с минуты на минуту. Мало ли о чем здесь написано… – Видя, что ее добрый и щедрый друг Фишер отступает к двери, она окликнула его: – Ваша газета и, наверное, сосиски, мистер Фишер? Не уходите, сейчас все будет готово! – Она попыталась весело улыбнуться. – Спасибо, Берни, до завтра.